CC BY
48
О.В.Бабенко
НОВОЕ О СОВЕТСКО-ПОЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЯХ 1924-1926 гг.: АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
Бабенко Оксана Васильевна -аспирантка исторического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова
Советско-польские отношения середины 20-х годов принадлежат к числу малоизученных проблем новейшей истории. За последние десять лет вышло немало монографий, посвященных советско-польским отношениям межвоенного периода1. Однако исследователи не уделяют достаточного внимания событиям международной жизни постверсальской Европы в восточной части континента. И это при всем том, что советско-польские отношения невозможно рассматривать вне международного контекста, а именно политики ведущих западных держав - Великобритании и Франции, а также актуального в межвоенный период германского вопроса.
Важной составной частью документального обеспечения рассматриваемой проблемы являются неопубликованные материалы II отдела Генерального штаба Войска Польского, сохранившиеся в Российском государственном военном архиве (РГВА). Они представляют собой информационные обзоры военной разведки Польши, в которых излагаются содержание и особенности переговоров официальных представителей СССР и Польской республики, характеристика позиций двух сторон. В них значительное место отводится советско-польским переговорам 19241926 гг. о заключении пакта о ненападении. Освещаются также международные проблемы межвоенного периода в интерпретации польской стороны.
Используемые архивные документы интересны тем, что показывают, какие аспекты этих проблем привлекали наибольшее внимание польской стороны. Кроме того, они дополняют картину переговоров, содержащуюся в отечественной литературе.
1. См.: Мельтюхов М.И. Советско-польские войны: Военно-политическое противостояние, 1918-1939 гг. - М., 2001. - 461 с.; ЫМекЫ Щ. Тагсга Еигору: Stosunkiрокко-зошгесЫе 1918-1939. - Щ-та, 1994. - 387s.; 'Ш1ойатЫешкг Щ. Ртгей 17 тггезта 1939 гоки: Radгieckie гagrozenie Rгecгypospolitej т осепаск ро1. пасге1пуск т1айг тojskoтych 19211939. - Щ-та, 2002. - 318 s. и др.
1924 год ознаменовался переменами в международной политике, которые выразились прежде всего в изменении отношения главных творцов Версальского миропорядка - Англии и Франции к побежденной Германии. Западные державы пытались вовлечь Германию в свою систему отношений с целью получения дополнительных гарантий безопасности и сохранения собственных позиций в Европе. В связи с этим продолжалось жесткое соперничество ослабевавшей Франции, связанной с Польшей политическим договором 1921 г. и сохранявшей доминирующие позиции в Европе Англией, которая поддерживала возрождавшуюся Германию. Последняя выдвигала претензии на польскую часть Верхней Силезии и принадлежавший Польше так называемый Данцигский коридор, но тесно сотрудничала с Советским государством.
Германия и Советская Россия после войны оказались в международной изоляции и строили внешнюю политику в основном на двусторонних отношениях. Поэтому сближение Германии с западными державами рассматривалось советским правительством как процесс, который смог повлечь ослабление советско-германского сотрудничества, и побуждало Кремль учитывать это в своей европейской политике.
На этом фоне в августе 1924 г. по инициативе члена коллегии НКИД СССР В.Коппа состоялась его встреча с польским полномочным представителем в Москве К.Вышиньским. В своем заявлении В.Копп выразил точку зрения, согласно которой личная встреча глав внешнеполитических ведомств обоих государств могла бы способствовать урегулированию спорных вопросов. Эта инициатива была поддержана министром иностранных дел Польши А.Скшиньский, что нашло выражение в его переписке с наркомом иностранных дел СССР Г.В.Чичериным2.
Различие во мнениях двух министров заключалось в том, что Чичерин предлагал созвать особую прелиминарную конференцию, которая подготовила бы материал к встрече министров иностранных дел, тогда как Скшиньский занимал позицию, согласие которой, созыв конференции являлся излишним, а прелиминарное соглашение могло быть достигнуто путем переговоров министерства с соответствующими дипломатическими представительствами3.
Варшава была полностью готова к установлению контакта с Москвой. При господствовавшей в польском МИД глубокой уверенности в том, что советская дипломатия в переговорах с Польшей видит лишь тактический шаг, там понимали, что нельзя упустить возможность реального улучшения отношений с СССР в целях противодействия немецкому реваншизму.
2. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 20об.
3. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 21.
В первой половине 1925 г. в Москве и Варшаве проводились официальные переговоры польских и советских представителей по проблеме заключения пакта о ненападении. Советско-польские переговоры проходили параллельно с переговорами западных держав в Германии о заключении гарантийного пакта, которые должны были показать, сможет ли Германия вернуть себе утраченные международные позиции и сохранить основания для выдвижения территориальных претензий к Польше и Чехословакии, порожденных Версальским договором 1919 г.
23 февраля 1925 г. польский посланник С.Кентшиньский встретился с Г.В.Чи-чериным. В ходе их беседы обсуждалась возможность урегулирования спорных вопросов в двусторонних отношениях. Польское правительство через Кентшиньс-кого предложило СССР гарантировать территориальный статус-кво в Восточной Европе. Кентшиньский утверждал, что политическое соглашение «должно охватить весь комплекс государств и интересов Восточной Европы»4. Обосновывая эту позицию Кентшиньский говорил о том, что польско-советский пакт о ненападении может нанести ущерб интересам Польши в случае возникновения конфликта между СССР и одной из балтийских республик. Однако Чичерин дал понять польскому представителю, что «совместное с Польшей гарантирование статус-кво Восточной Европы советское правительство считает невозможным»5.
Таким образом, позиция советского правительства по отношению к Польше во многом определялась негативным отношением СССР к проблеме гарантийного договора для Восточной Европы. Это было подтверждено в беседе польского посланника С.Кентшиньского с В.Коппом 9 марта 1925 г., в которой Копп затронул также проблему обеспечения взаимного нейтралитета, не углубляясь, однако, в под-робности6.
Начавшиеся политические переговоры были прерваны известием об убийстве бывших участников польского революционного движения офицеров В.Багиньско-го и А.Вечоркевича. Они отбывали тюремное заключение по обвинению в организации 14 марта 1923 г. взрыва порохового склада в Варшавской цитадели. В марте
1925 г. Совет министров Польши выразил согласие на предложение советского правительства обменять В.Багиньского и А.Вечоркевича на епископа Уссаса и бывшего секретаря польского консульства в Тифлисе Лашевича, осужденных в СССР. 29 марта 1925 г. В.Багиньский и А.Вечоркевич, следовавшие под конвоем к советско-польской границе, были застрелены в поезде польским полицейским Ю.Мураш-ко. Этот инцидент вызвал напряженность в двусторонних отношениях.
Тем временем польское руководство, вынашивавшее с 1919 г. идею создания так называемого «Балтийского блока» под гегемонией Польши, предпринимало
4. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504 Л. 21.
5. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 21об.
6. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 5-4. Л. 21об.
попытки ослабить накопившиеся противоречия между эвентуальными участниками союза. В конце марта 1925 г. представители генеральных штабов Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии и Румынии съехались на совещание в Ригу. В связи с этим 3 апреля состоялось заседание комиссии Политбюро ЦК ВКП(б), на котором обсуждались вопросы о целях и значении происходившего в Риге совещания. Члены комиссии констатировали, что конференция представителей генштабов балтийских государств и Румынии «является последовательным этапом в процессе установления единого антисоветского блока в граничащих с СССР на Западе государствах...»7. Была также отмечена наиболее активная роль «руководимой Францией» Польши в этой конференции.
Таким образом, переговоры Москвы и Варшавы по политическим вопросам проходили в первой половине 1925 г. весьма непросто и не принесли конкретных результатов, а лишь подтвердили позиции сторон.
Следует отметить, что о факте и сути проводившихся с 1924 г. переговоров между СССР и Польшей была проинформирована Германия. Еще 25 декабря 1924 г. Г.В.Чичерин заявил немецкому посланнику У. фон Брокдорф-Ранцау, что Москва готова заключить договоры о ненападении со всеми государствами, в том числе с Германией и Польшей одновременно8. Однако осуществлявшееся таким образом давление на Германию не принесло ожидаемых результатов Германия вела свою дипломатическую игру, стремясь использовать Советский Союз в собственных внешнеполитических целях. В германских политических кругах были и такие деятели, которые активно поддерживали идею франко-советского сближения9. Немецкие дипломаты считали, что оно уменьшит влияние Великобритании на Германию и с течением времени позволит последней от этого влияния избавиться. Однако такая точка зрения не была широко распространенной и не могла отразиться на официальной внешнеполитической линии Германии. До определенного времени немецкая стороны не вносила конкретных предложений по проблемам советско-германского сотрудничества.
В этой ситуации в Москве было решено осуществить давление на министра иностранных дел Германии Г.Штреземана с целью скорейшего заключения двустороннего политического договора. Находившийся в Берлине заместитель наркома иностранных дел М.М.Литвинов 13 июня 1925 г. в беседе со Штреземаном предостерег Германию от подчинения Великобритании и одновременно дал ей понять, что Советский Союз мог бы сблизиться с Францией и даже с Польшей10. Тогда в Мос-
7. Материалы «Особой папки» Политбюро ЦКРКП(б)-ВКП(б) по вопросу советско-польских отношений. 1923-1944 гг. - М., 1997. - С. 18.
8. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). - М., 1962. - Т. VIII. - С. 785- 786.
9. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 498. Л. 10.
10. О^оготкг S., Zacharias М.]. Polska-Zтiqгek Soтiecki. Stosunkipolitycгne 1925-1939. -Щ-та, 1995. - S. 20.
кву прибыл глава Восточного отдела немецкого МИД Герберт фон Дирксен, который от имени германского правительства предложил вместо подписания нового политического договора огласить совместное заявление на тему общих принципов советско-германских отношений и присоединить их к обсуждавшемуся в то время торговому соглашению11.
Весной-летом 1925 г. поляки предпринимали решительные дипломатические акции в Лондоне и Париже с целью защиты интересов Польши накануне подписания гарантийного пакта для Западной Европы. Одну из пропагандистских акций предпринял посол Польши во Франции А.Хлаповский, который уведомил французское правительство об отказе польской стороны от последнего денежного взноса Парижа, предназначенного для Польши в соответствии с программой союзнических обязательств, в связи с тяжелым финансовым положением Франции. В информационном обзоре «Польша и заграница» от 4 мая 1925 г. говорится, что «правительство Польши имело целью подчеркнуть тесный союз, который соединяет оба государства не только в сфере внешней политики или обороны в случае общей опасности, но одновременно в области внутренней политики и кризисов, которые могут коснуться обоих государств»12.
С теми же пропагандистскими целями Париж и Женеву посещали министр иностранных дел Польской республики А.Скшиньский и генерал В.Сикорский. А премьер-министр Польши В.Грабский заявил в сейме, что «никто не может полагать, будто Польша добровольно согласится на изменение своих границ, которого добивается Германия»13.
В связи с приближавшейся конференцией в Локарно Польша сделала очередную попытку сблизиться с Советским Союзом. Для осуществления данной цели огромное значение приобрел неофициальный визит Г.В.Чичерина в Варшаву, проходивший 27-29 сентября 1925 г. Формально глава советского НКИД остановился в польской столице проездом в другие страны Европы, где собирался провести свой отпуск14. В действительности переговоры Советского Союза с Польшей проводились не случайно. Они были призваны играть роль противовеса переговорам западных держав с Германией о заключении гарантийного пакта. В польском МИД одним из организаторов данного визита считали работника Наркоминдела М.Ло-гановского, который на встречах с польскими представителями подчеркивал готовность советского правительства вести переговоры, имевшие целью советско-польское политическое и экономическое сближение15. Однако в 1924 г. стороны не
11.ДВП СССР. - М., 1963. - Т. VIII. - С. 431-432, 784.
12. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 496. Л. 4.
13. Известия. 1925. 1 мая.
14. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 500. Л. 22.
15. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 501. Л. 47.
смогли подготовить почву для встречи двух министров, поэтому визит Чичерина в Варшаву состоялся позднее.
Во время двух встреч 28 и 29 сентября 1925 г. Чичерин и Скшиньский затронули проблему заключения польско-советского пакта о ненападении. В этом документе СССР должен был подтвердить, что не имеет целью нарушение мира путем нападения на соседние государства, а Польша должна была заявить о своем неучастии в каком-либо антисоветском блоке16. Помимо общих рассуждений на данную тему, стороны подняли вопрос о том, каким образом политический договор может соответствовать их интересам в отношении балтийских и других государств. Г.В.Чи-черин заявил, что предусматривает возможность нахождения компромисса в балтийском вопросе, который может быть достигнут принятием формы документа, отражающей интересы одновременно Польши и СССР17.
Касаясь взаимосвязи польско-советских отношений с международной ситуацией, Г.В.Чичерин говорил о необходимости заключения союза с участием СССР, Франции и Польши, выгодного для последней. Стороны договорились о том, что дальнейшие переговоры будут проводиться в Москве с участием сотрудников посольства Польской Республики и было бы желательно связать заключение политического соглашения с возможным ответным визитом министра А.Скшиньского в Москву, который был предварительно намечен на май 1926 г.18 Однако конкретных итогов в форме заключенных соглашений на переговорах в Варшаве достигнуто не было.
Следует отметить, что после пребывания в Варшаве Г.В.Чичерин отправился в Берлин, где в беседах с государственными деятелями Германии согласовал, по всей видимости, основные положения двустороннего политического договора19. Как справедливо отмечает В.Матерский, визит Чичерина в Варшаву «был удачным тактическим шагом в условиях появляющегося изменения в так называемом немецком вопросе, но в двусторонних отношениях государств он ничего по существу не изменил»20.
Таким образом, в ходе переговоров польских и советских представителей в Москве, Варшаве и Берлине в 1924-1925 гг. польская сторона стремилась улучшить положение Польши на международной арене, заручившись поддержкой Советского Союза. Понимая неизбежность проведения Локарнской конференции и советско-германского сближения, Варшава искала альтернативы, которые позво-
16. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 21об-22.
17. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 22.
18. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 22.
19. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 22.
20. Матерский В. К вопросу о периодизации польско-советских отношений в межвоенный период//Вестник Моск. ун-та. Сер. 8, История. - М., 1995. - № 4. - С. 72 - 73.
лили бы ей не опасаться за территориальную целостность государства и обеспечивали бы в дальнейшем заметное участие Польши в международной жизни. Советское же правительство использовало отношения с Польшей с целью вынудить Германию как можно скорее заключить взаимовыгодные соглашения с СССР, что должно было помешать предприятию антисоветских акций странами «западного блока».
В октябре 1925 г. в швейцарском городе Локарно на конференции с участием Англии, Франции, Бельгии, Германии, Италии, Польши и Чехословакии были подписаны соглашения, устанавливавшие неприкосновенность только западных границ Германии и подтверждавшие тем самым разницу в статусе западных и восточных границ Германии, которая сохранили основания для выдвижения территориальных претензий к Польше. Как отмечает польский историк Ю.Кукулка, подписанный в Локарно польско-немецкий арбитражный договор «не подтверждал гарантий территориального статус-кво подписавших его государств...»21. Эту точку зрения разделяет и В.Михович, пишущий о появлении «двух понятий безопасности: полного для Западной Европы и частичного для Центрально-Восточной Европы и других регионов мира»22.
Поляков беспокоило и то, что за несколько дней до парафирования Локарнских соглашений, 12 октября 1925 г., в Москве был подписан советско-германский торговый договор, выгодный для обеих сторон23, а министр иностранных дел Германии Г.Штреземан заявил в интервью для прессы, что Берлин не собирается менять свою внешнюю политику24.
После заключения Локарнских соглашений позиция Польши на международной арене значительно ослабла. В условиях, когда Германия получила возможность пересмотреть свои восточные границы, Варшава должна была заняться поиском надежных союзников. В январе 1926 г. Г.В.Чичерин вернулся к вопросу о заключении политического пакта с Польшей, и последняя позитивно отреагировала на это. В беседах с посланником С.Кентшиньским советский нарком предложил заключить пакт о ненападении и нейтралитете «по образцу советско-турецкого догово-ра»25.
Обсуждение политических вопросов продолжилось в беседах представителя Наркоминдела Карского и секретаря посольства Польской Республики Лепковс-кого 27 января, Чичерина и Кентшиньского 18 и 28 февраля, Чичерина и главы
21. Kukuika J. Traktaty sqsiedzkie Polski odrodzonej. - W-wa, 1998. - S. 38.
22. Michowicz W. Ewolucja stanowiska Polski wobec Ligi Narodow w okresie miqdzywojennym//
Polska wobec idei integracji europejskiej w latach 1918-1945. - Torun, 2000. - S. 10.
23. РГВА. Ф. 308к. Оп. 5. Д. 3. Л. 19-20.
24. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 502. Л. ?.
25. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 22об.
Восточного отдела польского МИДа Яниковского 24 февраля 1926 г. В ходе этих встреч позиции сторон по вопросу о форме будущего политического договора и отношения к балтийским государствам остались неизменными. Кроме того, стороны рассматривали возможность включить в договор положение о поддержании мира в Бессарабии. Однако 8 марта 1926 г. член НКИД М.Логановский в беседе с Лепковским заявил, что СССР не предоставит Польше гарантий мирного разрешения бессарабской проблемы26.
Обсуждение бессарабской проблемы было связано с тем, что в начале марта
1926 г. заканчивался срок действия антисоветского польско-румынского союза 1921 г., который польская сторона намеревалась продлить. Это обстоятельство беспокоило Москву. В данных условиях Польша должна была или повторить формулу 1921 г., трактующую СССР как потенциального агрессора, или заключить договор, гарантирующий все границы обоих государств. Вне зависимости от формы союза, Варшаве необходимо было учесть бессарабскую проблему. Историческая область Бессарабия, которая после Венского конгресса 1814-1815 гг. оказалась в границах России., в октябре 1920 г. по условиям Бессарабского протокола вошла в состав Румынии. На деле протокол не имел законной силы, поскольку не было выполнено условие его ратификации тремя, кроме Румынии, государствами. Поэтому вышеуказанная проблема нуждалась в конструктивном решении.
Следует также отметить, что для поляков не потерял актуальности германский вопрос. Однако заключение польско-германского договора о нейтралитете Варшава считала невозможным из-за существования Локарнских соглашений. Кроме того, польско-германский политический договор, по мнению польской стороны, потребовал бы «более глубокого политического компромисса»27.
Нва неофициальной встрече в Варшаве 18 марта 1926 г. первый секретарь советского посольства Аркадьев выступил с предложением гарантировать мирное разрешение бессарабской проблемы при условии, что Польша заключит с СССР и балтийскими государствами равнозначные гарантийные пакты, суть которых «не будет противоречить советским пактам»28.
Но уже 1 апреля 1926 г. министр Скшиньский на встрече с послом Войковым сделал важное заявление. Он довел до сведения советского посла, что не придает особого значения форме возможного политического соглашения, а компромиссную формулу по проблеме участия в этом договоре балтийских государств можно легко найти, если советская сторона примет во внимание «отношения Польши с Румынией и балтийскими государствами»29.
26. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 24.
27. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 23-23об.
28. ГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 24об.
29. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 504. Л. 25.
Тем не менее заявление Скшиньского не получило отклика в советских верхах из-за заключения 24 апреля 1926 г. советско-германского политического догово-ра30. Подобные договоры СССР намеревался подписать и с прибалтийскими республиками. Активизация советско-германского сотрудничества, а также майский переворот в Польше, в результате которого к власти пришел Ю.Пилсудский и его сторонники, привели к тому, что советско-польские переговоры были прерваны. Советская сторона ждала официальных заявлений Варшавы о новой внешнеполитической стратегии, считая, что Пилсудский заключил «единый фронт с фашистами против рабочих и крестьян»31.
Историк Ю.Кукулка справедливо замечает, что послелокарнская стадия советско-польских политических переговоров завершилась «без результатов»32.
Несмотря на то, что советско-польские политические переговоры 1924-1926 гг. не принесли конкретных результатов, они были важным этапом на пути к заключению в 1932 г. пакта о ненападении. Как показал ход переговоров, стороны продемонстрировали готовность к конструктивному сотрудничеству, поиску компромиссных решений спорных вопросов и сохранили возможность для достижения взаимопонимания.
30. РГВА. Ф. 308к. Оп. 5. Д. 3. Л. 22-23.
31. Материалы «Особой папки» Политбюро ЦКРКП(б) - ВКП(б) по вопросу советско-польских отношений 1923-1944 гг. - М., 1997. - С. 22.
32. Кики1ка]. Ор.ск. Б. 44.
