CC BY
122
Большевистская революция знаменовала собой победу революционного радикализма в общественной жизни России. Его политический триумф веховцы объясняли, с одной стороны, общей слабостью в России духовных начал, охраняющих и укрепляющих общественную культуру, а с другой стороны — слабостью либерального и консервативного течений в политической жизни страны48. Слабость русского либерализма состояла в отсутствии самостоятельного положительного общественного миросозерцания, в неспособности воодушевить своими идеями широкую общественность. По мнению С. Франка, русские либералы выполняли функцию умеренных западноевропейских социалистов. Подобно социалистам, они недостаточно сознавали зависимость власти от духовного и культурного уровня общества, ответственность общества за свою власть. В то же время и русский консерватизм не отвечал требованиям культурного и просвещенного политического направления. Он, как и российский радикализм, тяготел к механическому насилию и крутой расправе49.
Веховская линия критики революционного радикализма в России и особенно веховская трактовка большевизма как его логического политического финала у современных авторов пользуется большой популярностью. С запозданием на семьдесят с лишним лет веховская надежда на переосмысливание духовного и политического опыта радикализма XIX века стала осуществляться на практике, причем не только в научном плане.
Казалось бы, давно сданные в архив идеи российского либерально-демократического радикализма вновь переживают свой расцвет. Они сейчас, пожалуй, даже доминируют в общественно-политической практике России. Смогут ли они на этот раз одержать окончательную победу в историческом споре с потерпевшим поражение и основательно дискредитированным в общественном сознании людей за последние годы радикализмом революционным?
Будущее покажет.
В. С. Кобзов НОВАЯ ЛИНИЯ
Впервые на необходимость заселения Оренбургского края и укрепления юго-восточных рубежей Российского государства обратил внимание Петр I. Урал, где создавалась крупнейшая металлургическая база России, требовалось надежно прикрыть от возможных проникновений кочевников, проявлявших враждебность к усиливающемуся колонизационному потоку русских людей. Однако смерть великого преобразователя, как отмечал П. И. Рычков: «все оное в действо произвесть не допустила»1. Руководствуясь наставлениями Петра I, преемники воплотили его замысли в реальность. К концу XVIII века Южный Урал был достаточно плотно заселен и строительство новых крепостей по водоразделам уральских рек продолжалось. Образовавшиеся 6 основных линий укреплений в достаточной степени обеспечили необходимые условия для хозяйственного и экономического освоения обширного края2.
Однако внешние отношения России с другими государствами Средней Азии и кочевыми народами, населявшими приграничные степи, складывались
48 Франк С. Л. Ое Рго?ипс)|5//Из глубины,—с. 311—312.
49 Там же.— с. 312.
1 Рычков П. И. История Оренбургская. (1730—1750) — Оренбург,—1896.—с. 4—5.
2 Машин М.Д.Из истории родного края. Оренбургское казачье войско.— Челябинск, 1976.—с. 49.
крайне напряженно. Неприязнь к русским умело подогревалась феодальной знатью Хивы, Бухары и Коканда, боявшейся продвижения Росии в степи, а также английскими эмиссарами, видевшими в русских могущественного соперника и конкурента на Востоке. «Хива еще со времени неудачного похода Бековича-Черкасского в ее пределы в 1717 году,— отмечал командующий Башкиро-Мещерякским войском полковник И. А. Середа,— питает вражду к России, стараясь постоянно возбуждать против нее киргизские орды. Все виновники беспорядков в степи, преследуемые отрядами наших войск, всегда находили себе безопасное убежище и радушный прием в Хиве»3.
Кочевники нередко нападали на торговые караваны, грабили русских купцов, совершали набеги на приграничные поселки и крепости, захватывая для продажи на среднеазиатских невольничьих рынках их жителей. Дело доходило даже до того, что нападениям подвергались и хорошо охраняемые войсковые обозы и правительственные экспедиции. Особый резонанс весной 1825 года в Оренбурге вызвало известие о разгроме хивинцами каравана полковника Циолковского и захвате ими товаров на сумму более 540 тыс. рублей4. Обеспокоенное положением захваченных кочевниками жителей укрепленной линии и торговых людей, численность которых к началу 40-х годов достигла 3 тыс. человек, правительство России неоднократно предпринимало решительные шаги для их возврата, однако, в большинстве случаев, попытки возвращения невольников заканчивались безрезультатно5.
С целью повышения обороноспособности Оренбургской укрепленной линии, Военное министерство только в первой четверти XIX века неоднократно усиливало ее гарнизоны личным составом и крепостной артиллерией, выделяя на реконструкцию фортификационных сооружений значительные финансовые и материальные средства. И все же, несмотря на усилия военных властей, к концу первой четверти XIX века возникла необходимость реорганизации как самой системы охраны пограничных рубежей, так и переноса линии укреплений вглубь степей. Особенно слабым ее звеном оказался участок от Орской до Троицкой крепости, вдававшийся клином в территорию Оренбургской губернии и служивший на протяжении длительного времени ареной междуусобных столкновений между кочевыми родами башкир и территориально-племенными объединениями казахов. Конфликт за право владения этим участком степи обострился между соперниками после образования на севере Китая Джунгарского (Ойратско-го) ханства, в состав которого вошли и захваченные ойратами районы традиционного кочевания Старшего жуза.
Племена всех трех жузов были вынуждены сместиться под натиском джунгар далеко на север степей. Племя Алчин и два родовых союза — Байулы и Джитыру, входившие в Младший жуз, оказались вытесненными на территорию, бывшую районом летних кочевок башкирских родов. В ходе многочисленных и кровопролитных столкновений более многочисленным казахским племенам удалось укрепиться в южноуральских степях, но борьба за них продолжалась еще несколько десятков лет. Строительство русскими властями системы пограничных укреплений по реке Уралу разъединило враждовавших кочевников, но не ликвидировало причины конфликтов. Периодически то башкиры, продолжавшие считать эти земли своими, то племена Младшего жуза прорывались сквозь узкую цепочку крепостей и станиц, угоняли друг у друга скот, захватывали пленников, вытаптывая между делом посевы русскоязычного населения и нанося ему громадный материальный ущерб.
3 Добромыслов А. И. Тургайская область. Исторический очерк // Известия ООИГО,— Вып. 17,—Тверь, 1902,—с. 317.
4 ГАОО. ф. 167, оп. 1, д. 24, л. 18.
5 Там же.
Вопрос о необходимости пересмотра линии границы с Киргиз-Кайсацкой степью поднимался администрацией Оренбургского края неоднократно, но у правительства, занятого урегулированием европейских дел, не находилось для его решения ни времени, ни достаточных средств. Положение изменилось только в период управления краем военными губернаторами П. П. Сухтеленом, В. А. Перовским и В. А. Обручевым, когда эта идея стала приобретать реальные очертания и, в конечном" итоге, была осуществлена. Талантливому военному инженеру и энергичному администратору П. П. Сухтелену осуществить разработанный им проект помешала внезапная смерть. Заступивший на пост военного губернатора и командира отдельного Оренбургского корпуса генерал-майор В. А. Перовский после тщательного изучения черновых наметок своего предшественника, увидел в них несомненную выгоду от ликвидации пресловутого «треугольника».
Проведение пограничной линии напрямую от Орской до Троицкой крепости значительно сокращало протяженность, что, в свою очередь, требовало гораздо меньших затрат для ее охранения и содержания гарнизонов. С присоединением к территории Оренбургской губернии обширного района степи, богатой лесами и водными ресурсами, давало реальную возможность проведения реорганизации казачьего войска, которому еще в 1832 году были отведены земли, примыкавшие к линии границы по всей ее протяженности. Заселение этого района русскоязычным населением и казаками решало и другую, не менее острую проблему — отгороженное от степи системой пограничных станиц и отрядов, население внутренних кантонов губернии, получало возможность безбоязненного ведения своего хозяйства, не опасаясь внезапных налетов кочевников. Немаловажной деталью было и то, что, по сведениям горнопромышленного комитета, в районе степных речек Суюндук и Бирсуат были обнаружены богатые золотоносные участки, обещавшие их владельцам немалые доходы.
Для более тщательной проработки плана переноса пограничной линии военный губернатор сформировал специальную комиссию, в которую вошли: начальник штаба Оренбургского корпуса полковник Рокассовский, обер-квартирмейстер казачьего войска полковник Жемчужников, старший инженер корпуса подполковник Тофеев, командующий Оренбургским непременным полком подполковник Падуров и чиновник для особых поручений при губернаторе В. И. Даль6. К началу января 1834 года комиссия закончила предварительную работу и генерал Перовский направил в столицу объемный доклад с предложениями о реорганизации Оренбургской пограничной линии и системы охраны юго-восточных рубежей империи. Раскрывая преимущества, Перовский не скрывал от правительства и сложности, которые, безусловно, возникнут в процессе переноса границы. «Пространство новой линии,— отмечал он,— так обширно, что о постоянном заселении ее думать нельзя иначе, как исподволь, в течение нескольких лет, поэтому необходимо занять прежде всего фланги линии постоянными полевыми укреплениями»7.
Отстаивая свои предложения, В. А. Перовский предлагал изменить систему охраны границы, передав ее полностью казачьему войску, предварительно реорганизовав его коренным образом с тем, чтобы казаки, заселявшие новые поселки и отряды, являлись бы одновременно и защитниками пограничных рубежей юго-востока. По планам администрации края на новой пограничной линии планировалось возвести 5 укреплений полевого типа, а между ними по 3 редута и несколько десятков легких пикетов. Во внутренней 15-верстной полосе вдоль границы было признано целесообразным строительство казачьих отрядов, а между ними и укреплениями
6 Материалы по историко-статистическому описанию ОКВ. Т. 9.— Оренбург, 1903.— с. 401.
7 ГАОО. ф. 169, оп. 1, д. 45, л. 30.
целой сети маяков и венетов. По предварительным расчетам командования корпуса, предлагалось иметь в каждом укреплении постоянный гарнизон численностью не менее 100 человек пехоты и 250 казаков, а редуты занимать временными командами из казаков и башкир для полевой службы с весны до глубокой осени. Общая численность необходимого для охраны новой границы гарнизона определялась в 1950 человек. Командование корпуса планировало переселить на постоянное жительство в отряды новой линии солдат 4, 6, 8 и 10-го Оренбургских крепостных батальонов, прежде размещавшихся в Верхнеуральской, Таналыцкой, Магнитной и Степной крепостях8. Особенно в докладе подчеркивалась необходимость проведения «пограничной линии сколь можно прямее и по возможности по возвышенностям... для избежания соседских ссор на берегах рек»9.
Предложения Оренбургского военного губернатора всесторонне обсуждались в правительственных кругах и получили полное одобрение, а 5 декабря 1834 года проект переноса пограничной линии был утвержден Николаем 110. Особенно привлекало правительство то, что администрация края для реорганизации системы охраны границы не запрашивала никаких дополнительных средств из государственной казны. В качестве компенсации издержек, связанных с переездом, планировалось наделить переселенцев из внутренних кантонов 30-ти десятинным душевым наделом и только наиболее неимущим казакам из войсковых сумм выделить пособия по 14 рублей 28 копеек серебром на каждую семью.
После «высочайшего одобрения» проекта, для определения мест под полевые укрепления и отряды кордонной стражи 24 мая 1835 года в степь из Орской крепости выступил специальный геодезический отряд численностью 256 человек. В его состав вошли офицеры и нижние чины военно-топографического Депо, 14 Оренбургской казачьей конно-артиллерийской бригады, Оренбургского казачьего и Башкиро-Мещерякского войск. В течение лета геодезическим отрядом была проведена съемка местности и определены места для строительства 5 укреплений, 19 отрядов, 10 редутов и 17 пикетов. Вслед за топографами на линию выступило 2 военно-строительных отряда — первый из Орской, второй — из Троицкой крепостей. Орским отрядом, включавшим 28 обер-офицеров, 57 урядников и 1883 нижних чина, командовал полковник Жемчужников, а Троицким, насчитывавшим 15 офицеров, 34 урядника и 1057 нижних чинов — войсковой старшина Симагин. Перед началом строительных работ и возведением фортификационных сооружений в определенных под укрепления местах побывал военный губернатор и только после его разрешения к работе приступили специальные строительные отряды из башкир и солдат 35 военно-рабочей роты. Для перевозки строительного леса, а также производства земляных работ, по распоряжению командования корпуса, на пограничную линию было отправлено более 2 тыс. человек из Башкиро-Мещерякского войска, а также наряды башкир с подводами и всем необходимым строительным инструментом.
В течение лета 1835 года силами рабочих отрядов удалось возвести фортификационные сооружения, казармы, цейхгаузы и часть домов в укреплениях Императорское, Наслединское и Михайловское. Строительные работы продолжались до начала зимы, пока сильные степные бураны не перекрыли дороги. Но еще в июле В. А. Перовский рапортовал военному министру, что: «оба крыла новой линии заняты согласно Высочайше утвержденному предположению: кроме трех укреплений на левом фланге сделано 5 редутов и 10 пикетов. На будущий год укрепление новой линии
8 Там же. л. 33.
9 Чернавский Н. М. Оренбургская Епархия в прошлом ея и настоящем. // Труды ОУАК. Вып. 1.—Оренбург, 1900.-е. 69.
10 ГАОО. ф. 6, оп. 10, д. 43700, л. 1.
будет приведено к окончанию... укрепления сделаны лучше и надежнее, чем где-либо на старой линии». В ответ на свое донесение Перовский получил именной рескрипт императора с полным одобрением проведенной работы", после чего взялся за проведение в жизнь проекта с еще большим рвением.
Работы по сооружению пограничных укреплений новой линии продолжались в следующем, 1836 году. К началу октября военно-строительными отрядами на левом фланге были возведены укрепления Николаевское и Константиновское12, а также 11 отрядов с пикетами, несколько десятков сигнальных и сторожевых вышек, маяков и проложена вдоль границы полевая дорога.
К концу лета инженеры корпуса полностью завершили подготовительные работы к установке в укреплениях артиллерийских орудий и строительство зданий для комендантов дистанций, артиллерийских магазинов и провиантских складов. Остальное, в том числе и недостроенное жилье, должны были завершить сами переселенцы из бесплатно отпускавшихся им строительных материалов.
Заселение линейных укреплений началось буквально сразу же, не дожидаясь окончания строительства жилья. Летом 1835 года на новые места была отправлена первая партия казаков и 6 рот из 4 и 6 крепостных батальонов. Весной следующего года в новые отряды были переведены некоторые семьи казаков 3, 4 и 5 кантонов, размещавшихся в Уфимском и Стерлитамакском уездах Оренбургской губернии. Из станиц 3-го кантона намечалось всего перевести в кордонные отряды 1 и 2 дистанций 522 семьи, из 4-го кантона—152 двора (416 душ) и из 5-го— 1024 двора или 2419 человек13. Контроль за правильностью расселения и соблюдением установленных сроков был возложен на исполнявшего обязанности коменданта линии полковника Аржанухина.
Из внутренних станиц, предназначенных к переводу на новую линию для заготовки кормов на зиму и проведения общественной запашки, первоначально направлялись рабочие отряды из будущих переселенцев. В них, по решению станичного начальника, включалось по одному казаку от нескольких дворов, либо изъявившие добровольное желание, и специально выделявшаяся охрана из состава Башкиро-Мещерякского войска. Взяв с собой лишь самое необходимое, они в течение трех летних месяцев заготовили фураж, распахали целину и засеяли озимые на общественные нужды.
Весной 1838 года с инспекторской проверкой на строившейся линии побывали председатель Пограничной комиссии генерал-майор Г. Ф. Гене и командующий непременным казачьим полком подполковник И. В. Падуров. В ходе инспекции выявился ряд крупных и мелких просчетов в выборе мест под новые поселения и обустройстве населения. В частности, И. В. Падуров докладывал командиру корпуса, что левый фланг линии недостаточно укреплен и, в случае массированного нападения кочевников, казаки окажутся не в состоянии сдержать их своими силами. Для установления вскрывшихся просчетов в обороне укреплений, подполковник предложил укрепить 5 и 4 дистанции дополнительными гарнизонами из казаков внутренних станиц, а некоторые пикеты заселить солдатами крепостных батальонов^ передав им дополнительно несколько орудий из Троицкой и Степной крепостей. В некоторых местах, предназначенных для постоянного проживания — отрядах Софийском, Натальинском и Кирилловском, вода оказалась полностью непригодной не только для людей, но не годилась и для животных. Через несколько лет, по представлению Войскового Правления, генерал В. А. Обручев был вынужден упразднить поселки Софийский
" ГАОО ф. 6, оп. 5, д. 11076, л. 1—1об.
12 После постройки в 1846—1848 годах в этих укреплениях каменных церквей, обнесенных по периметру зубчатой оградой, они среди казаков и кочевников стали называться крепостями, хотя в действительности таковыми не являлись.
13 Материалы по историко-статистическому описанию ОКЕ— Т. 10.— с. 643.
и Кирилловский, переведя их жителей в другие отряды. Аналогичная судьба постигла и укрепление Константиновское. По ходатайству Падурова, в укреплениях были открыты школы для детей казаков и два госпиталя.
К началу 1839 года кордонная линия была полностью заселена и в поселениях, в том числе располагавшихся в 15-верстной полосе, насчитывалось более 2 тыс. жителей постоянного населения, построено 462 дома, 215 землянок и еще 765 домов находилось в стадии строительства. И хотя командование казачьего войска и администрация губернии максимально содействовали переселенцам в устройстве на новых местах, выделяли лес и другие материалы, к 1 января 1839 года более 400 казачьих семей не имели своего жилья и вынуждены были временно заселиться в поселковых цейхгаузах и общественных зданиях.
Процесс переселения казаков внутренних станиц на новую пограничную линию проходил далеко не так гладко, как это предполагалось. Многие казачьи семьи, а порой и станицы,наотрез отказывались покидать обжитые места, бросать приобретенное с большим трудом имущество и ехать неизвестно куда, как они говорили, в «дикую степь, на верную гибель». В частности, казаки станицы Ельдянской, назначенные к переселению в отряды, располагавшиеся между Орской крепостью и Константиновским укреплением, заявили чиновнику канцелярии военного губернатора и командующему станицей зауряд-сотнику Михайлову, что они не желают бросать свои дома и могилы близких, и переселяться на линию14. Уговоры командующего 3 кантоном есаула Шешминцова и других офицеров не изменили позиции казаков, и тогда по приказу атамана графа Цукато в станицу был направлен подполковник Падуров с отрядом в 200 башкир. По приказу командира корпуса, ему было предоставлено право в случае необходимости использовать для подавления «бунта» солдат 16 Оренбургского крепостного батальона и Уральских казаков. Опираясь на вооруженный отряд, Падуров смог выполнить поставленную перед ним задачу и сломил сопротивление казаков, после чего, разбив их на три группы, отправил под конвоем башкир на предназначенные им для поселения места. За допущение «бунта» несколько чиновников и урядников станицы были разжалованы приказом военного губернатора, несколько десятков наиболее упорствовавших казаков подвергли телесным наказаниям. Аналогичные случаи сопротивления во внутренних кантонах не были редкостью — о своем отказе в разное время заявляли жители станиц Сорочинской, Табынской и некоторых других15.
Одновременно с переселением на пограничную линию казаков внутренних кантонов в состав гарнизонов было включено 7109 человек из военных поселений, размещавшихся в Бугульминском, Бузулукском и Мензелинском уездах. Однако переселение так называемых «белопахотных солдат и их детей» началось только в 1842 году16.
Несмотря на передислокацию крепостных батальонов и перевод на новую линию части казаков внутренних кантонов, численность населения и гарнизонов укреплений не обеспечивала надежной охраны более чем 400-верстного пространства нового района. Осложняли положение и предоставлявшиеся переселенцам льготы от службы от 1 до 3 лет. Много сил отнимало и затеянное по инициативе Перовского строительство земляного вала и рва по всей протяженности границы, предназначенного для сдерживания кочевников. Поэтому с целью усиления пограничных гарнизонов и населения кордонной службы в пикетах и редутах командованием
14 ГАОО. ф. 6, оп. 18, д. 153, л. 13—1 Зоб.
15 Юдин М. Л. Замечания на труд священника Н. Н. Модестова «Табынская икона Божьей Матери и крестный ход из с. Табынского в г. Оренбург и другие места Оренбургской Епархии // Труды ОУАК,—Вып. 33.—Оренбург, 1916,—с. 137.
16 Чернавский Н. М. Оренбургская Епархия в прошлом ея и настоящем...
с. 73.
3 Зак. 2407
17
назначались временные команды из состава Оренбургского и Уральского казачьего войск. Такие отряды из офицеров и казаков, отбыв на линии 6 месяцев, возвращались в свои станицы, а им на смену направлялась очередная группа со своим провиантом и прочими припасами. Численность нарядов или, как их официально именовали, «назначений на службу», колебалась от 500—600 человек зимой и до 1,5—1,6 тыс. летом. Такие командировки засчитывались казакам в счет службы в строевом разряде, а офицерам как участие в кампании, тем более, что стычки с кочевниками были довольно частым явлением. «Назначения на службу» продолжались до середины 50-х годов и были отменены только после взятия казаками Ак-Мечети. С 50-х годов охрана и оборона линии были полностью возложены на казаков линейных станиц и в таком виде просуществовали до создания Туркестанского генерал-губернаторства.
К сороковым годам 19 века отдельный Оренбургский корпус начал терять свое прежнее значение. Входившая в его состав 22 пехотная дивизия, обеспечивавшая прежде охрану пограничной линии на всем ее протяжении, в мае 1837 года была реорганизована17. После расформирования двух и перевода в казачье сословие нижних чинов еще четырех линейных батальонов, она была сведена в две бригады по 5 батальонов в каждой и с трудом обеспечивала оборону отведенных ей двух участков границы — от Уральска до Орска и от Троицка до Звериноголовской крепости. Еще более осложнилось положение дивизии после передачи, по распоряжению военного министра, трех батальонов для охраны уральских заводов и перевод 10-го линейного батальона на постоянную дислокацию в Уфу.
С переселением на новую линию ставропольских калмыков, изменились и функции Башкиро-Мещерякского войска, которому поручались уже в большинстве случаев второстепенные задачи по доставке почты, а также сопровождению армейских обозов и торговых караванов. В то же время стало возрастать значение казачьих войск не только в охране пограничных рубежей, но и в структуре вооруженных сил. Итоги ряда военных кампаний первой половины века убедительно показывали преимущества легкой казачьей конницы в условиях меняющегося характера войн. Оборонительная доктрина доживала последние годы.
12 декабря 1840 года было обнародовано новое «Положение об Оренбургском казачьем войске»18, участие в подготовке которого принимали высокопоставленные чиновники Оренбургского нерегулярного корпуса и канцелярии военного губернатора. Однако непосредственная работа по реорганизации казачьего войска проходила уже без генерал-адъютанта В. А. Перовского, убывшего после провала Хивинского похода в отставку «для поправки пошатнувшегося здоровья». В соответствии с «Положением» Оренбургское казачье войско получало статус самостоятельной военно-административной единицы, руководство которой полностью перешло к Наказному атаману и учрежденным при нем Войсковому Дежурству и Войсковому Штабу. Решение экономических вопросов и регламентация хозяйственной жизни казаков перешли к Войсковому Правлению. В военном отношении территория войска была разделена на 2 военных и 10 полковых округов. Во главе округов, а также на должности полковых командиров, назначались офицеры регулярных кавалерийских полков, преимущественно гусарских. Срок службы казаков устанавливался выше, чем в регулярной армии — 25 лет в строевом разряде и 5 лет в запасе19. Проведенная реорганизация казачьего войска превратила казаков в замкнутое сословие — казаки зачислялись в войско вместе с семьей навечно, без права выхода из
17 ПСЗ. Т. 12.— № 10215.
18 Полное собрание законов Российской империи.— Т. 12.— N8 10215.
19 До 1840 года срок службы Оренбургских казаков не регламентировался и казаки служили до глубокой старости, пока хватало сил носить оружие.
сословия. Служба по-прежнему осуществлялась за счет самих казаков, обязанных выступать полностью обмундированными и вооруженными по первому требованию полковых и станичных начальников. Предполагалось увеличение численности войска, главным образом, за счет перевода в казачье сословие калмыков, белопахотных солдат, государственных крестьян и переселенных на новую линию нижних чинов четырех крепостных батальонов.
Проведенная в войске реформа позволила военному губернатору, в чьем подчинении как войсковая единица оста£Зш>сь казачье войско, приступить к реализации второй части плана колонйиедии Новолинейного района. На территорию между старой и новой пограничными линиями был направлен топографический отряд войскового старшины Авдеева и поручика Генштаба Пажан де Монсе с целью определения мест под новые поселения. Перед экспедицией была поставлена задача выбрать участки с таким расчетом, чтобы каждый житель новых поселков, имевший право на земельный надел, получил по 30 десятин земли и, кроме того, в запасе имелся фонд по 3 тыс. десятин удобной земли. Поставленную задачу отряд Авдеева успешно выполнил, и в губернскую чертежную комиссию были переданы на утверждение военного губернатора планы 32 новых отрядов.
Для заселения номерных отрядов предписанием Военного министра от 26 февраля 1842 года на внутреннюю территорию Новолинейного района переводились казаки упраздненных кантонов и калмыки бывшего Ставропольского войска. Переселение в назначенные отряды началось весной 1842 года и продлилось до осени 1884... Жители упраздняемых станиц и крепостей расселялись на новых местах компактно по несколько десятков семей. Так, по приказу генерал-лейтенанта В. А. Обручева, в отряд № 6 в июне были переведены 200 казаков (без учета семей) из бывшей Табынской крепости, в отряд № 10— 234 казака из Красносамарской крепости, а в отряд № 12—200 казаков из Самарской станицы. Земли, бывшие в пользовании казаков по их прежнему месту жительства, передавались в ведение Министерства государственных имуществ. Всего из упраздненных кантонов в номерные отряды в течение 1842—1843 годов переселилось 2877 казаков, а также их семьи, в том числе 1250 казаков — нагайбаков20. На хозяйственные нужды переселенцам выделялся лес, но уже в меньших, чем жителям линейных отрядов, объемах и только калмыкам было приказано предоставлять за войсковой счет по 50—80 корней строевого леса из Джабык-Карагайского бора. Решение администрации края о переводе на Южный Урал всех 10 рот оказалось для калмыков неожиданным — план упразднения войска разрабатывался канцелярией военного губернатора в обстановке полной секретности, и в него не был посвящен даже сам командующий Ставропольским войском полковник Золотарев. Улусы калмыков разделили на 2 группы и отправили на новую линию под контролем специально назначенных офицеров и чиновников Войскового Штаба. Охрана обозов с имуществом и живностью поручалась есаулу Филатову с отрядом в 197 казаков.
Первая партия переселенцев-калмыков с имуществом и скотом прибыла в Оренбург в конце апреля 1843 года и разместилась в летних лагерях Форштадта. После кратковременного отдыха и осмотра кибиток военным губернатором, 1,5 тыс. калмыков отправили в Верхнеуральск в распоряжение начальника 2-го военного округа полковника фон Родэ. Приказом начальника округа они были определены в отряды с 14 по 20 номер, входившие в 4 территориальный полк. Через месяц в Новолинейный район прибыла вторая партия (1680 человек), влившаяся в отряды 6 и 10-го полковых округов. Непосредственно перед распределением по отрядам, Войсковое Правление в качестве безвозмездного пособия передало
20 Чернавский Н.М. Указ. «оч.— с. 73.
3*
19
переселенцам 42 лошади, 577 коров, 67 сабанов, 186 борон, 116 телег и некоторое количество продовольствия — муки и сухарей.
По прибытии в конечные пункты назначения, калмыки расселялись начальниками полковых округов не компактно, а взразброс, по нескольку десятков семей в каждый отряд с тем, чтобы вчерашние кочевники, смешавшись с русскоязычным населением, перенимали бы у него опыт и традиции оседлого образа жизни, быстрее осваивали ремесла и земледелие2'. Однако на деле процесс вживания в непривычные для извечных кочевников условия жизни проходил крайне сложно и так и не дал ожидаемого результата — калмыки не прижились среди оседлого населения и в 20-е годы следующего века в массовом порядке переселились в Астраханские степи22.
Военная администрация строго регламентировала хозяйственную деятельность и быт переселявшихся на новую линию казаков. Без разрешения начальника дистанции или станицы они не могли буквально и шага ступить. «По прибытии на места,— отмечалось в приказе одного из командиров полковых округов,— казакам надлежит в каждом предназначенном к поселению месте сделать укрепленный лагерь из повозок, рогаток и тому подобного, и в них устроить временнйе помещения. Затем допустить их к сенокошению, но выезжать на работы и приезжать с них вместе, оставляя в первом случае необходимое число для охраны лагеря. Иметь в готовности заряженные ружья и необходимое число боевых патронов... В лагерях всегда иметь часовых и по возможности передовые охранительные и наблюдательные
24
ПОСТЫ» .
Запашка как общественная, так и на личных наделах, начиналась только по указанию станичного начальства и под охраной специально выделяемых нарядов. Даже для сбора лесной вишни и ягод специально назначались определенные дни. Аналогично проходили сенокос, уборка хлебов, заготовка топлива и другие хозяйственные работы. Приказом начальника штаба корпуса генерал-майора Шуцкого жителям линейных поселков предписывалось не сжигать навоз, а делать из него кизяк, либо употреблять для удобрения овощных огородов, разбитых по склонам рек. Категорически запрещалось производить запашку и заготовку кормов на внешней стороне пограничной линии, пересекать ее и углубляться в степь. Виновные в нарушении этого запрета подвергались строгим наказаниям. Войсковое правление ежегодно проводило осмотр казачьих хозяйств, лошадей и всей живности, заставляя их увеличивать имевшееся поголовье «сколь можно».
Такая мелочная и обременительная регламентация вполне объяснима — казачьи власти были заинтересованы в повышении благосостояния казачьих хозяйств, выставлявших молодежь на службу полностью экипированной за свой счет. Семьям же, не имевшим достаточно средств для покупки формы, шашки и коня, их приходилось приобретать из поселковых и станичных сумм.
Особенно остро реагировали на вмешательство в хозяйственные дела перечисленные в войско бывшие государственные крестьяне, часто подававшие жалобы на действия офицеров и чиновников Войскового Правления. В ноябре 1844 года казаки Федор Сушков, Федор Кобозев, Савелий Корчагин и еще 8 человек «за самовольную подачу прошения на Высочайшее имя», жаловавшиеся на притеснения офицеров, были подвергну-
21 С целью повышения доходности казачьих хозяйств, с середины XVI11 века местная администрация, по инициативе известного историка и экономиста П. И. Рычкова, усиленно внедряла среди оренбургских казаков разного рода промыслы. Наибольшего расцвета из них достигло пуховязание. К началу XX века доход от реализации оренбургских пуховых платков составлял одну из наиболее важных статей пополнения войскового капитала.
22Шамбатуев М. Ф. Калмыцкие казаки // Рифей.— Челябинск, 1991.— с. 226.
"Материалы по историко-статистическому описанию ОКВ.— с. 223.
ты наказанию в виде перевода из внутренних отрядов в линейные укрепления — Михайловское, Николаевское и Константиновское. Служба в кордонных пикетах, сопряженная с тяготами и опасностями, по мнению командира полкового округа, должна была образумить казаков и привести их к покорности.
Биографы Перовского в один голос отмечали одну из черт характера главного начальника края — жестокость в тех случаях, когда он сталкивался с фактами ослушания начальству. Войсковой старшина М. Л. Юдин в своей статье «Граф Перовский в Оренбургском крае» писал о том, что в станице Кардаиловской по приказу генерала и в его присутствии был до смерти запорот нагайками казак, отказавшийся участвовать в общественной вспашке24. Об этом же писал и отставной генерал-майор Оренбургского казачьего войска И. В. Чернов. В частности, он привел такой случай. Во время смотра в станице Кундравинской 2-го военного округа, несколько казаков явились не в форменной, а в обычной крестьянской одежде и с бородами, что, по мнению начальства, явилось тягчайшим нарушением императорского указа25. Доставленные в Оренбург казак Пшеничников и его товарищи упорно стояли на своем, заявляя, что «для царя должна быть важна служба, а с бородой или без нее человек, не все ли равно26. По приказу Перовского, «бунтовщики» несколько раз были прогнаны сквозь строй и после жестокой экзекуции в живых остался всего один казак.
Много сил и времени отнимало у переселенцев строительство жилых домов и казенных сооружений — зданий поселковых и станичных правлений, казарм для прикомандированных, школ и церквей, производившиеся в счет обязательных общественных работ. Но если казаки, переведенные в отряды кордонной стражи, в своем большинстве получили уже готовые дома, возведенные специальными рабочими отрядами, то жители отрядов, размещавшихся между старой и новой линиями, должны были их построить сами. Причем застройка номерных поселков производилась только после предоставления войсковым архитекторам плана с указанием конкретных сроков завершения строительных работ.
Направляя переселенцев на новые места, чиновники казачьего войска не всегда реально представляли складывавшуюся в линейных отрядах обстановку с обеспечением казаков землей и не учитывали другие, не менее важные вопросы. В результате чего некоторые новые поселения оказались перенаселенными, а земельные наделы жителей удаленными на значительные расстояния от отрядов. В частности, зимой 1841 года переведенные за несколько лет до этого в отряд Александровский крещеные калмыки27 обратились к начальнику пограничной линии полковнику Аржанухину с прошением о переводе в другой отряд или дозволении им основать новое поселение в 15-верстной полосе на речке Камыслы-Аят. После рассмотрения жалобы, специально направленная в отряд Александровский комиссия из Оренбурга признала ее обоснованной. 30 июля 1842 года приказом военного губернатора 216 казаков-калмыков Александровского отряда были переведены на новое место и основанный ими поселок получил название Кулевчин-ский. Аналогичное положение сложилось и в другом отряде 4-й дистанции — Алексеевском, куда были поселены 431 человек из упраздненной Мочинской станицы. Земли, отведенные им, оказались удаленными от
24 Юдин М. Л. Граф Перовский в Оренбургском крае // Русская старина.— СПБ.— Т. 86.— с. 546.
25 «Бороду казакам не носить,— гласил именной указ императора,— исключая стариков более 50 лет и вообще таких даже в урядники не производить».
26 Записка генерал-майора И. В. Чернова // Труды ОУАК.— Вып. 18.— Оренбург.— 1907,—с. 166.
27 К 1836 году в Оренбургском казачьем войске состояло на службе около 600 калмыков, не входивших в Ставропольское войско. Именно они вместе с казаками внутренних кантонов оказались поселенными в 1837 году в отряд Александровский.
отряда на 30—40 верст. После проверки жалобы часть казаков была переселена в отряд Варну, размещавшийся у слияния речек Кисене и Улькунь-Тогузак.
Факты переноса в новом районе населенных пунктов на другие места не являлись исключением. Просчеты, допущенные при выборе мест под номерные отряды, обусловили в дальнейшем перенос их на более удобные для проживания места. Только в течение первых пяти лет на другие места переведены отряды Варна, Барлин, Березиновский, Аннинский, Куликовский, Кацбахский и некоторые другие. Все перемещения внутри военных округов осуществлялись только с разрешения военного губернатора и строго контролировались Войсковым Штабом с тем, чтобы в итоге перемещений численность казачьего населения на территории полковых округов не опускалась ниже определенного «Положением об Оренбургском казачьем войске» уровня.
Первое время отряды между старой и новой линиями именовались не иначе как по номерам, данным им топографическим отрядом Авдеева. Один из историографов Оренбургского казачества, войсковой старшина М. Л. Юдин писал на этот счет, что в разговорах между собой даже в более позднее время, на вопрос — куда едешь, казаки отвечали — в номера. Однако вскоре после заселения номерных отрядов им были присвоены названия в честь побед, одержанных русскими войсками в войнах XVIII—XIX веков. Так на карте казачьего войска появилась Варна (за штурм крепости в 1828 году будущий военный губернатор края В. А. Перовский был награжден орденом св. Георгия 4 степени и шпагой с бриллиантами и надписью «За храбрость»), Париж, Лейпциг (в боях у этих городов отличились и полки оренбургской и башкирской конницы), Фершампенуаз, Бриент, Кваркено и другие поселки с нетрадиционными для русского населения названиями28. В научно-популярной литературе на этот счет нередко можно встретить утверждения, что необычные «европейские» названия поселкам дали основавшие их переселенцы. Однако, согласиться с такими высказываниями нельзя. Присвоение названий на протяжении длительного времени являлось прерогативой высших властей, тем более в казачьих областях. Право окончательного решения вопроса принадлежало военному губернатору, и только после одобрения со стороны императора, как это было на примере Новолинейного района. О том, что переведенные в номерные отряды казаки не имели никакого отношения к выбору их названий, подтверждает и отношение В. А. Перовского в Военное министерство с просьбой дать им новые, русские названия по причине определенных трудностей в произношении. «Иноземные названия,— отмечал военный губернатор,— не имеют в себе ничего, кроме чуждого (казакам — В. К.) звука, а потому и уродуют они их в произношении самым странным образом29. Повторно поднимется вопрос о переименовании казачьих поселков и станиц Новолинейного района в 50-е годы, когда генерал Перовский во второй раз возглавил административный аппарат Оренбургского края. Но и на этот раз предложение генерал-губернатора не нашло поддержки в правительственных кругах, и поселения сохранили свои названия до настоящего времени.
С принятием в 1840 году нового положения о казачьем войске, его земли были выделены в отдельную административно-территориальную единицу, с зачислением всего проживающего на ее территории населения в войсковое сословие. В Троицком уезде Оренбургской губернии под действие «Положения» попали жители трех волостей — Кундравинской, Верхне-и Нижнеувельской30. Население этих волостей — 8750 государственных
28Ю дин М . Л . Указ. соч.— с. 138.
29М а т в и е в с к и х П. Е. Оренбургский край в Отечественной войне 1812 года.— Оренбург, 1962,— с. 75.
30ГАОО. ф. 6. оп. 1, д. 11418, л. 2—3.
крестьян, категорически отказалось перейти в казачье сословие и нести связанные с приобретением нового статуса нелегкие обязанности.
Пытаясь найти компромисс, военный губернатор В. А. Обручев, по согласованию с Департаментом военных поселений и Министерством государственных имуществ, предложил нежелавшим вступать в казачье войско крестьянам переселиться на освободившиеся в Бузулукском уезде земли бывших «белопахотных» солдат. Но крестьяне отказались от этого предложения. Среди жителей волостей начались брожения, грозившие перерасти в бунт против властей. Направленный в Троицкий уезд крупный казачий отряд во главе с полковником Тимлером, начальником военного округа, в состав которого должны были отойти земли трех волостей, предотвратил взрыв недовольства, но стремление крестьян добиваться сохранения своего прежнего статуса от этого только еще более усилилось.
Ознакомившись с докладом генерал-лейтенанта Обручева Николай I подписал Указ о переводе в казачье сословие всех бывших государственных крестьян, чьи земли оказались на отошедшей к Оренбургскому казачьему войску территории. Однако крестьяне отказались подчиниться Указу, объявленному ими ложным по той причине, что он зачитывался на сходах «без барабанного боя». Несмотря на то, что для наблюдения за исполнением Указа в уезд императором был специально прислан флигель-адъютант полковник Тумановский, крестьяне попытались направить в Петербург особую депутацию. Несмотря на уговоры и угрозы в Верхне- и Нижнеувель-ской волостях только 1950 крестьян согласились принять казачье звание, а 5720 изъявили желание переселиться в Бузулукский уезд. За ними последовали 1944 крестьянина Кундравинской волости. Но администрация края объявила свое прежнее предложение утратившим силу и потребовала беспрекословного выполнения царского указа от 24 мая 1843 года.
Лично прибыв в мятежные волости, генерал Обручев бросил все имевшиеся у него войска (два полка пехоты, артиллерию и казаков) по селам, наиболее сопротивлявшимся переходу в казачье войско. Карательные меры вынудили крестьян подчиниться,и осенью 1843 года в состав казачьего войска вошло еще около 8 тыс. человек. Новые земли отошли к Новолинейному району, а часть их прежних жителей — переведены на левый фланг пограничной линии. Основанные бывшими крестьянами отряды получили название Коре и Клястицкий.
Случаи подачи прошений о желании добровольно перейти в казачье сословие и переселиться на новую линию были крайне редки и, тем не менее, далеко не все они удовлетворялись. Так, 4 февраля 1835 года военный министр граф Чернышев сообщил Оренбургскому военному губернатору, о том, что в различные государственные учреждения поступили прошения от казанских татар о дозволении им переселиться на Оренбургскую линию. В процессе обсуждения этого вопроса в Военном министерстве, министерстве Внутренних Дел и Финансов, было выработано мнение о невозможности удовлетворения просьб подобного рода. Ознакомившись с рекомендациями правительства, Николай I повелел: «Татар к водворению на означенной линии, а равно в Астраханской губернии не допускать, предписав о сем секретно казенным палатам». На усмотрение просителей, им было предложено, по согласованию с командиром Отдельного Кавказского корпуса, переселиться на незанятые казаками земли в Кавказской области, либо на общих основаниях в Саратовскую или Сибирскую губернии31.
Опасения администрации края насчет реакции кочевников на заселение Новолинейного района, первоначально не подтвердились. Рода кочевников вблизи новой линии отнеслись к появлению казаков в целом безразлично — с одной стороны, дала свои плоды дипломатия Перовского, привлекшего на свою сторону верхушку Младшего жуза, с другой,— места для скота
31 ГАОО ф. 167, оп. 1, д. 25, л. 1.
кочевников в обширной степи было более чем достаточно. Однако уже через год после заселения пограничных отрядов джагалбайлинцы, кыпчаки и некоторые другие роды, насчитывавшие в общей сложности около 7 тыс. кибиток, обратились к военному губернатору с просьбой разрешить выпас скота на территории между старой и новой линиями. Получив недвусмысленный отказ, племенная верхушка начала вырабатывать планы борьбы с русскими. Вскоре во главе движения встали султан Кенисара Касимов и батыр Исет Кутебаров.
С отрядами Кутебарова оренбургским казакам удалось покончить довольно быстро — осенью 1839 года его лагерь был обнаружен отрядом казаков под командованием начальника Войскового Штаба полковника Геке. В ходе боя, в котором с обеих сторон участвовало свыше 6 тыс. человек, уряднику Каменозерной станицы Богатыреву удалось убить предводителя, после чего его отряды распались32. Борьба же с отрядом Касимова растянулась на несколько лет. Мелкие группы джагалбайлинцев и их союзников нападали на пикеты, угоняли скот, сжигали посевы, грабили жителей. Только летом 1838 года отряды Кенисары совершили более 40 налетов на казачьи поселения, в том числе на отряды Георгиевский, Варваринский и укрепление Наслединское33.
Для борьбы с кочевниками в степь высылались крупные карательные отряды казаков и башкир, усиленные пехотой и артиллерией. Но прекрасно знавший степь и пользовавшийся поддержкой других родов, Кенисара Касимов без особых усилий уходил от преследователей и вновь неожиданно нападал на казачьи поселки. К маю 1838 года султану удалось собрать под свое знамя около 4 тыс. человек. Курсируя с этим отрядом вдоль границы, он держал в постоянном напряжении жителей огромного района — от Оренбурга до Звериноголовской. Постоянные набеги существенно затрудняли процесс обживания казаков на новых местах, вынуждали их направлять значительные силы для прикрытия работавших на полях людей и охраны табунов скота.
С целью предотвращения потерь, Войсковой Штаб запретил казакам, имевшим свои земельные наделы на большом удалении от поселков, оставаться на ночь в поле, а также выезжать без охраны и в одиночку на сенокосы, для сбора ягоды и рубки леса. В поселках на ночь назначалась дополнительная стража из расчета по 1 казаку от каждых 10 дворов, а вдоль линии границы курсировали казачьи разъезды, проверявшие состояние специальных пограничных заграждений — «симов». Численность находившихся в пикетах нарядов была доведена до 25—30 казаков в каждом. В случае набега кочевников, дозорные в пикетах и маяках зажигали сигнальные вехи и к месту обнаружения кочевников со всех близлежащих кордонов устремлялись казачьи наряды. На случай отражения крупных набегов, начальники полковых округов имели при себе резервные отряды по 200—300 человек в каждом.
Однако, несмотря на предпринимаемые меры предосторожности, потери местного населения от набегов кочевников были немалыми. Атаман Екатерининской станицы (располагалась между укреплениями Наследнин-ским и Николаевским — В. К.) урядник Д. М. Мясников вспоминал, что 14 августа 1844 года султан Кенисара Касимов с отрядом численностью в 2 тысячи бойцов внезапно напал на станицу. Казаки более 4 часов отражали нападение в несколько раз превосходящего противника но, несмотря на сопротивление, не смогли удержать предместье станицы — форштадт, который кочевники сожгли, предварительно разграбив. Во время
32 Записки генерал-майора И. В. Чернова // Труды ОУАК. Вып. 18.— Оренбург 1907,—с. 106.
33 Рязанов А.Ф.На стыке борьбы за степь // Труды Оренбургского отделения Географического общества. Вып. 26.— Оренбург, 1928.— с. 55—57.
боя со стороны защитников станицы погибло 3 человека — урядник С. Лукьянов, малолеток Д. Обухов и казачка Д. Аверина, из нападавших — более 40 кочевников. Всего, по воспоминаниям Мясникова, в ходе отражения налета погибло 7 и ранено было 2 казака, кочевникам удалось захватить и угнать с собой 28 жителей станицы, в том числе и 7-летнего сына атамана34.
Об объемах материального ущерба, причиняемого набегами, может служить пример той же Екатерининской станицы, где без крова осталось 95 семей и было угнано кочевниками 132 лошади, 227 голов крупного рогатого скота, 158 рабочих волов и 1680 овец. Во время набегов на линейные отряды джагалбайлинцы сжигали хлеба и заготовленные корма, угоняли лошадей и рабочий скот, отары овец.
После нападения на Екатерининскую станицу охрана пограничной линии была значительно усилена дополнительными нарядами из внутренних станиц и Уральского казачьего войска. Казакам, несшим службу на дальних пикетах и на наиболее опасных участках, было выдано из войсковых запасов 287 карабинов новейшей системы и большой запас патронов к ним. В отряды Новолинейного района и поселки кордонной стражи из упраздненных крепостей передавалось 23 артиллерийских орудия с прислугой по 14 человек к каждому. Значительно увеличивалась численность пикетов и конных дозоров, в укреплениях Николаевском и Императорском были размещены резервные подвижные группы по 100 казаков в каждом и 180 — в Наследниц-ком укреплении. Накал борьбы за обладание степью спал после гибели Кенисары Касимова, убитого каракалпаками в 1847 году.
С ликвидацией отрядов Исета Кутебарова и Кенисары Касимова в степи установилось относительное спокойствие. Случаи баранты хотя и имели место, но были крайне редки и пресекались самими казаками линейных станиц.
Нормализация обстановки в прилегающих к границе районах степи отразилась и на организации системы ее охраны. В 1847 году пограничная линия была разбита на 11 вместо 5 прежних дистанций и упразднена как самостоятельная структурная единица казачьего войска. В состав каждой дистанции включалось по два отделения, 3—4 главных поста, размешавшихся в прилинейных казачьих поселениях, и несколько пикетов, получивших в просторечье название «половинок». Коменданты дистанций и отделений по-прежнему назначались исключительно из наиболее опытных и проверенных офицеров, знающих либо казахский, либо башкирский языки. Дистанции в военном отношении подчинялись непосредственно командирам полковых округов, назначавшимся уже из казачьих штаб-офицеров. Общее руководство охраной границы осуществлял военный губернатор опиравшийся в своей деятельности на Войсковой и корпусной штабы, Пограничную комиссию и управление 22 пехотной дивизии, батальоны которой были расквартированы в Уральске, Оренбурге, а также в бывших Орской, Верхнеуральской и Троицкой крепостях. Оперативные вопросы решались через Наказного атамана, Войсковое Дежурство и начальников полковых округов.
После принятия новых правил кордонной службы, казаки Новолинейного района, поступавшие в подготовительный разряд, проходили первоначальную подготовку в созданных при укреплениях учебных лагерях — так называемых «сборах». Пройдя обязательную программу обучения, молодые казаки по достижению призывного возраста проходили службу строевого разряда в кордонных на пограничной линии, либо в расквартированных во внутренних губерниях Оренбургских, а также лейб-гвардии Сводном и Атаманском казачьих полках.
В период Крымской войны в Оренбургском казачьем войске было начато формирование особых частей — 6 казачьих пластунских батальонов
34 Рязанов А. Ф. Восстание Исатая Тайманова.— Оренбург, 1954.— с. 65.
4 Зак. 2407
25
шестисотенного состава каждый. Однако принять непосредственное участие в боевых действиях на крымском театре пластунам не пришлось — после смерти Николая I был заключен мир и пластунские сотни заменили на линии линейные батальоны в бывших крепостях старой линии. В начале 70-х годов Оренбургские пластуны участвовали во втором хивинском походе, на деле доказав, что казачья пехота из наиболее стойких и выносливых.
После завоевания Туркестана изменившаяся военно-политическая обстановка обусловила окончательное упразднение пограничной линии с киргиз-касайской степью и системы кордонной стражи.
Перенос пограничной линии в 1835—1845 годах и реорганизация Оренбургского казачьего войска полностью себя оправдали. Разделенные линией укреплений и казачьих станиц, башкиры и казахи перестали совершать взаимные нападения, прекратились внутренние распри между кочевыми родами казахов жузов, снизился риск и активнее стала развиваться приграничная торговля.
Оказала свое влияние на взаимоотношения России с государствами Средней Азии и предпринятая в период заселения Новолинейного района военная экспедиция в Хиву. Хотя хивинский поход завершился с военной точки зрения неудачно — Перовский потерял умершими от морозов и болезней 11 офицеров и более 3 тыс. солдат и казаков,— политическая задача была выполнена35. Правитель Хивы вынужден был возвратить более 400 русских пленников, захваченных во время налетов на Оренбургскую укрепленную линию. Кроме того, опасаясь повторения военного похода, в Коканде и Бухаре приняли решительные меры к эмиссарам английской разведки. Из Бухары был удален полковник Чарльз Стодарт, а из Коканда — капитан Артур Конноли. Позднее оба разведчика были казнены в Бухаре36.
В результате приосединения к Оренбургской губернии нового района, казачье войско, испытавшее к тому времени определенные трудности при наделении казаков паевыми наделами, получило более 10 тыс. квадратных верст земли, позволившией не только обеспечить всех лиц войскового сословия установленными наделами, но и сформировать резервный войсковой фонд. В итоге реформы из губернии была выделена единая территория Оренбургского казачьего войска, численность которого с 40 тыс. в 1840, достигла к 1 января 1847 года до 158 528 душ обоего пола, или 79 343 мужского37.
Войсковое население продолжало расти и в последующее время за счет естественного прироста, что уже через несколько лет поставило Войсковое Правление перед необходимостью основания новых казачьих поселков на новой линии. В 50-е годы только в линейных полковых округах было основано три новых населенных пункта — Обручевский, Катенинский и Сухтеленский, названные так в честь оренбургских военных губернаторов, а также форт Перовский на реке Донгуз. К 1917 году Оренбургское казачье войско превратилось в одно из наиболее крупных войск в России и уступало по численности только двум старым — Донскому и Кубанскому.
35 Добромыслов А. И. Тургайская область. Исторический очерк. // Известия ООИГО,—вып. 17.—Тверь, 1902.—с. 340.
36Войнов В. Правда об Оренбургском казачестве // Отечество. Краеведческий альманах.— вып. 1.— 1990.— с. 210.
37 Стариков Ф. М. Историко-статистический очерк Оренбургского казачьего войска.— Оренбург, 1891.— с. 110.
