CC BY
30
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
Полоцкий государственный университет, Новополоцк, Беларусь Кафедра социально-гуманитарных дисциплин финансово-экономического факультета Доцент, кандидат культурологии
Po^tsk State University, Novopolotsk, Belarus Associate Professor of Social Studies and Humanities Chair's on Department ofFinance and Economics
PhD in Cultural Studies a. krivolap@psu. by
НОРМАТИВНАЯ ВИРТУАЛЬНОСТЬ КАК ЭЛЕМЕНТ КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Темой статьи стало рассмотрение использования понятия нормативной виртуальности в процессе конструирования культурной идентичности. В статье представлена история использования концепта нормативной виртуальности, начиная с того времени, когда интернета и виртуальности в сегодняшнем понимании просто не существовало. Сравниваются подходы к пониманию нормативной виртуальности Р. Барта и Ж. Пиаже. Отдельно рассматриваются особенности коммуникации в условиях культуры подключенности (Х. ван Дейк) и проблема конструирования нормы и нормальности (М. Фуко). Потребление медиа понимается как индивидуальная практика, направленная на конструирование культурной идентичности с соблюдением существующих культурных норм. В завершении рассматривается верификация пользователей как процесс, который противоречит возможности сохранения анонимности в виртуальном пространстве и эта деанонимазация включается в понятие нормативной виртуальности. Предложенные в статье наблюдения и выводы позволяют автору сформулировать идею о том, что нормативная виртуальность позволяет иначе рассматривать ситуацию развития новых информационных технологий и их влияние на процессы коммуникации в культуре общества потребления. И сегодня нормативная виртуальность конституируется не через запрет и ограничение доступа, а через контроль и дисциплинарные практики по отношению к пользователям.
Ключевые слова: нормативная виртуальность, новые медиа, культурная идентичность, коммуникация.
NORMATIVE VIRTUALITY AS AN ELEMENT OF CULTURAL IDENTITY
The topic of the article was the consideration
of the use of the notion of normative virtuality in the -
process of constructing a cultural identity. The article presents the history of using the concept of normative virtuality from the time when the Internet and virtuality in today's understanding simply did not exist. The approach to understanding the normative virtuality of R. Bart and J. Piaget are compared. Separately, the features of communication in a culture of connectivity are discussed (H. van Dijk) and the problem of constructing norms and normality (M. Foucault). Media consumption is understood as an individual practice aimed at constructing a cultural identity in accordance with existing cultural norms. At the end, user verification is considered as a process that contradicts the possibility of maintaining anonymity in the virtual space and this deanonymization is included in the notion of normative virtuality. The observations and conclusions suggested in the article allow the author to formulate the idea that normative virtuality allows us to consider the situation of the development of new information technologies and their influence on the processes of communication in the culture of the consumer society. And today normative virtuality is not constituted by
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
prohibition and restriction of access, but through control and disciplinary practices in relation to users. КеУ w°rds: n°rmative TOt^lity newmedia
consumption, identity.
Сегодня не возникает дискуссии относительно нормальности использования интернета в повседневной коммуникативной практике. Если мы сознательно отказываемся от использования социальных сетей, то в своем круге контактов, естественным образом возникает вопрос о нашей нормальности. Как это не пользоваться facebook или вконтакте? Зачем делать селфи если не выкладывать их в mstagram? Невнятные и непи-санные культурные нормы конструируют нашу потребность использования интернета вообще и социальных сетей в частности. Иногда активную роль в этом процессе играет реклама, призывая нас использовать свой смартфон на 100%, а не только для звонков. Точно так же, как несколько лет до этого навязывала нам убеждение в необходимости быть на связи 24/7 и стать абонентом мобильной сети.
Установление норм коммуникации является базовой функцией культуры, которая появилась одновременно с культурой в широком смысле. Можно сказать, что современное состояние культуры предполагает перманентный поиск границ нормальности, а после их обнаружения постоянного переосмысления этих границ и социально-культурных смыслов.
В качестве рабочего определения предлагаем следующее: нормативная виртуальность - совокупность требований и ограничений, которые ожидают от индивида присутствия в виртуальном пространстве или создают потребность быть онлайн. Иными словами, нормативная виртуальность конструирует новые культурные нормы в сфере коммуникации. Так как отказ от бытия в виртуальном пространстве - это вызов общественным представлениям о необходимости присутствия в публичном пространстве. Поэтому, исследовательский вопрос
для данной статьи можно сформулировать так: каким образом культурная идентичность определяет нормативную виртуальность?
Эволюция нормативной виртуальности
В рамках культурологического дискурса циркулирует широкий спектр объяснений, почему развитие информационных технологий сделает невозможным обеспечение неприкосновенности частной жизни. Нормативная виртуальность может пониматься как сочетание оффлайн и онлайн практик, ее можно интерпретировать как следующий шаг в развитии «сетевой социальной жизни»1, когда часть социальности переместилась в виртуаль- 134 ное пространство.
Важно отметить, что концепция нормативной виртуальности имеет свою собственную историю использования еще в то время, когда интернета еще просто не было, а виртуальная реальность была чем-то из области фантастики. Тогда виртуальность была практически синонимом фантазма, вымышленного универсума, того чего нет и не может быть дано нам в ощущениях в нашей реальности. Но при этом эта умозрительная виртуальность была включена в процесс построения культурной идентичности.
Ролан Барт в статье «Язык и одежда», которая была опубликована в журнале «Критика» в 1959 году, пытается понять потенциал использования нормативной виртуальности для понимая нормативных границ в использовании языка. Р. Барт ссылается на текст «Принципы фонологии» Николая Трубецкова и подчеркивает, что «Трубецкой предлагает применить соссюрианское различие
1 Wittel, A. Toward a Network Sociality // Theory, Culture & Society. 2001. № 6 (18). C. 51-76.
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
между языками и речью применительно к одежде; как язык одежда была бы институциональной системой, абстрактной и определяемой ее функциями, и из которой индивидуальный носитель мог бы набросать свою одежду, каждый раз актуализируя нормативную виртуальность. <...> Речью тут может быть феномен ношения предметов одежды (dressing) различных размеров, различающихся степенью изношенности и чистоты, а одежда (dress) как явление в роли языка будет разницей, сколь бы крошечной она не была, в одежде незамужних девушек и женатых женщин»2.
Виртуальная нормативность в данном случае предполагает некоторую комбинаторику элементов одежды. Речь не идет об униформе, как в случае с военной формой. Но что-то подобное можно увидеть и в использовании интернет технологий. Нет четких предписаний по количеству постов в социальных сетях в день или количеству просмотренных сайтов. Нормативным является наличие доступа к сети, а дальше комбинация посещенных сайтов (как комбинация элементов одежды или слов в высказывании) свидетельствуют об индивидуальных различиях в использовании технологий. Но не быть пользователем, фактически равнозначно отсутствию одежды в примере Р. Барта.
Нормативное использование языка приводит к нормативному видению социальной реальности, так как нужен язык для понимания и освоения социального пространства Как минимум для того, чтобы назвать своими именами все, что нас окружает.
Известный психолог Жан Пиаже в 1970 году использовал термин «нормативная виртуальность» во введении к французской версии текста «Основные направления исследований социальных и гуманитарных наук»3. При переводе этого текста
Barthes, R. The Language of Fashion. London: New York: Bloomsbury. 2013 P. 25.
3 Bie P. de [h gp.]. Tendances principales de la recherche dans les sciences sociales et humaines, pt. 1: Sciences sociales / P. de Bie, R. Boudon, J. Bourgeois-Pichat, R. Jakob-
на англиискии язык , что-то сократили или по каким-то другим причинам, но этот термин исчез. Ж. Пиаже исходил из того, что «человек не воспринимается как данный раз и навсегда от абсолютного начала, а все проблемы, который касаются его деятельности, возникают все время в совершенно новых условиях. И вместо того чтобы вернуться к предварительно сформированному или заданному исходному состоянию для всех виртуальных нормативов, которые определяют человеческую природу, мы находимся в окружении поиска ответов на базовые вопросы человечности: какие факторы вывели человечество из животного состояния, как возникли языки, общество, психическая жизнь. Короче говоря, находимся в окружении бесчисленных структур, которые отражают предварительные знания человечества»5. Нормативная виртуальность таким образом понималась как набор предрассудков (того, что предшествует рациональному знанию) определяющих природу 135 человека.
Нормативность как элемент контроля
Очевидно, что никто из нас не может придумать свой уникальный язык. Так как нам будет необходим кто-то еще чтобы поддерживать коммуникацию. Сейчас от нормативности языка имеет смысл перейти к пониманию нормативности как процесс установления норм. И для того чтобы осуществить этот переход нам потребуется опыт М. Фуко. Для которого возможность установления норм и контроля за их выполнением находится
son, P.F. Lazarsfeld [и др.]., Paris: The Hague, Mouton.
1970. 987 p.
4 Bie P. de [и др.]. Main trends of research in the social and human sciences, pt. 1: The Social sciences / P. de Bie, R. Boudon, J. Bourgeois-Pichat, R. Jakobson, P.F. Lazarsfeld [и др.]., Paris: The Hague, Mouton. 1970. 819 p.
5 Piaget, J. La situation des sciences de l'homme dans le système des sciences. // Tendances principales de la re-
cherche dans les sciences sociales et humaines, pt. 1: Sciences sociales / P. de Bie, R. Boudon, J. Bourgeois-Pichat, R. Jakobson, P.F. Lazarsfeld [и др.]., Paris: The Ha-
gue, Mouton. 1970. P. 12.
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
очень близко к источнику обретения власти. Также как и контроль над физической пространством можно рассматривать как основание для власти. В понимании М. Фуко это происходит на микрофизическом уровне, когда с помощью контроля и дисциплины мы знаем, как нужно что делать нормально, а какие действия будут классифицированы как ненормальные.
В книге «Ненормальные» М. Фуко рассматривает эволюцию нормативной системы на различных уровнях. Пытаясь определить каким образом возможно идентифицировать симптомы в индивидуальном поведении, чтобы заметить определенную душевную болезнь. По его мнению, «во-первых, отклонение этого поведения от норм порядка, сообразности, определяющихся либо на фоне административной регулярности, либо на фоне семейных обязательств, либо, наконец, на фоне социально-политической нормативности. Это отклонение, эти отклонения и определяют поведение в качестве потенциального симптома болезни. Во-вторых, симптоматологической функцией поведения выступает расположение этих отклонений на
6
оси произвольного и непроизвольного» .
Как результат подобной дисциплинарной практики возникает феномен человека, которого невозможно перевоспитать и одним из возможных объяснений почему так, будет попытка обозначить его как ненормального, что влечет за собой необходимость изоляции от общества. «Неисправимый» появляется одновременно с формированием дисциплинарных техник, которое в XVII и ХУШ веках происходит в армии, в школах и мастерских, а немного позднее и в семьях. Новые процедуры выучки тела, поведения, способностей поднимают проблему уклоняющихся от этой нормативности,
7
которая уже не равнозначна верховенству закона» .
Особое место в работах М. Фуко занимает история сексуальности как история подчинения
тела социальным нормам, которые возникают по этому поводу. Как «дикие» желания тела обретают культурно приемлемые формы. Например, социальная значимость брака и моральные ограничения на контакты вне брака. При этом, по его мнению «характер этих режимов не "нормативный", а, скорее, "уступительный"»8, когда запрет или ограничение имеет не тотальный характер (нельзя так как вредно), а может быть приемлемым (если уступить и пойти навстречу обстоятельствам). При этом не все может быть определено общепринятыми законами, а это значит, что не все возможно прописать и предусмотреть. И в этих обстоятельствах действует другой механизм, который М. Фуко называет «микрофизиками власти», когда «деятельность обеспечивается не правом, а техникой, не законом, а нормализацией, не наказание, а контролем» .
Исследовательский интерес к деконструкции нормативности присутствует и в рамках ген-дерных исследований. По мнению Джудит Батлер 136 «гендер есть механизм, нормализующий и натурализующий понятия мужского и женского, но одновременно он может выступать в качестве механизма, посредством которого эти термины подвергаются деконструкции и денатурализации»10.
Концепция М. Фуко имеет не только сторонников, но и критиков. И для сбалансированности в оценках концепций М. Фуко будет очень полезно упомянуть работу Нэнси Фрейзер, посвященную угрозам нормативной путанице. По ее мнению, «Фуко отчаянно нуждается в нормативных критериях, чтобы отличить приемлемые формы власти от неприемлемых. При нынешнем положении дел бесспорно оригинальные и ценные аспекты его исследования могут быть неправильно
Фуко, М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году / М. Фуко, Санкт Петербург: Наука. 2005. С. 195. 7 Там же. С. 386-387.
Фуко М. История сексуальности III: забота о себе / М. Фуко, Киев: Дух и Литера. 1998. С. 137.
9 Foucault, M. The History of Sexuality, Vol. 1: An Introduction / M. Foucault, New York: Pantheon Books. 1990. С. 89.
10 Батлер Д. Тендерное регулирование // Неприкосно-
венный запас. 2011. № 2 (76) [Электронный ресурс] Режим доступа URL: http://www.nlobooks.ru/node/2458.
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
поняты из-за отсутствия адекватной нормативной перспективы»11.
Нормативность виртуального пространства
Попробуем перенести проблему нормативности в виртуальное пространство, каким мы его знаем, исходя из нашей сегодняшней коммуникативной практики медиа-потребления. Из чего состоит нормативная виртуальность? Ответом может быть переформулированое высказывание М. Фуко, которое уже упоминалось выше по поводу микрофизики власти. Нормативная виртуальность доступна для нас не в соответствии с каким-то гражданскими правами, а просто по факту наличия технологий. Присутствие в виртуальном пространстве - это не обязанность в соответствии с законом, а неформальное пожелание. Мы не ожидаем наказания за деятельность в виртуальном пространстве, но соглашаемся с постоянным контролем за тем, что и как мы делаем. Примером тут может быть практика использования сегодня мобильных телефонов. Нет закона, который бы требовал от нас менять телефон каждый год, но что-то подталкивает нас к этому. Никто не заставляет пользоваться мобильным интернетом, но провайдеры мобильной связи неуклонно сокращают количество тарифных планов без включенного интернет трафика. Мы пользуемся разнообразными сервисами и не имеем возможности отказаться от изменений в условиях использования, если мы соглашаемся с контролем за нашей деятельностью.
Культурная идентичность также может рассматриваться как результат использования практик нормативности, как своего рода механизма социальной стратификации. При этом есть опасность, что если «слишком много нормативного веса отдать на откуп культурной идентичности, то возникнет угроза того, что она может усилить марги-
11 Фрейзер Н. Фуко о современной власти: эмпирические прозрения и нормативная путаница // Неприкосновенный запас. 2013. № 2 (88). [Электронный ресурс] Режим доступа URL: http://www.nlobooks.ru/node/3422
нализацию тех, кто уже оказался в незавидном положении»12.
Культурная ситуация общества потребления не может не учитывать практики индивидуального потребления. Именно через практику потребления и выстраивается наша идентичность. Культурная идентичность может строиться как процессуальная идентичность, или как практика в действиях лица, но не как очередной большой нарратив, способный объединить всех и везде. И эта идея проектной культурной идентичности перекликается с сартровским: «Человек - это прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста»13.
Искусственно созданная иллюзия множественности выбора во время потребления подменяет возможность избирать нечто более значительное и принципиальное в жизни. Общество потребления воздействует на наши практики потреблением через создание новых нужд. И сфера коммуникации 137 не является исключением. У нас нет выбора, ведь быть на связи, быть онлайн, быть в доступе, пользоваться мобильным интернетом - это постепенно становится нашей обязанностью, т. е. включается в понятие нормы.
Если виртуальное пространство часто рассматривают как следующее поколение публичной сферы, так сказать, как публичную сферу 2.0, то тут важно отметить и некоторые принципиальные отличия между ними. Нахождение в виртуальном коммуникативном пространстве культуры мы неизбежно нуждаемся в посредничестве со стороны корпораций. Нам необходим доступ к платформам на которых и существует это новое виртуальное публичное пространство. Эта ситуация детально рассмотрена Хосе ван Дейк как феномен культуры подключенности или культуры связи (culture of connectivity).
12 Fierlbeck K. The Ambivalent Potential of Cultural Identity // Canadian Journal of Political Science. 1996. № 29 (1). P. 21.
13 Сартр Ж.-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат. 1989. С. 326.
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
По ее мнению, «борьба за смысл совместного использования не просто отражает усилия одной компании по кодированию и маркировке социальной жизни, но и представляет собой культурную битву за установление нового нормативного порядка для онлайн социализации и общения»14. Когда такие корпорация как google или facebook изменяют правила использования их услуг (Terms of Service), то это оказывает существенное влияние не только на непосредственных пользователей, но и на все систему коммуникации, так как фактически пересматриваются культурные нормы в широком смысле.
Отказаться от этой новой культурной нормы очень сложно, практически невозможно, так как «норма сильнее закона, если это не так то было бы слишком сложно для любого режима контролировать своих граждан»15. И в признании важности норм, а не законов она подтверждает вышеупомянутый тезис М. Фуко.
Культура подключенности и активного использования новых медиа по мнению Х. ван Дейк не отражают существующие социальные нормы. Скорее, используя различные процессы нормативного поведения она активно конструирует новые. По ее мнению, «подключаемые медиа (сonnective media) почти стали синонимом социальной жизни: вы можете проверить ленту в любое время, так как вам нравится, но вы никогда не сможете отказать-ся»16.
Создание новой удобной формы социальности через нормативность присутствия в онлайне можно также вписать в концепцию «прозрачного общества»17 Джанни Ваттимо, который описал этот феномен в контексте состояние постмодерна. Прозрачность коммуникаций изменяет наше представление о культуре. В первую очередь, это касается
14 van Dijck, J. The culture of connectivity: A critical history of social media. Oxford University Press. 2013. P. 65.
15 Ibid. P. 174.
16 Ibid. P. 175.
17 Vattimo G. The transparent society. Cambridge: Polity
Press. 1992.
морально-этических проблем. Сегодня мы понимаем, что наши коммуникации могут быть защищены и не являются прозрачны для третьих глаз. Однако, нет никакой уверенности, что записанные сегодня данные, которые имеющиеся технические средства не могут расшифровать, не будут декодированы завтра. И это в контексте с нормативностью виртуального может существенно изменить наши представления и культурные нормы относительно процесса коммуникации.
Для Жана-Франсуа Лиотара в ситуации постмодерна критически важным был вопрос: «Кто будет знать?»18. Для нас в процессе переустановления культурных норм присутствия и коммуникации в виртуальном пространстве, этот вопрос можно переформулировать следующим образом: кто сможет узнать завтра, что вы сказали (написали, лайкнули, расшарили, прокомментировали и т. п.) вчера?
138
Нормативность верификации пользователей
Базовым документом для идентификации индивида в любом государстве является паспорт, но его бумажная версия или его скан не очень хорошо подходят для использования в виртуальном пространстве. Задача разработать алгоритмы точной идентификации пользователей в интернете возникают одновременно с установлением нормативности присутствия в виртуальном пространстве. Есть разные подходы к решению данной задачи, тем не менее, все они фактически делают невозможным анонимное пребывание в сети. Если мы используем для авторизации на различных сервисах одну учетную запись (например, google ака-унт), это может быть удобно, но делает нас абсолютно прозрачными для роботизированных поисковых и рекламных алгоритмов этого сервиса.
Можно предположить, что это делается только для удобства пользователей. Если использование биометрических паспортов уже не кажется
18 Lyotard J. F. The postmodern condition: A report on knowledge (Vol. 10). Univ. of Minnesota Press. 1984. P. 6.
12 (27) 20171
Алексей Дмитриевич КРИВОЛАП / Alexei KRIVOLAP
| Нормативная виртуальность как элемент культурной идентичности / Normative Virtuality as an Element of Cultural Identity |
чем-то фантастическим, то можно рассматривать как абсолютно реальную вещь цифровое удостоверение личности. Когда цифровой ключ или электронная подпись позволяет перенести коммуникации между гражданином и государством в контролируемое и прозрачное виртуальное пространство. Фактически подобное мягкое стимулирование граждан пользоваться виртуальными сервисами имеет явные преимущества над традиционными посещениями кабинетов и офисов. Так, принуждения нет, но использование цифровых средств коммуникации привлекает и соблазняет. Чтобы быть современным и не отстать от жизни, необходимо получить это цифровое удостоверение личности. Иными словами, иметь цифровое подтверждение своей виртуальной личности воспринимается как норма. Сегодня сложно представить себе жизнь без паспорта, но все идет к тому, что нам будет нужен электронный «паспорт» нашей виртуальной личности. И нормативную виртуальность можно рассматривать как процесс, движение в данном направлении.
Мы дополняем психологический термин «нормативная виртуальность» современном поликультурном контекстом новых медиа. Виртуальность угрозы есть не только ее нематериальный и вероятностный характер, она отсылает нас к существованию другой реальности, которая имеет потенциал сильного воздействия на все виды реальности. Это то, что М. Кастэльс называл «культурой реальной виртуальности, где вымышленный мир является выдумкой во время своего создания»19.
При этом неизбежная потеря анонимности, как следствие тотальной верификации, не может не сказаться на идентичности пользователей. В связи с этим можно рассматривать процесс конструирования культурной идентичности как результат избирательного потребления медиа. Медиапотребле-ние в значительной степени является деятельно-
стью, которая направлена на соблюдение культурных норм. В годы СССР это была обязательная подписка на газеты и журналы, когда нельзя было не выписывать, но при этом, было не обязательно их читать. Сейчас подобной культурной нормой является присутствие в виртуальном пространстве, но опять же, не обязательно быть гиперактивным блогером или интернет-зависимым пользователем. Достаточно четко обозначенного присутствия в виртуальном пространстве.
Заключительные положения
Использование термина нормативная виртуальность позволяет иначе рассматривать ситуацию развития новых информационных технологий и их влияние на процессы коммуникации в культуре общества потребления. За нашу работу в виртуальном пространстве никто ничего нам не платит, но мы не можем отклонить предложение «быть в
сети», отказаться от построения собственной сете- -
вой репрезентации, так как все это является составной частью нормативной виртуальности.
В начале работы был сформулирован исследовательский вопрос: каким образом культурная идентичность определяет нормативную виртуальность? Ответ на него может быть следующим. Практики контроля, действующие как механизмы «микрофизик власти», свидетельствуют об ином, новом характере установления и определения нормативной виртуальности: не через запрет и ограничение доступа, а через контроль за поведением. Необходимость включенности в виртуальное пространство является частью понятия «нормативная виртуальность», которое также определяет и то, как мы должны выглядеть с точки зрения Другого в виртуальном пространстве.
19 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. М.: ГУ ВШЭ. 2000. С. 353.
12 (27) 20171
