CC BY
15
активизация метафорических процессов в художественной литературе и публицистике постсоветского периода
С.Б. КОЗИНЕЦ
the activization of metaphorical processes in fiction and publicism of the post-soviet period
S.B. KOZiNETS
Статья посвящена рассмотрению активных процессов метафоризации конца XX -начала XXI вв. Активизация метафорических процессов связывается, прежде всего, с освобождением от догматов советской литературы и публицистики.
Ключевые слова: метафора, соцреализм, активные процессы.
The article is devoted to the consideration of the active metaphorical processes in the end of the XXth and the beginning of the XXIst centuries. Activization of the metaphorical processes is related mainly to the liberation from the doctrines of the Soviet literature and publicism.
Keywords: a metaphor, socialist realism, active processes.
Цель данной статьи - рассмотреть общие процессы метафоризации в русском языке постсоветского периода (конец XX - начало XXI веков) на материале художественной литературы и публицистики. Обозначение указанного временного периода как «постсоветский» в данном случае является принципиальным, поскольку, как показывают наши наблюдения, в языке советской литературы образные средства, и в частности метафоры, - в целом - были представлены крайне скудно [3]. Это связано с тем, что для языка советской словесной культуры были характерны предметная отнесенность - «тип содержания, запрещающий иррациональность», однозначность истолкования, т.е. отсутствие «двусмысленной, а тем более многомысленной интерпретации» и стандартизация, проявившаяся в шаблонизации и клишированности речи» [5: 287-297]. Все указанные свойства не только предопределили однообразие сюжетно-стилевой организации художественных текстов, но и бедность выразительных средств, и в первую очередь - тропов.
Тропы «представляют собой семантически двуплановые наименования, используемые в качестве декоративных средств художественной речи» [4: 3]. То есть любой троп изначально ориентирован на неоднозначность толкования, на создание множественности смыслов стиля. Однако «любое нарушение однозначности речи расценивается как ложь и клевета» [5: 326]. Тем не менее полностью отказаться от выразительных средств литература не могла - «художественные особенности» должны были присутствовать как некая примета художественного стиля.
В результате этой своеобразной «стилевой эволюции» был отобран жесткий регламентированный корпус выразительных средств, которые можно было безболезненно использовать в языковой практике (без опасений быть обвиненным в формализме). Сюда относились, во-первых, выразительные средства синтаксиса, т.е. риторические фигуры, а во-вторых, те тропы, которые позволяли толковать их однозначно: сравнения, эпитеты и стертые метафоры, или метафоры, общепринятые в поэтическом языке, т.е. метафоры-штампы. Авторские метафоры, построенные не по традиционным, общепринятым моделям, не допускались. Особенно
жесткий контроль за «художественной манерой» писателя осуществлялся в 30-40-е годы.
В постсоветское время, когда оковы идеологической и художественной цензуры разрушились, писатели и журналисты принялись восполнять этот «метафорический пробел». Проза и публицистика вновь запестрела различными тропами, необычными метафорами (стоит, в частности упомянуть произведения Д. Рубиной, Л. Улицкой, В. Пелевина).
Предметом нашего исследования были не художественные особенности метафор в словесности постсоветского периода, а активизация уже существовавших метафорических моделей и полей и развитие новых.
Метафора, как известно, является одним из важнейших источников расширения и обогащения лексического состава языка. При этом она реализует две основные функции: номинативную (в системе языка) и образную (в художественной, поэтической речи). В своем чистом, «рафинированном» виде два типа метафор обычно противопоставляются по признаку «язык (номинативная метафора) - речь» (образная метафора) [6]. Однако подобное противопоставление в настоящее время признается малопродуктивным, не способным объяснить специфику исследуемого объекта.
Теснейшая взаимосвязь и взаимообусловленность двух функций (и двух типов) метафор не позволяет изучать процессы метафоризации, происходящие в языке (речи), как два смежных, но разнонаправленных процесса, поскольку любая метафора изначально является образной (даже если этот образ моментально утрачивается).
Множество стертых (утративших образ) метафор зародилось именно в поэтической словесности и создавали яркий художественный образ. Частотность употребления стирает налет необычности (образности) и переводит метафоры в разряд номинативных. Подобное происходит - и гораздо чаще - в публицистической речи, где новые метафорические сочетания довольно быстро превращаются в газетные штампы.
В связи с этим художественную речь и публицистику мы рассматриваем как источник метафорического потенциала языка, обогащающий как средства выразительности языка, так и собственно словарь.
О.П. Ермакова, исследовавшая семантические процессы на материале публицистики, отмечает, что «метафоризация не порождает новые модели, активное использование метафор в публицистике в большей части опирается на традиционные модели, характерные и для языка XIX века. А самое главное - публицистические метафоры остаются преимущественно в пределах контекста. Новых метафорических значений, которые вошли бы в язык, почти нет, тем более таких, которые определяли бы «семантическое лицо эпохи» [2: 27].
Мы согласны с мнением ученого о «контекстуальном» функционировании большинства метафор, однако ее утверждение о том, что новых метафорических моделей не появилось, считаем несколько поспешным. Анализ нашего материала позволяет говорить не только о расширении некоторых метафорических полей и об актуализации некоторых метафорических моделей, но и о формировании новых моделей.
Так, возросла продуктивность метафорической модели «органы человека ^ пространство (движение в пространстве)», которая ранее была представлена всего
несколькими словами: артерия 'путь сообщения', жила 'подземное русло с протекающей по нему водой', а также словообразовательными метафорами подножие и перешеек.
В настоящее время модель расширилась за счет метафоризации слов аппендикс 'глухой коридор, закуток', вена 'путь сообщения', спина 'какая-л. поверхность': Никита пошел по коридору, несколько раз повернул и вдруг оказался в аппендиксе, кончающемся закрашенным окном (В. Пелевин); Извилистая, голубая днём вена Вади-Эль-Хот - древнейшей дороги паломников из Иерусалима к Мёртвому морю -начинает пульсировать огненным кровотоком несущихся машин и грузовиков (Д. Рубина); Гора Красного поселка была раскорчевана под огороды, под картошку, на самой спине ее пасли коз (В.Орлов). Если метафора спина имеет ярко выраженную образность и ее употребление обусловлено контекстом, то у существительного аппендикс в словаре уже зафиксировано разговорное значение 'длинная глухая пристройка'. Переход метафоры вена 'путь сообщения' в разряд номинативных возможен по аналогии с переносным значением слова артерия.
Продолжает активно функционировать и пополняться модель «человек ^ человек». В качестве источника метафоризации обычно выступают наименования лиц по роду деятельности или званию: пират, ковбой, летчик, дирижер, жонглер, гуру, профессор, чемпион, императрица.
Метафорическое употребление может основываться на различных признаках. Прежде всего, напрямую соотноситься с родом деятельности, например, в основу метафорического значения слова дирижер 'человек, который руководит чем-л.,' легла сема 'управлять': На протяжении всего романа я избегал такого рода сцен, тем самым создавая в воображении читателя мифический образ великого тамады, который только и соответствует величию лучшего дирижера кавказского застолья (Ф. Искандер). Сема 'охранять' стала основой метафорического значения 'охрана' существительного янычары: Наконец янычары, стоявшие вокруг директора, осознали смысл добрых призывов Арменака (Ф. Искандер).
Существительное пират на базе семы 'незаконный' развивает переносное значение 'лицо или организация, занимающиеся незаконным копированием и распространением чужой аудио- и видеопродукции, компьютерных программ, книг и т.п.' - данное значение, как известно, уже вошло в обиход: Какой-то пиратраспро-странил их буквально на следующий день после показа в Милане новой коллекции «Гуччи» (М. Милованов). Более того, оно стало настолько актуальным, что образовало целое словообразовательное гнездо: пиратский, пиратство, видеопират ^ видеопиратство.
Метафорические значения могут базироваться также на потенциальных семах и на различных ассоциациях. Например, ковбой ассоциируется с ловкостью, быстротой реакции. Эти признаки (только приписываемые ковбоям - виной тому американские вестерны) легли в основу переносного употребления слова: Найман - интеллектуальный ковбой. Успевает нажать спусковой крючок раньше любого оппонента (С. Довлатов). Слово профессор ассоциируется у носителей языка с умом, образованностью, широкой эрудицией и высоким профессионализмом. Именно последнее качество дало жизнь метафоре 'человек, хорошо, в совершенстве владеющий чем-л.'. Употребляется она обычно с ироничным оттенком: Он научил меня пить «Агдам». Он и вас научит... - Премного благодарен. Но боюсь, что в этом
деле я и сам - профессор (С. Довлатов). Слово императрица выстраивает ассоциативный ряд из таких качеств, как величие, гордость, недоступность. Метафорическое употребление слова может реализовать все эти признаки: Любовь к герцогиням... и поклонение литературным императрицам вроде Ахматовой - вовсе не знаки мужского влечения к прекрасному полу (А. Жолковский).
Значительно расширила горизонты метафорическая модель «артефакты ^ природа». В основу переноса обычно кладется внешнее или внутреннее сходство предметов и явлений: небосвод сравнивается с блюдом, залив - со сковородой, пространства, покрытые лесом, - с плюшем и т.д., при этом активно вовлекаются в процесс метафоризации слова, обозначающие ткань или изделия из ткани: В ветвях над его головой расчирикались птицы, и голоса их казались голосами звезд, зернами просыпавшихся на синее блюдо небосвода (А. Иванов); В то же время огромная кипящая сковорода залива внизу, с медленно накаляющим изнутри воду гигантским белым солнцем, слепит глаза, поджаривает яхты и манит к себе (Д. Рубина); Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана (Ю. Коваль); Коричневые, пологие крымские горы, зелено-бурый плюш лесов, пестрая галька - все сливалось в голубом блеске (Д. Быков); Луны нет, зато в изобилии северное сияние, да еще какое! Гигантские полотнища радужного света бесшумно развеваются над черным океаном, сворачиваются и разворачиваются, трепещут и вздрагивают, словно под ветром (Бр. Стругацкие)
Рассмотренные примеры представляют собой реализацию уже существующих метафорических моделей. Новой является модель «строение, сооружение ^ психический мир человека», по крайней мере, разнообразие материала подтверждает это. Особенность метафор данной модели в том, что они напрямую не называют ту или иную особенность психики, внутреннего мира человека, поэтому требуют специального конкретизатора - субстантивного или адъективного определения. Большинство метафор данной модели относятся к генитивным. Метафоризации подвергаются слова, обозначающие закрытое помещение или сооружение, поскольку психический, духовный мир человека также скрыт от посторонних: монастырь духа, погреба памяти, склеп тайны, холодильник сдержанности и др.: Он жил не в пролетарском государстве, а в монастыре собственного духа (С. Довлатов); Еще раз говорю - нет народа сдержанней горцев! В холодильнике сдержанности месть хорошо сохраняется (Ф. Искандер); Шеврикука взмок, но не мог остановиться, продолжал бормотать лишние теперь и уносящиеся в погреба памяти обрывки заклинаний (В. Орлов); Каштанов подробности оставил в сыром, грустном склепе тайны, он будто бы все забыл (В. Орлов); Моя голова - последний бастион защиты от цивилизации (Ф. Искандер).
В последнее время актуализировались не только отдельные метафорические модели, но и целые метафорические поля. Например, возросла продуктивность метафорического поля «музыка». По данным «Большого толкового словаря» только 53 слова, обозначающие музыкальные термины, развивают переносное значение [1]. Однако в художественной литературе отмечено гораздо больше метафорических переносов (около 90 единиц). В процесс метафоризации вовлекаются самые разнообразные музыкальные термины: Это утро казалось мне лиловым вопреки резкому аллегро дождя (С. Довлатов); Настолько увлекательна его речевая аранжировка, его конкретное звучание (А. Арьев); - А вот у меня есть пациент, - вступил сво-
ей неутомимой валторной доктор (Д. Рубина); Изольда не спит, вслушиваясь в невнятную городскую метельную мелодию, в тёмные зимние виолончели (Т. Толстая); Речь с берега была построена на оперном контрапункте в три односложных слова, перевитых в трос (М. Веллер); Колченогому и мутноглазому новоязу он буквально врезал между глаз речевую синкопу, сжатую формулу-вызов (В. Камя-нов).
Еще одна тенденция в семантических процессах последних десятилетий - активное вовлечение в поле метафоризации терминов и специальных слов из различных областей знаний - медицины, экономики, геологии, физики и др. Сфера их функционирования - в силу книжности - публицистический стиль. Образному переосмыслению подвергаются, например, слова рудимент, аллергия, метастаз, апатия, девальвация 'утрата ценности, значения чего-л.', дивиденд, диффузия, эрозия и др.:
Рудименты народного мироощущения размывают структуру серьезной официальности изнутри ее самой (Н. Иванова); Вначале у меня была жуткая аллергия на включение в состав труппы артистов циркового жанра (Н. Бестемьянова); И еще один важный аспект - апатия руководителей ЖСК, которая не позволяет эффективно работать с ними (Т. Бахвалов); И главный дивиденд от этого результата получит та партия, чей кандидат возглавит список - в данном случае - СПС (А. Макаркин); Надежда на диффузию общечеловеческих ценностей в век высоких технологий, увы, не оправданна (М.Шишкин).
Таким образом, метафорические процессы в русском языке, заметно активизировавшиеся в художественной литературе и публицистике постсоветского периода, не только обогащают уже сложившиеся метафорические поля и пополняют метафорические модели, но и формируют новые.
Литература
1. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А.Кузнецова. - СПб.: Норинт, 2006.
2. Ермакова О.П. Активные процессы в лексике и семантике // Современный русский язык: Активные процессы на рубеже XX - XIX веков. - М.: Языки славянских культур, 2008. -С.33-99.
3. Козинец С.Б. Система выразительных средств в литературе соцреализма // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. XI / Под. ред. Т.Ю. Тамерьян. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2009. - С. 131-135.
4. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигуры. Общая и частные классификации. Терминологический словарь. - М.: ЛЕНАНД, 2006. - 376 с.
5. Романенко А.П. Советская словесная культура: образ ритора. - Саратов: Изд-во СГУ, 2000. - 212 с.
6. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004. - 166 с.
