CC BY
84
Отечественная война 1812 г.
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 6 (3), с. 100-105
УДК 94 (47).072.5 (093)
НИЖНИЙ НОВГОРОД В 1812 году ГЛАЗАМИ ФИНЛЯНДСКОГО СТУДЕНТА
© 2012 г. Г.М. Коваленко 1, А.А. Кузнецов 2
1 Санкт-Петербургский институт истории РАН 2 Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
gmk49@mail. га
Поступила в редакцию 13.11.2012
Статья посвящена изданию на русском языке дневника финляндского студента Эрика Густава Эр-стрёма. Он был эвакуирован в 1812 году в Нижний Новгород. Представлена краткая биография Эр-стрёма, его дневник рассмотрен как источник по истории Нижнего Новгорода в 1812 г.
Ключевые слова: Эрик Густав Эрстрём, Финляндия, Московский университет, 1812 год, Нижний Новгород, дневник.
В России подготовлен к изданию «русский» дневник 1812-1813 гг. финляндского студента Эрика Густава Эрстрёма. Он примечателен тем, что Эрстрём, будучи эвакуированным вместе с университетом в Нижний Новгород, детально фиксировал свои наблюдения. Этим обстоятельством обусловлена высокая источниковая ценность дневника.
* * *
Эрик Густав Эрстрём родился 28 мая 1791 г. в приходе Ларсму в Эстерботнии. Его отец Андерс Эрстрём (1743-1822) намеревался стать врачом и изучал естественные науки в Упсальском университете. Но по совету отца стал священнослужителем. Тем не менее интерес к естественным наукам он сохранил на всю жизнь [1, S. 10-11]. Андерс Эрстрём и его жена Анна Мария Рейниус дали сыновьям хорошее образование. Фредрик Август стал композитором, Андерс Мориц - юристом, Отто Вильгельм - пастором, а Карл Роберт реализовал научные амбиции отца, защитив диссертацию по медицине и став врачом в городе Брахе [1, S. 14-15].
Старший сын Эрик Густав поступил в Абос-кий университет. В июле 1808 г. он прервал учебу и отправился добровольцем на войну с Россией. В своем дневнике он описал повседневную жизнь на войне [2, S. 7-8]. Эрик Густав был пленен казачьим патрулем и отправлен в Гамла Карлебю к графу Каменскому, который, как оказалось, недавно ночевал в Крунобю у его родителей. Граф отпустил пленника, передав поклон супругам Эрстрём [2, S. 98].
Русско-шведская война закончилась вхождением Финляндии в состав Российской империи в качестве Великого Княжества Финляндского. Его административным языком оставался шведский язык, который значительная часть финнов не знала. Целью языковой политики русского правительства стало сближение высших слоев финского общества с русским правительственным аппаратом и русской культурой через распространение русского языка в Финляндии. Этому должны были способствовать государственные стипендии финляндским студентам и магистрантам для обучения в Москве или Петербурге. Первопроходцами на этом пути стали два «известных по хорошему поведению» студента Эрик Густав Эрстрём и Карл Густав Оттелин. Весной 1812 г. они отправились в Москву.
В начале июля учебный год был завершен, и студенты были распущены на каникулы. Эрстрём и Оттелин остались в Москве. Только через месяц после вторжения Наполеона в Россию 7 (19) июля Эрик Густав написал в дневнике: «Император Франции Наполеон и его армия перешли русскую границу у Ковно. Ходят слухи о войне» [3, S. 26]. Эрстрём и Оттелин острее, чем другие подданные российского императора, ощутили нагнетавшуюся атмосферу подозрительности и ксенофобии. Чтобы избежать подозрений, они старались меньше говорить друг с другом и во всем соглашались с москвичами [3, S. 37-38].
В конце августа началась эвакуация московского университета. Ректор И.А. Гейм предложил Эрстрёму и Оттелину следовать вместе с университетом. Они покинули Москву 1 (13)
сентября и 18 (30) сентября добрались до Нижнего Новгорода, где прожили более полугода. В марте 1813 г. в Нижний Новгород пришло предписание о возвращении университета в Москву. Эрстрём и Оттелин решили, что после московского пожара, уничтожившего университетские здания и библиотеку, их личное имущество, надо уехать домой [3, S. 170; 4, с. 50].
Вернувшись в Або, Эрстрём продолжил занятия русским языком. В 1815 г. он защитил диссертацию о структуре русского языка («Ofversigt ^ Ryska sprakets ЫЫш^»), став первым финским славистом. С 1816 г. до 1824 г. он занимал должность доцента русского языка и литературы. За это время они с Оттелином подготовили и издали «Учебник русского языка для начинающих», «Практические упражнения по грамматике русского языка» и «Книгу для чтения по русскому языку со словарем» в трех частях [5, с. 85]. Эти книги, переиздаваемые, использовались в университетах и школах Финляндии до конца XIX в. [6, с. 65]. Перу Эрстрё-ма принадлежит небольшая работа по истории изучения русского языка в Финляндии [7]. В 1816-1824 гг. Эрстрём заявил себя поборником русского языка и активно высказывался по языковым вопросам в публичных дебатах, получивших название «русской распри».
Языковая программа русского правительства в Финляндии, направленная на замену шведского языка русским, не осуществилась [8, S. 318]. В отношении к метрополии у финнов преобладал страх, а потому от русского языка и культуры в Финляндии старались отмежеваться [9, с. 24]. Эрстрём с его идеями изучения русского языка стал не актуален [6, с. 65].
Успешная академическая карьера Эрика Густава Эрстрёма была прервана. Вскоре после возвращения в Або он женился на дочери пастора, сестре профессора математики Юхана Альстеда - Ловисе. Семья быстро увеличивалась, и вскоре скромное жалование доцента уже не обеспечивало ее достатка. По совету друзей Эрстрём решил стать священником [5, с. 87; 6, с. 65]. В 1824 г. Эрстрём был рукоположен в сан пастора и получил приход в юго-западной Финляндии в местечке Тенала.
В 1826 г. он был назначен членом евангелическо-лютеранской консистории и пастором общины Св. Екатерины в Петербурге, куда перебрался с семьей [3, S. 185; 5, с. 87]. До 1826 г. в этой общине сменилось двенадцать пасторов -хороших хозяйственников и администраторов, интересовавшихся историей прихода. Эрстрём, продолжая традицию, осуществил масштабные перемены в финансовых делах. Он составил
«Памятную и цензурную книгу», куда внес подробные данные о частной жизни членов прихода. Она содержит также сведения об отношениях с властями и другими приходами и дает живую картину жизни общины и города в начале XIX в. [10, с. 104-108; 5, с. 87].
Эрстрём стал не только первым летописцем шведской и финской общин, но и первым их историографом. Он разобрал архивы финской и шведской церквей и в 1829 г. издал объемную книгу «Исторические описания общин Св. Екатерины и Св. Марии, или шведская и финская общины в Санкт-Петербурге с краткими сведениями о всех общинах в Российской империи, подчиняющихся евангелическому соборному капитулу в Санкт-Петербурге» [11]. Это - систематическое и последовательное изложение фактов пребывания шведов и финнов в Петербурге в сочетании со статистикой и личными комментариями [5, с. 89-91; 12, с. 47]. В этой книге Эрстрём впервые ввел в обиход слова «финляндец» (уроженец Финляндии независимо от языка и этнической принадлежности) и «финляндский»[13, с. 24]. Эрстрём участвовал в работе по подготовке нового закона Российской евангелическо-лютеранской церкви. Он являлся также председателем комитета, занимавшегося переводом нового устава церковной службы на финский и шведский языки, и был асессором Петербургской консистории. За свою деятельность Эрстрём был награжден орденами Св. Владимира и Св. Станислава.
Эрстрём прожил в России 10 лет и в совершенстве овладел русским языком, но его родным языком оставался шведский. Он прилагал все усилия к тому, чтобы поддержать его статус в шведской колонии Петербурга. Язык петербургских шведов изобиловал руссицизмами и германизмами. Зачастую они предпочитали говорить на русском или немецком языках. В забвении родного языка Эрстрём усматривал угрозу национальной самобытности и ратовал за сохранение петербургскими шведами родного языка. Эрстрём был и директором церковной школы. В XIX в. она была единственным заведением в Петербурге, где можно было изучать шведский язык [5, с. 91-92].
Пасторство Эрстрёма в Петербурге было непродолжительным. В 1831 г. скончалась его жена Ловиса. Понимая, как нелегко ему будет одному с семью малолетними детьми, друзья познакомили его с 24-летней Фредерикой Шульман, дочерью полковника из Борго. В 1832 г. они поженились, в 1835 г. у них родилась дочь. Через 5 недель Эрик Густав Эрстрём умер от тифа в возрасте 44 лет. Фредерика пе-
режила его на один год. Детей взяли на воспитание родственники.
* * *
Бумаги Эрстрёма были сложены в сундук. В 1850 г. старший сын Эрика Густава - Карл Густав, ставший впоследствии сенатором и прокурором Великого Княжества Финляндского, опубликовал отрывки из военных дневников отца в газете «MorgonЫadet». Позднее выдержки из них цитировались в книге по истории Эстербот-нийского полка [14]. Сын Карла Густава - Эрик
- был послом в Варшаве. Сундук с архивом деда он возил с собой, но его содержимым не интересовался. После смерти в 1947 г. его личный архив вместе с бумагами Эрика Густава был перевезен в Финляндию. С того времени бумаги Эрика Густава хранятся в Городском архиве Хельсинки (копии военных дневников имеются в Военном архиве в Стокгольме).
Своим дневникам Эрик Густав Эрстрём дал название «Для меня и моих друзей». Они объемны (632 страницы) и состоят из трех частей. Первая часть представляет собой разрозненные, плохо сохранившиеся бумаги. Две другие части
- военные записи 1808-1809 гг., заметки о поездке в Тавастланд в 1811 г. и русский дневник 1812-1813 гг. - сохранились лучше.
В начале 1980-х гг. архивом Эрстрёма заинтересовался его прапраправнук врач и литератор Кристман Эрстрём [3, S. 9-13]. В 1982 г. он получил стипендию от Шведской академии наук для знакомства с советской медициной и приехал в Москву, взяв копии дневников своего предка. Он намеревался повторить его путь от Москвы до Нижнего Новгорода. Но Нижний Новгород (Горький) был закрыт для иностранцев, поэтому он доехал лишь до Владимира. Вернувшись в Швецию, Кристман стал готовить к печати дневники Эрика Густава Эрстрёма. В 1985 г. вышел русский дневник 1812—
1813 гг. под названием «Москва горит» [3], а в следующем году - часть военных дневников под названием «Пушки Оравайса» [2].
Кристман Эрстрём не был специалистом по публикации исторических источников. Поэтому предпринятые им издания вызвали критику со стороны финляндских ученых. Они касались сокращений авторского текста: высказывалось сожаление о том, что «издатель исключил то, что он называет религиозными и политическими дискуссиями, не представляющими интереса для современного читателя... в пользу описаний природы и описаний народной жизни». К. Эрстрём сообщал, что слегка модернизировал текст, но, по мнению рецензента, «...обна-
руживается, что вмешательства иногда были довольно значительными» [15, S. 356, 357-358].
На русском языке отрывки из дневника 1812-1813 гг. в переводе Т. Тумаркиной впервые были опубликованы дочерью Кристмана Эрстрёма Магдаленой в 1991 г. в журнале «Наше наследие» с предисловием В. Рогинского [6]. Нижегородские исследователи обратили внимание на нижегородские страницы этой публикации [16; 17]. В 2012 г. они были использованы Ф.Б. Дроздовым при подготовке очерка истории нижегородского ополчения 1812— 1814 гг. [18, с. 99, 100].
В 2012 г. Санкт-Петербургский институт истории РАН предложил Нижегородскому государственному университету издать переведенный на русский язык полный текст русского дневника Эрстрёма за 1812-1813 гг. Перевод источника был сделан А.М. Галиновой и, как показывает сравнение его нижегородской части с переводом Т. Тумаркиной, более точно. Научное сопровождение (статьи, комментарии) было представлено сотрудниками Санкт-Петербургского института истории (С.Н. Искюлем и Г.М. Коваленко). Условием публикации в Нижнем Новгороде было расширение этого самого научного сопровождения (А.А. Кузнецов и А.В. Морохин). Уже подготовка нижегородского издания дневника Эрстрёма показала его высокую источниковую ценность.
Данный источник содержит информацию о языковой и культурной ситуации в России в начале XIX в. Эрстрём пишет о культурной пропасти между господствующим классом и крепостными и отмечает, что церковнославянский язык скорее поймут те, кто говорит по-русски, нежели представители московского господствующего класса, читающие непристойные французские романы, а на русском не читающие ничего, кроме переводных романов. Эрстрём воспринимал российскую действительность через протестантскую систему ценностей и линнеанскую традицию, которые он усвоил в родительском доме. Он сравнивал экономическую и социальную жизнь в России со шведской и западноевропейской [3, S. 10]. При этом в его дневнике нет высокомерия в отношении России и русских, свойственного некоторым иностранным наблюдателям [6, с. 65]. Вполне вероятно, это связано с тем, что Эрстрём уже идентифицирует себя как российского подданного: «Да, я швед, и только 6 месяцев нахожусь в России. Моя родина - Новая Финляндия, следовательно, с осени 1809 года я русский подданный» [3, S. 129].
Этим высказыванием Эрстрём актуализировал проблемы идентификации, возникшие перед жителями Финляндии после 1809 г. Взгляды Эрстрёма на изменившееся положение Финляндии отразились в его дневниках. В своих военных дневниках он описывал свои переживания как подданный Швеции, на которую напала Россия. Его путевой дневник 1811 г. «Воспоминания о поездке из Або в Тавастланд» [2,
S. 117-143] углубляет тему Финляндии. А в дневнике 1812-1813 гг. он впервые рассматривает Финляндию изнутри Российской империи уже как ее составную часть [19, S. 7, 9].
Прибыв в Москву, Эрстрём подробно и живо описывал свой быт, учебу, досуг, прогулки по Москве, быт и нравы москвичей. Зафиксировал он и любопытные для исследователей творчества Л.Н. Толстого реалии Москвы в преддверии ее взятия Наполеоном: «афишки» Растоп-чина и их воздействие на умы, подозрительное отношение к иностранцам, история с воздушным шаром, который хотели использовать в борьбе с «Великой Армией».
Он вел записи и по дороге в Нижний Новгород. На общем фоне русской и иностранной мемуаристики 1812 г., описывающей, как правило, военные будни, походы и сражения, его дневник занимает особое место. В нем представлена «невоенная» история войны, повседневная жизнь русской провинции. Его дорожный дневник - это пестрый калейдоскоп событий, встреч, разговоров, бытовых сцен, городских и сельских пейзажей. За месяц пути по маршруту: Москва - Владимир - Судогда -Муром - Погост - Павлово - Ворсма - Богородское - Нижний Новгород - он имел возможность наблюдать жизнь всех слоев русского общества и практиковаться в разговорной речи. После выхода русскоязычного издания исследователи локальной истории Москвы, Подмосковья, современной Владимирской области получат много ценной и уникальной информации.
Дневник Эрстрёма содержит также сведения
о жизни в оккупированной французами Москве, полученные от прибывших в Нижний Новгород московских студентов, остававшихся в Москве после эвакуации университета. В октябре в Нижний прибыл московский студент И.Ф. Фо-глер, рассказавший о начавшемся после вступления французов пожаре Москвы, о гибели в огне имущества Эрстрёма и Оттелина [3, S. 106, 112-113]. Эрстрём сообщил, что в декабре москвичи начали возвращаться в Москву, «где живут в сараях, конюшнях и подвалах. Большая часть Москвы представляет собой пепелище и руины». А 31 марта официальное разре-
шение на возвращение в Москву было получено Эрстрёмом и Оттелином. Уже на следующий день они имели на руках «подорожную» для выезда в Москву [3, S. 171]. Этим документом, приложенным к путевым заметкам, завершается русский дневник Эрика Густава Эрстрёма о его нижегородском «анабасисе», наполненном событиями, встречами и впечатлениями.
Именно нижегородские страницы дневника представляют исключительную ценность. За полгода Эрик Густав изучил жизнь крупного провинциального города - Нижнего Новгорода. Продуктивным изучением дневника Эрстрёма оказывается соотнесение его сведений с трудами нижегородских краеведов XIX-XX вв. -Н.И. Храмцовским, А.С. Гациским, Н.Д. Смирновым, И.А. Кирьяновым и др. Уже приведенный выше маршрут Эрстрёма из Москвы в Нижний Новгород (через Владимир и Муром), удивляющий нашего современника своей протяженностью, сложился еще в средневековье и оставался единственным до середины XIX в. [20, с. 548, прим. 279; 21]. Описание этого пути Эрстрёмом будет интересно исследователям истории Навашинского, Павловского, Богородского районов Нижегородской области.
В Нижнем Новгороде Эрстрём и Оттелин встретили братьев Георгия и Александра Эве-ниусов, детей первого нижегородского аптекаря Георга Эвениуса, с которыми учились в Московском университете. Первому аптекарю Нижнего Новгорода посвящали свои страницы нижегородские краеведы [20, с. 195; 22, с. 259260], и Эрстрём в чем-то подтверждает их, а где-то существенно дополняет. Эрик Густав часто проводил время в доме Эвениусов, где хозяева рассказывали им о шведских офицерах, попавших в плен во время русско-шведской войны 1788-1790 гг., которых нижегородцы принимали у себя. Визиты Эрстрёма к Эвениу-сам показывают, что он комфортно себя чувствовал в германоязычных «анклавах» России, при том что пристально всматривался в ее историю, культуру и повседневную жизнь. Большая часть «русских» впечатлений, как показывает дневник, были почерпнуты в Нижнем Новгороде. Стремление к общению с близкими по языку, культуре конфессиональному положению иностранцами в России, быть может, помешало Эрстрёму встретиться в Нижнем в 1812 г. с
Н.М. Карамзиным. А Эрстрём был поклонником его поэтического творчества, о чем свидетельствуют пространные цитаты стихов в дневнике. Неизвестно, успел ли Эрстрём к осени 1812 г. познакомиться с первыми томами «Истории Государства Российского», но дневник
показывает его знатоком русской истории. Откуда он черпал знания о ней? Ответ на этот вопрос дают «нижегородские» записи.
В них Эрстрём пересказывает известия Нижегородского летописца (памятника местного летописания XVII в.) 6720 и 6735 гг. (об основании Нижнего Новгорода), 6811 г. (о борьбе нижегородцев с мордвой), «шестой тысящи» (об оползне), 6680 г. (о звоне колокола), 6904 г. (о разрушительном вихре), 7105 г. (об оползне, разрушившем Печерский монастырь) и 7129 г. (писцовое описание Нижнего Новгорода). Текстологическое исследование этих цитат у Эр-стрёма показывает, что он постигал нижегородское прошлое из памятника, который классифицирован как Первая сокращенная редакция Нижегородского летописца. Памятник переписан в XVIII в. и ныне хранится в Нижегородском государственном историко-архитектурном музее-заповеднике. Где он хранился в 1812 г., неизвестно [23, с. 29, 238-248]. Но примечательно то, что Эрстрём обратился к нему.
Источниковедческое значение дневника Эр-стрёма заключается и в указаниях на другие, не дошедшие до нас тексты. Эрстрём свидетельствует о быстром распространении в Нижнем Новгороде стихотворения В.Л. Пушкина «К нижегородским жителям» - «Примите нас под свой покров, питомцы волжских берегов.». Если его варианты известны и достаточно изучены, то лишь у Эрстрёма можно узнать, что существовал пока не обнаруженный нижегородский ответ на эти вирши. Его содержание Эрстрём не переложил на шведский язык, зато пересказал марш нижегородского ополчения 1812-1814 гг., о котором в науке не было известно. Будем надеяться, что эти указания помогут в изыскании данных текстов. Вообще, дневник Эрстрёма крайне содержателен для истории формирования нижегородского ополчения 1812-1814 гг.
Подробно и с любовью Эрстрём дал описание Нижнего Новгорода и его окрестностей в 1812 г. Рассказал он о нижегородских храмах, обрядах и церемониях, которые там наблюдал. Любопытно его повествование о похоронах в Печерском монастыре нижегородского губернатора А.М. Руновского 8 марта 1813 г.
Неявный спор историков Нижнего Новгорода - Н.И. Храмцовского и А.С. Гациского - о местонахождении первого нижегородского театра Н.Г. Шаховского в 1812 г. с помощью дневника Эрстрёма решился в пользу второго [24, с. 168].
Важным и малоисследованным фрагментом истории Нижнего Новгорода остается его пер-
вый университетский опыт. Нижний стал местом эвакуации значительной части Московского университета. Преподаватели и студенты жили в труднейших условиях, голодали. Занятия не проводились из-за дефицита помещений. Эти бытовые реалии также отражены Эрстрё-мом.
В Нижнем Новгороде он пережил легкое романтическое увлечение. В своем дневнике он подробно описал быт и нравы нижегородцев, их будни и праздники. Он поднимался на колокольни храмов, выплывал на лодке на середину Волги, побывал в нижегородской бане, Печерской слободе, Гостином дворе, театре, на бале-маскараде в дворянском собрании, где «танцевал почти со всеми молодыми женщинами», а также на вечеринках, где играл в фанты и целовался с девушками «до боли в губах»; пил нижегородский можжевеловый квас - маслюку, печалился о забритых в рекруты, соперживал нижегородским крестьянам, с симпатией передавал их сочувствие пленным оборванным и голодным французам.
Это и многое другое Эрстрём запечатлел в своем дневнике. После введения его полного текста в научный оборот история Москвы и Подмосковья, московского университета, Владимирской и Нижегородской областей, картина прошлого Нижнего Новгорода в 1812 г. получат импульс для дальнейших исследований.
Список литературы
1. Ehrström Chr. Regnbáge och vita lakan. Södertälje, 1982. 227 S.
2. Kanonema vid Oravais: Eric Gustaf Ehrströms dagbok frán 1808 och 1811 utg. av Christman Ehrström. Legenda. Borás, 1986. 153 S.
3. Ehrström Chr. Moskva brinner: svensk dagbok frán 1812, red. av Christman Ehrström Legenda. Borás, 1984, 1985. 199 S.
4. Кетола К. Финны - московские стипендиаты. 1812-1917 гг. // Два лика России. СПб., 2007. C. 46-66.
5. Янгфельдт Б. От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы. М., 2010. 387 с.
6. Россия в 1812 г. Рогинский В. Дневники финляндского студента. Эрстрём Э.Г. Для меня и моих друзей // Наше наследие. 1991. № V. С. 64-82.
7. Ehrström E.G. Öfversigt af ryska sprákets studium
i Finland. Âbo, 1822. 54 S.
8. Pohjolan-Pirhonen H. Kansakunnan historia. III. 1808-1855. Porvoo, 1973. 703 S.
9. Вихавайнен Т. Великое княжество Финляндское: часть государства, но не часть России // Два лика России. СПб., 2007. C. 11 -26.
10. Людвигс Ф. Шведский приход св. Екатерины и его архив // Шведы на берегах Невы. Стокгольм, 1998. C. 101-109.
11. Ehrström E. Historisk beskrifning öfver S:t Catharina och S:t Maria Församlingar, eller Swenska och Finska Församlingarna i S:t Petersburg. Äbo, 1829. 327 S.
12. Юхнева Н.В. Шведы в Петербурге // История Петербурга. № 6 (34). 2006. C. 45-52.
13. Энгман М. Финляндцы в Петербурге. СПб.,
2005. 413 c.
14. Petander C. Kungliga Österbottens regemente under slutet av svenska tiden. 1978. 373 S.
15. Engman M. Studier i Moskva. Christman Ehrström (utg.): Moskva brinner. En nyupptäckt svensk dagbok frän 1812. Stockholm, 1984 // Historisk tidskrift för Finland. 1985. S. 353-358.
16. Петров И.В. Нижний Новгород в войну 1812 года // Записки краеведов. Нижний Новгород, 2004. С. 13-34.
17. Кирьянов И.А. Москва и Нижний Новгород в 1812 г. // Роль Нижнего Новгорода в сохранении российской государственности. Материалы областной научной и методико-практической конференции. Нижний Новгород: Книги, 2011. С. 137-142.
18. Дроздов Ф.Б. Нижегородское ополчение и его участие в заграничных походах 1813 -
1814 гг. // Отечественная война 1812 г. Нижегородское ополчение и его участие в заграничных походах 1813-1814 гг. Нижний Новгород, 2012. С. 95-123.
19. Wassholm J. E.G.Ehrström och Finlands tre sprak // Laboratorium för folk och kultur. 2003. 2-3.
S. 7-10.
20. Храмцовский Н.И. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. Нижний Новгород: Книги, 1998. 608 с.
21. Кирьянов И.А. Сухопутные связи Нижнего Новгорода с Москвой (До 60-х гг. XIX в.) // Записки краеведов. Очерки. Статьи. Воспоминания. Документы. Хроника. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1983. С. 40-46.
22. Смирнов Д.Н. Нижегородская старина. Нижний Новгород: Книги, 2007. 720 с.
23. Шайдакова М.Я. Нижегородские летописные памятники XVII в. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ,
2006. 281 с.
24. Гациский А.С. Нижегородский летописец. Нижний Новгород: Нижегородская ярмарка, 2001. 716 с.
THE MOSCOW UNIVERSITY FINNISH STUDENT’S VIEW OF NIZHNI NOVGOROD IN 1812
G.M. Kovalenko, A.A. Kuznetsov
The subject of this paper is the publication of the Russian translation of the full text of the diary of Eric Gustav Erstrom, a student of the Moscow University, who was evacuated in 1812 to Nizhni Novgorod. The article presents a short biography of Erstrom and considers his diary as a source for studying the situation in Nizhni Novgorod in 1812.
Keywords: Eric Gustav Erstrom, Finland, 1812, Moscow university, Nizhni Novgorod, diary.
