CC BY
16
Николай Мышкин:
задача науки -закладывать основы технологий будущего
£
О)
о
X X
5
X
со
Свой жизненный путь человек выбирает из множества возможных, но осознание и понимание, что он единственно верный, приносящий радость, вселяющий силу, позволяющий приобретать больше, чем терять, происходит не сразу, а по прошествии времени. Постижение истинности, а не мнимости жизни, как правило, проявляется в анализе прошлого, в спектре которого так заметно влияние других людей, в оценке того, что достигнуто, высоты покоренной вершины. Отсчет значимых изменений и поворотных пунктов в своей судьбе директор Института металлополимерных систем им. В.А. Белого НАН Беларуси академик Николай МЫШКИН начинает с рассказа о тех, кто так или иначе принял участие в его судьбе и оставил в ней свой след.
Окончив Ивановский энергетический институт в 1971 г. по специальности инженер-электромеханик, я был оставлен на кафедре электрических аппаратов, руководимой молодым профессором Дмитрием Васильевичем Орловым.
Надо сказать, что незадолго до моего прихода на работу в институт Орлов начал заниматься электромеханическими устройствами с магнитными жидкостями - новым классом коллоидных систем, управляемых магнитным полем. В 70-х гг. они в США и в СССР стали основным рабочим телом для контактных уплотнений космических аппаратов. Дмитрию Васильевичу удалось собрать группу единомышленников и образовать лабораторию, занимающуюся магнитными жидкостями, которая
спустя несколько лет превратилась в КБ «Полюс». Лаборатория тесно сотрудничала с Институтом машиноведения в Москве. Работавший там крупнейший советский специалист в области трения и износа Игорь Викторович Крагель-ский попросил Орлова прислать в аспирантуру кого-нибудь из молодых ребят-электромехаников, чтобы вести тематику электрических явлений при трении. Выбор пал на меня, так начался новый этап моей жизни. Сотрудничество с КБ «Полюс» в области магнитных жидкостей продолжается до сих пор, а в 2004 г. оно было отмечено Премией Правительства России в области науки и техники, только, к сожалению, Дмитрий Васильевич стал ее лауреатом уже посмертно.
Поступить в московскую аспирантуру оказалось не совсем
просто. Институт машиноведения с легкой руки Н.С. Хрущева находился тогда не при АН СССР, а при Министерстве станкостроительной промышленности, и были формальные проблемы с аспирантурой. Однако в 1972 г. в новом Институте проблем механики АН СССР открылась лаборатория, научным руководителем которой стал Крагельский, а заведующим - профессор Николай Матвеевич Михин, он же мой непосредственный куратор в аспирантуре. Правда, чтобы сдать вступительные экзамены в аспирантуру ИПМ, понадобилось затратить год на освоение программы мехмата МГУ по механике. Но эти труды не пропали даром, учеба в аспирантуре ИПМ дала огромный опыт работы в первоклассном научном коллективе, где можно было обратиться за консультацией к самому маститому ученому. Ведь в те годы там работали крупнейшие советские механики - академики Ишлинский, Кочина, Струминский, Христиа-нович. Кроме того, аспирантура совпала со временем «разрядки» в холодной войне и оживления научных контактов с Западом. Так случилось, что одной из тем научно-технического сотрудничества СССР с Великобританией были разработки по трению и износу, а И.В. Крагельский и директор ИПМ академик А.Ю. Ишлинский привлекли к этой теме академика АН БССР Владимира Алексеевича Белого, который, будучи опытным организатором науки, обладал огромным талантом прошибать все бюрократические препоны. Вот тут-то и пригодилось мое знание английского языка: я был привлечен Белым к работе возглавляемой им советско-британской комиссии, участвовал во встречах английских делегаций и в ответных поездках.
Школа, учеба, люди и встречи
Хороший английский - это результат еще одной удачной встречи с педагогами: в школе учительница Зоя Ксенофонтовна Марасанова была строга, но не
жалела ни сил, ни времени на учеников. В вузе тоже повезло с преподавателем, руководителем диплома был профессор Игорь Иванович Талалов, стажировавшийся в Англии, к тому же диплом инженера я защищал на английском языке - был такой, как мне кажется, исключительно полезный эксперимент в 70-х гг. в институтах технического профиля.
Последующие стажировки в университетах Англии и Национальном институте стандартов и технологий США, переводы книг с английского на русский и наоборот, подготовка публикаций для зарубежных журналов, участие в международных конференциях позволили закрепить и развить знание языка. Это расширило научный кругозор и дало возможность для свободного делового общения с учеными, представителями зарубежных фирм и предприятий, что в наше время также оказалось весьма важным.
Путь в профессию
В Институте проблем механики я провел 4 года, защитил кандидатскую диссертацию и успел поработать в должности младшего научного сотрудника. Весной 1977 г. на даче Игоря Викторовича в Звенигороде состоялся разговор, который резко изменил мою жизнь. На протяжении нескольких лет И.В. Крагельский и В.А. Белый при активной поддержке А.Ю. Ишлинского пытались организовать всесоюзный журнал «Трение и износ», но делом это было неимоверно трудным и в Москве практически неосуществимым. Белый предложил открыть журнал в Беларуси, на базе Института механики метал-лополимерных систем (ИММС) в Гомеле. Идея казалась фантастикой, но Владимир Алексеевич был уверен в успехе. Он уговорил Крагельского отправить меня в Гомель, возложив на меня обязанности по технической подготовке издания. Хотя и со скрипом, Игорь Викторович согласился, но оставил окончательное решение
за мной. В Беларуси я до тех пор не бывал, и принятие решения было делом непростым.
Н.М. Михин был тоже не в большом восторге от перспективы потерять сотрудника, тем более что мы только начали интересную работу по сверхскоростному электрическому контакту. Но интересы дела взяли верх - он пошутил на прощание: «Поедешь к Белому, потом расскажешь, что это за ме-таллополимерные системы».
Как раз в этот момент делегация английских специалистов прибыла в Москву, переводчиком и секретарем комиссии по сотрудничеству с Великобританией был я, а Гомель был одним из пунктов визита. Так произошло мое первое знакомство с Беларусью, с городом и институтом. Гомель мне очень понравился, а полноводный Сож просто очаровал меня как любителя водно-моторного спорта. Я принял предложение. Надо отдать должное Белому: он очень быстро прислал и официальное приглашение АН БССР за подписью ее тогдашнего президента академика Н.А. Борисевича с гарантией предоставления жилья.
Обсуждение советско-британского соглашения о сотрудничестве в области трения и износа. Лондон, 1975 г.
Слева направо сидят: И.В. Крагельский, сопредседатели советско-британскй комиссии В.А. Белый и П. Джост;
стоит крайний справа -Н.К. Мышкин
Посещение Европейской космической лаборатории в Англии, 1982 г.
Справа налево: директор ИММС в 1979-1991 гг. академик А.И. Свириденок, кандидат технических наук Н.К. Мышкин, академик В.А. Белый
о х
X
5
X
Встреча двух бывших аспирантов ИПМ АН СССР 70-х гг. в Москве: академика РАН И.Г. Горячевой и академика НАН Беларуси Н.К. Мышкина, 2010 г.
о
X X
5
X
В ИПМ остались друзья и коллеги, многие из которых ныне известные ученые, такие, например, как академик И.Г. Горячева, возглавляющая ныне лабораторию трения и износа института и Совет по трению РАН, кстати, этот совет был основан отцом советской космической программы академиком С.П. Королевым в 60-х гг.
С 2005 г. нами выполняется совместный проект программы Союзного государства Россия -Беларусь, в рамках которого должен быть отправлен на Международную станцию новый прибор для испытаний на трение и износ в открытом космосе.
Вот уже 36 лет как я работаю в ИММС. Первые два года почти целиком ушли на организацию журнала. В январе 1980 г. еще пахнущий типографской краской номер отправился по многочисленным адресам подписчиков. Будучи одним из трех всесоюзных журналов, издающихся в Беларуси и сегодня, «Трение и износ» остается ведущим в своей тематике на постсоветском пространстве и, кроме того, имеет свыше 700 подписок на английском языке. Можно смело отнести это достижение в актив ИММС, оно подтверждает успех выбранной в конце 70-х гг. тематики и, конечно, уровень научных разработок в этой сфере. Здесь, в Институте механики металлопо-лимерных систем им. В.А. Белого НАН Беларуси, в 1985 г. я стал доктором технических наук, в 2004 г. был избран членом-корреспондентом, а в 2009 г. - академиком НАН Беларуси. И вот уже более 10 лет возглавляю институт.
Композиты и полимеры
Мое изучение полимеров и металлополимерных систем продолжается до сих пор. Это перспективнейшее направление, особенно сегодня, когда полимеры и композиты переживают свое бурное развитие, обусловленное их безграничными возможностями, способными удовлетворять потребности индустрии в продуктах с новыми свойствами.
Наука о полимерных композитах - сочетание фундаментальных знаний из различных областей: химии высокомолекулярных соединений, физики твердого тела, теоретической и прикладной механики, технологии переработки полимеров и др. Здесь есть место и тому, чем я всегда занимался, - исследованиям механики контакта и трения, которое играет огромную роль в работе различных машин и механизмов.
Если вы спросите меня, занимают ли полимерные композиты заслуженное место в экономике Беларуси, то пусть вас не удивляет мой ответ: пока нет. И причин тому несколько. Во-первых, наша мощная нефтеперерабатывающая отрасль изначально была ориентирована на массовое производство относительно простых полимеров и до сих пор осталась таковой; во-вторых, после распада СССР она практически лишилась собственной отраслевой науки. Созданный недавно Институт нефти и химии концерна «Белнефтехим» пока не может дать ощутимых результатов, ведь у него нет серьезной лабораторно-технологической базы, наработок, соответствующего уровня специалистов. Мы в НАН Беларуси не можем решить все проблемы этого сектора. На уровне разработки перспективных материалов и технологий - да, но не в передаче их в промышленное производство, где требуются другие знания, навыки и умения. Ведь это очень большой объем технико-экономических обоснований, проектирования, многообразной конструкторско-технологиче-ской документации, стандартов, нормативов и т.д. И здесь академи-
ческие институты не в состоянии заменить отраслевую науку, а если их принудят к этому, то кто будет создавать задел на будущее?
И еще один важный момент -степень готовности отечественного производства полимеров к его диверсификации. Продавать тысячи тонн химволокна за рубеж, где конкуренция стала очень жесткой, все сложнее, а выйти на выпуск разнообразных малотоннажных, но высокотехнологичных материалов пока не получалось из-за отсутствия свободных средств, а то и желания что-то менять. Мне видится и такой барьер, как разность интересов производственников и науки, преодолеть который непросто.
Как быть в данной ситуации? Работать. Работать на сегодня, на
Магнитная жидкость в поле постоянного магнита и уплотнения, использовавшихся в советских космических аппаратах
будущее, на укрепление связей между наукой и производством мы пытаемся при активном участии концерна «Белнефтехим» на базе ЗАО «Могилевхимволок-но» и с привлечением внешнего инвестора организовать среднетоннажное производство инженерных пластиков, продукцию из которого ждет и Белорусская железная дорога, и многие другие предприятия. Делаем упор на кооперацию в рамках действующих межгосударственных соглашений. К примеру, программа «Разработка инновационных технологий и техники для производства конкурентоспособных композиционных материалов, матриц и армирующих элементов» Союзного государства - для нас важный этап развития. Из 8 ее белорусских проектов мы ведем 5, это значит, что у нас есть хороший задел, и можно надеяться, что, объединив усилия с россиянами, нам удастся сделать серьезный шаг в создании современных композиционных полимерных материалов. А это - возможность для формирования отечественной высокотехнологичной отрасли, которая является локомотивом развития промышленности многих стран, ускорителем перехода к инновационной экономике. Кроме того, полимерные композиты обладают высоким экспортным потенциалом - в ИММС на каждого сотрудника в 2012 г. приходилось более 6 тыс. долл. экспорта, и в нем самая большая доля приходится на разработки и поставки этих материалов.
В защиту науки
На мой взгляд, давно пора поставить точку в вопросах, быть ли белорусской академической науке. Страна, конечно, может обойтись без нее, но тогда и без образования, без культуры, без будущего...
Придется тогда проститься с надеждой развивать у себя новые технологии, ведь для этого нужны и теоретический задел, и высококвалифицированные кадры.
Сегодня идут разговоры о том, чтобы придать Академии наук статус общественной организации, мол, во всем мире нет подобных организаций. А как же быть с Национальным институтом стандартов и технологий, Национальным институтом здоровья, сетью Национальных лабораторий и лабораторий НАСА в США с их многомиллиардными бюджетами и многими тысячами сотрудников? Как быть с институтами обществ Фраунгофера и Макса Планка в Германии или с Французским Национальным центром научных исследований, Центром техники и технологий в Финляндии, сетью государственных НИИ Южной Кореи и других азиатских «тигров»? Китай, который много чего перенял у Запада, Америки, тем не менее оставил Академию наук, и не одну, а целых две, в том числе и инженерную. Они тоже финансируются за счет государства.
Бытует мнение, что наука может развиваться только в высших учебных заведениях. Да, во многих странах она поддерживается и развивается также и через университеты, но это не просто вузы в том понимании, к которому мы привыкли, это корпорации с массой малых и средних инновационных предприятий, где кроме образовательной функции ведутся исследовательские и конструкторско-технологические проекты, обеспеченные должным финансированием и инфраструктурой. У нас такие вузы можно пересчитать по пальцам одной руки, а в остальных реально научная работа идет как дополнение к преподаванию, высокопродуктивной она не может быть в силу слабой современной приборной базы и недостатка средств, отсутствия соответствующей квалификации исследователей, профессиональной заинтересованности.
Отчего никто не обращает внимания на то, что развитые страны мира именно сейчас, во времена финансовых сложностей, увеличивают расходы на науку? Почему в США считают, что сегодня наука нужна как никогда
раньше, признают ее главным приоритетом страны и резко увеличивают финансирование на фундаментальные исследования? Почему Франция, распределяя финансирование по пяти стратегическим направлениям, на первые два места ставит образование и научные исследования, а затем промышленность? Без фундаментальной науки не будет никаких инновационных прорывов!
В организационных изменениях прежде всего нуждается отечественная индустрия, которая должна иметь свою отраслевую науку, сильные заводские лаборатории, решать все текущие проблемы, в то время как академическая, фундаментальная должна служить реализации стратегических задач, создавать задел на будущее, предугадывать возможные сложности и быть готовой к их устранению. Кто-то должен смотреть вперед. Конечно, Беларусь не может себе позволить развивать весь спектр фундаментальных исследований, как это могут делать великие державы. Но есть признанные направления исследований, где авторитет отечественных ученых очевиден, и спектроскопия и лазерная физика лишь один из примеров. Есть они и в физико-технических науках, достаточно вспомнить материаловедение, технологию машиностроения, теорию тепломассообмена, порошковую металлургию, механику полимеров и триботехнику. Эти направления, развивавшиеся десятилетиями, нашли практическое применение в лучших образцах белорусской техники.
Прототип трибометра для испытаний материалов на трение и износ в открытом космосе, разработанный по программе «Космос СГ»
о х
X
5
X
Имортозамещаю-щие ковши картофелеуборочного комбайна ПКК-2-02 Гомсельмаш -экономия валюты 2200 долларов на одном комплекте из 42 ковшей для одного комбайна
о х
X
5
X
Важнейшая функция науки состоит в том, чтобы закладывать основы технологий будущего. Но их нелегко предвидеть. Ни Фарадей, ни Пастер, проводя свои опыты, не могли представить себе беспроводную связь или генную инженерию.
Еще одна важнейшая функция науки - экспертная. Ученый не может добиться успеха, если не будет трезво и критически мыслить. Без должной научной экспертизы страну захлестнет поток лженаучных идей, когда изобретатели «вечных двигателей» будут претендовать на финансирование и получать его. Мы имеем печальный опыт траты времени и сил на оценку всяких снижающих трение «суперпокрытий» или «суперприсадок» в бензин или моторное масло, которые, по словам авторов, могут сразу обеспечить прирост ВВП страны на 10% , но есть хотя бы слабое утешение, что по мере сил мы останавливаем этот мутный поток.
Дело ученых - научный поиск, воспитание нового поколения профессионалов и экспертная функция. Возлагать на них полную ответственность за внедрение новых технологий в производство нельзя, эта практика пока ни к чему не привела, разве что притормозила использование многих потенциально перспективных наработок. Тому есть примеры из опыта реализации государственных научно-технических программ, когда организация-разработчик, а не предприятие-потребитель несет полную
финансовую ответственность за освоение результатов научной деятельности, а в случае нарушения сроков или отклонения от заданных объемов она обязана вернуть средства заказчику. Вот и попробуйте после этого завлечь ученых в процесс создания инновационных и импортозамещающих технологий, изделий, которые всегда сопряжены с высоким риском. В результате научному коллективу есть смысл браться только за те проекты ГНТП, где результат заведомо очевиден. А это значит, что разработка по определению уже не новая.
Отечественная наука неумолимо «стареет», об этом мы и говорим, и пишем уже много лет подряд, что, впрочем, никак не влияет на ситуацию в целом. Проблемы молодежи известны: зарплата, жилье, возможности карьерного роста, но мы мало чем можем исправить ситуацию. У нас в институте она такова: только треть ученых - младше 40 лет, средний возраст научных работников составляет 48 лет, а из 9 докторов наук 5 старше 60 лет.
Для улучшения ситуации необходимо повысить уровень заработной платы молодых ученых, создать условия для карьерного роста и обновить оборудование для проведения исследований. Необязательно размазывать «масло по хлебу» равномерно, директора институтов просто должны иметь право дифференцировать зарплаты сотрудников в пределах общего фонда, тем более что доля госбюджета у многих научных организаций не превышает трети. Закостеневшая система тарифных разрядов с многоэтажными коэффициентами и барьерами для надбавок не дает возможностей для стимулирования. Это относится ко всем категориям научных сотрудников, но в первоочередной поддержке нуждаются младшие. Они трудятся на передовом крае науки, работают на ее будущее. Там, где будет сформирована среда для их самореализации, где статус молодого ученого будет высоким -будет конкуренция, а значит, и возможность удержать лучшие
умы. С оборудованием вопрос решается легче, главная проблема -в размере фондов на его покупку, а сгруппировать самое необходимое в рамках институтских коллективных центров можно.
Не лишней была бы и программа доступного жилья для молодых ученых, она помогла бы закреплению кадров. В общем, система мотивации требует целого комплекса действий со стороны государства по стимулированию активной научной деятельности.
И что, на мой взгляд, незамедлительно следует предпринять -это вернуть науке тот моральный и социальный статус, который она имела в советское время и продолжает иметь в мире. Если обвинять науку во всех бедах экономики, толку не будет. Принято считать прорывом в формировании внешнего образа страны любое спортивное достижение, и это нормально. Но и успехи ученых, признание их авторитета зарубежными коллегами не менее важны, поэтому новости науки постоянно выносятся на первые полосы ведущих иностранных СМИ. Участие белорусской научной элиты в престижных конгрессах, международные награды и премии, которых они удостаиваются, - не менее существенная составляющая имиджа и престижа республики. И это надо признать, поощрять и пропагандировать. Наш институт по праву гордится достижениями своих сотрудников, которые отмечены, к примеру, сертификатом Всемирной организации интеллектуальной собственности за активность в изобретательской деятельности и разработку новых технологий.
Люди науки по своей натуре оптимистичны, жить прошлым, пусть даже великим, они не могут. И пока наука и образование в Беларуси не доведены до состояния, за которым может наступить кризис с непредсказуемыми последствиями, у нас еще есть шанс сохранить творческий потенциал и остаться на достойном месте в мировом научном сообществе. ■
Записала Жанна КОМАРОВА
60
