CC BY
47
А характер изложения, способ сочетания различных символов свидетельствует о глубоком мифологизме авторского стиля.
Литература
1. Lawrence D. H. The Rainbow. Oxford University Press, 2001. P. 500.
2. Аверинцев C.C. Вода // Мифы народов мира. 2-е изд. М.: Большая Рос. энцикл.: Олимп, 2000. Т. 1. C. 240.
3. Бастон Г. Онирическое пространство. Художник на службе у стихий. Визгин В.П. Эпистемология Гастона Башляра и история науки. М., 1996 [Электронный ресурс]. URL: http:// filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000339/ index.shtml.
4. Башляр Г. Вода и грезы: Опыт о воображении материи. М.: Изд-во гуманит. лит., 1998. 268 с.
5. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов. Финляндия, 1998.
6. Большаков В.П. Искушение стихиями // Вода и грезы: Опыт о воображении материи / Г. Башляр. М.: Изд-во гуманит. лит., 1998. С. 3 - 19.
7. Евзлин М. Космогония и ритуал. М.: Радикс, 1993. 344 с.
8. Кон И. С точки зрения сексологии // Иностр. лит. 1991. № 6. С. 237 — 240.
9. Лоренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 590 с.
10. Лоренс Д.Г. Радуга в небе. М.: Вагриус, 2006. 540 с.
11. Мифология // Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
12. Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. М: Сов. энцикл., 1987. Т 1.
13. Элиаде М. Трактаты по истории религии: в 2 т. СПб.: Алетейя, 2000. Т. 1. 392 с.
14. Элиаде М. Трактаты по истории религии: в 2 т. СПб.: Алетейя, 2000. Т. 2. 416 с.
Specific of the mythologem water in D.H. Lawrence’s works
There is regarded the water symbol and its ambivalent nature. Water elements reveal its archetype meaning and symbolize inner nature energy. The analysis of the given mythologem demonstrates the dualism of D. H. Lawrence ’ works. Using the original lexis, combining the hidden symbols (plants) alongside with the water symbol helps to reveal fully the literary image of water.
Key words: archetype, symbol, initiation ritual, pagan regeneration, motive.
Н.Н. СОКОЛЬСКИХ (Чита)
«НИЧЕЙНОСТЬ» И МЕТАФОРА МОСТА КАК БЫТИЙНЫЕ ПОЛЮСЫ ПОГРАНИЧЬЯ (на материале литературы и критики чикано 1990 - 2000-х гг.)
Опираясь на работы известных чикано-исследователей пограничья (Х.Д. Сальдивар,
Т. Ансальдуа, А. Алдама, Ф. Ломели, М. Эрерра-Собек) и анализ романа лауреата Американской книжной премии 1998 г. Л.А. Урреа «Ничей сын: заметки из американской жизни», автор полагает, что в последнем десятилетии XXв. - нач. XXIв. мексикано-американское население юго-запада США пребывает в состоянии сложного бытийного конфликта, основанного на способности синхронного «жонглирования» культурами, с одной стороны, и неукорененности обитателя границы в конкретное социокультурное пространство - с другой.
Ключевые слова: пограничная идентичность, метафора моста, «ничейность», культурное поражение, эпистемологическая неуверенность.
Тема границы неразрывно связана с историей развития мексикано-американской литературы последних 150 лет. Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что граница - ведущая метафора, символ, коллективный образ культуры и литературы мексикано - американцев.
Все без исключения авторы мексиканоамериканской литературы уделяли теме границы особое внимание в своем творчестве: Р. Анайя, Р. Васкес, Алуриста, Вильяре-аль, Л. Вальдес, А. Паредес, Р. Гонсалес, С. Сиснейрос, А. Кастильо, Д. Чавес, Р. Родригес, Р. Инохоса, А. Моралес, К. Фуен-тес и др. Каждый автор имеет свой взгляд на границу, по-своему чувствует и пишет о границе. В этом заключается удивительное разнообразие и богатство мексиканоамериканской литературы, что позволяет говорить о наличии прочной литературной традиции.
Интерес мексикано-американских авторов к проблеме пограничья легко объясним с точки зрения субъективного опыта жизни на границе в условиях пересечения культур, интерференции языков, реализации межкультурного диалога. Как вер-
© Сокольских Н.Н., 2009
но отметил крупный исследователь культуры чикано Ф. Ломели, говоря об обязательном наличии «пограничной линии» в творчестве мексикано-американских прозаиков, поэтов и критиков: «иногда чувство границы зримо, она (граница) обладает силой невероятного притяжения; иногда граница еле различима, почти незаметна... Иной раз граница понимается как часть сложного клубка взаимоотношений, или набора сходств и различий - и все эти явления существуют одновременно» [4].
Недаром сегодня в культурной практике чикано мексикано-американская граница получила неофициальное название Мексоамерики, или Амексики (Mexoame-rica, Amexica). Регион стал местом рождения нового понимания действительности, новых смыслов, новых этносов, новых культурных реалий, местом, где «... американский динамизм соседствует с тысячелетним индейским наследием, соединяются прошлое и будущее» [4].
В XXI в. чикано не стремятся к революции и не устраивают акций гражданского неповиновения. Сила чикано сегодня, как считают Артуро Алдама и Наоми Киньонес, заключается в том, что они как «резиденты пограничья до и после 1848 года обозначают контуры геополитического и геокультурного пространства, в котором наличествуют различные культурные феномены нового тысячелетия» [3].
Ключевым в данной фразе является словосочетание «резиденты пограничья (residents of the borderlands)», которое подчеркивает транзитно-перманентный характер пребывания чикано на границе. Мекси-кано-американцы в ходе 150-летнего генезиса своей культуры осознали свое вечное двойственное (in-between) положение и сегодня вкупе с другими представителями латиноамериканского мира выступают главными операторами формирования нового пограничного мира hispanica-america-na, где хозяевами становятся именно они -люди границы.
Анализ культурного творчества новой волны мексикано-американских авторов, в основе которого лежит «матрица пограничья» (термин A.J. Adama, Naomi Quinonez), включающая в себя различные культурные коллизии, переплетение этнокультурных традиций, получение образцов культурных гибридов, позволяет исследователю проникнуть в сознание метиса. В основе этого сознания лежит идеология пост-
колониализма, стремление обозначить свою, самостоятельную и равную роль в созвучии мировых культур, а не быть периферией мировой культуры, обреченной на робкое обращение к культурному «образцу» для оценки собственной значимости.
Для пограничных исследований чикано, как и для всех постколониальных исследований, характерно явление «обратного разговора» (talking back) с западноевропейской критикой, представители которой, по словам большинства пограничных критиков, сделали немало для того, чтобы культуры, подобные чикано, стали невидимыми. Основной объект критики со стороны чикано в адрес западных интеллектуалов заключается в том, что для западной культуры другие, не-западные культуры сливаются в одно целое.
Пограничные авторы стремятся к переосмыслению действительности, они «... возрождают в памяти забытые истории и знания предков, критикуют и спорят с господствующими расовыми и патриархальными нарративами. Что гораздо важнее, новые пограничные голоса возвращают к жизни то, что на долгое время выпало из западноевропейского культурного канона. Тем самым они (авторы пограничья. - Н.С.) обозначают новые направления в культурных исследованиях чикано/а» [3].
Тема границы является ведущей в том числе и в творчестве Луиса А. Урреа, который принадлежит к третьему поколению мексикано-американских авторов, чье творчество в определенной степени отличается от предшествующих этапов развития мексикано-американской литературы эпохи ассимиляции и культурного сепаратизма. Л. Урреа исследует мексикано-американскую границу с различных точек зрения. Его волнуют социально-экономические проблемы (нелегальная миграция, уровень жизни), философия пограничья, культурное противоречие, в условиях которого живет «человек границы». Луис Урреа принадлежит к числу современных мексикано-американских писателей и критиков, которые активно изображают в своем творчестве и исследуют проблему культурного пограничья сквозь призму опыта нелегальной миграции мексиканцев в США.
В работах Л.А. Урреа двойственность чикано уже не соотносится исключительно с этнической проблематикой и в большей мере имеет причиной конкретную культурную, социальную и экономическую
ситуацию, в которой формируется индивид. В частности, широкое распространение жанра автоэтнографии в мексиканоамериканской литературе последней трети XX в. свидетельствует, как выразилась М.Д. Мальцева, о том, что «в творчестве писателей-чикано последней волны проблемы политические, групповые потеряли свое главенствующее значение, на первый план вышли проблемы личности, индивида» [1].
Луис Урреа родился в 1955 г. в городе Тихуана на границе Мексики и США. В 1958 г. семья переезжает в США. В 1998 г. Урреа публикует роман «Ничей сын: Заметки из американской жизни» (Nobody’s Son: Notes from American Life), за который получает американскую книжную премию American Book Award. Роман открывается словами главного героя - Луиса Урреа, мексикано-американского писателя: «I had finally gotten away from the border -Наконец-то я покинул границу» [9]. Однако, как пишет автор, покинуть приграничную территорию - не значит забыть о границе, которая имеет свойство передвигаться во времени и пространстве за каждым, кто пытается от нее скрыться. Недаром границу на юго-западе США именуют «подвижным тортилья занавесом» (moving tortilla curtain) [2].
В отличие от предыдущих «пограничных» по тематике романов, автор обращается не столько к социально-экономическим проблемам обитателей пограничья, а больше углубляется в тему пограничного сознания мексикано-американцев. Урреа отмечает, что вхождение индивида в ино-культуру происходит крайне сложно и болезненно, что отражается в некоторой «потерянности» героя, его психологической замкнутости.
По словам автора, он не ставил своей целью написать мемуары, а просто хотел рассказать историю своей бикультурной семьи. В романе «Ничей сын» Урреа описывает свое детство, процесс формирования мировоззрения, основанного на интерференции двух культур, прослеживает историю мексиканской адаптации в США последних 50 лет.
Герой романа - Луис Урреа - человек, причисляющий себя как к мексиканской, так и к американской культуре, в генеалогическом древе которого смешались индейцы-апачи, потомки майя, африканцы, немцы, китайцы, баски и ирландцы. Луис Ур-
реа вырос на границе столкновения языков и культур, что определило двойственность его сознания, восприятия действительности, двойную систему ценностей. «Meanwhile, back home...», «But where is home? Home isn’t just a place, I have learned. It is also a language. My words not only shape and define my home. Words - not only for writers - are home. Still, where is that?» -«Тем временем, назад домой...»; «Но где дом? Дом ведь - это не определенное место, это я понял. Это еще и язык. Мои слова не только форма и определяют мой дом. Слова не только для писателей являются домом. И все-таки, где он?» [9].
Проблемы, поднимаемые автором, - это своего рода продолжение острой полемики в научной и творческой среде чикано конца 1980-х - начала 1990-х гг., когда ряд чикано-писателей, поэтов, критиков (Глория Ансальдуа, Черри Морага, Артуро Ислас) обозначили свою пограничную идентичность через метафору моста. Таким образом обосновывалась способность человека границы к бикультурной рефлексии, что выгодно отличает мексикано-американ-цев от всех остальных жителей США [5].
Однако со временем теория равной самоидентификации с разными культурными традициями стала давать трещины. В художественных и публицистических произведениях ряда мексикано-американских писателей, в частности Р. Родригеса и Л.А. Урреа, метафора моста интерпретируется уже не столько в позитивном ключе, сколько с заметной долей трагизма и скепсиса. С одной стороны, пограничная природа позволяет мексикано-американцам, пользуясь термином Г. Ансальдуа, «жонглировать культурами», свободно перемещаясь в пространстве культуры и языка, но с другой - обрекает их на вечное нахождение в нейтральном, пограничном пространстве.
Трагедия мексиканцев, эмигрировавших в США (в особенности это касается первой и второй волны эмиграции), в том, что Мексика достаточно легко от них отказалась, а Америка приняла только в виде людей второго сорта. Непростыми взаимоотношениями со своей исконной родиной отчасти объясняется желание чикано вернуться к историческим корням в виде возрождения великого Ацтлана. Не великой Мексики, а именно великого Ацтлана.
Л. Урреа задается рядом вопросов: «Как быть человеку, мать которого белая аме-
риканка, а отец - мексиканец? Как понять, кто ты и найти свое место в жизни, когда каждый из родителей не принимает позиции другого? Как определить свою этническую и культурную принадлежность, когда в Мехико тебя называют “тихуан-цем”, который не имеет к Мексике ни малейшего отношения, в Америке считают мексиканцем?» Отсюда определение автором своего собственного Я - «ничей сын».
«Ничейность» героя Л. Урреа проецируется на все мексикано-американское по-граничье и в большей мере совпадает с позицией критиков Г. Ансальдуа. Человек границы для Л. Урреа - это человек со своей собственной философией жизни -философией выживания. «Выжить во что бы то ни стало» - задача жителя пограничья. При этом культурная и национальная самоидентификация уходит на второй план, поскольку ни один из жителей пограничья не знает точно, кто он: мексиканец, американец, чикано? Поэтому для Л. Урреа люди границы (большей частью мигранты) - это отчаявшиеся, но отчаянные люди, способные преодолевать любые границы (территориальные и культурные), несущие в себе свою собственную культуру выживания и существования в условиях чуждого окружения.
«Ничей сын» - это трагическая история миллионов мексикано-американцев, переживающих болезненный процесс самоопределения. Они называют американскую культуру своей, считают Мексику родиной, но не могут чувствовать себя абсолютно комфортно ни в одной из этих культурных сред. Соединяя в себе два несовместимых начала - чувство полной изоляции и одиночества, с одной стороны, и способность свободно «жонглировать» культурами - с другой, герой Л. Урреа заперт между двумя этими полюсами, что определяет его пограничную сущность.
Литература
1. Мальцева М.Д. Модель этнической идентичности в творчестве Дагоберто Гилба: авто-реф. дис. ... канд. культурологии. Чита, 2002.
2. Chavez Leo R. Shadowed Lives: Undocumented Immigrants in American Society. Case in
Cultural Anthropology. Wadsworth Publishing. 2 ed., 1997.
3. Decolonial voices: Chicana and Chicano cultural studies in the 21st Century / ed. by Arturo J. Alda-ma and Naomi H. Quinonez. Indiana University Press, 2002.
4. Francisco A. Lomeli. The Border as a Moving Tortilla Curtain: Media and Chicano Literary Representations // Трансграничье в изменяющемся мире: Россия - Китай - Монголия: материалы Междунар. симпоз. в рамках Междунар. конф. 22 - 24 сент. 2006 г., Забайкал. гос. гуманит.-пед. ун-т. Чита, 2006.
5. Gloria Anzaldua. Borderlands / La Fronte-ra. The New Mestiza. San Francisco: Spinsters / Aunt Lute, 1987.
6. Jose David Saldivar. Border Matters. Remapping American Cultural Studies. University of California Press, 1997.
7. Ledesma Alberto. Undocumented Crossings: Narratives of Mexican Immigration to the United States. Culture across Borders / ed. R. David, Maciel and Maria Herrera-Sobek. Tucson: University of Arizona Press, 1996.
8. Richard Rodriguez. Days of obligation: An Argument with My Mexican father. N.Y.: Viking Press, 1994.
9. Urrea L.A. Nobody’s Son: Notes from an American Life. University of Arizona Press, 2002.
10. Denver Post. E-Edition [Электронный ресурс]. URL: www.denverpost.com.
«No one’s belonging» category and bridge metaphor - reality poles offrontier literature (Chicano literary works and critics 1990 - 2000 years)
Judging upon the works of popular Chicano researchers and the analysis of the novel “Nobody’s Son: Notes from an American Life ” by Luis Alberto Urrea (American Book Award 1998) the author suggest that in the last decade XX- XXI centuries the Mexican population of the South-East of the USA is in the state of sophisticated reality conflict. This conflict is based on the frontier residents ’feature of culture synchronic juggling and on the contrary the non establishment in the concrete social and cultural space.
Key words: frontier identity, bridge metaphor,
«no one’s belonging» category, culture defeat, epistemology uncertainty.
