CC BY
121
С. С. БЕЗРУКОВ,
начальник отдела научно-исследовательского центра по исследованию проблем расследования преступлений, доктор юридических наук, доцент (Всероссийский научно-исследовательский институт Министерства внутренних дел Российской Федерации)
S. S. BEZRUKOV,
Doctor of Law, Associate Professor, Head of the Department of the Research Center for Researching of Crimes' Investigation Problems (All-Russia Research Institute of the Interior Ministry of the Russian Federation)
УДК 343.131
Неразрешенные идеологические противоречия в соотношении назначения и принципов уголовного судопроизводства
Unresolved Ideological Contradictions in the Ratio to the Purpose and Principles of the Criminal Proceedings
В статье обозначаются отдельные противоречия между назначением и принципами уголовного судопроизводства. Указывается на дисбаланс совокупности норм о защите прав потерпевших от преступлений и лиц, подвергаемых уголовному преследованию, в пользу последних. Предлагается скорректировать систему принципов уголовного процесса с учетом интересов потерпевшего, общества и государства.
Назначение уголовного судопроизводства, принципы уголовного судопроизводства, права и законные интересы потерпевшего, равенство прав сторон в уголовном судопроизводстве.
The article identifies the individual contradictions between the purpose and principles of the Criminal Proceedings. The imbalance of a set of norms about protection of victim's rights from the crimes and persons subject to the criminal prosecution, in favor of the last ones, is indicated. It is proposed to adjust a system of the principles for the criminal procedure taking into account the interests of a victim, society and state.
Purpose of the criminal proceedings, principles of the criminal proceedings, rights and legal interests of a victim, equality of parties' rights in criminal proceedings.
Закрепление в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (далее — УПК РФ) в качестве назначения уголовного судопроизводства защиты прав и законных интересов личности, обусловленная этим корректировка системы принципов уголовного процесса, как полагают некоторые процессуалисты, лишают тезис о борьбе с преступностью цели процессуальной регламентации функционирования уголовной юстиции нормативной почвы и позволяют утверждать, что в России формируется процесс нового, охранительного типа [4—5, 12].
Столь разительные изменения уголовно-процессуального закона привели, как констатирует В. А. Лазарева, к противостоянию двух тен-
денций. Сторонники одной из них настаивают на устранении гипертрофированного публичного интереса, установлении в уголовно-процессуальном законодательстве четких оснований для любого ограничения свободы личности. Приверженцы другой тенденции, демонстрирующие в ее понимании «парадигмальную инерцию», критикуют теоретические конструкции примата прав человека над любой социальной общностью, доминирование гражданского общества над государством и призывают к пересмотру значения индивидуалистических политико-правовых ценностей [13].
Смысловая нагрузка понятия «назначение уголовного судопроизводства» разъясняется
Е. Б. Мизулиной посредством сопоставления ст. 6 УПК РФ со ст. 2 УПК РСФСР, определявшей задачи советского уголовного процесса: «назначение уголовного судопроизводства» терминологически равнозначно понятию задачи уголовного процесса, однако идеологически отлично от первоочередных задач советского уголовного процесса, заключавшихся в быстром и полном раскрытии преступлений, изобличении виновных в их совершении лиц [10]. На полное устранение из УПК РФ обязанности быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных указывает и Л. А. Воскобитова [3].
В юридической литературе высказываются и противоположные суждения, касающиеся идеологических установок современного российского уголовного процесса [1, 8, 11]. Полемизировать по этому поводу можно бесконечно долго, однако полноценная реализация назначения уголовного судопроизводства, выраженного в ст. 6 УПК РФ, заключающегося не только в защите прав и законных интересов потерпевших, но и в обеспечении прав лиц, подвергаемых уголовному преследованию, возможна, как представляется, только при условии раскрытия преступления. Добиться восстановления прав и законных интересов потерпевшего, отказаться от уголовного преследования тех, кто не причастен к совершенному преступлению, можно лишь в случае установления лица (лиц), действительно совершившего (совершивших) уголовно наказуемое деяние. Иными способами обеспечить права и законные интересы участников уголовного судопроизводства, преследующих абсолютно разные цели, представляющих противоборствующие стороны, попросту невозможно. Таким образом, задача раскрытия преступления, непосредственно не закрепленная ни в ст. 6 УПК РФ, ни в других нормах, незримо присутствует в уголовно-процессуальном законе, логически вытекает из отдельных его предписаний.
Представляется, что вне зависимости от криминологических подходов, менявшихся от искоренения к борьбе с преступностью, от борьбы — к государственному контролю над преступностью, в уголовном процессе должен обеспечиваться именно баланс интересов государства и личности, противоборствующих сторон, потерпевшего и обвиняемого (подозреваемого). Утверждение о том, что лицо, совершившее правонарушение, должно подвергаться соответствующему виду юридической ответственности (или с учетом возможности освобождения от ответственности — правовому воздействию), в современном мире носит едва ли не аксиоматичный характер. Боремся ли мы с преступностью или контролируем ее, государство, а вместе с ним и потерпевший за-
интересованы в выявлении преступлений, установлении лиц, их совершивших, применении к таким лицам мер уголовно-правового воздействия. Иного не дано. Защита прав потерпевших от преступлений презюмирует привлечение к ответственности виновных, а следовательно, защитить (восстановить) права потерпевшего можно исключительно через раскрытие преступления и наказание виновных. Долго и плодотворно рассуждают о создании специальных фондов, из средств которых пострадавшим от преступлений будут производиться некие компенсационные выплаты даже в случаях, когда преступник не установлен, или о праве потерпевшего простить своего обидчика, но вряд ли допустимо вести речь об эффективной защите прав пострадавшего, пока преступление не раскрыто.
Не подлежит сомнению и то обстоятельство, что в правовом государстве права лиц, возможно прикосновенных к преступлению, подозреваемых и обвиняемых не могут ограничиваться чрезмерно, без реальной необходимости. Уголовное преследование лица в рамках подозрения или обвинения его в совершении преступления отнюдь не выталкивает его за пределы правового поля, позволяя произвольно игнорировать его права, свободы и законные интересы, а также считать такое лицо находящимся вне закона. Результатом размышлений о том, как одновременно обеспечить защиту и законопослушных лиц, чьи права нарушены преступлением, и защиту тех, кто преступил закон и должен понести заслуженное наказание, может быть только предложение о паритете интересов указанных участников уголовного судопроизводства. Такой паритет или баланс интересов, несомненно, должен найти отражение как в перечне задач, стоящих перед уголовным судопроизводством, так и в системе его принципов.
Ознакомление с содержанием ст. 6 УПК РФ и системой принципов, несомненно взаимосвязанных с назначением уголовного судопроизводства, со всей очевидностью демонстрирует дисбаланс данной совокупности норм. Предполагая, что в уголовном судопроизводстве в равной степени должна обеспечиваться защита прав потерпевших от преступлений и лиц, подвергаемых уголовному преследованию, законодатель перенасыщает систему процессуальных принципов положениями, со всей очевидностью направленными на отстаивание интересов подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, лишь иногда вспоминая и о потерпевшем.
Достижение цели, равно как и решение задач, поставленных перед тем или иным видом деятельности, может обеспечиваться различными
способами. Построение порядка производства по уголовным делам в строгом соответствии с принципами удерживает правоприменителя от использования возможно и эффективных, но не соответствующих закону средств установления обстоятельств преступления. В таком ракурсе цель и принципы уголовного судопроизводства представляют собой систему, получившую в теории государства и права наименование «система сдержек и противовесов». Принципы, безусловно, служат здесь сдерживающими факторами, призванными исключить малейшие злоупотребления органов уголовного преследования. Прежде всего принципы уголовного процесса выступают ориентиром, весьма четко обозначающим контуры правового поля, лишь в рамках которого законно и допустимо применение мер процессуального принуждения, ограничение конституционных прав и свобод граждан.
Но это лишь один аспект регулирующего воздействия системы принципов. Поскольку в уголовном судопроизводстве сталкиваются диаметрально противоположные (как правило) интересы противоборствующих сторон, задачи уголовно-процессуальной деятельности, а следовательно и процессуальные принципы, просто не могут формулироваться однобоко, в угоду участникам, выступающим на стороне обвинения или стороне защиты. Адекватное, соответствующее интересам потерпевшего, общества и государства отражение в законе цели и задач уголовного процесса предопределяет и существование принципов, обеспечивающих (хотя бы гипотетически) достижение и решение таковых.
Несложно заметить, что подавляющее большинство принципов уголовного судопроизводства направлено на реализацию при производстве по уголовным делам прав подозреваемого, обвиняемого. Что же касается потерпевшего, то в принципах уголовного судопроизводства о нем фактически не упоминается. Тем не менее именно защита прав организаций, потерпевших от преступлений, насколько можно судить по конструкции ст. 6 УПК РФ, поставлена законодателем на первый план (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ). О защите прав лиц, подвергающихся уголовному преследованию, говорится в п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ, т. е. во вторую очередь. Как ни странно, в формулировках принципов уголовного процесса приоритет явно отдается гарантиям интересов подозреваемых и обвиняемых.
Специалисты не раз упрекали советского законодателя, уделявшего первоочередное внимание интересам государства и общества, а равно — наказанию лиц, виновных в совершении преступлений. При этом интересы пострадав-
ших от преступных деяний защищались в меньшей степени. Кардинально изменить подобный подход должны были Конституция Российской Федерации (далее — Конституция РФ) и разработанное на ее основе уголовно-процессуальное законодательство. В соответствии с положениями Конституции РФ1 права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом, а государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52). Основной закон нашей страны также гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (ч. 1 ст. 46), право на получение квалифицированной юридической помощи, оказываемой в случаях, предусмотренных федеральным законом, бесплатно (1, ч. 1 ст. 48). Реализация конституционных норм в ходе уголовно-процессуальной деятельности достигается в первую очередь за счет системы принципов уголовного судопроизводства. Однако анализ образующих ее положений позволяет вполне однозначно заключить, что в УПК РФ использован подход, разительно отличающийся от конституционного: права, гарантированные Конституцией РФ каждому, обеспечиваются прежде всего подозреваемому, обвиняемому, подсудимому. О потерпевшем в статьях гл. 2 УПК РФ практически не упоминается, за исключением случаев, когда речь идет обо всех участниках уголовного судопроизводства, и не вспомнить о нем просто невозможно.
Не подлежит сомнению тот факт, что меры принуждения в уголовном процессе ориентированы на лиц, подвергаемых уголовному преследованию, права которых могут быть ограничены порой без достаточных к тому оснований или даже нарушены при производстве по уголовным делам. В правовом государстве, безусловно, в распоряжение подозреваемого (обвиняемого) должны быть предоставлены эффективные и весомые средства для защиты от уголовного преследования, опровержения доводов о его виновности в совершении преступления, в том числе с использованием квалифицированной юридической помощи. Но при этом нельзя ущемлять и интересы потерпевшего. В 2008 г. в специальном докладе Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, посвященном защите прав потерпевших, отправление правосудия абсолютно справедливо было увязано с обеспечением прав и законных интересов потерпевшего от преступления [9]. В Докладе Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 г. вновь обращалось внимание на то, что права потерпевших от преступлений нуждаются в дополни-
1 Конституция Российской Федерации: офиц. текст // СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
тельной защите со стороны государства [6]. Тем не менее на значительное несоответствие УПК РФ в этой части требованиям гуманизма и справедливости указывается и в настоящее время [2].
В последние годы в УПК РФ был внесен ряд заметных изменений, направленных на развитие правового статуса потерпевшего. Федеральные законы «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве»2, «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросу участия потерпевших при рассмотрении судом вопросов, связанных с исполнением приговора»3 значительно расширили права данных лиц при производстве по уголовным делам в целом, а также в рамках деятельности по исполнению приговора. Но все-таки следует констатировать, что внимание законодателя к этой процессуальной фигуре не повлекло за собой вообще никаких изменений системы принципов уголовного процесса. Сравнительный анализ прав потерпевших и обвиняемых (подозреваемых) оставляет все меньше оснований для утверждений о привилегированном положении одних и принижении статуса других. Однако обращение исключительно к положениям, закрепленным в гл. 2 УПК РФ, по-прежнему способно создать вполне однозначное впечатление о первоочередном характере защиты лиц, привлекаемых к уголовной ответственности.
Как представляется, баланс интересов сторон обвинения и защиты, равенство прав сторон и отдельных лиц, преследующих в уголовном деле противоположные интересы, не могут обеспечиваться за счет механического наделения каждого из участников одинаковым объемом правомочий. Начать необходимо с правильной расстановки приоритетов среди базовых процессуальных ценностей, к которым относятся цель, задачи и принципы. В связи с этим систему уголовно-процессуальных принципов необходимо подвергнуть корректировке, учитывающей интересы конкретного потерпевшего, а также общества и государства.
Вторая проблема, на которой хотелось бы акцентировать внимание, касается реализации назначения и принципов уголовного судопроизводства в упрощенных (сокращенных, ускоренных) производствах.
2 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве: федер. закон от 28 декабря 2012 г. № 432-Ф3 // СЗ РФ. 2013. № 52 (ч. I). Ст. 6997.
3 О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс
Российской Федерации по вопросу участия потерпевших при рассмотрении судом вопросов, связанных с исполнением приговора: федер. закон от 30 марта 2015 г. № 62-ФЗ // СЗ РФ. 2015. № 13. Ст.1806.
Дифференциация уголовно-процессуальной формы, как это ни удивительно, позволяет говорить о существовании в рамках УПК РФ двух, разительно отличающихся друг от друга порядков производства по уголовным делам: первый — осуществляется в строгом соответствии с современными стандартами, установленными в государстве, причисляющем себя к правовому; второй — содержит ряд вполне допустимых, по логике законодателя, отступлений от общепринятой процессуальной формы. В нашей стране параллельно существуют уголовный процесс, к которому мы стремимся, считая его, если и не идеальным, то наилучшим в настоящий момент, и уголовный процесс — прагматичный, более соответствующий возможностям правоприменительной практики. В действующем уголовно-процессуальном законодательстве «облегченные» процедуры представлены особым порядком принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40 УПК РФ), возможностью заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, что также влечет последующий отказ от полноценного судебного разбирательства (гл. 401 УПК РФ), и наконец, производством дознания в сокращенной форме (гл. 321 УПК РФ), когда существенные изъятия касаются уже не только судебного, но и досудебного производства по уголовному делу. Как средство ускорения уголовного судопроизводства следует рассматривать и прекращение уголовного дела или уголовного преследования с назначением судебного штрафа, появившееся после внесения в УПК РФ в июле 2016 г. очередных изме-нений4. Как совершенно справедливо заметил В. В. Кальницкий, «использование по аналогии ч. 6 ст. 108 УПК РФ для решения вопроса о причастности лица к совершению преступления и прекращения в отношении его уголовного преследования с назначением судебного штрафа напоминает имитацию "погружения" суда в существо обстоятельств дела» [7].
Общеизвестно, что разработчики УПК РФ отказались от сохранения в уголовно-процессуальном законе протокольной формы досудебной подготовки материалов, на которую в начале судебной реформы обрушилась острая критика. В то же время была предпринята попытка сокращения сроков дознания, оказавшаяся не вполне удачной. Порядок производства дознания за сравнительно небольшой период действия УПК РФ менялся неоднократно, то отдаляясь, то приближаясь к форме пред-
4 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: федер. закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ // СЗ РФ. 2016. № 27 (ч. II). Ст. 4256.
варительного следствия. Теперь реформаторы фактически существенно снизили стандарты доказывания, допустив не вполне процессуальные способы собирания доказательств.
Присутствие в российском уголовном судопроизводстве процедур, упрощающих досудебное производство и судебное разбирательство, приводит к ограничению таких принципов уголовного процесса, как осуществление правосудия только судом, презумпция невиновности, состязательность сторон, свобода оценки доказательств и др. Но каких-либо предписаний, допускающих подобные отступления, УПК РФ не содержит.
Мы отнюдь не выступаем против новелл уголовно-процессуального законодательства, полагая, что упрощенные производства имеют право на существование. Во многих случаях они позволяют избежать излишних формальностей, разгрузить органы предварительного расследования и суд, ускорить вынесение пригово-
ра. Однако подходить к нововведениям следует более взвешенно. Помимо того, появление таких процедур должно было отразиться и на содержании принципов отечественного уголовного процесса. В начале судебно-правовой реформы практически все специалисты говорили о необходимости максимально широкого внедрения в процесс расследования и разрешения уголовных дел презумпции невиновности, состязательности сторон, искоренения случаев выполнения судебных функций органами предварительного расследования. Почему-то впоследствии в УПК РФ появились и стали активно развиваться институты, ограничивающие реализацию этих положений в правоприменительной практике. К сожалению, идеологи реформ не сочли необходимым ни изменять базовые процессуальные нормы, ни даже ограничить сферу их действия, указав на допустимые исключения, чем заложили почву для очередных противоречий.
Список литературы:
References:
1. Азаров В. А. Уголовно-процессуальная идеология и одноименная фразеология // Вестник Оренбургского государственного университета. 2006. № 3.
2. Быков В. М. Права потерпевшего в уголовном судопроизводстве России // Российская юстиция. 2015. № 7.
3. Воскобитова Л. А. Проблемы понимания назначения, целей и задач современного уголовного судопроизводства // Актуальные вопросы применения уголовно-процессуального и уголовного законодательства в процессе расследования преступлений (к 90-летию со дня рождения проф. И. М. Гуткина). М., 2009. Ч. 1.
4. Гуськова А. П. К вопросу о современной функции уголовного судопроизводства — охранительной // Вестник Оренбургского государственного университета. 2006. № 3.
5. Гуськова А. П. Уголовно-процессуальная форма и ее значение в становлении уголовного судопроизводства охранительного типа // Вестник Оренбургского государственного университета. 2012. № 3 (139).
6. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год // Рос. газ. 2015.7 мая.
7. Кальницкий В. В. К вопросу о процессуальной форме судебного заседания в досудебном производстве // Российская юстиция. 2017. № 3.
8. Конев А. Н. Идеологические основы уголовного судопроизводства России: контуры проблем и очертания концепций // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 23.
1. Azarov V. A. Ugolovno-processual'naya ide-ologiya i odnoimennaya frazeologiya // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. 2006. № 3.
2. Bykov V M. Prava poterpevshego v ugolovnom sudoproizvodstve Rossii // Rossijskaya yustici-ya. 2015. № 7.
3. Voskobitova L. A. Problemy ponimaniya naz-nacheniya, celej i zadach sovremennogo ugo-lovnogo sudoproizvodstva // Aktual'nye vo-prosy primeneniya ugolovno-processual'nogo i ugolovnogo zakonodatel'stva v processe rassledovaniya prestuplenij (k 90-letiyu so dnya rozhdeniya prof. I. M. Gutkina). M., 2009. Ch. 1.
4. Guskova A.P. K voprosu o sovremennoj funkcii ugolovnogo sudoproizvodstva — ohranitel'noj // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo uni-versiteta. 2006. № 3.
5. Guskova A. P. Ugolovno-processual'naya forma i ee znachenie v stanovlenii ugolovnogo su-doproizvodstva ohranitel'nogo tipa // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. № 3(139).
6. Doklad Upolnomochennogo po pravam chelove-ka v Rossijskoj Federacii za 2014 god // Ros. gaz. 2015. 7 maya.
7. K^al'nickij V. V. K voprosu o processual'noj forme sudebnogo zasedaniya v dosudebnom proizvod-stve // Rossijskaya yusticiya. 2017. № 3.
8. Konev A. N. Ideologicheskie osnovy ugolovnogo sudoproizvodstva Rossii: kontury problem i ochertaniya koncepcij // Vestnik Nizhegorod-skoj akademii MVD Rossii. 2013. № 23.
9. Лукин В. Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений: специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru / 2008/06/04/ doklad-dok.html (дата обращения: 17.01.2018).
10. Мизулина Е. Б. Комментарий ст. 6 УПК РФ // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / отв. ред. Д. Н. Козак, Е. Б. Мизулина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004.
11. Михайлов В. А. Конституционно-правовые основы уголовного судопроизводства. М., 2010.
12. Михайловская И. Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства. М., 2003.
13. Уголовно-процессуальное право. Актуальные проблемы теории и практики: учебник для магистров / под ред. В. А. Лазаревой, А. А. Тарасова. М., 2012.
9. Lukin V. Problemy zashchity prav poterpevshih ot prestuplenij: special'nyj doklad Upolnomo-chennogo po pravam cheloveka v Rossijskoj Federacii [Ehlektronnyj resurs]. URL: http:// www.rg.ru / 2008/06/04/ doklad-dok.html (data obrashcheniya: 17.01.2018).
10. Mizulina E. B. Kommentarij st. 6 UPK RF // Kommentarij k Ugolovno-processual'nomu kodeksu Rossijskoj Federacii / otv. red. D. N. Kozak, E. B. Mizulina. 2-e izd., pererab. i dop. M., 2004.
11. Mihajlov V. A. Konstitucionno-pravovye osnovy ugolovnogo sudoproizvodstva. M., 2010.
12. Mihajlovskaya I. B. Celi, funkcii i principy rossi-jskogo ugolovnogo sudoproizvodstva. M., 2003.
13. Ugolovno-processual'noe pravo. Aktual'nye problemy teorii i praktiki: uchebnik dlya mag-istrov / pod red. V. A. Lazarevoj, A. A. Tarasova. M., 2012.
E-mail: bezrukovsergeyperm@rambler.ru
и f-
2 x
л
H f-
bS
<
< i
17
