CC BY
37
Хотя - по датам - картина восстанавливается именно такой. Анатолий Иванович Игнатович принял пост главного агронома совхоза в шестьдесят третьем году. А все (буквально все!) звенья противоэрозионной системы берут начало примерно с шестьдесят пятого года: и пары, и лесные полосы, и плоскорезная обработка, и расширение травяного клина - все оттуда...
Однако не будем же забывать, что как раз в эти годы произошли важные события, которые оказали непосредственное влияние на кулундинские земли.
В Москве состоялся мартовский (1965) Пленум Центрального комитета партии. Благодаря ему на селе создалась атмосфера, когда и тот же Емельян Иванович Емельяненко, и Виктор Николаевич Зарубин (он ушел с поста главного, но остался в совхозе семеноводом), и новый главный Анатолий Иванович Игнатович, и секретари райкомов, и многие, многие другие люди на Кулунде, и руководители края смогли развернуться как хозяева, как бойцы за сохранение и умножение плодородия земли...
Меня поражает лишь одно: как хорошо они были готовы к этому шагу и как быстро, в каком темпе все это произошло! Ведь нынче-то на Алтае плоскорезами обрабатывают около трех миллионов гектаров! Стерневыми сеялками засевают больше миллиона гектаров! Кулисные пары повсеместны. Лесные полосы уже поднялись на семидесяти тысячах гектаров. Так что если говорить о сегодняшнем виде алтайских полей, то Кулундинский совхоз - вовсе не островок в океане, а скорее эталон, по которому равняются многие.
:и 4 И еще... Говорю с кулундинцами, благовещенцами, славгородцами. Толкую с товарищами в Ребрихе, самом Барнауле. Вот что нравится, когда речь заходит о недавнем прошлом. Люди не валят вину на тех «дипломированных конъюнктурщиков^, которые, мол, «соблазнили» их синицей в руке. Нет, эти люди, совхозные, районные, краевые работники, тяжело пережив случившееся, сумели мужественно пересмотреть свои вчерашние представления и принять и вину на себя и огонь на себя. Не ушли. Не оставили исправление ошибок возможным преемникам. Сами взялись за это. И сделали. Не на бумаге. На земле...
’>• л * : 1972 Г.
НЕПРЕКЛОННЫЕ ГОДЫ
Л, Астапов
Время не властно над людьми - люди властны над временем. Об этом просто нельзя не подумать, видя и слушая Алексея Ивановича Каманина - первого директора целинного совхоза «Романовский». Вот он сидит передо мной, весь белый, как лунь... Нет, весь седой, как то туманное осеннее утро, когда все радует: заботы о хлебе уже позади, он взят, вывезен, спрятан от непогоды. И отчего-то легко и уверенно думается в это морозное утро, под хруст под конскими копытами заиндивевшей земли, о хлебе завтрашнем.
Вот такая же уверенность и бодрость исходит сейчас от энергичных жестов Каманина, от его рассказа, словно пронизанного одной мыслью - нет в природе такого дела, которое нельзя было бы сдвинуть с места и развернуть, как надо, как хотелось бы. Ему веришь безоговорочно, безоглядно, поскольку человек убеждает всем -повествованием о великих, поворотных моментах в жизни страны, к которым был
деятельно причастен, и одновременно на равных убеждает он россыпью бесхитростных деталей, мелочей из повседневного обихода целины.
Для Каманина целина началась даже несколько раньше, чем для многих остальных, чем мы привыкли обьгчно считать. Еще в 1950 году его, кадрового строителя с двадцати летним стажем, судьба вдруг сделала... тринадцатым директором совхоза «Бурановский», который существовал всего двенадцать лет. Не скрою, внешний повод наталкивает на сравнение с тринадцатым председателем Сагадеевым из современного спектакля, а также с председателем Трубниковым, который в силу своей жизненности вот уже несколько десятилетий не сходит с киноэкрана и театральной сцены.
Но только наталкивает. Правомерным такое сравнение делает их внутреннее родство. Все они приняли разваливающиеся хозяйства. Все вытянули их, поставили на ноги.
Каманин, как, впрочем, и Трубников, и Сагадеев, ругань, претензии, все удары критики и угроз принимал всегда сам, никого не подставляя взамен. Но когда февральским днем 1954 года в его кабинете раздался телефонный звонок, директор совхоза «Бурановский» был настроен по-иному.
- В трест? С годовым отчетом?.. А можно вместо себя зоотехника пошлю? Простудился я немного. Ругать нас не за что - все планы и в полеводстве, и на фермах выполняем. А что-то по оперативным деталям зимовки и зоотехник расскажет...
- Нет, Алексей Иванович, приезжай сам!..
Что ж. к подобным вызовам в край Каманин привык - их нередко собирали, по нескольку десятков директоров, в тресте зерносовхозов. Для инструктажа, с отчетами, как сейчас... А то и для накачки, «снятия стружки» - да мало ли еще могло быть поводов? К подобному способу общения Каманин относился без досады, как к необходимости, ответ он всегда держал спокойно, благо, было за что держать его.
Вот и сейчас, думая о чем-то своем, привычно свернул к зданию треста, машинально зашагал по коридору к нужному кабинету. И вдруг остановился в недоумении - чего-то привычного как раз и не хватало... В коридоре стояла тишина. Не было всегдашнего шума, оживленных приветствий директоров-коллег, собранных на какие-то полдня вместе и оттого спешащих наговориться в короткие коридорные минуты, пока не позвали в зал заседаний. «Уж не опоздал ли, - мелькнула мысль. Взглянул на часы. - Нет. Странно!..». И только тут понял, что вызвали неспроста.
Позже, когда он спустя каких-то два часа будет бесцельно бродить по Барнаулу, привыкая к новому своему назначению, к нему прицепится, как самому покажется, не совсем подходящая к ситуации строчка: «Дан приказ: ему - на запад...». А почему, собственно, неподходящая? Приказ о его назначении директором совхоза «Романовский» только что подписан. Правда, самого совхоза еще нет, но это дело времени. И относительно запада верно - с востока края, из предгорного Усть-Калманского района, он «перебрасывался», в степную ширь, к кулундинским просторам.
Только одно условие Каманин себе в тресте все-таки вытребовал, попросил дать хозяйство в таком месте, где бы озера были. И откровенно признался: «Охотник я...». Конечно же, он знал, что будет не до охоты. Но все-таки... Да и не только о себе заботился...
Вряд ли кто усомнится, что труднее всего начинать с нуля. Для «Романовского» совхоза все было, как мы привыкли: и первый колышек в голой степи, и палаточные станы, и прочая романтика. .
Впрочем, ради полной точности надо сказать - первый колышек был забит целинниками не в голой, а уже в распаханной ими степи. В двадцатых числах апреля провели первую борозду и начали массовую пахоту. И лишь после Первомая торжественно обозначили место будущего села - центральной усадьбы совхоза. -Д
Думали сначала о земле - она не могла ждать с урожаем. Но были и такие, кто спешил позаботиться сперва о себе, зарился на большой куш, которого беззастенчиво требовал у директора. Как-то трое таких храбрецов под хмельком пришли к нему. Двое под окном сели снаружи, а один вошел и с ходу быка за рога:
- Мы целину поднимать приехали! А вы нам заработать не даете... Да мы вам тут шею свернем!..
- Кому вам? - спросил Каманин. - Лично мне?
той - Да и вам тоже, - уже не так уверенно продолжал его «собеседник», несколько сбитый с толку тем, что никто здесь его и не думал пугаться, никто не бросился увещевать и утихомиривать.
- Ну так давай, я готов! - директор поднялся из-за стола. Угрозами Каманина было не запугать, знал он таких горлохватов за первых трусов - нашел и в этот раз аргументы, что и один выкатился, и дружки за ним бросились вдогонку.
Произошло это в один из первых дней. Именно они оказались самыми трудными. Директор понимал, что надо спешить, что нельзя долго людей оставлять не у дела. А техника, как назло, запаздывала. Вообще-то одну-две машины он взял тогда в своем бывшем совхозе, добыл за счет предприимчивости и несколько тракторов. Правда, эти крохи всей погоды не решали, но позволили взяться за благоустройство быта, за строительство.
Лишь через две недели поступило в хозяйство сразу двадцать девять тракторов -выехали на них в поле. Но и эту вынужденную паузу обратили на пользу делу. Вместе с секретарем парткома подолгу беседовали с каждым целинником - надо было знать народ: около пятисот человек прибыло из-за пределов края, да еще с сотню из окрестных мест.
- Не бояться надо было целинников, как случалось кое-где у руководителей, а смелее браться за все дела, за строительство... Произнеся это. Каманин хлопнул себя ладонью по колену, словно заключив фразу последней точкой, и стал перечислять, что было построено в хозяйстве в первые же годы: шесть зерноскладов и много жилья, школа и баня и прочее, и прочее. Самое, пожалуй, удивительное, все это объекты настолько необходимые, что затруднительно было бы устанавливать среди них очередность.
А в «Романовском» и не устанавливали - взялись за все разом. В первый же целинный год в совхозе совместили, казалось бы, несовместимое - больше всех из целинных хозяйств края построили и одновременно больше всех распахали, больше всех сдали нового, целинного зерна. А между тем ничего загадочного в этом узелке нет -просто люди взялись за дело по-настоящему. и
В первый же год, как и много раз потом, совхоз «Романовский» - участник Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве. Будучи там, Каманин задержался у стенда о своем совхозе. И тут подходит к нему паренек: по т - Простите, это не вы на фотографии?..
- А что, похож? - улыбнулся Каманин.
- Очень! Я давно за вами наблюдаю. Да не решался подойти. Возьмите меня к себе!
- Неожиданно попросил паренек.
Разговорились. Складывалось все удачно. Студент заканчивал зоотехнический факультет через два года - а у Каманина был расчет как раз к тому времени завести животноводческие фермы. Их он действительно завел. А вот с тем пареньком не получилось - видимо, у вуза были на него другие виды, поскольку не отпустили его к Каманину, несмотря на персональное приглашение из совхоза.
Однако тот молодой собеседник с выставки запомнился директору, понравился тогда ему энергичностью и инициативой. Таких Каманин всегда находил впредь. Сейчас в совхозе «Романовский» плановиком работает Григорий Васильевич Шакалов. А с первых дней целины он долго был бессменным главным агрономом в хозяйстве.
- Вот он хорошо идею воспринимал!.. ■
Для Каманина в этой оценке не одно лишь мнение о добросовестной
исполнительности работника. Вовсе нет. Здесь заключено гораздо большее - глубокая признательность и уважение за способность подхватить мысль на лету и, если она стоит того, развить ее, обосновать, дать ей жизнь в повседневной работе.
Как-то на одном из полей наткнулись директор с агрономом на странные шестигранные колосья ячменя...
- Как думаешь, не выше у него урожайность?..
Только и сказано было. При желании, а может быть, напротив, при нежелании легко расценить эти слова за праздный вопрос. Но Шакалов не забыл. Он отграничил участок, на нем руками отобрали странные растения, отдельно ото всего их обмолотили. А поскольку ячмень тот действительно оказался лучшего сорта - размножили его, пустили по хозяйству, даже не зная точного названия* Впрочем, безымянным он был недолго -механизаторы окрестит ячмень «шакаловским». . о *-«•
Чтобы понять, насколько вот такие находки были важны, напомним, что в первые годы целины нередко приходилось за неимением лучшего сеять, по образному выражению, всякий сор. Со всех концов тогда каждый хозяйственник собирал по доброму зернышку для посева. С таких поисков начинали и в совхозе «Романовский». Искали семена, конечно, многие. Многие и находили. Но если кое-кто рассчитывал вот на таких поисках прожить долго, то в «Романовском» рассудили по-иному.
Здесь сумели размножить и еще один сорт ячменя, раздобыв всего несколько килограммов его семян в знаменитой Тимирязевке. И с другими культурами так же. Чуть только входила тогда в свою славу пшеница Саратовская-29. Алексей Иванович из Кулунды привез ее два мешка. Мизер для массива под тридцать тысяч гектаров - столько к тому времени у целинного совхоза стало пашни. Но вот с этих двух мешков и себе развели и вскоре весь район стали снабжать семенами перспективного для того времени сорта пшеницы.
Так что даже тот же случай с ячменем «шакаловский», назовем его и мы так, - этот случай мало считать только везением или удачей какой-то. Пусть даже было и так, но удача эта только потому не осталась незамеченной, пройденной мимо, что с первого года в совхозе «Романовский» умели искать и находить.
А чтобы яснее и убедительнее стал виден подход, подтвердим его примером из другой отрасли. Как и хотел, Каманин завел животноводство. Но опять же не на каком-то там, может быть, для кого-то и желанном среднем уровне, а с передовым размахом, с хорошей постановкой племенного дела. Не случайно тогда потянулись к нему за опытом и помощью из других хозяйств. гЬ
С одного семени начинаются добрые всходы, попало бы оно только в свою почву, в родную стихию. А ведь если задуматься, вся жизнь у Каманина такова. И где бы он ни был, он как-то удивительно всегда оказывается к месту, к делу, ко времени. Завидная, запоминающаяся судьба. В октябре 1930 года в свои девятнадцать лет он стал плотником-бетонщиком на строительстве первенца первой пятилетки - Горьковского автозавода.
А вскоре с ростом и размахом строительства потребовались свои десятники. Записался на курсы и Алексей Каманин, хотя имел за плечами лишь ликбез. У остальных с образованием было получше. Проверяли всех, отбор был строгий. Особенно под сомнение взяли кандидатуру Алексея. Самым непримиримым на беседе оказался преподаватель математики:
- Ну куда вы идете? Строительство - это же серьезная, точная наука, связанная с расчетами... А вы хоть четыре арифметические действия знаете?..
- Знаю! Можете проверить!
Преподаватель придирчиво «погонял» его по четырем действиям, согласно кивнул головой и перешел к следующему вопросу:
- Ну а как с дробями?.. Так, правильно... А десятичные?
- Нет, десятичных не знаю, - признался Алексей.
Но у преподавателя уже появился свой интерес к смышленому парню, и он предложил ему одну практическую задачу на вычисление. Проследив же за ходом решения, предложенного Каманиным, воскликнул:
- Так это и есть десятичные дроби! Поздравляю вас!
Обычно этими словами преподаватель давал понять, что отвечено правильно. А в данном случае Каманина можно было и впрямь поздравить - он пошел на курсы.
Нелегкой была учеба - из сорока семи человек, зачисленных на курсы, через полгода только семеро успешно выдержали экзамены и были допущены к работе по специальности. И, пожалуй, в семерке этой лучше других шел Каманин - его сразу же назначили старшим десятником.
Вправду говорят, что первая ступенька самая трудная. Позже были у Алексея заочный техникум и строительный институт. Позже был зачислен в Промышленную академию. Но вот ведь способность человека всякий раз подчинять себя самому важному
- не поехал в академию: на стройке были горячие дни, и вместо учебы Каманина, как потом случалось в его судьбе не раз, попросили возглавить и вытянуть самый сложный участок.
Так никогда раньше не думал Алексей Иванович Каманин о романовских степях. Но потребовалось - и стали его родиной местные, взращенные им поселки Тамбовский, Первомайский. А чуть позже и село Дубровино. Зажил он их жизнью, их удачами и невзгодами.
С Дубровино, или точнее, с дубровинской песчаной гривой связано у совхоза «Романовский» воспоминание о печально знаменитых пыльных бурях начала шестидесятых годов. Когда думаешь об этой беде земледельцев, сопоставляешь ее размах, величину последствий в различных местах - к любопытному приходишь выводу. Да, беда. Но полной неожиданностью она не была. По отдельным штрихам и проявлениям многие хозяйственники и специалисты начинали предполагать саму возможность возникновения пыльных бурь еще в пятидесятые годы в ходе распашки. Пусть не в таких размерах - но предполагали, опасались. Хотя одновременно и не верили тоже...
Когда при сильном порыве ветра в лицо Алексею Ивановичу вновь бросило несколько песчинок, он перевел взгляд с дубровинской гривы, невдалеке от которой они стояли, на управляющего отделением и главного агронома:
- Гриву пока трогать не будем. Не надо бы ее и вообще пахать - как бы все поля песком с нее не занесло...
•.а Были подобные опасения - но была и убежденность, что эта проблема во власти самого хозяйства. Мол, проявится худо - остановим его. Верили, как всегда свойственно человеку, в лучшее.
...В тот день механизатор центрального отделения Иван Алексеевич Картамышев вел свой трактор по обычному легко, ровно. Знал, что на севе надо не часы беречь -секунды. Потому не останавливал трактора, и когда с запада небосклон стал темнеть и надвинулся черной тучей, лишь досадливо ругнулся:
- Дождя только не хватало...
. Однако налетевший вихрь был сух. Тракторист даже обрадовался тогда, памятуя примету, что пока хлопочет ветер - дождю время не пришло. Но здесь опять же двояко: либо разгонит он тучи, пронесет дальше, либо, в момент оборвавшись, отдаст все во власть ливню.
Но как бы то ни было - по крайней мере есть еще полчаса, минут сорок для сева. Л Иван Алексеевич, поправив ход трактора левым рычагом и отпуская его, слегка выбросил '1 вперед руку, засек для верности время по циферблату часов, на какое-то мгновение показавшихся из-под рукава рубашки.
Еще через пять минут он включил фары, пытаясь их светом пробить туманный, смешавший небо с землей шквал, но тут же осадил трактор на месте - не помогло! ^ 4
- Так полтора часа и простоял, пока слегка не утихомирилось. Сам весь почернел...
Солдат Иван Картамышев. демобилизовавшись в 1953 году, вернулся на родину -
на Алтай. Решил пойти на завод. Но было обнародовано постановление об освоении целинных и залежных земель - и стал Иван солдатом целины. Окончив трехмесячные курсы механизаторов, попросил направить подальше от Барнаула и обязательно в такой совхоз, где начиналось бы все с колышка и палаток.
- Вон видите тот прудок? - показывает Иван Алексеевич от своего дома в сторону окраины села. - Его еще не было, но яр и тогда существовал. Там и стояли.
Те палатки теперь остались только в благодарной памяти целинников. Сейчас у каждого из них добротные дома. Здесь уже женился Иван. Зинаида Петровна долгое время была у мужа штурвальным на комбайне, прицепщицей. А сейчас нянчит внуков - у дочери Любы родилось уже двое. Рядом и сыновья - Николай тоже трактористом в совхозе, а Иван Иванович-еще школьник, л и
Вечером в семье Картамышевых перебирали с радостью и налетом какой-то легкой грусти прежние целинные годы....
- А помнишь, десятилетие целины отмечали еще в ремонтной мастерской. Все трактора уже отремонтировали, а два не успели - так они недазеко от трибуны и стояли...
- А позже в клубе своем стали митинговать... •»; *• '
И все же целина для этой семьи - не история. Это их жизнь. Напросился в свое ' время сюда Иван Алексеевич - он и сейчас трудится на тракторе, живет радостями и бедами этой земли. Чувствуется, что и сейчас, весной 1980 года, механизатору Картамышёву нелегко вспоминать о тех же пыльных бурях. А тогда он, захваченный в тракторе первым смерчем, почернел не только от налетевшей, проникающей сквозь все пыли и земли. Почернел он от боли за землю, от сознания непоправимого, как тогда казалось, зла.
Природа словно мстила людям, посмевшим бросить ей вызов...
После бурь обнаружился интересный рисунок местных полей. Выветрились и четко обозначились мелкие и поглубже, прямоугольной и ломаной конфигурации ямы, в очертаниях которых, приглядевшись хорошенько, можно было предположить бывшие колодцы и запруды возле когда-то разбросанных то тут, то там единоличных крестьянских пристанищ. Выходит, хлебопашцы издавна останавливались здесь. Селились и снимались с места.
Устраивались основательно - и бросали все в случае неурода, в суховеи.
Теперь же - никто не бросился от земли. Поначалу делали то, что подсказывал здравый смысл. Нанесло, намело возле домов и заборов по метру и больше вороха земли и мусора - их вилами и лопатами разбрасывали, ровняли и утаптывапи окрест. Вздыбило, переворочало ландшафт полей - там поступили так же: пустили бульдозеры, другие тракторы, лошаденок с боронами. Вручную помогали, выйдя всем миром.
Но этим только присыпали раны земли. Залечивать их пришлось долго. Выручила наука. Сначала народный академик Терентий Мальцев со своими рекомендациями и проверенным в деле безотвальным плугом. А следом пришла бараевская почвозашитка.
В 1979 году, в год двадцатипятилетия целины, природа будто специальный экзамен или проверку устроила алтайским земледельцам. Ураган длился несколько дней. Ветер достигал тридцати пяти и даже сорока метров в секунду. Попадать под него было
неприятно. Резало щеки, глаза... Летели и песчинки. Но ничто не заволокло небо. А горизонт - вот он! Как был, так и виден по-прежнему.
Невольное испытание это говорит о многом. О правильности нелегкого того пути. А ведь и, действительно, изменение во всей системе земледелия и по хозяйственноэкономическому значению, и по своему психологическому смыслу стало своего рода второй целиной, потребовавшей такой же стойкости, таких же смелых решений и действий, таких же несгибаемых людей, что и первые годы целины - годы распашки нови и залежей.
Не хватало техники - проявляли порой чудеса необыкновенно простой рационализации. Не пошли, застопорились на стерне прежние, традиционно привычные зубовые бороны. Забивались они на каждом шагу - устанешь вычищать. И тогда трактористы «Романовского» применили способ, при котором не надо останавливаться, выскакивать и бежать к боронам. Достаточно, оказалось,., поджечь солому, накопившуюся в бороне.
. .. Когда мне сказали об этом впервые, перед глазами сразу возникла картина спаленного жнивья. Метод этот нет-нет да и встретится сейчас осенней порой где-нибудь в восточных предгорьях края. Но то в предгорьях. Здесь же степь, взявшаяся за почвозащитку, один из ключевых моментов которой - сохранение стерни. Так что же? Сами себя под сук рубят? Ничуть!
. - Самое интересное, - смеются механизаторы, - что горит только лишняя солома. Та, что набирается в борону. А раз ее уничтожили - борона идет, как надо... Голь на выдумки хитра - иного здесь не скажешь. Какой-никакой - все-таки выход, который не помешал, а, напротив, помог сделать первый шаг, окрепнуть передовой обработке земли. Сейчас о тех примитивных хитростях не вспоминаешь без улыбки, поскольку сегодняшняя техника далеко продвинулась. И все же...
Главный агроном совхоза «Романовский» Анатолий Степанович Крымский раскрывает технологию следующими выкладками:
- Еще несколько лет назад в совхозе вся пашня перед севом обрабатывалась лущильниками. Конечно же, иссушали лишний раз землю... А теперь у нас несколько десятков культиваторов-плоскорезов. В 1979 году на восемьдесят пять процентов ими обрабатывали почву.
- А остальное?
- Все теми же лущильниками. Но в скором времени будем обходиться только плоскорезами.
Слов нет, направление правильное, рекомендованное наукой. Но ведь рекомендовано оно уже много лет назад. И уже многократно подтверждено практикой передовых хозяйств. Взять совсем недалеко, в соседнем районе расположенный колхоз «Заря Алтая». Да что там одно хозяйство - можно смело ссылаться на дела всего Завьяловского района.
Здесь строго придерживаются рекомендаций науки в земледелии, из года в год увеличивают сборы и продажу хлеба. Завьяловские колхозы «Заря Алтая», «Путь к коммунизму» и совхоз «Рассвет» считаются хозяйствами высокой культуры земледелия. Поставили себе целью достичь того же уровня и звания другие совхозы и даже весь район.
Помню, в один из приездов мы долго вели разговор об этом с Геннадием Анатольевичем Сивченко, тогдашним первым секретарем райкома партии. Рассуждения моего собеседника были примерно такими. Сама жизнь заставляет браться и вытягивать культуру земледелия всего района. А одному хозяйству в своих рамках трудно достичь многого. Скажем, вывел он у себя сорняки - а осенью ему их семена с полей соседа нанесет. И так во всем.
О;
е Меня и раньше поражало, как хорошо знает и как ревностно относится Сивченко к тому, что делается в соседнем. Романовском районе. Прежде виделось в том лишь обычное соперничество руководителей расположенных поблизости хозяйств районов... А тут вдруг стало понятным, что у Сивченко есть - и ее просто не может не быть - прямая заинтересованность в том, чтобы дела у романовцев шли намного лучше. •» тч г
И еще одному пришлось мне удивиться в тог разговор. Мы шаг за шагом искали отличия в хозяйствовании двух районов и... не находили их. Те же сроки, те же приемы, та же организация труда...
- А все очень просто. - Сивченко разгладил на столе какую-то бумажку. - Свели романовцы почти на нет чистые пары, и никакими ухищрениями дела не вытянуть. Комплекс-то разорван - без пара почвозащитную систему мы никогда не получим.
В справедливости этого мнения мне пришлось убедиться в свой последний приезд в совхоз «Романовский». «Что-то не верится, Анатолий Степанович, - говорили своему главному агроному Крымскому механизаторы, - что столько паров у нас в этом году будет. С весны всегда обещаешь много, а к середине лета - совсем по-другому выходит!..». Я с любопытством ждал, что же ответит агроном. Тот, не моргнув глазом, начал было бойко:
- Постараемся сохранить, - но тут же как-то сбавил тон. - Правда, вчера только вызывали в сельхозуправленне - накинули против плана триста пятьдесят гектаров добавочного посева зерновых, а всему району три тысячи добавили...
Последовавшие реплики были однозначными: значит, опять с сеялками на пары заезжай... Не берусь винить в том агронома Крымского. Напротив, в нем виделся хороший специалист. И хотя работал он в совхозе не так давно - это в немалой мере его заслуга, что в хозяйстве так многое изменилось к лучшему в культуре земледелия. Было в нем и стремление по-настоящему отнестись к запросам земли, дать ей все, чего недостает... Удастся ли? Хотелось, чтоб удалось.
Кстати, одно из препятствий на пути нового Крымский видел в привычке трудиться по накатанной колее. Скажем, наряду с другими в хозяйстве использовались культиваторы-плоскорезы КПЭ-3,8. Но хотя они имелись и раньше, бригадиры к ним. по словам Крымского, относились как к плохому орудию.
- Даже трактор Т-4 мог тянуть всего два таких плоскореза и то медленно. Лущильник же зацепил - и на большой скорости. А то, что почву иссушаем, не бралось во внимание...
Мне понятны переживания бригадира. Разделяю их. Но думаю, что тот же бригадир, если взять не какого-то там случайного человека, а хотя бы вывести типичного среднего, - так вот этот самый бригадир заставлял цеплять лущильники чаще всего не в силу своей косности, а просто-напросто не имея какой-либо иной возможности управиться со срочными полевыми работами.
Пишу это вовсе не к тому, чтобы оправдать бригадира. К разговору о людях, о кадрах механизаторов подвожу. Прежде всего на них стоит и держится современное село, все сельскохозяйственное производство. Скажем, почему Каманин в первый же год хорошо, твердо поставил целинный, в буквальном смысле на пустыре, из ничего созданный совхоз? Выше уже была речь о том, что за технику взялся, за семена, за строительство...
Но главное, о чем надо сказать, - он взялся за людей. Все остальное - это лишь детализация проблемы, перечисление подробностей.
Талантливые люди всегда идут своим путем. Даже тогда, когда делают общее, единое со всеми дело. Так в середине пятидесятых годов Каманин смело рубил свою, -или, что одно и то же, совхозную, - целинную лесосеку. В первую весну распахали и засеяли 5100 гектаров - лишь шестую часть будущего клина. Гак, поэтапно, шли и друг ие
алтайские целинники. Шли, можно сказать, вслед за «Романовским», который больше всех, из новых совхозов сдал тогда хлеба.
А *« Но, преуспев больше всех в производственной сфере, в «Романовском» больше других сумели и в социальном плане. В словах «рубил свою целинную лесосеку» заключен между прочим и свой прямой и не менее глубокий социальный смысл. Каманин в 1954 году начал с того, что направил в Ребрихинский район на лесозаготовки часть людей и технику. С тамошними строителями он заключил договор, платя за каждый двухквартирный домик по десять тысяч рублей.
Надо было вообще-то платить по семь тысяч. Но Алексей Иванович применил «аккорд» - ему требовалось по домику в день. И он получал и монтировал их все лето. 167 квартир за короткий срок первого целинного лета. 167 новоселий. Да, но на всех еще недостало. Многие 7 ноября встречали еще в палатках, а зимовать им пришлось в ближайшем селе Закладном, части же совхозных рабочих - в Романово. И все-таки темпы впечатляют - они на зависть любому сегодняшнему хозяйству.
Так вот, с высоты своего положения, с высоты того, что делалось для людей, и разговаривал директор с каждым совхозным работником, требовал дисциплины, дела.
Пишу «требовал». А ведь внешне это было совсем не так. Алексей Иванович всегда умел так спокойненько на логику опереться, убедить... Тому верен он в любой ситуации. Даже вот в такой. Достраивая птицефабрику, он заранее завел речь об уходе на пенсию. Его пытались отговаривать, а после успешной сдачи фабрики еще раз пригласили в Барнаул:
- Не передумали? Нет? Преемника мы вам вообще-то нашли. Но доработайте эти полтора месяца, чтоб новому директору счет с нового года начать...
- А зачем тянуть? - возразил Каманин. - Завтра же и сдам. Что дадут эти полтора месяца? Все будут ожидать, что скоро другой придет. Я не в полную силу начну работать. Один вред делу...
Вот так же и каждый раз он умел всегда исходить из логики и пользы дела, умел спокойно это объяснить. А самое главное - убеждая людей, он давал возможность выговориться им самим, становился завидным слушателем и собеседником.
Потому и смог бывший строитель так быстро, в постоянном заинтересованном общении научиться сельскохозяйственному производству. Но и «поднаторев в этом», как выразился один из моих собеседников, Каманин никогда не давил своими знаниями, словом приказа.
Однажды к нему за окончательным решением обратились управляющий и агроном первого отделения, резко разошедшиеся во мнении на то, как обрабатывать одно поле. Тогда как раз входило в моду по нескольку лет подряд засевать участки без предварительной вспашки.
Алексей Иванович окинул поле внимательно, присел, копнул ладонью почву:
- Мое мнение такое - пахать! Могу объяснить, почему. Видите, сколько сорняков проклюнулось? Надо их уничтожить.
- Но наука рекомендует другое... - опять за свое взялась было агроном Людмила Ивановна Полякова.
■ - Что ж, агроном, ты здесь хозяин, - сказал ей на это Каманин. - Но только давай и
мы наукой займемся. Половину паши, на другой сей так. Правду узнаем осенью.
Прав оказался директор. «Его» половина поля дала зерна почти на три центнера с гектара больше. Были и позже такие же случаи. Так что хлебороб в нем виделся уже небывалый. И вдруг...
Расстаться пришлось Каманину с совхозом. И опять же не по своей воле - в 1967 году бросили его на строительство Комсомольской птицефабрики, что в Павловском районе.
У каждого времени своя целина. Надо только иметь мужество себя к ней причислить, связать накрепко. У Каманина трижды в жизни случалось, что начинал новое, как он выражается, «с кола». В середине трудных для всех сороковых создавал подсобные хозяйства для перебазировавшегося в Барнаул треста «Стройгаз». В середине пятидесятых выпестовал совхоз «Романовский». В начале семидесятых запустил птицефабрику,
И все он довел до ума, сдавал преемникам в наилучшем виде. За работу в тресте, за совхоз и фабрику Алексею Ивановичу, не считая медалей, вручили ордена - Ленина, Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции...
Своеобразная трансформация применения сил человеческих. В Стройгазе он вытягивал не один срочный объект. А однажды таким важнейшим участком стало создание для трудового коллектива треста подсобного хозяйства. И хотя был в том для него несколько неожиданный момент соприкосновения с сельским хозяйством - Каманин сумел поставить дело.
Это «заметили». И как потом трест ни прятал своего работника в различных долговременных командировках - тому пришлось по заданию краевой партийной организации, после двадцати лет в строительстве, на такой же срок уйти в сельское хозяйство. А затем вновь сделали его строителем, поручая птицефабрику.
Резкие перепады. И все-таки я не заметил у Алексея Ивановича какого-либо сожаления из-за того, что судьба его пролегла такой изломанной, неоднозначной линией.
А может, сожалению такому неоткуда и появиться? Да, неоднозначность. Но она вовсе не равносильна разбросанности и раздерганнос ги. Напротив, прослеживается верность одной теме, одна привязанность - быть на острие, всегда делать самое трудное.
Он и сейчас все такой же, как прежде, энергичный. Интересуется делами и Стройгаза, и совхозом, а живет в поселке птицефабрики под значимым названием - Новые зори. Его обязательно зовут на торжества: сорокалетие ли треста, целинные юбилеи... Все дорого ему, а все же больше всего памятен и близок ему целинный совхоз.
Алексей Иванович по-прежнему частый гость в совхозе «Романовский». «Редкий, -утверждает*он сам. - Примерно раз в год бываю». По-доброму уходил он из хозяйства. Добрые отношения поддерживал и поддерживает сейчас. Всегда болеет за дела совхоза, интересуется, делится ими. Но вот о своих преемниках говорить не любит. Я сначала подозревал, что здесь обычная хозяйская ревность, когда на каждом шагу кажется, что сам вот тут сделал бы не так, там - тоже по-иному... .¡»¡йл
Дело оказалось в другом. Такой случай помог почувствовать ситуацию. Узнал я, что сегодняшний секретарь совхозного парткома Александр Борисович Жариков не так давно работал в местной школе директором, а принимал ее еще в один из первых целинных годов. • «?
Разговорились о школьных делах того времени. Сначала школа была в обычном двухквартирном целинном домике. Потом стало больше ребятишек. А потом... Можно лишь удивляться, как просто и прочно у Александра Борисовича увязывались дела школы и совхоза, количество учеников и текучесть кадров в хозяйстве, микроклимат производственный у родителей и дисциплина их детей в классах. И многое еще в том же роде. Нет-нет да и проскальзывала настораживающая цифра, сравнение, характеристика...
• Потом мы мучительно искали с секретарем первопричину тех моментов, которые подпадали под определение «стало хуже». Почему же так стало?
- Я так полагаю, - говорит Жариков, - что в свое время мы проглядели один существенный момент и дали установиться весьма ошибочному мнению, что земля целинная - свежая, и с нее можно брать и брать до бесконечности. Как секретарь парткома скажу: работаем сейчас над тем, чтобы искоренить такое потребительское отношение к земле, чтобы по-настоящему внедрить ту передовую культуру в полеводство, какую мы знаем и понимаем, но до конца еще не внедрили.
Думаю, что слова парторга о целинной земле не надо понимать только в узко агрономическом, полеводческом смысле. Действительно, в совхозе «Романовский» соседствовали различные периоды - благополучия и прорывов. Сначала был дан мощный толчок развитию. Затем как-то успокоились. Почему? Получив за короткое время около шестисот человек, построив квартиры, двинув производство, вдруг решили, что «само пойдет»? Не совсем так, конечно. И позже что-то делалось. И даже многое достигнуто. К примеру, в один из годов десятой пятилетки совхозу было вручено краевое знамя за наивысшую сдачу зерна.
Но была при этом и какая-то однобокость. И, скажем, к середине семидесятых годов на грани исчезновения оказалось совхозное село Дубровино, которое прежде нигде и никогда не считалось бесперспективным. И, между прочим, старейшее село это, небольшой в нем колхоз были присоединены к совхозу на четвертом году целины, чтобы они в составе совхоза могли развиваться более плодотворно.
Здесь умышленно забегаю вперед и спешу сообщить, что село Дубровино в 1978 году благополучно справило свое столетие, и для него все страхи и опасения остались позади.
Но это произошло не самотеком, не само по себе. В хозяйство пришел новый директор Иван Иванович Яковченко, который не стал закрывать глаза на все трудности и проблемы, а, трезво их оценив, взялся решать.
- Главная трудность со строительством, - говорит Яковченко. - Особенно с жильем. Чтобы эти вопросы как-то решать, нам надо, конечно же, бить тревогу в районе, в крае. Но и сами не сидим сложа руки. Нанимаем строителей. Запустили свой кирпичный завод - и сразу стали меньше зависеть от всякого рода доставаний... ?
Только за 1979 год получили в совхозе «Романовский» на своем заводе 350 тысяч кирпичей. Словом, с размахом сейчас здесь строят. В том же Дубровине за последние годы появились новый клуб, новый коровник, два десятка квартир. Это сразу же приостановило отток - люди поверили, что они нужны совхозу, что им нужен этот совхоз.
Выше отмечалось, что первый директор не любит говорить о своих преемниках. Пора сделать поправку. Первый директор совхоза «Романовский» Алексей Иванович Каманин с особым интересом следит за делами последнего, нынешнего директора хозяйства Ивана Ивановича Яковченко. Причем ветеран охотно рассказывает об этих делах, усматривая в них чрезвычайно важные и существенные черты современного руководителя. Это и необычайная инициатива, соединенная с умением пробивать дела, и сочетание огромных специальных знаний с гибким подходом к людям. И, наконец, это работа с перспективой, стремление развивать не только экономику хозяйства, но всегда и во всем видеть социальные потребности, работать на них, тем самым добиваясь еще большего и в самой экономике.
«Но постойте, - можете спросить вы. - Тем же самым отличался при освоении целины и Каманин!?». Да, замечено точно. Непреклонные годы непреклонных людей вобрала в себя целина. Она требовала таких людей, открывала и создавала их. Но целина не только была. Она есть и продолжается. А следовательно, спрос на таких же деятельных и предприимчивых, инициативных и преданных земле и, конечно же, непреклонных людей - веление целины, веление времени.
1981 г.
