Неолитизация Юго-Западной Украины в свете новых исследований поселения Гард Текст научной статьи по специальности «История и археология»

№2. 2014

М. Т. Товкайло

Неолитизация Юго-Западной Украины в свете новых исследований поселения Гард

Keywords: South-West Ukraine, Southern Bug basin, settlement Gard, Neolithic, Bug-Dniester culture, Neolithisation, chronology.

Cuvinte cheie: Ucraina de Sud-Vest, regiunea Bugului, asezarea de la Gard, neolitic, cultura Bugo-Nistreana, neolitizare, cronologie.

Ключевые слова: Юго-Западная Украина, Побужье, поселение Гард, неолит, буго-днестровская культура, неолитизация, хронология.

M. T. Tovkaylo

Neolithization of South-West Ukraine in the Light of New Researches of Gard Settlement

The article presents the results of new research (2006—2011) on the Neolithic settlement of Gard, located in the steppe zone of the Southern Bug river basin. The early and late Neolithic are characterized. Basing on the inventory of the strata, the key problems of the neolithisation of South-Western Ukraine, genesis of the Bug-Dniester culture and the so-called "steppe Neolithic" are discussed. A detailed analysis of the data about the chronology and periodisation of sites is aldo made. A special emphasis is drawn on the analysis of the Mediteranean and Balkan impulses and their influence on the process of the neolithisation of the region. Also, the aspects of the interrelations between local population and early farming communities of Starcevo-Cris, LBK and Precucuteni-Tripolye A are being discussed.

M. T. Tovkaylo

Neolitizarea Ucrainei de Sud-Vest in lumina noilor cercetari pe situl de la Gard

Tn articol sunt prezentate rezultatele noilor cercetari dintre anii 2006 §i 2011 pe situl neolitic de la Gard, amplasat Tn partea sudica a bazinului raului Bug. Sunt caracterizate straturile neoliticului timpuriu §i tarziu, iar analiza inventarului acestor nivele este realizata Tn contextul problemelor cruciale ale neolitizarii Ucrainei de Sud-Vest, genezei culturii Bugo-Nistrene §i a§a-numitului „neolitic stepic". Sunt prezentate datele privind cronologia §i periodizarea siturilor. O atentie aparte este dedicata analizei influentei impulsurilor culturale mediterane §i balcanice asupra procesului de neolitizare a regiunii. De asemenea, sunt discutate aspectele interrelatiilor dintre populatia autohtona §i comunitatile agricultorilor timpurii Starcevo-Cri§, cultura ceramicii liniare §i Precucuteni-Tripolie A.

М. Т. Товкайло

Неолитизация Юго-Западной Украины в свете новых исследований поселения Гард

В статье представлены результаты новых исследований 2006—2011 гг. неолитического поселения Гард, расположенного в Степном Побужье. Дана характеристика слоев раннего и позднего неолита, исходя из инвентаря которых рассматриваются ключевые проблемы неолитизации Юго-Западной Украины, генезиса буго-днестровской культуры и так называемого «степного неолита». Проведен разбор данных по хронологии и периодизации памятников. Особое внимание уделяется анализу влияния культурных импульсов из Средиземноморья и Балкан на процесс неолитизации региона. Также рассматриваются аспекты взаимодействия местного населения с раннеземледельческими обществами Старчево-Криш, КЛЛК и Прекукутень-Триполье А.

Введение

В 2006 г. возобновились исследования многослойного поселения и могильника Гард, открытого еще в 1930 г. Памятник расположен в степной зоне Южного Буга (Степном Побужье), географически относящейся к Северо-Западному Причерноморью. Новые исследования поселения кардинально измени-

ли наше представление об этом памятнике. Особенно важными оказались материалы неолита — кроме обнаруженного ранее культурного слоя эпохи позднего неолита, исследован мощный ранненеолитический слой с многочисленными очагами, отражающий начальный этап неолитизации региона. По полноте и уровню исследования, объему добытых материалов Гард занимает ведущее место

© Stratum plus. Археология и культурная антропология. © М. Т. Товкайло, 2014.

среди неолитических памятников Южной Украины, а его богатейший материал позволяет по-новому взглянуть и на процессы нео-литизации Северо-Западного Причерноморья, Побужья и Среднего Поднестровья.

1. История исследований

Открытие памятника связано с работой Богесовской археологической экспедиции, организованной в связи с планами строительства в районе южнобужских порогов, между городами Первомайск и Вознесенск. До начала работ экспедиции этот район оставался фактически белым пятном на археологической карте Украины. По плану полевых работ экспедиции предполагалось поэтапно провести археологическую разведку в районе будущего затопления и развернуть разведывательные раскопки в местах выявления главных памятников (Козубовський 1933: 19). В 1930 г. правобережная группа, которую возглавил Т. Мовчанивский, открыла ряд разновременных и разнотипных археологических памятников, в том числе — в окрестностях знаменитого урочища Гард. Здесь, в трех местах, экспедицией были обнаружены разновременные археологические материалы (Козубовський 1933: 28—34):

1) между двумя байрачными балками в верхней части «Гардового клина»;

2) «на склоне к Гарду» — посредине клина между плёсом и верхним плато (возле «каменистых ворот»);

3) на краю ограниченного двумя балками террасовидного, частично подмытого рекой, составленного из отложений пролювия и делювия уступа правого берега реки. Именно здесь и находятся многослойное поселение и могильник, утвердившиеся в археологической литературе под названием «Гард», материалы которого рассматриваются в этой статье.

В нижней части террасовидного уступа были заложены три траншеи (№1—3). Схематическое расположение траншей зафиксировано на одном из планов поселения, сохранившихся в научном архиве Института археологии, опубликованного Ф. А. Козу-бовским: траншея №1 — у выхода на плёс с южной балки; участок №2 — в обрыве клина в устье Осокоровой балки; участок №3 — посередине Гардового клина, от плёса реки вверх по склону на 24 м. По моим подсчетам, сделанным по записям в дневнике Т. Мовчанивского, траншея 1 имела площадь 45 м2, участок 2 — 6 м2, участок 3 — 15 м2 (НА ИА НАНУ Ф. ВУАК. Д. 327/24). Во всех траншеях было

№2. 2014

добыто большое количество кремневых изделий, обломков керамики, костей животных и т. д., а на участке №2, кроме того, обнаружены остатки человеческого захоронения. Экспедиция зафиксировала в траншее №1 несколько скоплений камней (Козубовський 1933: 29—31; НА ИА НАНУ Ф. ВУАК. Д. 327/24). Исходя из вполне фрагментарного напечатанного позже отчета, в 1930 г. в траншеях было обнаружено 2098 кремневых изделий. Кроме того, тогда же на «Гардовом плёсе и клине» было собрано еще несколько сот образцов кремневой индустрии и фрагментов посуды (Козубовський 1933: 29—31).

Все археологические материалы из раскопок и разведок экспедиции 1930 не сохранились. Кое-какие материалы из своих исследований, вместе с графическим и фотоматериалом, экспедиция подала на отчетную выставку в Одессе, которую впоследствии перевезли на Всеукраинскую археологическую выставку ВУАН (Козубовський 1933: 46). Последняя состоялась в августе — сентябре 1931 г. на территории музейного городка (НА ИА НАНУ. Ф. ВУАК. Д. 380. Л. 33—34). Согласно соглашению с Первомайским окружным исполкомом, экспедиция, после научной обработки материалов и использования для отчетных выставок, обязывалась передать их в Первомайский музей (Козубовський 1933: 19). Вероятно, после выставок они и были переданы Первомайскому музею. Дальнейшая судьба этих материалов неизвестна. В. Н. Даниленко считал, что материалы из раскопок Гарда и Миколиной Брояки (черноташлыкской стации) погибли во время Второй мировой войны (Даниленко 1969: 134, 140). Хотя они могли погибнуть и раньше, в середине 1930-х годов, во время погромов украинских музеев представителями коммунистической власти.

В 1931 г. раскопки поселения под руководством Т. Мовчанивского продолжил И. Н. Луцкевич. Раскоп размером 3 х 12 м пришелся уже на самый склон террасы (Козубовський 1933: 60). Материалы этого раскопа, а именно коллекция кремня, насчитывающая 852 изделия, и небольшая коллекция буго-днестровской, раннетрипольской и позднетри-польской керамики, костей животных и крупных рыб (Товкайло 2005: 63—64), хранятся в Национальном музее истории Украины (коллекция №А183).

Работами 1930 и 1931 гг. Богесовская экспедиция открыла новый этап в исследовании археологических памятников в Побужье: выявлен ряд разновременных и разнотипных памятников, позволивших по-новому взглянуть на древнюю историю Степного Побужья.

№2. 2014

Важное место здесь занимает исследование многослойного поселения и могильника Гард. Уже тогда на Гарде был получен массовый археологический материал, установлен характер памятника, стратиграфия геологических и культурных наслоений. Большинство из полученных здесь материалов исследователи отнесли к неолиту, меньшую часть — к «энеолиту в репрезентации остатков трипольской эпохи» (Козубовський 1933: 31—32). Уделяя особое внимание раскопкам Гарда, авторы отчета отмечали его особую роль в «решении проблемы родового общества над Бугом» (Козубовський 1933: 60). Неолитический слой памятника они отнесли к типу поздненеоли-тических стоянок с определенными местными отличиями, проводя аналогию с такими неоднородными неолитическими памятниками, как Почайна-Куренивка в окрестностях Киева, Юркова Гора у Слободки и др. (Козубовський 1933: 34, 90).

Конечно, первые раскопки неолитических памятников Южного Буга не могли в полной мере выявить их культурную специфику, причиной чего был, в первую очередь, низкий уровень развития неолитоведения в целом в Северном Причерноморье. Поэтому продолжение археологических исследований на Буге, в том числе на Гарде, планировалось и в следующих 1932, 1933 и даже 1934 годах (НА ИА НАНУ. Ф. ВУАК. Д. 372. Л. 11; Козубовський 1933: 47). По результатам исследований археологической экспедиции НКО на территории Богеса между городами Первомайском и Вознесенском в 1931 г. готовился сборник статей, для которого Т. М. Мовчанивский должен был подать статью «Правим берегом р. Богу» (Товкайло 2007; НА ИА НАНУ. Ф. ВУАК. Д. 574), однако этим планам не суждено было осуществиться: в 1932 г. начался погром украинской археологической науки. Уже подготовленые к печати статьи были уничтожены, а сами исследователи репрессированы. Зато успела выйти в свет монография Ф. А. Козубовского «Археолопчт досл1джен-ня на теригорп Богесу» — фактически это печатный отчет экспедиции (НА ИА НАНУ Ф. ВУАК. Д. 493-а. Л. 9; Козубовський 1933).

Из-за погрома украинской археологической науки и физического истребления самих археологов материалы по исследованиям Гарда не были должным образом опубликованы; изданный в 1933 г. отчет экспедиции является далеко не полным и, кроме того, содержит ошибки. Погибло и большинство материалов, чертежи и фотографии. Долгое время об исследовании Гарда нигде не упоминалось, а его материалы не использовались.

В 1949 г. В. Н. Даниленко, возглавив Буг-скую экспедицию АН Украины, возобновил исследования Гарда, в ходе которых заложил траншею размером 1 х 10 м и провел сборы материалов на поверхности в береговой части поселения (Даниленко 1969: 140). Судя по коллекционной описи, в траншее было обнаружено 205 предметов; еще 75 предметов собрано на поверхности (материалы хранятся в фондах Института археологии, коллекционный №144).

Во всех своих хронологических построениях В. Н. Даниленко относил неолитический слой Гарда к поздней, савранской фазе БДК (Даниленко 1957: 48; 1969: 139—142), несмотря на найденные на поселении карандаше-видные нуклеусы и вкладыши кукрекского типа (Даниленко 1969: 140), которые он, однако, не выделял из числа поздненеолитиче-ских изделий. И действительно, известная в то время буго-днестровская керамика и абсолютное большинство кремневого инвентаря из Гарда датируются именно поздним, савранским периодом БДК. Отдельные находки кремневых изделий кукрекского типа этого поселения отмечали и другие исследователи (Товкайло 2003: 197; 2005: 27, рис. 33: 9; Гаскевич 2005: 35). Поскольку до последнего времени на Гарде ранненеолитическая керамика не была известна, поздним периодом БДК датировал это поселение в своих работах и автор настоящей статьи (Товкайло 2003; 2005).

В 1980 г. началось систематическое исследование первобытных памятников Степного Побужья Николаевской новостроечной экспедицией Института археологии АН УССР, возглавляемой О. Г. Шапошниковой. Эти работы проводились в связи со строительством энергокомплекса Южно-Украинской АЭС и сооружением водохранилищ на Южном Буге и его притоке — Ташлыке. Еще в ходе разведочных работ 1980 г., которыми был открыт ряд поселений, относящихся к различным археологическим периодам, Николаевская экспедиция обследовала поселение Гард и собрала на его поверхности коллекцию материалов неолитического времени, состоящую из 212 кремневых изделий (табл. 1) и небольшого количества керамики (Товкайло 2003; 2005). В течение 1981—1988 гг. в урочище Гард и вокруг него экспедиция провела исследования многослойных поселений, в их числе поздненеоли-тических памятников Великий Остров (укр. Великий Остр1в), Пугач 1, Пугач 2, Гард 3, Гард 4, Клепана Балка, Ташлык 2, Ташлык 3, большую часть которых исследовал автор. В процессе этих работ, в 1985 г., автор также

произвел шурфование поселения Гард и сбор материалов на поверхности (Товкайло 2003; 2005). Неолитические материалы упомянутых поселений стали предметом диссертационного, а позже и монографического исследований автора, посвященных неолиту Степного Побужья (Товкайло 2005). В этих работах неолитические материалы Гарда, при отсутствии в то время ранненеолитической керамики, вслед за В. Н. Даниленко были отнесены к позднему периоду БДК (Товкайло 2005: 36).

В 2006 г. Николаевская экспедиция Института археологии, возглавляемая В. Н. Фоменко, возобновила раскопки поселения Гард в его прибрежной части, на так называемом «Гардовом клине» (работы автора). Возобновление раскопок было связано с поднятием весной 2006 г. уровня воды в Александровском водохранилище, в результате чего вода достигла подножия террасы, на которой расположено поселение и могильник Гард. Раскоп площадью 36 м2, заложеный в северовосточном конце террасы, принес неожиданные результаты, так как в нижней части культурного слоя было обнаружено несколько обломков ранненеолитиче ской керамики, ранние формы трапеций и кремневые изделия кукрек-ского типа. И хотя соотношение этой керамики с группой кремневых изделий кукрекского типа оставалось неясным, новые исследования позволили отойти от сложившегося представления о датировке неолитических материалов Гарда исключительно поздним неолитом и выделить на поселении ранненеолитической горизонт (Товкайло 2008: 151).

В последующие 2007—2009 гг. работы были продолжены в юго-восточной и частично в центральной части террасы, где, кроме поздненеолитического, был обнаружен мощный ранненеолитический слой с многочисленными очагами (Фоменко и др. 2007; 2009а; 2009б). Как показали исследования, нижний слой характеризуется залеганием двух групп ранненеолитической буго-днестровской керамики с выразительными чертами культуры Старчево-Криш и кремневым инвентарем смешанного кукрекско-гребениковского типа, подтверждающего участие носителей кукрек-ской и гребениковской культур в процессе нео-литизации Побужья (Товкайло 2010: 213).

Дальнейшие исследования Гарда 2010— 2011 гг., с одной стороны, подтвердили предыдущие выводы по стратиграфии и культурной атрибуции поселения, а с другой — дали новые результаты. Особенно важными оказались стратиграфические данные поселения в центральной части террасы. Значительно возрос объем материалов эпохи неолита. Едва ли

№2. 2014

не важнейшим достижением исследований 2011 г. было открытие, впервые на Южном Буге, могильника мариупольского типа, залегающего под культурным слоем эпохи раннего неолита.

В течение 2006—2011 гг. мы исследовали 360 м2 площади поселения. Около 120 м2 было раскопано предшественниками. Общая исследованная площадь Гарда составляет, таким образом, около 480 м2.

Итак, новые раскопки Гарда кардинально изменили наше представление об этом памятнике. По этим данным, неолитический памятник Гард представляет собой двухслойное поселение с материалами буго-днестровской культуры раннего и позднего периодов. По полноте и уровню исследования, объему добытых материалов, отражающих исторические процессы в течение эпохи неолита, Гард занимает ведущее место среди неолитических памятников Южной Украины. Исследования, проведенные в последнее десятилетие, дали богатейший материал, который позволяет по-новому взглянуть и на проце ссы неолитизации Побужья, Среднего Поднестровья и СевероЗападного Причерноморья.

2. Расположение, топография и стратиграфия, объекты

Многослойное поселение и могильник Гард находятся на правом берегу р. Южный Буг, на расстоянии в 2,5 км южнее с. Богда-новка Доманевского района Николаевской области, напротив Клепаного (Гардового) острова, которым завершается один из крупнейших на Южном Буге порогов, и скалы Пугач, образующих как бы ворота в Гард. Памятник расположен в нижней части клиновидного склона, ограниченного двумя байрачными балками с ручьями, на краю террасовидного уступа правого берега реки, высотой 4—14 м над летним уровнем воды. Частично подмытый рекой уступ имеет вид наклонной к берегу (около 7°) площадки, длина которой от берегового края к подножию скалы около 75 м, ширина в средней части — 65 м. Поверхность террасы задернована.

Современные жители села Богдановка называют это место Сокури, с ударением на последнем слоге. В отчете Богесовской экспедиции одна из балок имеет названия Осокорова, а также Гардова. Авторы отчета предоставили новооткрытому поселению имя «Гард», хотя именно урочище Гард находится немного выше по Бугу и связывается с местоположением Старого, или Казацкого гарда (укр. Козацькш гард), находившегося напротив се-

№2. 2014

верного конца Клепаного (Гардового) острова (Товкайло 2003).

В 2008 г. сотрудники Института географии НАН Украины — заведующий отделом палеогеографии, доктор географических наук Ж. Н. Матвиишина и научный сотрудник С. П. Дорошкевич — провели в археологических разрезах южной части поселения педологические исследования голоце-новых отложений, включающие подробное макроморфологическое описание голоцено-вых почв и микроморфологический анализ шлифов грунта с ненарушенной структурой. По их выводам, терраса сложена из трех голо-ценовых почв, нижний из которых составлен на аллювиальных отложениях надпойменной террасы (рис. 1). Далее приводим описание отложений по результатам работ этих исследователей. Археологический возраст отложений определен автором.

1. Верхний голоценовый грунт (0— 0,28 м) — дерновый грунт на песчаных отложениях с генетическими горизонтами Нд,

H, Ра1, светло-серого и серого цвета, в верхней части задернованный, в нижней залегает слой мелкозернистого песка. Представлен маломощным слоем современного дернового легко суглинистого грунта, сформированного на супесчаных делювиальных отложениях балки. Незначительная мощность профиля объясняется крутизной склона балки и постоянным поверхностным смывом материала. Он содержит отдельные материалы современности.

2. Второй голоценовый грунт (0,28—

I,5 м) — дерново-луговой грунт, серая, темно-серая супесь (темная сверху, болем светлая внизу), слоистый. Сверху вниз прослеживаются генетические горизонты Н, Нр, РЬ, Р(Ь), Р^. Переход между горизонтами постепенный. Этот грунт формировался на протяжении долгого временного интервала, а отдельные его генетические горизонты содержат остатки находок разновременных культур. В частности, в верхней части горизонта Н (0,28—0,6 м), который характеризуется как темно-серая неоднородная супесь, зернисто-комковатая, с обломками гранита, гравием и дресвой, с большим количеством остатков корешков и червоточинами, наполненными темным грунтовым материалом, залегают материалы XVII—XIX вв. и античного времени. С поверхности этого горизонта также была выкопана полуземлянка и погребальные ямы могильника, датируемые концом XVIII — первой половиной XIX вв.

В горизонте Нр (0,6—0,8 м)—коричневато-серая, рыхлая комковато-зернистая супесь

Рис. 1. Гард. Стратиграфический разрез (рисунок Ж. Н. Матвиишиной).

Fig. 1. Gard. Stratigraphic section (drawing by Zh. Matviishina).

с включением обломков гранитов и дресвы — залегают материалы эпохи бронзы (катакомб-ная, бабинская и сабатиновская культуры). В северной части террасы, на месте расположения могильника усатовского типа, этот горизонт достигает толщины до 0,3 м, вероятно, за счет погребальных сооружений этого могильника и возможных грунтовых насыпей над отдельными захоронениями.

В верхней части горизонта РЬ (0,8— 1,14 м), который характеризуется как светлосерый (значительно светлее предыдущего), горизонтально-слоистый, комковатый песок-супесь с включениями большого количества обломков гранита размером 1—5 см и дресвой, с многочисленными светлыми червоточинами, залегают материалы эпохи энеолита (культуры Триполье этапов В1, В2, С1, С2 и Средний Стог 2), в нижней — материалы эпохи позднего неолита — раннего энеолита (буго-днестровская культура и Триполье А).

Следующий горизонт Р(Ь) (1,14—1,4 м) определен как буровато-светло-серый комко -вато-рассыпчатый, слоистый песок-супесь с отдельными крупными обломками гранита и дресвы. Под ним залегает горизонт Р^

(1,4—1,5 м) — в сухом состоянии грязно-белесая, в свежем состоянии желтовато-светло-серая, рыхлая, комковато-рассыпчатая супесь, с червоточинами и отдельными обломками гранитов и дресвы. Это горизонт застоя вод и частичного оглеения. Переход постепенный, четко прослеживается в сухом состоянии.

Как показали дальнейшие раскопки поселения в 2009—2011 гг. на центральной части террасы, последние два горизонта выглядят очень выразительно, в целом достигая здесь толщины до 0,45—0,5 м. В направлении берегового края террасы они утончаются, а еще ближе к берегу — выклиниваются совсем. Мои наблюдения показали, что при формировании горизонтов Р(Ь) и Р^ терраса не была заселена людьми. Однако эти грунтовые отложения не являются стерильными в археологическом отношении, поскольку в них в большом количестве встречаются находки керамики и кремня, проникших сюда из верхних культурных слоев по многочисленным норам грызунов. Подтверждением в пользу незаселенности террасы при формировании этих грунтовых отложений является отсутствие следов гумусации и артефактов культурного слоя в местах, где породы не были повреждены ходами грызунов. Итак, горизонты Р(Ь) и Р^, залегающие в нижней части второго го-лоценового грунта, разделяют культурные наслоения эпохи позднего и раннего неолита. По заключению исследователей, второй го-лоценовый грунт, сформировавшийся на супесчаном материале, относится к щелочно-дерновым.

3. Третий голоценовый грунт (1,5— 2,7 м) — грунт с генетическими горизонтами Нр, Н, Нр и Р. В отложениях присутствуют остроугольные обломки подстилающих пород.

Нр (1,5—1,6 м) — гумусовый горизонт, который переработан материнской породой залегающей выше почвы: буровато-серый слабо уплотненный песок с дресвой и обломками гранитов. По поверхности грунта прослежены слои с угольками. Переход постепенный.

Н (1,6—2,0 м) — буровато-темно-серая, комковато-рассыпчатая супесь с корнями растений. В толще двух последних отложений залегают материалы раннего периода буго-днестровской культуры, многочисленные очаги, вкрапления древесного угля, причем наибольшей интенсивностью отличается нижняя часть культурного слоя.

Нр (2,0—2,4 м) — желтовато-буровато-серая комковатая супесь с червоточинами и затеками гумуса. Переход постепенный.

№2. 2014

В этом горизонте залегают захоронения обнаруженного в 2011 г. могильника мариупольского типа.

Р (2,4—2,7 м) — серовато-желтовато-бурая рыхлая скрытнослоистая супесь. Это аллювий террасы, на котором и сформирован грунт. В целом, третий голоценовый грунт является переходным между дерновыми и луговыми — дерново-луговым.

Все эти отложения и составили наклонную в сторону реки террасу, но их угол наклона разный: генетические горизонты первого и три верхние горизонта второго (Н, Нр и РЬ) голоценовых грунтов залегают под углом около 7° к линии горизонта; нижние горизонты (Р(Ь) и Р^) второго голоценового грунта в центральной части террасы имеют толщину до 0,5 м, в направлении береговой линии они выклиниваются; горизонты третьего голоценового грунта залегают под углом 3—4°.

Подытоживая стратиграфический очерк, отмечу, прежде всего, что в центральной части террасы на основе прямой стратиграфии удалось разделить отдельные культурные слои ранней и поздней поры неолита. Первый из них залегает в верхней части третьего голо-ценового грунта, второй в средней части второго голоценового грунта. Зато в прибрежной части террасы культурные слои ранней и поздней поры неолита залегают друг на друге. Поэтому здесь кремневые изделия эпохи неолита получены без формального разделения на ранне- и поздненеолитические. Конкретная принадлежность к ранненеолитическому или поздненелитическому периодам тех или иных изделий, кроме стратиграфических данных, установлена на основе типологии.

Несмотря на достаточно четкую стратиграфию литологических слоев и связанных с ними культурных наслоений, имеем некоторое смешивание разнокультурных и разновременных материалов. Преимущественно прослеживается «проваливание» в нижние лито-логические слои более поздних материалов, которые в стратиграфическом отношении залегают выше, и реже — наоборот. Это касается преимущественно мелких фрагментов керамики и мелких кремней. В частности, за редким исключением, не зафиксировано перемещения ранненеолитической керамики в верхние слои почвы.

Распыление находок по вертикали обусловлено несколькими факторами, среди которых не последнюю роль играют причины, связанные с природными процессами, и прежде всего с деятельностью землеройных животных, чьи многочисленные норы, а также скелеты самих животных, прослеже-

№2. 2014

Таблица 1.

Сводная типолого-статистическая таблица сохранившихся кремневых изделий ранненеолитического (1) и поздненеолитического (2) слоев за 1931, 1949, 1980, 1985, 2006—2011 годы исследований

Номенклатура изделий 1931 1949 1980 1985 2006—2011 Всего

Нуклеусы: карандашевидные 2 1 23 26

конические 4 1 1 65 71

призматические 1 1 31 33

плоские и сплощенные 1 59 60

аморфные 3 1 34 38

дисковидные 12 12

Обломки нуклеусов 8 2 1 69 80

Нуклевидные обломки 4 3 1 37 45

Пластины, их обломки, сечения 88 41 33 30 5212 5404

Микропластины, их обломки, сечения 16 5 2 5 885 913

Отщепы и обломки кремня 547 108 146 111 12 575 13 487

Изделия с ретушью

Кукрекские вкладыши 4 48 52

Абузовские острия 1 1

Фатьма-Кобинские острия 3 3

Пластинки с притупленным краем 15 15

Трапеции 1 86 87

Трапеции со строганой спинкой 21 21

Параллелограммы 16 16

Прямоугольники 1 3 4

Пластины со скошенным концом 1 32 33

Пластины с прямосрезанным концом 2 2

Микрорезцы 3 3

Сверла, проколки и развертки 4 1 1 139 145

Скребки на отщепах: округлые высокие 4 4

округлые обычные 4 2 92 92

подокруглые 15 4 2 3 313 337

стрельчатые 1 3 2 4 107 117

концевые 3 3 2 4 157 169

боковые 21 12 5 9 912 959

неустоявшейся формы, обломки скребков 13 2 4 16 394 429

Скребки концевые на пластинах 2 36 38

Резцы 5 2 2 26 35

Ножевидные пластины и микропластины с ретушью 95 8 3 5 1129 1240

Отщепы с ретушью 29 8 3 6 387 433

Пластины с выемками 1 1 4 69 75

Ретушеры 2 5 7

Всего 874 204 212 200 23 002 24492

ны по всей площади раскопа. Такие норы, диаметром в 0,1—0,12 м, пронизывают всю толщу голоценовых отложений. Допускаем перемещение материалов и по склону террасы водными потоками, но оно менее выражено. Другими причинами нарушения стратиграфии и перемещения материалов были хозяйственная деятельность поселенцев и расположение на площади поселения могильни-

ков эпохи энеолита и позднего средневековья. Поэтому при культурном разделении добытых материалов, кроме данных стратиграфии, применен и типологический метод.

За все время раскопок на поселении добыто огромное количество разнообразных материалов, из которых материалы раскопок 1930 г. считаются утерянными. Из сохранившихся материалов самыми массовыми являются

кремневые изделия (24 492 единицы), которые отражены в сводной типолого-статистической таблице 1. В эту таблицу не включены изделия с двусторонней сплошной ретушью (наконечники стрел, копий и дротиков, большинство которых относится уже к энеолиту).

3. Ранненеолитический культурный слой

Ранненеолитический культурный слой залегает в двух верхних генетических горизонтах третьей голоценовой почвы на различной глубине: от 1,5 до 2,0 м в центральной части и 0,9—1,2 м в прибрежной части террасы. Наибольшей интенсивностью отличается нижняя часть культурного слоя.

В культурном слое исследованы остатки 27 очагов, залегающих на разных глубинах и отражающих разные этапы существования поселения. На фоне почвы они выделяются красной или светло-коричневой окраской и комковатой структурой спекшейся почвы. По форме они бывают округлыми, диаметром в 0,2—0,4 м, или овальными, с размерами в 0,3—0,85 х 0,4—0,5 м. В зависимости от уровня температуры грунт бывает слабо прокаленным на глубину до 5—7 см, тогда он имеет красный цвет, при действии высоких температур почва спекается и образует в верхней части печину толщиной до 8 см, сверху белого или серого, а снизу ярко-красного цвета, при этом толщина линзы очага может достигать 0,1—0,15 м. В нескольких случаях вокруг очагов прослежены вкопанные на торец или положенные плашмя группы камней, которые могли использоваться для сидения.

3.1. Кремневые изделия

Для характеристики кремневых изделий ранненеолитического времени ценную информацию дают материалы, обнаруженные в западной части раскопа, где на основе данных стратиграфии удалось выделить раннене-олитический и поздненеолитический культурные слои. По этим данным к ранненеолитиче-скому периоду отнесены кремневые изделия, залегавшие в толще двух верхних генетических горизонтов третьего голоценового грунта, за исключением отдельных изделий, попавших из верхних культурных слоев, которые удалось вычленить типологически.

Сырьем для их изготовления послужил местный кремень невысокого качества, однотипный, с различными оттенками, цветовая гамма которого колеблется от темно-серого до светло-серого, розового и красного

№2. 2014

цветов с белесыми вкраплениями, проявляющимися в большей или меньшей степени. Довольно много кремня (как заготовки, так и готовые орудия) пережжено в огне, после чего он приобретает светло-серый или молочный цвет, растрескивается и вылущивается. Встречаются также находки сильнопатини-рованных пластинчатых сколов позднепале-олитического облика, очевидно, занесенных из расположенного где-то поблизости поздне-палеолитического местонахождения.

Подавляющее большинство нуклеусов имеет небольшие (3—5 см) размеры. Среди них выделяются конические с круговой огранкой или с односторонним скалыванием, обратная сторона которых сохраняет желвачную корку или обработана поперечными сколами (рис. 2: 1—9). Некоторые из них использовались в качестве отбойников, свидетельством чего являются забитые и залощенные конусная вершина и боковые грани ударной площадки. Карандашевидные нуклеусы представляют собой крайнюю степень износа конических нуклеусов (рис. 2: 10—18). Призматические и неправильнопризматические нуклеусы од-ноплощадочные, прямо- и косоплощадоч-ные, с круговой огранкой и односторонние (рис. 3: 1—4). Производными от них являются плоские и уплощенные нуклеусы. Они использовались для изготовления широких призматических пластинок прямого профиля, поэтому имеют фронтальное скалывание. Они преимущественно одноплощадочные (рис. 3: 5—13), хотя встречаются и двухпло-щадочные. Тыльная сторона покрыта желвачной коркой или обработана поперечными сколами. Присутствуют дискообразные (рис. 2: 19—21) и аморфные нуклеусы с двумя или тремя смежными плоскостями и разнонаправленным скалыванием отщепов. Один из нуклеусов кубовидный по форме. Многие нуклеусы найдены в обломках. Изделия, отдаленно напоминающие нуклеусы, отнесены к группе нуклевидных обломков.

Среди сколов в коллекции преобладают отщепы. Пластинчастые сколы разделены на две категории: пластинки и микропластинки. К первой из них отнесены сколы шириной 0,9 см и больше, ко второй — шириной менее 0,9 см. Пластинки преимущественно правильно ограненные, с параллельными краями, трапециевидные и треугольные в сечении. Большинство из них найдено в обломках.

Обращаясь к характеристике изделий со вторичной обработкой отметим, что большинство из них изготовлено на отщепах.

Микролиты геометрических форм представлены трапециями (рис. 4: 14—63) и па-

№2. 2014

Рис. 2. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Нуклеусы.

Fig. 2. Gard. Early Neolithic layer. Cores.

раллелограммами (рис. 4: 64—70). Среди трапеций преобладают средневысокие, симметричные, изготовленные из сечений пластинок шириной 0,9—1,5 см и оформленные крутой ретушью (рис. 4: 14—51). Меньшая часть

изделий имеет более пологую ретушь (рис. 4: 40, 43, 44, 51). Асимметричные изделия встречаются реже (рис. 4: 52—63). В отдельных случаях ретушью дополнительно обработаны нижняя или верхняя основы трапеций (рис. 4:

№2. 2014

Рис. 3. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Нуклеусы.

Fig. 3. Gard. Early Neolithic layer. Cores.

23, 24, 51, 53, 58, 59). Три трапеции имеют низкие формы (рис. 4: 23, 35, 48). Одна трапеция с вогнутыми боками изготовлена из массивной пластинки и обработана достаточно поло-

гой ретушью со спинки и брюшка (рис. 4: 53). Часть изделий повреждена: это макросколы на верхней основе (рис. 4: 15, 41, 49) или обломанные углы (рис. 4: 19, 21, 34—36, 42).

№2. 2014

29 30 31 32 33 34 35

43 44 45 46 47 48

61 62 63 64 65

66 67 68 69 70

Рис. 4. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 4. Gard. Early Neolithic layer. Flint artifacts.

Параллелограммы также оформлены крутой или полукрутой ретушью (рис. 4: 64—70).

Негеометрические микролиты представлены большой серией кукрекских вкладышей

(рис. 5), пластинками с притупленным краем (рис. 4: 2—5, 7—10), абузовскими (рис. 4: 1, 6) и фатьма-кобинскими (рис. 4: 11—13) остриями и пластинками со скошенным или прямо-срезанным концом (рис. 6: 1—13), часть кото-

№2. 2014

Рис. 5. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 5. Gard. Early Neolithic layer. Flint artifacts.

рых, возможно, является заготовками или обломками трапеций.

Вероятно, в качестве вкладышей пазовых наконечников использовались и пластинки с вентральной ретушью, оформленные полукрутой ретушью, нанесенной с брюшка

по одному или обоим краям. Изготовленные из узких пластинок, они напоминают пластинки с притупленным краем.

Скребки — самая многочисленная категория орудий со вторичной обработкой. Абсолютное большинство из них изготов-

№2. 2014

Рис. 6. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 6. Gard. Early Neolithic layer. Flint artifacts.

лено на отщепах и пластинчатых отщепах и оформлено характерной скребковой ретушью, нанесенной, как правило, со стороны спинки. Изредка, при необходимости, рабочие лезвия этих орудий подтесывались

и со стороны брюшка. Среди скребков встречаются округлые высокие и обычные (рис. 7: 10, 15—19), подокруглые, в том числе и миниатюрные (рис. 7: 11—13, 20—22), стрельчатые (рис. 7: 23—26), концевые (рис. 7: 31,

№2. 2014

Рис. 7. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 7. Gard. Early Neolithic layer. Flint artifacts.

35—38) и боковые (рис. 7: 27—30, 32—34). Часть скребков изготовлена на отще-пах неустоявшейся формы, а многие орудия найдены в обломках.

Концевые скребки, изготовленные на пластинах, немногочисленны. В них скребко-

вой ретушью, нанесенной со спинки, оформлен закругленный конец пластинки, а на части орудий ретушь заходит на боковые края пластинок (рис. 7: 1—9, 14).

Выразительные серии составляют ноже-видные пластины и микропластины с рету-

№2. 2014

Рис. 8. Гард. Ранненеолитический культурный слой. 1 —24 — кремневые изделия; 25—27 — обломки каменных сосудов; 28 — каменный топор; 25—27 — костяные изделия.

Fig. 8. Gard. Early Neolithic layer. 1 —24 — flint artifacts; 25—27 — fragments of stone containers; 28 — stone axe; 29—33 — bone artifacts.

шью (рис. 6: 29—45), а также сверла, проколки и развертки (рис. 6: 14—28), абсолютное большинство которых изготовлено из пластин и редко — из отщепов. В части изделий невооруженным глазом видно зашлифованное жало. По способу оформления рабочего жала они делятся на несколько типов: с противолежащей ретушью (рис. 6: 21, 28), нанесенной со спинки (рис. 6: 16, 24, 25, 27) или брюшка (рис. 6: 26), со смежной ретушью (рис. 6: 14, 15, 17—20, 22, 23).

Пластинки с выемками (скобели) немногочисленны, но весьма разнообразны. Среди них изделия с одной, двумя или тремя отдельными выемками, нанесенными со спинки (рис. 8: 3, 4, 7, 8, 12, 13), с брюшка (рис. 8: 9—11), со спинки и брюшка (рис. 8: 1, 2, 5, 6).

Резцы немногочисленные и маловыразительные, среди них — угловые и боковые на пластинах (рис. 8: 17, 18, 22, 23), срединные и угловые на отщепах (рис. 8: 19—24) и отщеповые резцы кукрекского типа (рис. 8: 14, 15). Резцовые сколы имеют и некоторые кукрекские вкладыши (рис. 5: 23, 26).

Большую серию изделий составляют от-щепы с ретушью.

В качестве отбойников и ретушеров использовались массивные пластины, сработанные нуклеусы или просто обломки кремневой гальки.

3.2. Изделия из других пород камня

Прежде всего, отметим уникальные для БДК находки двух обломков венчиков каменных сосудов неопределенных форм, изготовленных из мягкой породы. По округленному краю венчика одного из них нанесены поперечные насечки (рис. 8: 25). На другом сосуде венчик несколько заостренный (рис. 8: 26). Еще один ребристый обломок какого-то предмета с поперечными насечками (возможно, также сосуда) изготовлен из той же породы камня (рис. 8: 27). Широкое использование каменной посуды — характерная черта раннего периода сурской культуры (Телегин 1984; Тубольцев 2013). Находки каменной посуды на Гарде свидетельствуют о существовании контактов между ранненеолитическим населением Степного Побужья и Надпорожья.

Наиболее распространенными среди изделий из других пород камня является гранитная речная галька округлой или овальной формы, размером от 2—3 до 14,5 см, которая использовалась, вероятно, в качестве отбойников. На торцевых краях этих орудий прослеживаются следы использования в виде за-битостей и мелких сколов. Некоторые из них

№2. 2014

расколоты на части. Встречаются также и плитковидные обломки гранитной породы толщиной от 1—1,5 до 4 см. Выявлен также обломок топора, изготовленный из глинистого песчаника (рис. 8: 28), и кусок сланца размером 7 х 6 х 2 см. Не исключено, что эти изделия могли попасть сюда из поздненеолити-ческого культурного слоя.

3.3. Охра

Выявлено значительное количество кусков охры преимущественно вишневого цвета. В большинстве случаев они бесформенные, но есть два кусочка охры с несколькими сточенными гранями.

3.4. Изделия из кости

Со сколов больших трубчатых костей изготовлено два лощила, внешняя поверхность и острые сколы которых залощены (рис. 8: 29, 30), и две проколки с заостренными и зашлифованными концами (рис. 8: 31, 33). Найден также обломок тонкой кости со сточенным и закругленным концом (рис. 8: 32).

3.5. Буго-днестровская керамика

Выделены две технологические группы керамики. Количественное соотношение фрагментов керамики обеих груп и различных элементов орнамента выражено в таблице 2, разработаной на основе подсчета массовых материалов из раскопок 2006—2011 гг. Подавляющее большинство добытой керамики относится к первой технологической группе. Эта посуда изготовлена с примесью травы, песка и дресвы. Масса плотная. Наружная и внутренняя поверхности заглаженные, иногда подлощенные, темно-серого, серого, ко -ричневого и красного цветов. В меньшей части посуды этой группы с внутренней стороны прослеживаются следы расчесов.

По форме выделяются сосуды с немного зауженными слабопрофилированными венчиками, край которых закругленный или пря-мосрезаный (рис. 10: 13; 12: 8; 11: 1) и горшки Б-образного профиля (рис. 9: 9). Донышки плоские (рис. 10: 14) или немного вогнутые (рис. 9: 21). В одном случае зафиксировано острое донышко (рис. 9: 23).

В отделке посуды использовались линейный, накольчатый и защипный элементы орнамента и вовсе отсутствуют оттиски гребенчатого штампа. Количественное соотношение различных элементов орнамента и их сочетание отражено в таблице 2. Абсолютное

№2. 2014

Таблица 2.

Соотношение элементов орнамента по количеству фрагментов разных групп ранне- и поздненеолитической буго-днестровской керамики

из раскопок 2006—2011 гг.

Элементы орнамента Ранненеолитическая керамика Поздненеолитическая керамика

Группа 1 Группа 2 Группа 1 Группа 2 Группа 3

1а 1б 1 в

Линейно-проглаженный 659 11 892 106 185 6 8

Гребенчатый 106 43 152 3 1

Накольчатый 40 2 73 57 45 4 8

Линейно-проглаженный и гребенчатый 17 5 11 14 47

Линейно-проглаженный и накольчатый 33 3 28 9 26 1 18

Гребенчатый и накольчатый 3 3

Защипы 30

Отпечатки края ракушки Сагё'тт 7

Без орнамента 410 10 826 121 263 173

Всего фрагментов керамики 1172 26 1942 344 685 208 82

большинство из обнаруженной посуды орнаментировано исключительно проглаженными по сырой глине линиями — горизонтальными, вертикальными, косыми и волнистыми, которые, сочетаясь, образуют различные композиции, в том числе елочные (рис. 9: 1, 9, 16), паркетные (рис. 9: 22), диагональную сетку (рис. 9: 24) и другие. Орнамент также образует довольно сложные меандро-волютовые композиции в виде заштрихованных зон, границы которых очерчены лентами, состоящими из наколов округлого штампа, чередующихся с неорнаментированными зонами (рис. 10: 13). Такие же наколы штампа есть и по срезу венчика (рис. 10: 13). Подобное композиционное решение известно по находкам посуды в нижних слоях Базькова Острова (укр. Базьк1в Остр1в), Митькова Острова (укр. Митьк1в Остр1в), Сокольцев (укр. Сок1льц1) 1 и Сокольцев 2 (Даниленко 1969: рис. 24: 1, 4, 6; 34: 1; 42: 1; 43: 1, 6; 47: 7; 63: 1; 66). Сочетание прямых и волнистых линий образует отдельные центры с размещением в них ромбов, обозначенных вертикальной чертой (рис. 11: 1). Подобный способ орнаментации находим в ранненеолитической слое Сокольцев 2 (Даниленко 1969: рис. 41: 1). На одном из горшков орнамент образует композицию в виде вертикальных полос, состоящих из волнистых линий, дополненных в верхней части двумя рядами округлых наколов (рис. 11: 2).

Такие же сложные линейные композиции встречаем и на других сосудах из Гарда (рис. 9: 19, 20). В отделке посуды используется накольчатый орнамент, который образует ряды подтреугольных, подпрямоугольных или округлых оттисков, выполненных раз-

личными штампами по сырой глине (рис. 10: 1—7, 11). Довольно часто имеем сочетание линейного и накольчатого орнаментов (рис. 9: 8; 10: 8—10).

Часть посуды орнаментирована пальцевыми защипами или отпечатками ногтя, причем они могут образовывать как горизонтальные, так и вертикальные ряды (рис. 12: 1—7). Реконструирована верхняя часть горшка, орнаментированного горизонтальными рядами пальцевых защипов (рис. 12: 1), которые, судя по находке обломка придонной части (рис. 12: 7), вероятно, покрывали всю поверхность сосуда от венчика до дна.

Часть посуды дополнительно украшена рядами глубоких округлых ямок под венчиком (рис. 9: 2, 4, 6, 10, 14); иногда это сквозные отверстия (рис. 9: 1). Просверленные конусообразные отверстия (рис. 9: 12, 22), размещенные, как правило, в верхней части сосудов, являются результатом ремонта. Развал нижней части горшка с лощеной внешней поверхностью не орнаментирован (рис. 10: 14). Другие фрагменты лощеной керамики имеют схожие с описанными выше мотивы орнаментации.

Посуда второй группы изготовлена с примесью травы, песка и крупнотолченой ракушки. Наружная и внутренняя поверхности посуды заглаженные, часть керамики снаружи залощена. В орнаментации этой посуды использованы те же приемы и мотивы, в частности, линейно-ленточная композиция (рис. 12: 10, 11), елка (рис. 12: 8), округлые наколы (рис. 12: 9) или сочетания различных элементов (рис. 12: 12, 13).

Обе группы керамики принадлежат буго-днестровской культуре и относятся к ее

Рис. 9. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика 1-й группы.

№2. 2014

Fig. 9. Gard. Early Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 group.

раннему периоду, характерными признаками которого являются, в частности, примеси крупнотолченой ракушки и грубой растительной примеси, залощенность внешней поверхности посуды, абсолютное преимущество линейно-проглаженного и отсутствие гребенчатого орнамента. По форме и орнаментации данная посуда сопоставляется с ке-

рамикой ранненеолитических слоев поселений Южного Буга и Днестра, таких, как Базь-ков Остров, Митьков Остров, Сокольцы 2 и 6, Печера, Сороки 1, слой 1, горизонт б и Сороки 3. Эти памятники В. Н. Даниленко относил к скибинецкой, соколецкой и пе-черской фазам, В. И. Маркевич — ко второй и третьей фазам развития БДК Днестра.

№2. 2014

Рис. 10. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика 1-й группы.

Fig. 10. Gard. Early Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 group.

Определенные различия наблюдаются разве что в соотношении между обеими группами керамики и в отсутствии на Гарде импортной посуды культуры Криш.

3.6. Посуда культуры линейно-ленточной керамики

В верхней части ранненеолитического слоя, но в том месте поселения, где культурные слои неолита не разделены грунтовыми горизонтами Р(Ь) и Р^, а залегают друг

на друге, обнаружена чаша КЛЛК. Она шаровидной формы с невыделенным венчиком и небольшим невыразительным донышком, относится к столовой посуде, изготовлена из хорошо промешанной формовочной массы без видимых примесей. Поверхность посуды тщательно заглажена, пятнистая, серого и коричневого цветов. Орнамент углубленный, линейно-геометрический, дополненный углубленными ямками овальной формы («нотами»). Под венчиком нанесена сплошная горизонтальная линия, ниже которой дана ком-

№2. 2014

Рис. 11. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика 1-й группы (1, 2) и керамика КЛЛК (3).

Fig. 11. Gard. Early Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 group (1, 2) and LBK pottery (3).

позиция в виде непрерывного пояса из 3 или 4 простых, соединенных вершинами углов, вписанных друг в друга. Ямками обозначены горизонтальная линия и вершины углов.

Еще одна фигура из вписанных друг в друга ромбов, углы которых также обозначены ямками, нанесена на придонную часть чаши (рис. 11: 3).

№2. 2014

Рис. 12. Гард. Ранненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика 1-й группы (1 —7); 2-й группы (8-13).

Fig. 12. Gard. Early Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 group (1 —7); pottery of 2 group (8—13).

Это единственная в Степном Побужье находка керамического импорта из области КЛЛК. Подобная посуда характерна для группы памятников типа Дэнчень, самой ранней в Пруто-Днестровском междуречье, определяющей первый этап освоения территории населением КЛЛК (Ларина 1999: 100). Нахождение такой керамики в верхней части ранненеолитического слоя Гарда подтверждает мнение румынских археологов о дожи-вании позднекришского населения Карпато-Поднестровья до начального этапа заселения этой територии общинами пришлой КЛЛК, которые частично вытесняют, а частично ассимилируют местное население (Сот§а 1987: 31; МаппеБси-ВПси 1983: 122). В результате взаимодействий обеих этнических групп возникли взаимовлияния, что нашло отражение в криш-ской (МагшеБси-ВПси 1983: 122) и линейно-ленточной керамике (ИгеикБси 1984: 40). Кришское влияние в виде орнаментальных

рядов пальцево-ногтевых защипов прослеживается и на керамике ряда поселений Пруто-Днестровского междуречья: Флорешть I, Гура Каменчий VI, Сынжерей I и XI (Ларина 1999: 70, рис. 50: 14), но, как считает О. В. Ларина, этот орнамент пришел в КЛЛК опосредованно через культуру Винча-Турдаш (Ларина 1999: 99). Впрочем, возможно, мы имеем дело с нарушением стратиграфии неолитических слоев Гарда, поскольку все имеющиеся до сих пор данные позволяли сопоставлять КЛЛК с сам-чинской и савранской фазами БДК.

Итак, нижний культурный слой эпохи неолита характеризуется залеганием двух групп ранненеолитической буго-днестровской керамики с выразительными чертами культуры Старчево-Криш и кремневого инвентаря смешанного кукрекско-гребениковского типа, свидетельствующего об участии носителей кукрекской и гребениковской культур в процессе неолитизации Побужья. Последний ха-

рактеризуется набором признаков, присущих как для памятников кукрекской культурной традиции, а именно, присутствием каранда-шевидных нуклеусов, кукрекских вкладышей, абузовских острий, пластинок с приту-пленным краем, отщеповых резцов с плоскими сколами, так и обязательным присутствием плоских или уплощенных призматических нуклеусов, симметричных трапеций и параллелограммов на средних пластинках, мелких ногтевидных скребков, которые присущи гребениковской культуре. Такое сочетание ранненеолитической буго-днестровской керамики и кремня смешанного кукрекско-гребениковского типа обнаружено на всех ранненеолитических памятниках Побужья с более-менее представительными коллекциями кремневого инвентаря. Это, прежде всего, Мельничная Круча (укр. Мельнична Круча), Печера (Даниленко 1969: 109, 116, рис. 76) и недавно открытая и полноценно исследованная группа стоянок Добрянка 1, 2 и 3 (Заизняк 2002; 2005; Затзняк, Манько 2004; Затзняк, Товкайло, Журавльов 2005: 96—116, рис. 3—7; Зал1зняк, Товкайло, Кухарчук 2005; Зал1зняк, Товкайло 2007; Зал1зняк, Товкайло, Степанчук, Ветров 2007; Залiзняк и др. 2013). Например, в Печере, ставшей эпонимным памятником, параллельно использовались уплощенные подпризматические и микролитические карандашевидные нуклеусы; серии кукрекских вкладышей и отщеповых резцов с плоскими сколами сочетаются с правильными трапециями, а скребки представлены как кукрекскими, так и гребениковски-ми формами (Зализняк, Товкайло, Журавлев 2005: 102—103, рис. 8). На других ранне-неолитических поселениях Южного Буга, таких, как Базьков Остров и Гайворон-Полижок (укр. Гайворон-Пол1жок) (Даниленко 1969: 66—69, 112, рис. 17; 21; 81), кукрекская составляющая представлена только кукрекски-ми вкладышами и карандашевидными нуклеусами, и опять же, здесь имеются симметричные трапеции и параллелограммы. Между тем, изделия кукрекского типа совсем не обнаружены в ранненеолитических комплексах Сокольцев 1, 2 и 6, Митькова Острова и других памятников, но все они имеют немногочисленные коллекции кремневого инвентаря.

4. Поздненеолитический культурный слой

Поздненеолитический культурный слой залегает в средней части второго голоценово-го грунта на глубине 0,9—1,14 м от поверхности. В центральной части террасы он отделен

№2. 2014

от ранненеолитического культурного слоя двумя генетическими горизонтами. Характерной особенностью культурного слоя является совместное залегание материалов буго-днест-ровской культуры и Прекукутень III — Триполье А. Никаких жилых или хозяйственных объектов не зафиксировано.

4.1. Кремневые изделия

Сюда включены кремневые изделия, сформировавшиеся в течение позднего периода буго-днестровской культуры, включая материалы раннего Триполья, которые невозможно отделить от собственно буго-днестровских. Большинство из них обнаружено в толще нижней части литологического горизонта РЬ, горизонтов Р(Ь) и Р^, а также нижних и верхних литологических горизонтов, куда позднене-олитические материалы попали в результате деятельности людей и землеройных животных. Все эти материалы отражены в типолого-статистической таблице 1.

Характеристики кремневого сырья такие же, как и для нижнего ранненеолитиче-ского слоя, что удостоверяет использование в поздненеолитическом периоде БДК того же сырья, тогда как в технологии расщепления кремня и номенклатуре изделий происходят значительные изменения. Фактически выходят из употребления плоские и широкие нуклеусы с фронтальным скалыванием широких пластинок. Исчезают карандашевидные нуклеусы, употреблявшиеся раньше для получения микропластинок. Но в целом сохраняется характер индустрии, для которого свойственен высокий уровень пластинчатой техники при преимущественно одностороннем скалывании, что характерно как для позднего периода БДК, так и для раннего Триполья бассейна Южного Буга. Вместе с тем увеличиваются размеры самих нуклеусов. Среди них выявлены конусообразные с круговым скалыванием или скалыванием на 2/3 или 3/4 периметра (рис. 13: 1—6, 9, 10), призматические (рис. 13: 7, 8) и аморфные (рис. 13: 12). Как и ранее, нуклеусы использовались в качестве отбойников (рис. 13: 1). Какая-то часть нуклеусов обнаружена в обломках, один из которых переделан в скребок (рис. 13: 11). Как и в раннем неолите, среди сколов преобладают отще-пы, и именно на них изготовлено большинство изделий со вторичной обработкой.

Среди микролитов геометрических форм обнаружены трапеции, параллелограммы и прямоугольники. Средневысокие трапеции, в основном симметричные, изготовлены из сечений пластинок шириной

№2. 2014

Рис. 13. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Нуклеусы.

Fig. 13. Gard. Late Neolithic layer. Cores.

1,2—1,5 см и оформлены преимущественно пологой ретушью (рис. 14: 1—22), на других ретушь заходит на спинки (рис. 14: 23—31). Представительна серия трапеций со строганой спинкой (рис. 14: 32—50). Параллелограммы изготовлены из сечений

широких пластинок и оформлены пологой ретушью (рис. 14: 51—55). Единичные прямоугольники изготовлены из тонких пластинок, ретушью со спинки или брюшка обработаны два боковых края и один из концов пластинок (рис. 14: 66). Изменения происходят

№2. 2014

Рис. 14. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 14. Gard. Late Neolithic layer. Flint artifacts.

и в составе негеометрических микролитов. Больше не применяются кукрекские вкладыши, пластинки с притупленным краем, абу-зовские и фатьма-кобинские острия, но продолжают бытовать пластинки с косо- или прямо срезанным концом (рис. 14: 59—65) и появляются микрорезцы (рис. 14: 56—58).

По-прежнему скребки являются самой многочисленной категорией орудий со вторичной обработкой. Все они изготовлены на отщепах и пластинчатых отщепах и оформлены характерной скребковой ретушью, нанесенной, как правило, со стороны спинки. Больше не применяются концевые

№2. 2014

Рис. 15. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Изделия из кремня (1 —27), песчаника (28), сланца (29) и кости (30—32).

Fig. 15. Gard. Late Neolithic layer. Flint (1—27), sandstone (28), shale (29) and bone (30—32) artifacts.

скребки на пластинах. Среди скребков встречаются округлые (рис. 15: 1—6), подокруг-лые (рис. 15: 8—11), стрельчатые (рис. 15: 7, 14—17), концевые (рис. 15: 21, 22, 24—27) и боковые (рис. 15: 12, 18—20, 23). Часть скребков изготовлена на отщепах неустояв-

шейся формы, а многие орудия найдены в обломках.

Достаточно выразительные серии составляют ножевидные пластины и микропластины с ретушью (рис. 16: 14—21, 23—26). Широко употребляемыми являются пла-

№2. 2014

Рис. 16. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Кремневые изделия.

Fig. 16. Gard. Late Neolithic layer. Flint artifacts.

стины с выемками (скобели), с несколькими отдельными выемками, нанесенными со спинки и брюшка (рис. 16: 22, 27—33, 35). Хорошо представлены сверла, проколки и развертки, в подавляющем большинстве изготовленные на пластинках (рис. 16: 1—13). Резцы малочисленные, угловые, бо-

ковые и срединные на пластинках и отще-пах (рис. 16: 35, 37—41). Значительную серию изделий составляют отщепы с ретушью. Найден ретушер.

К позднему неолиту относится и несколько наконечников ромбической формы со срезанной основой, которые характерны как для

№2. 2014

поздненеолитической БДК, так и для раннего Триполья.

4.2. Изделия из других пород камня

Коллекция изделий из других пород камня представлена, прежде всего, гранитной речной галькой. По форме и размерам она не отличается от таких же изделий из ранненеоли-тического слоя и также использовалась в качестве отбойников. Кроме галек, встречаются обломки гранитных плиток с заглаженными поверхностями, толщиной от 3,3 до 4,5 см. Их форма не определена, но один из них может происходить от плитки подромбической формы. Другую группу изделий составляют плитки песчаника с обточенными гранями. Выявлен также абразив, который имеет вид удлиненной плитки песчаника с одной плоской поверхностью и на ней желобком, шириной 1 см (рис. 15: 28). Найдено поврежденное в процессе эксплуатации сланцевое тесло (рис. 15: 29).

4.3. Охра

Как и в раннем неолите, продолжают использовать охру. Все найденные куски охры бесформенные, преимущественно вишневого цвета.

4.4. Изделия из кости

Обнаружен обломок стенки большой трубчатой кости с закругленным и заполированным с обеих сторон концом (рис. 15: 31). Подобные орудия, служившие лощилами, обнаружены на поздненеолитических поселениях гардовской группы. Кроме того, найден обломок костяного шила (рис. 15: 30).

4.5. Буго-днестровская керамика

Выделены три технологические группы керамики. К первой группе относится посуда, изготовленная с примесью растительности, песка, дресвы и графита. Масса плотная. Поверхность заглаженная, темно-серого, серого, темно-коричневого и серебристого цветов, на внутренней поверхности — горизонтальные следы расчесов. В рамках первой группы в соответствии с процентным содержанием дресвы, песка или графита при стабильной растительной примеси выделяются три подгруппы; отмечу, что между подгруппами нет четкого разделения. Критерием их выделения послужило относительное преобладание тех или иных примесей. Справедливость такого

подхода подтверждается и другими данными (толщина стенок и формы посуды, система орнамента):

а) посуда, изготовленная с преобладающими примесями растительных волокон, дресвы, крупного и мелкого песка. Примесь графита незначительная или вовсе отсутствует. Толщина стенок 0,5—1 см (рис. 17; 18);

б) посуда, отличающаяся насыщенностью керамической массы графитом, отсутствием или скудным содержанием песка, тонкостен-ностью (0,3—0,8 см), тщательной обработкой поверхности и в целом сравнительно меньшими размерами сосудов (рис. 19; 20);

в) подгруппа «в» является переходной между вышеописанными: примеси песка и графита распределяются примерно поровну; грубые примеси отсутствуют. Толщина стенок 0,5—1 см (рис. 21; 22).

Для орнаментации посуды использовался исключительно углубленный узор в виде проглаженных линий, оттисков гребенчатого и ряда других накольчатых штампов. Количественное соотношение различных элементов орнамента и их сочетание выражено в таблице 2, в которой представлены массовые материалы из раскопок 2006—2011 гг.

Керамический материал очень измельченный, поэтому целых форм не удалось реконструировать. Для подгруппы 1а можем говорить только о больших широкогор-лых плоскодонных горшках с отогнутым или прямым венчиком, край которого преимущественно закруглен (рис. 17: 1, 2, 5, 7, 9—11, 13—15, 19; 18: 1, 5, 6, 8, 9, 11, 12, 15, 22, 25, 26), прямо- или наискось срезан (рис. 17: 3, 12, 18; 18: 2—4, 10, 14). Встречается посуда с желобчатыми венчиками (рис. 18: 17, 23, 24) и гофрированным краем (рис. 18: 14, 17). Донышки плоские (17: 20) или несколько вогнутые (рис. 17: 16, 23; 18: 20). Один из сосудов имеет воротниковое утолщение венчика (рис. 18: 7).

Посуда подгруппы 1а орнаментирована преимущественно проглаженными линиями, составляющими горизонтальные, вертикальные и косые ряды (рис. 17: 2, 3, 9, 11, 15), дуги (рис. 17: 4, 5), диагональную сетку (рис. 17: 7), елочные (рис. 17: 14, 24) и паркетные (рис. 17: 17) композиции. Также распространены сложные композиции, которые сочетают различные мотивы (рис. 17: 8, 19, 25). Реже встречаются оттиски гребенчатого (рис. 18: 1—7) и наколь-чатого (рис. 18: 23—26, 28, 29) штампов, ко -торые выступают иногда в сочетании с проглаженными линиями (рис. 18: 8—11, 14, 15, 18, 22, 27, 30). Есть сочетание оттисков гребенчатого штампа и горизонтальной полосы,

№2. 2014

Рис. 17. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 а.

Fig. 17. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1a subgroup.

нанесенной тем же штампом (рис. 18: 12, 16). Встречается сочетание оттисков гребенчатого и накольчатого штампов, которое дополняется вертикальными насечками, нанесенными как с внутреннего, так и внешнего краев венчика, что придает венчику гофрированный вид (рис. 18: 17).

Для части посуды свойственна орнаментация внутреннего края венчика (рис. 17: 4,

18; 18: 7, 9, 12, 17). Поперечными или косыми насечками, оттисками гребенчатого и на-кольчатого штампов орнаментировался также срез венчика (рис. 17: 6; 18: 1, 2, 8—10, 4). Как и раньше, под венчиком иногда наносились ряды глубоких ямок округлой формы (рис. 17: 1).

Посуда подгруппы 1б отличается меньшей толщиной стенок и большим разнообразием

№2. 2014

Рис. 18. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 а.

Fig. 18. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1a subgroup.

форм. Венчики прямые или отогнутые с закругленным краем (рис. 19: 1, 5, 11, 12, 7, 13, 14), срезанные прямо или наискось (рис. 19: 2; 20: 6, 9, 15). Один сосуд имеет чуть утолщенные края в виде воротника (рис. 19: 14). Встречаются сосуды с гофрированными венчиками (рис. 20: 8, 12). Донышки — несколько вогнутые (рис. 19: 10). Найден обломок венчика миски (рис. 20: 21). Пять сосудов подражают форме раннетрипольского столового горшка (рис. 20: 1—5).

В целом, орнаментация этой посуды значительно богаче и разнообразнее: проглаженные линии (рис. 19: 1—10, 15), отпечатки гребенчатого (рис. 19: 13, 18, 20, 22) и накольча-того (рис. 20: 6—9, 11—16, 21—25) штампов, их сочетание с проглаженными линиями (рис. 19: 11, 14, 16, 17; 20: 17—19) или между собой (рис. 19: 12, 19, 23). Орнаментируется также и внутренний край (рис. 19: 1—5, 8; 20: 21) и срез (рис. 20: 10, 14, 15) венчика. Один из горшков не имеет орнамента (рис. 19: 21).

№2. 2014

Рис. 19. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 б.

Fig. 19. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 16 subgroup.

Для посуды подгруппы 1в (переходной) реконструированные формы также отсутствуют. В подавляющем большинстве венчики чуть отогнутые, а их край закругленный (рис. 21: 1—3, 6, 7, 16, 17, 20, 22; 22: 1, 2, 11, 15, 16), прямо (рис. 21: 8, 19; 22: 17—19) или косо (рис. 22: 6) срезанный. Реже встречаются сосуды с желобчатыми (рис. 21: 21) или гофрированными (рис. 22: 25) венчиками. Донышки плоские (рис. 22: 24) или немного вогнутые (рис. 21: 13, 15).

В орнаментации, как и в предыдущих подгруппах, преобладают проглаженные линии, составляющие различные композиции (рис. 21: 1—15), но чаще, по сравнению

с группой 1а, используются отпечатки гребенчатого (рис. 21: 6—17) и накольчатого (рис. 22: 11—12, 20—22, 24, 27, 31) штампов. Проглаженные линии используются в сочетании с отпечатками гребенчатого (рис. 22: 1—9, 13, 14) и накольчатого (рис. 22: 16—19, 23, 28—30) штампа. Встречается сочетание гребенчатого и накольчатого штампов (рис. 22: 15, 25, 26). Орнамент переносят и на внутренний край венчика (рис. 21: 4, 25; 22: 3, 18, 28), а по его срезу наносят поперечные или диагональные насечки или отпечатки гребенки (рис. 21: 19; 22: 5, 6, 10, 19). Одно донышко покрыто рядами оттисков накольчатого штампа (рис. 22: 24). Посуда часто ремонтировалась,

№2. 2014

Рис. 20. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 б.

Fig. 20. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 16 subgroup.

свидетельством чего являются многочисленные просверленные отверстия (рис. 21: 11).

В целом посуда 1 группы отражает продолжение местной традиции в керамическом производстве, появившейся еще в раннем периоде неолита (первая технологическая группа). В позднем неолите это наиболее отчетливо прослеживается в посуде подгруппы 1а. Однако на новом этапе развития в техноло-

гии керамического производства происходят значительные изменения: если в раннем периоде эта посуда заглажена и даже подлоще-на, то в позднем при обработке поверхностей, особенно внутренней, преимущественно применяются расчесы. Исключается из употребления керамика с примесью крупнотолченой ракушки (группа 2), зато в качестве отощителя широко используется графит. Появляются но-

№2. 2014

Рис. 21. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 в.

Fig. 21. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 в subgroup.

вые формы посуды, в частности, банки и миски. Распространяются сосуды с утолщенным в виде воротничка, желобчатым и гофрированным венчиками. Произошли изменения в орнаментации: больше не используются пальцевые защипы, исчезают ленточные композиции, орнаментируется внутренний край

венчика. Широко используется гребенчатый орнамент.

По форме и орнаментации керамика первой группы имеет многочисленные аналогии среди соседних поздненеолитических поселений Гард 3, Гард 4, Пугач 1, Пугач 2, Лидина Балка (укр. Л1дина Балка) и др. Вследствие воз-

№2. 2014

Рис. 22. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика подгруппы 1 в.

Fig. 22. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 1 в subgroup.

действий со стороны населения Надпорожья и Среднего Поднепровья она имеет определенную специфику. В целом же, это так называемая савранская керамика, характерная для всей БДК позднего периода.

Ко второй группе относится так называемая кардиумная (кардиальная) керами-

ка, которая по составу формовочных масс радикально отличается от остальной позд-ненеолитической посуды и в орнаментации которой, наряду с другими штампами, использованы отпечатки морской ракушки Сагдшт. Кроме исследуемого поселения, такая керамика достаточно широко рас-

пространена на поздненеолитических поселениях Гардовской группы (Пугач 1 и 2, Гард 3 и Гард 4), где она составляет от 4,4 до 11,5 %, и кроме того, по одному фрагменту обнаружено вне Степного Побужья на поздних буго-днестровских поселениях Сав-рань, Новорозановка (укр. Новорозатвка) 1 и в азово-днепровском слое Каменной Могилы (укр. Кам'яна Могила) (Товкайло 2012: 27). Это посуда, изготовленная из глиняной массы, перенасыщенной раковинами мелких ракушечных раков ОБ1гасоСа и их обломками, содержащая также незначительные примеси песка и растительности. Раковины ОБ^асода, размером около 1 мм, можно наблюдать только под бинокуляром. Масса пористая. Поверхность с обеих сторон заглажена, иногда подлощена извне, от бурого до красного цветов. Толщина стенок 0,7—1,1 см. На изломе черепок с внешней стороны преимущественно красно-коричневого цвета, изнутри — от черного, темно-серого до темно-коричневого цветов. Другим признаком, отличающим посуду второй группы от остальной поздненеолитиче-ской посуды, являются отпечатки по сырой глине волнистого края створки морской раковины семейства СагСшт.

По форме выделяются банковидные сосуды с воротничковым утолщением венчика (рис. 23: 13) и горшки, которые имеют высокие, прямые и несколько утолщенные венчики (рис. 23: 1, 2, 7). Реконструирована форма большого горшка с невысоким прямым и несколько утолщенным венчиком (рис. 23: 14). Диаметр венчика и высота достигает 30 см, диаметр дна — 10 см.

Орнаментацию из отпечатков волнистого края створки морской раковины семейства СагСшт имеет лишь часть посуды. Для орнаментации остальной керамики использовались гребенка и другие штампы. Отпечатки волнистого края раковины СагСшт нанесены как под тупым углом к поверхности посуды (тогда, если поверхность посуды не затертая, их можно хорошо разглядеть), или под острым углом к поверхности (в таком случае они просматриваются очень плохо и их можно принять за отпечатки гребенчатого штампа).

Отпечатки волнистого края раковины СагСшт образуют горизонтальные ряды (рис. 23: 1—3, 6, 12) и могут быть обрамленными с двух сторон такими же отпечатками, сложенными в одну линию (рис. 23: 2), или сочетаться с полосой линий, нанесенных тем же волнистым краем раковины (рис. 23: 1). В одном случае отпечатки волнистого края

№2. 2014

створки ракушки СагСшт образуют елочную композицию в сочетании с такими же отпечатками ракушки, сложенными в несколько длинных линий (рис. 23: 4). Отпечатки гребенчатого штампа также образуют горизонтальные ряды (рис. 23: 5) или сочетаются с линейным орнаментом (рис. 23: 14). В ряде случаев, на наружную поверхность посуды нанесены горизонтальные ряды подтреугольных, круглых или овальных наколов (рис. 23: 8—11). Орнаментации подлежали внутренний край (рис. 23: 1, 2) и срез (рис. 23: 7, 13) венчика.

В 2008 г. по образцу керамики с остракода-ми в Киевской радиоуглеродной лаборатории М. М. Ковалюх получил дату: КМ4793 6400 ± 90 ВР (табл. 3).

Анализируя кардиумную керамику Степного Побужья, я пришел к выводу о ее позд-ненеолитическом возрасте, то есть она существовала одновременно с посудой основной группы, изготовленной по традиционной технологии (Товкайло 2012: 30). Очевидно, что такая керамика возникла вне местной традиции и, более того, учитывая отсутствие в регионе перенасыщенного остракодами сырья, — вне Степного Побужья. Конечно, производить такую керамику могло население, которое было носителем культурной традиции импрессо, имело доступ к соответствующему сырью (залежей остракод и морских ракушек СагсИит), имело тесные связи с поздне-неолитическими жителями Степного Побужья и в определенной степени находилось под их влиянием. По моему мнению, оно должно было проживать по соседству, на прилегающей с юга к Степному Побужью территории, вдоль лиманов Северного Причерноморья и морского побережья. Хотя ни одного неолитического поселения с кардиумной керамикой там еще не обнаружено (Товкайло 2012: 31, 34).

Третья группа керамики немногочисленна. Эта тонкостенная (0,3—0,6 см) керамика изготовлена с примесью песка. Внешняя поверхность заглажена, серого и серо-коричневого цвета. На внутренней поверхности следы полосчатого сглаживания. Реконструируется горшок с короткими и немного отклоненными венцами. Поочередные насечки из внутреннего и внешнего края венчика придают ему гофрированный вид. Верхняя часть горшка сплошь покрыта диагональными полосами, состоящими из нескольких рядов подтре-угольных наколов, которые чередуются с такими же полосами проглаженных линий. Еще два ряда глубоких наколов нанесены тем же штампом на шейке (рис. 24: 1). Диаметр венчика — 16,5 см.

№2. 2014

Рис. 23. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика группы 2 (кардиумная).

Fig. 23. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 2 group (cardial).

В орнаментации посуды использовались проглаженные линии и наколы подтреуголь-ной, округлой и каплевидной формы (рис. 24: 5—9), обычным является сочетание наколь-чатого и линейного элементов орнамента,

образующих сложные композиции (рис. 24: 2—4). Единичные фрагменты посуды, отнесенные к третьей группе, изредка встречались и на других поздненеолитических поселениях Степного Побужья.

№2. 2014

Рис. 24. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Буго-днестровская керамика группы 3.

Fig. 24. Gard. Late Neolithic layer. Bug-Dniester pottery of 3 group (1 —9).

В буго-днестровской среде такая керамика распространена лишь в Степном Побужье. Очевидно, ее распространение здесь можно рассматривать как свидетельство связей с населением Надпорожья, где подобная керамика распространена, в частности, в нижнем слое Стрильча Скеля, Никольском (укр. Микшьском) могильнике и Среднем Стоге 1. В. Н. Даниленко относил ее ко второму этапу АДК, Д. Я. Телегин — к этапу 2 ДДК.

4.6. Раннетрипольская керамика

Для ряда неолитических памятников региона (Пугач 1, Пугач 2, Гард 3, Гард 4, Лидина Балка, Ташлык 2) характерно совместное залегание в одном слое савранских и ранне-трипольских материалов типа Сабатиновка (укр. Сабатитвка) 2. Эти материалы, как и керамика раннетрипольских поселений Гайворон, Сабатиновка 2, Гребенюков Яр (укр. Гребенюив Яр), легли в основу доказательств синхронности и взаимодействия буго-днестровской и раннеотрипольской культур (Товкайло 2005). Поэтому приобщаем к анализу и раннетрипольскую керамику поселения Гард. По технологическим признакам она делится на две группы: условно кухонную

и столовую. Это типичная для самых древних на Южном Буге раннетрипольских поселений керамика, ближайшие аналоги которой находим в Гайвороне и Сабатиновке 2.

Посуда первой группы (2172 обломка керамики, количество сосудов трудно определить) изготовлена из грубой комковатой массы с примесью песка и шамота, а также, в отдельных случаях, с примесью графита. Обжиг неравномерный. Толщина стенок 0,5—1,4 см. Внешняя поверхность неровная, со следами сглаживания пальцами, внутренняя — сглаженная и залощенная; снаружи сглаживались только шейка и придонная часть сосудов (рис. 25; 26).

Самым употрительным типом кухонной посуды является плоскодонный горшок средних размеров с диаметром венчика 24—25 см (рис. 25: 1), донышка — 8 см (рис. 26: 22). Орнаментация посуды достаточно однообразна. Это, зачастую, один, реже — два или три ряда пальцево-ногтевых защипов на плечиках (рис. 25: 2—8; 26: 11, 12, 19—21) или, вместо них, округлых ямок (рис. 25: 5, 10, 11; 26: 16), подтреугольных (25: 9; 26: 10) или продолговатых (25: 1, 16; 26: 15) оттисков, нанесенных каким-то острым предметом, а также декоративное сглаживание пальцами по сы-

№2. 2014

Рис. 25. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Раннетрипольская керамика 1-й группы.

Fig. 25. Gard. Late Neolithic layer. Early Tripolian pottery of 1 group.

рой глине (рис. 25: 14). Используется и пластический орнамент в виде конических выступов-налепов, ручек, расположенных на плечиках (рис. 25: 13—15; 26: 13, 14).

Довольно часто находим обломки керамики с высверленными коническими отверстиями, появление которых можно объяснить потребностями ремонта посуды (рис. 25: 1, 11).

Реже встречаются миски, которые украшались тем же способом, что и горшки (рис. 26: 1—8). Для мисок также характерен рельефный орнамент (рис. 26: 6, 8, 9).

Один из горшков орнаментирован косыми проглажеными линиями на плечиках (рис. 26: 17, 18), что является проявлением влияния буго-днестровской культуры.

№2. 2014

Рис. 26. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Раннетрипольская керамика 1-й группы.

Fig. 26. Gard. Late Neolithic layer. Early Tripolian pottery of 1 group.

Посуда второй группы (1336 обломков керамики) изготовлена из хорошо вымешанной глины с примесями мелкоструктурного шамота. Почти треть посуды, кроме указанной, имеет примесь графита. Масса плотная. Посуда хорошо обожжена. Толщина стенок 0,25—0,7 см. Внутренняя и внешняя поверхность сосудов заглажена и залощена,

черного, темно-серого и коричневого цвета (рис. 27; 28).

Количественно преобладают небольшие плоскодонные горшки с короткими (0,7— 2 см) прямыми, немного отклоненными венчиками и округлым туловом (рис. 27: 1—17). Небольшие донышки плоские или немного вогнутые (рис. 28: 12, 22—26). Реже

№2. 2014

Рис. 27. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Раннетрипольская керамика 2-й группы.

Fig. 27. Gard. Late Neolithic layer. Early Tripolian pottery of 2 group.

встречаются миски (рис. 28: 1, 2) и кувшины (рис. 28: 3, 5).

Посуда второй группы орнаментирована преимущественно узкими каннелюрами на шейке и плечиках, часто дополненными оттисками гребенчатого и накольчатого штампов (рис. 27: 1—3, 5, 6, 8, 12—17, 24; 28: 3—6, 10, 11, 15—17), насечками по внешнему краю венчика (рис. 27: 18, 21—23; 28: 2, 4), врезанными линиями, в т. ч. в виде лент (рис. 27: 4;

28: 24—26), лучей (рис. 27: 1), оттисками гребенчатого или накольчатого штампов, опоясывающих горшки в основании шейки или в придонной части (рис. 27: 1, 9, 14, 16, 21, 24; 28: 3—8, 23), фестонов (рис. 27: 3) или заштрихованных угловых композиций (рис. 27: 1; 28: 10), сосцевидными налепами (рис. 28: 15). Широко употребляется ямочный орнамент (рис. 27: 23; 28: 13, 20). В виде ручек сделаны рельефные налепы округлой формы

№2. 2014

Рис. 28. Гард. Поздненеолитический культурный слой. Раннетрипольская керамика 2-й группы.

Fig. 28. Gard. Late Neolithic layer. Early Tripolian pottery of 2 group.

с проколотыми по горизонтали отверстиями (рис. 28: 21) или имитацией таких проколов (28: 9, 14).

Два фрагмента керамики, происходящие от различных сосудов, сформированы и ор-

наментированы несвойственным для раннего Триполья способом. В частности, первый из них происходит от горшка со слабо отогнутым наружу венчиком, край которого прямосрезанный и скошенный наружу, изну-

№2. 2014

три он орнаментирован глубокими округлыми оттисками круглого штампа (рис. 27: 26). Такой способ часто используется при орнаментации буго-днестровской посуды на позднем этапе развития. Другой фрагмент горшка украшен парной полосой оттисков наколь-чатого штампа, расположенных по вертикали, что также свойственно буго-днестровской традиции (рис. 27: 27). Использование буго-днестровских мотивов в орнаментации посуды зафиксировано и на раннетриполь-ских поселениях Южного Буга. Особенно отчетливо это прослеживается в керамике раннетрипольских поселений Гайворон, Сабатиновка 2 и Гребенюков Яр (Товкайло 2004б: рис. 4: 5; 2005: рис. 75: 1—13). Выше говорилось о буго-днестровской посуде, которая при сохранении традиционной технологии ее изготовления (примеси растительности и графита) приобретает несвойственные ей раннетрипольские черты, проявляющиеся как в форме сосудов, так и в их орнаментации (рис. 20: 1—5). Подобную посуду раньше находили на поселениях Пугач 1, горизонт «б», и Пугач 2 (Товкайло 2005: рис. 47: 5, 15; 48: 10; 50: 4, 11). Итак, материалы Гарда также подтверждают сделанные ранее выводы о синхронности и взаимоотношении поздней буго-днестровской и раннетрипольской культур (Товкайло 2004а; 2005; 2008).

5. Дискуссия

Еще В. Н. Даниленко, рассматривая процесс становления неолита Северо-Западного Причерноморья, отмечал, что он имел характер сращивания гребениковских и кукрек-ских форм развития (Даниленко 1969: 61, 159). Совместное участие носителей кукрек-ской и гребениковской культур в формировании БДК отмечали и другие исследователи (Затзняк 1998: 183, 213; Котова 1997: 162; Гаскевич 2002: 98).

Конечно, многократное повторение керамических и кремневых комплексов с набором одних и тех же признаков не может быть случайным. Очевидно, такие комплексы отражают этап развития местных финально-мезолитиче ских групп населения, которые стали на путь неолитического развития. Однако не все так просто, ведь рядом с этими ранне-неолитическими памятниками со смешанным кукрекско-гребениковским кремневым инвентарем в регионе отмечены такие же синкретические памятники, но без керамики. К ним относят позднемезолитические стоянки Мирное (укр. Мирне), Зализничное (укр. Зал1зничне) и Фрумушику (Борзияк 1997: 24; Смынтына

2001—2002: 463; 2012: 207; Сапожников, Сапожникова 2005: 91). Из них первые два расположены на побережье Черного моря, а Фрумушика — в Среднем Поднестровье, то есть в районе распространения кришских и ранних буго-днестровских поселений с керамикой. От понимания особенностей взаимоотношений кукрекской и гребениковской культур зависит наше понимание процессов нео-литизации Среднего Поднестровья, Побужья и Северо-Западного Причерноморья.

Между тем определить характер взаимоотношений кукрекской и гребениковской культур, как и их соотношение между собой и синкретическими памятниками по существующим данным довольно проблематично. Если отсутствие ранненеолитической керамики в Мирном и Зализничном еще можно объяснить тем, что в раннем неолите черноморское побережье оставалось вне зоны распространения керамических новаций, то отсутствие такой керамики во Фрумушике может свидетельствовать о ее более древнем времени, по сравнению с ранненеолитическими буго-днестровскими памятниками с керамикой, расположенными в Побужье и Поднестровье. Итак, факт наличия поселений со смешанным кукрекско-гребениковским инвентарем и керамикой заставляет говорить о хронологической неоднородности позднемезолитических поселений региона.

Гребениковская и кукрекская культуры отнесены большинством исследователей к позднему мезолиту (Телегин 1982; Станко 1991; Борзияк 1997; Коваленко, Цой 1999; Залiзняк 2005). Контакты между обеими группами населения существовали с самого начала, свидетельством чего было наличие гребеников-ского кремневого инвентаря на кукрекских поселениях, и наоборот, кукрекского—на гребениковских. Даже в Гребениках, являющихся эпонимным памятником, который относится некоторыми исследователями к раннему мезолиту, ощутимо постороннее влияние, в частности, в коллекции кремневого инвентаря присутствуют кукрекские вкладыши, микропластины с притупленным краем и каран-дашевидные нуклеусы, соотношение которых с плоскими составляет 4:3 (Коваленко, Цой 1999: 259). Долгое время сосуществования на одной территории кукрекского и гребени-ковского населения привело к их смешиванию (Залiзняк 1998: 183; 2005: 113; Коваленко, Цой 1999: 259, 262). Археологическим проявлением этого явления являются так называемые «синкретические» памятники. Едва ли не все исследователи мезолита отмечают, что «синкретические» памятники типа Мирного явля-

ются более поздними по отношению к «чистым» гребениковским (Борзияк 1997: 23—24; Сапожников, Сапожникова 2005: 89; 2011: 91, 94 и др.).

Абсолютное большинство памятников с гребениковским и кукрекским инвентарем в Северо-Западном Причерноморье представлено коллекциями кремня, собранными на поверхности, поэтому их состав может иметь вполне случайный характер, а сами материалы — разновременную и разнокультурную принадлежность. Поэтому до сих пор не создано единой убедительной хронологической шкалы позднемезолитических памятников, причиной чего является также малое количество датированных материалов, и те противоречивые. Например, по данным палинологии (Пашкевич 1982; Станко 1982: 100—101) и четырех новых радиокарбонных дат ^адж^ Станко, Кiосак 2008: 34—35, табл. 1), Мирное датируется бореалом, хотя еще одна полученная раньше дата указывает на атлантический период его существования (Станко, Свеженцев 1988: 119).

Молдавские археологи в развитии позднего мезолита Республики Молдова выделяют два этапа (Борзияк 1997; Коваленко, Цой 1999), хотя их взгляды на культурно-исторические процессы в позднем мезолите региона не совпадают. В частности, И. А. Борзияк считал, что уже с начала позднего мезолита носители традиций анетовской (кукрекской) и гребе-никовской культур вступили в непосредственный контакт, а их дальнейшее совместное развитие привело к возникновению синкретических комплексов (Фрумушика, Мирное) и созданию долговременных поселений с элементами производящего хозяйства. На заключительном этапе, который фиксируется памятниками Сороки 2, слой 3, Лазо 5 и Лазовск 13, уже распространяются инновации, характерные для процесса неолитизации (Борзияк 1997: 3—24). Выделяют также «памятники переходного типа» (Ларина и др. 1997: 84, 93; Коваленко, Бодян 1999: 47), которые, сохраняя хронологическую близость к финаль-номезолитическим, отмечаются определенными неолитическими чертами. К таковым, прежде всего, относят Цариград 2, небольшие раскопки которого дали значительную коллекцию кремневого инвентаря и 6 обломков керамики с растительной примесью. Заключение о датировке поселения рубежом мезо-неолитической эпохи сделано на основе анализа кремневого инвентаря (Ларина и др. 1997: 93). Впрочем, наличие керамики (к сожалению, не стратифицированной и культурно не определенной) позволяет исследова-

№2. 2014

телям говорить даже о ранненеолитическом возрасте памятника (Ларина и др. 1997: 93). Кстати, Л. Л. Зализняк, сопоставив кремневые комплексы Добрянки 2 и Цариграда 2, пришел к выводу о сходстве последнего и добрян-ских ранненеолитических стоянок (Залiзняк, Панченко 2007: 10—12).

Развернутую периодизацию памятников мезолита и неолита Северо-Западного Причерноморья, в которой часть гребениковских памятников датирована ранним мезолитом, другая часть—поздним мезолитом и даже ранним неолитом, предложил И. В. Сапожников (Сапожников, Сапожникова 2005: 89, 91, 92; 2011: 98—100). Некоторые положения этой схемы, в частности, датировка всего кремневого инвентаря и керамики стоянок Гиржево (укр. Гиржеве) и Карпово (укр. Карпове) ранним неолитом, вызывает сомнения.

Мезо-неолитическая стоянка Гиржево, вокруг которой идет больше всего научных дискуссий, является одной из наиболее исследованных в Северо-Западном Причерноморье (Станко 1965; 1966; 1967). Она стратифицированная. По данным В. Н. Станко, нижний мезолитический слой залегал в толще делювиального суглинка, верхняя часть которого была разрушена пахотой, а верхний неолитический слой, содержащий керамику самчин-ского типа и часть кремневых изделий, в том числе и трапеции со строгаными спинками, залегал в почве и подпочве (Станко 1966: 97, 102). Зато В. Ф. Петрунь, исследовавший стратиграфию стоянки, первоначальное заселение стоянки мезолитическими охотниками связывал с началом формирования голоце-нового грунта (Петрунь 1967). Как и на большинстве гребениковских памятников, здесь присутствует относительно небольшая ку-крекская примесь (3 карандашевидных нуклеуса, 1 кукрекский вкладыш и серия пластинок с притупленным краем) (Станко 1966: 97, 100, 102, рис. 1 и 2). Нижний культурный слой В. Н. Станко отнес к мезолитической гребениковской культуре; неолитическую керамику верхнего слоя и высокие трапеции, часть которых оформлена крутой притупляющей ретушью, а другая часть — плоской ретушью, заходящей на спинку, а также трапеции со строганой спинкой исследователь отнес к самчинской фазе БДК (Станко 1965: 7; 1966: 102; 1967: рис. 2: 77—99; 10: 1—7; 1982: 109). К гребениковской культуре относит нижний слой стоянки и большинство других специалистов (Телегин 1982; Зал1зняк 2005; Смольянинова 1990; Нужний 2008).

Культурную и хронологическую неоднородность кремневого инвентаря стоянки дока-

№2. 2014

зал Д. Ю. Нужный, изучая геометрические микролиты. Основную группу трапеций он отнес к гребениковской культуре, а меньшую — к поздненеолитическому времени (Нужний 2008: 63). Анализируя трапеции из Гиржево, к таким же выводам пришла С. П. Смольяни-нова (2003—2004). Среди 224 трапеций и их обломков она выделила две типологические группы, отличающиеся между собой по характеру обработки, размерам и форме. К первой из них она отнесла абсолютное большинство изделий, оформленных преимущественно мелкой притупляющей ретушью, которые продатировала мезолитом. Вторая группа, состоящая из 6 трапеций со строгаными спинками и еще 10 изделий, оформленных крупной приостряющей ретушью, продатирована финальной частью неолита. От мезолитических микролитов они отличаются не только характером обработки, но и своими большими размерами и большей симметрией (Смольянинова 2003—2004: 264—265).

Отнесение Гиржево к раннему неолиту И. В. Сапожниковым основывается на нескольких радиокарбонных датах, полученных по образцам керамики (табл. 3) и находках трапеций со строгаными спинками. Между тем, В. Даниленко однозначно указывал, что неолитическая керамика стоянки типологически принадлежит к кругу памятников самчинского типа. Также самчинским временем датирует эту керамику Д. Л. Гаскевич (2010: 229). Поэтому, в соответствии с общей периодизацией БДК, она может датиро-ватся средним, но не ранним неолитом. Я же хочу обратить внимание на сходство керамики Гиржево и поздненеолитических савранских памятников Степного Побужья и не исключаю возможной датировки этой керамики савранским периодом БДК. К примеру, соотношение савранской керамики и трапеций со строгаными спинками зафиксировано для верхнего слоя Гарда, поздне-неолитических поселений Пугач 1, Гард 3, Миколина Брояка (Товкайло 2005: 26) и верхнего слоя Добрянки 3 (Залiзняк и др. 2013: рис. 21, 19, 20). Такие трапеции появляются только в позднем неолите (Даниленко 1969: 154—155; Нужний 2008: 73). Их распространение в степной зоне Южного Буга, то есть на восточной периферии БДК, сопровождалось углублением связей с населением Среднего Приднепровья и Надпорожья и усилением влияния со стороны поздней сурской и ранней азово-днепровской культур, в кремневых комплексах которых трапеции со строгаными спинками занимают почетное место (Товкайло 1990: 49—54; 1998).

Итак, в случае с Гиржево налицо противоречие между хронологическими данными, полученными на основе типологического и физического методов. При таких обстоятельствах, по моему мнению, приоритет следует отдавать данным археологической науки.

Что касается стоянки Карпово, то она известна по сборам на поверхности микролитического кремня, насчитывающего 1464 изделия, находками двух невыразительных, вероятно, неолитических фрагментов керамики с растительной примесью, керамики трипольского времени и поздней бронзы (Красковский 1976; 1978: 57—58; Сапожников, Сапожникова 2005; 2011; Киосак 2013). Прежде всего, замечу, что стратиграфия стоянки фактически не исследована, соотношение кремневого инвентаря и неолитической керамики не прослежено, керамика же является маловыразительной, ее культурная принадлежность и датировка не установлены. Кремневый инвентарь стоянки неоднородный, какая-то его часть отличается от основной массы и, возможно, не относится к основному комплексу памятника (Киосак 2013: 286—287). Нуклеусы призматические, плоские и карандашевидные. Набор геометрических микролитов состоит из симметричных и нескольких асимметричных трапеций, двух трапеций со строгаными спинками, параллелограмма, двух сегментов, треугольника. Среди негеометрических микролитов выделяются пластинки и микропластинки с приту-пленным краем, микроострия со скошенным концом (Сапожников, Сапожникова 2011: 100), микрорезцы и пластинки со скошенным ретушью концом. Среди других изделий с вторичной обработкой распространены микроскребки на пластинках и отщепах, овальные, округлые, подокруглые, концевые и боковые скребки на отщепах, концевые скребки и боковые на пластинках, ножевидные пластинки с ретушью, проколки, пластинчастые резцы и пластинки с выемками.

Между тем, в условиях отсутствия четкой стратиграфии и выразительных критериев разделения позднемезолитических и ранне-неолитических памятников на базе кремневого инвентаря, маловыразительно сти керамики, когда ее культурную принадлежность и датировку невозможно определить, было предпринято несколько попыток интерпретации этого памятника. В. И. Красковский датировал его поздним мезолитом (Красковский 1976: 161; 1978: 58). В. Н. Станко и Д. Я. Телегин относили Карпово к гребениковской культуре (Станко 1982; Телегин 1982: 92). Впоследствии В. Н. Станко выделил ее в особый

мезо-неолитический тип памятников ^апко, ЮоБак 2010: 71; Киосак 2013: 290). И. В. Са-ожников относит кремневый инвентарь Кар-пово и Гиржево к гребениковской культуре, но уже «неолитической» фазы развития, и рассматривает эти памятники в рамках раннего периода степного варианта БДК (Сапожников, Сапожникова 2011: 49, 99—101). По его убеждению, кремневый инвентарь всех памятников степного варианта сформирован на базе гребениковских традиций (Сапожников, Са-пожникова 2011: 101). Д. В. Киосак относит стоянку к позднему мезолиту и раннему неолиту, но при этом сопоставляет ее с поздне-неолитическими поселениями Степного По-бужья, такими, как Гард, Гард 4, Пугач (Киосак 2013: 290).

В последнее время количество памятников мезо-неолитического времени в степной зоне возросло. Все они расположены к востоку от Днестра на малых степных реках Кучурган (левый приток Днестра), Малый Куяльник и Свиная (обе впадают в Хаджибейский лиман). Прежде всего, это исследованые при слиянии Большого и Малого Куяльников и опубликованые И. В. Пиструилом стоянки Катаржино (укр. Катаржине) 1 и 2 с кремнем смешанного гребениковско-кукрекского типа и немногочисленными маловыразительными находками керамики. Архаический вид керамики обеих стоянок позволил исследователю связать ее с кремневыми комплексами (Шструш 2011: 175, 177; 2013: 155). Отдельные обломки керамики вместе с кремнем микролитичного типа найдены недавно в долине р. Кучурган и Свиной (Киосак 2011; 2013). По мнению Д. В. Киосака, материалы «степного неолита» могут составлять особую мезо-неолитическую группу памятников, подобную памятникам Цариград II и Биличений Векь XII, расположенным в лесостепной части Республики Молдова (Киосак 2013: 292—293).

Конечно, дальнейшие исследования смогут прояснить характер мезо-неолитических памятников, расположенных в междуречье Днестра, Малого Куяльника и Хаджибейского лимана. Как представляется, большая часть кремневого комплекса Гиржево, Карпово, Катаржино 1 и 2 датируется поздним мезолитом, о чем свидетельствует также расположение этих памятников на высоких террасах, далеко от русел рек, тогда как все известные ран-ненеолитические поселения Поднестровья и Побужья расположены у воды, на низких надпойменных террасах или островах крупных рек. Расселяться на малые реки и осваивать верхние ярусы рельефа, а именно, приво-

№2. 2014

дораздельные участки высокого коренного берега, неолитические поселенцы начали только на позднем периоде своего развития (Товкайло 2005: 14). Поэтому меньшая часть кремневого инвентаря Гиржево и Карпово, что включает в себя трапеции со строгаными спинками, может иметь отношение именно к позднему, савранскому периоду БДК и датироваться не ранним, а поздним неолитом. И пусть нас не вводят в заблуждение ранние даты керамики Гиржево, которые следует признать ошибочными. Итак, стоянки Гиржево и Карпово являются много слойными памятниками, ко -торые заселялись или посещались в разные исторические периоды—в эпоху позднего мезолита, позднего неолита, энеолита и поздней бронзы. На атрибуцию культурных отложений неолитического времени прямо указывает часть кремневого комплекса этих памятников и керамика Гиржево — это поздненеолити-ческие памятники буго-днестровской культуры на позднем, савранском этапе их развития. Они возникли в результате расселения поздненеолитического населения из Степного Побужья в степную зону Хаджибейско-Днестровского региона. Вероятно, это касается и Катаржино 1, 2, и других памятников, известных по сборам микролитического кремня и невыразительных фрагментов неолитической керамики.

Территория между Карпатами и Днестром (румынская Молдова и Пруто-Днестров-ское междуречье) в раннем неолите стала крайней северо-восточной периферией большой этнокультурной общности Кара-ново I—II — Старчево — Кёрёш — Криш. Возникнув в узком ареале, эти культуры быстро распространились в разных направлениях и в первой половине VI тыс. до н. э. охватили широкие области Балкан, Среднего и Нижнего Подунавья, Трансильванию, а на востоке Румынии вышли за пределы Карпатской дуги (Quitta 1971: 54, 55; Lazarovici 1979; Srejovic 1988: 15, 17; Титов 1996: 193), причем распространение этой первой неолитической цивилизации между Карпатами и Днестром произошло уже на позднем этапе ее развития (Ursulescu 2000: 139).

На территории Румынии памятники культуры Криш хорошо исследованы: открыто более 50 местонахождений, многие из них раскопаны стационарно (Валя Лупулуй, Сучава, Трестиана и др.). Менее исследованы кришские памятники в междуречье Прута и Днестра, где носители культуры Старчево-Криш вступили во взаимодействие с местными финальномезолитиче-скими племенами Поднестровья и Побужья.

№2. 2014

Результатом этого процесса стало распространение в Буго-Днестровском междуречье новых прогрессивных форм хозяйствования и образования ранненеолитической буго-днестровской культуры. Из открытых в лесостепной зоне Республики Молдова более 10 поселений культуры Криш (Маркевич 1973: 22; Борзияк, Дергачев 1980: 36—37; Ларина и др. 1997: 70—73), наиболее исследованным является эпонимное поселения Сакаровка 1 (Dergachev, Sherratt, Larina 1991; Larina 1994а; 1994б; Дергачев 1999).

На территории между Карпатами и Днестром исследователи отмечают три варианта культуры Криш: южномолдавский, северомолдавский и восточномолдавский (последний располагается между Прутом и Днестром), возникшие в результате неоднородности процесса неолитизации этого региона (Ursulescu 2000: 139—140). По мнению молдавских ученых, группа Сакаровка является синкретическим явлением, возникшим в результате смешения культурных традиций (и, соответственно, носителей этих традиций) пришельцев с запада и местного населения при ведущей роли «кришского» элемента (Ларина 1999: 98; Larina 1994: 51—66), а происхождение этих памятников связывают с переселением группы носителей кёрёшско-кришских традиций из Трансильвании и верховьев Тисы (Дергачев 1999: 175).

В развитии культуры Старчево-Криш на территории Молдовы румынские ученые выделяют три фазы (I—III), которые соответствуют подфазам 111В, IVA и IVB общей пери-одизационной системы В. Милойчича, адаптированной для Румынии Г. Лазаровичем (Milojcic 1949: 70—71; Lazarovici 1979: 39—56, tab. 6; Ursulescu 2000: 210). В течение подфазы ШВ (фаза Глэвэнештий Векь по Е. Комше), общины этой культуры распространились на всю территорию Молдовы, а в зоне между Прутом и Днестром они установили прямые контакты с населением II (со-колецкой) фазы БДК, что привело к смешению восточных буго-днестровских и западных кришских элементов, при преобладании первых из них (Com§a 1971: 385—386; 1978: 34—35; 1987: 28—30; Ursulescu 2000: 93, 136, 210; 2001: 62—63).

Подфаза IVA (фаза Валя Лупулуй по Е. Комше) — это время расцвета и распространения культуры Старчево-Криш на территории Молдовы (Ursulescu 2000: 94, 136, 210) и, одновременно, сильного влияния этой культуры в Поднестровье. Это время существования Сакаровки 1 и большинства поселений этого типа в Пруто-Днестровском междуре-

чье. На Днестре с ними синхронизируются буго-днестровские поселения третьей фазы, на Южном Буге — памятники печерской фазы (Сош§а 1971: 386; 1978: 34, 35; 1987: 30; ИгеикБси 2000: 94, 136, 210; 2001: 63).

Подфазой ГУВ, или финальным этапом фазы Валя Лупулуй (Сош§а 1978: 31), которая синхронизируется с IV (самчинской) фазой БДК, эволюция культуры Старчево-Криш в Молдове завершается (Сош§а 1971: 386; 1978: 31; ИгеикБси 2000: 94, 211; Ларина 1999: 105).

Расселение кришских неолитических общин в Пруто-Днестровское междуречье началось еще в третьей фазе культуры Стар-чево-Криш (Виишоара), однако большинство памятников этого региона, в том числе и Сакаровка 1, которую исследователи сопоставляют с румынским поселением Валя Лупулуй, отнесено к финальной, четвертой фазе этой культуры.

Сравнение кришской и буго-днестровской керамики показывает, что возникновение керамического производства БДК произошло под непосредственным влиянием культуры Криш, ведь, кроме следов кришских воздействий, на всех ранненеолитических поселениях Днестра (Сороки 1, слой 1б; Сороки 2, слой 1; Сороки 3) и многих поселениях лесостепного Побужья (Печера, Сокольцы 1, 2, 6, Митьков Остров и др.) обнаружено большое количе ство кришских керамиче ских импортов, которые и стали основанием для синхронизации этих культур. Также, буго-днестровская по суда обнаружена и на кришских поселениях (Сакаровка 1 и др.). Понятно, что в зоне контактов культуры Криш и БДК зафиксировано наибольшее количество свидетельств их взаимопроникновения, что в свое время отмечал и В. И. Маркевич (1974: 134, табл. 2), и чем дальше на восток и запад от Днестра, таких свидетельств будет все меньше, примером чему является отсутствие кришской импортной посуды на наиболее удаленных от Днестра ранненеолитических поселениях Гард и Добрянка 1—3 (Товкайло 2010).

Сложнее обстоит дело с каменной индустрией. Как объяснить то, что во времени формирования керамического производства в Поднестровье и Побужье мы имеем различные типы кремневой индустрии? Ведь, как показывают материалы нижнего слоя Сороки 2, становление бескерамического неолита в Поднестровье происходило на синкретической гребениковско-кукрекской основе, но на стадии раннего неолита с керамикой (этапы 2 и 3) кукрекская составляющая уже не прослеживается. Такая ситуация вызвала различ-

ную трактовку генезиса сорокской группы памятников. Их происхождение В. И. Маркевич связывал с исследованными А. П. Чернышом (1975) на Среднем Днестре мезолитическими памятники Атаки 6 и Оселевка (укр. Оселшка) (Маркевич 1974: 131). На необоснованность такого утверждения указал Д. Я. Телегин, который находил генетические истоки сорок-ских докерамических и керамических стоянок среди фрумушикской группы мезолитических стоянок (Телегин 1977: 91). Но и такое сопоставление не было продуктивным, поскольку Фрумушика содержит значительную ку-крекскую составляющую, чего нельзя сказать о ранненеолитических памятниках Днестра. Позже в качестве генетической подоплеки днестровского варианта БДК стали рассматривать верхнеднестровские памятники типа Раделичи (укр. Раделиш) 4 (Конопля 1996: 21), которые по составу кремневого инвентаря мало чем отличаются от гребениковских. Эту версию поддержали Д. Гаскевич (2002: 98) и Л. Зализняк (2005: 95, 127). Очевидно, ответ на этот вопрос следует искать в характере взаимоотношений культуры Криш и местного мезолита, Криш и БДК, учитывая глобальные процессы неолитизации, охватившие Юго-Восточную Европу, в том числе и СевероЗападное Причерноморье, Поднестровье и Побужье, в VIII—VI тыс. до н. э.

6. Процессы неолитизации в Среднем Поднестровье, Побужье и Северо-Западном Причерноморье

Исследователи культуры Криш в Румынии допускают возможное участие в ее образовании местных тарденуазских объединений, хотя изучение типичных изделий Криш не выявляет никаких элементов традиции тардену-азцев (Сош§а 1978: 32—33; ИгеикБси 2000: 102). При отсутствии следов контактов между тарденуазскими и кришскими общностями, Е. Комша пришел к выводу, что терито-рия между Прутом и Восточными Карпатами должна была обжита населением, которое отличалось от предшествующего, а неолит Молдавии не был плодом какого-то долгого процесса, а скорее результатом быстрого становления в этой провинции объединений, принадлежавших пришлой неолитической культуре (Сош§а 1978: 32—33). Не прослежена генетическая связь между гребеников-ской и кришской культурами и на поселении Саратены в Нижнем Попрутье, где, кроме гребениковских, залегали и материалы культуры Криш (Коваленко, Кетрару 1997: 58).

№2. 2014

Так же, в кремневом инвентаре кришских поселений Пруто-Днестровского междуречья отсутствуют и признаки кукрекских воздействий. Возможно, причиной отсутствия следов взаимоотношений между позднемезоли-тическими и кришскими ранненеолитически-ми жителями на территории между Днестром и Прутом являются очень быстрые темпы процессов неолитизации. Ведь, как показывают новейшие радиоуглеродные даты, полученные с ранненеолитических поселений Трансильвании, неолитизация Балканского полуострова произошла быстро и без каких-либо очевидных препятствий — широкую территорию, от долины Вардара в Македонии и Струмы в Болгарии до Великой Венгерской равнины и Трансильвании в Румынии, первые земледельцы пересекли достаточно быстро, в течение последних двух веков VII — первого века VI тыс. са1. BC (Biagi, Shennan, Spataro 2005: 45, fig. 5a, 5b). Перевалив через Восточные Карпаты, в течение следующих нескольких веков они не только достигли долины Днестра, но и втянули в орбиту своего влияния финальномезолитическое (про-тонеолитическое) население Поднестровья и Побужья, ускорив, таким образом, неолити-зационные процессы в этом регионе и обеспечив окончательный переход к неолиту (Товкайло 2010: 217—218).

Еще В. И. Маркевич, сравнивая бескерамические комплексы сорокской группы и мезолитических памятников гребениковского и кукрекского типов Днестро-Прутского междуречья и прилегающих территорий, отмечал значительные различия и отсутствие генетических связей между ними, хотя и признавал слабое кукрекское влияние, ко -торое он наблюдал в кремневом инвентаре нижнего слоя Сороки 3 (Маркевич 1974: 131, 156—157). Зато исследователь предполагал родство сорокского комплекса с мезолитическими памятниками типа Атаки-Оселевка (Маркевич 1974: 131, 157). Вместе с тем, существование на юге Балканского полуострова ранненеолитических комплексов без керамики, сходство бескерамических комплексов днестровского варанта БДК с материалами бескерамического слоя пещеры Цервена Стена и открытых в районе Железных ворот на Дунае, как первоначально считалось, про-тонеолитических поселений типа Лепенский Вир, позволили В. И. Маркевичу (1974: 132— 133, 157) высказаться в пользу существования связей между ними и сделать предположение, что неолитическое влияние проникло в Днестро-Прутский регион с Балканского полуострова.

№2. 2014

Концептуально основные положения процесса неолитизации Северо-Западного Причерноморья разработаны в ряде работ Л. Л. Зализняка, часть которых написана в соавторстве с коллегами. Суть этой концепции заключается в следующем. Неолитизация Европы началась с распространения в VIII тыс. до Р. Х. на территории Греции, побережье и островах Восточного Средиземноморья протоне-олитической совершенной отжимной техники обработки кремня, которой свойственны правильные пластинки, серии трапеций и пластинки с глубокими выемками (анкоши). В течение следующих VII—VI тыс. до н. э., она охватила все побережье Западного Средиземноморья (капсийская культура Алжира и Марокко, мезолит Каталонии и Прованса). Как минимум в середине VII тыс. до н. э. эта технология расщепления кремня распространилась и на территорию Северо-Западного Причерноморья вместе с населением поздне-мезолитической гребениковской культуры, генетические корни которой Л. Л. Зализняк находит в Балкано-Дунайском регионе. Здесь гребениковские мигранты смешались с автохтонным кукрекским населением, и именно на этой синкретической основе уже в VI тыс. до н. э. под влиянием культуры Криш возникает буго-днестровская неолитическая культура.

Еще до распространения керамики эта протонеолитическая миграционная волна середины VII тыс. до н. э. с Балкано-Дунайского региона достигла Подунавья (Лепенский Вир), территории Румынии (Рипичень, Извор, Лапош), Нижнего (Гребеники), Среднего (до-керамиче ские слои Сорок) и Верхнего Дне стра (Раделичи, Мшана 10) и даже Приазовья (Каменная Могила, Матвеев Курган близ Таганрога). Совершенная техника оттиска правильных пластинок с уплощенных нуклеусов и многочисленные трапеции характерны и для докерамического неолита Фессалии (Аргисса, Сескло, Неа Никомедия). Она также присуща раннекерамическому неолиту Балкано-Дунайского региона второй половины VII — начала VI тыс. до н. э. (культуры Старчево, Криш, Кёрёш, Караново).

Вслед за протонеолитической гребениковской накатила новая волна уже неолитических мигрантов — культура Криш, которая существенно повлияла на формирование БДК (Затзняк 1998: 183; Залiзняк, Манько 2004: 145; Залiзняк 2005: 94—95, 104; Залiзняк, Товкайло, Журавльов 2005: 103 -104; Залiзняк, Товкайло 2007: 151—153; Залiзняк и др. 2013: 250, 251, 253).

Следовательно, становление ранненеоли-тических обществ в Северо-Западном При-

черноморье, Поднестровье и Побужье вписывается в общую картину процесса неолитиза-ции Юго-Восточной Европы. В середине — второй половине VII тыс. до н. э. на территорию Северо-Западного Причерноморья вместе с населением позднемезолитической гребениковской культуры распространяется протонеолитическая совершенная отжимная техника обработки кремня. Здесь гребе-никовские мигранты смешались с автохтонным кукрекским населением, в результате чего появились так называемые «синкретические» памятники типа Мирное, со смешанным кукрекско-гребениковским кремневым инвентарем. Впоследствии именно на этой синкретической основе, также под влиянием протонеолитического населения с Балкано-Дунайского региона, появляются памятники бескерамического неолита, которые от предыдущего времени отличаются первыми признаками производящего хозяйства — использованием домашних животных, стационарными поселениями с жилищами, расположенными вблизи рек на надпойменных террасах. Такими поселениями на Днестре являются, прежде всего, Сороки 2, слой 3, на Южном Буге — Зяньковцы (укр. Заньк1вц1).

Во второй четверти — середине VI тыс. до н. э. территорию между восточными отрогами Карпат и Днестром заселяют раннеземледельческие племена культуры Криш, которые в Поднестровье сталкиваются с местным протонеолитическим населением. В результате взаимоотношений между обеими группами населения, при доминирующем влиянии культуры Криш, в Днестро-Бугском междуречье возникает керамическое производство, значительные изменения претерпевает кремневый комплекс и распространяются новые формы производящего хозяйства. Очень быстро, уже во второй четверти — середине VI тыс. до н. э., неолитизационные процессы достигают Степного Побужья (Гард) и верховьев Синюхи (Добрянка 1—3).

Поскольку Днестр стал восточной границей расселения кришских общин, эти изменения наиболее чувствительными были в Поднестровье, менее выразительны же они в Лесостепном Побужье и еще в меньшей степени прослеживаются в Степном Побужье. Это очень отчетливо проявляется на керамике: по мере удаления от Днестра, зоны непосредственных контактов между буго-днестровскими и кришскими общинами, количество импортной кришской посуды уменьшается, а на наиболее удаленных от Днестра ранненеолитических поселениях Гард и Добрянка 1—3 такая посуда вообще от-

сутствует. По моему мнению, этим можно объяснить и исчезновение кукрекских черт в кремневом инвентаре днестровских памятников одновременно с возникновением первой керамики. Зато в Лесостепном и Степном Побужье смешанный кукрекско-гребениковский инвентарь бытует и в дальнейшем, в течение всего ранненеолитического периода (скибинецкая, соколецкая и печерская фазы по Даниленко) и теряет свои кукрекские черты лишь во время перехода к самчинской фазе. Такую поэтапность изменений кремневого инвентаря буго-днестровских памятников по мере удаления от Днестра наблюдал и Д. Л. Гаскевич, объясняя это постепенностью процесса неолитиза-ции, распространявшегося с запада на восток (Гаскевич 2005: 33—34).

7. Хронология и периодизация памятников

Прежде всего, кратко остановлюсь на существующих периодизационных схемах БДК, созданных разными авторами. Первую из них предложил в 1960-х годах В. Н. Даниленко , который в развитии БДК выделил семь культурно-хронологических фаз: заньковец-кую (бескерамический неолит), скибинец-кую и соколецкую (ранний неолит), печер-скую и самчинскую (развитый неолит), савранскую и хмельникскую (поздний неолит) (Даниленко 1962: 23—24; 1969: 149—157, 216—218).

В. И. Маркевич в развитии БДК Поднест-ровья выделил пять последовательных хронологических фаз, соответствующих скибинец-кой, соколецкой, печерской, самчинской и савранской фазам БДК Южного Буга. Отсутствие на Днестре памятников, которые бы соотносились со скибинецкой и хмельникской фазами, В. И. Маркевич объяснял особенностями местного неолита, период существования которого он определял в хронологических рамках середины VI — конца V тыс. до н. э. (Маркевич 1974: 131—141).

Свой взгляд на перидизацию БДК выразила Р. Трингхем, которая выделила три периода, синхронизируя их с культурами Криш, КЛЛК и Прекукутень III — Триполье А (Tringham 1971: 97, 98, 101, 167—168).

С критикой периодизационных схем В. Н. Даниленко и В. И. Маркевича выступил также Д. Я. Телегин, который, отрицая хронологическое членение досамчинских памятников на две (Маркевич) или три (Даниленко) фазы и выделение хмельникской фазы, предложил свою схему из трех основных этапов: раннего (досамчинского), среднего (сам-

№2. 2014

чинского) и позднего (савранского) (Телегин 1977: 90).

После исследований в степной зоне Южного Буга я также предложил периодизацию поздненеолитических памятников этого региона с выделением трех последовательных этапов (Товкайло 2005: 36—44).

В 1998 г. Киевской лабораторией Института геохимии и физики минералов НАН Украины по образцам из кости и рога было проведено изотопное датирование буго-днестровских комплексов с территории Украины, на основании которого время существования памятников БДК на Южном Буге определено хронологическими рамками середины VII — середины VI тыс. до н. э. (Видейко, Ковалюх 1998: 65—66). Опираясь на новые радиоуглеродные даты и собственное понимание стратиграфии Базькова Острова, Н. С. Котова предложила разделить БДК на два периода, из них первый период продатировала 6400—5900 гг. до н. э., второй — 5900—5300 гг. до н. э. (Котова 2002: 9—24). Первый период (памятники типа Печеры) исследовательница синхронизирует с III—II слоями поселения Донья Браньевина, вторым слоем Гура Бачулуй и слоем 3-а Лепенского Вира, а второй период, то есть памятники типа Самчинцы (Самчынци) и Саврань — с культурой Криш-Старчево-Кёрёш (Котова 2002: 39), что противоречит имеющимся археологическим данным. Ведь ранненеолитические памятники Южного Буга являются синхронными памятникам Ш-й и Г^й фаз культуры Старчево-Криш в Молдове, но в любом случае они не могут быть более ранними, как это утверждает Н. С. Котова. По Н. С. Котовой получается, что бугские памятки с кришскими чертами, которые, по ее определению, датируются 6400—5900 гг. до н. э., являются более ранними, чем ранний расписной и монохромный периоды культуры Старчево, или более ранними, чем культуры Пресескло и Импрес-со А. Конечно, этого не может быть, ведь пальцевые защипы и отпечатки ногтя, которые являются одним из определяющих признаков культур Старчево-Криш, в неолите материковой Греции впервые фиксируются в Пресескло (Титов 1969: 112, рис. 48: 7; Бгерук 1988: 15, 17), тогда как в бассейн Днестра и Южного Буга эти элементы орнамента попали значительно позже в процессе расселения кришских общин на территорию Пруто-Днестровского междуречья. В результате имеем несоответствие новых радиокарбонных дат БДК с датами для кришской, линейно-ленточной и ран-нетрипольской культур. Формальное применение новых радиокарбонних дат без учета

№2. 2014

всего комплекса археологических данных породило и другую проблему, которая заключается в противоречии этих дат данным хронологии, полученным на основе традиционных археологических методов, в частности, относительной хронологии. Хронологические построения Н. С. Котовой и ее концепция неолитизации Украины не были восприняты многими специалистами по неолитической проблематике и вызвали заслуженную критику (Телегин, Титова, Пустовалов 2005; Товкайло 2004а; 2004б; 2005; Гаскевич 2005; 2007; 2012; Залiзняк 2005; Зализняк, Панченко 2007; Зал1зняк, Товкайло 2007 и др.).

В середине 1990 годов в Лаборатории радиокарбона Института физики в г. Гливице (Польша) были получены даты для ранненео-литического поселения Сороки 3, которые также выходят за рамки хронологии неолита Пруто-Днестровья (Ларина и др. 1997: 109).

Впоследствии по образцам керамики и кости было получено несколько дат Добрянки 3 (Зал1зняк, Манько 2004), по образцам керамики — Гиржево (Манько 2006).

В 2008 г. в Киевской радиоуглеродной лаборатории по образцам керамики, кости и грунта из поселения Гард Н. Ковалюх получил ряд новых дат (Товкайло 2010). Отобранные на анализ образцы керамики происходят из нижнего и верхнего неолитических слоев поселения и принадлежат к разным типологическим группам: Ю-14790 — к первой группе, а К1-14789 — ко второй группе ранненеоли-тической керамики; Ю-14791 — к группе 1а, Ю-14792 — к группе 1в, К1-14793 — ко второй группе поздненеолитической керамики. Образцы Ю-14794 и К1-14795 относятся к кухонной и столовой керамике культуры Пре-кукутень Ш-Триполье А, материалы которой залегают в верхнем неолитическом слое. Еще две даты (К1-14796 и Ю-14797), вероятно, относятся к могильнику, залегающему под ран-ненеолитическим слоем (табл. 3). Новые даты Гарда поставили под сомнение радиокарбон-ное датирование буго-днестровских памятников, проведенное в этой же лаборатории ранее, по которому синхронные ранненеолити-ческому горизонту Гарда памятники (Базьков Остров, Сокольцы, Печера, Добрянка и др.) выглядят старше на полтысячи и более лет. С другой стороны, они более-менее коррелируют с датировкой культур Старчево-Криш, КЛЛК и Прекукутень Ш-Триполье А. Поэтому появление новых радиокарбонных дат БДК свидетельствует о начале преодоления существующих хронологических противоречий.

Сейчас по образцам кости, угля и керамики проведено изотопное датирование 17 ком-

плексов буго-днестровской культуры и получено 48 радиоуглеродных дат (табл. 3).

Последняя из периодизационных схем неолита Северо-Западного Причерноморья принадлежит И. В. Сапожникову (Сапожников, Сапожникова 2005: 89, 91, 92; 2011: 98—100). Хочу высказать несколько замечаний к представленной этим исследователем хронологии памятников, которая также основывается на недостоверных и крайне противоречивых радиоуглеродных датах Киевской лаборатории и некоторых утверждениях Н. С. Котовой. К периоду докерамического или бескерамического неолита он отнес хорошо выраженные кукрекские памятники без керамики Абузова Балка, Траповка (укр. Тратвка), Конецполь (укр. Кшэцьтль), Синюхин Брод (укр. Синюшш Бр1д) и др., хотя и оговорился, что некоторые из них могут оказаться и более ранними, то есть мезолитическими (Сапожников, Сапожникова 2011: 45), на том основании, что в кремневом инвентаре Абузовой Балки определены трасологически вкладыши серпов, а вкладыши к охотничьему оружию составляют всего 4,6—4,7 % от общего состава выделенных на стоянке орудий труда, тогда как на Мирном, более раннем, чем Абузова Балка, их насчитывается 21,4 % (Сапожников, Сапожникова 2011: 95). При этом делается вывод о том, что «для докера-мического и ранних керамических фаз бугско-го варианта БДК присущ кукрекский кремневый инвентарь с незначительным включением трапеций, среди которых преобладают асимметричные, которых нет в ранних гребеников-ских памятниках» (Сапожников, Сапожникова 2011: 97). Прежде всего, отмечу, что Мирное исследовано стационарными раскопками, тогда как на Абузовой Балке материалы собраны на поверхности в разное время и разными исследователями, поэтому здесь выборка тех или иных категорий инвентаря может иметь вполне случайный характер, а сами орудия — разновременную и разнокультурную принадлежность, чего не исключает и сам автор (Сапожников, Сапожникова 2011: 134). Во-вторых, утверждение о преобладании в до-керамической фазе асимметричных трапеций не соответствует действительности — все трапеции единственного в Побужье бескерамического слоя Зяньковцев и бескерамического слоев Сороки 1 и 2 являются симметричными (Даниленко 1969: рис. 48; Маркевич 1974: рис. 8: 7, 8, 10—14; 33: 1—4; 41: 1—4). Что касается ранних керамических фаз, то и здесь абсолютно преобладают симметричные трапеции, ярким примером чего является раннене-олитической слой поселения Гард (Товкайло

№2. 2014

Таблица 3.

Абсолютные даты буго-днестровской культуры

Памятник Индекс ВР cal. BC Материал Источник

Даты, полученые до 1998 г.

Сороки 2, слой 1 Bln-586 6825±150 5693±134 Уголь Долуханов, Тимофеев 1972

Сороки 2, слой 2 Bln-587 7420±80 6262±92 Уголь Долуханов, Тимофеев 1972

Сороки 2, слой 3 Bln-588 7515±120 Уголь Долуханов, Тимофеев 1972

Сороки 5 Bln-589 6495±100 5409±89 Уголь Долуханов, Тимофеев 1972

Сороки 3 Gd-11297 8430±90 7510— 7410 Ракушка ип'ю Ларина и др. 1997

Пугач 2 Ki-3030 5920±61 4790±80 Уголь Телегин 2004

Даты, полученые в 1998 г. и после

Гард 3 К -6687 6640±50 5531±41 Кость Telegin et al. 2000

Гард 3 К -6655 6930±55 5761±68 Кость Telegin et al. 2000

Пугач 2 К -6678 6520±60 5465±62 Кость Telegin et al. 2000

Пугач 2 К -6679 6560±50 5473±41 Кость Telegin et al. 2000

Пугач 2 К -6657 6810±60 5644±47 Кость Telegin et al. 2000

Пугач 2 К -6656 6895±50 5728±57 Кость Telegin et al. 2000

Саврань К -6653 6920±50 5748±62 Кость Telegin et al. 2000

Саврань К -6654 6985±60 5806±77 Кость Telegin et al. 2000

Базьков Остров, К -8169 6580±80 5498±58 Кость Telegin et al. 2000

верхний слой

Базьков Остров, К-8168 6720±70 5581±59 Кость Telegin et al. 2000

верхний слой

Миколина Брояка №-8171 6520±70 5439±75 Кость

Базьков Остров, К-6696 7215±55 6033±61 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Базьков Остров, К-8167 7270±70 6089±66 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Базьков Остров, К-8166 7410±65 6253±86 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Митьков Остров, К-6695 7375±60 6144±85 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Печера, нижний слой К-8164 7205±70 6032±70 Кость Котова 2002

Печера, нижний слой К-6692 7260±65 6078±64 Кость Telegin et al. 2000

Печера, нижний слой К-6693 7305±50 6108±53 Кость Telegin et al. 2000

Сокольцы 1, К-8165 7260±80 6081±73 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Сокольцы 2, К-6698 7405±55 6242±81 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Сокольцы 2, К-6697 7440±60 6287±68 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Зяньковцы 2, К-6694 7540±65 6336±76 Кость Telegin et al. 2000

нижний слой

Добрянка 1 К-9830 6530±140 5620— 5365 Керамика Манько 2006

Добрянка 1 К-9834 63600±150 5480— 5080 Керамика Манько 2006

Добрянка 3 КИ1103 7030±120 6010— Кость Манько 2006

5790

Добрянка 3 КИ1104 7320±130 6220— Кость Манько 2006

5990

Добрянка 3 КИ1105 7400±130 6395— Кость Манько 2006

6105

№2. 2014

Таблица 3 (окончание).

Памятник Индекс ВР cal. BC Материал Источник

Добрянка 3 Ki-11106 7070±150 6065— 5775 Храмика Манько 2006

Добрянка 3 Ki-11107 7050±170 6055— 5740 Храмика Манько 2006

Добрянка 3 Ki-11108 7260±170 6370— 5920 Храмика Манько 2006

Добрянка 3 OxA-222—33 7227±40 Человеческая кость Залiзняк та Ы. 2013

Гиржево Ki-11241 7280±170 6375— 5930 Храмика Манько 2006

Гиржево Ki-11243 7200±220 Храмика Манько 2006

Даты, полученые в 2008 г.

Гард, могильник? Ki-14796 7640±90 6590— 6400 Кость Товкайло 2010

Гард, могильник? Ki-14797 6980±80 5920— 5770 Грунт Товкайло 2010

Гард, нижний слой Ki-14790 6630±90 5630— 5480 БДК, керамика 1-й группы Товкайло 2010

Гард, нижний слой Ki-14789 6480±80 5520— 5360 БДК, керамика 2-й группы Товкайло 2010

Гард, верхний слой Ki-14791 6710±80 5720— 5540 БДК, керамика подгруппы 1 а Товкайло 2010

Гард, верхний слой Ki-14792 6520±80 5560— 5460 БДК, керамика подгруппы 1 б Товкайло 2010

Гард, верхний слой Ki-14793 6400±90 5480— 5300 БДК, кардиумная керамика (2-я группа) Товкайло 2010

Гард, верхний слой Ki-14794 6360±80 5470— 5260 Триполье А, кухонная керамика Товкайло 2010

Гард, верхний слой Ki-14795 6170±80 5260— 4990 Триполье А, столовая керамика Товкайло 2010

2010). И, в-третьих, памятники бескерамического неолита характеризуются несколькими чертами, а именно, стационарными поселениями с жилищами, расположенными вблизи рек на надпойменных террасах, развитым рыболовством и первыми признаками производящего хозяйства — примитивным животноводством и вкладышами для жатвенных ножей (Маркевич 1974: 128, 136). Из перечисленного здесь комплекса признаков в Абузовой Балке есть только вкладыши серпов. Более того, возникает вопрос: а что же случилось с поздне-мезолитическим населением, представленным во всем регионе «синкретическими» памятниками типа Мирного, разве оно не принимало никакого участия в неолитизации СевероЗападного Причерноморья? Ведь материалы бескерамического периода Днестра и ранне-неолитического периода Побужья, наоборот, указывают на участие смешанного кукрекско-гребениковского населения в неолитизацион-

ных процессах. Итак, отнесение к бескерамическому периоду неолита некоторых мезолитических стоянок, таких, как Абузова Балка, Траповка, Конецполь, Синюхин Брод и др. (Сапожников, Сапожникова 2011), считаю преждевременным, поскольку это не подтверждается археологическими материалами.

К раннему неолиту отнесены ранний комплекс Саврани, Гиржево, Карпово и ранний комплекс Гарда (Сапожников, Сапожникова 2011: 49) и сделан вывод о том, что «кремневый инвентарь всех памятников степного варианта сформирован на базе гребеников-ских традиций» (Сапожников, Сапожникова 2011: 101), чем оспорен предыдущий вывод о формировании бескерамического и ранних керамических фаз на кукрекской основе. Если ранний неолит формируется на гре-бениковской основе, то возникает вопрос: а что же произошло с памятниками предыдущего бескерамического периода с базовой

индустрией кукрекского типа? Они что, прекратили свое развитие и не переросли в керамический неолит, как того следовало бы ожидать? Но, прежде всего, удивляет выборочный подход к подбору памятников: для анализа привлечен нижний, самчинский горизонт Саврани и, в то же время, проигнорирован очень выразительный, действительно ранне-неолитический комплекс Мельничной Кручи, расположенный всего в нескольких километрах от Саврани, но на противоположном берегу Южного Буга (Даниленко 1969: 107—111, рис. 77 и 78; Гаскевич 2012: рис. 1: 2, 5—7). Кстати, в верхнем горизонте Мельничной Кручи В. Н. Даниленко (1969: 107—108, рис. 73) выделял и самчинский культурный слой, аналогичный нижнему горизонту Саврани. Итак, вывод об отсутствии в СевероЗападном Причерноморье памятников ранних фаз БДК (Сапожников, Сапожникова 2011: 97) не соответствует действительности, ведь таковыми являются та же Мельничная Круча и нижний слой Гарда. С самчинским слоем Савранского поселения исследователь, вслед за Н. С. Котовой (2002: 181, рис. 57: 12), связывает и кукрекский вкладыш (Сапожников, Сапожникова 2011: 102). Однако дело в том, что этот вкладыш не имеет и, в принипе, не может иметь никакого отношения ни к сам-чинскому, ни, тем более, к савранскому слоям Саврани. Во-первых, как убедительно доказал Д. Л. Гаскевич, он найден на поверхности на значительном расстоянии от скоплений находок самчинского и савранского периодов, в той части поселения, где материалы являются переотложенными (Гаскевич 2005: 34), а во-вторых, ко времени перехода к памятникам самчинской фазы в составе кремневого инвентаря происходят значительные изменения, которые особенно отчетливо прослеживаются в наборе микролитов: если в составе микронабора памятников ранненеолитическо-го периода важное место занимали пластинки с притупленным краем и вкладыши кукрек-ского типа, то на самчинской фазе такие изделия полностью выходят из употребления (Гаскевич 2002: 98; 2003: 5; 2005: 32; Товкайло 2003: 195; 2005: 48).

О Гиржево и Карпово я уже высказывался выше. Таким образом, в одной хронологической группе оказались разнотипичные, разновременные и, можно сказать, разнокультурные памятники, из которых достоверно ранненео-литическим является лишь Гард, представленный нижним слоем.

К среднему неолиту И. В. Сапожников отнес поздний комплекс Саврани, Гард 3 и Пугач 2, а к позднему — Миколину Брояку,

№2. 2014

поздний комплекс Гарда, поселение КЛЛК Майнова Балка, отдельные находки линейно-ленточной керамики на Новосельском городище и культуры Боян — на городище Картал-Посад (Сапожников, Сапожникова 2011: 49, 23). Отрицание вызывает искусственное, ничем не аргументированное разделение на средне- и поздненеолитические однотипных поселений Гардовской группы, относящихся к позднему периоду БДК (Товкайло 2003; 2005). Так же, исключительно поздним неолитом, датируется и верхней культурный слой Саврани, давшим название савранской фазе развития БДК. И это утверждал не только В. Н. Даниленко (см. Даниленко 1969 и другие его работы), но и практически все исследователи буго-днестровской культуры. Да и сам И. В. Сапожников признает, что «вид материалов Саврани в целом совпадает с характеристикой памятников Степного Побужья (Миколина Брояка, Великий Остров, Гард, Гард III—IV, Пугач II и др.). ...Существующая публикация материалов не дает возможности отличить Саврань от этих и других памятников степного варианта буго-днестровской культуры...» (Сапожников, Сапожникова 2011: 102). Высказано четко и конкретно, но дальше следует вывод, перечеркивающий все сказанное ранее: «Впрочем, опубликованные даты Миколиной Брояки, Гарда III, Пугача II (от 6,9 до 6,5 ТЛ), позволяют говорить об их более позднем времени, чем сама Саврань, датированная около 7,0—6,9 ТЛ» (Сапожников, Сапожникова 2011: 102).

Таким образом, представленная И. В. Са-пожниковым хронологическая схема неолитических памятников, построеная на формальном использовании радиоуглеродных дат, наполнена внутренними противоречиями. Она не отвечает, более того, противоречит археологическим данным и поэтому не может быть принята. В очередной раз пришлось убедиться, что использование в хронологических построениях радиоуглеродных дат без их критического анализа не достигает поставленной цели.

Предлагая собственную схему хронологического разделения БДК, я исхожу из данных хорошо стратифицированных поселений, какими являются Сороки 1 и 2, Гард, Гард 3 и 4, Пугач 1 и 2 и др., а также типологического анализа и тех радиоуглеродных дат, которые согласуются и не противоречат археологическим данным. Исходя из этого, к бескерамическому неолиту можно отнести слои 3 и 2 Сороки 2, слой 2 Сороки 1 и нижний слой Зяньковцов 2 (табл. 4). Судя по материалам нижнего слоя Сороки 2 и Зяньковцов, они воз-

№2. 2014

Таблица 4.

Периодизация памятников буго-днестровской культуры

Периоды Поднестровье Лесостепное Побужье Степное Побужье

Поздний неолит 3 этап Гиржево; Цикиновка (укр. ЦикЫвка) Жакчик; Зяньковцы 2, верхний слой Гард, верхний слой; Гард 3; Миколина Брояка; Пугач 1, горизонт «б»

2 этап Сороки 5 Саврань, верхний слой; Владимировка; Базьков Остров, верхний слой; Митьков Остров, верхний слой; Сокольцы 6, верхний слой Пугач 2; Пугач 1, горизонт «б»; Гард 4; Новорозановка 1 и 2

1 этап Чернятка; Ладыжин 1 Пугач 1, горизонт «а»; Великий Остров

Средний/развитый неолит Сороки 1,слой 1, горизонт «а» Самчинцы 2; Щуривцы; Жакчик; Завалля; Ладыжин 2; Саврань, нижний слой; Мельничная Круча, верхний слой

Ранний неолит Сороки 3; Сороки 1, слой 1, горизонт «б»; Тэтэрэука Ноуэ 14 (?) Базьков Остров, нижний слой; Митьков Остров, нижние слои; Сокольцы 1, 2, 6, нижние слои; Печера, нижний слой; Мельничная Круча, нижний слой; Гайворон-Полижок и др.; Добрянка 1, 2, 3, нижние горизонты Гард, нижний слой; Семеновка

Бескерамический неолит Сороки 1, слой 2; Сороки 2, слой 2; Сороки 2, слой 3 Зяньковцы 2

никают на основе «синкретических» памятников со смешанным кукрекско-гребениковским кремневым инвентарем под влиянием прото-неолитического населения с Балкано-Дунай-ского региона. Не прибегая к их полной характеристике, отмечу, что от предыдущего времени они отличаются развитым рыболовством и первыми признаками производящего хозяйства: использованием домашних животных, вкладышей жатвенных ножей и наличием стационарных поселений, расположенных вблизи крупных рек на надпойменных террасах, с жилищами типа полуземлянок в Поднестровье и наземными жилищами в Побужье. По двум датам из Сороки 2 и Зяньковцов, этот период датируется серединой — второй половиной VII тыс. до н. э.

К раннему неолиту относятся нижние слои/горизонты поселений, которые В. Н. Да-ниленко датировал скибинецкой, соколецкой и печерской фазами, В. И. Маркевич — второй и третьей фазами, а также нижний слой Гарда и нижние горизонты Добрянки 1, 2 и 3 (табл. 4). Конкретные проявления тех или иных ранненеолитических черт в инвентаре отдельных памятников зависят от удаленности этих памятников от зоны непосредственного контакта населения культуры Криш и БДК, поэтому мы имеем значительные различия в инвентаре днестровских и бугских памятников, что и стало основанием для выделения В. И. Маркевичем двух вариантов буго-днестровской культуры. Общим для всей

территории БДК является топография поселений, микролитический характер кремневой индустрии, а также распространение двух групп ранненеолитической буго-днестров-ской керамики с выразительными чертами культуры Криш.

Поселения расположены в поймах, на краю надпойменных террас вблизи речных русел и на островах. В Поднестровье продолжают бытовать жилища — полуземлянки с очагами и появляются первые наземные жилища легкой конструкции, в Побужье — в дальнейшем бытуют наземные жилища с очагами. Развивается скотоводство и возникают зачатки земледелия. Под влиянием культуры Криш кремневый инвентарь днестровских памятников теряет кукрекские черты, в Побужье он существенно не изменился. На всей территории БДК распространяется ранненеолитическая буго-днестровская керамика с выразительными чертами культуры Криш — это преимущественно плоскодонные горшки с овально-вытянутым туловом. Характерные для культуры Криш горшки шарообразных форм широко применяются в Поднестровье и меньше распространены в Побужье. Встречаются остродонные сосуды. Орнамент исключительно углубленный: это разнообразные про-глаженые линии, иногда дополненные накола-ми, пальцево-ногтевые защипы, парные или одиночные отпечатки ногтя. Используются и пластические налепы: ручки, шишечки и валики. Чаши кришского типа распространены

в Поднестровье, но в Лесостепном Побужье они встречаются реже и не на всех памятниках, а в Степном Побужье и Буго-Днепровском междуречье неизвестны. Набор костяных орудий не меняется. На днестровских памятниках появляются характерные для культуры Криш каменные шлифованные топоры. В Степном Побужье (Гард) присутствует каменная посуда, удостоверяющая существование взаимоотношений с сурской культурой. В конце раннего периода неолита возникают первые контакты с носителями КЛЛК, которые в это время заселяют территорию Пруто-Днестровского междуречья и Запрутской Молдовы.

Несмотря на наличие значительного количества радиоуглеродных дат, для абсолютного датирования раннего периода БДК мы можем использовать только те, которые коррелируют с датировкой культур Старчево-Криш. Как уже говорилось выше, расселение кришских неолитических общин по территории между Прутом и Днестром началось во время третьей фазы бытования культуры Старчево-Криш, однако большинство памятников этого региона, в том числе и Сакаровку 1, исследователи отнесли к финальной, четвертой фазе этой культуры. В течение последнего десятилетия количество абсолютных дат культуры Старчево-Криш значительно пополнилось, в основном за счет румынских поселений, которые лишь уточняют предварительные датировки этих культур, а не пересматривают их, как в свое время было сделано в Украине для буго-днестровской культуры. По этим данным, кришские памятники фазы 111а и IIIB датируются в пределах двух столетий — серединой VI тыс. ВС (са1.), а памятники фазы IV — в пределах середины VI тыс. ВС (са1.) (Biagi, Spataro 2005: 37, fig. 5; Biagi, Shennan, Spataro 2005: 42, fig. 2). Памятники типа Сакаровка датируют второй четвертью — серединой VI тыс. до н. э., чему не противоречит единственная радиоуглеродная дата Сакаровки 1: (Bln 2425): 6650+50 ВР/5480—5440 cal. BC (Larina 1994: 51; 1994б; Ларина 1999: 98; Дергачев 1999: 174—175). В этот хронологический отрезок укладываются несколько дат ранненеолитических керамических слоев поселений Сороки 2 (5693+134 са1. ВС), Гард (5630—5480 cal. BC; 5520—5360 cal. BC) и Добрянка 1 (5620—5365 cal. BC) (табл. 3). Итак, по современным данным, ранний период БДК может быть датирован второй четвертью — серединой VI тыс. cal. BC.

В то же время, как показывают материалы Гарда, возможно, уже в конце раннего неолита в среде БДК возникают первые контак-

№2. 2014

ты с населением начального этапа КЛЛК в Карпато-Поднестровье, под воздействием которого эволюция культуры Старчево-Криш в румынской Молдове и Пруто-Днестровском междуречье завершается (Сот§а 1971: 386; 1978: 31; игеикБси 2000: 94, 211; Ларина 1999: 105). Для украинских поселений нотного периода КЛЛК — Большовцы (укр. Бшьшвщ) (Котова, Ковалюх 2002: табл. 10), Голышев (укр. Голишв) (Ковалюх и др. 2007: табл. 2) и Майнова Балка (Гаскевич 2007: 131, табл. 6) — Н. Н. Ковалюх получил серию дат, по следовательно сть которых почти полно стью охватывает вторую половину VI тыс. до н. э. Между тем, согласно общепринятым представлениям о возврасте КЛЛК Центральной Европы, в Украине, ее нотный период начинается не ранее 5350/5200 гг. до н. э. Абсолютный возраст КЛЛК в Республике Молдова, взаимоотношения между которой и БДК продолжаются в течение среднего и позднего неолита, определяется последней четвертью VI — началом V тыс. до н. э. (Ларина 1999: 104; ^МесЫег 2001: 218).

К среднему (развитому) неолиту относятся памятники, которые В. Н. Даниленко датировал самчинской а В. И. Маркевич — IV фазой (табл. 4). В Степном Побужье отдельные культурные слои этого времени не прослеживаются, в то же время керамика с чертами самчинской фазы обнаружена на всех раскопанных поселениях поздненеолитического периода. Переход к среднему неолиту сопровождался значительными изменениями в материальной культуре. Главные признаки этих изменений такие: кремневый инвентарь полностью теряет кукрекские черты и приобретает унифицированный вид как на Днестре, так и в Побужье, а также радикальные изменения претерпевает керамика, которая теряет кришские черты (плоскодонность, чаши кришского типа, защипы и отпечатки ногтя, пластический орнамент). На смену плоскодонной посуде, которая теперь встречается реже, приходят круглодонные широкогор-лые сосуды Б-образного профиля. Меняется состав формовочных масс, керамика приобретает жесткость за счет большего добавления дресвы и песка, впервые появляется примесь графита. Происходят изменения и в способах орнаментации посуды, главным признаком которых становится повсеместное распространение оттисков зубчатых и гребенчатых штампов. Такие резкие изменения в керамике В. Н. Даниленко и В. И. Маркевич объясняли проникновением в регион носителей днепро-донецкой культуры. Продолжаются контакты с носителями КЛЛК. Хотя расположение по-

№2. 2014

селений не изменилось, бытуют только наземные жилища.

Вопрос абсолютного возраста среднего периода БДК также является сложным и неоднозначным. Есть только две калиброванные даты Киевской лаборатории для верхнего слоя Базькового Острова, со смешанными самчинскими и савранскими материалами: 5498±58 и 5581+59 (табл. 3), — которые тяготеют к середине VI тыс. до н. э. Для их проверки воспользуемся датировкой памятников типа Валя Лупулуй, относящихся к финальному этапу культуры Старчево-Криш Молдовы (субфаза ГУВ Милойчича-Лазаровича). По мнению румынских исследователей, эти памятники сформировались в результате значительных воздействий со стороны днепро-донецкой культуры, поэтому они синхронизируются с IV (самчинской) фазой БДК (Сот§а 1971: 386; игеикБси 2000: 94, 211). По новым данным (Ыа^, Spataro 2005; Ыа^, БЬеппт, Spataro 2005), они датируются серединой — третьей четвертью VI тыс. до н. э. Принимая во внимание датирование КЛЛК, контакты с которой сохраняются, средний период БДК можно датировать не ранее середины — третьей четверти VI тыс. до н. э.

Поздний период БДК относится уже к переходной нео-энеолитической эпохе, когда продолжают существовать старые неолитические культуры и в то же время на территории Юго-Восточной Европы возникают первые энеолитические культуры, знаменующие начало новой фазы исторического развития, связанной со значительными сдвигами во всех сферах общественно-экономической жизни древнего населения. Характерной чертой этого периода было повышение роли миграций и интенсификация взаимоотношений между населением смежных и отдаленных территорий.

К позднему неолиту относятся поселения, датированные В. Н. Даниленко савранской, а В. И. Маркевичем — пятой фазой, а также все поселения гардовской группы, в том числе верхний слой Гарда, верхний горизонт Добрянки 3, верхний горизонт Гиржево и недавно открытое поселение Лидина Балка (Фоменко, Требух 2010: 94—95) (табл. 4). Характеризуя поздний неолит, В. Н. Данилен-ко и В. И. Маркевич отмечали, с одной стороны, наследственность основных черт предыдущего периода (главными признаками этого являются микролитический кремень, сохранение состава керамической массы и остродонных форм посуды, гребенчатая и накольча-тая орнаментация), а с другой — восстановление традиционных черт культуры (широкое

применение плоскодонной посуды и абсолютное преимущество линейно-проглаженного орнамента), происходивших в новых условиях возрождения балкано-дунайской ориентации культурно-экономических связей. В частности, в начале периода усиливаются взаимоотношения с КЛЛК, сопровождающиеся продвижением населения этой культуры на територию БДК, о чем свидетельствует исследованное ранее в верховях Тилигула поселение КЛЛК Майнова Балка и недавно открытое в среднем течении Южного Буга поселение Камяне-Завалье (укр. Кам'яне-Завалля) (Бруяко и др. 2012).

Интенсивностью взаимоотношений между населением смежных и отдаленных территорий отличалось Степное Побужье, которое на рубеже неолитической и энеолитиче-ской эпох послужило контактной зоной для ряда культур Северо-Западного и Северного Причерноморья. Жители Степного Побужья в это время поддерживают отношения и ведут активный обмен с непосредственными и отдаленными соседями: общинами культуры линейно-ленточной керамики и Триполье А на западе и юго-западе; днепро-донецкой этнокультурной общности, сурской, азово-днепровской и нижнедонской — на востоке и северо-востоке. Поэтому материальный комплекс памятников Степного Побужья, в отличие от других регионов БДК, сформировался в результате сильных воздействий, с одной стороны, раннетрипольского населения Южного Буга, а с другой — неолитического и ранненеолитического населения Среднего Поднепровья и Надпорожья.

В развитии позднего неолита этого региона удалось выделить три последовательных этапа. На первом этапе кремневая индустрия в определенной мере еще сохраняет черты развитого периода БДК и отмечается микролитическим характером изделий, количественным преобладанием аморфных и призматических нуклеусов, сравнительно высоким процентом пластинок. Среди орудий преобладают ножевидные пластинки, встречаются ромбоиды. Керамика в большинстве своем имеет уже вполне сформированный поздненеолити-ческий вид. Небольшие поселения площадью до 0,2 га располагались на островах и надпойменных террасах главного течения Южного Буга, на высоте в 4—9 м над летним уровнем воды вблизи порогов и переправ.

Второй этап в целом характеризуется обновлением традиционных черт буго-днестров-ской культуры и усилением ее культурно-бытовой однородности. Расширяется география поселений, которые теперь, кроме

главного течения Южного Буга, размещаются на его небольших притоках у бродов и перевозов. Рядом с поселениями с традиционной топографией возникают поселения на краю плато (45—55 м над уровнем воды в реке). Значительно возрастают размеры самих поселений. Такие изменения в топографии и размерах памятников обусловлены, очевидно, как демографическими, так и хозяйственными причинами. Продолжают бытовать наземные жилища легкой конструкции, построенные с использованием камней, дерева и других недолговечных материалов, с очагами как внутри, так и за пределами жилищ. Происходят изменения в обработке кремневого сырья и номенклатуре кремневых изделий. Растет количество отщеповых заготовок, а основным типом нуклеуса становится конический, с круговой огранкой или односторонний. Используются симметричные и асимметричные трапеции, возникают неизвестные ранее вкладыши — пластинки подпрямоу-гольной формы с концевой и краевой ретушью. Появляются шлифованые кремневые топоры. Среди изделий из других пород камня распространены гранитные отбойники, песты, зернотерки и сланцевые тесла. Костяные орудия представлены роговыми и костяными мотыгами, проколками, ножами и лощилами. Буго-днестровская керамика характеризуется богатством форм и типов, доминирующими среди которых являются плоскодонные горшки Б-образного профиля, хотя встречаются остродонные и круглодонные сосуды. В орнаментации совершенно преобладает линейно-проглаженный орнамент. Возникает неизвестная ранее кардиумная керамика, существующая и в течение следующего третьего этапа. На втором этапе Степное Побужье становится контактной зоной между БДК и ранним Трипольем, поэтому часть буго-днестровской керамики отмечена раннетрипольским воздействием. То же самое касается и раннетриполь-ской, древнейшей на Южном Буге керамики, отражающей начало проникновения в регион раннетрипольского населения. Сохраняются традиционные связи с культурами днепро-донецкой этнокультурной области, сурской, азово-днепровской и линейно-ленточной керамики.

На третьем, заключительном этапе продолжается освоение новых территорий в восточном и южном направлении. Возникают новые поселения на таких притоках Южного Буга, как Синюха (Владимировка (укр. Володимиршка)), Черный Ташлык (Миколина Брояка), Ингул (Новорозановка 1 и 2), а также

№2. 2014

на малых реках Днестровско-Хаджибейского региона (Гиржево и Карпово). Топография поселений остается такой же, но продолжают расти размеры поселений, расположенных на краю плато. Продолжают строить наземные жилища легкой конструкции с очагами и мастерские для обработки кремня. Появляются ямы для хранения припасов.

На третьем этапе в технике обработки кремня сохраняется тенденция к увеличению отщеповых заготовок и пирамидальных нуклеусов. Используются те же типы кремневых орудий, а среди трапеций появляются образцы «со строгаными спинками». Традиционными остаются изделия из других пород камня, в частности, гранитные отбойники, песты, скребки, зернотерки и сланцевые тесла. Богат и разнообразен набор костяных и роговых орудий: мотыги, проколки, лощила и т. п.

Значительные изменения происходят в керамике. В результате взаимовлияния буго-днестровской и раннетрипольской культур возникает синкретическая керамика. Значительный рост количества раннетри-польской керамики свидетельствует о постоянном притоке в регион раннетрипольского населения и его доминирующей роли в межкультурных взаимоотношениях. С другой стороны, усиливаются влияния из области Приднепровья, особенно азово-днепровской культуры, что привело к резкому уменьшению линейно-проглаженного и многократному росту гребенчатого и накольчатого элементов орнамента. Все эти изменения в материальной культуре отражают процессы ослабления культурно-бытовой однородности буго-днестровского этноса, вытеснения его части за пределы региона и постепенной ассимиляции.

Как уже отмечалось, для поздненеолити-ческих памятников имеем значительное ко -личество противоречивых радиоуглеродных дат, буквальное применение которых не приведет к достижению цели — датировке позднего периода БДК. Казалось, для этого было бы достаточно использовать те из них, которые не противоречат датировке синхронных культур КЛЛК и Прекукутень III — Триполье А. Но дело в том, что радиоуглеродные даты этих культур также являются противоречивыми. В частности, абсолютный возраст КЛЛК в Пруто-Днестровском междуречье и между Карпатами и Прутом, взаимоотношения между носителями которой и БДК продолжаются и в течение позднего неолита, определяется последней четвертью VI — началом V тыс. до н. э. (Ларина 1999: 104;

№2. 2014

Wechler 2001: 218). Основанием для такой датировки послужили, в частности, две даты для поселения Тырпешть в Румынии (В1п 800—4220+100 ВС; В1п 801—4295+100 ВС), которые после калибровки показали 5100—5000 гг до н. э. (Ларина 1999: 104). Между тем, полученные в Киевской лаборатории серии дат поселений нотного периода Большовцы (Котова, Ковалюх 2002: табл. 10), Голышев (Ковалюх и др. 2007: табл. 2) и Майнова Балка (Гаскевич 2007: 131) почти полностью охватывают вторую половину VI тыс. до н. э. Но, согласно общепринятым представлениям о возврасте КЛЛК Центральной Европы, в Украине нотный период КЛЛК начинается не ранее 5350/5200 гг. до н. э. Не менее спорными являются и определения для Прекукутень — Триполья А, которая на территории Румынии датируется 5050—4600 гг до н. э. (Mantu 1998: 119—180), а на территории Республики Молдова — первой половиной V тыс. до н. э. (Черныш 1982: 174, табл. 10; Бурдо, Видейко 1998: 24, 25, табл. 3). Однако с этими данными не согласуются даты Киевской лаборатории для украинских памятников культуры Триполье А — вторая половина VI — начало V тыс. до н. э. (Бурдо, Ковалюх 1998: 60—61, табл. 2).

Стоит также обратить внимание на два важных обстоятельства. Во-первых, судя по стратиграфии поселения Гард, между ранним и поздним неолитическими слоями был хронологических промежуток, возможно, соответствующий самчинской фазе, отдельные культурные слои которой прослежены в лесостепной части Южного Буга и Днестра, но не обнаружены в Степном Побужье. С другой стороны, часть керамики верхнего слоя Гарда и других поздненеолитических памятников Степного Побужья сохраняет самчин-ские черты. Так что, вполне возможно, она может синхронизироваться с поздними криш-скими памятниками Пруто-Днестровского междуречье и румынской Молдовы, датируемыми серединой VI — третьей четвертью VI тыс. до н. э.

Итак, имея такой разнобой с датами БДК и синхронных ей линейно-ленточной и ранне-трипольской культур, определить абсолютный возраст позднего неолита сегодня достаточно проблематично. Учитывая все обстоятельства, считаю возможным датировать поздний период буго-днестровского неолита последней третью VI — первой третью V тыс. до н. э. Это подтверждается несколькими датами верхнего слоя поселения Гард и других поздненеолитических поселений (табл. 3).

8. Выводы

Становление ранненеолитических обществ в Юго-Западной Украине вписывается в общую картину процесса неолитизации Юго-Восточной Европы. В середине — второй половине VII тыс. до н. э. на территорию Северо-Западного Причерноморья вместе с населением позднемезолитической гре-бениковской культуры распространяется протонеолитическая совершенная отжимная техника обработки кремня. Здесь гребе-никовские мигранты смешались с автохтонным кукрекским населением, в результате чего появились так называемые «синкретические» памятники типа Мирного, со смешанным кукрекско-гребениковским кремневым инвентарем. Впоследствии именно на этой синкретической основе, также под влиянием протонеолитического населения с Балкано-Дунайского региона, появляются памятники бескерамического неолита. Во второй четверти — середине VI тыс. до н. э. территорию между восточными отрогами Карпат и Днестром заселяют раннеземледельческие племена культуры Криш, которые в Поднестровье сталкиваются с местным финальноме золитиче ским (протонеолитиче -ским) населением. В результате взаимоотношений между обеими группами населения, при доминирующем влиянии культуры Криш в Днестро-Бугском междуречье возникает керамическое производство, значительные изменения претерпевает кремневый комплекс и распро страняются новые формы производящего хозяйства. Очень быстро, уже во второй четверти — середине VI тыс. до н. э., неоли-тизационные процессы достигают Степного Побужья и верховьев Синюхи.

Таким образом, ранненеолитическая буго-днестровская культура с начала ее формирования была прямо и непосредственно связана с неолитом Балкано-Дунайского региона, а ее развитие продолжалось параллельно с развитием распространенных здесь и на территории между восточными отрогами Карпат и Днестром культурами неолита — раннего энеолита: Старчево-Криш, Хаманджия, линейно-ленточной керамики, а также ранних фаз Прекукутень-Триполье А. С ними неолитические общины БДК поддерживают отношения и ведут активный обмен на продолжении всего неолита. Уже на начальных этапах БДК возникают взаимоотношения с восточными соседями, сначала с общинами сур-ской, а позже — азово-днепровской культуры и днепро-донецкой этнокультурной общно-

№2. 2014

сти, которые наиболее ощутимы в восточном ареале культуры. Поэтому материальный комплекс памятников Степного Побужья, в отличие от других регионов БДК, сформировался в результате сильных воздействий, с одной стороны, раннетрипольского населения Южного Буга, а с другой — неолитического и раннеэнеолитического населения Среднего Поднепровья и Надпорожья. Впоследствии

постоянный приток раннетрипольского населения и его доминирующая роль в межкультурных взаимоотношениях, а также усиливающиеся влияния из области Приднепровья, особенно со стороны азово-днепровской культуры, привели к ослаблению культурно-бытовой однородности буго-днестровского этноса, вытеснению его части за пределы региона и постепенной ассимиляции.

Литература

Бiаджi П., Станко В. Н., Кюсак Д. В. 2008. HoBi радюву-me^Bi дати поселения Мирне. Haymei пращ 96 (83), 33—37.

Борзияк И. А. 1997. Мезолит Молдовы: общий обзор. ДСПК VI, 19—24.

Борзияк И. А., Дергачев В. А. 1980. Новый тип неолитических памятников в Молдавии. В: Генинг В. Ф. (отв. ред.). Археологические исследования на Украине в 1976—1979 гг. Тез. докл. Днепропетровск, 36—37.

Борисковский П. И. 1966. Вопросы мезолита Чехословакии и Румынии. МИА 126, 132—136.

Борисковский П. И. 1975. Мезолитическая стоянка Казанка близ Кривого Рога. В: Кожин П. М., Кольцов Л. В., Зимина М. П. (отв. ред.). Памятники древнейшей истории Евразии. Москва: Наука, 55—62.

Бруяко и др. 2012: Бруяко I., Денисюк В., Кюсак Д. 2012. Поселення культури лiнiйнo-стрiчкoвol керамжи на Швденному Бузг В: Гуржуй О. I. (ред.). Ар-каавсьт читання. Микола!в: МНУ iм. В. О. Су-хомлинського, 41—43.

Вщейко М. Ю., Ковалюх М. М. 1998. 1зотопне датуван-ня пам'яток буго-дшстровсько! (БДК) культури. АВУ1997—1998, 65—66.

Гаскевич Д. Л. 2002. Дослщження крем'яного ш-вентарю неолиичних культур Украши. АВУ 2000—2001, 98—105.

Гаскевич Д. Л. 2003. Крем'яний швентар неолтичних культур Украши. Автореф. дис. ... канд. ютор. наук. Ки!в.

Гаскевич Д. Л. 2005. Крем'яш вироби кукрецько! культурно! традищ! в iивeнтарi буго-дшстровських пам'яток Побужжя. АрхеологЯ (3), 24—37.

Гаскевич Д. Л. 2007. Синхронващя буго-дшстров-ського неолиу та неолиу Центрально! бвропи: Проблема радioвуглeцeвих дат. В: Gierlach M., Bakalarska L. (red.). Wspolnota dziedzictwa arche-ologicznego ziem Ukrainy i Polski. Warszawa: Kra-jowy Osrodek Badan s Dokumentacji Zabytkow, 115—147.

Гаскевич Д. Л. 2010. Северо-Понтийское импрессо: происхождение неолитической керамики с гребенчатым орнаментом на юге Восточной Европы. Stratum plus (2), 213—251.

Гаскевич Д. Л. 2012. Поселение Каменная Могила I и начало неолитизации Северного Причерноморья: гипотезы, аргументы, факты. Stratum plus (2), 45—62.

Даниленко В. М. 1949. Звт про дослiдження неолтичних та ранньотриптьських пам 'яток на Швден-ному Ey3i в 1949 рощ. НА ИА НАНУ 1949/25.

Даниленко В. М. 1957. Дослщження неолиичних пам'яток на Швденному Буз! Археологiя 10, 36—49.

Даниленко В. Н. 1962. Археологические исследования

в зонах строительства ГЭС на Южном Буге в 1959—1960 гг. КСИА АН УССР 12, 23—27.

Даниленко В. Н. 1969. Неолит Украины: главы древней истории Юго-Восточной Европы. Киев: Науко-ва думка.

Дворянинов С. А. 1972. К проблеме кукрекской культуры: по материалам позднемезолитических стоянок Южного Буга. В: Баран В. Д. (вщп. ред.). Результати польових археологiчних дослiджень 1970—1971 рокв на територп Украши. Тези пленарних i секцшних доповщей XV науково! конференцп 1нституту археологи АН УРСР. Одеса, 80—82.

Дергачев В. А. 1999. Особенности культурно-исторического развития Карпато-Поднестровья. Stratum plus (2), 169—221.

Долуханов П. М., Тимофеев В. И. 1972. Абсолютная хронология неолита Евразии. В: Колчин Б. А. (ред.). Проблемы абсолютного датирования в археологии. Москва: Наука, 28—75.

Залiзняк Л. 1998. Передiсторiя Украши X—V тис. до н. е. Ки!в: Бiбл. украшця.

Залiзняк Л. Л. 2002. Дослщження кукрецько! стоянки Добрянка на Черкащиш. АДУ2001, 123—126.

Залiзняк Л. 2005. Фшальний палеолгг i мезолгт конти-нентально! Укра!ни. Культурний поди та перю-дизащя. КДУ 8.

Залiзняк Л. Л. 2005а. Чорноморський потоп та його археологiчнi наслвдки. Археологiя (3), 3—15.

Залiзняк Л. Л., Манько В. О. 2004. Стоянки бшя с. Добрянка на р. Тжич та деяю проблеми неолитиза-ци Середнього Поднiпров'я. КДУ 5, 137—168.

Залiзняк Л. Л., Панченко Ю. В. 2007. Неолиизац1я Пра-вобережно! Укра!ни: Балкани чи «Схвдний гм-пульс»? МДАСУ 7, 6—14.

Залiзняк Л. Л., Товкайло М. Т., Журавльов О. П. 2005. Стоянка Добрянка 3 на р. Чорний Тжич та !! мкце у неолт Буго-Дшстровського межирiччя. КДУ 7, 96—116.

Залiзняк Л. Л., Товкайло М. Т., Кухарчук Ю. В. 2005. До-слщження стоянок б1ля с. Добрянка на Черкащи-m археологiчною експедицieю НаУКМА у 2001, 2003, 2004 рр. Магiстерiум 20, 6—17.

ЗалГзняк Л. Л., Товкайло М. Т. 2007. Проблеми неолииза-ци Правобережно! Украши за матерГалами роз-копок стоянки Добрянка 3 у 2006 рощ. КДУ 10, 148—167.

ЗалГзняк Л. Л., Товкайло М. Т., Степанчук В. М., Ветров Д. О. 2007. Результати дослщжень археоло-пчно! експедицп НаУКМА у 2006 рощ. Магк-терiум 27, 4—14.

ЗалГзняк та ш. 2013: ЗалГзняк Л. Л., Товкайло М. Т., Манько В. О., Сорокун А. А. 2013. Стоянки бшя хутора Добрянка та проблема неолииза-ци Буго-Дншровського межирГччя. В: Зал1з-

№2. 2014

няк Л. Л., Степанчук В. М., Кухарчук Ю. В., Тов -кайло М. Т., Матвпшина Ж. М., Манько В. О., Ветров Д. О., Беленко М. М., Озеров П. I., Хопти-нець I. М., Нездолш О. I., Дорошкевич С. П., Со-рокун А. А., Шевченко Т. О. Найдавнше минуле Новомиргородщини. КДУ 15, 194—257.

Киосак Д. В. 2011. Новые материалы каменного века из долины р. Кучурган. МАСП 12, 252—277.

Киосак Д. В. 2013. Предварительные итоги археологических разведок памятников каменного века на Раздельнянской равнине и проблема «степного неолита» Северо-Западного Причерноморья. Stratum plus (2), 283—296.

Коваленко С. И., Кетрару Н. А. 1997. Новые данные о мезолитической стоянке Саратены в Нижнем Попрутье. In: Dergaciov V. (red. resp.). Vestigii ar-heologice din Moldova. Chi§inau: Tipografia Acade-miei de §tiinte din RM, 36—59.

Коваленко С., Бодян С. 1999. Цариград II — поселение раннего неолита на р. Реут в Молдове. Stratum plus (2), 141—147.

Коваленко С. И., Цой В. Б. 1999. К вопросу о развитии позднемезолитических индустрий в Карпато-Днестровском регионе. Stratum plus (1), 257—262.

Ковалюх М. М., Котова Н. С., Охрименко Г. В. 2007. Новые данные о хронологии неолитических памятников Волыни. МДАСУ 7, 15—17.

Козубовський Ф. А. 1933. Археологiчнi дослiджен-ня на територй Богесу 1930—1932 рр. Кив: ВУАН.

Конопля В. 1996. Дослщження пвньомезолиично-го поселення Раделич1-4. В: В. Конопля (вщп. ред.). Археологiчнi дослiдження на Л^вщит у 1995 р. Львш: ФША-люкс, 18—21.

Котова Н. С. 1997. Неолиична епоха. В: Березан-ська С. С., Гладили В. М., Гладких М. I., Котова Н. С., Круц В. О. Давня iсторiя Украши 1. Первкне сустльство. Кшв: Наукова думка, 157—224.

Котова Н. С. 2002. Неолитизация Украины. Луганск: Шлях.

Котова Н. С., Ковалюх Н. Н. 2002. Каталог радиоуглеродных дат неолитических памятников Украины (Приложение 1). В: Котова Н. С. Неолитизация Украины. Луганск: Шлях, 85—105.

Красковский В. И. 1976. Карпово — новый памятник каменного века в долине р. Свинной. МАСП 8, 157—161.

Красковский В. И. 1978. Памятники палеолита и мезолита Северно-Западного Причерноморья. Киев: Наукова думка.

Ларина О. В. 1999. Культура линейно-ленточной керамики Пруто-Днестровского региона. Stratum plus (2), 10—140.

Ларина и др. 1997: Ларина О. В., Вехлер К.-П., Дерга-чев В. А., Коваленко С. И., Бикбаев В. М. 1997. Новые полевые исследования памятников мезолита и неолита Молдовы. In: Dergaciov V. (red. resp.). Vestigii arheologice din Moldova. Chi§inau: Tipografia Academiei de §tiinte din RM, 62—110.

Манько В. О. 2006. Неоли Швденно-Схщно! Украши. КДУ 9.

Маркевич В. И. 1973. Памятники эпохи неолита и энеолита. Археологическая карта МССР 2. Кишинев: Штиинца.

Маркевич В. И. 1974. Буго-днестровская культура на территории Молдавии. Кишинев: Штиинца.

Нужний Д. Ю. 2008. Розвиток мкролтичног технши

у кам'яному вщ: удосконалення зброг передних мисливщв. Кшв: КНТ.

Пашкевич Г. А. 1982. Палеоботаническая характеристика поселения Мирное. В: Станко В. Н. Мирное. Проблема мезолита Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка, 132—138.

Петренко В. Г. 2012. Гиржево: некоторые новые и малоизвестные данные. В: Пригарин А. А. (отв. ред.). Человек в истории и культуре 2. Одесса: СМИЛ, 228—239.

Петрунь В. Ф. 1967. Петрографо-минералогическое определение материалов из Гиржевской стоянки. ЗОАО II, 168—173.

Пктруш I. В. 2011. Дослщження стоянок кам'яного вшу Катаржино 1 та Катаржино 2 на Одещиш. КДУ 14, 172—181.

Пиструил И. В. 2013. Некоторые проблемы изучения мезолита Северо-Западного Причерноморья. В: Тощев Г. М., Михайлов Я. Б., Заматаева О. В., Пе-ньова О. В. (ред. кол.). Матерiали мiжнародноi науковоi конференцп «Швтчне Приазов'я в епо-ху кам'яного вту — енеолту». До 100рччя вiд дня народження В. М. Даниленка. Мелиошль,

154—158.

Сапожников I. В., Сапожникова Г. В. 2005. Хронолопя поселень та культурна послщовшсть мезолиу й неолиу Швшчно-Захвдного Причорномор'я. КДУ 7, 87—95.

Сапожников И. В., Сапожникова Г. В. 2011. Каменный век Северо-Западного Причерноморья. Stratum plus (1), 15—149.

Смольянинова С. П. 1990. Палеолит и мезолит Степного Побужья. Киев: Наукова думка.

Смольянинова С. П. 2003—2004. О некоторых группах изделий с вторичной обработкой ряда мезолитических стоянок Северо-Западного Причерноморья. Stratum plus (1), 248—266.

Смынтына Е. В. 2001—2002. Поселение Зализничное и проблема сложения позднемезолитической культуры в Нижнедунайском регионе. Stratum plus (1), 452—463.

Смынтына Е. В. 2012. Палеогеография и обитатели поднемезолитической стоянки Зализничное в свете неолитизации Украинского Нижнего Подунавья. В: Пригарин А. А. (отв. ред.). Человек в истории и культуре 2. Одесса: СМИЛ, 206—210.

Станко В. Н. 1965. Гиржево — новая тарденуазская стоянка на Одесчине. КС ОГАМ 1963, 3—8.

Станко В. Н. 1966. Мезолитическая стоянка Гиржево в Одесской области. СА (2), 96—103.

Станко В. Н. 1967. Некоторые вопросы позднего мезолита Северо-Западного Причерноморья: по материалам стоянки Гиржево. ЗОАО II (35),

155—168.

Станко В. Н. 1977. Основные особенности и хронология памятников мезолита степей Северного Причерноморья. КСИА 149, 46—53.

Станко В. Н. 1982. Мирное. Проблема мезолита степей Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка.

Станко В. Н. 1991. Культурно-исторический процесс в мезолите Северо-Западного Причерноморья. В: Ванчугов В. П. (отв. ред.). Северо-Западное Причерноморье — контактная зона древних культур. Киев: Наукова думка, 5—17.

Станко В. Н., Петрунь В. Ф., Максимюк Т. И. 1981. Позд-немезолитическое местонахождение кукрекско-го типа на Южном Буге. В: Карышковский П. О.

№2. 2014

(ред.). Памятники древних культур СевероЗападного Причерноморья. Киев: Наукова думка, 5—12.

Станко В. Н., Свеженцев Ю. С. 1988. Хронология и периодизация позднего палеолита и мезолита Северного Причерноморья. БКИЧП 57, 116—120.

Степанчук В. М. 2000. Новые памятники мезолитического времени на юге Черкасской области. АВУ 1994—1996, 145—146.

Телегш Д. Я. 1977. Реценз1я на: Маркевич В. И. Буго-днестровская культура на территории Молдавии. Археcлогiя 23, 89—91.

Телегш Д. Я. 1982. Мезалтичт пам'ятки Украши. Ки!в: Наукова думка.

Телегин Д. Я. 1984. К вопросу о территории распространения памятников сурской культуры. В: Телегин Д. Я. (отв. ред.). Материалы каменного века на территории Украины. Киев: Наукова думка, 36—43.

Телегин Д. Я. 2004. О хронологии и периодизации культур неолита и медного века Юго-запада Восточной Европы. Понятие о нео-энеолитическом времени региона. В: Тимофеев В. И., Зайцева Г. И. (отв. ред.). Проблемы хронологии и этнокультурных взаимодействий в неолите Евразии. Санкт-Петербург: ИИМК РАН, 106—121.

Телегш Д. Я., Титова О. М., Пустовалов С. Ж. 2004. Ре-ценз1я на книгу Н. С. Котово! «Неолитизация Украины» (Луганск: Шлях, 2002, 123 с.). В: Титова О. М. (гол. ред.). Пращ центру пам'ят-кознавства 5. Кшв: Бвнесполяраф, 304—314.

Титов В. С. 1996. Неолит Карпатского бассейна. Москва: Наука.

Товкайло Н. Т. 1990. О восточных связях буго-днестровской культуры (по материалам поселения Пугач). В: Неприна В. И. (ред.). Каменный век на территории Украины. Некоторые аспекты хозяйства и этнокультурных связей. Киев: Наукова думка, 47—54.

Товкайло М. Т. 2003. Крем'яний швентар тзньонеоль тичних пам'яток Степового Побужжя. КДУ 2, 187—205.

Товкайло М. Т. 2004а. До проблеми взаемин населення буго-дшстровсько! та ранньотришльсько! культур. Археологiя (1), 30—42.

Товкайло М. Т. 2004б. До проблеми датування буго-дшстровського неолиу. КДУ 5, 236—246.

Товкайло М. Т. 2005. Неоли Степового Побужжя. КДУ 6.

Товкайло М. Т. 2007. Репресована стаття П. В. Харлам-повича 1931 року — перша наукова праця з неолиу Побужжя. КДУ 10, 222—234.

Товкайло М. Т. 2008. Неолиичний Гард за даними нових дослщжень. КДУ 11, 144—156.

Товкайло М. Т. 2010. Ранньонеолиичний горизонт по-селення Гард i проблема неолиизацп Швшчно-Захщного Надчорномор'я та Побужжя. КДУ 13, 208—228.

Товкайло М. Т. 2012. Неолиична керамжа з домшкою черепашкових рачюв Ostrakoda (до проблеми по-ходження кардумно! керамжи в Укра!ш). Архео-логiя (3), 27—36.

Тубольцев О. В. 2013. Типи знарядь з некрем'яних порщ на поселеннях сурсько! культури. В: Тощев Г. М., Михайлов Я. Б., Заматаева О. В., Пеньова О. В. (ред. кол.). Матерiали мiжнародноi науко-во1 конференцп «Швтчне Приазов'я в епоху кам 'яного еАку — енеолту» (до 100рччя аiд дня народження В. М. Даниленка). Мелиотль: смт. Мирне, 194—200.

Фоменко и др. 2007: Фоменко В. М., Товкайло М. Т., Требух О. О. 2007. Дослщження Микола!всько! експедици на Пшденному Буз1. АДУ2005—2007, 405—408.

Фоменко и др. 2009а: Фоменко В. М., Товкайло М. Т., Требух О. О. 2009. Охоронно-ряпвш археоло-пчш дослщження на Пшденному Буз1. АДУ 2006—2007, 354—356.

Фоменко и др. 20096: Фоменко В. М., Товкайло М. Т., Требух О. О. 2009. Дослщження Микола!в-сько! експедици в зош добудови Ташлицько! ГАЕС. АДУ2006—2007, 445—448.

Фоменко В. М., Требух О. О. 2010. Багатошарове посе-лення Лвдина Балка на Швденному Буз1. В: П1с-курьова I. М. (голова ред. кол.). VIII МикалаТвська обласна конференция. «Iстарiя. Етнаграфiя. Культура. Haei даслiдження». Миколаш: Мож-ливосп Юмерп, 93—95.

Черниш О. П. 1975. Стародавне населення Падтстрав'я в дабу мезалту. Кшв: Наукова думка.

Biagi P., Shennan S., Spataro M. 2005. Rapid Rivers and Slow Seas? New Data for the Radiocarbon Chronology of the Balkan Peninsula. In: Nikolova L., Fritz J., Higgins J. (eds.). Prehistoric Archaeology & Anthropological Theory and Education. Reports of Prehistoric Research Projects 6—7, 41—50.

Biagi P., Spataro M. 2005. New Observations on the Radiocarbon Chronology of the Starcevo-Cri§ and Körös Cultures. In: Nikolova L., Fritz J., Higgins J. (eds.). Prehistoric Archaeology & Anthropological Theory and Education. Reports of Prehistoric Research Projects 6—7, 35—40.

Brudiu M. 1974. Paleoliticul superior §i epipaleoliticul din Moldova. Bucureçti: Oficiul de informare §i documentais în §tiintele sociale §i politice.

Com§a E. 1971. Unele date privind raporturile dintre cultu-rile neolitice timpurii din estul României cu cele din sud-vestul U. R. S. S. SCIV 22 (3), 377—386.

Com§a E. 1978. Contribution à l'étude de la Culture Cris en Moldavie (le site de Glavanestii Vechi). Dacia NS XXII, 9—36.

Comça E. 1987. Neoliticul pe teritoriul României. Conside-ratii. Bucureçti: EARPR.

Dergachev V., Sherratt A., Larina O. 1991. Recent results of Neolithic research in Moldova (USSR). In: Oxford Journal of Archaeology 10 (1), 1—16.

Larina O. 1994а. Neoliticul pe teritoriul Republicii Moldova. Thraco-Dacica XV (1—2), 41—66.

Larina O. 1994б. Culturi din epoca neoliticä. Chiçinâu: §ti-inta.

Lazarovici Gh. 1979. Neoliticul Banatului. Cluj-Napoca.

Marinescu-Bîlcu S. 1983. În legäturä cu cîteva opinii privind originea §i evolutia neoliticului §i eneoliticului pe teritoriul Moldovei. SCIV 34 (2), 116—128.

Milojcic V. 1949. Chronologie der jüngeren Steinzeit Mittel-und Südosteuropas. Berlin: Verlag Gebr. Mann.

Paunescu I. 1970. Evolutia uneltelor §i armelor de piaträ cioplitä descoperite pe teritoriul României. Bucu-re§ti: EARPR.

Quitta H. 1971. Der Balkan als Mittler zwischen Vorderen Orient und Europa. In. Schlette F. (Hrsg.). Evolution und Revolution im Alten Orient und in Europa. Berlin: Akademie Verlag, 38—63.

Srejovic D. 1988. The Neolithic of Serbia: A Review of Research. In: Srejovic D., Kostic V. (eds.). The Neolithic of Serbia. Archaeological Research 1948—1988. Belgrade: University of Belgrade, 5—19.

Stanko V. N., Kiosak D. 2010. The Late Mesolithic Settlement of South-Western Ukraine. Atti della Società

№2. 2014

per la Preistoria e Protoistoria della regione Friuli-Venezia-Giulia XVII, 27—100. Telegin et al. 2000: Telegin D. Ja., Kovaliukh N. N., Potekh-ina I. D., Lillie M. 2000. Chronology of Mariupol type cemeteries and subdivision of the Neolithic-Copper Age Cultures into periods for Ukraine. In: Radiocarbon and Archaeology 1 (1), 59—74. Tringham R. 1971. Hunters, Fishers and Farmers of Eastern Europe: 6000—3000 B. C. London: Hutchinson and Co. Ltd.

Ursulescu N. 1984. Evolutia culturii Starcevo-Cri§ pe terito-

riul Moldovei. Suceava: Muzeul Judetean Suceava.

Ursulescu N. 2000. Contributii privind neoliticul §i eneoliti-cul din regiunile est-carpatice ale Romaniei 1. Ia§i: Editura Universitätii "Al. I. Cuza".

Ursulescu N. 2001. Local variants of the Starcevo-Cri§ culture in the Carpato-Nistrean area. In: Dra§ovean Fl. (ed.). Festschrift für Gheorghe Lazarovici. Zum 60. Geburtstag. Timi§oara: Editura Mirton, 59—67.

Wechler K.-P. 2001. Studien zum Neolithikum der osteuropäischen Steppe. Ärchaologie in Eurasien 12. Mainz: von Zabern.

References

Biadzhi, P., Stanko, V. N., Kiosak, D. V. 2008. In Naukovi pratsi (Scientific works) 96 (83), 33—37 (in Ukrainian).

Borziac, I. A. 1997. In Drevnosti stepnogo Prichernomor'ia i Kry-ma (Antiquities of the steppe zone in Northern pontic and Crimea) VI, 19—24 (in Russian).

Borziac, I. A., Dergachev, V. A. In Arkheologicheskie issledovaniia na Ukraine v 1976—1979 gg. (Archaeological researches in Ukraine in 1976—1979). Dnepropetrovsk, 36—37 (in Russian).

Boriskovsky, P. I. 1966. In Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and researces on the archaeology of USSR) 126, 132—136 (in Russian).

Boriskovsky, P. I. 1975. In Pamiatniki drevneishei istorii Evrazii (Monuments of the oldest history of Eurasia). Moscow: Nauka, 55—62 (in Russian).

Bruyako, I., Denisyuk, V., Kiosak, D. 2012. In Arkasivs'ki chytan-nya (Arkasov readings). Nikolaev: MNU, 41—43 (in Ukrainian).

Videyko, M. Yu., Kovalyukh, M. M. 1998. In Arkheolohichni vidkryttya v Ukraini 1997—1998 (Archaeological investigations in Ukraine in 1997—1998), 65—66 (in Ukrainian).

Gaskevich, D. L. 2002. In Arkheolohichni vidkryttya v Ukraini 2000—2001 (Archaeological investigations in Ukraine 2000—2001), 98—105 (in Ukrainian).

Gaskevich, D. L. 2003. Krem'yanyj inventar neolitychnykh kul'tur Ukrainy (Flint inventory of the Neolithic cultures in Ukraine). Kiev (in Ukrainian).

Gaskevich, D. L. 2005. In Arkheolohiya (Archaeology) (3), 24—37 (in Ukrainian).

Gaskevich, D. L. 2007. In Wspolnota dziedzictwa archeologicznego ziem Ukrainy i Polski. Warszawa: Krajowy Osrodek Badan s Dokumentacji Zabytkow, 115—147 (in Ukrainian).

Gaskevich, D. L. 2010. In Stratum plus. Arkheologiia i kulturnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (2), 213—251 (in Russian).

Gaskevich, D. L. 2012. In Stratum plus. Arkheologiia i kulturnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (2), 45—62 (in Russian).

Danilenko V. M. 1949. Zvit pro doslidzhennya neolitychnykh ta rann'otrypil's'kykh pam'yatok na Pivdennomu Buzi v 1949 rotsi (Report on the investigations of Neolithic and early Tripolye sites in Southern Bug area in 1949). Naukovii arkhiv IA NANU (Scientific archive of IA NASU), 1949/25 (in Ukrainian).

Danilenko, V. M. 1957. In Arkheolohiya (Archaeology) 10, 36—49 (in Ukrainian).

Danilenko, V. N. 1962. In Kratkie soobshcheniia Instituta arkhe-ologii Akademii nauk Ukrainskoi SSR (Brief reports of the Institute of Archaeology of the Academy of Sciences of Ukrainian SSR) 12, 23—27 (in Russian).

Danilenko, V. N. 1969. Neolit Ukrainy: glavy drevnei istorii Iugo-Vostochnoi Evropy (Neolithic of Ukraine: chapters from the ancient history of South-Eastern Europe). Kiev: Nau-kova dumka (in Russian).

Dvoryaninov, S. A. 1972. In Rezul'tatypol'ovykh arkheolohichnykh doslidzhen'1970—1971 rokiv na terytorii Ukrainy (Results of field archaeological investigations from 1970—1971 on the territory of Ukraine). Odesa, 80—82 (in Russian).

Dergachev, V. A. 1999. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural

Anthropology) (2), 169—221.

Dolukhanov, P. M., Timofeev, V. I. 1972. In Problemy absoliutnogo datirovaniia v arkheologii (Problems of absolute dating in archaeology). Moscow: Nauka, 28—75 (in Russian).

Zaliznyak, L. 1998. Peredistoriya Ukrainy X—V tys. do n. e. (The prehistory of Ukraine in the X - V millennia BC). Kiev: Biblioteka ukraintsya (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L. 2002. In Arkheolohichni doslidzhennya v Ukraini 2001 (Archaeological investigations in Ukraine 2001), 123—126 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. 2005. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 8 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L. 2005a. In Arkheolohiya (Archaeology) (3), 3—15 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Manko, V. O. 2004. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 5, 137—168 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Panchenko, Yu. V. 2007. In Materialy ta doslidzhennya z arkheolohii Skhidnoi Ukrainy (Materials and researches in the archaeology of Eastern Ukraine) 7, 6—14 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Tovkaylo, M. T., Zhuravliov, O. P. 2005. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 7, 96— 116 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Tovkaylo, M. T., Kukharchuk, Yu. V. 2005. In Mahisterium (Magisterium) 20, 6—17 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Tovkaylo, M. T. 2007. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 10, 148—167 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Tovkaylo, M. T., Stepanchuk, V. M., Vetrov, D. O. 2007. In Mahisterium (Magisterium) 27, 4—14 (in Ukrainian).

Zaliznyak, L. L., Tovkaylo, M. T., Manko, V. O., Sorokun, A. A. 2013. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 15, 194—257 (in Ukrainian).

Kiosak, D. V. 2011. In Materialy po arkheologii Severnogo Prichernomor'ia (Materials on the archaeology of Northern Pontic area) 12, 252—277 (in Russian).

Kiosak, D. V. 2013. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia an-tropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) 2, 283—296 (in Russian).

Covalenco, S. I., Chetraru, N. A. 1997. In Vestigii arheologice din Moldova. Chiiinau: Tipografia Academiei de §tiinte din RM, 36—59 (in Russian).

Covalenco, S., Bodian, S. 1999. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (2), 141—147 (in Russian).

Covalenco, S. I., Tsoi, V. B. 1999. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) 1, 257—262 (in Russian).

Kovalyukh, M. M., Kotova, N. S., Okhrimenko, G. V. 2007. In Materialy ta doslidzhennya z arkheolohii Skhidnoi Ukrainy (Materials and researches in the archaeology of Eastern Ukraine) 7, 15—17 (in Russian).

Kozubovsky, F. A. 1933. Arkheolohichni doslidzhennya na terytorii Bohesu 1930—1932 rr. (Archaeological researches on the territory of Bohes in 1930—1932) Kiev: VUAN (in Ukrainian).

Konoplya, V. 1996. In Arkheolohichni doslidzhennya na L'vivshchyni u 1995 r. (Archaeological researches in Lvov region in 1995). Lviv: FIRA-lyuks, 18—21 (in Ukrainian).

Kotova, N. S. 1997. In Davnya istoriya Ukrainy (Ancient history of Ukraine) 1. Pervisne suspil'stvo (Prehistoric society).

№2. 2014

Kiev: Naukova dumka, 157—224 (in Ukrainian).

Kotova, N. S. 2002. Neolitizatsiia Ukrainy (Neolithisation of Ukraine). Lugansk: Shliakh (in Russian).

Kotova, N. S., Kovaliukh, N. N. 2002. In Neolitizatsiia Ukrainy (Neolithisation of Ukraine). Lugansk: Shliakh, 85—105 (in Russian).

Kraskovsky, V. I. 1976. In Materialy po arkheologii Severnogo Prichernomor'ia (Materials on the archaeology of Northern Pontic area) 8, 157—161 (in Russian).

Kraskovsky, V. I. 1978. Pamiatniki paleolita i mezolita Severno-Zapadnogo Prichernomor 'ia (Paleolithic and Mesolithic sites in the North-western Pontic area (an archaeological map). Kiev: Naukova dumka (in Russian).

Larina, O. V. 1999. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia an-tropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (2), 10—140 (in Russian).

Larina, O. V., Vekhler, K.-P., Dergachev, V. A., Covalenco, S. I., Bikbaev, V. M. 1997. In Vestigii arheologice din Moldova. Chuiinau: Tipografia Academiei de §tiinte din RM, 62— 110 (in Russian).

Manko, V. O. 2006. In Kam 'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 9 (in Ukrainian).

Markevich, V. I. 1973. In Arkheologicheskaia karta MSSR (Archaeological map of Moldavian SSR) 2. Kishinev: Shtiintsa (in Russian).

Markevich, V. I. 1974. Bugo-dnestrovskaia kul'tura na territorii Moldavii (Bug-Dniester culture on the territory of Moldavia). Kishinev: Shtiintsa (in Russian).

Nuzhnyi, D. Yu. 2008. Rozvytok mikrolitychnoi tekhniky u kam'yanomu vitsi: udoskonalennya zbroi pervisnykh myslyvtsiv (The development of microlithic technique in the Stone Age: y kom 'aHcrny Biifi: improvement of weapons of prehistoric hunters). Kiev: KNT (in Ukrainian).

Pashkevich, G. A. 1982. In Mirnoe. Problema mezolita Severnogo Prichernomor 'ia (Mirnoe. The problem of the Mesolithic of the steppes of the Northern Pontic area). Kiev: Naukova dumka, 132—138 (in Russian).

Petrenko, V. G. 2012. In Chelovek v istorii i kul'ture (The man in history and culture) 2. Odessa: SMIL, 228—239 (in Russian).

Petrun, V. F. 1967. In Zapiski Odesskogo arkheologicheskogo obsh-chestva (Writings of the Odessa Archaeological Society) II, 168—173 (in Russian).

Pistruil, I. V. 2011. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 14, 172—181 (in Ukrainian).

Pistruil, I. V. 2013. In Materialy mizhnarodnoi naukovoi konferentsii «Pivnichne Pryazov'ya v epokhu kam'yanoho viku — eneolitu». Do 100-richchya vid dnya narodzhennya V. M. Danylenka (Materials of the international scientific conference „Northern Pontic region in Stone and Copper Age". To the anniversary of 100 years from the birth of V.N. Danilenko). Melitopol, 154—158 (in Russian).

Sapozhnikov, I. V., Sapozhnikova, H. V. 2005. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 7, 87—95 (in Ukrainian).

Sapozhnikov, I. V., Sapozhnikova, G. V. 2011. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (1), 15—149.

Smolyaninova, S. P. 1990. Paleolit i mezolit Stepnogo Pobuzh'ia (Paleolithic and Mesolithic of Steppe Bug region). Kiev: Naukova dumka (in Russian).

Smolyaninova, S. P. 2003—2004. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (1), 248—266 (in Russian).

Smyntyna, E. V. 2001—2002. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (1), 452—463 (in Russian).

Smyntyna, E. V. 2012. InChelovek v istorii i kul'ture (Man in history and culture) 2. Odessa: SMIL, 206—210 (in Russian).

Stanko, V. N. 1965. In Kratkie soobshcheniia Odesskogo gosudarst-vennogo arkheologicheskogo muzeia 1963 (Brief reports on the field archaeological investigations of Odessa State Archaeological Museum in 1963), 3—8 (in Russian).

Stanko, V. N. 1966. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (2), 96—103 (in Russian).

Stanko, V. N. 1967. In Zapiski Odesskogo arkheologicheskogo ob-shchestva (Writings of the Odessa Archaeological Society)

II (35), 155—168 (in Russian).

Stanko, V. N. 1977. In Kratkie soobshcheniia Instituta arkheologii Akademii nauk SSSR (Brief reports of the Institute of Archaeology of the Academy of Sciences of USSR) 149, 46— 53 (in Russian).

Stanko, V. N. 1982. Mirnoe. Problema mezolita stepei Severnogo Prichernomor 'ia (Mirnoe. The problem of the Mesolithic of the steppes of the Northern Pontic area). Kiev: Naukova dumka (in Russian).

Stanko, V. N. 1991. In Severo-Zapadnoe Prichernomor'e — kon-taktnaia zona drevnikh kultur (North-West Pontic region - a contact zone between ancient cultures). Kiev: Naukova dumka, 5—17 (in Russian).

Stanko, V. N., Petrun, V. F., Maksimyuk, T. I. 1981. In Pamiatniki drevnikh kul'tur Severo-Zapadnogo Prichernomor 'ia (Sites of ancient cultures from the North-Western Pontic region). Kiev: Naukova dumka, 5—12 (in Russian).

Stanko, V. N., Svezhentsev, Yu. S. 1988. In Biulleten' Komissii po izucheniiu chetvertichnogo perioda (Bulletin of the Commission fort he Study of the Quaternary Period) 57, 116— 120 (in Russian).

Stepanchuk, V. M. 2000. In Arkheolohichni vidkryttya v Ukraini 1994—1996 (Archaeological investigations in Ukraine in 1994—1996), 145—146 (in Russian).

Telegin, D. Ya. 1977. In Arkheolohiya (Archaeology) 23, 89—91 (in Ukrainian).

Telegin, D. Ya. 1982. Mezolitychni pam'yatky Ukrainy (Mesolithic sites of Ukraine). Kiev: Naukova dumka (in Ukrainian).

Telegin, D. Ya. 1984. In Materialy kamennogo veka na territorii Ukrainy (Stone Age materials on the territory of Ukraine). Kiev: Naukova dumka, 36—43 (in Russian).

Telegin, D. Ya. 2004. In Problemy khronologii i etnokulturnykh vzaimodeistvii v neolite Evrazii (Problems of chronology and ethno-cultural interactions in the Neolithic of Eurasia). Saint Petersburg: IIMK RAN, 106—121 (in Russian).

Telegin, D. Ya., Titova, O. M., Pustovalov, S. Zh. 2004. In Pratsi tsentru pam'iatkoznavstva (Works of the centre for research of sites) 5. Kiev: Biznespoligraf, 304—314

Titov, V. S. 1996. Neolit Karpatskogo basseina (Neolithic of Carpathian Basin). Moscow: Nauka (in Russian).

Tovkaylo, N. T. 1990. In Kamennyi vek na territorii Ukrainy. Neko-torye aspekty khoziaistva i etnokul'turnykh sviazei (Stone Age on the territory of Ukraine. Some aspects of economy and ethno-cultural connections). Kiev: Naukova dumka, 47—54 (in Russian).

Tovkaylo, M. T. 2003. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 2, 187—205 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2004a. In Arkheolohiya (Archaeology) (1), 30—42 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2004b. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 5, 236—246 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2005. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 6 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2007. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 10, 222—234 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2008. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 11, 144—156 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2010. In Kam'yana doba Ukrainy (Stone Age of Ukraine) 13, 208—228 (in Ukrainian).

Tovkaylo, M. T. 2012. In Arkheolohiya (Archaeology) (3), 27—36 (in Ukrainian).

Tuboltsev, O. V. 2013. In Materialy mizhnarodnoi naukovoi konferentsii «Pivnichne Pryazov'ya v epokhu kam'yanoho viku — eneolitu»» (do 100-richchya aid dnya narodzhennya V. M. Danylenka). Melitopil: smt. Myrne, 194—200 (in Ukrainian).

Fomenko, V. M., Tovkaylo, M. T., Trebukh, O. O. 2007. In Arkheolohichni doslidzhennya v Ukraini 2005—2007 (Archaeological researces in Ukraine in 2005—2007), 405— 408 (in Ukrainian).

Fomenko, V. M., Tovkaylo, M. T., Trebukh, O. O. 2009. In Arkheolohichni doslidzhennia v Ukraini 2006—2007 (Archaeological researches in Ukraine in 2006—2007), 354—356.

Fomenko, V. M., Tovkaylo, M. T., Trebukh, O. O. 2009. In Arkheolohichni doslidzhennia v Ukraini 2006—2007

№2. 2014

(Archaeological researches in Ukraine in 2006—2007), 445—448 (in Ukrainian).

Fomenko, V. M., Trebukh, O. O. 2010. In VIII Mykolaïvs'ka oblas-na konferentsiya. «Istoriya. Etnohrafiya. Kul'tura. Novi doslidzhennya» (VIII Nikolaev regional conference „History. Ethnography. Culture. New investigations"). Nikolaev: Mozhlyvosti Kimeiiï, 93—95 (in Ukrainian).

Chernysh, O. P. 1975. Starodavnye naselennya Podnistrov'ya v dobu mezolitu (Prehistoric population of the Dniester region in Mesolithic). Kiev: Naukova dumka (in Ukrainian).

Biagi, P., Shennan, S., Spataro, M. 2005. Rapid Rivers and Slow Seas? New Data for the Radiocarbon Chronology of the Balkan Peninsula. In: Nikolova L., Fritz J., Higgins J. (eds.). Prehistoric Archaeology & Anthropological Theory and Education. Reports of Prehistoric Research Projects 6—7, 41—50.

Biagi, P., Spataro, M. 2005. New Observations on the Radiocarbon Chronology of the Starcevo-Cri^ and Koros Cultures. In: Nikolova L., Fritz J., Higgins J. (eds.). Prehistoric Archaeology & Anthropological Theory and Education. Reports of Prehistoric Research Projects 6—7, 35—40.

Brudiu, M. 1974. Paleoliticul superior §i epipaleoliticul din Moldova. Bucureçti: Oficiul de informare §i documentary în çtiintele sociale §i politice.

Comça, E. 1971. Unele date privind raporturile dintre culturile ne-olitice timpurii din estul României cu cele din sud-vestul U. R. S. S. SCIV 22 (3), 377—386.

Comça, E. 1978. Contribution à l'étude de la Culture Cris en Moldavie (le site de Glavanestii Vechi). Dacia NS XXII, 9—36.

Comça, E. 1987. Neoliticulpe teritoriul României. Consideratii. Bu-crneçti: EARPR.

Dergachev, V., Sherratt, A., Larina, O. 1991. Recent results of Neolithic research in Moldova (USSR). In: Oxford Journal of Archaeology 10 (1), 1—16.

Larina, O. 1994а. Neoliticul pe teritoriul Republicii Moldova. Thra-co-Dacica XV (1—2), 41—66.

Larina, O. 19946. Culturi din epoca neolitica. Chiçinâu: Çtiinta.

Lazarovici, Gh. 1979. Neoliticul Banatului. Cluj-Napoca.

Marinescu-Bïïcu, S. 1983. In legatura cu cîteva opinii privind ori-ginea §i evolutia neoliticului §i eneoliticului pe teritoriul Moldovei. SCIV 34 (2), 116—128.

Milojcic, V. 1949. Chronologie der jüngeren Steinzeit Mittel- und Südosteuropas. Berlin: Verlag Gebr. Mann.

Paunescu, I. 1970. Evolutia uneltelor §i armelor de piaträ cioplitä descoperite pe teritoriul României. Bucureçti: EARPR.

Quitta, H. 1971. Der Balkan als Mittler zwischen Vorderen Orient und Europa. In. Schlette F. (Hrsg.). Evolution und Revolution im Alten Orient und in Europa. Berlin: Akademie Verlag, 38—63.

Srejovic, D. 1988. The Neolithic of Serbia: A Review of Research. In: Srejovic D., Kostic V. (eds.). The Neolithic of Serbia. Archaeological Research 1948—1988. Belgrade: University of Belgrade, 5—19.

Stanko, V. N., Kiosak, D. 2010. The Late Mesolithic Settlement of South-Western Ukraine. Atti della Società per la Preistoria e Protoistoria della regione Friuli-Venezia-Giulia XVII, 27—100.

Telegin, D. Ja., Kovaliukh, N. N., Potekhina, I. D., Lillie, M. 2000. Chronology of Mariupol type cemeteries and subdivision of the Neolithic-Copper Age Cultures into periods for Ukraine. In: Radiocarbon and Archaeology 1 (1), 59—74.

Tringham, R. 1971. Hunters, Fishers and Farmers of Eastern Europe: 6000—3000 B. C. London: Hutchinson and Co. Ltd.

Ursulescu, N. 1984. Evolutia culturii Starcevo-Cri§ pe teritoriul Moldovei. Suceava: Muzeul Judetean Suceava.

Ursulescu, N. 2000. Contributii privind neoliticul §i eneoliticul din regiunile est-carpatice ale României 1. Ia§i: Editura Uni-versitatii "Al. I. Cuza".

Ursulescu, N. 2001. Local variants of the Starcevo-Cri; culture in the Carpato-Nistrean area. In: Draçovean Fl. (ed.). Festschrift für Gheorghe Lazarovici. Zum 60. Geburtstag. Timiioara: Editura Mirton, 59—67.

Wechler, K.-P. 2001. Studien zum Neolithikum der osteuropäischen Steppe. Ärchaologie in Eurasien 12. Mainz: von Zabern.

Статья поступила в номер 1 ноября 2013 г.

Mykola Tovkaylo (Kiev, Ukraine). Candidate of Historical Sciences. Archaeology Institute of Ukraine National Academy of Sciences 1.

Mykola Tovkaylo (Kiev, Ucraina). Candidat in §tiinte istorice. Institutul de arheologie al Academiei Nationale de §tiinte a Ucrainei.

Товкайло Мыкола Тихонович (Киев, Украина). Кандидат исторических наук. Институт археологии Национальной Академии наук Украины. E-mail: Mukolatovkaylo@ukr.net

Address: 1 Geroev Stalingrada Pr., 12, Kiev, 04210, Ukraine