CC BY
36
ПОЛИТОЛОГИЯ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 2 (18). С. 191-200. УДК 321
DOI 10.25513/2312-1300.2018.2.191-200
Д. А. Коновалов
НЕОИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА КАК МЕТОДОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ В ИЗУЧЕНИИ СОВРЕМЕННЫХ ДИКТАТУР
Посвящено концептуальным аспектам исследования современных диктатур в контексте неоинституциональной экономики. Произведена критика классического институционализма, марксизма, структурализма и функционализма в качестве «целостных» методологий изучения диктатур. Сформулированы критические замечания неоинституциональной теории общества в контексте анализа современных диктаторских режимов.
Ключевые слова: институт; диктатура; неоинституциональная экономика; марксизм; структурализм; функционализм; институционализм.
D. A. Konovalov
NEOINSTITUTIONAL ECONOMY AS METHODOLOGY OF POLITICAL SCIENCE IN STUDYING OF CONTEMPORARY DICTATORSHIPS
Article is devoted to conceptual aspects of a research of contemporary dictatorships in the context of neoinstitutional economy. The criticism of classical institutionalism, marxism, structuralism and func-tionalism as «complete» methodologies of studying of dictatorships is made. Critical remarks of the neoinstitutional theory of society in the context of the analysis of contemporary dictatorships are formulated.
Keywords: institute; dictatorship; neoinstitutional economy; marxism; structuralism; functionalism; institutionalism.
Вводные замечания
Неоинституциональная теория в исследовании политической экономии диктатур предполагает, что существуют институты, создавшиеся индивидами, которые в итоге создали власть, государство, правительство и власть на местах. Они также создали экономические отношения, которые завязаны на собственности, обмене, приобретении, продаже, обретении капитала. Всё это связано с тем, что существуют конкретные акторы, которые формируют экономические и политические отношения, потому что в основе политики лежит интерес и способ его реали-
© Коновалов Д. А., 2018
зации неэкономическим путём, а в экономике главной является прибыль в материальной сфере. Материальная выгода как одна из составных частей политики. В общем смысле экономика развитых государств построена на достижении гражданами и государством благосостояния, тогда как многие диктатуры не являются развитыми государствами, но используют модель благосостояния для удержания своей власти и реализации политического курса. Таким образом, неоинституциональная экономика в области исследования диктатур призвана показать, каким образом возможно благосостояние в них, как люди
формируют экономические и политические институты и как потом эти организации оказывают влияние на поведение индивидов. Неоинституционализм часто критикуют за отсутствие эмпирической базы, за чрезмерное внимание к рациональному индивиду. Мы считаем, что создание любого социального института уже есть рациональное действие. Больше того, существует исторический ин-ституционализм - подход, который показывает, что на самом деле существует разная рациональность в различные эпохи, и потому создание институтов в диктатурах есть такое же рациональное действие, следовательно, его нужно изучать именно в контексте не-оинституционализма хотя бы потому, что это направление находится на пересечении передовых достижений современной экономической и политической науки.
Есть, по существу, два типа объяснения социологии политики и институтов в контексте изучения современных диктатур. Первый подход сосредоточивается на изучении поведения отдельного рационального актора и максимизации прибыли (удовольствия) как результата взаимодействия между отдельными акторами в политическом пространстве диктаторских режимов. В этом заключается методология неоинституциональной экономики. Второй, альтернативный, подход - начинать с социального структурирования исторического контекста и рассматривать человека просто как пассивное отражение самого себя в социальных отношениях. Более того, есть большой соблазн говорить именно об этом подходе только потому, что в диктатурах деятельность рационального актора подавляется, следовательно, многие акторы воспринимаются как пассивные объекты, и именно поэтому диктатура в большинстве случаев рассматривается в ключе структурного функционализма как общей методологии, характеризующей политические институты и их функции в рамках современных диктатур. В экономике «бессубъектный» акцент на социальной структуре характерен для марксистских и радикальных институ-ционалистов. Они считают, что любое политическое пространство, а тем более пространство диктатуры свидетельствует о том, что политика здесь основывается и реализуется на интересе господствующего класса,
который становится главным в этой социально-политической структуре, и есть угнетаемые классы, которым в диктатурах просто невозможно принимать участие в качестве акторов в области принятия политических решений (Р. Аксельрод [1], Э. Остром [2], Н. Поулантзас [3], Дж. Рёмер [4; 5], Дж. Эль-стер [6]). В конечном счёте полноценность исследовательской программы неоинституциональной экономики может быть оценена как способность анализировать растущее число необъяснимых явлений, которые возникают при исследовании современных диктатур.
Мы считаем, что неоинституциональная экономика охватывает прогрессивную программу исследований современных диктатур, тогда как марксизм, классический институ-ционализм и другие «целостные» методологии в экономике и политической науке страдают важными недостатками, которые препятствуют их объяснительной силе. Здесь мы используем термин «неоинституциональный» очень широко; именно все теории базируются на экономике индивидуального поведения и на максимизации агентами прибыли. Этот термин может охватить стандартные теории производства и потребления в диктатурах; подход прав собственности и операционных издержек к промышленной организации, закону, истории и социальным институтам диктатур; теорию общественного выбора и конституционных мер; австрийскую экономическую школу. В отличие от этого ненеоинституциональные теории устанавливают первенство социальной структуры и мало обращают внимания на отдельных акторов. Не стоит забывать, что структуры создаются людьми, а политика представляет собой способ взаимодействия конкретных, эмпирически наблюдаемых акторов со своими осознанными и фактически сформулированными интересами. Если мы примем положение неоинституционалиста, лауреата нобелевской премии по экономике Д. Норта [7] о том, что общества как системы не существует, а есть только отдельные люди, вступающие во взаимодействие, то этот закон является универсальным на протяжении всей истории и современности, независимо от того, какой тип политического режима мы рассматриваем. Для того чтобы избежать ошибок данного положения Д. Норта, скажем,
что это взаимодействие может осуществляться на разных основаниях, условиях и политические акторы могут обладать различными ресурсами, которые помогают им реализовы-вать собственные интересы. Диктатура в этом смысле не является исключением и также представляет собой не застывшую структуру политических отношений, а именно институциональную конфигурацию, охватывающую рациональных акторов, которые преследуют собственные интересы или интересы общего блага, или, наоборот, получение общего блага для них есть кратчайший способ реализации своего частного интереса. В дополнение к марксистской экономике, ненеоинститу-циональные теории включают классический институционализм - теорию, что рынок отношений обменивается как функция основных соотношений сил в обществе.
Мы показываем, что неоинституциональная теория рационального выбора быстро расширила свой эмпирический материал и власть над фактами и интерпретацией индивидуального экономического поведения человека даже в изучении современных диктатур (Д. Ганди [8], Б. Геддес [9], Э. Франц и Н. Эзроу [10], Б. Рубин [11], К. Х. Кнут-сен [12], Д. Асемоглу и Дж. Робинсон [13], Дж. Оверланд и К. Симонс [14], Л. Ар-тидж [15], М. Олсон [16], Р. Винтроуб [17] и др.). Эти недавние теоретические открытия обогатили многие аспекты коллективного и институционального выбора в области экономической теории. Соответственно, типичные критические замечания против неоинституциональной экономики радикальных институционалистов и марксистов в исследовании институтов современных диктатур с помощью экономической методологии, которая также совмещается с методологией политической науки, не имеют под собой достаточных оснований.
Развитие неоинституциональной экономической теории в контексте изучения современных диктатур
В дополнение к стандартному теоретическому ценовому анализу рынка обмена и производства неоинституциональная экономика проверяет теории институтов и нерыночных взаимодействий в диктатурах. Расширение объёма экономической теории в этой области есть доказательство прогрес-
сивности неоинституциональной программы исследований диктатур (Б. Хейджра и А. Ло-венберг [18], Т. Карл [19], В. Ванберг [20]). Это доказательство также разоблачает требования марксистов, посткейнсианцев, инсти-туционалистов и других экономистов, что только их соответствующие школы способны объективно изучать институты, в том числе институты в диктаторских режимах (например, работы С. Шкель [21], П. Николаидеса [22]). Ортодоксальные марксисты, к примеру, традиционно отклоняют методологию неоинституциональной экономики на том основании, что «атомистический изолированный человек неспособен формировать теорию истории, социальных институтов, коллективного поведения или чего-либо ещё, что находится вне сферы ограниченного рыночного обмена» [23, р. 8]. Вне сомнений, методологический индивидуализм является основанием неоинституциональной экономики: «Человек смоделирован как оценивающий, выбирающий и действующий агент» [24, р. 244]. Социальная совокупность явлений (и рынка, и нерыночного разнообразия) в современных диктатурах тогда объясняется с точки зрения отдельных действий и их взаимосвязей. Каждый наблюдаемый социальный результат рассматривается как отдельный выбор и обмен в контексте ограничений. Сильно рекламируемое (и полностью неправильно понятое) предположение об «отдельной рациональности» в действительности вполне безвредное. Оно просто означает, что люди стремятся к удовольствию, учитывая свои вкусы и ресурсы, а также знания, которыми они обладают. Это предположение высказывают, не подозревая, что рациональный актор неоинституциональной экономики в диктатурах преследует только денежное богатство (С. Пельцмен [25], Н. Поулантзас [3]). Любая вещь, которая оценена человеком, является законным источником полезности. Оценено ли что-то, зависит от того, раскрывают ли люди своё поведение, готовы ли они пожертвовать некоторым другим объектом полезности, чтобы достигнуть большего количества рассматриваемой пользы. Эта польза может быть как проданным товаром, а также может быть материальной формой удовлетворения, как, например, благотворительная помощь или распространение
некоторой идеологической или религиозной веры. Минимальное предположение, требуемое для данной экономической теории человеческого поведения, заключается в идентифицируемом личном интересе (например, чистое богатство, социальное положение, справедливость, альтруизм и т. д.), который мотивирует выбор человека. Это предположение не даёт приоритет преследованию человеком узко направленных экономических интересов и при этом не приписывает злонамеренных или эгоистичных побуждений рациональному актору. Кроме того, это положение есть часто повторенная жалоба на не-неоинституционалистов, что рациональная структура выбора не может объяснить альтруизм. Одно из таких больших открытий XVIII в. политическими экономистами Б. Мандевиллем, Д. Юмом, Дж. Такером, А. Фергюсоном и А. Смитом заключается в том, что корыстное индивидуальное поведение может иметь непреднамеренные, но тем не менее выгодные последствия для общества. Неограниченный индивидуальный обмен гарантирует, что недостаточные ресурсы высоко оцениваются в использовании. Этот эффективный результат того, что требования рыночного обмена действительно не могут быть вызваны посредством конструирования какого-либо человека или группы. Людей ведёт прежде всего их собственный личный интерес, и нет такого человека или группы индивидов, которые могут обладать достаточной информацией, чтобы осуществить серьёзную координацию, которая является произведённой ценой рынка. Эта точка зрения устраняет любые средства существования доброжелательных побуждений, но благосклонности недостаточно (она обычно не простирается очень далеко вне близких родственников и знакомых). Поэтому рационально организованное общество сэкономит на его использовании, вместо того чтобы положиться на него, чтобы достигнуть эффективного распределения ресурсов.
Кроме распределения ресурсов рынка многие социальные отношения в современных диктатурах могут быть смоделированы посредством так называемой невидимой руки (случай Катара, Саудовской Аравии, ОАЭ, Бахрейна, Кувейта). Институты, правила, нравы, культура, традиция и другая поведен-
ческая регулярность в современных диктатурах часто трактуются экономистами как продукты эволюционных конкурирующих процессов. Это объясняется «органической» эволюцией социальных соглашений [26, р. 118]. Последние современные теории характеризуют институты и правила в современных диктатурах как «продукты процесса, включающего отдельные действия людей, которые сознательно не намереваются вызвать рассматриваемые результаты, но чьё коллективное преследование интересов достаточно, чтобы гарантировать результаты» [20, р. 80-81]. Это понимание непосредственно социального строя, появляющегося в качестве непреднамеренного последствия отдельных обменов, что в современных диктатурах может быть сформулировано по большей части австрийской экономической школой.
Для неоинституциональной теории характерна аксиома, что рациональные люди будут стремиться эксплуатировать прибыль оппортунистскими связями (широко задуманными) каждый раз, когда они возникают, которые, в свою очередь, гарантируют повышение благосостояния институциональных инноваций, которое произойдёт каждый раз, когда чистая прибыль будет положительная. В этом плане термин «выгода» включает в себя больше, нежели просто денежную прибыль. Однако классическая экономическая теория политических и социальных институтов не рассматривает в современных диктатурах все установленные формы как самопроизвольные, в социальном отношении способные к отдельной максимизации богатства (Р. Толлисон [27], Дж. Диэр-лав [28]). В контексте неоинституциональной экономики имеется открытая область общественного выбора, которая предоставляет экономическую теорию политики на основе того же самого методологического индивидуализма, что подкрепляет другие отрасли неоинституциональной экономики. Главное в теории общественного выбора - это признание того, что оптимальный ресурс распределения делает невозможными направления, которые возникают спонтанно из отдельной оптимизации поведения, из-за различных проблем дилеммы заключённого, связанной с преследованием коллективных результатов. Эта теория делает её необходи-
мой в изучении политических процессов в современных диктатурах, посредством которых человеческие предпочтения переводятся на социальные структуры. Хотя проистекающие политические результаты в современных диктатурах редко воплощают эффективный ресурс распределения по Парето, они действительно максимизируют влияние -взвешенная сумма утилитарных институтов заинтересованных групп. Диктаторы, например, могли бы желать политики реализации общественного интереса, которая отражает широкую идеологическую концепцию того, что хорошо для общества, в противоположность специальным интересам лобби, давление и поддержка которых принесли политикам власть. Есть значительные дискуссии внутри теории общественного выбора о том, вынуждены ли законодатели всегда выбирать в соответствии с тем, что хотят избиратели, или они потворствуют собственным идеологическим предпочтениям. Представители Чикагской школы полагают, что появление идеологического голосования на самом деле иллюзия, маскирующая ложь экономических интересов или процессов голосования, торговля голосами (логроллинг), которые совпадают с личным интересом акторов [27, р. 294]. Таким образом, некоторые групповые политические теории действительно допускают значительную степень слабости основных агентов отношения между избирателями и современными диктаторами (например, работа Б. Кларка [29]).
С изучением группового поведения связаны понятие арендной платы, поиск и теория захвата экономического регулирования в современных диктатурах. В случае уменьшения затрат постоянную монополистическую прибыль рассматривают как экспоненту правительства ограничения на вход. Группы производителей расходуют ресурсы в убеждении или оказании давления на правительство в предписание таких инструкций. «Ищущие арендную плату» расходы производят затраты благосостояния для общества в целом поверх стандартных затрат «полной грузоподъёмности судна», связанных с любым отклонением от конкуренции. Арендованный поиск в современных диктатурах обычно характеризуется как расточительный, потому что он расходует ресурсы, чтобы перераспределить су-
ществующие социальные дивиденды, а не увеличить их (К. Калхаун [30]).
У моделей конкуренции заинтересованной группы и арендованного поиска есть много объяснительного потенциала. Очевидно, что очень сильное вмешательство правительства на рынке создают преимущества для организации промышленных или трудовых интересов, кто обычно лоббировал за них в первую очередь. Почти вся эта политика в современных диктатурах служит тому, чтобы устранить менее организованные группы производителей или рабочих от конкуренции с бенефициарием группы, таким образом сохраняя существенные арендные платы за бенефициариев. Малочисленные группы имеют больше политического влияния, чем многочисленные, потому что преимущества поиска альтернатив небольшими группами высоко сконцентрировано среди их членов. По сути, отдельные члены малочисленных заинтересованных групп имеют стимул внести ресурсы в реализацию группой коллективных благ.
Теории общественного выбора заинтересованных групп и арендованного поиска имеют одно сходство с марксистскими и радикальными теориями. Обе объясняют социальные результаты как продукты относительных влияний группы. В случае ортодоксального марксизма государство рассматривается как агент управления класса и вся государственная политика рассматривается как функциональный интерес этого класса. Теория общественного выбора предполагает, что более влиятельные интересы извлекут пользу за счёт менее влиятельных.
Однако не ориентированность на избирателей и не ориентированность на группу являются последним словом неоинституциональной экономики в политических изменениях. Некоторые экономисты (М. Олсон [31], П. ДиМаджио [32]) признают, что коллективное действие в диктатурах довольно часто происходит не как ответ диктаторов на предпочтения людей, а как результат организованной заинтересованной группы давления. Несмотря на это, рациональные индивиды делают анонимные вклады в политические действия и даже выходят на улицы большими толпами без очевидного подстрекательства организованными интересами или присут-
ствием отборных стимулов (революционные события в Северной Африке и Ближнем Востоке («Арабская весна»)). Очевидно, любая оценка институционального изменения требует понимания идеологии. Согласно Дж. Сартори, идеологии есть «важная переменная в объяснении конфликта, согласия, и единства... [и] решающая переменная в объяснении мобилизации масс и манипуляцией над ними» [33, р. 45].
Есть растущее согласие среди неоинституциональных экономистов в том, что социальные изменения в современных диктатурах часто возвещаются изменениями в преобладающих верованиях, которые достаточно сильны, чтобы преодолеть обычную склонность рационального человека, чтобы избежать дорогостоящего участия в политической жизни (Д. Ганди, Б. Рубин, К. Х. Кнутсен, Д. Асемоглу и Дж. Робинсон, Л. Артидж, Р. Винтроуб). Для Хиггса идеология позволяет людям разделять чувство солидарности или тяготение к другим аналогично мыслящим людям. Д. Норт утверждает, что идеология - экономное устройство, через которое люди интерпретируют социальную среду, устраняя потребность в дорогостоящем сборе информации. Люди, занимающие различные положения в социальном разделении труда, обычно будут по-разному воспринимать мир, и поэтому у них будут различные идеологии. В этом смысле сама идеология эндогенна к процессу общественного диалога. Люди сочтут выгодным поддерживать идеологию публично, если они полагают, что большинство их сограждан также в неё верит. Следовательно, заинтересованные группы в диктатурах будут часто пытаться изобразить собственные цели как популярные, чтобы сформировать идеологические предпочтения большинства в свою пользу.
Критические замечания к неоинституциональной теории общества
Современные критики неоинституциональной теории в изучении современных диктатур обращают внимание на две главные линии нападения. Некоторые утверждают, что экспансия неоинституциональной экономики в области нерыночного поведения в диктатурах связана с информационными и познавательными ограничениями на возможность принятия человеком решения.
Ф. Николаидес, например, считает, что неоинституциональная гипотеза рациональности не может быть применена однородно ко всем областям человеческого выбора в диктатурах, потому что люди будут разделять своё восприятие мира в произвольные сегменты и сделают информацию управляемой. Таким образом, люди будут использовать различные управленческие решения для различных обстоятельств. Николаидес характеризует эту проблему как «врождённый парадокс и сложный предел к расширению неоинституциональной экономики» [22, р. 324].
Другая линия нападения на неоинституциональную экономику в исследовании современных диктатур связана с институцио-налистами, которые выступают против методологического индивидуализма на том основании, что он игнорирует воздействие социальной структуры вместо отдельных предпочтений. Таким образом, Дж. Диэрлав [28, р. 223] утверждает, что важно попытаться понять (в противоположность предсказаниям) политические события, интерпретируя их значение в виде большего контекста, который придаёт значение акторам и участникам. Он обвиняет неоинституциональную перспективу в сосредоточении на абстрактных людях и их предпочтениях. Согласно Дж. Диэрлаву, хотя теория общественного выбора пытается объяснить, что рациональные индивиды действуют, учитывая образец существующих норм и институтов, нет никакого представления о модели большей системы, в которой ведут себя акторы.
Обвинение Дж. Диэрлава, однако, ложное, особенно когда мы принимаем во внимание вышеупомянутые достижения в неоинституциональной теории изучения современных диктатур. Важность институтов в неоинституциональных моделях по существу меняет цель конкретной рассматриваемой модели. В некоторых целях это соответствует тому, чтобы рассматривать институты как внешние ограничения, часть «ситуации», которая диктует определённый план действий, максимизируя прибыль агентов (Дж. Рё-мер [4; 5]). Социальные институты диктатур в этом контексте ситуативного анализа часто выполняют экономящую информацию роль. Они помещают ограничения на людей, ограничивают размеры их проблемных ситуаций
и, таким образом, уменьшают их познавательные требования. Однако, если цель теоретика состоит в том, чтобы объяснить эволюцию самих институтов, это может быть достигнуто рассмотрением институтов как теории, в которой правила человеческого взаимодействия появляются спонтанно из отдельных действий корыстных людей без намеренного создания организации [18]. Это согласуется с органической эволюцией институтов. В конечном счёте успех неоинституциональной экономики как теории институционального изменения современных диктатур должен быть оценён с точки зрения конкурирующих с ней подходов.
Структуралистские и функционали-стские теории общества в области изучения современных диктатур: недостатки и ограничения
Марксизм и институционализм - это структуралистские теории. Они заключаются в том, что люди рассматриваются как продукты социальной структуры, в которой они живут. Эти теории отдают предпочтение не автономии отдельного агента, а представлению, что люди важны только тогда, когда они являются представителями конкретной социальной структуры. Как указывает Дж. Диэрлав [28, р. 219], взгляды структуралистов на современную политику проблематичны, потому что они сверхсоциализируют людей и рассматривают их как пассивных объектов перед лицом социальных изменений, которые прибывают из ниоткуда, и у людей в этом плане существует мало понимания и контроля. Есть также сильный элемент в теории функционализма, в том смысле, что отдельные действия рассматриваются как определённые потребностями системы в целом [Ibid., р. 230]. У всех поведенческих моделей или институтов есть функция, которая объясняет их существование. Таким образом, как замечает Дж. Диэрлав, структурно-функ-ционалистский подход не имеет дело с причинами и механизмами и игнорирует основания микросоциологии.
В изучении современных диктатур марксистская и радикальная институциональная экономика подвержены особенно сильному влиянию функционализма, который был маркирован термином «объективная телеология», в которой постулируется цель без
марксистского объяснения общества - хорошие примеры объективной телеологии, чувство, что все эндогенные социальные результаты рассматриваются как потребности капитализма или капиталистического класса. Институты некоторых современных диктатур существуют, потому что они функциональны по отношению к капитализму. Даже те институты, которые образуют группы, явно противоположные интересам капиталистов, учитывают функционалистское объяснение.
Теория общественного выбора постулирует статус преднамеренно действующего актора, увеличивающуюся человеческую стоимость, которая обеспечивает объяснительную связь между индивидуальным поведением и коллективным действием, в том числе в современных диктатурах. Марксизм и другие структуралистские теории, в отличие от этого, основываются на методологическом холизме, согласно которому главная единица анализа не человек, но класс или группа. Методологический индивидуализм, с другой стороны, позволяет экономистам обращаться к сложностям политического обмена - такие явления, как предпочтение, голосование, логроллинг и развитие идеологии, которые происходят из преследования отдельного личного интереса на политической арене. Подходы структуралистов содержат несопоставимый механизм для объяснения фактической формулировки и применения классовых интересов.
Проблема с функционалистскими подходами к изучению институтов состоит в том, что они эмпирически непроверяемы и поэтому не соответствуют главному позитивистскому стандарту научности. Если появление всех социально-экономических институтов объясняется тем, что они функциональны по отношению к капиталистическому способу производства в диктатурах, тогда их существование может считаться только одним из направлений. Как указывает Дж. Эль-стер [6], почти любой социальный результат может быть рационализирован, если спорить о том, что он служит или интересам капиталистического класса, или интересам «капитала» (капиталистические институты как социальная система), особенно когда последние интересы часто рассматриваются как отдельные (даже антагонистические) от инте-
ресов капиталистического класса, чтобы гарантировать легитимность капиталистической гегемонии. Трудно опровергнуть опытным путём такой тезис, так же как, например, некоторые предсказания марксистской кризисной теории: капиталистическая система должна пройти кризисы, потому что они необходимы для упадка капитализма, норма прибыли должна упасть, потому что только таким образом может ускориться кризис, и рабочие как класс должны разориться, потому что иначе они не могут выполнить свою революционную задачу [4].
Аналитический марксизм в качестве подхода неоинституциональной экономики при изучении диктатур
Некоторые марксистские социальные теоретики недавно обеспечили самую сильную защиту неоинституциональной экономике, в том числе в области изучения современных диктатур. Появился так называемый аналитический марксизм, или марксизм рационального выбора, чтобы подражать основаниям неоинституциональной теории ценности и плюрализму заинтересованной группы, о чём свидетельствует теория общественного выбора. Эти подражательные шаги школы структурализма есть также доказательства его регрессивности как программы исследований, так же как они включают специальные изменения стратегии фундаментального исследования, чтобы укрепить целую программу.
Аналитический марксизм признаёт, что отсутствие механизма в теориях функционализма и структурализма происходит из-за отсутствия целенаправленных акторов, и они предлагают исправить это, обеспечивая связь марксизма с основаниями, которые были предложены Дж. Эльстер, сводясь только к применению теории игр. Согласно Дж. Эль-стер, использование теории игр не означает, что мы просто «предполагаем, что совместный результат будет понят просто потому, что есть потребность в нём; скорее мы показываем причинный механизм, посредством чего это будет достигнуто» [6, р. 473]. Дж. Эльстер характеризует отношения между государством и капиталом как взаимодействие по крайней мере трёх стратегических акторов: рабочих, капиталистов и государства, - хотя она признаёт, что это проблематично, чтобы рассматривать их в качестве акторов.
Подход М. Олсона методологически важен для нас тем, что самое успешное коллективное действие в диктатурах возникает, когда стимулы применяются выборочно к отдельным членам заинтересованных групп в зависимости от того, способствуют ли они предоставлению коллективной пользы. Без таких отборных стимулов коллективное действие, более вероятно, произойдёт в небольших группах, чем в многочисленных группах. В контексте революционного коллективного действия М. Тейлор обсуждает тех мятежников, которые требуют мобилизации существующих сетей локального сообщества к просмотру эффективных социальных санкций и облегчения непосредственных условий сотрудничества. В сущности, членство в сообществе создаёт многократно повторяемую игру, в которой участие в восстании продолжается, что, в свою очередь, гарантируется доводом «против» членства в сообществе [34, р. 68-69].
Подробное изучение показывает, что ключевое отличие между неоинституциональными и функционалистскими теориями заключается в том, что первая представляет общую совокупность фактических механизмов социальной адаптации [35, р. 43]. Намеренная максимизация поведения людей -достаточно предсказуемые результаты, включая конфигурацию правил и институтов. Таким образом, неоинституциональная экономическая теория «рассказывает» историю о действии, выборе людей, который вызывает социальные результаты, и таким образом избегает критики функционализма в изучении современных диктатур.
В сфере политической теории также есть марксисты, чьи работы имеют замечательное сходство со школой общественного выбора. Марксистские писатели, которые являются сторонниками структурализма, например, политическая теория Н. Поулантза-са, по существу, есть теория политики, которая приближает заинтересованную группу к плюрализму общественного выбора. Согласно Поулантзасу, существует много уровней общественной деятельности в государстве, каждый из которых охватывает возможное местоположение конфликта между конкуренцией фракций капиталистических и трудовых классов. Теоретики в этой струк-
туралистской традиции опознают те группы рабочих и капиталистов, интересы которых могут быть противоречащими в нарождающемся капитализме современных диктатур. Центральное предположение в этой литературе - «рабочие и другие группы рационально отвечают на свои объективные интересы. Классовые интересы ясно отличают от эмпирических проблем конкретных членов классов» [30, р. 156]. Хотя основания коллективного действия не обращены на политику, реализуемую государством, и рассматриваются как результаты сложного процесса взаимодействия между частями классов или заинтересованными группами, для которых несовместим подход общественного выбора.
Выводы
Таким образом, мы утверждаем, что марксистская, радикальная и классическая институциональная экономика не обладают постоянно расширяющимся эмпирическим содержанием, которое характеризует неоинституциональную экономику. Причина состоит в том, что эти теории структурализма в изучении современных диктатур начинают с группы или класса без теории индивидуального целеустремленного поведения. Поэтому подход структуралистов испытывает недостаток в любой концепции намеренного актора и, следовательно, полагается на функ-ционалистские объяснения. Совокупные результаты: объясняют достоинство факта, то, что они (должно быть) функциональные по отношению к выживанию правящего класса, например, или капиталистической системы. Функционалистские теории принципиально непроверяемые и поэтому ненаучны по критериям позитивистов, что составляет научный принцип.
С другой стороны, неоинституциональная экономика в изучении современных диктатур строится на основе методологического индивидуализма, концепции индивидуального действия, выбора рационального агента. Основываясь на этом, неоинституциональная экономическая теория используется для успешного объяснения растущего числа социальных явлений в пределах институтов, закона и политики к идеологии и истории. Инсти-туционалисты и другие критики расширения неоинституциональной экономики, как показывается, ошибаются в своих теориях и кон-
цепциях. Кроме того, некоторые радикальные учёные (Дж. Рёмер, Э. Остром, Дж. Эльстер, Э. Райт) приняли основания рационального выбора неоинституциональной экономики, что свидетельствует о прогрессивности неоинституциональной программы относительно её главных концептуальных конкурентов в области исследования институтов и процессов в современных диктатурах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Axelrod R. The Evolution of Cooperation. - N. Y. : Basic Books, 1984. - 241 р.
2. Остром Э. Постановка задачи исследования институтов // Экономическая политика. -2009. - № 3. - С. 89-110.
3. Poulantzas N. M. Classes in Contemporary Capitalism. - L. : New Left Books, 1974. - 348 р.
4. Roemer J. E. Analytical Foundations of Marxian Economic Theory. - Cambridge : Cambridge University Press, 1981. - 240 р.
5. Roemer J. E. Rationalizing Revolutionary Ideology // Econometrica. - 1985. - Vol. 53. - P. 85-108.
6. Elster J. Marxism, Functionalism, and Game Theory: The Case for Methodological Individualism // Theory and Society. - 1982. - Vol. 11. -P. 453-482.
7. North D. C. Ideology and Political / Economic Institutions // Cato Journal. - 1988. - Vol. 8. -P. 15-28.
8. Gandhi J. Political Institutions Under Dictatorship // BookReader. - URL: http://bookre.org/reader? file=1143754 (дата обращения: 10.01.2018).
9. Geddes B. How Autocrats Defend Themselves Against Armed Rivals // UCLA College. - URL: http://www.sscnet.ucla.edu/polisci/cpworkshop /papers/geddes2.pdf (дата обращения: 20.01.2018).
10. Frantz E., Ezrow N. The Politics of Dictatorship: Institutions and Outcomes in Authoritarian Regimes // BookReader. - URL: http://bookre.org /reader?file=1391089 (дата обращения: 20.01.2018).
11. Rubin B. Modern Dictators: Third World Coup Makers, Strongmen, and Populist Tyrants // BookReader. - URL: http://bookre.org/reader ?file=1146761 (дата обращения: 22.01.2018).
12. Knutsen C. H. The Economic Effects of Democracy and Dictatorship // UiO: Universitet i Oslo. -URL: http://folk.uio.no/carlhk/publications/CHK-dissertationForPrint.pdf (дата обращения: 19.01.2018).
13. Acemoglu D., Robinson J. A. Political Origins of Dictatorship and Democracy // BookReader. -URL: http://bookre.org/reader?file=546192 (дата обращения: 02.01.2018).
14. Overland J., Simons K. L. Political Instability and Growth in Dictatorships // Library University of Michigan. - URL: https://deepblue.lib.umich.edu /bitstream/handle/2027.42/39738/wp354.pdf? sequence=3 (дата обращения: 23.01.2018).
15. Artige L. On Dictatorship, Economic Development and Stability // Digital.csic. - URL: http://
digital.csic.es/bitstream/10261/1789/1/62004.pdf (дата обращения: 25.01.2018).
16. Olson M. Dictatorship, Democracy, and Development // SCRIBD. - URL: https://ru.scribd.com /document/220490311/Dictatorship-Democracy-And-Development-Mancur-Olson (дата обращения: 20.01.2018).
17. Wintrobe R. How to Understand, and Deal with Dictatorship: An Economist's View // Rochelle Layla Terman. - URL: http://rochelleterman.com /ComparativeExam/sites/default/files/Bibliography %20and%20Summaries/Wintrope%202002.pdf (дата обращения: 13.01.2018).
18. Heijdra B. J., Lowenberg A. D. The Neoclassical Economic Research Program: Some Lakatosian and Other Considerations // Australian Economic Papers. - 1988. - Vol. 28. - P. 272-284.
19. Karl T. L. The Hybrid Regimes of Central America // Journal of Democracy. - 1995. - Vol. 3. -Р. 72-86.
20. Vanberg V. Spontaneous Market Order and Social Rules: A Critical Examination of F. A. Hayek's Theory of Cultural Evolution // Economics and Philosophy. - 1986. - Vol. 2. - P. 75-100.
21. Шкель С. Н. Процедурные факторы устойчивости авторитарных режимов: концептуальная рамка анализа // Право и политика. - 2014. -№ 6. - С. 799-806.
22. Nicolaides Ph. Limits to the Expansion of Neoclassical Economics // Cambridge Journal of Economics. - 1988. - Vol. 12. - P. 313-328.
23. A Critique of Economic Theory: Selected Readings / ed. by E. K. Hunt, J. G. Schwartz. - Har-mondsworth : Penguin, 1972. - 476 р.
24. Buchanan J. M. The Constitution of Economic Policy // Nobelprize.org. - URL: https://www. nobelprize.org/nobel_prizes/economic-sciences /laureates/1986/buchanan-lecture.html (дата обращения: 22.01.2018).
25. Peltzman S. Toward a More General Theory of Regulation // Journal of Law and Economics. -1976. - Vol. 19. - Р. 211-240.
26. Schotter A. The Evolution of Rules. In Economics as a Process: Essays in the New Institutional Economics / ed. by Richard N. Langlois. - Cambridge : Cambridge University Press, 1986. - 248 р.
27. Tollison R. D. Chicago Political Economy // Public Choice. - 1989. - Vol. 63. - P. 293-297.
28. Dearlove J. Neoclassical Politics: Public Choice and Political Understanding // Review of Political Economy. - 1989. - Vol. 1. - P. 208-237.
29. Clark B. S. Political Economy: A Comparative Approach. - [S. l.], 1998. - 352 р.
30. Calhoun C. J. The Question of Class Struggle: Social Foundations of Popular Radicalism During the Industrial Revolution. - Chicago : The University of Chicago Press, 1982. - 321 р.
31. Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп / пер. с англ. - М. : ФЭИ, 1995. - 174 с.
32. ДиМаджио П. Дж., Пауэлл У. В. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях // Экономическая социология. - 2010. - № 1. - С. 34-56.
33. Higgs R. Crisis and Leviathan: Critical Episodes in the Growth of American Government. -N. Y. : Oxford University Press, 1987. - 351 p.
34. Taylor M. Rationality and Revolutionary Collective Action. In Rationality and Revolution / ed. by M. Taylor. - Cambridge : Cambridge University Press, 1988. - 271 р.
35. Gray J. The Economic Approach to Human Behavior: Its Prospects and Limitations // Economic Imperialism: The Economic Approach Applied Outside the Field of Economics / ed. by G. Rad-nitzky, P. Bernholz. - N. Y. : Paragon House, 1987. - 320 р.
Информация о статье
Дата поступления 26 января 2018 г.
Дата принятия в печать 14 мая 2018 г.
Сведения об авторе
Коновалов Денис Александрович - канд. полит. наук, доцент кафедры политологии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия,
Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Коновалов Д. А. Неоинституциональная экономика как методология политической науки в изучении современных диктатур // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 2 (18). С. 191-200. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.2.191-200.
Article info
Received
January 26, 2018
Accepted May 14, 2018
About the author
Konovalov Denis Aleksandrovich - Candidate of Political Sciences, Associate Professor of the Department of Political Science of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Konovalov D. A. Neoinstitutional Economy as Methodology of Political Science in Studying of Contemporary Dictatorships. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 2 (18), pp. 191-200. DOI: 10.25513/23121300.2018.2.191-200 (in Russian).
