CC BY
133
Корчагина И.И., Прокофьева Л.М., Попова Р.И., Филоненко Ю.В., Фурса Е.В.
НЕМОНЕТАРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ БЕДНОСТИ И СОЦИАЛЬНОЙ УЯЗВИМОСТИ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ
(исследование проведено при финансовой поддержке РГНФ, грант
№ 12-22-08001)
Борьба с бедностью находится в центре внимания всех демократических государств. При этом главной методологической проблемой является определение и измерение ее масштабов. Национальные линии бедности обычно формируются на базе монетарных (абсолютных и относительных) способов измерения, при которых с линией бедности сравниваются доходы домохозяйства. Для оценки абсолютной бедности на официальном уровне в РФ используется прожиточный минимум (ПМ), в котором отражены наиболее насущные витальные потребности человека в пище, одежде, в непродовольственных товарах и услугах.
Вместе с тем, монетарные методики не всегда отражают реальные масштабы малообеспеченности, в первую очередь, из-за массового сокрытия доходов в условиях широкого распространения теневых форм занятости и нестабильности текущих до-
ходов у представителей многих профессий. Именно поэтому в дополнение к монетарным способам оценки уровня бедности исследователи предлагают рассматривать немонетарные критерии благосостояния через оценку лишений (деприваций) в сфере потребления и субъективное представление семей о собственном уровне жизни.
Бедность, выявляемая через лишения, фиксирует не только текущий уровень потребления, но и жилищный и имущественный потенциалы домохозяйства, а также доступность социальных услуг. Что касается субъективной бедности, то самопозиционирование респондентов на шкале «благосостояние» может служить хорошим индикатором для лиц, принимающих решения в области социальной политики, поскольку позволяет выявить население, считающее себя малообеспеченным и, следовательно, нуждающееся в поддержке государства. Оценка бедности методом отно-
сительных лишений, или деприва-ций, при котором бедность понимается как недостаточность ресурсов, необходимых для достижения сложившихся в данном обществе стандартов потребления, имеет уже довольно большую историю как в иностранных, так и в отечественных исследованиях. Прямой анализ степени удовлетворения потребностей через учет деприваций впервые был применен английским социологом П. Та-усендом и нашел последователей в других странах [1; 2; 3; 4; 5]. В России метод относительных лишений для измерения бедности городского населения был апробирован в 1998 г. в ИСЭПН РАН и позже нашел свое отражение в других исследованиях коллектива [6; 7; 8; 9; 10; 11].
При исследовании немонетарных форм бедности и разработке списка лишений необходимо учитывать исследовательский опыт других стран, однако даже результаты национальных исследований прошлых лет должны подвергаться самому тщательной корректировке. Список лишений в потреблении товаров и услуг необходимо определять в зависимости от социально-экономических условий в стране на каждый конкретный момент времени. Данное ограничение связано с постоянно меняющимися стандартами уровня жизни в современном обществе.
Депривации, которые испытывают респонденты в современном мире по причине своего трудного материального положения, связаны не только с лишениями в самом необходимом (еде, одежде и жилье), как это, например, было во времена создания данной концепции, но и с ограничениями, препятствующими социальному развитию личности. Так, для современного человека, депривация-
ми являются ограничения в доступе к образованию, медицине, социальным и культурным благам, исключение из социальных связей.
С целью выявления немонетарных признаков бедности в современном российском обществе, основываясь на опыте предыдущих исследований, в рамках теоретико-прикладного социологического исследования проекта РГНФ «Формы бедности и социальной уязвимости населения России», в 3 квартале 2013 г. было проведено обследование жителей Ростовской области, программа которого позволяла оценить концентрацию различных типов лишений в каждом конкретном домохозяйстве1.
Все показатели для оценки немонетарных форм бедности можно объединить в три группы:
1) лишения в области потребления,
2) ограничение доступа к социальным услугам,
3) ограничение доступа к социальным сетям и социальным отношениям.
Первая группа — «лишения в области потребления» — включает информацию о недостаточном удовлетворении наиболее витальных потребностей человека: в питании, одежде и жилье.
Вторая группа — «ограничение доступа к социальным услугам» — содержит информацию об ограничениях в доступе к услугам здравоохранения и образования.
Третья — «ограничение доступа к социальным сетям и социальным отношениям» — рассматривается с позиций ослабления социальной солидарности и семейных коммуникаций.
1 Первые результаты исследовательского проекта опубликованы в журнале «Народонаселение» № 4 за 2014 год.
Ограничение доступа к социальным сетям и социальным отношениям не является прямым следствием бедности, однако приводит человека к изоляции, а значит к некомфортному существованию в обществе, что в широком смысле слова отождествляется с неблагополучием.
Рассмотрим подробно каждый из показателей оценки немонетарных форм бедности.
Самой насущной потребностью человека является питание, поэтому лишения в этой области указывают на нереализованность права граждан на повседневные жизненные блага. Вопрос о законодательном закреплении этого права поднимался еще в начале 1990-х гг., но только в 2010 г. Президент России подписал Указ «Об утверждении Доктрины продовольственной безопасности Российской Федерации». Помимо таких ключевых положений, как самообеспечение страны качественной сельскохозяйственной продукцией, сырьем и продовольствием, понятие безопасности включает качество и доступность отечественных продуктов питания, в том числе для социально незащищенных групп населения [12].
Неполноценное питание наносит ущерб здоровью, снижает иммунитет. Поскольку такие продукты, как мясо, рыба, молоко, яйца являются основными источниками животного белка, отсутствие или недостаток их в рационе может вызвать серьезные заболевания, особенно среди детей. Считается, что именно ухудшением качества питания в 1990-1994 гг. был обусловлен рост заболеваний желудочно-кишечного тракта (на 22%), эндокринной и иммунной системы, нарушений обмена веществ (на 44%) [13]. Особую озабоченность в то время вызывало повышение низкорослости среди детей младше 2-х лет, вызван-
ное недостатком в потреблении белка у беременных женщин и кормящих матерей (в период с сентября 1992 г. по декабрь 1994 г. уровень низкорос-лости малышей повысился на 26%)
[15]. Более 40% беременных страдали анемией, при этом большая часть из них не получали необходимого набора пищевых веществ и витаминов [14]. И даже в довольно благополучные с экономической точки зрения 2000-ые годы каждый шестой новобранец российской армии имел дефицит веса.
Все это, в первую очередь, относится к социально уязвимым группам населения сельских регионов с доходами ниже прожиточного минимума2. В настоящее время причиной недостаточного питания является не отсутствие каких-либо продуктов на рынке, а недостаток материальных возможностей для удовлетворения этой насущной потребности у некоторых групп населения.
С этой точки зрения доля расходов на питание в структуре потребления домохозяйств является наиболее обобщающим адекватным показателем, характеризующим уровень жизни домохозяйства: чем она выше, тем ниже его материальный достаток
[16].
Этот индикатор чутко реагирует на социально-экономические условия в стране: так, в начале 1990-ых годов доля расходов на питание в потребительских расходах домохозяйств составляла 36%, к 1999 г., в самые тяжелые кризисные годы, она возросла
2 По словам замначальника Главного военно-медицинского управления Минобороны РФ, «Дефицит веса обусловлен тем, что наши новобранцы в гражданской жизни плохо питались и потребляли мало белковой пищи». — Режим доступа: www.zdorovprizyv-nik.ru/prizuvniki_ nedoedajyt.html
до 54%, а в 2013 г. снизилась до 33%3, что коррелирует с динамикой уровня благосостояния населения в эти периоды (для сравнения: в странах Европы доля расходов на питание составляет не более 20%).
Согласно закону о прожиточном минимуме (ПМ) от 2012 г., в настоящее время продовольственная часть корзины установлена на уровне 50% ПМ, а значит, расходы на питание выше этой величины говорят о низком материальном уровне домохо-зяйства4. Как показывает обследование домохозяйств Ростовской области, 8,1% из них признают, что обеспечение питанием является для семьи серьезной проблемой, и при этом на еду они тратят свыше половины всех своих доходов. Страдают в первую очередь одинокие пожилые люди: «Заплати за квартиру, а то, что осталось — на продукты. Мясо редко беру, рыба сейчас подорожала, так что стол скромный» [одинокая пенсионерка, 69 лет]; «Проблему просто питания - хлеба да каши - можно решить, а вот фрукты, мясо сложно» [одинокая пенсионерка, 65 лет]; «Цены сейчас на все бешеные! Даже хлеб 20 рублей уже стоит. А мы не буржуи, позволить себе многого не можем» [супруги пенсионеры].
Проблемы с отсутствием полноценного питания отмечают и семьи с детьми. Не имеют возможность обеспечить полноценное питание даже детям 3,7% всех обследованных до-мохозяйств, или 12% семей, в кото-
3 Данные Росстата, — Режим доступа: http:// www.gks.ru/bgd/regl/b13_102/Main.htm
4 В декабре 2012 г. Федеральным законом №227-Ф3 «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации» была утверждена новая, ныне действующая методика определения минимальной потребительской корзины, согласно которой Россия вернулась к нормативно-статистическому методу.
рых проживают дети, при этом 2,7% семей с детьми не могут даже обеспечить питание детям в школе, в случае, если отсутствует бесплатное. Все вышеперечисленное указывает на отсутствие пищевого баланса в этих семьях и наличие серьезных лишений в области питания (табл. 1).
Из данных табл. 1 видно, что лишения наблюдаются не только в бедных по доходам домохозяйствах, но и среди тех, кто имеет доходы выше ПМ, однако распространенность лишений среди бедных существенно выше, особенно в части витальных потребностей. Так, серьезные проблемы в питании, связанные с высокими расходами на него (свыше 50% семейного дохода), характерны для 6,4% небедных по доходам домохозяйств, и для 19% — бедных, т.е. каждой пятой семье с доходом ниже ПМ приходится сокращать потребности более высокого уровня, например, связанные с лечением и образованием. В то же время, среди небедных домохозяйств не так много тех, которые не могут обеспечить детям полноценное питание дома (2,1% против 14,3%), и не выявились домохозяйства, не имеющие возможности обеспечить питание детей в школе, при отсутствии бесплатного питания, в то время как среди бедных такие семьи составляют пять процентов. Более существенные проблемы возникают в семьях с детьми при покупке одежды и обуви: 6,2% ростовских домохо-зяйств имеют ограничения в обеспечении детей необходимой одеждой и обувью по мере их роста и такая же доля семей не может купить все необходимое для ребенка к школе. «Очень острый вопрос — школьная форма, которую нам навязали, и сдавать пришлось по 2800 рублей за ребенка» [супруги с двумя детьми школьного возраста].
Таблица 1
Доля домохозяйств, имеющих основные признаки деприваций, в том числе в бедных* и небедных домохозяйствах, %
Признаки бедности В том числе
Всего бедные* домохозяйства небедные домохозяйства
БЛОК «Питание»
1 Расходы на питание в семье занимают бо-
лее 50% семейного дохода и являются 8,1 19,0 6,4
проблемой №1 в повседневной жизни
2 Не хватает средств, чтобы обеспечить пи-
тание детей в школе при отсутствии бес- 0,6 4,8 0
платного питания
3 Нет возможности обеспечить детям полно- 3,7 14,3 2,1
ценное питание
БЛОК «Одежда, обувь и пр.»
4 Нет возможности покупать детям новую одежду и обувь по мере их роста 6,2 19,0 4,3
5 Недостаточно средств, чтобы купить все необходимое для ребенка к школе? 6,2 14,3 5,0
БЛОК «Жилье»
6 На оплату ЖКУ уходит более 20% семейного дохода, и эти расходы являются проблемой №1 в повседневной жизни 13,0 14,3 12,9
7 Жилищные условия семьи плохие и очень 8,1 14,3 7,1
плохие
БЛОК «Сфера услуг»
8 Приходилось отказываться от покупки лекарств из-за нехватки денег 25,5 33,3 24,3
9 Приходилось отказываться от визита к 26,7 33,3 25,7
врачу из-за нехватки денег
10 Не могли устроить ребенка в детский сад 5,6 4,8 5,7
11 Не хватает средств для оплаты пребывания 1,2 1,4 0
детей в детсадах и яслях
12 Не имели материальной возможности
оплачивать дополнительное школьное или 12,4 19,0 11,4
внешкольное образование
БЛОК «Социальная исключенность»
13 Отказывались от приема гостей из-за не- 8 7 14,3 7 9
хватки средств
14 Никакой помощи не получали 10,6 19,0 9,3
15 Низкая оценка положения в обществе 8,7 14,3 7,9
16 Низкая оценка социального капитала 6,8 14,3 5,7
* бедные домохозяйства определяются по абсолютной методике согласно критерию прожиточного минимума5.
5 По Постановлению Правительства Ростовской области от 07.11.2013 №679 величина прожиточного минимума в 3 квартале 2013 г. для трудоспособного населения составила 7555 рублей. Доля бедных семей с доходом ниже прожиточного минимума по данным обследования составила 13%.
Небедные по доходам домохозяйства с детьми также имеют лишения, связанные с приобретением одежды и обуви для них, а также с покупкой необходимых товаров для ребенка к школе (4-5%). Однако в бедных домо-хозяйствах проблемы с покупкой одежды детям испытывает практически каждая пятая семья, а деприва-ции с подготовкой детей к школе — каждая седьмая семья.
Анализируя жилищные условия респондентов, заметим, что в целом они дают довольно высокие оценки своему жилью: половина респондентов считает, что у них жилищные условия «хорошие» или даже «отличные», 42% — что «удовлетворительные», и только 5% говорят о «плохих», а 3% — об «очень плохих» условиях (рис. 1).
плохие 5%
очень плохие
3% отличные ^ 10%
удовлетворительные 42%
хорошее 40%
Рис. 1. Распределение семей по качеству жилищных условий, %
Неудовлетворенность своим жильем рассматривается как отрицательная характеристика уровня жизни или депривация, которая характерна для 8% домохозяйств.
Известно, что ежегодный рост тарифов на оплату жилищно-коммунальных услуг для многих домохо-зяйств существенным образом отражается на семейном бюджете. Надо отметить, что в соответствии с российским законодательством семьям, у которых доля затрат на ЖКУ в совокупном доходе превышает определенный порог, предоставляется жилищная субсидия. В Ростовской области региональный стандарт максимально допустимой доли расходов граждан на оплату жилого помещения и коммунальных услуг в совокупном доходе семьи снижен с 1 января 2009 года до 15% (справочно: федеральный стандарт составляет 22%).
Как показывают данные обследования, доля расходов на ЖКУ свыше регионального стандарта зафиксирована более чем у половины ростовских домохозяйств, при этом по собственным оценкам расходы на ЖКУ тяжелым бременем ложатся на бюджет 13% семей.
Об этом говорят и семьи с детьми: «Не успеваем зарабатывать — постоянный рост коммунальных услуг!» [супруги с двумя детьми]; и пожилые люди: «Половина пенсии уходит на оплату ЖКУ» [одинокая пенсионерка, 75 лет]; и молодежь: «Примерно половина доходов уходит на оплату ЖКУ» [студентка 21 год, живет с мамой]. Для молодёжи острой остается проблема собственного жилья: «Нет своего жилья - приходится снимать» [молодой человек, 25 лет]; «Собственного жилья нет и не предвидится, а оплата за съемную плюс
ЖКУ — это огромная проблема!» [молодая семья с маленьким ребенком].
Бедные по доходам семьи в два раза чаще, чем небедные живут в плохих условиях, однако проблемы с оплатой ЖКУ не сильно дифференцируют домохозяйства в силу того, что постоянный рост тарифов в этой сфере становится бременем для бюджета среднеобеспеченного домохозяйства, не говоря уже о бедном. Так, проблемы, связанные с оплатой ЖКУ, испытывают 14,3% бедных по доходу домохозяйств и 12,9% — небедных. «Оплата ЖКУ — это проблема всех и каждого. Особенно обидно платить за не совсем комфортное проживание» [супруги с одним ребенком].
Вышеназванные лишения касаются самых базовых потребностей человека, тогда как следующие показатели отражают отсутствие у малообеспеченных доступа к социальным услугам и возможностей развивать социальные отношения.
Из-за постоянно растущей платности услуг социальной сферы, в проведенных интервью наиболее часто говорится о лишениях, связанных с недостатком средств для оплаты медицинских услуг. Так, приходилось отказываться от покупки лекарств каждому четвертому домохозяйству, и почти 27% домохозяйств отказывались от визита к врачу, если требовалась оплата его услуг. Конечно, это в основном проблемы старшего возраста: «Нет уже такого количества бесплатных лекарств. Все приходится за свои покупать, а брать-то их нам откуда?» [супруги пенсионеры], но и для остальных возрастных групп медицинские услуги, в первую очередь, стоматолога, часто оказываются не доступны: «Не хватает денег на медицинские услуги, экономишь, откладываешь на оплату услуг зубного
врача» [женщина 37 лет, живет с дочерью]; «Вот мне нужно пройти обследование, в очереди сидеть - времени нет, а за деньги - свободных денег нет. Итог — услуги получаются недоступны» [мужчина 36 лет, живет с женой и двумя детьми].
Лишения в сфере услуг характерны для домохозяйств любого достатка, кроме самых обеспеченных, из-за высокой распространенности платных услуг в сфере здравоохранения и образования и сокращения бесплатных. Так, признаки лишений, связанные с недостатком средств для оплаты медицинских услуг, отметили около 25% небедных семей. Среди бедных по доходу домохозяйств эта цифра еще выше — 33,3%.
Таким образом, реформа здравоохранения привела к ограничению доступа медицинских услуг не только среди бедного населения, но и среди среднеобеспеченных.
Серьезной проблемой для семей с детьми в настоящее время являются лишения, связанные с трудностями устройства и обучения детей в образовательных учреждениях. В Концепции непрерывного образования детей (дошкольное и начальное звено)6 подчеркивается, что доступность качественного образования во многом зависит от правильного построения преемственности его уровней, и прежде всего, непрерывность его начальных ступеней; дошкольного и начального образования.
Однако проблема доступности услуг самого первого уровня образования, дошкольного, до сих пор не решена. Вопрос дефицита мест в детских дошкольных учреждениях уже
617 июня 2003 года Концепция была утверждена Федеральным координационным советом по общему образованию.
много лет обсуждается на всех уровнях, но, несмотря на все усилия, направленные на развитие дошкольного образования, включая строительство новых зданий для ДОУ, обеспечение доступности первой ступени общего образования в стране для всех желающих семей с детьми все еще остается под вопросом. Численность детей, стоящих на учете для определения в дошкольные образовательные учреждения (ДОУ) продолжает расти: например, на начало 2004 г. она составляла 597 тыс. детей, 2008 г. и 2012 г. — соответственно 2232,5 тыс. детей и 2247,9 тыс. детей, а на начало 2013 г. уже 2403,9 тыс. детей [14].
Результаты опроса жителей Ростовской области показали, что не могли устроить ребенка в детский сад 18% от численности семей с детьми. «Важная проблема — доступ к системе дошкольного образования. Садик сейчас — это дорогое удовольствие. Нужно заплатить большую сумму денег, чтобы взяли ребенка в садик» [молодые супруги с маленьким ребенком]; «С садиком серьезные проблемы — среднему ребенку дали место, а с младшей дочкой никак не решится» [супруги с двумя детьми-дошкольниками, старший ребенок много старше].
Возможности устройства детей в детское образовательное учреждение не зависят от достатка семьи и практически одинаковы как для бедных, так и небедных домохозяйств. Из-за роста оплаты за пребывание детей в детских садах всего у 5,3% семей с детьми на это не хватает средств.
Согласно новому закону об образовании, принятому в 2013 г., дополнительное является важной частью непрерывного образования, доступность которого для населения также
является важным индикатором благосостояния.
Однако в настоящее время доступность дополнительного образования ограничивается платностью этих услуг, а отсутствие доступа к дополнительным занятиям для детей из бедных семей создает барьеры для их стартовых возможностей.
В ходе исследования особенно важно было оценить доступность дополнительного образования для детей школьного возраста, поскольку базовая школьная программа постоянно подвергается корректировке, в основном за счет сокращения обязательных программ и перевода многих важных предметов на факультативные занятия, а полный объем школьной программы (необходимый, прежде всего, для поступления в вуз) можно получить только на платных дополнительных курсах или занятиях с репетиторами. «Плачу за репетитора, выкраиваю на это деньги, ведь надо хорошо сдать ЕГЭ, а в наших школах не всегда дается качественное образование. И без репетитора сдать экзамены невозможно» [женщина 37 лет с одним ребенком].
Обследование показало, что доля домохозяйств, не имеющих возможность оплачивать дополнительные занятия (в школе или вне ее), довольно высока и составила 45,5% от численности семей с детьми, или 12,4% от численности всех домохо-зяйств. «Образовательных услуг не хватает — не все дополнительные занятия можем оплатить» [супруги с одним ребенком]; «Не хватает доступных образовательных услуг — нужно будет нанимать репетиторов, а это 1500 рублей в час. Я не знаю, как потяну это. Надвигается ЕГЭ» [женщина 34 года с двумя детьми].
Таким образом, основные проблемы семей c детьми связаны с недоступностью дополнительного образования, а не со стоимостью пребывания ребенка в ДДУ. Каждая пятая семья, бедная по доходу, не имеет средств для оплаты дополнительных занятий в различных кружках (художественные, музыкальные, спортивные, изучение иностранных языков), которые раньше были традиционно доступными и бесплатными. Доля небедных домохозяйств, не имеющих материальной возможности оплачивать дополнительное школьное или внешкольное образование, также довольно высока и составила 11,4% от всех домохозяйств.
Недостаток материальных ресурсов приводит не только к ограничениям в потреблении и к доступности социальных услуг, но и к ослаблению межсемейной и дружеской поддержки, изолированности от общения внутри и вне семьи. Обследование показало, что широкий круг общения имеет больше половины респондентов: для 44,1% из них это непосредственное общение; а 9,9% общаются, главным образом, по телефону. Вместе с тем, большая доля респондентов отметили (36,6%), что у них ограниченный круг общения; 5,6% — сказали, что круг общения узкий, и практически нет его у 1,9% респондентов.
Из-за материального неблагополучия семьям приходится отказываться от общения с друзьями и родственниками и совместного отдыха. Так, 8,7% семей вынуждены были отказываться от приема гостей по причинам отсутствия средств.
Между тем устойчивые межсемейные связи помогают семье или одиноко проживающему человеку чувствовать себя комфортно в социуме, а отсутствие помощи и межсе-
мейной поддержки рассматривается как лишение.
Обследование домохозяйств Ростовской области показало, что 10,6% семей не получали никакой помощи от родственников, проживающих отдельно, или друзей. Отсутствие поддержки ближайшего окружения (родных и близких друзей) может приводить к снижению уровня и качества жизни. Полное отсутствие социальных контактов у респондентов расценивается как депривация и сопровождается низкими оценками своего положения в обществе и социального капитала.
Принято считать, что в России наблюдается острый дефицит социального капитала. Недоверие друг к другу, неразвитость социальных сетей подрывают способность россиян к самоорганизации и совместным действиям в общих интересах.
Однако проведенное обследование, в котором респонденты сами оценивают свой социальный капитал, опровергает это распространенное мнение: каждый пятый респондент оценил свой социальный капитал на самый высокий балл7, а в среднем респонденты оценивают свое положение в обществе на 7,2 баллов.
Доля семей, имеющих низкое мнение о своем социальном капитале, не велика: 3% респондентов (рис. 2).
Социальный капитал отчасти формирует положение человека в обществе, оценки которого в среднем несколько ниже, чем оценки социального капитала: средняя оценка положения в обществе равна 6 бал-
7 Оценивается по 10-бальной шкале (1 — минимальное значение, означающее самое низкое положение в обществе или самый низкий капитал, 10 — максимальное, наоборот, самое высокое).
лам и больше половины респонден- Минимальную оценку своего по-
тов оценили его в диапазоне от 5 до 8 ложения в обществе дали около 4% баллов. респондентов.
20,5
21,1
■ Распределение семей по оценке
спцилиьип! п капитала
Распределение семей по оценке положения о обществе
Рис. 2. Распределение семей по субъективной оценке положения в обществе и
социального капитала, %
кое позиционирование себя в обще-
Также, как и депривации в сфере потребления, такое явление, как социальная исключенность, в большей степени характерна для бедных по доходам домохозяйствам, что подтверждает вывод о связи социального положения и малообеспеченности. Например, численность семей с доходом выше прожиточного минимума, которым приходилось отказываться от приема гостей из-за нехватки средств, составила 7,9%, а количество таких семей с доходом ниже ПМ почти в два раза больше.
Бедные семьи гораздо реже охвачены межсемейными связями: доля семей, не имеющих никакой помощи от родных и близких, среди бедных домохозяйств в два раза выше, чем среди семей с доходом выше ПМ (см. табл. 1).
У людей с очень низкими доходами, как правило, страдает самооценка, для них характерно довольно низ-
стве. Так, низкую оценку8 положения в обществе «поставили» себе только 7,9% небедных домохозяйств, а у бедных семей она почти в два раза выше (14,3%). Бедные также имеют более низкую оценку социального капитала, которая согласно проведенным интервью в 2,5 раза ниже, чем у небедных.
Определяя понятие «бедности», респонденты часто сами отождествляют его с одиночеством: «Бедный человек — у которого нет близкого, на которого он может положиться. Одинокий человек — бедный» [девушка 25 лет, живет с мамой, братом и бабушкой]; «Бедный человек — одинокий, не имеющий корней, у которого нет ни материальной основы, ни социальных привязанностей» [одинокий пенсионер 67 лет]; «Небедный —
8 Оценили свое положение в обществе на 1,2 или 3 балла.
это когда ты нужен. Бывает и деньги есть, а ты никому не нужен» [мужчина 36 лет, живет с женой и двумя детьми].
Как уже было показано, разного рода лишения и депривации характерны не только для бедных, но и для домохозяйств, не относящихся к ним, однако для небедных домохозяйств это могут быть единичные случаи, тогда как для семей с очень низкими доходами лишения проявляются во всех сферах жизни.
Именно поэтому важно оценить концентрацию признаков немонетарной бедности, и построение немонетарной линии бедности проводить с учетом высокой их концентрации в домохозяйствах.
Напомним, что низкая доля домо-хозяйств, не имеющих ни одного лишения, связана с особенностями методики формирования списка лишений, которая подразумевает, что для современного человека важна не только материальная сторона жизни, но и социальное самочувствие и доступ к социальным ресурсам, что не всегда напрямую связано с недостатком денежных средств. Поэтому до-
мохозяйства с доходами, ненамного превышающими монетарную линию бедности, также будут иметь высокую концентрацию лишений, особенно в сфере услуг, поскольку в прожиточный минимум не входит оплата большинства услуг.
Анализ концентрации выявленных признаков бедности по отдельным блокам, подтверждает вывод о том, что лишения в сфере услуг характерны для всех домохозяйств, а не только для домохозяйств с очень низкими доходами. Так, если в сфере потребления в целом не имеют ни одного лишения около 90% домохо-зяйств, а то в сфере социальных услуг таких только половина, а социальная изоляция полностью исключается для 70% домохозяйств.
Распределение домохозяйств, по концентрации всех перечисленных деприваций, показало наличие лишений у большинства домохозяйств: только 27,3% домохозяйств не подвержены ни одной депривации, и около 25% испытывают более двух лишений, а в среднем на каждое домохозяйство приходится 1,6 депри-ваций (табл. 2).
Таблица 2
Количество лишений Всего В том числе
бедные по доходам небедные по доходам
Не имеютлишений 27,3 0 27,7
Имеют 1 лишение 29,2 0 31,1
Имеют 2 лишения 19,3 25,0 19,6
Имеют 3 лишения 14,9 12,5 14,9
Имеют 4 лишения 5,6 25,0 4,7
Имеют 5 лишений 1,9 12,5 1,4
Имеют 7 лишений 1,2 12,5 0,7
Имеют 8 лишений 0,6 12,5 0
ИТОГО 100 0 0
В среднем 1,6 4,4 1,4
Степень концентрации лишении в домохозяйствах, %
Вместе с тем, как уже было показано, бедные по доходам домохозяйства испытывают гораздо больше лишений, чем небедные. Например, обследование не выявило ни одного бедного домохозяйства, в котором не было бы лишений или было бы только одно лишение, в то время как среди небедных домохозяйств таких больше половины. Средняя концентрация деприваций для бедных по доходам домохозяйств в 3 раза выше, чем среди небедных (4,4 против 1,4), а доля семей, имеющих более двух лишений, среди бедных составляет 75%, а среди небедных только 21,6%.
Таким образом, проведенный анализ позволяет констатировать,
что бедность в современном понимании — это не только низкий уровень жизни, но и ограниченный доступ людей к социальным и культурным благам, низкий образовательный и социальный капитал. Невозможность удовлетворения не только базовых потребностей, но расширенного списка насущных потребностей современного человека приводит к его уязвимости и малообеспеченности.
Обследование показало, что из всех деприваций для домохозяйств Ростовской области наиболее значимыми являются ограничения доступности социальных услуг в области здравоохранения и в области образования для семей с детьми.
Литература
1. Townsend P. Poverty in the United Kingdom : a survey of household resources and standards of living. Harmondsworth, Penguin, 1979.
2. Ravallion M. Poverty comparisons: a guide to concepts and methods Living Standards Measurement Study Working Paper No. 88. Washington DC, The World Bank, 1992.
3. Gordon D. Census based deprivation indices: their weighting and validation. Journal of Epidemiology and Community Health 49 (Suppl 2), 1995, р. 39-44.
4. Gordon D., L. Adelman, K Ashworth, J. Bradshaw, R. Levitas, S. Middleton, C. Pantazis, D. Patsios, S. Payne, P. Townsend and J. Williams. Poverty and social exclusion in Britain. York, Joseph Rowntree Foundation, 2000.
5. Nolan B. and C.T. Whelan. Resources, deprivation and the measurement of poverty. Oxford, Clarendon Press, 1996.
6. Бедность: альтернативные подходы к определению и измерению / Коллектив авторов. — М. Московский Центр Карнеги, 1998.
7. Овчарова Л.Н., Корчагина И.И. Различные подходы к измерению бедности // Россия — 1998. — М., ИСЭПН, 1999.
8. Овчарова Л.Н., Турунцев Е.А. Корчагина И.И. Система индикаторов уровня бедности в переходный период в России; Российская программа экономических исследований, научный доклад №98/04. — М., 1999.
9. Festy P., Korchagina I., Ovcharova L., Prokofieva L, Verger D. Condition de vie et pauvreté en Russie// Economie et Statistique, Paris, 2005, № 383-384-385
10. Корчагина И. Измерение человеческого потенциала в аспекте ограничения доступа к ресурсам его развития // JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES. — 2012. — Том 4. — № 1. — С. 68-78.
11. Овчарова Л.Н., Бурдяк А.Я., Пишняк А.И., Попова Д.О., Попова Р.И., Рудберг А.М.
Динамика монетарных и немонетарных характеристик уровня жизни российских домохозяйств за годы постсоветского развития: аналитический доклад. — Москва: Фонд «Либеральная Миссия». 2014.
12. Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации. Указ Президента Российской Федерации от 30 января 2010 г. № 120. — Режим доступа www.mcx.ru/documents/document/show/14857.19.htm
13. Российский статистический ежегодник. — М.,1995. — С. 170.
14. Мониторинг состояния здоровья населения РФ в 1992-2001 гг., апрель 2002 г.; Мониторинг состояния здоровья населения РФ в 1992-2005 гг., апрель 2006 г.
15. Социальная защита населения. Российско-канадский проект / Под ред. Н.М. Рима-шевской. — М.: РИЦ ИСЭПН, 2002. — С. 40-41.
16. Можина М.А. Распределительные отношения: доходы и потребление населения. — М., 2001. — С. 284-297.
17. Федеральный закон №227-Ф3 «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации» от 3 декабря 2012 г.
18. Российский статистический ежегодник, 2013. — Режим доступа: http://www.gks.ru/ Росстат, официальный сайт.
Bibliography
1. Townsend P. Poverty in the United Kingdom: a survey of household resources and standards of living. Harmondsworth, Penguin, 1979.
2. Ravallion M. Poverty comparisons: a guide to concepts and methods Living Standards Measurement Study Working Paper No. 88. Washington DC, The World Bank, 1992.
3. Gordon D. Census based deprivation indices: their weighting and validation. // Journal of Epidemiology and Community Health 49 (Suppl 2), 1995, r. 39-44.
4. D. Gordon, L. Adelman, K. Ashworth, J. Bradshaw, R. Levitas, S. Middleton, C. Pantazis, D. Patsios, S. Payne, P. Townsend and J. Williams. Poverty and social exclusion in Britain. York, Joseph Rowntree Foundation, 2000.
5. B. Nolan and C.T. Whelan. Resources, deprivation and the measurement of poverty. Oxford, Clarendon Press, 1996.
6. Bednost': al'ternativnyye podkhody k opredeleniyu i izmereniyu. Kollektiv avtorov. M.: Moskovskiy Tsentr Karnegi, 1998.
7. Ovcharova L.N., Korchagina I.I. Razlichnyye podkhody k izmereniyu bednosti. Rossiya — 1998. M.: ISEPN, 1999.
8. Ovcharova L.N., Turuntsev Ye.A. Korchagina I.I. Sistema indikatorov urovnya bednosti v perekhodnyy period v Rossii; Rossiyskaya programma ekonomicheskikh issledovaniy, nauchnyy doklad №98/04. M., 1999.
9. Festy P., Korchagina I., Ovcharova L., Prokofieva L, Verger D. Condition de vie et pauvreté en Russie. Economie et Statistique. Paris, 2005, № 383-384-385.
10. Korchagina I. Izmereniye chelovecheskogo potentsiala v aspekte ogranicheniya dostupa k resursam yego razvitiya // JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES. 2012. Tom 4. № 1. S. 68-78.
11. Ovcharova L.N., Burdyak A.YA., Pishnyak A.I., Popova D.O., Popova R.I., Rudberg A.M. Dina-mika monetarnykh i nemonetarnykh kharakteristik urovnya zhizni rossiyskikh domokho-zyaystv za gody postsovetskogo razvitiya: analiticheskiy doklad. M.: Fond «Liberal'naya Missiya», 2014.
12. Doktrina prodovol'stvennoy bezopasnosti Rossiyskoy Federatsii. Ukaz Prezidenta Ros-siyskoy Federatsii ot 30 yanvarya 2010g. №120 www.mcx.ru/documents/document/show/14857.19.htm.
13. Rossiyskiy statisticheskiy yezhegodnik. M., 1995. S. 170.
14. Monitoring sostoyaniya zdorov'ya naseleniya RF v 1992-2001 gg., aprel'2002 g.; Monitoring sostoyaniya zdorov'ya naseleniya RF v 1992-2005 gg., aprel'2006 g.
15. Sotsial'naya zashchita naseleniya. Rossiysko-kanadskiy proyekt / Pod red. N.M. Ri-mashevskoy. M.: RITS ISEPN, 2002. S. 40-41.
16. Mozhina M.A. Raspredelitel'nyye otnosheniya: dokhody i potrebleniye naseleniya. M., 2001. S. 284-297.
17. Federal'nyy zakon №227-F3 «O potrebitel'skoy korzine v tselom po Rossiyskoy Federatsii» ot 3 dekabrya 2012 g.
18. Rossiyskiy statisticheskiy yezhegodnik, 2013. http://www.gks.ru/ Rosstat, ofitsial'nyy sayt.
