CC BY
138
УДК 811.161.1
UDC 811.161.1
А.С. ПОЛЯКОВ A.S. POLYAKOV
аспирант, кафедра русского языка, Орловский госу- Graduate student, Department of Russian language, Orel
дарственный университет имени И.С.Тургенева State University named after l.S.Turgenev
E-mail: xanderpolyakov@gmail.com E-mail: xanderpolyakov@gmail.com
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОГО ОБОЗНАЧЕНИЯ НЕНОРМАТИВНЫХ ЭТНОНИМОВ
SOME ISSUES OF TERMINOLOGICAL DESCRIPTION OF NON-NORMATIVE ETHNONYMS
В статье рассматриваются и анализируются термины, принятые в лингвистической науке для обозначения неофициальных, негативно-оценочных этнонимов, потенциально употребляемых в инвективной функции. Приводится обоснование термина «ненормативный этноним». Автор предполагает, что называемые данным термином единицы относятся к макрогруппе ненормативных идентионимов.
Ключевые слова: ненормативный этноним, этнофолизм, экспрессивный этноним, лексическая терминология, идентионим.
The article examines and analyses terms that are accepted in linguistics for unofficial, negative appraised ethnonyms which can potentially be used for invective. The term "non-normative ethnonym" is substantiated. The author hypothesizes that so called units relate to a macrogroup of non-normative identionyms.
Keywords: non-normative ethnonym, ethnophaulism, expressive ethnonym, lexical terminology, identionym.
Для обозначения единиц тематической группы лексики, составляющей предмет нашего исследования (неофициальные этнонимы, используемые в функции этнической инвективы), в науке используются различные термины, и число их значительно. Степень их синонимичности не одинакова, это объясняется разными подходами к их изучению и целями, которые лингвисты ставили в своих исследованиях.
На этнические инвективы в России впервые обратили внимание правоведы. Так, в русском уголовном праве второй половины XIX в. в классификацию бранных слов входит «в) неприличное название других национальностей (еврея - жидом, немца - немчурой, француза - французишкой)» [10]. Это говорит о том, что в полиэтничном обществе Российской империи проблема оскорбления человека по этническому признаку уже поднималась не только в морально-этическом, но и в правовом поле. В XX веке на рассматриваемые нами единицы обратили внимание социолингвисты. А.А. Робак предложил название этнофолизмы (eth-nophaulisms) в значении «уничижительные указания на иностранцев» (foreign disparaging allusions) [32]. Автор признает: «мы находимся не в сфере лексикографии, но мы затронули поле фольклора и социальной психологии, ибо здесь мы изучаем взаимоотношения людей» [32]. В дальнейшем происхождение термина этнофолизм было объяснено другими исследователями (B. Mullen, D. Rozell, C. Johnson): «от греч. £0voç - «народ, племя» и çauÀoç - «дурной, ничтожный»» [14], а его значение применительно к русскоязычным исследованиям понимается так: «словесный символ и штамп, обладающий оттенками этнической нетерпимости и предубеждения
к другим народам» (определение Л.И. Пренко) [14]. Словник раздела «Russian ethnophaulisms» показывает, что под этнофолизмом сам А.А. Робак понимал слово или устойчивое сочетание слов, в котором реализуется признак этничности и которое может, по мнению автора, использоваться для выражения негативного отношения к называемой этнической общности: например, в раздел попали этнонимы латыш, немец (так как в контексте могут обозначать человека, речь которого непонятна), являющиеся в русском языке официальными; устаревшие термины, такие как английская болезнь - название рахита, а также, например, слово швейцар, определяемое как «привратник, швейцарец (swiss). Данное слово не означает жителя Швейцарии, вопреки нашему предположению по аналогии с другими языками; "a Swiss" переводится как швейцарец» [32]. Таким образом, к этнофолизмам, по А.А. Робаку, могут быть отнесены слова и словосочетания, никак не относящиеся к этнонимам, но имеющие в лексическом значении сему признака этничности, а также официальные этнонимы, употребленные в негативно-оценочном контексте или исторически имевшие негативно-оценочную семантику.
Результаты работы А.А. Робака оцениваются современными исследователями высоко, но с некоторыми оговорками. А.И. Грищенко и Н.А. Николина отмечают: «уникальный труд Робака носит скорее культурологический и социологический, а не лингвистический характер и ценен скорее широтой охвата материала более чем двадцати языков, нежели глубиной исследования собственно языковых процессов» [14], а термин этнофолизм характеризует в большей степени социальное, а не лингвистическое явление [14]. Тем не менее, данный
© А.С. Поляков © A.S. Polyakov
термин широко используется в русскоязычных исследованиях по этнонимии иностранных языков, а иногда и русского языка.
На термине этнофолизм в качестве допустимого варианта предлагает остановиться О.С. Коробкова, несмотря на то, что она предложила собственный термин лексемы чуждости, а до этого сделала важное обобщение, перечислив большое количество называющих исследуемое явление понятий: «В русской традиции применяются термины: прозвищные этнонимы (Е.Л. Березович, Д.П. Гулик), пейоративные/экспрессивные псевдоэтнонимы (А.С. Архипова), экспрессивные этнонимы (А.И. Грищенко, Н.А. Николина), национальные прозвища. В последние годы также введены такие понятия, как национально-расовые оскорбле-ния/пейоративы (В.И. Карасик), этнические инвективы (В.И. Жельвис), ксенэтнонимы (С.В. Свирковская)» [20] (эти и другие термины будут рассмотрены нами далее).
А.П. Миньяр-Белоручева и М.Е. Покровская понимают этнофолизмы как экспрессивные коннотатив-но отрицательные этнонимы или этнические клички [24], объясняя тем самым понятие отчасти при помощи других принятых в лингвистике терминов: ср. экспрессивный этноним или этническая кличка. Традиционно принятого в американских исследованиях термина этнофолизм придерживается И.В. Ляшенко. Помимо этого он упоминает также этнические оскорбления, этнические прозвища, этнолингвокультуремы [22]. В другой работе И.В. Ляшенко, как и О.С. Коробкова, подводит некоторые итоги своих и чужих исследований, перечисляя английские и русские термины, называющие ненормативные этнонимы: «derogatory group labels», «derogatory ethnic labels», «ethnic slurs», «ethnic epithets», «ethnophauNsms», «прозвищные этнонимы», «антропологические псевдоэтнонимы», «этнические клички», «этнические прозвища», «пейоративные этнонимы», «вторичные этнонимы», «эктронимы», «экспрессивные этнонимы», «этнодисфемизмы», «этнофолизмы» [23]. Мы находим это полезным, поскольку по оттенкам значения терминов часто можно понять направление завершенных и продолжающихся исследований, а также возможные пути их дальнейшего развития.
Зачастую выбор основного термина для исследования происходит в силу наибольшей традиционности, интернациональности термина, возможно, иных причин. Так, термин этнофолизм в качестве основного использует И.З. Борисова, «поскольку он интернационален и наиболее полно отражает сущность обозначаемого им явления» [6] Кроме того, автор употребляет в своей работе понятия прозвищный этноним [6], экспрессивный этноним (по ее словам - номинация с отрицательным значением, носящая эмоционально-оценочный характер) [6], а также перечисляет другие: пейоративные или экспрессивные псевдоэтнонимы, национальные прозвища, национально-расовые оскорбления или пейоративы [6]. Если предположить, что данный ряд - конечный и исчерпывающий, действительно, можно сделать выбор в пользу термина этнофолизм, однако следует
понимать, насколько широко было понимание этнофо-лизма создателем данного термина А.А. Робаком, в то время как И.З. Борисова, как и другие исследователи, использующие термин Робака, придерживается строго определенного круга лексических единиц - негативно-оценочных и/или экспрессивных этнонимов, существующих в современном языке.
В англоязычных исследованиях, хотя и реже, используется также термин эктроним (ecthronym), впервые предложенный Э.Э. Эриксоном [11, 20]. В русскоязычных исследованиях по отношению к ненормативным этнонимам употребляются другие термины, создаваемые авторами. Этот терминологический плюрализм имеет место, по нашему мнению, по той причине, что каждый исследователь выбирает термин, исходя из точки зрения, с которой предмет рассматривается, а также преследуемых в конкретном исследовании целей. Так, М.В. Крюков часть единиц, понимаемых нами как ненормативные этнонимы, относит к псевдоэтнонимам, т.е. таким этнонимам, которые называют объективно не существующую этническую общность либо такую общность, границы которой семантически определены неверно («1)географические(«среднеазиа-ты»); 2) антропологические («негры», «бледнолицые»); 3) религиозные («мавры», «ваххабиты»); 4) культурно-исторические («варвары»); 5) социально-политические («царские скифы»); 6) мнимые («татары» - для всего населения Сибири, Дальнего Востока)» [1]). Иное понимание псевдоэтнонимов представлено в работе Е. Джахангирянц, Е. Иванова и Н. Колотухиной: «в нынешних политических условиях введение законодательного запрета на употребление этнонимов в тех или иных случаях требует законодательного же определения того, что именно считать этнонимом. В частности, являются ли таковыми слова «кацапы» (вместо «русские»), «хохлы» (вместо «украинцы»), «узкоглазые» (вместо «китайцы»), «чехи» (вместо «чеченцы»), «даги» (вместо «дагестанцы»)? В ходе нашего исследования мы столкнулись с бесконечным числом таких псевдоэтнонимов, которые невозможно даже учитывать в полном объеме, не говоря уже о том, чтобы контролировать посредством нормативных запретов» [15]. Таким образом, изучаемый ими предмет совпадает с нашим в большей степени, чем представленный в работе М.В. Крюкова. Однако с формулировкой псевдоэтноним применительно к большей части ненормативных этнонимов мы согласиться не можем, так как такие лексемы чаще всего называют реально существующие этнические общности.
Логичнымнампредставляетсяподход В.А. Буряковской, считающей пейоративные или экспрессивные псевдоэтнонимы одной из разновидностью этнических инвектив. При таком выделении псевдоэтнонимов действует критерий ирреальности: этнонимы называют реальную этническую общность, а псевдоэтнонимы - общности других типов [8]. К терминам пейоративные / экспрессивные этнонимы или псевдоэтнонимы (в ряду многих других) обращаются О.С. Коробкова (см. выше), А.С. Архипова [2]. На суще-
ствование такого же термина указывает И.З. Борисова (см. выше). И.В. Ляшенко называет в ряду прочих понятий антропологические псевдоэтнонимы. В работах по ненормативной этнонимике можно встретить полное отождествление термина псевдоэтноним с другими: ср., например, у Н.Г. Степановой: «Этническими прозвищами (или по-другому псевдоэтнонимами, эт-нодисфемизмами, вторичными этнонимами) называют разговорные, неофициальные наименования этносов» [30]. Л.Ю. Резниченко пишет о том, что в английском языке «присутствует достаточно большое количество диминутивов-пейоративов, являющихся этническими прозвищами (псевдоэтнонимами)» [28].
Однако в соответствии с нашим подходом к предмету исследования понятие псевдоэтноним применимо не всегда. Например, такое слово, как чурка, можно истолковать как 'представитель одной из этнических общностей Кавказа или Средней Азии' или 'представитель метаэтноса (или суперэтноса, макроэтноса) Кавказа или Средней Азии', при этом следует понимать, что для говорящего не имеет значения, признается ли называемая им общность наукой, равно как и само существование такой общности, как макроэтнос (а этот вопрос в этнологии считается дискуссионным). Говорящий, употребляя ненормативный макроэтноним, оперирует понятиями и категориями собственной обыденной картины мира и считает при этом, что называемая им группа реальна. Не только коннотат, но и денотат изучаемых нами лексем сугубо субъективен. Языковая личность, пользующаяся такой лексикой, считает называемое реальностью.
Понятия этническая кличка и этническое прозвище на практике отождествляются. Так, прозвища и клички дает в одном ряду В.И. Жельвис: говоря о непристойной, табуированной, оскорбительной лексике, автор упоминает «оскорбительные ксенофобские прозвища и клички, т.е. брань, оскорбляющую чужую нацию. В русскоязычной практике это прежде всего «жид», «чурка», «черный», «армяшка» и другие» [17]. Однако если обратиться, например, к «Словарю русской ономастической терминологии» Н.В. Подольской, можно обнаружить, что эти понятия не всегда обозначают одно и то же: кличка - «1. То же, что зооним. 2. Конспиративное прозвище у человека, находящегося в какой-либо тайной организации, в т.ч. партийная кличка у многих членов партии в период ее подпольного, нелегального существования. 3. Шутливое прозвище (см. прозвище)» [26], а прозвище - «Вид антропонима. Дополнительное имя, данное человеку окружающими людьми в соответствии с его характерной чертой, сопутствующим его жизни обстоятельством или по какой-либо аналогии» [26], прозвище этнической группы определяется как групповое или коллективное прозвище [26]. Таким образом, очевидно, что термин этническая кличка вряд ли приемлемо из-за возникающего оксюморона: 'кличка = оскорбительное и одновременно шутливое прозвище'. Употребляя понятия этническая кличка и этническое прозвище, исследователь должен принимать во внимание в первую очередь
контекст употребления рассматриваемой единицы: по этой логике этноним хохол в безобидном анекдоте, не имеющем цели оскорбить этническую общность, может быть назван и этнической кличкой, и этническим прозвищем, не имеющим ксенофобского оскорбительного характера, а в резкой инвективе, направленной против этноса и предъявляющей ему обвинения, тот же этноним может быть обозначен только через термин этническое прозвище. Помимо этого, возможны такие контексты, интенция автора которых отнюдь не прозрачна, и в таком случае перед лингвистом возникнет проблема: как охарактеризовать спорную с функциональной точки зрения единицу? Возможны ситуации, когда за шутливой формой высказывания и якобы безобидной кличкой скрывается деструктивная интенция. Н.Г. Степанова отмечает: «этническое прозвище, на первый взгляд, выглядит как удачная шутка, которая обнаруживает, высмеивает какое-нибудь этническое качество, положенное в основу прозвища. На самом деле происходит демонстрирование нетерпимого отношения к этнической группе» [30]. В.А. Буряковская определяет этнические прозвища как «альтернативные шутливые или оскорбительные наименования этносов» [7]. Другие варианты термина этническое прозвище - прозвищный этноним и национальное прозвище - исследователь также употребляет в своей работе. Они обозначают разновидности этнических инвектив. Понятие национальное прозвище - более узкое, чем этническое прозвище, и при этом трудно сказать, имеет ли смысл разграничение прозвищ, называющих нации, и прозвищ, называющих другие виды этнических общностей. Прозвищные этнонимы и «этнические клички» (термин употребляется в кавычках авторами) используют в одном ряду, например, Е.Л. Березович и Д.П. Гулик. Данные понятия ими определяются как «неофициальные, прозвищные наименования народов, сообществ и групп» [5]. Термин этническое прозвище в качестве основного использует Н.Г. Степанова, указывая тем самым на его противопоставленность официальным этнонимам. Так она называет этнонимы, «изначально нацеленные на уничижение представителей этнической группы», «разговорные, неофициальные наименования этносов» [30]. Л.Ю. Резниченко, помимо термина псевдоэтнонимы употребляет также термин этнические клички и прозвища [28] - и это новое понятие преподносится как синоним ранее использованного. Значение его автор не поясняет. Среди терминов, называемых И.З. Борисовой, также присутствуют прозвищные этнонимы, которые «носят сниженный стилистический характер и обладают яркой уничижительной окраской» [6] и национальные прозвища [6].
Ненормативные этнонимы могут рассматриваться как составная часть антрополексической системы, где единицы этой системы - антрополексемы (наименования человека, лица) с негативным значением (Л.В. Дуличенко) [16].
В.И. Карасик классифицирует пейоративы, то есть лексические единицы, выражающие негативную оцен-
ку, и в их состав включает национально-расовые оскорбления [19], употребляя также понятие национальные ярлыки [19]. Эти два термина представляются нам не универсальными, поскольку связаны с расой или нацией - отдельными разновидностями этнических общностей. В этом же исследовании встречается термин этнические инвективы [19]. Данный термин прямо указывает на употребление рассматриваемых лексем в инвективной, пейоративной функции. Понятие этническая инвектива в качестве родового употребляет В.А. Буряковская [7], в его объем включаются прозвищные этнонимы, пейоративные или экспрессивные псевдоэтнонимы, национальные прозвища, национально-расовые оскорбления или пейоративы. Этнические инвективы составляют синонимическую парадигму или представляют собой словообразовательные дериваты нормативных этнонимов: дериваты (цыганщина), прозвища, транспонированные антропонимы - апел-лятивы, мотивированные именами собственными (Иван), множественные антропонимы - шутливые или оскорбительные номинации, ставшие символом нации (дядя Сэм) [8]. Словообразовательные производные этнонима рассматривают и Е.Л. Березович, и Д.П. Гулик [5]. Такие этнонимы, как чех в значении 'чеченец', Е.Л. Березович относит к вторичным этнонимам [4].
С.В. Свирковская как ключевое средство и маркер ксенофобического дискурса рассматривает ксенэтно-ним, который «образуется путем словообразования, метафоры, метонимии, аббревиации, калькирования и др.» [29] и используется в качестве этнической инвективы (это понятие автор также употребляет) [29].
Под несколько иным углом зрения, хотя и не опровергая сказанное предшественниками, на явление взглянул А.И. Грищенко. Употребляя термин экспрессивный этноним, он рассматривает такие лексические единицы, которые отличаются от обычных этнонимов тем, что имеют отличную от нейтральной, в частности, пейоративную окраску [13] и «носят в основном сниженный стилистический характер» [12]. В дальнейшем он уточняет значение употребляемого термина: экспрессивный этноним - это «любое слово со значением лица (или совокупности лиц), во-первых, имеющее в своём значении сему 'народ (этнос)', причём в достаточно широком, «наивном», а не научном понимании природы «этноса», а во-вторых, обладающее экспрессивностью, причём не только пейоративной» [11]. Ссылаясь на А.И. Грищенко, Е.В. Каллистратидис выделяет нестандартные обозначения национальностей, условно разделяя их на две основные группы: «1) нейтральные нестандартные этнонимы, 2) экспрессивные этнонимы» [18]. Термины пейоративные / экспрессивные этнонимы как синоним термина псевдоэтнонимы использует А.С. Архипова [2]. В лингвокультурологиче-ском исследовании, нацеленном на изучение концептов, Э.Г. Апанасенко употребляет термин экспрессивные этнонимы (определение данного понятия в задачи исследователя не входило) [1]. И.З. Борисова говорит о том, что этнонимы бывают официальными и «экспрессивными, то есть номинациями с отрицательными значе-
ниями» [6], что представляется нам спорным, так как экспрессия и оценочность - разные характеристики и объединять их нежелательно.
А.Н. Баранов, не конструируя нового термина, называет исследуемую нами группу лексики описательно: «Для отрицательной оценки часто используются альтернативные по отношению к нейтральным номинации национальностей и групп национальностей» [3]. Так же поступает и М.Е. Покровская, говоря о том, что экспрессивные или стилистические варианты этнонимов «на современном этапе под воздействием процессов культурного плюрализма переходят в разряд архаизмов или сохраняются в языке как дисфемизмы» [27].
Нестандартно, на наш взгляд, к явлению ненормативной этнонимии подходит И.А. Шастина: она считает этнонимы, в том числе и интересующую нас разновидность - пейоративные этнонимы [31] - важным средством когнитивного ориентирования, которое необходимо для реализации общественно-регулятивной функции и саморегуляции психической активности индивида [31]. Даже такой пейоративный в одном контексте этноним, как Nigger, в другом контексте и в пределах группы, которую он называет, способствует ориентированию коммуникантов [31]. Однако, по нашему убеждению, при рассмотрении таких контекстов не следует недооценивать ущерб для межэтнических отношений в социуме от каждого употребления пейоративных названий этнических общностей в отдельном межгрупповом контексте и ксенофобическом дискурсе.
Е.Ю. Горшунова в своем исследовании в качестве основного выбирает термин этнические ярлыки - «устойчивые именования, преимущественно негативного характера, которые даются отдельному представителю этнической группы или всей группе в целом и отражают вымышленные или реальные свойства и качества носителя данного языка» [9]. Исследователь выбирает термин потому, что считает его адекватным переводом английских терминов ethnic / racial slur, ethnic label, которые наиболее распространены [9].
И.Л. Набок поднимает проблему напряженности межэтнических отношений и связанного с этим употребления экзононимов (синоним данного термина -например, аллоэтноним, т.е. такой этноним, который называет другой этнос) оскорбительного характера, которые «отражают неприязненное отношение к представителям данного народа. В научной литературе такие экзононимы получили название «экспрессивных», или «нисходящих». История знает множество примеров распространения таких презрительных этнонимов-кличек» [25]. Таким образом, из работы данного исследователя мы можем выделить термины нисходящие этнонимы, бытовые экзононимы а также этнонимы-клички [25] (ср. выше этнические клички).
О.Н. Матвеева классифицирует инвективную лексику таким образом, чтобы по возможности унифицировать термины, называющие ее разряды: интеллект-инвективы, социоморальные инвективы, полит-инвективы, национал-инвективы, профессионал-
инвективы, зоо-инвективы, секс-инвективы, жаргон-инвективы, эвфемизм-инвективы, каламбур-инвективы, мат-инвективы, инвективы сравнения с историческими одиозными личностями и литературными персонажами [10]. Термин национал-инвектива прямо указывает на функцию ненормативных этнонимов в речи, так как инвектива понимается как «способ существования словесной агрессии, воспринимаемый в данной социальной (под)группе как резкий или табуированный. В несколько ином ракурсе инвективой можно назвать вербальное (словесное) нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными (запрещенными) средствами» [17]. Из классификации инвектив О.Н. Матвеевой нами была почерпнута мысль о том, что национал-инвективы имеют много общего с другими разрядами инвективной лексики, в особенности такими, которые называют лицо с точки зрения его принадлежности к группе в составе социума: например, с полит-инвективами. Это подтверждается примерами слов, которые в различных ситуациях употребляются в качестве национал- или полит-инвектив: например, ватниками называют патриотически настроенных лиц (как с негативной, так и с позитивной оценкой в зависимости от контекста употребления), в то время как в контексте современных российско-украинских отношений данное наименование может употребляться как обозначение всех россиян либо пророссийски настроенных лиц независимо от национальности и гражданства. Другой пример: словом аллахбабах могут называть человека по признаку принадлежности как к мусульманской конфессиональной группе, так и к этнической общности, в которой эта религия распространена. Важно в таких случаях то, что то же самое слово может называть в ином контексте какую-либо иную идентичность, неизменной остается только сема 'группа'.
Гипотеза о том, что может быть выделена лексико-тематическая макрогруппа, включающая лексемы, называющие человека по его принадлежности к какой-либо группе в составе социума (термин социальная группа на практике не всегда применим), была высказана М.Е. Покровской. Она предлагает изучать этнонимику, традиционно рассматривавшуюся как часть ономастики, в качестве одного из раздела лексики, обозначающей идентификацию индивида. В этот макрораздел лексики она предлагает включить имена, идентифицирующие человека с точки зрения принадлежности не только к этнической общности, но и к цивилизации, культуре, религии, территории проживания, языку. Слова, обозначающие такого рода принадлежность, исследователь предлагает называть идентионимами [27]. Они могут пониматься как разновидность антрополексем, изучаемых Л.В. Дуличенко. При этом, по нашему мнению, идентионимы включают в себя не только лингво-нимы, этнонимы, конфессионимы и цивилизационимы [27]. Данная группа, возможно, намного шире по охвату. Сюда можно включить профессионимы - названия лиц по профессии, по роду занятий, политические и идеологические соционимы - названия лиц по полити-
ческим и идеологическим предпочтениям, кроме того, на наш взгляд, может быть рассмотрен вопрос о включении в разряд идентионимов названий людей по ценностным установкам, менталитету и мировоззрению в целом, имущественному положению, степени социали-зированности, сексуальной ориентации и гендеру; возможно, даже такие характеристики, как названия людей по пищевым предпочтениям, хобби и принадлежности к субкультуре являются социально окрашенными, в них не менее, чем в этнонимах, выражается концепт «свой - чужой».
Исходя из данной гипотезы, следует ответить на вопрос: что отличает слово жид от слова еврей, мусор от полицейский, верун от верующий, хрюс от христианин, либераст, дерьмократ и коммуняка от либерал, демократ, коммунист? В первую очередь - их несоответствие норме, причем в нескольких смыслах одновременно:
- несоответствие слова литературной норме;
- употребление этих слов может привести к нарушению правовых норм вследствие пренебрежения к правам отдельных лиц или целых групп;
- посредством употребления этих слов нарушаются общепринятые нормы поведения в обществе.
Таким образом, ненормативность, понимаемая широко, становится общей чертой пейоративных идентионимов, от публичного употребления которых следует воздержаться в силу возможного наступления вследствие этого неблагоприятных, в том числе правовых последствий - в том случае, если будет доказано, что иденти-оним относится к группе, тип которой указан в ст. 282 УК РФ в качестве признака потерпевшего как обязательного при квалификации преступления по данной статье [21]. Выбор юрислингвистического аспекта нашего исследования, как представляется, обусловливает выбор термина ненормативный идентионим и ненормативный этноним в частности. Такой взгляд на лексику, называющую этнические группы, не позволяет употреблять, например, термин этнофолизм, которым А. Робак называл очень широкую группу лексики (причем с учетом диахронии). Не совсем подходят и такие принятые в русской традиции термины, как экспрессивный этноним или пейоративный этноним, поскольку не каждый рассматриваемый нами ненормативный этноним можно однозначно считать экспрессивным или пейоративным: эти признаки во многом зависят от коммуникативной ситуации, контекста употребления. Многие из терминов, предлагаемых разными авторами, слишком конкретизированы, индивидуализированы, описывают какие-то отдельные черты называемых лексем, иногда не слишком внятно (например, кличка или прозвище). Они не универсальны, поэтому не всегда возможно их применение. Другие же, наоборот, называют ненормативные этнонимы в связи с явлениями, которые охватывают отношение не только к этническим общностям: например, ксенэтноним, демонстрирующий ксенофобию говорящего, которая не ограничивается негативным отношениям только к чужим этническим группам.
Таким образом, выбранный нами термин является следствием не случайного выбора, а необходимости синтезировать знания о ненормативной этнонимии и иных подобных явлениях. В случае положительного результата нами могут быть сформулированы
теоретические положения, которые, в частности, будут применимы при проведении судебных лингвистических экспертиз по делам о возбуждении ненависти и вражды по этническому признаку.
Библиографический список
1. Апанасенко Э.Г. Россия - Восток - Запад в зеркале русских этнонимов: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.01 Владивосток, 2009. 21 с.
2. Архипова А.С. Что общего между чукчей и чебурашкой? Этюд по фольклористической ономастике. // URL: http://www.imk. msu.ru/Publications/Vortrags/rt06russ_arkhipova_chukca.doc (дата обращения: 01.04.2016).
3. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие. 2-е изд. М.: Флинта: Наука, 2009. 592 с.
4. Березович Е.Л. Язык и традиционная культура: Этнолингвистические исследования. М.: «Индрик», 2007. 600 с.
5. Березович Е.Л., Гулик Д.П. Ономасиологический портрет «человека этнического»: принципы построения и интерпретации // Встречи этнических культур в зеркале языка в сопоставительном лингвокультурологическом аспекте. М., 2002. С. 232-253.
6. Борисова И.З. Этноним «Китаец»/«Chinois» в этнофолизмах на примере французского языка // Учёные записки ЗабГУ. Серия: Филология, история, востоковедение. 2014. №2. С. 69-74.
7. Буряковская В.А. Признак этничности в семантике языка: На материале русского и английского языков : автореферат дис. ... кандидата филологических наук : 10.02.20 / Волгоградский гос. пед. ун-т. Волгоград, 2000. 23 с.
8. Буряковская В.А. Признак этничности в семантике языка: На материале русского и английского языков: диссертация ... кандидата филологических наук: 10.02.20. Волгоград, 2000. 209 с.
9. Горшунова Е.Ю. Этнические стереотипы англоговорящего социума и их вербализация в американской лингвокультуре: диссертация ... кандидата филологических наук: 10.02.04. Бирск, 2009. 207 с.: ил.
10. Грачев М.А. Лингвокриминалистика. Нижний Новгород: Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова, 2009. 280 с.
11. Грищенко А.И. О некоторых проблемах лексикографирования экспрессивных этнонимов русского языка // Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии: Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, РГПУ им. А.И. Герцена, 11-13 ноября 2009 г. Отв. ред. В.Д. Черняк. СПб.: САГА, 2010. С. 206-211.
12. Грищенко А.И. Отражение социокультурной дифференциации современного общества в русской экспрессивной этнонимии рубежа XX-XXI вв. // Преподаватель XXI век. №2, 2009. С. 328-335.
13. Грищенко А.И. Принципы составления словаря экспрессивных этнонимов русского языка // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты): Международная научно-практическая конференция 17-19 марта 2006 г. М.: ООО «Издательство "Элпис"», 2006. С. 707-710.
14. Грищенко А.И., Николина Н.А. Экспрессивные этнонимы как приметы языка вражды // Язык вражды и язык согласия в социокультурном контексте современности. Коллективная монография. Отв. ред. И.Т. Вепрева, Н.А. Купина, О.А. Михайлова. Труды Уральского МИОНа. Вып. 20. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2006. С. 175-187.
15. Джахангирянц Е., Иванов Е., Колотухина Н. Этноним скрылся после предъявления обвинения. Использование национальных наименований в российских федеральных СМИ // Политический журнал. № 9 (186) / 22 сентября 2008. URL: http://www. politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=57&tek=8207&issue=220 (дата обращения: 01.04.2016).
16. Дуличенко Л.В. Понятие антрополексемы и жанр антрополексического словаря // SEMIOSIS LEXICOGRAPHICA XI. Варшава: Drukamia Akademicka Instytutu PostApowania Twörczego, 2002. С. 15-24.
17. Жельвис В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. сб. науч. тр. Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. С. 195-206.
18. Каллистратидис Е.В. Экспрессивные этнонимы и квазиэтнонимы в неформальной интернет-коммуникации: функциональный и этический аспекты // Научный диалог. 2013. №10 (22). С.88-97.
19. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. 333 с.
20. Коробкова О.С. Маркеры языка вражды в номинациях этнической принадлежности: социолингвистический аспект // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена. 2009. № 111. С. 200-205.
21. Костромичева М.В. Признаки потерпевшего в ст. 282 Уголовного кодекса РФ: попытка толкования // Юрислингвистика-11: Право как дискурс, текст и слово: межвузовский сборник научных трудов. Под ред. Н.Д. Голева и К.И. Бринева; Кемеровский государственный университет. Кемерово, 2011. С. 91-102.
22. Ляшенко И.В. О некоторых причинах употребления этнофолизмов в современном англоязычном кросс-культурном пространстве // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2011. №3. С. 86-88.
23. Ляшенко И.В. Этнические прозвища украинцев в российской и украинской блогосферах // Научный результат. Серия «Вопросы теоретической и прикладной лингвистики». 2014. №2. С. 110-119.
24. Миньяр-Белоручева А.П., Покровская М.Е. Этнические стереотипы в современном языковом пространстве // Национальный психологический журнал. 2012. №2. С.90-94.
25. Набок И.Л. Этноним в межэтнической коммуникации // Universum: Вестник Герценовского университета. №5 2011. С. 59-64.
26. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1978.
27. Покровская М.Е. Системно-функциональный анализ лексических средств номинации в этнонимике: на материале английского языка: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.19. M., 2009. 17 с.
28. Резниченко Л.Ю. Диминутивность как средство моделирования лингвокультурной и лингвопсихологической картины мира // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2009. №5. С.85-92.
29. Свирковская С.В. Ксенофобический дискурс: Лингвопрагматический аспект: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.19 / Кубан. гос. ун-т. Краснодар, 2005. 23 с.
30. Степанова Н.Г. Этнические прозвища как показатель развития межэтнических отношений // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2007. №36. С. 139-142.
31. Шастина И.А. Языковая категоризация этнической принадлежности: когнитивно-аксиологический аспект: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.19. Иркутск, 2009. 21 с.
32. Roback A.A. A dictionary of international slurs (ethnophaulisms). With a supplementary essay on aspects of ethnic prejudice. Cambridge, Mass., Sci-art publishers, 1944. 394 p.
References
1. Apanasenko E.G. Russia - East - West in a mirror of Russian ethnonyms: abstract of dissertation ... Candidate of Philological Sciences: 10.02.01. Vladivostok, 2009. 21 p.
2. Arhipova A.S. What is common between Chukchi and Cheburashka? A sketch on folkloristic onomastics // URL: http://www.imk. msu.ru/Publications/Vortrags/rt06russ_arkhipova_chukca.doc (accessed date: 01.04.2016).
3. Baranov A.N. Linguistic expertise of text: theory and practice: tutorial. 2nd edition. M.: Flinta: Nauka, 2009. 592 p.
4. Berezovich E.L. Language and traditional culture: Ethnolinguistic studies. M.: "Indrik:, 2007. 600 p.
5. Berezovich E.L., Gulik D.P. Onomasioligical portrait of "Homo ethnicus": principles of construction and interpretation // The meetings of ethnic cultires in a mirror of language in comparative and linguoculturological terms. M., 2002. Pp. 232-253.
6. Borisova I.Z. The "Chinese"/"Chinois" Ethnonym in Ethnofaulisms on the Example of the French Language // Scientific notes of Transbaikal State University. Series: Philology, history, oriental studies. 2014. № 2. Pp. 69-74.
7. Buryakovskaya V.A. Ethnicity marks in language semantics: On Russian and English materials: abstract of dissertation. Candidate of Philological Sciences: 10.02.20. Volgograd State Pedagogical University. Volgograd, 2000. 23 p.
8. Buryakovskaya V.A. Ethnicity marks in language semantics: On Russian and English materials: dissertation. Candidate of Philological Sciences: 10.02.20. Volgograd, 2000. 209 p.
9. Gorshunova E.Y. Ethnic stereotypes of English-speaking society and their verbalization in Americal linguoculture: dissertation. Candidate of Philological Sciences: 10.02.04. Birsk, 2009. 207 p.: il.
10. Grachev M.A. Linguistic criminalistics. Nizhniy Novgorod: N.A. Dobrolyubova State Linguistic University of Nizhny Novgorod, 2009. 280 p.
11. Grishchenko A.I. About some problems of lexicographing of Russian expressive ethnonyms // Word. Dictionary. Phililogy: Text
of dictionary and context of lexicography: All-Russian scientific conference proceedings. Saint-Petersburg, Herzen University, November 11-13 2009. / Editor-in-chief V.D. Chernyak. SPb.: SAGA, 2010. Pp. 206-211.
12. Grishchenko A.I. Reflection of sociocultural differentiation of modern society in Russian expressive ethnonymics of the turn of XX-XXI centuries // Teacher XXI century. № 2, 2009. Pp. 328-335.
13. Grishchenko A.I. Principles of compiling of the dictionary of Russian expressive ethnonyms // Problems of semantics of linguistic units in a context of culture (linguistic and linguomethodic aspects): International academic and research conference, March 17-19 2006. M. "Izdatelstvo "Elpis"" LTD, 2006 . Pp. 707-710.
14. Grishchenko A.I., Nikolina N.A. Expressive ethnonyms as hate speech signs // Hate speech and consent speech in modern sociocultural context. Multi-authored monograph / Editors-in-chief I.T. Vepreva, N.A. Kupina, O.A. Mihailova. Ural MION proceeding. Part
20. Ekaterinburg: Ural univ. publishers, 2006. Pp. 175-187.
15. Dzhahangiryantz E., Ivanov E., Kolotuhina N. The ethnonym hid after bringing in an indictment. Usage of national names in Russian federal mass media // Political Journal. No. 9 (186) / September 22 2008. URL: http://www.politjournal.ru/index.php?action=Art icles&dirid=57&tek=8207&issue=220 (accessed date: 01.04.2016).
16. Dulichenko L.V. The concept of anthropolexeme and genre of antropolixical dictionary // SEMIOSIS LEXICOGRAPHICA XI. Warsaw: Drukamia Akademicka Instytutu PostApowania Tworczego, 2002. Pp. 15-24.
17. Zhelvis V.I. Word and action: juridical aspect of foul language // Juridical linguistics-2: Russian language in its natural and juridical existence. Interacademic collention of studies / Editor-in-chief N.D. Golev. Barnaul: Altai University publishers, 2000. Pp. 195-206.
18. Kallistratidis E.V. Expressive ethnonyms and quasiethnonyms in informal Internet-communication: functional and ethical aspects // Science dialog. 2013. № 10 (22). Pp. 88-97
19. Karasik V.I. Language of social status. M.: ITDGK "Gnosis", 2002. 333 p.
20. Korobkova O.S. Hate speech indicators in ethnic membership nominations: sociolinguistic aspect // Izvestia: Herzen University Journal of Humanities & Science. 2009. No. 111. - P. 200-205.
21. Kostromicheva M.V. Victim signs in the article 282 of the Criminal Code of the Russian Federation: an attempt to interpret // Juridical linguistics-11: Law as discourse, text and word: interacademic collection of studies / Ed. N.D. Golev and K.I. Brinev; Kemerovo State University. Kemerovo, 2011. Pp. 91-102.
22. Lyashenko I.V. About some of the reasons of ethnophaulisms use in modern English cross-cultural space // Philological Sciences. Issues of Theory and Practice. 2011. № 3. Pp. 86-88.
23. Lyashenko I.V. Ethnic nicknames for ukranians in russian and ukranian blogospheres // Research result. Series: "Theoretical and applied linguistics issues". 2014. № 2. Pp. 110-119.
24. Minyar-Belorucheva A.P., Pokrovskaya M.E. Ethnic stereotypes in modern language space // National Psychological Journal. 2012. № 2. Pp. 90-94.
25. Nabok I.L. Ethnonym in interethnic communication // Universum: Herzen University Bulletin. № 5. 2011. Pp. 59-64.
26. Podolskaya N.V. Dictionary of Russian onomastic terminology. M.: Nauka, 1978.
27. Pokrovskaya M.E. System and functional analysis of lexical means of language in ethnonymics: on English language material: abstract of dissertation... Candidate of Philological Sciences: 10.02.19. M., 2009. 17 p.
28. Reznichenko L.Y. Diminutiveness as a means of linguo-cultural and linguo-psychological world image modeling // Vestnik of Northern (Arctic) Federal University. Editorial Panel of "Humanitarian and Social Sciences". 2009. № 5. Pp. 85-92.
29. Svirkovskaya S.V. Xenophobic discourse: Linguopragmatical aspect: abstract of dissertation. Candidate of Philological Sciences: 10.02.19 / Kuban State University. Krasnodar, 2005. 23 p.
30. Stepanova N.G. Ethnic nicknames as an indicator of development of inter-ethnic relations // Izvestia: Herzen University Journal of Humanities & Science. 2007. № 36. Pp. 139-142.
31. Shastina I.A. Language categorization of ethnical identity: cognitive and axiological aspect: abstract of dissertation. Candidate of Philological Sciences: 10.02.19. Irkutsk, 2009. 21 p.
32. Roback A.A. A dictionary of international slurs (ethnophaulisms). With a supplementary essay on aspects of ethnic prejudice. Cambridge, Mass., Sci-art publishers, 1944. 394 p.
