CC BY
91
Политика и правовое государство
В. П. ЕСЕНОВА
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ СУДЕБНОГО НОРМОКОНТРОЛЯ
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: судебная власть, судебный нормоконтроль, Конституционный суд, суд общей юрисдикции, федеральный конституционный закон
^^татья посвящена рассмотрению проблем, с которыми неизбежно сталкивается государство, решая вопрос
становления и развития принципиально новой судебной системы. Автор считает, что решить большинство проблем возможно после принятия федерального конституционного закона о судах общей юрисдикции Российской Федерации. В отсутствие такого закона корректирующее влияние на реализацию Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оказывают постановления Конституционного суда РФ.
июня 1990 г. в Декларации «О государственном суверенитете РСФСР» впервые было
провозглашено: «Разделение законодательной, исполнительной и судебной власти является важнейшим принципом функционирования РСФСР как правового государства». Важным аспектом реализации конституционного принципа разделения властей следует признать единство принципов осуществления государственной власти.
Разделение властей не отменяет взаимодействия ветвей власти, единства государственной политики по принципиальным вопросам; единства действий всех ветвей в русле достижения основных целей и решения основных задач государства.
С другой стороны, концепция единства государственной власти не исключает компетенционной обособленности различных органов власти, выполнения ими различных функций по осуществлению единых целей государственной власти. Правильное понимание этих двух концепций свидетельствует, что они вовсе не противоречат друг другу, а являются взаимо- дополняющими [1, с. 94].
Основные принципы правового государства одновременно выступа ют в качестве требований, предъявляемых к правовому государству. К их числу, кроме разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, следует отнести верховенство права, верховенство конституции в системе законодательства и судебную защиту субъектов общественных отношений. Обеспечению правового характера законов (действующего права) призваны служить различные институты публичной власти, прежде всего законодательная власть. В то же время в данной сфере существенную роль играют и специальные институты и процедуры, например судебный нормоконтроль.
В начале XX в. Б. А. Кистяковский [2, с. 374] отмечал, что законодательная деятельность органов народного представительства не может устранить значения суда для осуществления господства права в государстве. Являясь хранителем действующего права, суд обеспечивает его устойчивость и постоянство; применяя право, он продолжает быть отчасти и созидателем нового права. Согласно общему принципу правосудия надлежащим судом для рассмотрения дела признается суд, созданный и действующий на основании закона (ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). Данный принцип находит свое выражение в ст. 47, 118, 120 и 128 Конституции Россий ской Федерации и лежит в основе определения предметной, территориальной и инстанционной подсудности дел, а также разграничения видов судебной юрисдикции.
Судебная власть является важнейшим элементом структуры государственной власти, при этом следует понимать, что главной функцией судебной власти, ее основным предназначением является защита права. Конституция РФ установила, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст. 2 Конституции РФ). Эту обязанность государство выполняет посредством всех ветвей власти, однако в защите прав и свобод судебной власти отводится особая, главенствующая роль [3, с. 29]. Являясь самостоятельной ветвью власти, судебная власть имеет собственную специфику, поскольку осуществляет такую особую форму государственной деятельности, которая организационно оформляется в качестве системы правосудия. Система правосудия имеет четкую направленность на осуществление судебной политики в государстве, воздействует на правоотношения общества и обеспечивает определенную направленность правоприменения для достижения охраны прав личности и иных общественных отношений.
В специальной литературе высказывалась позиция, согласно которой судебная власть в России осуществляется тремя самостоятельными ветвями судебной власти, и ни Конституцией Российской Федерации, ни законами о судебной системе не предусмотрены соответствующие связи между
элементами системы [4, с. 382]. По мнению С. В. Бородина и В. Н. Кудрявцева, выдвинутый в ст. 3 Федерального конституционного закона о судебной системе [5] тезис о единстве судебной системы является заслуживающим скорейшей реализации. Это вызывается рядом причин: с одной стороны разобщенных, а с другой - конкурирующих между собой [6, с. 22].
По мнению Председателя Верховного суда Российской Федерации В. М. Лебедева, если бы единство судебной практики могло быть реально обеспечено требованием соблюдать Конституцию и иные материальные и процессуальные законы, то не было бы никакой необходимости в существовании вышестоящих судебных инстанций [7].
Однако есть и другая точка зрения. Ее суть заключается в том, что единство судебной системы в Российской Федерации обеспечивается совокупностью актов федерального законодательства о судоустройстве и судопроизводстве, единообразным применением их судами (в том числе федерального гражданско-процессуального, уголовно-процессуального, арбитражно-процессуального законодательства) на всей территории России, финансированием судов из федерального бюджета, единым статусом судей [8, с. 591]. Данная правовая позиция представляется более предпочтительной. Несмотря на проблемы, с которыми неизбежно сталкивается государство, решая вопрос становления и развития принципиально новой судебной системы, одним из наиболее существенных результатов судебной реформы явилось приобретение судами полномочий по осуществлению контроля за действиями и решениями исполнительной и законодательной властей. Конституция Российской Федерации только судебным органам предоставляет право при рассмотрении дела отказаться от применения актов государственных органов, если они, по их мнению, не соответствуют закону (ч. 2 ст. 120). Отмена такого акта при признании судом жалобы обоснованной влечет восстановление прав не только конкретного гражданина, но и широкого круга лиц, подпадающих под его действие. Тем самым впервые суд становится арбитром между гражданином и властью, что служит важным проявлением правовой государственности. С формально-юридической стороны положение о прямом действии составляет базовую норму Конституции Российской Федерации, и при рассмотрении всех категорий дел важное значение имеет реализация судами других юрисдикций постановлений Конституционного суда Российской Федерации. Исключительные полномочия Конституционного суда РФ не позволяют согласиться с мнением В. М. Лебедева, полагающего, что дела, отнесенные к компетенции соответствующих судов (общей и арбитражной юрисдикции), получают окончательное разрешение в рамках именно этой подсистемы [9].
На основании вынесенных постановлений Конституционного суда Российской Федерации судебные акты (судов других юрисдикций), вступившие в законную силу, в том числе надзорных инстанций, подлежат пересмотру независимо от того, имеются или отсутствуют основания для пересмотра, предусмотренные иными, помимо Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», актами. Конституционный суд Российской Федерации сформулировал ряд правовых позиций, согласно которым право на судебную защиту предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости.
Отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает право на судебную защиту, в рамках осуществления которой возможно обжалование в суд решений и действий (или бездействия) любых государственных органов, включая судебные. Так, Конституционным судом Российской Федерации была признана не соответствующей Конституции России ч. 2 ст. 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации постольку, поскольку она служила основанием для отказа в пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам постановлений Президиума Высшего арбитражного суда Российской Федерации в тех случаях, когда судебный акт принят в результате судебной ошибки, которая не была или не могла быть выявлена ранее [10]. Основываясь на этих правовых позициях, 28 мая 1999 г. Конституционный суд РФ признал нормы, устанавливавшие окончательность решения суда или судьи по делам об административных правонарушениях и влекущих применение, связанное с ограничением личной свободы и права собственности, мер административных взысканий, не соответствующими Конституции России [11], поскольку ими исключалась возможность проверки законности и обоснованности таких судебных решений еще одной судебной инстанцией, уполномоченной на исправление судебной ошибки. Судебное решение не может быть признано справедливым и правосудным, если отсутствует возможность исправления судебной ошибки.
Конституционный суд Российской Федерации указал, что федеральный законодатель, избирая ту или иную форму пересмотра судебных решений по конкретным делам (гражданским, уголовным, административным) с целью исправления судебной ошибки, должен исходить из необходимости адекватного обеспечения защиты прав и свобод граждан в целях реального и своевременного их восстановления.
В качестве примера может служить дело от 19 июня 2003 г., в результате рассмотрения которого Конституционный суд Российской Федерации признал не соответствующей Конституции Российской Федерации норму п. 3 ст. 1 Федерального закона «Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства». В соответствии с ч. 2 ст. 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» дела граждан подлежали пересмотру в установленном порядке [12].
Руководствуясь названным итоговым решением Конституционного суда РФ, Президиум Верховного суда РФ Постановлением № 851п03 от 24 декабря 2003 г. [13] производство по делу возобновил, приговор Печорского городского суда Республики Коми и определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Коми в отношении осужденного по ч. 1 ст. 198 УК РФ отменил и уголовное дело прекратил в связи с отсутствием в действиях осужденного состава преступления.
Однако при исправлении судебных ошибок судов общей и арбитражной юрисдикций конституционное судопроизводство нельзя воспринимать как средство судебной защиты, заменяющее судопроизводство по гражданским, уголовным или административным делам, т. к. Конституционный суд Российской Федерации не осуществляет контроль за подсистемами судебной власти.
Конституционный суд Российской Федерации Федеральным конституционным законом не определен в качестве «особого» судебного органа, однако посредством осуществления функции конституционного контроля является основополагающим элементом в формировании единства судебной системы Российской Федерации.
Итоговые решения Конституционного суда Российской Федерации непосредственно повлияли на принятие нового Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, Уголовноисполнительного кодекса Российской Федерации, Таможенного кодекса Российской Федерации, Налогового кодекса Российской Федерации.
Представляется обоснованным мнение В. Н. Кудрявцева, полагающего, что противоборство субъектов правоотношений отражается на содержании принимаемых законодательной и исполнительной властью актах и служит питательной средой для различных юридических конфликтов [14, с. 10-11]. Приведенную позицию В. Н. Кудрявцева можно в полной мере отнести и к деятельности судов. Принципы верховенства Конституции России, конституционной законности не реализуются автоматически. Их действие может быть нарушено умышленно либо в силу правоприменительной ошибки, а при таких обстоятельствах роль конституционного судопроизводства в обеспечении конституционной законности судебной власти на всей территории Российской Федерации чрезвычайно важна.
31 октября 1995 г. Пленум Верховного суда РФ [15, с. 6] дал разъяснение по порядку применения Конституции Российской Федерации в качестве акта прямого действия судами общей юрисдикции [16, с. 4]. Не бесспорной оказалась позиция Пленума Верховного суда России, позволившая судам общей юрисдикции в ходе разрешения дела приходить к убеждению, что федеральный закон находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции Российской Федерации. Устранение неконституционного закона из системы правовых актов не может быть достигнуто ни путем разрешения дел в порядке гражданского, административного или уголовного судопроизводства, ни путем разъяснений по вопросам судебной практики, которые в соответствии со ст. 126 и 127 Конституции России дают пленумы Верховного суда Российской Федерации и Высшего арбитражного суда Российской Федерации.
Решения судов общей и арбитражной юрисдикций не обязательны соответственно для других судов и по другим делам, т. к. они самостоятельно толкуют подлежащие применению нормативные предписания, следуя при этом Конституции России, решениям Конституционного суда Российской Федерации и федеральному закону (ч. 1 ст. 120 Конституции России). Только Конституционному суду Российской Федерации предоставлено право вынесения официальных решений, имеющих общеобязательное значение [17] и вступающих в силу немедленно после их провозглашения [18]. Таким образом, выводы других судов о неконституционности закона не могут сами по себе послужить основанием для его официального признания не соответствующим Конституции Российской Федерации и утрачивающим юридическую силу.
Постановления Конституционного суда Российской Федерации, в отсутствие федерального конституционного закона о полномочиях судов общей юрисдикции, занимают особое место в системе нормативных правовых актов Российской Федерации и оказывают корректирующее влияние на реализацию Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при отправлении правосудия судами общей юрисдикции, в том числе при пересмотре вступивших в законную силу судебных постановлений. Кроме того, наличие данной проблемы свидетельствует о насущной
необходимости скорейшего принятия федерального конституционного закона о судах общей юрисдикции Российской Федерации, который до настоящего времени федеральным законодателем не принят.
