CC BY
21УДК 908
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ НЕМЕЦКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 40-Х ГОДОВ
Колошинская Наталья Викторовна
Санкт-Петербургский имени В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, заведующий кафедрой теории права и гуманитарных дисциплин, к.ю.н., доцент, e-mail: [email protected]
В статье рассматриваются проблемы обеспечения продовольствием, вещевым имуществом и организация медико-санитарной помощи раненым, больным и физически ослабленным немецким военнопленным в лагерях и лаготеделениях на территории Ленинграда и Ленинградской области во второй половине 40-х гг.
Ключевые слова: немецкие военнопленные; Управление по Делам военнопленных и интернированных Управления Министерства внутренних дел Ленинградской области; ведомственные правовые акты
SOME PROBLEMS OF WELFARE OF GERMAN PRISONERS OF WAR IN THE SECOND HALF OF THE 40S
Kolosinskaia Natalia V.
Russian Customs Academy St. Petersburg branch named after Vladimir Bobkov, Professor, Head of Department of Legal Theory and Humanitarian Disciplines, PhD, Associate Professor, e-mail: [email protected]
The article focuses on the problems of providing food, equipment, other than principal items, and providing medical care for the wounded, sick and physically weakened German prisoners of war in camps and lager cellars on the territory of Leningrad and Leningrad region in the second half of the 40s
Keywords: German prisoners of war; Office of Prisoners of war and Internees of the Ministry of Internal Affairs of Leningrad Region; departmental legal acts
Для цитирования: Колошинская Н.В. Некоторые проблемы обеспечения немецких военнопленных во второй половине 40-х годов // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2017. № 4 (64). С. 125-128.
С целью более результативного использования труда немецких военнопленных и создания для них условий, соответствующих международным, перед Управлением по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел Ленинградской области (УПВИ УМВД ЛО), в числе других мероприятий, руководством НКВД-МВД были поставлены три задачи: размещение военнопленных и создание для них необходимых бытовых условий; бесперебойное продовольственное и вещевое обеспечение лагерей; организация медико-санитарной помощи раненым, больным и физически ослабленным военнопленным.
Эти требования полностью соответствовали положению ст. 4 Женевской конвенции 1929 г., предписывающей державе, взявшей военнопленных, заботиться об их содержании. Кроме того, ст. 10 обязывала брать на себя и всю полноту ответственности за условия размещения пленников, которые должны содержать гарантии гигиены и здоровья человека. Хотя основные пункты Положения о военнопленных 1941 г. соответствовали Женевской конвенции, говорить о фактической идентичности текстов этих нормативно-правовых документов было бы не совсем правильно.
Во-первых, потому что в Положении 1941 г. отсутствовали даже упоминания об обязательности действий властей по размещению военнопленных в «здоровых местностях», о которых говорилось в ст. 9 Конвенции. Таким образом,
советское руководство не было связано обязательствами размещать военнопленных в условиях, которые не причиняли бы вреда их здоровью. Кстати, не получивший своего применения проект постановления ЦИК и СНК Союза ССР «Положение о военнопленных» 1931 г. (п. 11), напротив, значительно развивал эту норму [1, с. 61].
Во-вторых, Положение 1941 г. не имело четко прописанных норм питания военнопленных. Если Конвенция устанавливала пищевой рацион военнопленного по качеству и количеству пищи на уровне рациона собственных войск, находящихся на казарменном положении (ст. 11), то Положение предоставляло право определять нормы питания Управлению НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных (п. 9). Таким образом власти планировали дифференцировать питание по своему усмотрению, превращая его в стимулирующий к труду фактор.
Проблемы регулирования обеспечением военнопленных не были идентифицированы и текстами Положений о военнопленных 1939 и 1941 гг., на котором настаивает в своих работах В.П. Галиц-кий [2, с. 166].
Так, согласно п. 13 Положения 1939 г. медицинский состав неприятельской армии имел особый статус и мог привлекаться для медико-санитарного обслуживания военнопленных. В соответствии с п. 12 Положения 1941 г. медицинский состав войск противника получал статус военнопленных. Его
свобода передвижения и адресной медицинской помощи ограничивалась.
Если продолжить сравнительный анализ таких ведомственных нормативных актов, как Инструкции о порядке содержания военнопленных 1939 и 1941 гг., то нетрудно заметить, что в Инструкции 1941 г. был исключен пункт, запрещающий изымать у военнопленных их личные документы и вещи. Количество денег, разрешенное иметь военнопленным на руках, уменьшилось со 100 до 50 рублей. Из Инструкции исчез пункт, дающий право военнопленным за свой счет покупать в ларьках лагерей продукты питания и предметы личного обихода и первой необходимости.
Важно заметить, что НКВД и ГУПВИ, развивая Положение 1941 г., через издаваемые ими инструкции и правила, приказы и распоряжения, применительно к вопросам обеспечения военнопленных, не приблизили его содержательную сторону к требованиям Конвенции 1929 г.
Напротив, объявленное приказом НКВД СССР № 00488 от 16 марта 1943 г. «Временное положение о порядке обеспечения лагерей НКВД военнопленных и спецконтингентов» подтвердило намерение властей регулировать эти проблемы не через законы и нормативные акты высших органов государственного управления, а исключительно путем ведомственного командно-административного руководства.
Временное положение 1943 г. всего лишь развивало п. 5 приказа НКВД СССР № 00367 «Об улучшении руководства лагерями НКВД для военнопленных» от 24 февраля 1943 г., возложившего продовольственное снабжение лагерей военнопленных на Управление военного снабжения НКВД СССР (УВС) [3, с.163]. Такое решение объяснялось тем, что заявками и своевременной реализацией фондов по продовольственному, вещевому и санитарному снабжению военнопленных занимался ГУЛАГ НКВД СССР [1, с. 70]. Созданный тогда же в структуре УПВ НКВД СССР 3-й отдел отвечал только за организацию снабжения лагерей и приемных пунктов продовольствием, фуражом, вещдовольствием и тому подобным. Несмотря на то, что один из заместителей наркома комдив В.В. Чернышов нес персональную ответственность за снабжение лагерей военнопленных, они, как подтвердило исследование, снабжались довольствием все же по остаточному принципу [4, с. 70].
Основным нормативным актом в сфере регулирования порядка и условий обеспечения военнопленных в данный период было Положение о военнопленных 1941 г., утвержденное постановлением СНК СССР № 1798-800С, оно закрепляло правовой статус (права и обязанности) военнопленных в области условий их содержания, материально-технического и денежного довольствия, медицинского обслуживания и другие условия. Положение регламентировало и деятельность органов управления, а также взаимодействующих
с ними хозяйственных структур в части задач обеспечения военнопленных нормативными видами довольствия.
Положение 1941 г. в то же время содержало серьезные отступления от конвенционных требований, предоставляя особые полномочия, в плане обеспечения военнопленных УПВИ (ГУПВИ) НКВД СССР, органу, устанавливающему нормы довольствия, разнящиеся с аналогичными видами довольствия тыловых частей Красной Армии. Временное положение о порядке обеспечения лагерей военнопленных 1943 г., хотя и определяло новый принцип (новую цепочку) снабжения: УВС НКВД СССР -ОУВС НКВД - лагеря, кардинально проблему не решало. Регулирование обеспечением военнопленных носило исключительно ведомственный характер, хотя п. 1 Положения 1943 г. подчеркивал ведущее значение решений правительственных органов в разработке основных положений и норм довольствия военнопленных [5, Л. 460].
Эти «основные положения и нормы», установленные правительственными органами на всех этапах (подготовка - принятие), полностью курировались аппаратом НКВД СССР, а затем и воплощались соответствующими приказами и наставлениями все того же наркомата.
Следует отметить, что размещение военнопленных и обеспечение их быта в лагерях и лаготделени-ях НКВД производилось в соответствии с Положением 1941 г., «Инструкцией о порядке содержания» 1941 г., Временным положением о порядке обеспечения 1943 г., приказами, директивами и распоряжениями НКВД СССР и ГУПВИ НКВД СССР по этим вопросам.
Отвечая на поставленные в статье вопросы, можно по документальным источникам проследить, что по мере прибытия военнопленных в Ленинград и область их размещение проводилось в местах, специально отведенных для устройства лаготделений. Нельзя не заметить, что устройство лаготделений производилось исключительно силами самих военнопленных, при этом можно заметить одну важную деталь: ни до войны ни в годы войны законодатель так и не определил юридических лиц, а также нормативные требования при подготовке пунктов (лагерей и лаготделений) к размещению военнопленных, сохранив в редакции п. 9 Положения 1941 г. расплывчатую формулировку о том, что «... военнопленные обеспечиваются жилыми помещениями» [3, с. 66].
Такая неопределенность привела к тому, что УПВИ УМВД ДО, по согласованию с хозорганами, размещала военнопленных в следующих местах:
- в помещениях фабрично-заводских корпусов, начатых строительством и не завершенных до начала Великой Отечественной войны, или в частично разрушенных корпусах во время блокады Ленинграда. Эти здания требовали капитальных восстановительных и строительных работ, для чего и были использованы военнопленные;
- в помещениях жилых домов, также начатых строительством до войны и не завершенных. В этих случаях силами военнопленных помещения приводились в порядок и приспосабливались под общежития для них;
- в помещениях барачного типа, для чего строились специальные бараки в отведенных для этой цели местах.
В конце войны НКВД СССР вынужден был заранее готовить резервные лагеря для размещения прибывающих военнопленных. Однако их не хватало [3, с. 34]. Что же касается УПВИ УМВД ДО, то их не было вообще. По существующим правилам завоз военнопленных должен был осуществляться после поступления от начальника лагеря сигнала о приеме помещений, но на практике это не соблюдалось вовсе.
Поэтому нередко начальники вновь созданных лагерных отделений УПВИ неправильно информировали УМВД ЛО [6, Л. 31]. В результате в 1945 г. норма жилой площади для военнопленных 2 кв. м, предусмотренная нормативными документами, не выдерживалась и составляла чуть более 1 кв. м на человека [6, Л. 14].
Принятыми мерами только к концу 1946 г. положение заметно выправилось. К моменту выхода в свет приказа МВД СССР № 360 от 23 июня 1948 г., устанавливающего строго фиксированную норму жилплощади на одного военнопленного (не менее 2 кв. м), фактическая площадь, по нашим подсчетам, составляла: в 1947 г. - 2,25 кв. м, а в 1948 г. - 2,65 кв. м [6, Л. 32]. Нередко это было связано со способностями руководителей лагерей и лаготделений прогнозировать ситуацию и принимать скоординированные решения. Приказами по УПВИ в 1947 г. за инициативную и содержательную работу по размещению и обустройству быта военнопленных лаготделения № 36 неоднократно поощрялся его начальник, старший лейтенант Сит-няковский [6, Л. 51].
Согласно п. 7 Инструкции о порядке содержания военнопленных 1941 г., помещения для военнопленных должны были быть оборудованы 2-ярусными нарами вагонной системы, достаточным количество печей и необходимым бытовым инвентарем: столами, скамейками, умывальниками и тому подобным. На деле же ежегодные проверки порядка содержания военнопленных в лаготделениях силами управления лагерей и УПВИ УМВД ЛО констатировали серьезные недостатки в обеспечении бытовыми условиями военнопленных.
При более тщательном анализе приказного фонда УПВИ УМВД ЛО выяснилось, например, что недостатки по размещению и бытовым условиям военнопленных, имеющиеся в более чем 70 % подготовленных приказах, в обобщенном виде ни разу не докладывались в ГУПВИ [6, Л. 79].
Между тем, требования Инструкции 1941 г. по «обеспечению нормальной температуры внутри помещений» [3, с. 163], неопределенность понятия «нормальная» температура, не закрепленная
нормативными актами, трактовалась на местах весьма широко. Хотя в итоговой справке УПВИ отмечалось, что в осенне-зимний период в жилых помещениях лаготделений поддерживалась температура не ниже + 16 градусов [6, Л. 82], некоторые сравнительные процедуры позволяют выразить сомнения в достоверности данных утверждений руководства Ленинградского УПВИ.
Это можно подтвердить, обратившись к некоторым расчетам. Если принять за основу, что топливное довольство (дрова) военнопленных только на хознужды (приготовление пищи, кипятка, стирку белья, хлебопечение, баню и другие нужды) должно было обеспечиваться по нормам тыловых частей РККА, то для этого понадобилось бы 652 кг топлива на 1 человека в год [6, Л. 32], или 1,7 кг на одну сутодачу. Принимая в качестве достоверной цифру в 1,3 кг дров на одну сутодачу на хознужды военнопленных, официально заявленную УПВИ [6, Л. 82], в среднем каждый военнопленный ежегодно недополучал около 180 кг топлива. Расчеты по отоплению еще более пессимистические и лишь подтверждают эту общую тенденцию по обеспечению военнопленных топливом.
В то же время, в соответствии с п. 22 Положения 1941 г., из заработной платы военнопленных производилось удержание на возмещение расходов по их содержанию, куда входили оплата жилой площади, коммунальные услуги и другое. Кроме того, военнопленные с момента поступления на работу снимались со всех видов довольствия, получаемого ими за счет государства. Стоимость жилой площади и коммунальных услуг для военнопленных, которые по Положению 1941 г. предоставлялись хозорга-ном, исправно взымались с работающих пленников в полном объеме.
Помимо жилплощади для военнопленных во всех лаготделениях были оборудованы служебные и подсобные помещения. Учитывая режим пребывания военнопленных, в зонах лагерей были оборудованы бани, прачечные, сушилки для белья, парикмахерские, портновские и сапожные мастерские, санузлы и тому подобное.
Руководство лагерей и лаготделений большое внимание уделяло оборудованию лагерных пищеблоков - кухонь, столовых, хлеборезок, кладовых и подсобных помещений (комнат для разделки мясопродуктов, очистки овощей, посудомоек и тому подобного). В зонах лагерей были выстроены овощехранилища, а в отдаленных от хлебозаводов ла-готделениях - свои хлебопекарни и коптилки.
В п. 27 Инструкции 1941 г. военнопленным предписывалось содержать в чистоте помещения, в которых они находятся, и бережно относиться к предметам быта, выданным администрацией лагеря.
Стимулируя военнопленных к соблюдению порядка, УПВИ, например, провело с 10 по 25 декабря 1948 г. конкурс среди лаготделений на лучшее общежитие, лучшие бытовые условия и уютную обстановку для военнопленных. По итогам конкурса
пять лаготделений УПВИ получили первую премию, на которую начальник УМВД ЛО генерал-лейтенант И.С. Шикторов выделил 5 тыс. руб. Несколько групп военнопленных, вместе с комендантами лаготделений, в качестве поощрения были вне графика отправлены на родину [6, Л. 84].
Одним из важнейших аспектов деятельности УПВИ УМВД ЛО можно выделить организацию снабжения и подсобного хозяйства для обеспечения бесперебойного питания военнопленных.
В соответствии с п. 9 Инструкции военнопленные должны были обеспечиваться питанием и довольствием в соответствии с установленными нормами. Положение 1941 г. довольно точно определяло разработчика этих норм - УПВИ (ГУПВИ) НКВД СССР. Учитывая общую тенденцию по сокращению продовольственного снабжения в ходе войны, НКВД неоднократно изменял нормы продовольственного снабжения военнопленных [4, с. 74]. Так, если до 1947 г. сохранялась устойчивая тенденция к снижению продовольственного снабжения, то с 1947 г. начался процесс стабилизации и даже возвращения к принципам дифференцирования норм питания.
Министр внутренних дел С.Н. Круглов, обращаясь к руководящему составу министерства, еще в начале 1946 г. напомнил, что организация питания военнопленных - основной вопрос руководства МВД на местах. «Наша беда в том, - говорил министр, - что установленная норма питания часто нарушается. Организация питания и доставка продовольствия в лагерь - основная задача, которой наши аппараты должны заниматься» [5, Л. 461].
Действительно, военнопленные первых лагерей, организованных на территории Ленинградской области в июле-октябре 1944 г., на себе испытали эти нарушения, довольно часто связанные с изменениями норм их продовольственного снабжения. Если в конце 1944 г. приказом НКВД СССР № 001282 военнопленным, выполняющим нормы выработки на любых видах работ, выдавалось дополнительное питание в виде второго горячего блюда [3, с. 372], а с марта 1945 г. рацион питания пленного по основной норме был увеличен на 524 калории [3, с. 380],
то с 1 октября 1946 г. распоряжением МВД СССР № 244 военнопленным прекращается выдача надбавок по картофелю и овощам, а с 14 октября директивой МВД № 274 отменяется выдача дополнительных горячих блюд за выполнение производственных норм [3, с. 39].
Приказом МВД СССР № 450 от 15 ноября 1946 г. как ослабленные, так и работающие военнопленные полностью были лишены всех видов дополнительного питания. Суточный рацион военнопленного снизился с 3200 до 2368 кал. Однако даже в таком объеме получить питание могли не все военнопленные. Работающие офицеры, до капитана включительно, стали получать не только хлеб, но и крупы, картофель и овощи дифференцированно, в зависимости от выполнения производственных норм.
Такое значительное и резкое снижение уровня и качества питания, которое фактически теперь находилось на грани физиологического минимума человека, не могло не отразиться на здоровье военнопленных и выполнении народнохозяйственных задач.
Библиографический список:
1. Катынь. Пленники необъявленной войны. Документы и материалы / под ред. Р.Г. Пихои, А. Гейштора. М.,
1999. 608 с.
2. Галицкий В.П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939-1953 гг.). (Библиотека «Отечественная военная история в документах»). М.: Изд. дом «Грааль», 1997. Кн. 1. 248 с.
3. Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы / Сост. М.М. Загорулько, С.Г. Сидоров, Т.В. Царевская; под ред. М.М. Загорулько. М.: Логос,
2000. 1120 с.
4. Долголюк А.А. Продовольственное снабжение военнопленных в СССР // Проблемы военного плена: история и современность. Вологда, 1997. Ч. 2. С. 75.
5. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 12. Д. 205. Т. 14. Л. 460, 461.
6. ОСФ ИЦ ГУВД СПб и области. Арх. № 213. Л. 31,32. Ф. 26. Оп. 1. Ед. хр. 21. Л. 14; Ед. хр. 65. Л. 51; Ф. 28. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 79, 82, 84.
