CC BY
101УДК 94(574)
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ КАЗАХСКОЙ ИСТОРИИ (XVI - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВВ.). К ВОПРОСУ О ЕЕ «ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ОСИ»
Р.Н. Шигабдинов
Институт истории Академии наук Республики Узбекистан г. Ташкент, Республика Узбекистан rinatuz2010@mail.ru
Резюме. В статье характеризуется процесс смены этносов, государственных образований, а также изменения международной обстановки по периметру казахских границ (но и ритмы мировой истории в целом) в XVI - первой половине XIX вв., которые приводили к возникновению различных ситуаций, менявших на время геополитический статус казахских земель, их стратегическое положение в центре Евразии, что сильно влияло на историческую судьбу казахского народа.
Ключевые слова: Казахские степи, Средняя Азия, Туркестан, казахи, геополитика.
Для цитирования: Шигабутдинов Р.Н. Некоторые аспекты казахской истории (XVI - первая половина XIX вв.). К вопросу о ее «географической оси». Тюркологические исследования. 2019; 2(2): 36-55.
(Первую часть статьи см. в предыдущем номере)
К востоку от казахских земель, Джунгария, бывшая в прошлом небольшой частью мировой монгольской державы, к XVII веку лучше других уцелевших степных реликтов великой эпохи «бури и натиска» кочевого мира, сохранила традиции той эпохи, в столетие перехода от средневекового к новому времени, предприняла героическую и трагическую по своему исходу попытку осуществить «Второе издание» монгольской империи. Заслуживает внимания то обстоятельство, что в первой половине XVII столетия, в период разворачивающейся экспансии капиталистического Запада, охватывавшей все более значительные части Ойкумены, в Евразии - от Халхи до Персидского залива -имел место мощный (и последний) всплеск геополитической активности Степи: как в Джунгарии, так и в Иране (держава Надир-шаха) попытки создания империй инициировала кочевая ментальность.
Уже после падения в 1368 году династии Юань, ойраты (западные монголы), перестав признавать главенство восточномонгольских правителей-чингизидов, изгнанных из Китая, стали не только вполне суверенным государством, но и явно претендовать на главенство среди других монгольских племен и народов [48, с. 3-4]. В начале XVII века среди ойратских поколений в Джунгарии последовательно появлялись деятельные князья, которые стремились сплотить ойратский этнос в одно целое [31, с. 22]. После откочевки части ойратов в северо-западном направлении, в низовья Волги и Урала, где они приняли подданство Российской империи и стали известны как волжские калмыки, процесс образования Джунгарского ханства ускорился, поскольку накал междоусобных войн снизился [28, с. 90].
В то же время в Джунгарии и Тибете стали развиваться идеи своеобразного панмонголизма и панламаизма, которые выразились в планах образования самостоятельного мощного государства, способного противостоять возраставшей цинской угрозе с востока [31, с. 152-153]. О подобном синтезе В.П. Юдин в свое время писал, что «чингисизм, основой которого было утверждение исключительности и избранничества татаро-монголов, их право на мировое господство, легко образовывал симбиоз с любой идеологической системой, подчинявшейся ему, или инкорпорировался в ее состав в приемлемых для него формах и масштабах» [90, с. 110].
Возникшее Джунгарское ханство стало играть доминирующую роль в системе международных отношений в Центральной Азии. Военная сила и политическое влияние этого кочевого государства на протяжении столетия (1635-1758) были настолько значительны, что с ним были вынуждены считаться правящие круги Средней Азии, Казахстана и даже цинские императоры Китая и русские цари. Многочисленным победам джунгар способствовали наличие сильной центральной власти, а также уходящие своими корнями в глубокое прошлое военное искусство и военная организация [60, с. 68-70]. Это давало возможность правителям государства, которое находилось в состоянии военно-политической конфронтации практически по всему периметру своих границ совершать грабительские походы на территорию Казахстана и активно вмешиваться в политическую жизнь Средней Азии, где с начала ХУШ века Бухарское государство переживало «великое настроение» общей анархии, развала, непокорности феодалов и беспокойных узбекских племен «правой и левой стороны» [77, с. 5], что привело к образованию в конце 1722 года независимого от Бухары Самаркандского ханства во главе с Раджаб-ханом, которого «по чингизханову обычаю подняли на белом войлоке» [1, с. 69]. Вмешательство особенно усилилось после завоевания в 1723 году войсками Цэван-Раб-дана Присырдарьинского района с его городами. Ш. Б. Чимитдоржиев заметил, что факты свидетельствуют о том, что ойраты за соответствующую мзду, возможно, за признание за ними района Сырдарьи, отзывались на зов мусульманских правителей раздробленного Мавераннахра [87, с. 25]. Вообще, осознание джунгарской правящей верхушки ценности и важности обладания этим регионом несомненно, поскольку его утрата лишала казахских ханов материальной, военно-политической базы, что предельно ослабляло центральную власть. Думается, что именно потеря Туркестана («географической оси») в сильной степени повлияла на углубление кризиса казахской государственности, и связь между ними не случайно-синхронная, но в определенной мере причинно-следственная.
Таким образом, Присырдарьинский район, даже будучи утраченным Казахским ханством, продолжал играть важную роль в этом регионе Евразии, став возможным плацдармом будущих джунгарских завоеваний в Средней Азии и Казахстане. Естественно, что реализация таких грандиозных по меркам ХУШ века замыслов была бы сопряжена со многими трудностями даже в условиях «стратегического затишья». Но его не было.
В Китае маньчжурская верхушка, восприняв китайскую традиционную догму об извечном превосходстве своей империи над всеми странами, считала Китай центром Поднебесной, а окружающие его народы - вассалами Китая [86, с. 38]. И с середины 90-х годов XVII века маньчжурские завоеватели в лице
династии Цин, укрепив свои позиции в Китае, установив еще более жесткие, чем когда-либо прежде, нормативы конфуцианской империи [13, с. 137], подавляя инакомыслие и сомнение в интеллектуально-духовной сфере [21, с. 331], и используя мощный экономический потенциал покоренной страны для удовлетворения своих имперских амбиций, начали распространять свое влияние в Центральной Азии. Главным направлением расширения империи стал Западный край - территория современного Синьцзяна и более западные земли -казахские и среднеазиатские. Поэтому война с Джунгарией, приступившей к созданию монгольской империи, способной противостоять цинскому Китаю, стала неизбежной.
Думается, что в непосредственной связи с будущими войнами и завоеваниями на западе находится реформа налогообложения в цинском Китае -законы начала XVIII века, в частности декрет 1712 года императора Канси1, отменивший принцип подушного налогообложения, который способствовал стабилизации численности населения страны и использовался всеми предыдущими династиями [51, с. 161]. Переход к налогообложению недвижимости, дающей средства существования упростил и удешевил систему налогообложения, позволив тем самым извлекать больше средств, необходимых для проведения имперской политики. Так, война Цинов с джунгарским правителем Цэван-Рабданом длилась до смерти императора Канси (1736 г.) и была исключительно трудной для империи. Армии терпели поражения, а огромные военные расходы тяжело отражались на государственных финансах [31, с. 225]. Но изменение системы налогообложения привело к ускоренному и неконтролируемому росту численности населения и стало решающим фактором демографического взрыва в XVIII веке, к концу которого произошло почти трехкратное увеличение числа подданных, что подытожил второй после Канси император Цяньлун, сказав, что в стране «производителей все меньше, а пожирателей все больше» [51, с. 162].
Демографический взрыв имел своим результатом нехватку продовольствия, голод, безработицу и восстания китайцев под руководством тайных обществ «Триада», «Белый лотос». Такой исход был предвидим и тот же Цянь-лунь, надеясь, что расширение империи даст определенный выход «избытку» китайского населения, заявлял, что ни одно китайское правительство «не может быть здоровым и сильным, если оно пренебрегает обширными пустынными пространствами Центральной Азии и Северо-Запада» [50, с. 19]. Обширные пространства пустынными отнюдь не были. На них жили, вели хозяйство и развивали свою культуру кочевники Великой степи. Особенно большую территорию занимал казахский этнос, территорию весьма удобную для развития земледелия и по этой причине привлекавшую к себе не только цинскую империю, но и российскую, а позднее и Кокандское ханство.
В итоге, после нескольких десятилетий ожесточенных войн цинские войска не только стерли ойратское государство с лица земли, но и истребили сотни тысяч его обитателей [31, с. 279]. По словам русского ученого Г.Е. Грум-
1 Примечательно, что в 1712 году послы Китая, получив разрешение российского Сената, приехали на Волгу к хану калмыков. «Китайцы» хотели уговорить его воевать с Джунгарским ханством. Но Сенат советовал калмыцкому Аюке-хану отказаться от участия в войне. Поэтому попытка Цинов организовать западный фронт против Джунгарии успехом не увенчалась [31, с. 225].
Гржимайло, было совершено событие, «страшное по той демонической злобе, которую проявил тогда победитель, - поголовное истребление китайцами целого джунгарского племени» [26, с. 4]. Манчжуро-китайская армия действовала согласно указу императора Цяньлуна от 1756 года, который гласил: «истребить» ойратов «вообще» [50, с. 5]. После этого в Пекине обратили взоры на запад, полагая возможной реализацию имперских устремлений правителей Поднебесной. Однако, мусульманский Восточный Туркестан, сведенный вместе с опустошенной Джунгарией в особую военно-административную единицу - имперское наместничество Синьцзян («Новая территория», «Новая граница»), не только не стал надежным плацдармом для вторжения в Казахстан и Среднюю Азию, но, напротив, превратился в «ахиллесову пяту» Цинской империи в этом регионе. Даже в XIX веке, по наблюдениям российских пограничных офицеров, в Пекине на нее «смотрели скорее как на ссыльное место, нежели на производительную часть Империи»1, а периодические восстания мусульман даже служили предлогом для повышения налогов во всем Китае [71, с. 99].
Встревоженные слухами о военных приготовлениях на востоке, казахские султаны и правители среднеазиатских государств предприняли попытку создать антицинскую мусульманскую коалицию под флагом «священной войны» против язычников-китайцев, возлагая надежды на афганского Ахмад-шаха. Последний, даже ведя постоянные войны, счел необходимым предотвратить китайское проникновение в Среднюю Азию и в 1763 году выслал небольшой отряд на защиту Ташкента [25, с. 121-122]. Угроза встречи с объединенным мусульманским миром и наличие беспокойной Кашгарии на собственно китайской территории заставили императора Цяньлуна остановить движение своих войск у рубежей Средней Азии и Казахстана. К этому следует добавить, что геополитическая инициатива Пекина вызвала «стратегический резонанс» на севере: императрица Екатерина II в 1764 году направила в Кандагар к афганскому правителю Ахмад-шаху Дуррани, со специальной миссией капитана русской армии Богдана Асланова, которому, помимо налаживания российско-афганских политических и торговых отношений, было поручено сделать Ахмад-шаху предложение, чтобы он в случае боевых действий с китайскими войсками находился бы в контакте с русскими «пограничными командирами» [24, с. 83].
Таким образом, надежды цинских правителей Поднебесной на «обширные пустынные пространства» как территорию китайской колонизации не оправдались. Череда же казахско-джунгарских войн, наиболее тяжелые и продолжительные из которых имели место в начале XVIII века, привели к «годам Великого бедствия» (1723-1727), бывших прямым следствием отсутствия политического единства, но и к «Арнакайской битве», в которой казахское ополчение разгромило войско джунгарских «латников и пансырников». В контексте противостояния континентальных Оседлости и Степи эти войны привели к истощению двух кочевых этносов. В результате, Джунгарское ханство не только исчезло с политической карты Евразии, но и потеряло большую часть своего населения, истребленного захватчиками. Эти же войны, по замечанию совре-
1 ЦГА РУз (Центральный Государственный архив Республики Узбекистан), ф. И-715, оп. 1, д. 49, л. 117.
менного историка, в исторических судьбах казахского народа сыграли важнейшую роль, поскольку они в значительной степени определили характер и динамику начального этапа присоединения Казахстана к России [61, с. 22]. То есть, Казахстан отстоял независимость в борьбе с Джунгарией и даже раздвинул пределы своих кочевий на востоке и западе. Но одновременно, в условиях распада казахской государственности, начался довольно длительный и сложный, с точки зрения событийного содержания, процесс вхождения казахских земель в состав Российской империи [59, с. 321].
Последние из крупных кочевых этносов Евразии - казахи, калмыки - в ходе наступления Оседлости на Степь постепенно оказывались в своеобразном цивилизационном кольце. Государства аграрно-урбанистического мира предъявляли степнякам исторический императив: безусловный переход к оседлому образу жизни. В этом отношении показателен так называемый «торгоутский побег» из пределов Российской империи обратно в опустошенную и разоренную цинскими войсками Джунгарию. Один из видных представителей калмыцкой знати в обоснование необходимости ухода из России на родину предков заявлял: «Смотрите, ваши права ограничиваются во всех отношениях. Русские чиновники обращаются с вами ужасно, а правительство хочет поделать из вас землепашцев. Вот покрылись казачьими станицами берега Урала и Волги, вот и северные окраины ваших степей заселены немцами; еще немного времени, и будут заняты Дон, Терек и Кума, а вас стеснят на безводных пространствах и погубят ваши стада» [88, с. 52]. Однако, не менее показательно и то, что волжским калмыкам, имевших целью перекочевки свободное освоение кочевий уничтоженных маньчжуро-китайскими войсками соплеменников, по прибытии в Синьцзян цинские власти навязали принципы покорности и послушания, сделав упор на создание военно-административных единиц, почему и расселили их разобщено, проводя политику изоляции и разобщенности калмыков [88, с. 61].
Движение России на юг, в степные просторы, в значительной степени определялось фактором аграрной колонизации, игравшим в пространственном аспекте российской истории едва ли не ключевую роль. Но расширение империи в пространстве географии сопровождалось также расширением «оседлости», как одного из цивилизационных модусов, в ментальном пространстве номадов. Речь идет о политике исламизации казахской степи, политике ставшей реальностью во второй половине XVIII века, поскольку ислам как религия, возникшая в оседлой, городской среде, соответствовал основным задачам и целям российской государственности, для которой наиболее приемлемым, идеально-обобщенным социальным типом была фигура «Домовладельца», то есть человека, прикрепленного к определенному локусу пространства. В то же время расширение влияния и власти России на казахскую степь совпало с доминированием в имперской политике просветительской идеологии, в которой исламу, как монотеистической религии, отводилась вспомогательная роль в цивилизационной миссии, что привело не только к установлению толерантного взгляда на ислам, но и к попыткам его огосударствления, встраиванию в качестве имперского института в российскую политическую и управленческую систему [73, с. 238]. Поворот в конфессиональной политике («Указ о веротерпимости» 1773 г.) произошел в царствование Екатерины II, которая «не считала допустимым ни насильственное обращение, ни преследование рели-
гиозных меньшинств - лишь бы все ее подданные верили в какого-нибудь бога и выполняли обряды, положенные их вероисповеданию. В религии она видела ценный фактор сохранения порядка в обществе и поддержания общественной и личной нравственности» [53, с. 801].
Как писал русский автор конца XIX века, «Правительство наше, в особенности при императрице Екатерине II, держалось того мнения, что привитие мусульманской религии к степным обитателям было лучшим средством к обузданию своеволия этих дикарей» [17, с. 5]. Поэтому с 80-х годов XVIII века на границах казахской степи началось строительство многочисленных мечетей, медресе, караван-сараев с целью отучения степняков от их кочевых обычаев. После указа 1776 года, отменившего прежние ограничения экономической деятельности татар, функции политических медиаторов и религиозных миссионеров перешли к татарам, выходцам из русского Поволжья, которые стали селиться на казахских землях, что по мнению цитируемого автора, "подготовило в степи почву к успешному привитию в ней татаризации" [17, с. 5]. Процесс этот развивался довольно быстро: в ходе продвижения России на юг, вблизи некоторых населенных пунктов, в основном небольших крепостей, находившихся на пересечении торговых путей, основывались и татарские селения. Именно татарское население за счет средств богатых выходцев из своей среды начало основывать мечети и образовательные заведения при них: мактабы и медресе. Впрочем, успехи в исламизации кочевников, вплоть до образования Туркестанского генерал-губернаторства, были невелеки. Во всяком случае, Алихан Букейханов писал, что и в первой половине XIX века казахи «были довольно равнодушны к религии, в частности, к исламу» [15, с. 45].
Параллельно с мусульманским влиянием, шедшим с севера, существовало, как отмечалось выше, и аналогичное течение с юга, со стороны оседлого населения Средней Азии, культурное воздействие которой на казахские земли, в первую очередь на Присырдарьинский район, было особенно сильным. Поэтому казахи не были оторваны от мусульманской культуры городов Средней Азии. В частности, немалое их число, прежде всего выходцы из богатых и знатных семей, отправлялись на учебу в крупные религиозные центры, где получали образование в школах и медресе. Со временем к культуртрегерскому фактору добавился фактор сугубо завоевательный. Произошло это в «период трех ханств», который в истории среднеазиатского региона был недолгим - около одного столетия, но который в цивилизационном аспекте зримо продемонстрировал трудность включения номадов в культурно-хозяйственный континуум Оседлости, а в политическом - зависимость устойчивости государственности на территории Средней Азии от взаимоотношений оседлого и кочевого компонентов.
Первым представителям мангытской династии бухарских эмиров, Му-хаммаду Рахиму (1756-1758) и его преемнику Даниялу (1758-1785), долгое время не удавалось покончить с сепаратизмом земель и племен. Опираясь на поддержку части феодальных группировок и мусульманского духовенства, им пришлось вести практически беспрерывную войну, направленную на подавление мятежников и подчинение их центральному правительству [9, с. 115-116]. Даже в центре Бухарского эмирата, в долине Зерафшана, земли которой отличались плодородием и хорошо орошались водами реки и где находились два главных города страны - Самарканд и столица Бухара, некоторые племена,
например китай-кипчаки, еще не перейдя к прочной оседлости, продолжали вести полукочевой образ жизни, в связи с чем представляли собой благоприятную среду для организации мятежных выступлений против центральной власти [36]. К югу от Зерафшана, мятежный Шахрисябз - юрт племени кенеге-сов, которые в «преобладающей части оставались кочевниками и в XVIII веке» [9, с. 116] - постоянно угрожал спокойствию «Благородной Бухары». Не случайно, бухарский историк Ахмад Дониш писал, что эмир Насрулла (1828-1860) «в целях упрочения своего государства... заставил племенных вождей неподвижно сидеть на своих землях» [81, с. 39].
В Хорезме, в низовьях Амударьи, где земледелие было возможно только на основе ирригации, и потому плотность заселения центральных районов была весьма высокой, кочевники жили на окраинах ханства, но тем не менее соседство культурно-хозяйственных типов было тесным. Укрепление государства и стремление центральной власти к более полному подчинению туркменских племен, державших себя независимо и не желавших платить налоги, порождало у номадов стремление освободиться от усилившегося контроля ханской администрации, что приводило к частым конфликтам, которые обостряла и проблема водопользования [14, с. 193-202]. В середине XIX века Хорезм потрясло восстание туркменских племен, в котором приняли участие казахи и киргизы.
Но в рассматриваемом аспекте более презентативна история Коканд-ского ханства. Процесс политического объединения разрозненных владений в Ферганской долине в единое государственное целое начался в период углубления кризиса казахской государственности. Возглавленный представителями узбекского племени минг, он уже на формативной стадии складывания государства обозначил главный вектор будущего пространственного роста Ко-кандского ханства и тем самым изначально определил его борьбу и упорное сопротивление России при ее движении к среднеазиатским пределам. Уже второй представитель мингов на кокандском престоле Абдурахим (1722-1733) на исходе своего правления имел намерение идти походом на север - на города Ташкент и Туркестан. Поход, правда, не был осуществлен по причине смерти хана [65, с. 14]. Но тем не менее, само намерение свидетельствует об интересе правящих кругов молодого государства к Присырдарьинскому району, который в начале XVIII века приобрел особое значение и в международных отношениях в этом евразийском регионе.
Стержнем же политической истории Кокандского ханства было противостояние, доходившее до ожесточенной борьбы, оседлого и кочевого секторов кокандского общества. Ситуация изначально усугублялась следующим обстоятельством. Так, если в Хорезме скотоводы размещались по периметру области поливного земледелия, то в Фергане имело место чересполосное заселение [67, с. 8]. Ядро страны - Ферганская долина представляла собой средоточие разных культурно-хозяйственных типов, то есть оседло-земледельческой и кочевой составляющей ханства, которое к тому же со временем стало обладать и значительной степной и горной кочевой периферией. Однако серьезные коллизии с населением последней, казахами и киргизами, угрозы для государства не представляли. Зато политические амбиции племенной, главным образом кипчакской, аристократии в центре ханства являлись перманентно дестабилизирующим фактором. Исследователи отмечали, что в Ферганской долине
именно кипчакская полуоседлая среда была наиболее активной [89, с. 104]. Крупный представитель российского туркестановедения В.П. Наливкин считал, что гордость кипчаков своим превосходством над прочими дружинами ханских войск служила «главнейшею помехою для слияния их с другими фракциями государства» [66, с. 155]. Это, например, привело к тому, что в Коканд-ском ханстве на протяжении трех десятков лет (после 1842 года, с небольшими перерывами) имело место доминирование кипчакской родоплеменной верхушки в политической жизни страны. Кипчакская родовая знать последовательно выдвигала из своей среды трех известных временщиков, обладавших фактической властью - Мусульманкула, Алимкула и Абдурахмана Афтобачи. Вообще активизация кочевников в Средней Азии болезненно воспринималась оседлым населением, что было отмечено русскими пограничными властями. В начале 1859 года из Перовска (Акмечеть) в Оренбург сообщили: «Узбеки, господствующие как в Хиве, так и в Коканде, убиты нравственно, распространившейся народною молвою, что ныне настало время владычества туркменов в Хиве и кипчаков в Коканде»1.
Давление номадов на мир оседлости в той или иной степени ощущалось на протяжении всего периода «трех ханств», влияя на социополитические характеристики общества, на формирование и устойчивость государственности, особенно кокандской, которая из трех узбекских государств была наиболее динамичной. При двух правителях - Алим-хане (1800-1810) и Омар-хане (18101822) - значение Кокандского ханства, его роль в экономике и политический вес в среднеазиатском регионе быстро возрастали. Первый из них провел важную для страны военную реформу. Для укрепления центральной власти он сформировал снабженное огнестрельным оружием новое войско из горцев-таджиков, выходцев из Кухистана - горной страны между Ферганской котловиной и Южным Таджикистаном. Таджики-горцы, считавшиеся на Среднем Востоке лучшими пешими воинами [40, с. 5], в Коканде были противопоставлены старому войску, в результате чего внутри военного сословия возникло соперничество [11, с. 95]. Враждебность между двумя частями вооруженных сил отражала и противоречие между оседлым и кочевым мирами. Однако созданная Алим-ханом большая армия присоединила к ханству Ташкент с прилегающей областью, а также территорию Южного Казахстана с городами Чимкент, Сайрам, Туркестан. При Омар-хане также продолжалось расширение государства. Достигнув расцвета в правление Мадали-хана (1822-1842), Кокандское ханство раздвинуло свои границы до Джизака на западе, низовьев Сырдарьи на севере (то есть весь Присырдарьинский район был включен в состав Кокандского ханства), до озера Балхаш и реки Или - на северо-востоке. Российские власти в Омске были осведомлены о видах Кокандского правительства на земли казахов Среднего жуза. Их реализация привела бы к исчезновению «казахского буфера» между государствами, представлявшими разные типы цивилизаций - восточно-христианской (православной) и мусульманской. По мнению российских пограничных властей, наступление кокандцев на север было остановлено в связи с начавшимся в то время (1825 год) восстанием мусульман Восточного Туркестана против китайцев, в котором хан Коканда «принял деятельное участие»2.
1 ЦГА РУз, ф. И-715, оп. 1, д. 21, л. 110-111.
2 ЦГА РУз, ф. И-715, оп. 1, д. 3, л. 148-151.
Завоевание казахских земель сопровождалось колонизационным движением в степь. Опорой утверждения мусульманской городской цивилизации на кочевых пространствах являлись аналоги российской системы крепостей на севере, кокандские крепости - военно-административные и торгово-ремесленные центры. Впрочем, утверждение оседлости этого типа было непрочным. В.В. Бартольд писал, что казахи-кочевники были настолько недовольны земледельческой колонизацией, что после падения в ходе продвижения русских войск кокандских крепостей и ухода сартов-земледель-цев, они «сравняли сартовские поселения с землею и превратили в кочевья». Однако, добавил ученый, поток оседлости с исламского юга «сменила более прочная и еще менее желательная для киргизов (казахов - В.И.) колонизация русская» [10, с. 341].
Эти процессы будут иметь место второй половине XIX века, а в его первой половине Коканд был уверен в своей силе. Мадали-хан, по сообщению русского источника, «ласково» принимая в 1841 году английского разведчика Артура Конолли, в отличие от бухарского эмира и хивинского хана, не опасался ни русских, ни европейцев1. Однако вскоре Мадали-хан, вызвавший своим развратным, богопротивным поведением недовольство духовенства и широких слоев населения, проиграл в 1842 году, войну с Бухарой, был выдан бухарцам и казнен, а столица ханства «в первый раз увидела внутри себя врагов» [66, с. 143]. Владычество эмирата в Фергане было недолгим: бухарское воинство вскоре было перебито, и независимость Коканда восстановлена. Но с этого времени ханство вступило в период глубоких внутренних потрясений, которыми характеризовалось все его дальнейшее существование. Сыграв, главную роль в освобождении страны, кипчаки на десятилетие установили свое господство. Переселяясь в Коканд, они выселяли сартов из домов, арыки переходили в их собственность; безграмотные кочевники «изгоняли учеников из медресе, жгли книги, и на каждом шагу старались унизить мулл, по большей части сартов» [66, с. 163]. В 1852 году власть номадов была свергнута, но не надолго, и маятник борьбы за власть между кочевой аристократией и политической элитой оседлого населения колебался то в одну, то в другую сторону, и каждый раз переход власти представлял собой острую, кровопролитную борьбу, в которую втягивались и массы населения. А кокандские историки констатировали: «Изо дня в день Ферганское государство клонилось к упадку и сотрясению» [65, с. 60]. Примечательно, что в ходе борьбы против правительства Худояр-хана, кипчакские и киргизские предводители, возглавляемые Алимку-лом и Шадман-ходжой, обращаясь к кочевникам окрестностей Ташкента особо подчеркивали, что «все кипчаки, киргизы, казахи, каракалпаки и все другие улусы и племена (произошли) из одного семейства и являются братьями» и что в случае успеха новый хан «поставит на должное уважение и должности главарей каждого кочевого племени и рода» [65, с. 63].
Противоречия между культурно-хозяйственными типами приводили к противостоянию интересов элит, к их борьбе за земли, к столкновению властных амбиций и порождало кровавые конфликты между группами населения. С разной степенью интенсивности это проявлялось во внутренней жизни всех трех среднеазиатских государств, но более всего Кокандского ханства, которо-
1 ЦГА РУз, ф. И-715, оп. 1, д. 3, л. 213.
му в борьбе за свои северные территории пришлось вступить в войну с Российской империей.
Движение России в казахские степи с середины XIX века осуществлялось не посредством фронтального - с севера на юг - перенесения имперской границы, а вытягиванием со стороны Южного Урала и Западной Сибири двух линий - Оренбургской и Западносибирской, которые подобно клещам должны были сомкнуться далеко на юге. Их соединение было намечено осуществить в 1864 году, а последний участок должен был пройти между городами Чимкент и Аулие-Ата1. В том же году оба города были взяты отрядом полковника М.Г. Черняева, а крайним южным пунктом, замкнувшим гигантскую геостратегическую дугу, стал г. Чимкент. Тем самым Империя вплотную подошла к области «сплошной оседлости»2. В результате быстротечных войн с Бухарским эмиратом и Кокандским ханством большая часть территории среднеазиатского региона была включена в границы Российской империи. В состав же образованного в 1867 году Туркестанского генерал-губернаторства вошла значительная часть земель Южного и Юго-Восточного Казахстана, история которых на протяжении полувека (1867-1917) существования этой военно-административной единицы представляет немалый интерес с точки зрения хода и характера трансформации кочевого общества, особенно на территории При-сырдарьинского района, бывшего прежде «географической осью казахской истории».
Список литературы
1. Абдурахман-и Тали. История Абулфейз-хана. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1959.
2. Абусеитова М.Х. Из истории внешнеполитических связей казахского ханства с соседними государствами во второй половине XVI в. // Казахстан, Средняя и Центральная Азия в XVI-XVIII вв. Алма-Ата: Наука, 1983.
3. Абусеитова М.Х. Казахстан и Центральная Азия в XV-XVII вв.: история, политика, дипломатия. Алматы: Дайк-Пресс, 1998.
4. Абусеитова М.Х. Средневековые письменные источники о Великом Шелковом пути // Шелковый путь и Казахстан, 1999.
5. Агзамова Г.А. Волжско-Каспийский путь в XVI - первой половине XIX в. // Тюркологический сборник. 2002. Россия и тюркский мир. М.: Восточная литература, 2003.
6. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: Аграф, 2003.
7. Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М.; Л.: ОГИЗ, 1937.
8. Ахмедов Б.А. Государство кочевых узбеков. М.: Наука, 1965.
9. Ахмедов Б.А. Историко-географическая литература Средней Азии XVI-XVIII вв. (Письменные памятники). Ташкент: Фан, 1985.
10. Бартольд В.В. Сочинения. Т. II. Ч. 1. М.: Изд-во восточной литературы, 1963.
11. Бейсембиев Т.К. «Тарих-и Шахрухи» как исторический источник. Алма-Ата: Наука, 1987.
1 ЦГА РУз, ф. И-715, оп. 1, д. 27, л. 24.
2 О событиях, связанных с характером включения среднеазиатского региона в состав Российской империи. См.: [33, с. 68-76].
12. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999.
13. Бокщанин А.А., Хохлов А.Н. Общество и государство в Китае: новые грани традиционной проблематики и неординарность подходов в ее разработке // Восток (Oriens). 1992. № 6.
14. Брегель Ю.Э. Хорезмские туркмены в XIX в. М.: Изд-во восточной литературы, 1961.
15. Букейханов А. «Киргизы» // Казахи о русских до 1917 года. Oxford,
1985.
16. Бурнашева Р.З. Некоторые новые сведения по обращению медных монет г. Отрара XVI-XVII вв. (по материалам двух кладов 1986 г.) // Шелковый путь и Казахстан (Материалы научно-практической конференции, 2-3 сентября 1998 г.). Алматы: Жибек Жолы, 1999.
17. Васильев А.В. Материалы к характеристике взаимных отношений татар и киргизов с предварительным кратким очерком этих отношений. Оренбург, 1898.
18. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. Ч. 1. СПб., 1863.
19. Вернадский Г.В. Московское царство. Ч. 1. (Пер. с англ.). Тверь: ЛЕАН. М: АГРАФ, 2001.
20. Вернадский Г.В. Россия в средние века (Пер. с англ.). Тверь: ЛЕАН. М: АГРАФ, 2001.
21. Воскресенский Д.Н. Особенности культуры Китая в XVII веке и некоторые новые тенденции в литературе // XVII век в мировом литературном развитии. М.: Наука, 1969.
22. Газиз Г. История татар. М.: Московский лицей, 1994.
23. Галеано Э. Вскрытие вены Латинской Америки. (Пер. с исп.). М.: Прогресс, 1986.
24. Ганковский Ю.В. Миссия Богдана Асланова в Афганистан в 1764 году // Советское востоковедение. 1958. № 2.
25. Грум-Гржимайло Г.Е. Историческое прошлое Бэй-Шаня в связи с историею Средней Азии. СПб., 1898.
26. Грум-Гржимайло Г.Е. Описание путешествия в Западный Китай. Т. 1. СПб., 1896.
27. Губайдуллин Г. Из истории торгового класса приволжских татар. Баку, 1926.
28. Девин Ди Уис (США). Маша'их-и турк и хваджагон: переосмысление связей между суфийскими традициями Йасавийа Накшбандийа // Суфизм в Центральной Азии (зарубежные исследования). Сборник статей памяти Фритца Майера (1912-1998). СПб., 2001.
29. Дергачев В.А. Геополитика. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.
30. Ерофеева И. Казахстан в потоке эпох: историческая динамика и традиция // Центральная Азия: собственный взгляд. Zentrelasien: eine innenansicht. Бишкек: Издательский Дом «Принтхаус», 2006.
31. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758. Изд-е 2-е. М.: Наука, 1983.
32. Иван Грозный и иезуиты: миссия Антонио Поссевино в Москве. Сборник. (Пер. с нем и лат). М.: Аграф, 2005.
33. Иванов В.А. «Россия-Средняя Азия» и роль фактора случайности в истории их взаимоотношений // Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. Ташкент, 2008.
34. Иванов В.А. «Широкий арийский простор» и «Бактро-Согдийский Дом» // International Journal of Central Asian Studies. V. 8. Seoul, Korea, 2003.
35. Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М.: Госполитиздат, 1952.
36. Иванов П.П. Восстание китай-кипчаков в Бухарском ханстве в 18211825 гг. Источники и их исследования (Труды Института востоковедения АН СССР. Т. XXVIII). М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1927.
37. Иванов П.П. Хозяйство джуйбарских шейхов. К истории феодального землевладения в Средней Азии в XVI-XVIII вв. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1954.
38. Ирмуханов Б.Б. Города и казахское кочевое общество (вторая половина XV - первая половина XVI в.) // Урбанизация и номадизм в Центральной Азии: история и проблемы (Материалы международной конференции). Алма-ты, 2004.
39. Ирмуханов Б.Б. Из истории казахов: «Аз» - Жанибек, казахское ханство и жузы. Алматы: Наш мир, 2001.
40. История вооруженных сил Афганистана. 1747-1977. М.: Наука, 1985.
41. История Казахстана: народы и культуры. Алматы: Дайк-Пресс, 2001.
42. История Узбекистана (XVI - первая половина XIX века). T.III. Ташкент: Фан, 1993.
43. Кадырбаев А.Ш. О двух тенденциях в политике монгольских завоевателей к оседлому населению Китая. XIII-XIV вв. // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. 1987.
44. Каппелер А. Россия - многонациональная империя (Пер. с нем.). М.: «Традиция-Прогресс-Традиция», 2000.
45. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье (2-е издание, испр. и доп.). СПб.: Петербургское востоковедение, 2004.
46. Кляшторный С.Г. Россия и тюркские народы: евразийский аспект // Тюркологический сборник: 2002: Россия и тюркский мир. М.: Восточная литература, 2003.
47. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий. Алма-Ата: Рауан, 1992.
48. Козин С.А. Джангариада. Героическая поэма калмыков. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1940.
49. Крадин Н.Н. Кочевые империи: генезис, расцвет, упадок // Восток (Oriens). 2001. № 5.
50. Кузнецов В.С. Цинская империя на рубежах Центральной Азии (вторая половина XVIII-первая половина XIX в.). Новосибирск: Наука, 1983.
51. Кульпин Э.С. Человек и Природа в Китае. М.: Наука, 1990.
52. Кушкумбаев А.К. Военное дело казахов в XVII-XVIII вв. Алматы: Дайк-Пресс, 2001.
53. Мадариага Исабель де. Россия в эпоху Екатерины Великой. М.: Новое литературное обозрение, 2002.
54. Макиндер Хэлфорд Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век. Сборник. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
55. Максименко В.И. Россия и Азия, или анти-Бжезинский (очерк геополитики 2000 года) // Восток (Опе^). 2000. № 2.
56. Масанов Н.Э. Дисперсное состояние - всеобщий закон жизнедеятельности кочевого общества // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Алма-Ата: Наука, 1987.
57. Махмуд ибн Вали. Море тайн относительно доблестей благородных (География). Ташкент: Фан, 1977.
58. Миклухо-Маклай Н.Д. Шиизм и его социальное лицо в Иране на рубеже XV-XVI вв. // Памяти академика И.Ю. Крачковского. Сборник статей. Л.: ЛГУ, 1958. С. 226-233.
59. Моисеев В.А. Джунгария, Россия и казахи в первой половине XVIII века // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур (Материалы Четвертой международной научно-практической конференции). Вып. 4. Барнаул: Изд-во АзБука, 2003.
60. Моисеев В.А. О военном деле и войнах Джунгарского ханства // Из истории международных отношений в Центральной Азии (Средние века и Новое время). Алма-Ата: Гылым, 1990.
61. Моисеев В. Джунгаро-казахские отношения в XVII-XVIII веках и политика России // Вестник Евразии. 2000. № 2.
62. Моисеев В.А. К вопросу о государственности у казахов накануне и в начальный период присоединения Казахстана к России // Восток (Ойе^), 1995. № 4.
63. Мустафина Р.М. Ислам и городская культура на территории Казахстана // Урбанизация и номадизм в Центральной Азии, 2004.
64. Мухаммад Хайдар. Тарих-и Рашиди (Рашидова история) // Материалы по истории казахских ханов XV-XVIII веков (Извлечения из персидских и тюркских сочинений). Алма-Ата: Наука, 1969.
65. Набиев Р.Н. Из истории Кокандского ханства (Феодальное хозяйство Худояр-хана). Ташкент: Фан, 1973.
66. Наливкин В. Краткая история Кокандского ханства. Казань, 1886.
67. Неразик Е.Е. Приаралье: некоторые экологические аспекты этнического развития // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. II. История и археология. М.: Наука, 1990.
68. Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны: формирование внутриполитического курса и судьбы армии и флота. 1730-1735 гг. СПб.: Але-тейя, 2001. С. 131.
69. Пищулина К.А. Присырдарьинские города и их значение в истории казахов в XV-XVII веках // Казахстан в XV-XVIII вв. (Вопросы социально-политической истории). Алма-Аты: Наука, 1969.
70. Пищулина К.А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV-начале XVI веков (вопросы политической и социально-экономической истории). Алма-Ата: Наука, 1977.
71. Постников А.В. Схватка на «крыше Мира»: политики, разведчики и географы в борьбе за Памир в XIX веке (монография в документах). М.: Памятники исторической мысли, 2001.
72. Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. М.: Наука, 1989.
73. Ремнев А. Российская империя и ислам в казахской степи (60-80-е годы XIX века) // Расы и народы: современные этнические и расовые проблемы. Вып. 32. М.: Наука, 2006.
74. Рутенбург В.И. Италия и Европа накануне нового времени (Очерки). Л.: Наука, 1974.
75. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1960.
76. Сегизбаев О.А. Казахская философия XV-начала XX века. Алматы: Гылым, 1996.
77. Семенов А.А. Предисловие // Мир Мухаммед Амин-и Бухари. Убай-дулла-наме. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1957.
78. Соколов Ю.А. К вопросу о причинах провала английских устремлений в Восточную Европу, Среднюю Азию и Персию (XVI-XVII вв.) (Возникновение англо-русских противоречий на Среднем Востоке) // Труды САГУ им. В.И. Ленина. История стран Востока. Новая серия. Вып. LXVIII. Ташкент: Изд-во САГУ, 1955.
79. Султанов Т.И. Сословие султанов в Казахском ханстве XVI-XVII веков // Казахстан в эпоху феодализма (Проблемы этнополитической истории). Алма-Ата: Наука, 1981.
80. Султанов Т.И. Кочевые племена Приаралья в XV-XVII вв. М.: Наука, 1982. 160 с.
81. Трактат Ахмада Дониша. История мангытской династии. Душанбе: Дониш, 1967.
82. Фазлаллах ибн Рузбихан Исфагани. Михман-наме-йи Бухара (Записки бухарского гостя). М.: Наука, 1976.
83. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.: Изд-во МГУ, 1966.
84. Хазанов А.М. Кочевники и города в евразийском степном регионе и соседних странах // Урбанизация и номадизм в Центральной Азии: история и проблемы, 2004.
85. Хаусхофер Карл. Границы в их географическом и политическом значении // Классика геополитики. XX век. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
86. Ходжаев А.Х. Взаимоотношения Цинской империи и Джунгарского ханства в первой четверти XVIII в. // Из истории Средней Азии и Восточного Туркестана XV-XIX вв. Ташкент: Фан, 1987.
87. Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и Средней Азии в XVII-XVIII вв. М.: Наука, 1979.
88. Чимитдоржиев Ш.Б. О перекочевках ойратов (калмыков) в XVII-XVIII вв. «Торгоутский побег 1771 г.» // Исследования по истории и культуре Монголии. Новосибирск: Наука. Сиб. Отд-е, 1989.
89. Шаниязов К.Ш. К этнической истории узбекского народа (историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента). Ташкент: Фан, 1974.
90. Юдин В.П. Орды: Белая, Синяя, Серая, Золотая... // Казахстан, Средняя и Центральная Азия в XVI-XVIII вв. Алма-Ата: Наука, 1983.
91. Юдин В.П. Центральная Азия в XIУ-XУIII веках глазами востоковеда. Алматы: Дайк-Пресс, 2001.
92. Янов А.Л. Россия: у истоков трагедии. 1462-1584. Заметки о природе и происхождении русской государственности. М.: Прогресс-Традиция, 2001.
Сведения об авторе: Шигабдинов Ринат Начметдинович, старший научный сотрудник отдела истории Узбекистана советского периода (1917-1991 гг.) Института истории Академии наук Республики Узбекистан (г. Ташкент, Республика Узбекистан), e-mail: rinatuz2010@mail.ru
Дата поступления материала 28.12.2018.
Принят к публикации 14.01.2019.
SOME ASPECTS OF KAZAKH HISTORY (16 - FIRST HALF OF 19 CENTURIES). TO THE QUESTION OF IT'S "GEOGRAPHICAL AXIS"
R. Shigabdinov
Institute of history of the Academy of Sciences of Uzbekistan Tashkent, Republic of Uzbekistan rinatuz2010@mail.ru
Abstract. The article describes the process of changing ethnic groups, state formations in the steppes of Kazakhstan in the 16 - first half of the 19 centuries, which led to a change in the geopolitical status of the Kazakh lands, and greatly influenced the historical fate of the Kazakh people.
Keywords: Kazakh steppes, Central Asia, Turkestan, Kazakhs, geopolitics.
For citation: Shigabdinov R. Some Aspects of Kazakh History (16 - First half of 19 Centuries). To the Question of it's "Geographical Axis». Tyurkologicheskie issledovaniya=Turkological Studies. 2019; 2(2): 36-55 (In Russ.)
References
1. Abduraxman-i Tali. Istoriya Abulfejz-xana. Tashkent: Izd-vo AN UzSSR, 1959. (In Russian)
2. Abuseitova M.X. Iz istorii vneshnepoliticheskix svyazej kazaxskogo xanst-va s sosednimi gosudarstvami vo vtoroj polovine XVI v. Kazaxstan, Srednyaya i CentraVnaya Aziya v XVI-XVIII vv. Alma-Ata: Nauka, 1983. (In Russian)
3. Abuseitova M.X. Kazaxstan i Centralnaya Aziya v XV-XVII vv.: istoriya, politika, diplomatiya. Almaty': Dajk-Press, 1998. (In Russian)
4. Abuseitova M.X. Srednevekovy'e pis'menny'e istochniki o Velikom Shel-kovom puti. Shelkovyjput' i Kazaxstan, 1999. (In Russian)
5. Agzamova G.A. Volzhsko-Kaspijskij put' v XVI - pervoj polovine XIX v. Tyurkologicheskij sbornik. 2002. Rossiya i tyurkskij mir. M.: Vostochnaya literatura, 2003. (In Russian)
6. Alekseev N.N. Russkij narod i gosudarstvo. M.: Agraf, 2003. (In Russian)
7. Anglijskie puteshestvenniki v Moskovskom gosudarstve v XVI veke. M.; L.: OGIZ, 1937. (In Russian)
8. Axmedov B.A. Gosudarstvo kochevy'x uzbekov. M.: Nauka, 1965. (In Russian)
9. Axmedov B.A. Istoriko-geograficheskaya literatura Srednej Azii XVI-XVIII vv. (Pis'mennye pamyatniki). Tashkent: Fan, 1985. (In Russian)
10. Bartol'd V.V. Sochineniya. T. II. Ch. 1. M.: Izd-vo vostochnoj literatury', 1963. (In Russian)
11. Bejsembiev T.K. «Tarix-i Shaxruxi» kak istoricheskij istochnik. Alma-Ata: Nauka, 1987. (In Russian)
12. Bzhezinskij Z. Velikaya shaxmatnaya doska. M.: Mezhdunarodny'e ot-nosheniya, 1999. (In Russian)
13. Bokshhanin A.A., Xoxlov A.N. Obshhestvo i gosudarstvo v Kitae: novy'e grani tradicionnoj problematiki i neordinarnost' podxodov v ee razrabotke. Vostok (Oriens). 1992. № 6. (In Russian)
14. Bregel' Yu.E'. Xorezmskie turkmeny' v XIX v. M.: Izd-vo vostochnoj literatury', 1961. (In Russian)
15. Bukejxanov A. «Kirgizy'». Kazaxi o russkix do 1917 goda. Oxford, 1985. (In Russian)
16. Burnasheva R.Z. Nekotory'e novy'e svedeniya po obrashheniyu medny'x monet g. Otrara XVI-XVII vv. (po materialam dvux kladov 1986 g.). Shelkovy'j put' i Kazaxstan (Materialy' nauchno-prakticheskoj konferencii, 2-3 sentyabrya 1998 g.). Almaty': Zhibek Zholy', 1999. (In Russian)
17. Vasil'ev A.V. Materialy' k xarakteristike vzaimny'x otnoshenij tatar i kirgizov s predvaritel'ny'm kratkim ocherkom e'tix otnoshenij. Orenburg, 1898. (In Russian)
18. Vel'yaminov-Zernov V.V. Issledovanie o Kasimovskix czaryax i czarevi-chax. Ch. 1. SPb., 1863. (In Russian)
19. Vernadskij G.V. Moskovskoe czarstvo. Ch. 1. (Per. s angl.). Tver': LEAN. M: AGRAF, 2001. (In Russian)
20. Vernadskij G.V. Rossiya v srednie veka (Per. s angl.). Tver': LEAN. M: AGRAF, 2001. (In Russian)
21. Voskresenskij D.N. Osobennosti kul'tury' Kitaya v XVII veke i nekotory'e novy'e tendencii v literature // XVII vek v mirovom literaturnom razvitii. M.: Nauka, 1969. (In Russian)
22. Gaziz G. Istoriya tatar. M.: Moskovskij licej, 1994. (In Russian)
23. Galeano E'. Vskry'tie veny' Latinskoj Ameriki. (Per. s isp.). M.: Progress, 1986. (In Russian)
24. Gankovskij Yu.V. Missiya Bogdana Aslanova v Afganistan v 1764 godu // Sovetskoe vostokovedenie. 1958. № 2. (In Russian)
25. Grum-Grzhimajlo G.E. Istoricheskoe proshloe Be'j-Shanya v svyazi s is-torieyu Srednej Azii. SPb., 1898. (In Russian)
26. Grum-Grzhimajlo G.E. Opisanie puteshestviya v Zapadny'j Kitaj. T. 1. SPb., 1896. (In Russian)
27. Gubajdullin G. Iz istorii torgovogo klassa privolzhskix tatar. Baku, 1926. (In Russian)
28. Devin Di Uis (SShA). Masha'ix-i turk i xvadzhagon: pereosmy'slenie svy-azej mezhdu sufijskimi tradiciyami Jasavija Nakshbandija // Sufizm v Central'noj Azii (zarubezhny'e issledovaniya). Sbornik statej pamyati Fritcza Majera (19121998). SPb., 2001. (In Russian)
29. Dergachev V.A. Geopolitika. M.: YuNITI-DANA, 2004. (In Russian)
30. Erofeeva I. Kazaxstan v potoke e'pox: istoricheskaya dinamika i tradici-ya // Central'naya Aziya: sobstvenny'j vzglyad. Zentrelasien: eine innenansicht. Bishkek: Izdatel'skij Dom «Printxaus», 2006. (In Russian)
31. Zlatkin I.Ya. Istoriya Dzhungarskogo xanstva. 1635-1758. Izd-e 2-e. M.: Nauka, 1983. (In Russian)
32. Ivan Grozny'j i iezuity': missiya Antonio Possevino v Moskve. Sbornik. (Per. s nem i lat). M.: Agraf, 2005. (In Russian)
33. Ivanov V.A. «Rossiya-Srednyaya Aziya» i rol' faktora sluchajnosti v is-torii ix vzaimootnoshenij // Vostokovedcheskie chteniya pamyati N.P. Ostroumova. Sbornik materialov. Tashkent, 2008. (In Russian)
34. Ivanov V.A. «Shirokij arijskij prostor» i «Baktro-Sogdijskij Dom» // International Journal of Central Asian Studies. V. 8. Seoul, Korea, 2003. (In Russian)
35. Ivanov M.S. Ocherk istorii Irana. M.: Gospolitizdat, 1952. (In Russian)
36. Ivanov P.P. Vosstanie kitaj-kipchakov v Buxarskom xanstve v 18211825 gg. Istochniki i ix issledovaniya (Trudy' Instituta vostokovedeniya AN SSSR. T. XXVIII). M.;L.: Izd-vo AN SSSR, 1927. (In Russian)
37. Ivanov P.P. Xozyajstvo dzhujbarskix shejxov. K istorii feodal'nogo zemlevladeniya v Srednej Azii v XVI-XVIII vv. M.;L.: Izd-vo AN SSSR, 1954. (In Russian)
38. Irmuxanov B.B. Goroda i kazaxskoe kochevoe obshhestvo (vtoraya po-lovina XV - pervaya polovina XVI v.) // Urbanizaciya i nomadizm v Central'noj Azii: istoriya i problemy' (Materialy' mezhdunarodnoj konferencii). Almaty', 2004. (In Russian)
39. Irmuxanov B.B. Iz istorii kazaxov: «Az» - Zhanibek, kazaxskoe xanstvo i zhuzy'. Almaty': Nash mir, 2001. (In Russian)
40. Istoriya vooruzhenny'x sil Afganistana. 1747-1977. M.: Nauka, 1985. (In Russian)
41. Istoriya Kazaxstana: narody' i kul'tury'. Almaty': Dajk-Press, 2001. (In Russian)
42. Istoriya Uzbekistana (XVI - pervaya polovina XIX veka). T.III. Tashkent: Fan, 1993. (In Russian)
43. Kady'rbaev A.Sh. O dvux tendenciyax v politike mongol'skix zavo-evatelej k osedlomu naseleniyu Kitaya. XIII-XIV vv. // Vzaimodejstvie kochevy'x kul'tur i drevnix civilizacij. 1987. (In Russian)
44. Kappeler A. Rossiya - mnogonacional'naya imperiya (Per. s nem.). M.: «Tradiciya-Progress-Tradiciya», 2000. (In Russian)
45. Klyashtorny'j S.G., Sultanov T.I. Gosudarstva i narody' Evrazijskix ste-pej. Drevnost' i srednevekov'e (2-e izdanie, ispr. i dop.). SPb.: Peterburgskoe vosto-kovedenie, 2004. (In Russian)
46. Klyashtorny'j S.G. Rossiya i tyurkskie narody': evrazijskij aspekt // Tyur-kologicheskij sbornik: 2002: Rossiya i tyurkskij mir. M.: Vostochnaya literatura, 2003. (In Russian)
47. Klyashtorny'j S.G., Sultanov T.I. Kazaxstan. Letopis' trex ty'syacheletij. Alma-Ata: Rauan, 1992. (In Russian)
48. Kozin S.A. Dzhangariada. Geroicheskaya poe'ma kalmy'kov. M.;L.: Izd-vo AN SSSR, 1940. (In Russian)
49. Kradin N.N. Kochevy'e imperii: genezis, rasczvet, upadok // Vostok (Oriens). 2001. № 5. (In Russian)
50. Kuzneczov V.S. Cinskaya imperiya na rubezhax Central'noj Azii (vtoraya polovina XVIII-pervaya polovina XIX v.). Novosibirsk: Nauka, 1983. (In Russian)
51. Kul'pin E'.S. Chelovek i Priroda v Kitae. M.: Nauka, 1990. (In Russian)
52. Kushkumbaev A.K. Voennoe delo kazaxov v XVII-XVIII vv. Almaty': Dajk-Press, 2001. (In Russian)
53. Madariaga Isabel' de. Rossiya v e'poxu Ekateriny' Velikoj. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2002. (In Russian)
54. Makinder Xe'lford Dzh. Geograficheskaya os' istorii // Klassika geopoli-tiki. XX vek. Sbornik. M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2003. (In Russian)
55. Maksimenko V.I. Rossiya i Aziya, ili anti-Bzhezinskij (ocherk geopolitiki 2000 goda) // Vostok (Oriens). 2000. № 2. (In Russian)
56. Masanov N.E'. Dispersnoe sostoyanie - vseobshhij zakon zhiznedeyatel'nosti kochevogo obshhestva // Vzaimodejstvie kochevy'x kul'tur i drevnix civilizacij. Alma-Ata: Nauka, 1987. (In Russian)
57. Maxmud ibn Vali. More tajn otnositel'no doblestej blagorodny'x (Geo-grafiya). Tashkent: Fan, 1977. (In Russian)
58. Mikluxo-Maklaj N.D. Shiizm i ego social'noe liczo v Irane na rubezhe XV-XVI vv. // Pamyati akademika I.Yu. Krachkovskogo. Sbornik statej. L.: LGU, 1958. S. 226-233. (In Russian)
59. Moiseev V.A. Dzhungariya, Rossiya i kazaxi v pervoj polovine XVIII veka // Rossiya, Sibir' i Central'naya Aziya: vzaimodejstvie narodov i kul'tur (Ma-terialy' Chetvertoj mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii). Vy'p. 4. Barnaul: Izd-vo AzBuka, 2003. (In Russian)
60. Moiseev V.A. O voennom dele i vojnax Dzhungarskogo xanstva // Iz istorii mezhdunarodny'x otnoshenij v Central'noj Azii (Srednie veka i Novoe vremya). Alma-Ata: Gy'ly'm, 1990. (In Russian)
61. Moiseev V. Dzhungaro-kazaxskie otnosheniya v XVII-XVIII vekax i politika Rossii. Vestnik Evrazii. 2000. № 2. (In Russian)
62. Moiseev V.A. K voprosu o gosudarstvennosti u kazaxov nakanune i v nachal'ny'j period prisoedineniya Kazaxstana k Rossii // Vostok (Oriens), 1995. № 4. (In Russian)
63. Mustafina R.M. Islam i gorodskaya kul'tura na territorii Kazaxstana // Urbanizaciya i nomadizm v Central'noj Azii, 2004. (In Russian)
64. Muxammad Xajdar. Tarix-i Rashidi (Rashidova istoriya) // Materialy' po istorii kazaxskix xanov XV-XVIII vekov (Izvlecheniya iz persidskix i tyurkskix sochinenij). Alma-Ata: Nauka, 1969. (In Russian)
65. Nabiev R.N. Iz istorii Kokandskogo xanstva (Feodal'noe xozyajstvo Xu-doyar-xana). Tashkent: Fan, 1973. (In Russian)
66. Nalivkin V. Kratkaya istoriya Kokandskogo xanstva. Kazan', 1886. (In Russian)
67. Nerazik E.E. Priaral'e: nekotory'e e'kologicheskie aspekty' e'tnicheskogo razvitiya // Problemy' e'tnogeneza i e'tnicheskoj istorii narodov Srednej Azii i Kazaxstana. Vy'p. II. Istoriya i arxeologiya. M.: Nauka, 1990. (In Russian)
68. Petruxincev N.N. Czarstvovanie Anny' Ioannovny': formirovanie vnu-tripoliticheskogo kursa i sud'by' armii i flota. 1730-1735 gg. SPb.: Aletejya, 2001. S. 131. (In Russian)
69. Pishhulina K.A. Prisy'rdar'inskie goroda i ix znachenie v istorii kazaxov v XV-XVII vekax // Kazaxstan v XV-XVIII vekax (Voprosy' social'no-politicheskoj istorii). Alma-Aty': Nauka, 1969. (In Russian)
70. Pishhulina K.A. Yugo-Vostochny'j Kazaxstan v seredine XIV-nachale XVI vekov (voprosy' politicheskoj i social'no-e'konomicheskoj istorii). Alma-Ata: Nauka, 1977. (In Russian)
71. Postnikov A.V. Sxvatka na «kry'she Mira»: politiki, razvedchiki i geo-grafy' v bor'be za Pamir v XIX veke (monografiya v dokumentax). M.: Pamyatniki istoricheskoj my'sli, 2001. (In Russian)
72. Radlov V.V. Iz Sibiri. Stranicy dnevnika. M.: Nauka, 1989. (In Russian)
73. Remnev A. Rossijskaya imperiya i islam v kazaxskoj stepi (60-80-e gody' XIX veka) // Rasy' i narody': sovremenny'e e'tnicheskie i rasovy'e problemy'. Vy'p. 32. M.: Nauka, 2006. (In Russian)
74. Rutenburg V.I. Italiya i Evropa nakanune novogo vremeni (Ocherki). L.: Nauka, 1974. (In Russian)
75. Safargaliev M.G. Raspad Zolotoj Ordy'. Saransk: Mordov. kn. izd-vo, 1960. (In Russian)
76. Segizbaev O.A. Kazaxskaya filosofiya XV-nachala XX veka. Almaty': Gy'ly'm, 1996. (In Russian)
77. Semenov A.A. Predislovie // Mir Muxammed Amin-i Buxari. Ubajdulla-name. Tashkent: Izd-vo AN UzSSR, 1957. (In Russian)
78. Sokolov Yu.A. K voprosu o prichinax provala anglijskix ustremlenij v Vostochnuyu Evropu, Srednyuyu Aziyu i Persiyu (XVI-XVII vv.) (Vozniknovenie anglo-russkix protivorechij na Srednem Vostoke) // Trudy' SAGU im. V.I. Lenina. Istoriya stran Vostoka. Novaya seriya. Vy'p. LXVIII. Tashkent: Izd-vo SAGU, 1955. (In Russian)
79. Sultanov T.I. Soslovie sultanov v Kazaxskom xanstve XVI-XVII vekov // Kazaxstan v e'poxu feodalizma (Problemy' e'tnopoliticheskoj istorii). Alma-Ata: Nauka, 1981. (In Russian)
80. Sultanov T.I. Kochevy'e plemena Priaral'ya v XV-XVII vv. M.: Nauka, 1982. 160 s. (In Russian)
81. Traktat Axmada Donisha. Istoriya mangy'tskoj dinastii. Dushanbe: Don-ish, 1967. (In Russian)
82. Fazlallax ibn Ruzbixan Isfagani. Mixman-name-ji Buxara (Zapiski buxar-skogo gostya). M.: Nauka, 1976. (In Russian)
83. Fedorov-Davy'dov G.A. Kochevniki Vostochnoj Evropy' pod vlast'yu zolotoordy'nskix xanov. Arxeologicheskie pamyatniki. M.: Izd-vo MGU, 1966. (In Russian)
84. Xazanov A.M. Kochevniki i goroda v evrazijskom stepnom regione i sos-ednix stranax // Urbanizaciya i nomadizm v Central'noj Azii: istoriya i problemy', 2004. (In Russian)
85. Xausxofer Karl. Granicy v ix geograficheskom i politicheskom znache-nii // Klassika geopolitiki. XX vek. M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2003. (In Russian)
86. Xodzhaev A.X. Vzaimootnosheniya Cinskoj imperii i Dzhungarskogo xanstva v pervoj chetverti XVIII v. // Iz istorii Srednej Azii i Vostochnogo Turkes-tana XV-XIX vv. Tashkent: Fan, 1987. (In Russian)
87. Chimitdorzhiev Sh.B. Vzaimootnosheniya Mongolii i Srednej Azii v XVII-XVIII vv. M.: Nauka, 1979. (In Russian)
88. Chimitdorzhiev Sh.B. O perekochevkax ojratov (kalmy'kov) v XVII-XVIII vv. «Torgoutskij pobeg 1771 g.» // Issledovaniya po istorii i kul'ture Mongolii. Novosibirsk: Nauka. Sib. Otd-e, 1989. (In Russian)
89. Shaniyazov K.Sh. K e'tnicheskoj istorii uzbekskogo naroda (istoriko-e'tnograficheskoe issledovanie na materialax kipchakskogo komponenta). Tashkent: Fan, 1974. (In Russian)
90. Yudin V.P. Ordy': Belaya, Sinyaya, Seraya, Zolotaya... // Kazaxstan, Sred-nyaya i Central'naya Aziya v XVI-XVIII vv. Alma-Ata: Nauka, 1983. (In Russian)
91. Yudin V.P. Central'naya Aziya v XIV-XVIII vekax glazami vostokoveda. Almaty': Dajk-Press, 2001. (In Russian)
92. Yanov A.L. Rossiya: u istokov tragedii. 1462-1584. Zametki o prirode i proisxozhdenii russkoj gosudarstvennosti. M.: Progress-Tradiciya, 2001. (In Russian)
About the author: Rinat Shigabdinov, senior Research Fellow, Department of history of Uzbekistan of the Soviet period (1917-1991) Institute of History of Academy of Sciences of the Republic of Uzbekistan (Tashkent, Republic of Uzbekistan), e-mail: rinatuz2010@mail.ru
Received December 28, 2018.
Accepted for publication January 14, 2019.
