CC BY
94
5.3. НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ РЕФОРМЫ РОССИЙСКОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ПРАВА В СВЕТЕ СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОГО ПОДХОДА
Синявская Мария Сергеевна, канд. юрид. наук. Должность: доцент, старший научный сотрудник. Место работы: Российский Государственный Университет Правосудия. Подразделение: кафедра гражданского права, отдел сравнительного правоведения. E-mail: legalscienceru@gmail.com
Аннотация: С 1 июня 2015 года вступили в силу реформированные положения Гражданского кодекса Российской Федерации1 в сфере обязательственного права2. В соответствии с новой редакцией п.3 ст. 307 ГК РФ на стороны помимо прямо предусмотренных договором могут в соответствии с законом возлагаться и иные обязанности (по информированию, содействию, добросовестному поведению). Такие обязанности Конституционным судом Российской Федерации обобщённо названы принципом соли-даризма3. В то же время учение о дополнительных обязанностях (Nebenpflichten), которые вытекают для сторон договорного правоотношения из закона, весьма подробно разработано в немецком праве. Одной из их разновидностей являются обязанности, направленные на сохранение при исполнении обязательства уже имеющихся у кредитора материальных и нематериальных благ. Такие обязанности в немецком праве вытекают из абз. 2 § 241 Германского гражданского уложения (ГГУ) и обозначаются как Schutzpflichten (охранительные обязанности). В настоящей статье предпринимается попытка краткого освещения доктрины охранительных обязанностей в немецком праве и намечаются выводы относительно положений российского обязательственного права в свете сравнительно-правового анализа.
Ключевые слова: содержание обязательства, дополнительные вытекающие из закона обязанности, принцип добросовестности, охранительные обязанности в немецком праве, преддоговорная ответственность (culpa in contrahendo), конфликт интересов, исполнение договора, постдоговорные обязанности.
SOME TOPICAL QUESTIONS OF THE REFORM OF THE RUSSIAN LAW OF OBLIGATIONS IN COMPARATIVE PERSPECTIVE
Sinyavskaya Maria Sergeevna, PhD at law. Position: Associate Professor, Senior Researcher. Place of employment: Russian State University of Justice. Department: Civil Law chair, Comparative Law department. E-mail: legalscienceru@gmail.com
1 Далее ГК РФ
2 Изменения в Гражданский кодекс Российской Федерации были внесены законом от 08.03.2015 г. № 42-ФЗ
3 П.3.4. Постановление Конституционного Суда РФ от
10.03.2016 N 7-П
"По делу о проверке конституционности части 1 статьи 21, части 2 статьи 22 и части 4 статьи 46 Федерального закона "Об исполнительном производстве" в связи с жалобой гражданина М.Л.
Ростовцева"
Annotation: On June 1, 2015 the new provisions of the Russian Civil Code relating to the Law of Obligations came into force. According to the new provision of article 307 of the Russian Civil Code apart from the duties expressly stated in a contract parties may simultaneously be subject to additional duties arising directly from law (e.g. information and cooperation duties, and the duty to behave according to the principle of good faith and fair dealing). In German law the doctrine of additional duties (Nebenpflichten) for contractual parties based on legal provisions is very well developed. One of subcategories of such additional duties are those which are aimed at maintenance in an undamaged state of material and immaterial values already owned by the other party (so that the obligor does not infringe them while performing the main obligation). Such kind of additional duties are called Schutzpflichten (protective duties) in doctrine. The legal basis for them is para 2 §241 of the German Civil Code (BGB). The present article gives an overview of the doctrine of protective duties from a comparative point of view. Keywords: the content of an obligation, additional legal duties, good faith and fair dealing, protective obligations (Schutzpflichten) in German law, precontractual liability (culpa in contrahendo), conflict of interests, performance of a contract, postcontractual duties.
В свете реформы российского обязательственного права, проведённой в 2015 году, следует обратить внимание на опыт реформы немецкого обязательственного права 2001 года4. В результате этой реформы в § 241 Германского гражданского уложения (далее -ГГУ) появился второй абзац, который к изначальной норме ГГУ добавил ещё один род обязанностей, которые давно признавались судебной практикой и доктриной, но до этого легально закреплены не были. Это так называемые «Schutzpflichten» (дословно охранительные или защитные обязанности) - обязанности, не связанные непосредственно с исполнением обяза-тельства5
Природа таких обязанностей, находящихся в пограничной зоне между договорными и деликтными правоотношениями, но нарушение которых санкционируются тем не менее по правилам о договорной ответственности, вызывает интерес со сравнительно-правовой точки зрения.
Обратимся к § 241 ГГУ, который звучит так:
«(1) В силу обязательства кредитор имеет право потребовать от должника исполнения. Исполнение может также состоять в бездействии.
(2) Из содержания обязательства может следовать обязанность каждой из сторон учитывать права, нематериальные блага и интересы другой стороны».
Итак, две основные группы обязанностей по немецкому праву включают в себя а) основные обязанности по исполнению обязательства (Leistungspflichten) и б) дополнительные обязанности (Nebenpflichten), как аа) связанные с ними (leistungsbezogene Nebenpflichten), так и не бб) связанные (nichtleistungsbezogene Nebenpflichten или Schutzpflichten). Так, основной обя-
4 О реформе немецкого обязательственного права см., в частности, Синявская М.С. Опыт немецкой реформы обязательственного права// «Российское правосудие», 2007, № 9; Синявская М.С. Проект концепции реформирования общей части обязательственного права в свете опыта реформы немецкого обязательственного права// «Закон», 2009, №10.
5 RegBegr. (Regierrungsbegruendung - обоснование Правительства ФРГ к проекту реформы обязательственного пра-ва)^огЬетегкипд zur Anfügung eines Abs. 2 des §241. S. 652; Medicus. Schuldrecht Allgemeiner Teil. 2003. S. 2 Rn. 5.
занностью продавца будет передача товара, связанной с ней дополнительной обязанностью - предоставление необходимых документов, а не связанной с основной дополнительной обязанностью - обеспечение того, чтобы при исполнении обязанности не был причинён вред имуществу, жизни или здоровью истца.
Новая редакция ст. 307 ГК РФ по-прежнему содержит традиционное положение о том, что в силу обязательства должник должен совершить в пользу кредитора определённое действие или воздержаться от определённого действия. Но в то же время она дополнена пунктом 3, в силу которого при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию. Налицо прямая аналогия с введённым в процессе реформы немецкого обязательственного права абз.2 § 241 ГГУ, также предусматривающим необходимость учитывать права и законные интересы другой стороны6.
Итак, общим моментом для обеих правовых систем является выделение обязанностей активного (действие) и пассивного (бездействие) типа. Соответственно нарушение договора будет состоять в противоположном: в первом случае в бездействии или осуществлении действия ненадлежащим образом и во втором случае действии, от которого должник был обязан воздержаться.
Именно разновидностью второй категории (обязанностью воздерживаться от определённого поведения) и являются в немецком праве дополнительные обязанности, не связанные с непосредственным исполнением обязательства (Schutzpflichten - охранительные обязанности).
Если основные обязанности направлены на приращение благосостояния кредитора (Erhaltungsinteresse), а связанные с ними дополнительные обязанности способствуют этому, то не связанные с ними дополнительные (будем их далее называть охранительные) обязанности направлены на сохранение в том же состоянии уже имеющихся у кредитора благ (Integritätsinteresse), то есть обязанность не наносить им при исполнении основной обязанности ущерб.
Таким образом в основе установления охранительных обязанностей (Schutzpflichten) лежит желание законодателя защитить права, интересы и нематериальные блага от нарушения.
Правда, ещё до легального закрепления эта необходимость была признана наукой и судебной практикой, которая вывела понятие защитных обязанностей из генеральной клаузулы § 242 ГГУ, предписывающей добросовестное исполнение обязанностей (Treu und Glauben). Защитные обязанности были разновидностью так называемого позитивного нарушения договора (positive Vertragsverletzung) - родовой категории для всех тех нарушений, которые не были предусмотрены в изначальной редакции ГГУ.
Для иллюстрации понятия защитных обязанностей обычно приводится такой пример. По договору подряда маляр обязался покрасить стены. Свою основную обязанность он исполнил безупречно, но при этом
6 О вдохновлённости содержания нового п.3 ст. 307 ГК РФ нормами немецкого права см., в частности: Егоров А.В. Структура обязательственного отношения: наработки германской доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права. 2011. N 3. С. 241 - 274.
разбил вазу, принадлежащую заказчику-хозяину квартиры или испортил его другие вещи. При том, что основная обязанность исполнена, имеет место нарушение дополнительной защитной обязанности.
Поскольку в законе отсутствует какой-либо перечень охранительных обязанностей, то существует проблема разграничения дополнительных обязанностей, связанных с исполнением и не связанных с ним (охранительных). Так, обязанность по представлению инструкции по использованию товара можно рассматривать и как дополнительную обязанность, связанную с исполнением (ср. обязанность по передаче документов - ст. 464 ГК РФ), но в то же время назначение инструкции в случае, если неверное использование товара представляет опасность для жизни, здоровья или имущества покупателя, - защитить его от этой опасности и по этой направленности обязанность по её предоставлению можно отнести к охранительным7.
В качестве примера нарушения дополнительных обязанностей Ян Кропхоллер (J. Kropholler) приводит, например, также диффамацию, наносящую ущерб деловой репутации контрагента.
Охранительные обязанности могут существовать на преддоговорной, договорной и постдоговорной стадии (culpa post contractum finitum).
Необходимо отметить, что на договорной стадии охранительные обязанности в силу абз. 2 § 241 ГГУ возникают из самого существа обязательства (nach dem Inhalt des Schuldverhaltnisses), а поэтому их существование не зависит от того, предусмотрены ли они непосредственно в договоре . Здесь появляется ассоциация с подразумеваемыми условиями (implied conditions) в общем праве.
На преддоговорной стадии понятие охранительных обязанностей связано с закреплённой в результате реформы немецкого обязательственного права 2001 г. § 311 общей части обязательственного права ГГУ преддоговорной ответственностью (culpa in contrahendo)9.
На стадии исполнения договора принцип добросовестности имеет весьма широкую сферу применения10.
Как представляется, на постдоговорной стадии, охранительные обязанности в наибольшей степени сохранили связь с принципом добросовестности, из которого они были выведены. В качестве ответственности на постдоговорной стадии (culpa post contractum finitum) приводится пример обязанности известить покупателя об опасных свойствах проданного товара, которые были раскрыты уже после исполнения дого-
7 Vgl. RegBegr. Vorbemerkung zur Anfügung eines Abs. 2 des §241. S. 652.
8 Kropholler, Jan. Studienkommentar BGB. 5. Aufl. München: Beck, 2002. S. 110. Rz 1.
9 Хотя разработке проблемы culpa in contrahendo уделял внимание ещё Иеринг (см. R. V. Jhering, Culpa in contrahendo, JherJb. 4 (1861); также из ранних работ Leohhard, Verschulden beim Vertragsschlusse, 1910), этот институт начал лишь недавно находить закрепление в правовой материи современных западных держав, получая закрепление в ходе новейших реформ. В то же время для немецкого права, это скорее открытие заново уже существовавшей нормы (ср. цитату из §284 Прусского гражданского уложения 1794 Emmerich, Volker. Das Recht der Leistungsstoerungen. 6. Auflage. Verlag C.H. Beck. Muenchen. 2005. S. 73 со ссылкой на Hattenhauer, Allgemeines Landrecht fuer die Preussischen Staaten von 1794, 3. Aufl. 1996, S. 84).
10 См., в частности, обширное описание в комментариях к Гер-
манскому гражданскому уложению Palandt, a также Pruetting,
Wegen, Weinreich. BGB. Kommentar. 2. Auflage. Luchterhand. 2007.
вора купли-продажи11. Другой пример: новый собственник дома преждевременно убирает табличку с указанием нового адреса врача, чей кабинет до этого размещался в этом доме1 . Такое поведение нарушает интересы прежнего контрагента и противоречит принципу добросовестности.
Более того, сфера действия охранительных обязанностей простирается и на договоры с защитным действием для третьих лиц (Vertag mit Schutzwirkung für einen Dritten), а также могут существовать как последствие признания договора недействительным13.
Нарушение охранительных обязанностей подпадает под общее понятие «нарушение обязанности» (Pflichtverletzung), а значит и под действие абз. 1 § 280 ГГУ. То есть при их нарушении может быть потребовано т.н. «малое возмещение убытков» (то есть возмещение убытков наряду с сохранением договора - мо-раторные убытки).
Вместе с тем, не при каждом нарушении охранительных обязанностей можно потребовать возмещение компенсаторных убытков, связанных с расторжением договора. Для этого в § 28214 предусмотрены дополнительные условия. Отказ кредитора от договора возможен только лишь если ввиду нарушения дополнительных обязанностей разумно нельзя принуждать его к получению исполнения от данного должника („wenn ihm die Leistung durch den Schuldner nicht mehr zuzumuten ist"). То есть по сути для решения вопроса о возможности расторжения договора и взыскания убытков используется критерий существенности нарушения данных дополнительных обязанностей. В конечном итоге это оценочная категория, которая зависит от результата «взвешивания» интересов обеих сторон, то есть их сравнения, соотнесения15. Для того, чтобы кредитор мог отказаться от договора, нужно, чтобы нарушение достигло такой степени, что для кредитора становится невыносимой связанность договором. При этом абсолютно не имеет значения качество выполнения основных обязанностей по исполнению. В этом проявляется автономия дополнительных охранительных обязанностей по отношению к основным.
Необходимо отметить, что в отношении охранительных обязанностей речь может идти не об исполнении, а о соблюдении, так как по сути это соблюдение общего запрета не нарушать права и интересы контрагента. Также поскольку охранительные обязанности - обязанности пассивного типа, то назначение дополнительного льготного срока для должника здесь не имеет смысла. Единственным требованием для возможности расторжения договора является существенность нарушения.
В российском праве до сих пор не существовало прямого аналога охранительных обязанностей как в немецком праве. В то же время, в рамках сравнительно-правового анализа важны не столько сами термины, сколько функциональная сторона того или иного института, что и является основанием квалификации
11 Kropholler, Jan. Studienkommentar BGB. 5. Aufl. München: Beck, 2002. Kommentar zum §362. Rn. 5. S. 236.
12 Medicus D. Schuldrecht AT
13 Vgl. RegBegr. Vorbemerkung zur Anfügung eines Abs. 2 des §241. S. 652.
14 В то же время в одном из авторитетных комментариев к ГГУ указывается на возможное альтернативное применение §282 и §281, а также возможность возникновения связанных с этим проблем правоприменения см. Palandt Buergerliches Gesetzbuch/ Prof. Dr. Helmut Heinrichs Kommentar zu §282 Rn.2. Verlag C.H. Beck. Muenchen. 2006.
15 RegBegr zu § 282, S. 683.
понятий. В связи с этим для проведения параллелей нужно проанализировать, как в российском праве осуществляется защита имеющихся в наличии прав, законных интересов и нематериальных благ кредитора, в том числе с учётом введённых в результате реформы обязательственного права новых положений ГК РФ.
Что касается преддоговорной стадии, то ГК РФ изначально содержал определённое регулирование culpa in contrahendo в ст. 507 «Урегулирование разногласий при заключении договора поставки», то есть не в общей части обязательственного права, а в положениях об отдельном виде договоров16. Сторона, ведущая себя недобросовестно в процессе переговоров о заключении договора, обязана возместить другой стороне убытки, которые могут, например, заключаться в под-
17
готовке к исполнению несостоявшегося договора .
В рамках реформы Гражданского кодекса РФ легальное закрепление в качестве основного начала гражданского права получил принцип добросовестности (п.3 ст. 1 ГК РФ18). В то же время, как было указано, новая редакция ст. 307 ГК РФ распространяет требование добросовестного поведения и учёта прав и законных интересов другой стороны и на преддоговорную стадию. В результате реформы российского обязательственного права в ГК РФ появилась статья 434.1., регулирующая стандарты поведения при переговорах и преддоговорную ответственность сторон. Таким образом, следует ожидать развития названного института в рамках правоприменительной практики российских судов, особенно в свете принятого Верховным судом Российской Федерации Постановления Пленума №7 от 24.03.20161 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств", в котором, в частности, отражена позиция о преддоговорной ответственности как категории, находящейся на границе между договорным и деликт-ным правом 20.
Опыт ФРГ, а также других стран здесь может быть весьма полезным для определения возможных путей решения отдельных вопросов21, а также для выявления потенциальных проблем.
Что касается договорной стадии, то в отношении нематериальных благ, которые защищаются в немецком праве в рамках договорного обязательства, ст. 1084 ГК РФ предусматривает, что вред, причинённый жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств подлежит возмещению по правилам Главы 59, если более высокий размер ответственности не предусмотрен законом или договором. То есть по российскому праву в этих случаях по общему пра-
16 См. Брагинский М.И. Витрянскийй В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут. 1997. С. 197 (автор главы - М.И. Брагинский).
17 См. Постановление Пленума ВАС РФ от 22.10.1997 N18.
18 Пункт был введён Федеральным законом от 30 декабря 2012 года №302-Ф3.
19 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7
"О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств"// "Бюллетень Верховного Суда РФ", N 5, май, 2016
20 Ст. 434.1. находится в разделе договорного права Гражданского кодекса Россиийской Федерации, но применимыми в неурегулированной прямо этой нормой части отношениям применяются соответствующие положения деликтного права (глава 59 ГК РФ).
21 О сфере применения culpa in contrahendo в немецком праве см. Medicus. Schuldrecht AT. II §14. Rn. 103 ff. S. 59 ff.
вилу имеет место деликтная, а не договорная ответственность22.
В немецкой литературе было высказано мнение, что существование охранительных обязанностей связано с чрезвычайно узким подходом к деликтной ответственности, вызванным отсутствием принципа генерального деликта в немецком праве.
Таким образом, введение абз. 2 § 241 ГГУ23 позволило в большей мере защитить права кредитора. Так, в обосновании Правительства к проекту реформы обязательственного права, акцентируется «выходящая за рамки деликтных обязательств интенсивность защиты»24, что выражается в особом характере предъявляемых требований. То есть на контрагента возлагается более строгая обязанность по воздержанию от нарушения прав другой стороны по сравнению с запретом причинять вред, действующим в отношении неопределённого круга лиц.
Усиленная по сравнению с деликтным правом защита проявляется, в частности, в двух аспектах. Во-первых, сфера применения абз. 2 § 241 шире, чем абз. 1 § 823 ГГУ, в котором речь идёт только о причинении вреда определённым благам: жизни, здоровью, свободе и собственности. В то же абз. 2 § 241 позволяет защитить гораздо более широкий круг прав, интересов и нематериальных благ25. В российском праве такой необходимости не возникает, так как действует принцип генерального деликта (п.1 ст. 1064).
Следующая цель введения понятия нарушения дополнительных обязанностей в рамки договорной ответственности - возможность для потерпевшей стороны прибегнуть к §278 ГГУ «Ответственность должника за третьих лиц» („Verantwortlichkeit des Schuldners für Dritte"). С этой точки зрения потерпевшая сторона по немецкому праву оказывается более защищённой, чем по российскому. Дело в том, что при договорной ответственности действует ст. 403 ГК РФ, которая, подобно §278 предусматривает по общему правилу ответственность должника за действия третьих лиц, на которых было возложено исполнение. В то же время, ст. 1068 ГК РФ предусматривает ответственность юридического лица или гражданина за вред, причинённый его работником при исполнении трудовых обязанностей и оговаривает, что к работникам также приравниваются граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, но только если при этом они должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ. То есть в договорных обязательствах ответственность должника за действия третьих лиц, которых он привлекает к исполнению своей обязанности по договору, шире.
В результате проведённого краткого анализа, представляется возможным сделать несколько выводов:
По итогам реформы российского обязательственного права 2015 года в Гражданском кодексе РФ появилась норма, аналогичная абз. 2 § 241 Германского граждан-
22 Интересно в этом отношении провести параллель с развитием подхода к причинению вреда здоровью в рамках договора на оказание медицинских услуг. Так, если сначала признавалось, что это - деликтная ответственность, то теперь суды ведут речь о нарушении договорного обязательства.
23 абз. 2 § 241 ГГУ звучит следующим образом: «Das Schuldverhältnis kann nach seinem Inhalt jeden Teil zur Rücksicht auf die Rechte, Rechtsgüter und Interessen des anderen Teils verpflichten".
24 RegBegr. Vorbemerkung zur Anfügung eines Abs. 2 des §241. S. 652.
25 Vgl. RegBegr zur Anfügung eines Abs. 2 des § 241. S. 652, 654.
ского уложения, предписывающая сторонам обязательственного правоотношения учитывать права и законные интересы друг друга.
Эта обязанность вытекает напрямую из названных положений закона и является примером дополнения условий обязательства, определённых самими сторонами, законодательной нормой.
С одной стороны, появление нормы, направленной на введение в область права моральных принципов сотрудничества и добросовестного поведения, а также учета интересов другой стороны следует приветствовать. С другой стороны, наличие подобного рода норм общего характера может существенным образом повлиять на правовую определённость. Как указано в п. 2 ст.1 Гражданского кодекса РФ субъекты гражданского права действуют «своей волей и в своём интересе». В то же время новая редакция ст. 307 ГК РФ предписывает учитывать права и законные интересы другой стороны обязательственного правоотношения. Принимая во внимание, что интересы сторон являются нередко разнонаправленными (так, в договоре купли-продажи продавец заинтересован в получении наибольшей цены, а покупатель - в уплате как можно меньшей суммы), в процессе правоприменения может возникнуть вопрос о проведении грани между действиями в своём интересе и необходимостью учёта интересов другой стороны.
Если говорить о применении соответствующих положений в рамках договорного права, необходимо иметь в виду, что обязанность учитывать права и законные интересы существует не только в процессе исполнения договора, но также и на преддоговорной и постдоговорной стадии. Если в немецком праве это признано доктриной и судебной практикой, то российский Гражданский кодекс прямо закрепил соответствующую норму в ст. 307.
В немецком праве абз. 2 § 241 ГГУ появился в результате развитого исходя из принципа добросовестности (Treu und Glauben, § 242 ГГУ) учения о т.н. охранительных обязанностях (Schutzpflichten). В свою очередь их появление было обусловлено отсутствием в немецком праве принципа генерального деликта и необходимостью более интенсивной защиты сторон в договорном правоотношении.
В российском праве существует принцип генерального деликта и в связи с этим может возникнуть вопрос о принципиальной возможности заимствования подходов, принятых в немецком праве. В то же время вопрос о конкуренции договорного и деликтного иска должен, как представляется, решаться исходя из цели максимально возможной защиты прав и интересов пострадавшей от правонарушения стороны. Учитывая диспозитивность договорного права и появившуюся в результате реформы обязательственного права 2015 года п.5 ст. 393 Гк РФ, в соответствии с которым суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства. Как представляется, квалификация дополнительных обязанностей как договорных, представляет для кредитора более благоприятные возможности для защиты своих прав.
Абзац 2 § 241 ГГУ хотя и сформулирован общим образом, имеет достаточно определённую и уже до его легального закрепления сформировавшуюся сферу применения. В то же время для российского права использование законодателем при регулировании генеральных клаузул (открытых норм, конкретизация применения которых возможна только при рассмотрении отдельных дел), является сравнительно новым явлением. Так, выделение принципа добросовестности в качестве одного из основных начал гражданского права (п. 3 ст. 1 ГК РФ) открыло широкие возможности для судебного усмотрения. Общая формулировка п. 3 ст. 307 ГК РФ о необходимости добросовестного поведения сторон в обязательственных правоотношениях ещё раз подтверждает его применимость в этой сфере. Обязанность учитывать права и законные интересы другой стороны, как представляется, является частным следствием этого общего принципа. В настоящий момент предсказать насколько активно суды будут пользоваться предоставленными возможностями по использованию указанных норм общего характера и каким образом будет конкретизирована сфера их применения сложно. Вместе с тем, с нашей точки зрения, следует предостеречь суды от чрезмерного использования инструмента генеральных клаузул, ибо результат их применения в каждом конкретном случае заранее неизвестен и поскольку оценка правовой ситуации субъектами гражданского права может различаться, создаётся угроза правовой определённости. В то же время в случае явно несправедливого результата, к которому может привести применение специальных норм права в конкретном деле, общие нормы, обязывающие к учету интересов другой стороны и добросовестному поведению, могут скорректировать издержки системы строгого писаного права.
Делая общий вывод, можно отметить тенденцию к сближению законодательного регулирования отдельных правовых вопросов в рассмотренных правовых системах в результате их реформирования. Однако следует иметь в виду, что законодательно закреплённые институты проходят апробацию в правоприменительной деятельности. В результате содержание и сфера применения этих институтов в отдельных национальных правовых системах могут отличаться определённой спецификой26.
Список литературы:
1. Emmerich, Volker. Das Recht der Leistungsstoerungen. 6. Auflage. Verlag C.H. Beck. Muenchen. 2005
2. Medicus D. Schuldrecht Allgemeiner Teil. 2003.
3. Kropholler, Jan. Studienkommentar BGB. 5. Aufl. München: Beck, 2002
4. Palandt Buergerliches Gesetzbuch. Kommentar. Prof. Dr. Helmut Heinrichs et al. Verlag C.H. Beck. Muenchen. 2006
5. Брагинский М.И. Витрянскийй В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут. 1997.
6. Егоров А.В. Структура обязательственного отношения: наработки германской доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права. 2011. N 3. С. 241 - 274
26 См., в частности, Ширвиндт А.М. Принцип добросовестности в ГК РФ и сравнительное правоведение/ Aequum ius. Сборник статей от друзей и коллег к 50-летию профессора Д.В. Дождева. Отв. Ред. А.М. Ширвиндт. - М. Статут, 2014. С. 203-242. Ср., в частности, сферу применения во французском праве дополнительных обязанностей по обеспечению безопасности (подробнее:
7. Ширвиндт А.М. Принцип добросовестности в ГК РФ и сравнительное правоведение/ Aequum ius. Сборник статей от друзей и коллег к 50-летию профессора Д.В. Дождева. Отв. Ред. А.М. Ширвиндт. - М. Статут, 2014. С. 203-242.
8. Федеральный закон от 08.03.2015 N 42-ФЗ
"О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации", Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 09.03.2015, "Собрание законодательства РФ", 09.03.2015, N 10, ст. 1412, "Российская газета", N 52, 13.03.2015
9. Постановление Конституционного Суда РФ от 10.03.2016 N 7-П
"По делу о проверке конституционности части 1 статьи 21, части 2 статьи 22 и части 4 статьи 46 Федерального закона "Об исполнительном производстве" в связи с жалобой гражданина М.Л. Ростовцева"
10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7
"О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств"// "Бюллетень Верховного Суда РФ", N 5, май, 2016
Рецензия
на статью Синявской Марии Сергеевны, к.ю.н., доцента кафедры гражданского права и старшего научного сотрудника отдела сравнительного правоведения РГУП «Некоторые актуальные вопросы реформы обязательственного права РФ в свете сравнительно-правового подхода»
Статья посвящена оценке со сравнительно-правовой точки зрения действующих с 2015 года новых положений Гражданского кодекса Российской федерации, в частности п.З ст. 307 ГК РФ. В соответствии с данным пунктом на стороны помимо прямо предусмотренных договором могут в соответствии с законом возлагаться и иные обязанности (по информированию, содействию, добросовестному поведению).
Подобным же образом в ходе реформы немецкого обязательственного права был дополнен §241 Германского гражданского уложения, который к изначальной норме ГГУ добавил ещё один род обязанностей, которые давно признавались судебной практикой и доктриной, но до этого легально закреплены не были. Речь идёт также об обязанностях соблюдать права и законные интересы другой стороны обязательства.
Автор рассматривает как положения российского, так и немецкого гражданского законодательства и в результате сравнительно-правового анализа делает обоснованные выводы в отношении перспективы применения соответствующих положений законодательства в российской практике. В статье использованы как законодательство, так и судебная практика и доктри-нальные источники как России, так и Германии.
Вывод: статья Синявской М.С. рекомендуется для публикации.
Д.ю.н., проф. Сафонов В.Е
