Неизменный закон о престолонаследии в России и опыт его применения в начале ХХ века Текст научной статьи по специальности «Право»

DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2017.57.073 Шайрян Г.П.

Кандидат юридический наук, кандидат исторических наук, Межрегиональная коллегия адвокатов города Москвы, адвокат НЕИЗМЕННЫЙ ЗАКОН О ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИИ В РОССИИ И ОПЫТ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ

В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА

Аннотация

В статье приведен перечень условий и порядок престолонаследия в России, существовавший до 1917 г. и соответствие его практического применения в начале ХХ в. Исследуются принципы его составления - принцип преимущественного агнатского первородства, устанавливавший право на престол по нисходящей мужского линии по праву первородства и субсидиарный когнатский принцип престолонаследия, предусматривавший право особ женского пола, принадлежавших к Императорскому дому, на вступление на престол в случае пресечения всех мужских линий, исходивших от царствовавшего императора. Делается вывод о том, что широко распространенная трактовка закона о престолонаследии в отношении права на отречения от престола царствующего российского монарха, не соответствует законодательным нормам, содержавшихся в Основных государственных законах Российской империи.

Ключевые слова: Россия, монарх, престолонаследие.

Shayryan G.P.

PhD in Jurisprudence, Interregional Board of Moscow City Bar, lawyer IMMUTABLE LAWS OF SUCCESSION IN RUSSIA AND THE EXPERIENCE OF ITS APPLICATION

AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY

Abstract

The article lists the conditions and the order of succession to the throne in Russia, which existed before 1917, and compliance with its practical application in the early twentieth century. We study the principles of its preparation - the principle of pre-emptive agnatskogo birthright, establishes the right to the throne on down the male line by right of primogeniture and subsidiary kognatsky principle of succession, provides for the right to a female belonging to the Imperial house, on the accession to the throne in the event of the suppression of all male lines emanating of the reigning emperor. It is concluded that the widespread interpretation of the law of succession in respect of rights to the abdication of the reigning monarch of Russia, does not meet the legal requirements contained in the Basic Law of the Russian Empire.

Keywords: Russia, monarch, succession to the throne.

Впервые очередность восприятия верховной власти в случае кончины царствующего монарха была законодательно установлена Павлом I в 1797 г. в Акте о престолонаследии, официальное название которого было «Акт, Высочайше утвержденный в день священного Коронования Его Императорского Величества, и положенный для хранения на престол Успенского собора». Его текс можно найти в Полном собрании законов Российской империи [1, 587]. Утраченный ранее рукописный оригинал был представлен на выставке «Венчания на царство и коронации в Московском Кремле». На подготовленном Цесаревичем Павлом Петровичем за десять лет до его вступления на Престол рукописном подлиннике указанного документа, который готовился и подписывался Им и Его супругой как семейное соглашение, регулировавшее отношения престолонаследия их будущего потомства, стоит дата и место его составления: «С. Петербург. Генваря 4 дня. 1788. Года» [2, C. 94-98]. Поставив на этом соглашении свою резолюцию «Верно. Павел», воцарившийся монарх превратил его в общероссийский закон.

Одновременно вступил в силу и другой нормативный документ, получивший название Учреждение о Императорской Фамилии (далее - УИФ). Он регулировал внутридинастические правоотношения и устанавливал условия призвания к престолонаследию для круга лиц, входивших в Императорский Дом. Так была создана единая законодательная база для бесконфликтной передачи верховной власти, при которой установленный законом порядок престолонаследия не мог быть изменен по воле царствующего Императора.

Согласно Акта о престолонаследии 1797 г. восприятие верховной власти осуществлялось по нисходящей мужской линии от отца к сыну по праву первородства. То есть, Престол в первую очередь всегда наследовал потомок царствующего Императора, стоявший первым среди других в отношении к нему по признаку родственной крови. Это был Наследник Престола. Нисходящая мужская линяя первородного сына Императора всегда имела бесспорные правовые преимущества при восприятии Престола по сравнению с другими наследственными линиями, образующимися Его сыновьями, родными братьями и всеми остальными Членами Императорского Дома. В случае пресечения потомков Императора мужского пола по линии старшего сына Престол наследовался другими Его сыновьями по старшинству и происходящими от них мужскими потомками по нисходящей линии. Таким образом, в российском престолонаследии сочеталось наследование Престола по степени родства с его наследованием в линейном порядке.

При пресечении всех мужских линий наследование Престола переходило в женские линии, начиная с рода старшего сына Императора, а принятый преимущественный мужской (агнатский) порядок престолонаследия заменялся на противоположный по своему правовому смыслу порядок наследования в женских линиях (субсидиарный когнатский порядок). Он отличался тем, что в женских линиях к престолонаследию призывается, прежде всего, ближайшая родственница царствующего представителя мужских линий. Открываются новые линии престолонаследия, где вновь начинает действовать агантский порядок. Иначе говоря, применяя два различных порядка престолонаследия, верховная власть неизменно сохранялась в руках правящей династии. После принятия Акта 1797 г. случаев наследования Престола женщинами в Российской Империи не было. Престол спокойно

переходил от отца к старшему сыну, а в случае его отказа от права на Престол, к его следующему сыну. Так было при восшествии на Престол Императора Николая I, когда его старший брат и наследник престол Константин Павлович отказался о права на престолонаследие.

Установленный Актом 1797 г. порядок наследования Престола был дополнен рядом условий, которые регулировали применение прав на престолонаследие для лиц, принадлежавших к Императорской Фамилии. В силу норм УИФ.

Первым условием закон называл принадлежность к Императорской Крови. Это означало, что кровное родство было непременным юридическим условием престолонаследия, а престолонаследие по свойству, браку или усыновлению не допускалось. Второе условие - вступление в династический брак требовало разрешения царствующего Императора, который признавал его дозволенным при соблюдении третьего условия - его равнородности, то есть, совершения его с участием лиц, принадлежавших к царствующему или владетельному дому. Дозволенные морганатические браки Членов Императорского Дома с точки зрения гражданского права признавались законными, но династических преимуществ не обеспечивали. Потомство от этих браков правом на наследование Престола закон не наделял.

Особым, четвертым условием, которое соблюдалось при любых обстоятельствах, было условие о вере. Если принадлежность к Императорскому Дому соблюдения этого условия по общему правилу не требовала, то фактическое занятие Престола лицом, которое не исповедовало первенствовавшей и господствовавшей в Российской Империи православной веры, было недопустимо. В отношении членов Императорского Дома Император имел права неограниченного самодержца в силу ст. 222 УИФ ОГЗ 1906 г. В результате, не изменяя порядок престолонаследия, Император мог его ограниченно регулировать в каждом конкретном случае, прибегая к нормам УИФ.

Наряду с правом на престолонаследие, существовало и право на отказ от него. Порядок отказа (отречения) от права на наследование Престола, рассматривался как добровольный юридический акт, не сопровождавшийся никаким насилием над Наследником Престола или Членом Императорского Дома, выразившим свою волю в отказе от своего права. Вводилось лишь одно ограничение. Его смысл заключался в том, чтобы конкретный случай отречения от права на Престол не препятствовал дальнейшему его наследованию [3, C. 1]. Одновременно устанавливалось правило о запрете на отзыв отказа от наследования Престола, если этот отказ уже был оформлен в виде вступившего в силу закона. Иначе говоря, отречение от права на Престол, как и устанавливал в первоначальном виде Манифест от 12 декабря 1825 г., не могло быть признанным «навсегда невозвратным», если не было «всенародно объявленное и в закон не обращенное» [4, C. 1]. При этом, отказ от Престола воцарившимся Императором законом предусмотрен не был.

Взгляд под этим углом зрения на устранение от Престола Императора Николая II дает возможность оценить происшедшую смену верховной власти в марте 1917 года иначе, чем это принято. Как правило, в доказательство того, что Николай II добровольно отрекся от Престола ссылаются, прежде всего, на письменный документ, который имел форму телеграммы в адрес начальника штаба армии. Подпись на этой телеграмме, экспертиза которой никогда не проводилась, была выполнена от имени Николая II неустановленным лицом. Оставляя без комментариев иные стороны этого вопроса, обратим внимание лишь на одну, имеющую юридическое значение для оценки происшедшего.

Текст этой телеграммы на следующий день был опубликован в газетах с разными заголовками, что указывало на отсутствие оригинала манифеста, порядок опубликования которого был установлен законом. Различие в заглавии акта, который должен был иметь силу высочайшего правового веления (исходящего лично от царственного законодателя), и исключительное общегосударственное значение [5, C. 540], свидетельствовало о том, что его официального текста по установленной для манифестов форме из Правительствующего Сената, в компетенцию которого входил контрольза порядком обнародования законов [6, C. 2], в редакции газет не поступало. «По существующей процедуре публикации закона, - верно замечает М. Сафонов, - манифест должен был быть надлежащим образом оформлен, затем к нему должен приложить печать министр юстиции, после чего документ проступал в Сенат и после опубликования становился законом» [7] . Иначе говоря, по своей юридической форме документ, который выдают за отречение от престола, не относился к законодательным актам царствующего монарха. По своей форме этот документ, не соответствовал требованиям действовавшего на тот период времени российского законодательства, что позволяет сделать вывод о его юридической ничтожности, а значит, он не может быть использован для установления юридического факта отречения Николая II от Всероссийского Императорского Престола.

Список литературы / References

1. Полное собрание законов Российской империи. Собр. первое. - Том XXIV. № 17910. - С. 587.

2. Венчание на царство и коронации в Московском Кремле: каталог выставки. - 2013. - Часть 2. XVIII- XIX вв. -C. 94-98.

3. ^брание законов Российской империи (1912). - Том I. Статья 37. - С. 1.

4. Манифест «О вступлении на Престол Государя Императора Николая Павловича» от 12 декабря 1825 г. // ПСЗ РИ. Собр. второе. - Том I. № 1. - С. 1.

5. Энциклопедический словарь. СПб.: Типо-Литография И.А. Брокгауз, 1896. - Том XVII. - С. 540.

6. ^брание законов Российской империи (1912 г.). - Том I. - Статьи 91, 92. - С. 2.

7. М. Сафонов. Манифест об отречении Николая II вызывает много вопросов. 20.03.2013. Сайт 812" ONLINE. Режим доступа: http://www.online812.ru/2013/03/21/009/.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Polnoe cobranie zakonov rossiyskoy imperiy. Sobranie pervoe [Complete Collection of Laws of the Russian Empire. Coll. First]. - XXIV. № 17910. P. 587. [in Russian]

2. Venchaniy na tsarstvo y koronatsiy v moskovskom kremly: catalog vistavky [The coronation and the coronation in the Kremlin: the exhibition catalog]. -2013. - Part 2. XVIII c.- XIX c. - P. 94-98. [in Russian]

3. Sobranie zakonov rossiyskoy imperiy (1912.) [Cabinets laws of the Russian Empire]. - Tom I. Art. 37. - P. 1. [in Russian]

4. Manifest o vstupleniy na prestol gosudary imperatora Nikolaya Pavlovicha ot 12 dekabry 1825 r. [Manifesto "On accession to the throne of Emperor Nicholas"dated 12 December 1825] // Polnoe cobranie zakonov rossiyskoy imperiy. Sobranie vtoroe [Complete Collection of Laws of the Russian Empire. Coll. Second]. - Tom I. № 1. - P. 1. [in Russian]

5. Entsiklopedicsheskiy slovar. CPB: Tipo-Litografiya I.A. Brokgasuz, 1896 [Encyclopedic Dictionary. SPb .: Tipo-lithography IA Brockhaus, 1896]. - Tom XVII. - P. 540. [in Russian]

6. Sobranie zakonov rossiyskoy imperiy (1912.) [Cabinets laws of the Russian Empire]. - Tom I. Art. 91,92. - P. 2. [in Russian]

7. Safonov M. Manifest ob otrechenii Nikolaya II vizivaet mnogo vjprosov [Safonov M. Manifesto of abdication of Nicholas II raises many questions]. - 20.03.2013. Site 812" ONLINE. - URL: http://www.online812.ru/2013/03/21/009/.

DOI: https://doi.org/10.23670/IRJ.2017.57.088 Шогджиева Е.С.1, Муниева В.Ю.2, Маргаева В.В.3, Доржиев А.О.4 12'3'4Магистрант, ФГБОУ ВО «Калмыцкий государственный университет» им. Б.Б.Городовикова ОСОБЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ МЕДИАЦИОННОЙ ПРОЦЕДУРЫ

ВНЕСУДЕБНОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ СПОРОВ

Аннотация

В статье рассматриваются некоторые особенности законодательного регулирования в Российской Федерации процедуры медиации как института примирения сторон, разрешения споров; исследуются такие неоднозначно трактуемые в Законе о медиации вопросы, как предмет регулирования конфликтов, квалификация медиатора (посредника), взаимосвязь между частным спором и публичной сферой, исполнимость решений медиативного соглашения, оперативность, как медиационного механизма решения конфликтной ситуации; постулируется вывод о том, что в современной российской правовой системе развитие и укоренение института медиации главным образом зависит от внимания правительства и законодательных органов власти в части совершенствования законодательного регулирования этой процедуры.

Ключевые слова: споры, арбитраж, примирение, медиация.

Shogdzhieva E.S.1, Munieva V.Yu.2, Margaeva V.V.3, Dorzhiev A.O.4 ^^Undergraduate, Kalmyk State University" named after B.B.Gorodovikov

FEATURES OF LEGISLATIVE REGULATION IN MEDIATION PROCEDURE AT ALTERNATIVE DISPUTE

RESOLUTION

Abstract

The paper considers the particular features of legislative regulation in the Russian Federation, and mediation procedure as an institution of conciliation and dispute resolution. Authors investigate such ambiguously defined (in the Law on mediation) terms as a subject of conflict arrangement, qualification of mediator, relationship between the private dispute and public sphere, enforceability of the mediation agreement, efficiency, mediation as a mechanism to resolve conflict. Authors draw a conclusion that in the modern Russian legal system, the development and establishment of the mediation institution depends mainly on the government's attention and legislative authorities in terms of improvement of legal regulation procedure.

Keywords: disputes, arbitration, conciliation, mediation.

Применение медиации в гражданских спорах в Российской Федерации регулируется Федеральным законом , принятым в 2010 г. [2] Данный способ альтернативного разрешения гражданских споров применяется довольно сдержано и пока не продемонстрировало интереса к себе у конфликтующих сторон: за первые два года действия Закона о медиации было проведено только тридцать шесть процедур медиации, по тридцати трем из которых были подписаны медиативные соглашения [3].

Стоит признать, что развитие института медиации в гражданских спорах не приобрело еще того объема практики, по которой можно делать статистические выводы. Количественно эта процедура почти незаметна, если иметь ввиду процент дел, решенных через процедуру медиации по отношению к общему количеству завершенных дел, рассмотренных в судебном процессе.

Это можно объяснить рядом обстоятельств юридической техники, которые обратили на себя внимание уже в самом начале опыта правоприменения норм нового Закона.

Так, например, сфера применения Закона о медиации сформулирована в нем нечетко, а именно отсутствует закрытый перечень спорных ситуаций в гражданских правоотношениях, разрешение которых может проходить с применением медиативной процедуры.

Если обратиться к конкретным статьям Закона, то очевидно, что в Ч. 2 ст. 1 к предмету медиативного регулирования конфликтов, относятся споры, возникшие из гражданских правоотношений. Однако, к этой группе относятся и споры, связанные с осуществлением предпринимательской (экономической) деятельности, и конфликты, возникающие из трудовых и семейных правоотношений. Трудовые споры зачастую выходят за рамки двусторонних отношений, а в Законе о медиации установлено, что в том случае, когда спор затрагивает интересы третьей стороны, непосредственно не участвующей в медиативном процессе, то тогда процедура медиации не может быть осуществлена. Вместе с тем, в Законе о медиации не установлен порядок привлечения заинтересованной третьей стороны по ходу медиативной процедуры. То есть, существенным аспектом, осложняющим правоприменение норм