CC BY
409
IгШ[~ ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ML^B МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
«НАЗАД» К СМИТУ ИЛИ К КЕНЭ?
В.Д. Мамонтов,
заведующий кафедрой политической экономии и мирового глобального хозяйства Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина,
доктор экономических наук [email protected]
Е.В. Харитонова,
доцент кафедры политической экономии и мирового глобального хозяйства Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина,
кандидат экономических наук [email protected]
В статье рассматривается насущный вопрос, который в связи с кризисными потрясениями в национальных хозяйствах все чаще поднимается: «Та ли экономическая теория рисует контуры и освещает магистральный путь экономического развития?» Делается краткий анализ наиболее популярных экономических концепций недавнего исторического периода, исследуется их возможность использования в теоретико-методологических обобщениях начала XXI столетия, подчеркивается, что несмотря на все изменения, современный экономический либерализм в своей фундаментальной основе базируется на постулатах смитовской доктрины и в этом заключается его ограниченность. Напротив, привлекательной стороной концепции физиократов является ее синтетический характер и наличие социальной составляющей.
Ключевые слова: индивидуализм, капитализм, рынок, хозяйственная система, феодализм, физиократия, экономический либерализм, «экономический человек».
УДК 330.262 ББК 6523
В конце XX, начале XXI столетий среди экономистов стало упорно развиваться и укрепляться мнение о кризисе теоретической части экономической науки, какое бы название она не носила — «политическая экономия», «экономическая теория», «общая экономическая теория», «экономикс» и т.п. Участие в дискуссии на предмет отличительных особенностей каждого из названий не входит в задачу настоящей статьи. Об этом, в свое время, немало было сломано копий в научных спорах, при этом каждая из сторон осталась при своем мнении. Нам остается лишь заметить, что в реальности, в содержательном отношении экономические дисциплины незначительно отличаются друг от друга. Более того, фундаментальной основой указанных курсов являются базовые принципы либеральной доктрины. В постсоветской экономической науке эти принципы к тому же приобретают нередко специфическое прочтение. Мы в отдельных своих статьях обращали внимание на ущербность многих постулатов экономического либерализма в российском исполнении [9], [10].
Повышенный интерес к экономической теории возникает в переломные периоды развития общества. Именно тогда, в эпоху формирования и развития капитализма, оформляется либеральная экономическая доктрина. Великая депрессия (1929-1933 гг.) и крушение капитализма «старого» образца способствовали рождению кейнсианства с его обновленным представлением философии хозяйства. Социалистическая экономическая система вызвала к жизни специфическую политическую экономию со своими базовыми принципами и инструментарием анализа. Фундаментальной ошибкой хозяйственной практики постсоветского периода явилась попытка внедрения базисных основ рыночной экономики в нерыночную систему хозяйствования. Осознание неправомерности действий приходит, но крайне медленно. К тому же, сформировав-
шиеся личные, узкогрупповые интересы нередко препятствуют эффективной работе над ошибками.
В этой связи, актуальным и далеко не праздным является вопрос о том, какая экономическая наука, с каким содержательным наполнением будет освещать магистральный путь социально-экономического развития. Сегодня разность теоретических основ нередко проявляется в спорах министерств и разных государственных ведомств по конкретным экономическим проблемам, предлагаемым мерам по решению хозяйственных задач. В научных публикациях западных и российских исследователей можно часто услышать о засилии в хозяйственной жизни государства и необходимости возвращения к классическим канонам, описанным Адамом Смитом. Но в данном контексте стоит вспомнить и другое утверждение. В начале прошлого столетия великий английский экономист Дж. М. Кейнс восклицал о том, что если бы не Смит, а Мальтус определил дальнейшие тенденции экономической науки, насколько она была бы насыщенней и интересней. Попробуем со всем этим разобраться.
Принципы экономического либерализма А. Смита и современность
Экономический человек А. Смита, со своими эгоистическими базовыми нормами и сегодня, несмотря на все видоизменения, является основой либеральной доктрины. В этом плане, в разной интерпретации учеными-экономистами ставится вопрос. Может ли социально-экономический прогресс в XXI в. определяться индивидуалистическими эгоистическими началами или он должен нести в себе иные принципы? В русле этой структурной композиции неумолимо возникает проблема характера и содержания теоретической экономической науки.
© ПСЭ, 2015
365
[/^ ИЗ ИСТ0РИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
1776 г. — год выхода в свет сочинения А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», счиосновани-ем становления политической экономии. Само название, как известно, в предисловии к IV книге «О системах политической экономии» сочинения А. Смит определяет следующим образом предмет исследования политической экономии: «Политическая экономия, рассматриваемая как отрасль знания, необходимая государственному деятелю или законодателю, ставит себе две различные задачи: во-первых, обеспечить народу обильный доход или средства существования, а точнее, обеспечить ему возможность добывать себе их; во-вторых, доставлять государству или обществу доход, достаточный для общественных потребностей. Она ставит себе целью обогащение, как народа, так и государя» [13 с. 419]. Нередко Смит в этой своей формулировке оказывается непонятым. Так, Й. Шумпетер указывал, что «такое определение превращает экономическую науку в набор рецептов для «государственного деятеля» [15 с. 238]. Есть и другое трактование: «Смит — поборник свободного предпринимательства — вовсе не чурался экономической роли государства, когда видел в ней необходимость» [1 с. 29]. Обе позиции правомерны и имеют основание к существованию. В то же время, нельзя предмет исследования вырывать из контекста конкретной исторической эпохи и текста самого сочинения, где автор определяет свою позицию по этому вопросу.
Посвящение своих научных трудов государям-правителям характерно было не только для Адама Смита, это являлось типичным явлением для ученых позднего средневековья и периода раннего капитализма. В качестве примера вспомним работы И.Т. Посошкова, Ю. Крижанича, Ф. Кенэ, А. Тюрго и др. Экономические предложения, как правило, имели целью — пополнение государственной казны, что, в общем-то, также находит свое объяснение. Вопрос в другом, а именно в характере экономических рекомендаций, принципов проповедуемой доктрины. И здесь можно сказать: сочинение А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» несет в себе полную противоположность теоретическим постулатам доминирующей в то время доктрине меркантилистов, воплощает в себе принципы экономического либерализма. По нашему мнению, это главное отличительное свойство и новизна в экономической науке указанной работы. Поэтому правомерно, когда исследователи отмечают, что А. Смит, Ж.Б. Сэй достаточно четко определили и предмет исследования новой науки -что есть богатство и каковы его источники? Экономическим законам придали универсальный характер, политическая экономия по своей сути стала космополитической наукой.
Адам Смит в своем сочинении делает вывод, что экономическая система — есть саморегулирующаяся система, развивающаяся на основе объективно действующих законов. Далее развивается учение об экономических законах. Правда, самого этого термина еще нет в его трудах. Адам Смит говорит о «законах человеческой природы». Тем не менее, введение в научный оборот этого понятия представляло собой несомненный шаг вперед по сравнению с позицией его предшественника У. Петти, который трактовал законы, действующие в экономике, как «законы природы». У Смита же намечается определенное понимание специфики экономических законов — их принадлежность к общественным явлениям. Ценным в этой позиции шотландского экономиста является его понимание объективного характера таких законов, того, что они действуют независимо от воли и сознания хозяйствующих субъектов и что люди, тем не менее, могут использовать эти законы в своей хозяйственной практике.
Созданное Смитом представление о природе человека и отношениях людей в обществе легло в основу взглядов классической школы. Он исходил из того, что люди, оказывая друг другу услуги, обмениваясь трудом и продуктами труда, руководствуются своекорыстным интересом, стремлением к личной выгоде. Каждый при этом рассматривается как «экономический человек». От любых других мотивов его поведения можно абстрагироваться. Но, преследуя своекорыстный интерес, каждый человек одновременно наилучшим образом способствует интересам общества — росту его производительных сил.
Смит писал о «невидимой руке», которая осуществляет сложное взаимодействие хозяйственной деятельности множества людей, распределение общественного труда. Этим утверждалось представление, что экономические явления регулируются стихийными и объективными законами. Условия, при которых наиболее эффективно осуществляется действие этих законов, Смит называл «естественным порядком». Это понятие имело у него и его последователей двойной смысл, так как включало теоретическую модель капитализма свободной конкуренции и принцип экономической политики. Адам Смит неустанно ратовал за «естественную свободу» в экономике, за то, чтобы свободная игра хозяйственных сил не нарушалась никакими внешними факторами, был противником всякой монополии, нарушающей свободу конкуренции, вмешательства государства в экономику. Он считал, что в таких условиях экономическая система достигнет наилучших результатов в развитии производительных сил, а это благотворно скажется на жизни всего общества, в том числе и рабочих. Смит подробно рассмотрел все формы меркантилистской экономической политики, стремясь показать их нерациональность и вредность для развития производительных сил. Шотландский экономист выступал за отмену всех полуфеодальных ограничений, сдерживающих мобильность рабочей силы и возможность свободно продавать ее предпринимателям, за полную свободу торговли землей, что было направлено на развитие капитализма в сельском хозяйстве. Смит предлагал отменить правительственную регламентацию промышленности и внутренней торговли, взимать акцизы только для обеспечения необходимых доходов государства, но не для воздействия на производство и потребление. Так, относительно ограждения национальных производителей от иностранной конкуренции Адам Смит писал: «Установление монополии внутреннего рынка для продукта отечественной промышленности в той или иной отрасли ремесел или мануфактур в известной мере, равносильно указанию частным лицам, каким образом они должны употреблять свои капиталы, и должно почти во всех случаях являться или бесполезным или вредным мероприятием. Это регулирование, очевидно, бесполезно, если продукт отечественной промышленности может быть доставлен на внутренний рынок по такой же цене, как и продукт иностранной промышленности. Если же это невозможно, регулирование, по общему правилу, должно оказаться вредным» [13 с. 443]. В этой связи, конечно, центральное место в критике меркантилизма и в программе Смита занимало требование свободы внешней торговли. Впоследствии оно легло в основу английского фритредерства второй половины XIX века.
Мы полагаем, что Адам Смит прекрасно понимал, что новое рождающееся капиталистическое общество, кардинальным образом отличается от феодальной системы, ролью и местом любого человека, независимо от сословной принадлежности в системе общественных отношений. Вследствие этого становится понятным повышенное внимание Смита к организации системы образования и системе отношений между обществом, индивидом и церковью. Смит вообще подробно рассматривает проблему религии и общества. Относительно развития образования Смит констатирует: «Если бы даже государство не могло получить никакой выгоды от образования низших классов народа, оно все же должно было бы заботиться о том, чтобы они не оставались совсем необразованными. Чем более они образованны, тем менее они подвержены заблуждениям экстаза и суеверия, которые у непросвещенных наций часто вызывают самые ужасные беспорядки» [13 с. 727]. В целом можно сказать, как теоретические взгляды, так и программа практических экономических преобразований А. Смита были прогрессивны для своего времени. Проводя параллель между Адамом Смитом и современным миром, следует акцентировать внимание на следующих обстоятельствах. Выдвигая принцип «экономической свободы», Смит предполагал отсутствие доминирующей роли одних субъектов хозяйственной деятельности над другими, имел в виду и экономическое равноправие. В страшном сне не мог предположить педантичный и высокоорганизованный великий шотландец, что тезис «экономической свободы» бу-
366
ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
ш
дет «проповедниками либерализма» трактоваться как вседозволенность и как рычаг доминирования одной национальной хозяйственной системы над другой. Вряд ли поддержал бы Смит и тезис, что «мир можно лепить по своему усмотрению», но, ни одной строкой своего сочинения ученый не говорит, что экономические системы должны выстраиваться по некоему «идеальному образцу» и этот обустроенный идеал есть «конец истории», венец экономической эволюции человеческой цивилизации. Что по нашему мнению очень важно. А. Смит в своем сочинении указывает, что экономика настоящего и будущего должна базироваться на совершенно новых принципах — свободы и равенства каждого индивида в хозяйственной деятельности, неукоснительного соблюдения прав собственности и одинаковой ответственности перед законом, минимального вмешательства государства в экономические процессы. В концепции Смита государство достигает наивысших результатов в хозяйственной деятельности лишь в том случае, если в нем находит наилучшее проявление инициативная деятельность граждан. Для нашего времени созвучно то, что в человеческом факторе, а не в государственной машине ученый видел главный фактор развития экономики. Разделение труда, кооперация, деньги, кредит, заработная плата, прибыль и прочее в доктрине Смита служат лишь инструментами повышения эффективности хозяйственной деятельности человека. Свободный человек с его умениями и навыками — вот главный двигатель общественного прогресса. Именно из этого посыла следует понимать и трудовую теорию стоимости А.Смита.
Но, в то же время нужно всегда помнить, что в центре экономической философии Адама Смита находится человек-индивидуалист, предельно наполненный только эгоистическими чувствами. Возникает вопрос. Может ли такой человек определять лицо хозяйственной системы XXI столетия? В экономической доктрине шотландского мыслителя отсутствует как таковая социальная доминанта. Сужение предмета исследования к чисто экономической проблематике в тот период стало считаться большим прогрессом в методологическом аспекте. В тех исторических рамках подход видимо был правилен. Государственный бюджет стран был невелик, национальные хозяйства были не обременены грузом социальных проблем, институты гражданского общества находились в стадии становления, начальный капитализм, даже «полудикого» состояния, во всех отношениях был более привлекателен, чем феодализм, отя-гащенный целой гаммой сословных ограничений. В реалиях современности многие позиции доктрины экономического либерализма Смита показали свою ограниченность. Активно идет поиск некоей альтернативы, становится неудивительным обращение к другим, несколько забытым концепциям. В этой связи, достаточно обоснованным является обращение к учению физиократов.
Естественный порядок физиократов и социальный прогресс
Термин «Физиократия», означающий «власть природы» был использован П.С. Дюпоном в качестве заглавия книги в 1767 г. Но, согласно работе Онкена, еще ранее его использовал Бодо, а возможно он обязан своим возникновением самому Кенэ. При анализе экономического содержания школы физиократов, в первую очередь имеются в виду экономические воззрения основателя учения Ф. Кенэ. Другие представители группы физиократов — Мирабо, Пьер-Поль Мерсье де ла Ривьер (известной также под именем Лемерсье), Г.Ф. Лё Трон, аббат Никола Бодо, Пьер Самюель Дюпон де Немур в основном были пропагандистами учения, причем их взгляды в значительной степени отличались ортодоксальностью, о чем свидетельствуют публикации в еженедельнике того времени «Эфемириады» (в переводе «Еженедельные новости для граждан»). Как отмечают некоторые исследователи: «Все они были последователями, а точнее сказать учениками Кенэ в самом строгом смысле слова, усвоившими и принявшими учение мастера с такой преданностью, с какой во всей истории экономической науки могут сравниться только преданность ортодоксальных марксистов идеям Маркса и ортодоксальных кейнсианцев идеям Кейнса» [15 с. 287]. Но,
при оценке экономического наследия физиократов, следует согласиться и с позицией Томаса П. Нейла, который в своей работе «Кенэ и физиократия» пишет: «Физиократы представляли собой группу социальных философов восемнадцатого столетия, теории которых — с горечью [можно констатировать] — толковались настолько неправильно, как этого не случилось в истории экономической мысли ни с какой другой группой. Они жили в тот период интеллектуального, общественного и нравственного брожения, который известен как «Интеллектуальная революция», в век, когда психология Локка и научный метод Ньютона изо всех сил пытались заменить рационализм Декарта. Это был век, в мыслительном отношении сбивающий с толку, и поэтому неудивительно, что мы находим у физиократов смешанные, а не объединенные [в единое целое] элементы рационализма Картезия, эмпиризма Локка, науки Ньютона и оптимизма деистов» [11 с. 847]. Исследователь также указывает, что в экономической мысли как более раннего времени, так и современной с физиократами обходились и обходятся некорректно, просто считая их предшественниками Адама Смита и Жана Батиста Сэя [11 с. 848]. Необходимо к тому же признать, что в XIX веке учение физиократов было либо непонятым, либо использовалось уже профессиональными экономистами по своему усмотрению.
Русский философ С.Н. Булгаков дает следующую оценку экономического наследия физиократов: «Особенностью мировоззрения физиократов является то, что в нем мы имеем более или менее целостное общее мировоззрение. Физиократия представляется не только экономической теорией и экономической политикой, но и философией экономической жизни» [2 с. 264]. Характеризуя научное наследие основателя физиократии Ф. Кенэ, С.Н. Булгаков констатирует, что «нужно поставить не в минус, а в плюс Кенэ замечательную особенность его учения, именно то, что в изображении процесса общественного производства он является первым из писате-лей-экономистов, который рассматривает хозяйство как общественный процесс, как общественное хозяйство, совершенно отрекшись от частно-хозяйственной точки зрения. В этом отношении я всегда считал, и мне кажется, нельзя не считать, что настоящим творцом политической экономии, в буквальном смысле слова, является не А. Смит, а Кенэ» [2 с. 279]. Вот она где четкая разделительная грань между Смитом и Кенэ с его физиократическим сообществом. Заметим, еще при жизни отдельные физиократы категорически возражали против нового определения предмета исследования политической экономии, как науки. Они утверждали, что это не обогащает, а обедняет экономическую науку. Последний из физиократов «первой волны», близкий друг Тюрго, Дюпон успел оставить критические возражения в адрес главного последователя А. Смита во Франции Ж.Б. Сэя, опубликовавшего к тому времени (1803 г.) свой «Курс политической экономии». Их смысл, в контексте учения физиократов, был предельно ясен: Сэй вслед за Смитом неправомерно ограничивает область действия экономической науки, рассматривает последнюю только как «науку о богатстве», как «коллекцию вычислений» и игнорирует «науку естественного порядка», применимую, как это и должно быть, к цивилизованному обществу. Из возражений Дюпона следовало, что переход от системы физиократов к системам Смита — Сэя был не плавным и поступательным, скорее представлял собой разрыв или даже начало новой традиции, характерным моментом которого стала, в том числе, смена языка» [8 с. 20-21]. Е. Дэр, выпустивший двухтомное собрание трудов физиократов (1846 г.), делал утверждение, что при обращении к параллельному развитию политической экономии после А. Смита, можно увидеть, что Д. Рикардо в своих «Началах политической экономии» (1817 г.) явно или неявно уничтожил все отголоски физиократических идей, которые еще содержались у Смита [8 с. 22]. В.М. Штейн (1924 г.) замечает, что Д. Рикардо окончательно изгоняет идею социального чуда из политической экономии. У него экономическая наука превращается в математику. Формулы не оставляют места для божественного вмешательства [14].
Исторические рамки накладывают свой отпечаток. Физиократы, в основном жили и творили в период, когда экономика
367
[/^ ИЗ ИСТ0РИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
все еще считалась ветвью политики или этики, в зависимости от того, как рассматривал предмет автор. Физиократы называли себя философствующими экономистами и смотрели на свою систему как на социальную философию, охватывающую то, что сегодня было бы включено в экономическую науку, в политику, социологию и этику. Это была нормативная социальная наука, которую они основывали на естественном праве, на что указывает само слово физиократия. Дюпон понимал под «физиократией» — «Естественное устроение государства, наиболее выгодное для человеческого рода» [4 c. 489]. Кенэ указывал, что экономика, политика и социология — все должны быть частью социальной философии; он описывает устройство дел в Китае, т.е. в той стране, которая, предположительно, ближе всех подошла к осуществлению идеального порядка физиократов. Кенэ рассказывает, что у китайцев есть свой свод священных правил (U-king), который соответствует христианской Библии или мусульманскому Корану. Но больше всех приближается к совершенству именно китайский свод правил, потому что он управляет всеми общественными отношениями между людьми, будь они политическими, экономическими или религиозными [6]. Аббат Бодо назвал свой труд, в котором попытался подвести итог всей физиократической системе в целом «Введение в экономическую философию».
Физиократия находилась в центре внимания всего Парижа и еще более Версаля в период с 1760 по 1770 год. Поэтому со всей очевидностью можно сказать, что успех Кенэ был, прежде всего, все-таки салонным успехом. Высшее общество беседовало о физиократии в течение определенного времени, но вне пределов этого круга мало кто обращал на нее внимание. Можно сказать — была мода на физиократию, но не было физиократического движения, такого, каким было (и остается) марксистское движение. К 1780 г. практически все забыли о физиократии. Представители «высшего света» Франции потеряли интерес к физиократии отнюдь не в силу исчезновения экономических проблем, поднятых экономистами, особенно в аграрном секторе. Причины падения интереса в основном имели субъективную основу.
После смерти Людовика XV, при Людовике XVI, Ф. Кенэ попал в немилость и был удален со двора. К тому же, в самом обществе физиократов (скорее научном кружке) протекающие дискуссии часто не носили конструктивного начала. Необходимо отметить и то обстоятельство, что к концу своей жизни Кенэ вернулся к своим любимым занятиям арифметикой и геометрией. Нельзя обойти вниманием и еще один факт, оказавший негативное влияние на общественное восприятие физиократии. Речь идет о неудаче, постигшей Тюрго в его попытке улучшить состояние дел во Франции во время своего короткого министерства (1774-1776). Это во многом способствовало крушению физиократической доктрины во Франции, поскольку Тюрго рассматривали во французском обществе как физиократа, к тому же он и не скрывал, что стремился применить большую часть физиократической теории в качестве лекарственного средства для лечения экономических болезней Франции. «Противники физиократов использовали его неудачу как доказательство апробации системы и вывода о том, что она недостаточна, и вскоре уже не было ни одного физиократа, который мог бы успешно защищать систему» [11 с. 851]. Как следствие, в течение длительного времени заслуги Кенэ как ученого-экономис-та не были оценены по достоинству (если не считать мелких восхищений из уст его непосредственных последователей). В XIX столетии Карл Маркс был единственным первоклассным экономистом, отдавшим должное Кенэ и возвративший его в лоно великих экономистов.
Для понимания экономической физиократической доктрины Кенэ и его последователей необходимо понять его философию. Заметим, понимание приходит сложно, в философии Кенэ много противоречий, недосказанности, а договаривать за мыслителя дело неправильное, время накладывает свой отпечаток. Предварительно отметим, что Ф. Кенэ стремился предпринять такую же реформу в философии, какую предпринял Сократ в философии античной Греции, а именно переместить центр тяжести философии из теоретической час-
И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА________________________________
ти в практическую. А. Онкен по этому поводу пишет: «Целью Кенэ было — содействовать всеобщей социальной и государственной реформе, которая сгладила бы экономическую рознь между интересами земледельческими и интересами капитала, и чтобы притом ни одно сословие не могло выйти из заранее определенных ему законом границ или приобрести незаконный перевес» [11 с. 688]. Несмотря на присутствие огромной путаницы, философия Кенэ и его последователей зиждилась на определенных принципах. Попробуем разобраться с ними.
В основе подхода Кэне к анализу экономических явлений лежала концепция естественного порядка. Он неоднократно подчеркивал, что хозяйственная жизнь общества подчиняется фундаментальным законам природы. «Все подчинено в этом мире законам природы: люди одарены достаточным разумом, чтобы постигнуть эти законы и соблюдать их...» — писал Кэне в работе «Анализ экономической таблицы» [5 с. 353].
Что же представляет «естественный порядок», с которым Кенэ соотносил экономические явления? По мысли Кенэ, «естественный порядок» — это такой порядок, который наиболее выгоден для людей. Данный порядок базируется на основе естественного права. Мыслитель пишет: «Естественное право может быть определено приблизительно как право человека на вещи, пригодные для его пользования» [7 с. 327]. Акцентируем внимание здесь на главном. Центральную идею естественного права, нам кажется, верно, отразил А. Онкен: «Естественное право людей заключается в праве на собственность» [12 с. 698]. Ф. Кенэ делает к тому же утверждение, и заметим достаточно смелое и прогрессивное для своего времени, что общественное устройство определяется отношениями собственности. В русле сказанного он пишет: «Форма общества зависит в большей или меньшей степени от рода имущества. Которым каждый владеет или может владеть и сохранение которого и собственность над ним хочет обеспечить» [7 с. 336].
Кенэ подчеркивает, что «естественное право людей отличается от законного права, или права принудительно установленного человеческими законами, тем, что с очевидностью признается светом разума и в силу одной этой очевидности, помимо какого-либо принуждения, обязательно; тогда как законное право, ограниченное положительным законом, обязательно в силу наказания, установленного санкцией этого закона за его нарушение, и признается нами лишь вследствие простого указания закона» [7 с. 329]. Следуя логике Кенэ: «Законы «естественного порядка» исходят от Бога; они внушены Им вселенной, еще до образования какого бы то ни было человеческого общества, в самом акте создания. Они также переживут все общественные явления. Это идеальные, мыслимые наилучшие для человечества законы, являющиеся вследствие этого постоянной целью всех стремлений. В конечном счете, естественные законы, как установленные Богом, следует рассматривать как Его предписания» [11 с. 696]. В концепции Кенэ естественные законы не только положительны, но и не могут видоизменяться под воздействием людей. Французский мыслитель констатирует: «Люди, соединенные в обществе, должны быть подчинены естественным и положительным законам» [7 с. 337].
Законы «естественного порядка» являются в то же время основными общественными законами. Кэне выделял две группы законов, которым подчиняется развитие общества — законы физические и моральные. Государственное управление зиждется, прежде всего, на физических законах, под которыми понимается «правильное течение всякого физического явления из области естественного порядка, очевидно наиболее выгодного для человеческого рода» [Кэне, 2008, с. 337]. Моральные же законы, которые также лежат в основе государственного управления, определяют «правильное течение каждого человеческого действия из области морального порядка, согласного с физическим порядком, очевидно, наиболее выгодным для человеческого рода [7 с. 337]. Физические и моральные законы в своей совокупности представляют собой естественный закон. Кенэ всяческие подчеркивал, что экономическому процессу присущи естественные закономерности. Это имело большое значение для формирования научной методологии
368
ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
и
экономической теории (политэкономии), так как концепция «естественного порядка» закрывала путь субъективизму.
В философии Ф. Кенэ присутствует идеальное состояние общества, когда все граждане следуют в своих действиях естественным законам, а ситуация когда нарушается равновесие, то следуя логике Кенэ-врача — это больное общество. Он констатирует: «Нарушения естественных законов являются наиболее распространенными и обыкновенными причинами физических несчастий» [7 с. 332]. По этому поводу один из ведущих исследователей учения физиократов А. Онкен замечает: «Кенэ перенес сюда главную точку зрения из своей профессии — из медицинской науки. Он резко отличает у общества, как и у отдельного человека здоровое или совершенное состояние, когда его силы находятся в равновесии, от больного или несовершенного состояния. Здоровье — это прочно намеченный идеал, который надо стараться осуществить, держась строго определенного образа жизни» [12 с. 691]. Ф. Кенэ предлагает и лекарство для лечения больного общества. Таким лекарством, по мнению мыслителя, являются его «максимы», предложенные в «Экономической таблице».
Еще на одном положении в философии Кенэ и его последователей необходимо остановиться. Отличительной чертой физиократов в области хозяйственной деятельности является их признание универсального значения развития принципа естественной свободы. В этом отношении они, вместе со многими критиками меркантилизма, являются противниками меркантилистской политики, в отличие от них, для физиократов требование свободы не есть требование практической политики, а есть требование осуществления естественного права, абсолютное требование заповеди Божества.
Конечно, не все однозначно в философии Ф. Кенэ. Со всей очевидностью дают о себе знать слабые стороны концепции естественного порядка. Во многом теория Кенэ о государстве и обществе представляла собой не что иное, как переформулированную схоластическую доктрину, хотя, видимо, мыслитель и не был знаком с сочинениями Ф. Аквинского. Ученые — схоласты ограничивали принципы неизменности законов только областью метафизики и не применяли их непосредственно к исторически обусловленным факторам. У Кенэ принципы непосредственно применимы к определенным институтам, таким как собственность и монархический абсолютизм. В философии Кенэ крайне противоречивое сочетание религии
и науки. Французский мыслитель постоянно подчеркивает о божественном происхождении естественного права, и что естественные законы устанавливаются Творцом природы раз и навсегда [7]. Отсюда следует, что они имеют божественное происхождение и задача экономической науки состоит в открытии их сущности.
В своей основе философская система, разработанная Кенэ, соответствовала интеллектуальной моде времени: все легко поняли эту часть его учения, сразу же согласились с ней и обсуждали ее со знанием дела. Кроме того, в отличие от других поклонников (La raison) — культа разума, Кенэ не был каким-либо бунтовщиком, не питал враждебных чувств ни к католической церкви, ни к монархии. Все это приводило в восторг двор и общество. Можно сказать, была интеллектуальная мода на Кенэ и его сподвижников, сущность же его философско-экономического учения осталась невостребованной французским обществом. Считаем научно обоснованной точку зрения, что учение Кенэ объективно было направлено против феодализма как системы и выражало интересы нарождающейся буржуазии, прежде всего сельскохозяйственной, а также либерального дворянства, понимавших необходимость серьезных перемен в аграрных отношениях и экономической политике [3]. Это сближает Кенэ с просветителями, которые вели непримиримую борьбу против средневековых предрассудков, архаических идей относительно экономической политики государства. Как и большинство просветителей, Кенэ возлагал свои надежды на преобразования общества сверху, по инициативе и под руководством просвещенных монархов.
Таким образом, с позиции настоящего времени со всей очевидностью можно увидеть гениальные теоретические обобщения, догадки в сочинениях Адама Смита и Франсуа Кенэ. Они вложили свои кирпичики в объяснение формирующегося нового экономического миропорядка. Но самое главное, и что свойственно только великим ученым, они своими исследованиями приоткрыли занавес в будущее. Сформулированные ими принципы, открытые закономерности нашли свое подтверждение в процессе становления и развития капиталистической системы хозяйствования. Они убедительно доказали, что века переживают концепции вскрывающие глубинные основы социально-экономических систем. Скользящие же по поверхности теории, нередко мнимо возвеличенные обобщения, быстро теряют свою актуальность.
Литература
1. Афанасьев В.С. Предисловие. Адам Смит: политическая экономия мануфактурного капитализма // В кн.: Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. — М., Эксмо, 2007. — С. 10-63.
2. Булгаков С.Н. История экономических и социальных учений. — М.: Астрель, 2007. — 988 с.
3. Дроздов В.В. Франсуа Кенэ. — М.: Экономика, 1988. — 128 с.
4. Дюпон де Немур П.-С. О происхождении и развитии новой науки // В кн. Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур. Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо 2008. — С. 489-525.
5. Кенэ Ф. Избранные экономические произведения. — М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1960. — 552 с.
6. Кенэ Ф. Китайский деспотизм (глава VIII) // В кн. Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо, 2008. — С. 459-482.
7. Кенэ Ф. Естественное право // В кн.: Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо, 2008. — С. 327-339.
8. Клюкин П.Н. Поворот к физиократической метафизике (к 250-летию «Экономической таблицы» Ф. Кэне) // В кн. Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо, 2008. — С. 13-42.
9. Мамонтов В.Д. К переосмыслению отдельных экономических положений // Социально-экономические явления и процессы. — 2010. — №1. — С. 98-102.
10. Мамонтов В.Д. Экономический либерализм Дж. С. Милля как проект формирования социального государства // Вестник Тамбовского ун-та. Сер. Гуманитарные науки. — 2013. — № 8. — С. 9-17.
11. Нейл Т.П. Кенэ и физиократия // В кн. Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо, 2008. — С. 847-870.
12. Онкен А. Система физиократов // В кн. Ф. Кенэ, А.РЖ. Тюрго, П.С. Дюпон де Немур Физиократы. Избранные экономические произведения. — М.: Эксмо, 2008. — С. 663-822.
13. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. — М.: Эксмо, 2007. — 960 с.
14. Штейн В.М. Развитие экономической мысли. Т.1: Физиократы и классики. — Ленинград: Сеятель, 1924. — 270 с.
15. Шумпетер Й. История экономического анализа. В 3-х т. Т.1 / Пер. с англ. под ред. B.C. Автономова. — СПб.: Экономическая школа, 2004. — 494 с. 369
369
