CC BY
39
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2016. № 6
П. А. Филиппов, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ*
научный вклад членов кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета мгу в развитие ответственности за преступления против порядка управления
Статья посвящена вкладу ученых, в разные годы работавших на кафедре уголовного права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, в развитие уголовной ответственности за преступления против порядка управления. В работе анализируются научные взгляды профессоров А. Н. Трайнина, А. А. Гер-цензона, В. Д. Меньшагина, Г. Н. Борзенкова и др. по проблемам уголовной ответственности за преступления против порядка управления.
Ключевые слова: уголовная ответственность, преступления против порядка управления, кафедра уголовного права юридического факультета МГУ, А. Н. Трайнин, А. А. Герцензон, В. Д. Меньшагин, Г. Н. Борзенков.
The article covers the contribution of scientists in different years who worked at the Department of Criminal Law of Law Faculty of the Moscow State University named after M. V. Lomonosov, to the development of criminal liability for the crimes against public order. The work analyzes the scientific view of professors A. N. Traynin, A. A. Gertzen-zon, V. D. Menshagin, G. N. Borzenkov and others on the problems of criminal liability for the crimes against public order.
Keywords: criminal liability, crimes against public order, Department of Criminal Law of Law Faculty of the Moscow State University, A. N. Trainin, A. A. Gertz-enzon, V. D. Menshagin, G. N. Borzenkov.
Преступления против порядка управления впервые появились как самостоятельная и структурно обособленная группа преступлений в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое содержало раздел IV «О преступлениях и проступках против порядка управления», состоявший из семи глав и 75 статей. Во всех последующих уголовных законах, в том числе и в советских уголовных кодексах, всегда присутствовали преступления против порядка управления.
После революции Октября 1917 г. возникла необходимость переосмысления этой группы преступлений и их «приспособление» под новые потребности нового государства. Огромный вклад в развитие
ответственности за преступления против порядка управления внесли представители кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
Первая систематизированная попытка научного анализа преступлений против порядка управления в СССР была предпринята в
1925 г. профессором Ароном Наумовичем Трайниным в работе «Уголовное право РСФСР. Часть Особенная: Преступления против государства и социального порядка»1. Эту работу можно назвать первой в доктрине советского уголовного права, в которой был предпринят полный анализ рассматриваемой группы преступлений.
Профессор Трайнин первый отметил такие недостатки систематизации преступлений против порядка управления по УК РСФСР 1922 г., как отсутствие внутреннего единства, разнородность, отнесение к преступлениям против порядка управления преступлений, в которых нет «ни в какой мере посягательств на деятельность госорганов или престиж власти»2. Немного позднее профессор М. М. Исаев, который также работал на кафедре уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ, из-за большого количества составов и их крайнего разнообразия очень точно называл вторую главу УК РСФСР
1926 г. «Иные преступления против порядка управления» — «универсальным магазином»3. Во многом от данных дефектов не избавились ни УК РСФСР 1960 г., ни УК РФ 1996 г., на что уже обращалось внимание в литературе4.
Профессор А. Н. Трайнин в своей работе впервые в советской уголовно-правовой литературе предложил систематизацию преступлений против порядка управления, разделив их на следующие группы: 1) сопротивление власти; 2) противодействие власти общее; 3) противодействие судебным функциям власти; 4) противодействие оборонительным функциям власти; 5) противодействие финансовым функциям власти; 6) пренебрежение к власти; 7) неповиновение власти5. Через два года А. Н. Трайнин доработал эту систему, добавив в нее группу хозяйственных преступлений. Система преступлений против порядка управления приобрела следующий вид: 1) сопротивление власти; 2) противодействие власти общее; 3) противодействие хозяйственным функциям власти; 4) противодействие финансовым функциям власти; 5) противодействие судебным функциям власти; 6) про-
1 Трайнин А. Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная: Преступления против государства и социального порядка / Под общ. ред. Д. А. Магеровского. М., 1925.
2 Там же. С. 63.
3 Исаев М. М. Уголовное право. Особенная часть: Учеб. пособие для заочников. М., 1929. С. 279.
4 Курс уголовного права / Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. Т. 5. М., 2002. С. 217.
5 Трайнин А. Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная. М., 1925. С. 67-68.
тиводействие оборонительным функциям власти; 7) пренебрежение к власти; 8) неповиновение власти6. Данная система подвергалась критике в научной литературе как не учитывающая законодательного деления преступлений против порядка управления на особо опасные и иные преступления против порядка управления, а также за включение в систему преступлений против порядка управления хозяйственных преступлений и преступлений против обороны7. Однако последнее замечание не совсем обосновано, так как сам УК РСФСР 1922 г. отнес эти преступления к группе преступлений против порядка управления.
Годом позднее профессор А. А. Пионтковский, также работавший на кафедре уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ, основываясь на непосредственном объекте преступлений, предложил более простую классификацию преступлений против порядка управления, разделив их на две группы: 1) общие посягательства на госаппарат и 2) специальные посягательства на госаппарат8. Этой системе также был присущ недостаток игнорирования законодательного деления преступлений против порядка управления на особо опасные и иные преступления против порядка управления. Кроме того, деление всех преступлений против порядка управления на две большие группы ничего фактически не давало для их уяснения и толкования.
Кроме общих вопросов о понимании сущности преступлений против порядка управления и их систематизации, представляет в настоящее время интерес и анализ конкретных составов преступлений против порядка управления, проведенный А. Н. Трайниным. Так, рассматривая такой состав преступления, как публичное оскорбление представителя власти, ученый отмечал, что публичность следует понимать не в смысле места (клуб, улица и т. п.), а в смысле наличия свидетелей9. Такая трактовка публичности получила полную поддержку в советской литературе10. Именно так признак «публичность» понимается и современной судебной практикой11.
Касаясь анализа самовольного присвоения звания или власти, А. Н. Трайнин указывал, что присвоение власти должностного лица должно состоять не только в выдавании себя за должностное лицо, «но и непременно в выполнении должностных действий»12.
6 Трайнин А.Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная. М., 1927. С. 104-105.
7 См.: Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. М., 1959. С. 396-397.
8 См.: Пионтковский А. А. Советское уголовное право. Особенная часть. М., 1928. С. 279.
9 Трайнин А. Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная. М., 1927. С. 117.
10 См.: Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 455.
11 Постановление Московского городского суда от 02.12.2016 г. № 4у-6492/2016: Доступ из СПС «Консультант Плюс».
12 Трайнин А. Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная. М., 1927. С. 121.
Профессор Трайнин емко и точно определил основную черту уголовно наказуемого самоуправства — это осуществление права «не в том порядке, который установлен законом»13.
Особое внимание следует обратить на то, что в своей работе профессор уделил немало внимания анализу статистических данных о совершенных преступлениях против порядка управления, чему посвящен специальный раздел работы (разд. VIII гл. 4). В последующие годы подобный анализ долгие десятилетия допускался только в работах с грифом «для служебного пользования», а в уголовно-правовую литературу «проникали» лишь отдельные примеры из судебной практики, официально опубликованной в бюллетенях судов. А. Н. Трай-нин, соглашаясь с чрезмерно широким кругом преступлений против порядка управления в УК РСФСР 1922 г., приводит данные о том, что преступления против порядка управления в 1923 г. составляют 55,7% от общего числа преступлений, при этом отмечая, что «преступления против порядка управления в собственном смысле (сопротивление власти, массовые беспорядки и бандитизм) составляют всего 3,7% общей преступности, т. е. столько же, сколько в 1902—1903 годах, в то время как одно лишь уклонение от налогов и повинностей составляет 20% общей преступности»14.
В 1948 г. увидела свет незаслуженно сейчас забытая работа «История советского уголовного права», которая охватывала анализ развития отечественного уголовного законодательства начиная с Великой Октябрьской социалистической революции и до окончания Великой Отечественной войны15. Автором одной из глав данной работы «Развитие Особенной части советского уголовного права до издания первых уголовных кодексов», в которой содержался интересный анализ преступлений против порядка управления того периода, был профессор Алексей Адольфович Герцензон16.
В отношении официального правотворчества рассматриваемого периода А. А. Герцензон отмечал, что «в период 1917—1922 гг. было издано большое число декретов, направленных на борьбу с преступлениями против порядка управления»17, в отличие от преступлений против личности и имущества граждан, которые лишь упоминаются в отдель-
13 Там же. С. 124.
14 Там же. С. 136-137.
15 Герцензон А. А., Грингауз Ш. С., Дурманов Н. Д., Исаев М. М., Утевский Б. С. История советского уголовного права. М., 1948.
16 Следует отметить, что А. А. Герцензон и ранее публиковал работы по данной тематике (см., напр.: Герцензон А. А. Двадцать лет социалистического уголовного законодательства // Соц. законность. 1937. № 11. С. 85-109; его же. Социалистическое уголовное законодательство в период до издания первого советского уголовного кодекса // Там же. № 12. С. 75-85).
17 Герцензон А. А. и др. Указ. соч. С. 202.
ных декретах18. Позднее это отмечали и другие исследователи19. По нашим подсчетам, около ста шестидесяти декретов и постановлений Совета народных комиссаров, Высшего совета народного хозяйства, Совета рабочей и крестьянской обороны, Совета труда и обороны, НКВД и других органов государственной власти в той или иной мере затрагивали вопросы ответственности за преступления против порядка управления. Заслугой профессора Герцензона следует признать систематизацию и анализ данного объемного нормативного материала.
Все преступления против порядка управления за 1917-1922 гг. А. А. Герцензон подразделял на следующие группы: а) нарушение декретов о национализации промышленности; б) нарушение декретов о регулировании производства, обмена, распределения; в) нарушение финансовой системы; г) невыполнение государственных повинностей; д) нарушение декретов о военной службе; е) нарушение декретов о сельском хозяйстве; ж) транспортные преступления; з) противодействие органам власти20.
В отношении нарушений декретов о национализации промышленности профессор указывал, что в большинстве случаев в этих декретах давалось более точное описание составов преступлений21. Действительно, в п. 6 декрета СНК «О национализации телефонных сообщений Российской Республики» указывалось, что «виновные в неподчинении или противодействии проведению в жизнь настоящего декрета, а также злонамеренной порче или укрытии частей телефонного оборудования и прочего имущества телефонных сообщений подлежат строжайшей ответственности»22. В разд. 7 постановления ВСНХ «О национализации основной химической промышленности и об учреждении Центрального правления государственных заводов основной химической промышленности» устанавливалась ответственность: за отказ «от передачи дел и документов или в сохранении имуществ и капиталов, принадлежащих вышеуказанным предприятиям (разд. 1 постановления содержал поименный перечень национализируемых предприятий химической промышленности. — П.Ф.), несут ответственность перед Судом Республики»23. В ряде декретов в качестве преступления назывался саботаж24, однако сам состав сабо-
18 Там же. С. 236
19 Уголовное право. История юридической науки / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М., 1978. С. 142.
20 Герцензон А. А. и др. Указ. соч. С. 202.
21 Там же. С. 203.
22 Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства (далее — СУРРКП). 1919. № 35. Ст. 344.
23 СУРРКП. 1919. № 6. Ст. 66.
24 См., напр.: Декрет СНК от 7.12.1917 г. // СУРРКП. 1917. № 6. Ст. 95; Декрет СНК от 16.12.1917 г. // Там же. № 9. Ст. 140; Декрет СНК от 27.12.1917 г. // Там же. 1918. № 13. Ст. 190; Декрет СНК от 27.12.1917 г. // Там же. № 13. Ст. 193.
тажа не раскрывался. В связи с этим трудно согласиться с профессором Герцензоном в том, что приведенные положения являются точным описанием составов преступлений. Кроме того, нормативных актов с подобными формулировками было меньшинство.
В своей работе А. А. Герцензон справедливо отмечал, что «среди норм о преступлениях против порядка управления, сформулированных в социалистическом уголовном законодательстве, большое место занимает уклонение от военной службы»25. Действительно, за 1918-1921 гг. было издано более 20 декретов, постановлений и приказов, связанных с военной службой и содержащих положения об ответственности за уклонение от этой службы.
Профессор Герцензон все нормы, посвященные борьбе с уклонением от военной службы и изданные в период 1917-1922 гг., подразделял на следующие группы:
1) уклонение от призыва в Красную Армию граждан призывного возраста;
2) уклонение от призыва в Красную Армию бывших офицеров, военных чиновников и иных специалистов царской армии;
3) уклонение от призыва лиц, зачисляемых в тыловое ополчение;
4) содействие уклонению от призыва;
5) уклонение от всеобщего военного обучения;
6) нарушение правил регистрации военнообязанных;
7) умышленное самовольное оставление службы в советских учреждениях лицами, объявленными военнослужащими, но оставленные на работе;
8) нарушение правил об освобождении от воинской службы в силу религиозных убеждений26.
В целом можно признать предложенную классификацию довольно удачной. Вместе с тем отдельные нормативные акты нередко в одной норме содержали ответственность сразу за несколько деяний, в связи с чем их бывает затруднительно отнести только в одну из предложенных выше групп. Вместе с тем автор ограничился лишь выделением данных групп, не называя конкретные нормативные акты и не проводя их анализ27.
По мнению А. А. Герцензона, к противодействию органам власти относились бандитизм, хранение и обращение с огнестрельным оружием, подлог документов, ложный донос, нарушение порядка выезда и въезда из РСФСР, а также контрабанда28. Действующее уголовное
25 Герцензон А. А. и др. Указ. соч. С. 208-209.
26 Там же. С. 209.
27 Подробный анализ преступлений против порядка управления в период 1917— 1922 гг. см.: Филиппов П. А. История уголовной ответственности за преступления против порядка управления: законодательство, теория, практика. М., 2016. С. 183-220.
28 Там же. С. 214-217.
законодательство большинство из этих преступлений относит к преступлениям против общественной безопасности.
Профессор Герцензон, рассматривая вопросы ответственности за бандитизм, отмечает, что «отнесение бандитизма к преступлениям против порядка управления для данного периода является весьма условным, так как в годы гражданской войны уголовный и политический бандитизм настолько тесно переплетались между собой, что представляется, по сути дела, невозможным друг от друга»29. С такой точкой зрения можно согласиться лишь отчасти. Действительно, в законодательстве рассматриваемого периода не было четкого разграничения бандитизма и контрреволюционных выступлений. Указанный выше декрет от 17 февраля 1919 г. уже называет виды вооруженного выступления: контрреволюционные, бандитские, но не определяет их и не устанавливает их различительных черт. Вместе с тем уже в декрете ВЦИК от 20 июня 1919 г. «Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» раскрывается понятие бандитизма, под которым понимается «участие в шайке, составившейся для убийства, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство такой шайки»30. Данное толкование бандитизма позволяло его отграничивать от контрреволюционных преступлений31.
В качестве самостоятельного вида преступного противодействия органам власти А. А. Герцензон выделял нормы о незаконном обороте оружия32. Действительно, в параграфах 4 и 6 декрета СНК от 12 июля 1920 г. «О выдаче и хранении огнестрельного оружия и обращения с ним» устанавливался перечень преступных деяний (хранение огнестрельного оружия без законного на него права, даже если хранение не имело преступных целей; стрельба в воздух без особой необходимости в местностях скопления народа: на площадях, улицах и т. п.; беспричинная стрельба часовыми, постовыми милиционерами и т. д.; незаконная выдача оружия лицам, не имеющим на то права, или лицу, которому оружие не присвоено; небрежное обращение с огнестрельным оружием, следствием чего явится несчастный случай; выдача оружия лицам, не умеющим владеть им и не принявшим мер к ознакомлению с обращением с оружием, если следствием этого упущения явился несчастный случай), за совершение которых лицо подлежало судебной ответственности и наказанию в виде лишения свободы на срок не менее шести месяцев33. Вместе с тем УК РСФСР 1922 и 1926 гг. не относил эти преступления к преступлениям про-
29 Там же. С. 214.
30 СУРРКП. 1919. № 27. Ст. 301.
31 Декрет СНК от 19.02.1920 г. // СУРРКП. 1920. № 11. Ст. 71.
32 Герцензон А. А. и др. Указ. соч. С. 214-215.
33 СУРРКП. 1920. № 69. Ст. 314.
тив порядка управления. Полагаем, что нет оснований относить их к преступлениям против порядка управления и в период 1917-1922 гг.
Также трудно согласиться с профессором Герцензоном в том, что подлог документов можно рассматривать в качестве самостоятельной подгруппы преступлений против порядка управления34. Законодательство 1917-1921 гг. не рассматривает подлог в качестве самостоятельного преступления, а видит в нем скорее способ совершения других преступлений (трудового дезертирства, незаконного проезда и т. д.). При этом в отдельных случаях, например, подлог документов в контрреволюционных целях, мог караться крайне суровыми мерами наказания вплоть до расстрела35.
Самый весомый вклад в развитие преступлений против порядка управления в советский период внес профессор Московского университета Владимир Дмитриевич Меньшагин. Впервые он обратил внимание на данную проблематику в конце 30-х гг. ХХ в. Так, в 1938 г. вышла его работа «Уголовное право. Особенная часть. Преступления против порядка управления»36. Фактически второе издание этой работы увидело свет в 1945 г. под названием «Преступления против порядка управления»37. Авторству В. Д. Меньшагина принадлежат также соответствующие главы в учебниках38 и знаменитом Курсе советского уголовного права39. Эти работы до начала 60-х гг., когда выходят работы П. И. Гришаева и Г. Ф. Поленова, были единственными, которые содержали в себе фундаментальный и полный анализ преступлений против порядка управления40.
Профессор Меньшагин первый предпринял попытку дать док-тринальное толкование объекта преступлений против порядка управления, под которым, по его мнению, понималась «правильная деятельность советского государственного аппарата — органов управления или народного хозяйства»41. Позднее автор данного определения внес уточнение, дополнив его указанием не только на правильную, но и нормальную деятельность советского аппарата42. Он же отмечал, что «любое преступление против порядка управления в той или иной степени может нарушить правильную деятельность советского государ-
34 Герцензон А. А. и др. Указ. соч. С. 215.
35 Декрет ВЦИК от 20.06.1919 г. // СУРРКП. 1919. № 27. Ст. 301.
36 Меньшагин В. Д. Уголовное право. Особенная часть: Преступления против порядка управления. М., 1938.
37 Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. М., 1945.
38 См., напр.: Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Советское уголовное право. М., 1950. С. 434-475.
39 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 387-542.
40 Гришаев П.И. Преступления против порядка управления. М., 1959; Поленов Г. Ф. Ответственность за преступления против порядка управления. М., 1966.
41 Меньшагин В. Д. Уголовное право. Особенная часть. С. 3.
42 Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. С. 4.
ственного аппарата»43. При этом В. Д. Меньшагин относил к государственному аппарату любые общественные организации44.
Понимание видового объекта преступлений против порядка управления, предложенное профессором Меньшагиным, фактически доминирует и в современной доктрине45. Вместе с тем недостаток данного определения заключается во включении в него таких неопределенных понятий, как «правильная» и «нормальная» деятельность.
Особо остро в литературе 20-30-х гг. XX в. обсуждались вопросы систематизации Особенной части уголовного права46. Данные обсуждения касались и преступлений против порядка управления. Уголовный закон с принятием в 1927 г. Положения о преступлениях государственных разделил все преступления против порядка управления на две группы: особо опасные и иные преступления против порядка управления, тем самым предопределил и систему преступлений против порядка управления, состоящую из двух групп — особо опасные и иные преступления против порядка управления. В доктрине уголовного права такое законодательное деление преступлений против порядка управления, как правило, не обсуждалось. Вместе с тем высказывались отдельные точки зрения о необходимости упразднения специальной группы преступлений — особо опасных для СССР преступлений против порядка управления. Коллектив кафедры уголовного права МГУ предлагал расформировать особо опасные преступления против порядка управления и включить отдельные составы этой главы в соответствующие главы Особенной части47.
Помимо указанного деления преступлений против порядка управления на две группы в соответствии с УК РСФСР 1926 г., в литературе проводилась и систематизация преступлений внутри этих групп.
В. Д. Меньшагин предлагал особо опасные преступления против порядка управления разделить на 6 групп:
1. общие виды особо опасных преступлений против порядка управления — массовые беспорядки (ст. 592), бандитизм (ст. 593), разжигание национальной вражды или розни (ст. 597);
2. посягательства на денежную и кредитную систему — подделка денежных знаков, документов на денежные вклады, знаков почтовой оплаты и билетов (ст. 598), нарушение правил о валютных операциях (ст. 5912);
43 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 390.
44 Там же.
45 См., напр.: Наумов А. В. Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 2. М., 2004. С. 736; Полный курс уголовного права / Под. ред. А. И. Коробеева. Т. 5. СПб., 2008. С. 346 и др.
46 Подробнее см.: Уголовное право. История юридической науки. С. 141.
47 Там же. С. 149, 151.
3. посягательства на монополию внешней торговли — нарушения Положения о монополии внешней торговли (ст. 5911), контрабанда (ст. 599), способствование незаконному переходу государственных границ (ст. 5910);
4. преступления, подрывающие работу транспорта — разрушение или повреждение путей сообщения (ст. 593(3), нарушение трудовой дисциплины на железнодорожном и водном транспорте (ст. 593в), нарушение работниками гражданской авиации служебных обязанностей (ст. 593г);
5. посягательства на оборону СССР — отказ и уклонение от призыва на военную службу, уклонение от мобилизации (ст. 594); уклонение от уплаты налогов в военное время (ст. 596), похищение огнестрельного оружия (ст. 593а);
6. недонесение об особо опасных преступлениях против порядка управления (ст. 5913)48.
Позднее указанная систематизация была повторена им практически в неизменном виде в одном из учебников по уголовному праву49. Однако следует обратить внимание, что автор не включил в классификацию два преступления, которые были расположены в УК РСФСР среди особо опасных преступлений против порядка управления, а именно: нарушение правил о международных полетах (ст. 593д) и уклонение тыловых ополченцев от призыва в военное время (ст. 595 в ред. от 20.04.1934 г.). Кроме того, в других своих работах профессор Меньшагин относил ряд особо опасных преступлений против порядка управления (ст. 594, 596, 593д, 593а) к преступлениям против обороны СССР50.
Вопросами систематизации иных преступлений против порядка управления до конца 50-х гг. XX в. комплексно и планомерно занимался практически только В. Д. Меньшагин51. Первая система была предложена им в 1938 г. и заключалась в следующем. Все преступления против порядка управления автор, основываясь на непосредственном объекте посягательства, подразделял на две группы: во-первых, это посягательства на деятельность государственного аппарата в тесном смысле слова и, во-вторых, посягательства на деятельность тех частей государственного аппарата, которые выполняют
48 Герцензон А.А, Меньшагин В.Д, Ошерович Б.С, Пионтковский А. А. Уголовное право. Особенная часть: Государственные преступления. М., 1938. С. 119.
49 Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Указ. соч. С. 250.
50 Меньшагин В.Д. Преступления против обороны СССР: Учеб. пособие для слушателей ВЮА КА. М., 1946. С. 10.
51 Отдельные авторы вопросы систематизации преступлений порядка управления затрагивали в связи с рассмотрением вопроса о системе Особенной части уголовного закона, напр., см.: Шаргородский М. Д. Система Особенной части УК СССР // Соц. законность. 1947. № 6; его же. Уголовный закон. Л., 1948. С. 77.
и разрешают хозяйственные задачи52. Вторую группу преступлений, к которой относились составы, содержавшиеся в ст. 60-63, 79-80, 85-87а, 99-991, 105-106 и 107 УК РСФСР 1926 г., по справедливой оценке В. Д. Меньшагина, следовало исключить из ряда преступлений против порядка управления и отнести к хозяйственным преступлениям, так все эти преступления были направлены против социалистического хозяйства53. Преступления первой группы — посягательства на деятельность государственного аппарата в тесном смысле слова распадались на три следующие группы: составы, которые охватывают посягательства на деятельность государственного аппарата независимо от того, какая конкретная часть аппарата страдает от данного состава; вторая и третья группа не имели своих специальных наименований, а были сформированы путем перечисления составов; четвертая группа составляла нарушения правил об отделении церкви от государства.
Впоследствии профессор Меньшагин доработал систему иных преступлений против порядка управления и в своей работе 1945 г. изложил ее в следующем виде. Так же, как и ранее, из преступлений порядка управления исключались хозяйственные преступления. Оставшиеся преступления против порядка управления распределялись на 5 групп: общие посягательства на деятельность государственного аппарата; посягательство на деятельность органов власти; посягательства на деятельность органов правосудия; посягательства на общественный порядок и общественную безопасность; спекуляция54. Эта же система, за исключением пятой группы (спекуляции), была воспроизведена им в учебнике 1950 г.55
В 1959 г. профессор Меньшагин переработал свою систематизацию преступлений против порядка управления, разделив данные преступления на две группы: общие посягательства на деятельность государственного аппарата и специальные посягательства против государственного аппарата. Вторая группа преступлений, в отличие от первых, посягала лишь на определенные сферы советского государственного аппарата. Последняя группа в свою очередь также подразделялась на три группы: 1) посягательства на деятельность органов власти, 2) посягательства на деятельность органов социалистического правосудия, 3) посягательства на общественный порядок и общественную безопасность56.
С проблемой определения объекта преступлений против порядка управления тесно связан вопрос о его разграничении с объектом
52 Меньшагин В. Д. Уголовное право. Особенная часть. С. 9.
53 Там же. С. 10.
54 Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. С. 6.
55 Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Указ. соч. С. 436-437.
56 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 400-403.
должностных преступлений. С середины 50-х гг. XX в. в юридической литературе велась активная дискуссия о различии или сходстве объектов преступлений против порядка управления и должностных преступлений. Впервые этот вопрос был поставлен в конце 30-х гг. В. Д. Меньшагиным, который писал об идентичности объектов этих двух групп преступлений. Различие, по его мнению, следовало искать «не в объекте, а в субъекте преступления: там, где на правильную деятельность государственного аппарата посягает частное лицо, — налицо преступление против порядка управления; там же, где такое посягательство исходит от должностного лица и связано с использованием его служебного положения, — имеется должностное положение»57. Позднее эту точку зрения профессор Меньшагин повторил и в Курсе советского уголовного права58. Такая позиция встретила поддержку и у ряда других авторов59. Основываясь на этой позиции, профессор, анализируя субъект преступления ст. 73.1 УК РСФСР 1926 г. «Угроза убийством, уничтожением имущества, совершение насилие по отношению к должностным лицам или общественным работникам», отмечал, что если угроза осуществляется должностным лицом в отношении подчиненного лица, деяние необходимо квалифицировать как превышение власти, т. е. как должностное преступление60.
Помимо общетеоретического осмысления преступлений против порядка управления, профессор Меньшагин в своих работах анализировал конкретные преступления данной группы. Его мнение и позицию по проблемам квалификации названных преступлений в последующем поддерживали многие ученые, а также судебная практика. В связи с невозможностью изложить в настоящей статье в полном объеме позицию В. Д. Меньшагина по всем преступлениям против порядка управления приведем лишь отдельные его взгляды по данной проблематике, многие из которых, по нашему мнению, не потеряли актуальность в настоящее время61.
Обращаясь к вопросу об уголовной ответственности за подделку удостоверений и документов, В. Д. Меньшагин отмечал общественную опасность данного преступления, которая заключается не только в самом факте изготовления таких предметов, но и в том, что в результате «последующего за этим использования поддельного документа может быть нарушена нормальная работа того или иного государ-
57 Меньшагин В. Д. Уголовное право. Особенная часть. С. 5.
58 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 391.
59 См., напр.: Кириченко В. Ф. Ответственность за должностные преступления по советскому уголовному праву. М., 1956. С. 16.
60 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 430.
61 Более полный анализ взглядов профессора Меньшагина по вопросам уголовной ответственности за преступления против порядка управления см.: Филиппов П. А. Указ. соч. С. 220.
ственного учреждения»62. Давал он и авторское понимание «использования» заведомо подложного документа, под которым предлагал понимать его предъявление в государственные, общественные организации или должностным лицам63.
УК РСФСР 1926 г. в ст. 73 предусматривал ответственность за сопротивление представителям власти. Уголовный кодекс не давал легального толкования понятия «представитель власти». В. Д. Мень-шагин предлагал к таким лицам относить милиционеров, работников уголовного розыска, следователей, прокуроров, судей, судебных исполнителей, работников МВД, членов советов депутатов трудящихся, инспекторов различных инспекций64. Вместе с тем такой подход, а именно через перечисление должностей, вряд ли можно назвать удачным в связи с необходимостью при таком подходе составлять полный перечень должностей. Более целесообразным является выделение признаков представителя власти, основной из которых выражается в распорядительных полномочиях таких представителей в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, что нашло отражение в действующем уголовном законодательстве и судебной практике65.
Угрозу по отношению к должностным лицам или общественным работникам (ст. 73.1 УК РСФСР 1926 г.) профессор Меньшагин рассматривал в качестве психического насилия над личностью. В качестве обязательных требований к угрозе в литературе выдвигался ряд требований. В. Д. Меньшагин, в отличие от П. И. Гришаева, полагал, что угроза должна быть противоправной и действительной66, в то время как последний говорил только о реальности угрозы67.
В литературе велась дискуссия о том, могла ли быть угроза направлена не только на само должностное лицо или общественного работника, но и на их близких. П. И. Гришаев считал, что возможно направление угроз не только против самого должностного лица или общественного работника, но и против членов их семей или близких лиц, «поскольку в последнем случае виновный также посягает на нормальную служебную и общественную деятельность должностных и общественных работников»68. Ему возражал профессор Меньша-
62 Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. С. 9.
63 Там же. С. 11
64 Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Указ. соч. С. 449.
65 П. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» // Российская газета. 2009. 30 окт.
66 Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. С. 16; Пионтков-ский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 428.
67 Гришаев П. И. Указ. соч. С. 20.
68 Там же.
гин, считая такое толкование нормы расширительной69. Следует согласиться с последней позицией, так как ст. 731 не упоминала членов семьи и близких в качестве адресата угрозы. Однако в последующем в законодательстве возобладал подход, предложенный именно П. И. Гришаевым. Так, ст. 317 и 318 УК РФ 1996 г., говоря о насилии в отношении сотрудника правоохранительных органов или представителя власти, закрепили в качестве объекта посягательства не только их жизнь и здоровье, но и жизнь и здоровье их близких.
Уголовно наказуемыми видами угрозы, согласно диспозиции ч. 1 ст. 731 УК РСФСР 1926 г., являлись: угроза убийством, угроза истребления имущества и угроза совершения насилия. В отношении угрозы истребления имущества профессор Меньшагин делал уточнение: «следует предполагать, что здесь имеется в виду лишь угроза истребить весьма ценное или особо важное для потерпевшего имущество»70.
В ст. 75 УК РСФСР 1926 г. устанавливалась ответственность за неисполнение законного требования или распоряжения находящегося на посту военного караула или иных властей, охраняющих общественный порядок и безопасность. С объективной стороны данный состав характеризовался преступным бездействием, выражавшимся в неисполнении законных требований и распоряжений. Закон выдвигал требование законности в отношении распоряжений представителей власти. Раскрывая это требование в литературе, ученые, как правило, указывали на то, что требование или распоряжение представителя власти, во-первых, не выходит за пределы его задач, а во-вторых, не превышает пределов компетенции представителя власти71. В одном из учебников В. Д. Меньшагин указывал, что так как закон в статье не конкретизирует, в чем заключаются или к чему могут относиться законные распоряжения или требования, то «неисполнение всякого законного требования представителя власти, к чему бы оно ни относилось, образует состав преступления»72. Вряд ли можно поддержать такую позицию. Уголовный кодекс, указывая на функцию представителей власти — охрану общественного порядка и безопасности, тем самым, на наш взгляд, ограничивал пределы возможных требований и распоряжений выполнением именно этой функции.
Представляют интерес взгляды В. Д. Меньшагина на такой состав преступления, как самоуправство. Несмотря на традиционное отнесение рассматриваемого деяния к преступлениям против порядка управления, отдельные авторы не считали его преступлением
69 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 428.
70 Там же.
71 Гришаев П. И. Указ. соч. С. 34.
72 Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Указ. соч. С. 448.
данной группы73. Профессор Меньшагин относил самоуправство к преступлениям против общественного порядка, считая объектом данного преступления общественный порядок в части порядка «по осуществлению гражданами своих прав», при этом не отрицая, что данное преступление противодействует нормальной работе государственного аппарата74.
В. Д. Меньшагин совершенно верно отмечал: «Осуществление своих прав, хотя бы и помимо органов власти, но без нарушения интересов других лиц, не является социально опасным, а следовательно, наказуемым»75.
Судебная практика того времени широко трактовала понятие самоуправства, относя в разные годы к данному преступлению следующие самовольные действия: пользование чужой автомашиной (угон), обработка в личных целях земли, принадлежащей колхозу или совхозу, кошение сена частными лицами на землях, находящихся в пользовании государственных организаций или колхозов.
Такое расширительное понимание состава самоуправства вызывало справедливые сомнения со стороны профессора Меньшагина76.
В 70-е гг. к проблемам преступлений против порядка управления обращаются Г. Н. Борзенков и Ю. А. Красиков, которые неоднократно были авторами соответствующих глав в кафедральных учебниках по Особенной части уголовного права77.
Профессор Ю. А. Красиков предложил авторскую систему преступлений против порядка управления, состоящую из трех следующих групп:
— преступления, посягающие на авторитет советского государства и общественного строя и нормальную деятельность советского государственного аппарата или общественных организаций (ст. 1901, 1902, 1903, 191, 1911, 1912, 192, 1921, 193, 194 УК РСФСР 1960 г.);
— преступления, посягающие на установленный порядок ведения официальной документации (ст. 195-196 УК РСФСР 1960 г.);
— преступления, посягающие на специальные правила, установленные для обеспечения порядка управления (ст. 197, 1971, 198, 1981, 1982, 200, 201-2051 УК РСФСР 1960 г.)78.
Заслуживает внимания позиция Ю. А. Красикова в отношении понимания произведений в рамках ст. 1901 «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный
73 Гришаев П. И. Указ. соч. С. 3 и дал.
74 Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Указ. соч. С. 497-498.
75 Там же. С. 502.
76 Там же. С. 500.
77 Советское уголовное право. Особенная часть / Под. ред. В. Д. Меньшагина, Н. Д. Дурманова, Г. А. Кригера. М., 1975.
78 Там же. С. 333-334.
и общественный строй», которая была введена в УК РСФСР 1960 г. указом Президиума Верховного Совета от 16 сентября 1966 г.79 Произведения в доктрине понимались крайне широко: помимо отнесения литературных и художественных произведений (стихов, рассказов, фильмов, рисунков и др.) Ю. А. Красиков сюда относил любые изображения вплоть до татуировок80.
Профессор Г. Н. Борзенков, анализируя признаки состава преступления, предусмотренного в ст. 195 «Похищение или повреждение документов, штампов, печатей, бланков» УК РСФСР 1960 г., которая содержала указание, что документы, штампы, печати и бланки должны находиться в государственных учреждениях, предприятиях или общественных организациях, высказывал мнение, что понятием нахождения этих предметов в учреждениях охватывается не только помещение организации, но и нахождение документов у официальных лиц вне зависимости от места нахождения последних81. В 60-70-х гг. в отношении понимания данного признака в научной литературе можно наблюдать и другое мнение. Например, О. Ф. Шишов поддерживал ранее высказанную позицию В. Д. Меньшагина о том, что документы, штампы, печати и бланки должны находиться в делопроизводстве организации, учреждения. При этом фактически им понималось помещение организации или учреждения, так как, например, похищение документа из портфеля должностного лица не образовывало состав данного преступления82.
Анализируя данное преступление, Г. Н. Борзенков особое внимание справедливо обращал на то, что важными личными документами не могут являться документы имущественного характера и их похищение необходимо квалифицировать как приготовление к хи-щению83. Данная позиция разделяется и современной судебной практикой.
В отношении толкования субъекта преступления по ст. 195 УК РСФСР профессор Борзенков присоединялся к тем авторам, которые придерживались мнения, что субъектом могли быть только частные лица, а должностные должны были отвечать по ст. 170 УК РСФСР за злоупотребление властью84. Другие авторы допускали в качестве субъекта и должностное лицо, аргументируя это тем, что ст. 195 УК РСФСР нельзя рассматривать в силу существенных отличий в субъек-
79 Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1966. № 38. Ст. 1038.
80 Советское уголовное право. Особенная часть. С. 335.
81 Там же. С. 349.
82 Курс советского уголовного права: В 6 т. / Ред. кол.: А. А. Пионтковский, П. С. Ромашкин, В. М. Чхиквадзе. Т. 5. М., С. 209.
83 Советское уголовное право. Особенная часть. С. 351.
84 Там же. С. 352.
тивных и объективных признаках как специальную норму по отношению к ст. 170 УК РСФСР85.
Обращаясь к анализу уголовной ответственности за подделку, изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей, бланков (ст. 196 УК РСФСР 1960 г.), Г. Н. Борзенков полагал, что непосредственным объектом данного преступления выступает не нормальная деятельность советского государственного аппарата или государственных учреждений, предприятий, общественных организаций, а порядок документального удостоверения фактов, имеющих юридическое значение86. Такое понимание непосредственного объекта данного преступления представляется более точным, так как указывает на нарушаемые преступлением общественные отношения.
Приведенный выше краткий обзор убедительно показывает весомый, значительный вклад представителей кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета в развитие уголовной ответственности за преступления против порядка управления. И в настоящее время вопросы об уголовной ответственности за преступления против порядка управления входят в круг научных интересов членов кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова87.
Список литературы
1. Герцензон А. А., Грингауз Ш. С., Дурманов Н. Д., Исаев М. М., Утев-ский Б. С. История советского уголовного права. М., 1948.
2. Меньшагин В. Д. Уголовное право. Особенная часть: Преступления против порядка управления. М., 1938.
3. Меньшагин В. Д. Преступления против порядка управления. М., 1945.
4. Меньшагин В. Д., Вышинская З. А. Советское уголовное право. М., 1950.
85 Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 4. С. 487.
86 Советское уголовное право. Особенная часть. С. 352.
87 См.: Курс уголовного права / Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. Т. 5. С. 208-277; Уголовное право России. Особенная часть: В 2 п/т./ Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. М., 2005. П/т. 2. С. 461-511; Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, В. С. Комиссарова, А. И. Рарога. М., 2006. Т. 2. С. 568-595 (в указанных учебниках автор глав о преступлениях против порядка управления — В. С. Комиссаров); Филиппов П. А. История уголовной ответственности за преступления против порядка управления: законодательство, теория, практика. М., 2016; его же. Организация незаконной миграции: практика применения ст. 3221 УК РФ и новеллы законодательства // Уголовное право. № 3. 2014; его же. Уклонение от военной и гражданской альтернативной службы: обоснован ли уголовно-правовой запрет? // Уголовное право: стратегия развития 21 века: материалы XII Междунар. науч.-практ. конф. (29-30 января 2015 г.). М., 2015. С. 456-460; его же. Уклонение от военной и гражданской альтернативной службы: практика применения ст. 328 Уголовного кодекса Российской Федерации // Адвокатская практика. 2014. № 5. С. 28-33; и др.
5. Пионтковский А. А., Меньшагин В. Д., Чхиквадзе В. М. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 2. М., 1959.
6. Советское уголовное право. Особенная часть / Под. ред. В. Д. Мень-шагина, Н. Д. Дурманова, Г. А. Кригера. М., 1975.
7. Трайнин А. Н. Уголовное право РСФСР. Часть Особенная: Преступления против государства и социального порядка / Под общ. ред. Д. А. Магеров-ского. М., 1925.
