CC BY
33
УДК 94(47-2/3)
И.Ю. Трушкова
НАУЧНАЯ БИОГРАФИЯ И ТРУДЫ ВЯТСКОГО ЭТНОГРАФА Н.Н. ТИХОНИЦКОЙ О РУССКИХ, УКРАИНЦАХ И БЕЛОРУСАХ
Статья посвящена вопросам истории этнографии Вятского региона. На архивном, музейном и экспедиционном материале восстанавливаются сюжеты из этнографических исследований в Вятской губернии в 1920-х гг. на примере научного становления этнографа Н.Н. Тихоницкой. Рассматриваются вопросы ее дальнейшей научной карьеры в г. Ленинграде, расширения исследовательского поля в сфере этнографии славян (русских, белорусов и украинцев).
Ключевые слова: этнографические экспедиции, вятские этнографы, краеведческий музей, Вятский НИИ краеведения (г. Вятка), Музей антропологии и этнографии (г. Ленинград).
Непреходящую ценность для науки и общественности имеют исследования по истории и методологии, в том числе и в таких актуальных областях как отношения этнических сообществ и столь распространенной в славяноведении компаративистике. В этой связи обращают на себя внимание региональные изыскания, в том числе выполнявшиеся этнографами в 1920-1930-е гг. Яркой личностью в вятском краеведении тех времен являлась Надежда Неофитовна Тихоницкая (1897-1942). Обычных, особенно архивных, источников по реконструкции жизни и деятельности этого ученого на протяжении ХХ-ХХ1 вв. не хватало. Введение в научный оборот новых групп источников, в том числе хранящихся в рукописном фонде краеведческого отдела Кировской государственной областной научной библиотеки им. А.И. Герцена (КГОНБ), позволяет восполнить некоторые пробелы в научной биографии и судьбе замечательной исследовательницы вятской и славянской этнографии.
Одним из выдающихся документов из названного хранилища можно назвать «Автобиографию», написанную исследовательницей 14 ноября 1929 г.
Документ начинается так: «Родилась я в г. Халтурине (Орлове) Вятской губернии 22 августа 1897 г. Мой отец (чиновник) умер до моего рождения, мать была учительницей нач. школы в г. Вятке. Среднее образование я получила в г. Саратове» [8, л. 1]. Такие скудные сведения о раннем детстве, обнародованные самим автором, очевидно, объясняются классовой подоплекой кадровой стороны дела. Как известно, людям, которые не могли доказать очевидность своего «рабоче-крестьянского» происхождения, приходилось «опосредованно» отмечать свое разночинное происхождение. Оно просматривается и в дальнейшей карьере будущего этнографа - через преподавание иностранных языков, работу мелким служащим в архиве. «По окончании средней школы, начиная с 1918 г. до 1927 г. (до поступления в аспирантуру ИЛЯЗВ) была преподавательницей французского и немецкого яз. в школах гор. Вятки (ж.д. школы I и II ст., пром.-эконом. техникум, ж.-д. рабфак, Школа II ст. им. Короленко). Кроме того, в 1924-26 гг. состояла штатным научным сотрудником в Вятском Губ. Архивном Бюро (здесь и далее стиль сокращения
Трушкова Ирина Юрьевна - профессор Вятского государственного университета, доктор исторических наук (Киров), [email protected]
автора сохранен. - И.Т.)». В этом отрывке видно, что непрестижность происхождения «прикрывается» пролетарским характером железнодорожной школы, промышленно-экономического техникума.
Свой карьерный путь Н.Н. Тихоницкая продолжила, учась в ставшем педагогическим бывшем учительском институте города Вятки. «В 1920 г., не прерывая педагогической работы, поступила в Вятский Педагог. Ин-т имени В.И. Ленина, который окончила в 1925 г. по словесному циклу словесно-исторического отделения. Дипломная работа «Изучение словесно-художественного творчества в трудовой школе в свете краеведения» была признана Социально-эконом. Предм. Комиссией и Правлением Ин-та крайне ценной и достойной напечатания» [8, л. 1]. Дисциплинированность и крайне уважительное отношение к учебе послужили базой для занятий наукой. «Во время пребывания в Пединституте состояла членом Этнографического кружка при Вятском На-учн.-иссл. Ин-те Краеведения и была несколько лет ответственным секретарем его. В 1921 г. приняла участие в Чепецкой экспедиции Вятск. Н.-И. Ин-та под рук-вом проф. Н.М. Каринского. Из этнографических работ в студенческий период укажу на следующее: 1) составление библиографического указателя по вятскому слов.-худож. народном творчеству, 2) обобщение фольклорных материалов и составление хрестоматии для трудовой школы, 3) обобщение и обработка материалов по вятскому свадебному обряду, 4) работа по составлению Словаря Вятского края и по языку («Язык Вятского края» (морфология)» [8, л. 1-2].
Практически обязательным дополнением в учебной и научной характеристике была отметка об общественной, классовой активности. «В качестве общественной работы за этот период отмечу: 1) была членом Райсовета ж.-д. района ст. Вятка П-я, 2) секретарем Шк. Совета ж.-д. Школы II ст. Вятка 1-я, 3) районным представителем ж.-д. школ в Отделе Нар. Образ-я - по школе, как студент Пе-дин-та, 4) Представителем от цикла в Предметной комиссии (более двух лет), 5) секретарем Гума-нит.-педологич. предметной комиссии, 6) Членом Академич. Секции Ин-та» [8, л. 2].
В строках автобиографии проявляется тематика будущих научных трудов. «Еще будучи студентом, в 1924 г. была избрана действительным членом Вятского Исторического Об-ва, где мною был прочитан ряд докладов: 1) «Ссыльные в Вятской
губ. во второй половине 19 ст. (материал использован Вятским Истпартом для Музея Революции в Вятке), 2) Постройки в Даровской вол,, Вятск. у., Кот у., 3) Весенние землед. обряды в Вятской губернии, 4) Коллективное начало в землед. работах в Вятской губ. и др.» [8, л. 2]. Углубленная учебная работа логично соединялась с научными экспедиционными изысканиями.
Отзыв в предметную лингвистическую комиссию включает описание научной работы студентки Н. Тихоницкой. Только в заверенный делопроизводителем Васнецовой список разработанных тем в этнографическом кружке вошли следующие сюжеты: «Нечистая сила в вятских сказках», «Русалки», материалы по мифологии Вятского Края, по словарю, языку и словесно-художественному народному творчеству, к библиографическому указателю по этнографии Вятского края, по вятской свадьбе, «Язык Вятского края (морфология)», «Вятское народное слов.-худож. творчество», «Свадебные обряды в Вятском крае (сватовство, смотрины, девичник)», «Язык и быт пригородного населения гор. Вятки (Щербининская вол.)», «Изучение народного словесно-художественного творчества в Вятских школах на краевом материале», а также дипломная работа «Изучение народного творчества в трудовой школе при Совете краеведения» [1, л. 4-5]. В этих работах проявляются будущие публикации исследовательницы по славяноведению.
После завершения учебы в ВУЗе встал вопрос о трудоустройстве молодого специалиста. Ее профессиональные ожидания и возможности связывались с региональным музеем. «В 1925 г. Советом Вятского Государственного музея была избрана сотрудником музея по кабинету этнографии, где мною выполнялась (и выполняется до настоящего времени) работа по приведению этнографических коллекций в порядок, устройству выставок, руководству работой младших сотрудников музея, по вовлечению в работу музея трудового населения, учащихся, школьных и низовых музейных работников» [8, л. 2-3]. Так Надеждой Неофитовной проводилась «классическая» музейная деятельность - фондовая и экспозиционная работа.
Самое важное в этом периоде вятской исследовательницы - экспедиции, и их было проведено немало. «Как сотрудник музея, я участвовала в 3-х экспедициях музея («Куменская» - 1925 г., «Даровская» - в 1927 г., «Селезеневская» - 1928 г.).
В 1927 г. в «Трудах» музея были напечатаны материалы» [8, л. 3; 3, с. 46-81].
Важнейшие детали работы вятских этнографов-музейщиков в 1920-х гг. проявляются в Отзыве Вятского государственного музея о работе Н.Н. Тихоницкой. В силу особой исключительности следующего документа необходимо использовать так называемое «длинное цитирование» и представить документ полностью.
«Н.Н. Тихоницкая в 1925 году приняла на себя безвозмездно работу по созданию Этнографического отдела при Вятском Государственном Музее. Несмотря на полное отсутствие общественного интереса к новому делу, полное отсутствие средств и при отсутствии платных работников, отдел был в том же году организован. С целью изыскания средств совместно с другими работниками тов. ТИХОНИЦКОЙ были организованы концерты (причем один этнографического характера), давшие возможность в январе 1927 года развернуть выставочный зал. Кропотливая работа по инвентаризации и обработке материалов проходила при активном участии этого молодого работника.
За время с 1925 года по настоящее время тов. ТИХОНИЦКАЯ, работающая до сих пор совершенно безвозмездно, провела целый ряд экспедиций (большинство комплексного характера) совместно со студентами местного ВУЗа. Эти экспедиции дали возможность изучить ряд районов Вятского края. Благодаря этим работам в Музее имеются частично уже обработанные материалы из Вятского, Слободского, Котельнического, Уржумского, Яранского и Малмыжского у.у. по линии изучения современного быта с его новыми производственными формами.
Тов. ТИХОНИЦКОЙ проработаны следующие темы по материалам Вятской губ.: «Пища населения. Хлеб и его суррогаты», «Пища в связи с временами года», «Будничный стол, праздничный стол и обрядовый», «Обряды и поверья, связанные с пищей. Свадебный стол», «Трехсвязная изба Вятской губ.», «От костра до печи (эволюция русской печи)», «Земледельческие производственные культы», «Весенние земледельческие работы и связанные с ними обряды», «Коллективные сел.-хоз. работы», «Свадебные обряды». Под руководством Н.Н. ТИХОНИЦКОЙ студентами педагогического Института проработаны следующие темы: «Свадебные обряды «гогар» (орфография сохранена. - И.Т.) и «святчения» Малм. у., «Пятна
собственности, связанные с земледелием и скотоводством», «Ткачество у русских и удмурт (вотяков)», «Детский фольклор у русских и вотского населения Малм. у.».
За время экспедиционной работы Н.Н. Тихо-ницкой велась активная работа по вовлечению широких масс крестьянского комсомола, в частности ВЛКСМ, нацменьшинств, школьных работников, местных музейных краеведческих организаций и студенчества в работу музеев.
В январе 1927 года Н.Н. ТИХОНИЦКАЯ участвовала в работах Краевой конференции по изучению производительных сил Вятско-Ветлуж-ского края.
Летом 1929 года Н.Н. ТИХОНИЦКАЯ потратила много времени на разработку вопросов методики просветительной работы Музея с целью поднятия культурности масс. Ею проработан ряд вопросов по экспозиции в связи с задачей Музея взять на себя пропаганду коллективизации крестьянского хозяйства. Последняя работа в условиях Вятского края имеет исключительное общественное значение.
ЗА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВЛЕНИЯ МУЗЕЯ: ГФран (? - И.Т.)... СЕКРЕТАРЬ: ЕРосляко... (? - И.Т.)» [5, л. 9-9об.]. Мириады нюансов работы музейщиков Вятки, их самоотверженность при скудном финансировании и при этом высокий профессиональный уровень, академичность исследовательской проблематики - эти и другие черты повседневности провинциальной интеллигенции видны из текста документа.
Накопление эксклюзивных источников при работе в Вятском Государственном музее подталкивало молодого этнографа к расширению научной занятости. Актуализировался вопрос об аспирантуре. «В 1926 г. Вятским Педагогич. Ин-том была выдвинута в аспиранты по этнографии и после испытания по Марксисткой методологии была зачислена в январе 1927 года аспирантом ИЛЯЗВ при ЛГУ по секции «Живой старины», где работала под руководством профессора Д.К. Зеленина. В 1928 г. названная секция была ликвидирована и работу пришлось продолжить по Секции Литературы ИЛЯЗВ» [8, л. 3].
Имя выдающегося вятского уроженца, знаменитого этнографа Дмитрия Константиновича Зеленина как научного руководителя не только украшает послужной список Н.Н. Тихоницкой -в какой-то мере Надежда Неофитовна повторяла
научный путь своего заслуженного предшественника. Их связывает вятское и разночинное происхождение, активное экспедиционное изучение своей малой родины, а также вынужденность покинуть свой Вятский край благодаря учебе и возможность продолжить свою научную деятельность в Петербурге (Ленинграде). Вятская земля, образно говоря, способствовала становлению качественных специалистов, в том числе - и благодаря уникальным полевым источникам, но при этом не смогла удержать их из-за лимита возможности трудоустройства.
В Ленинграде поле научных интересов и видов деятельности у Н.Н. Тихоницкой расширилось. «Кроме работ в комиссиях и Секциях ИЛЯЗВ я принимала участие в работах Секций Науч-Иссл. Этногр. Ин-та при ЛГУ, где мною прочитано несколько докладов, Русск. Геогр. Об-ва (состою членом комиссии по изучению детского фольклора, языка, быта), а также работала в Музее Антропологии и этн. Ак. Наук СССР» [8, л. 3].
Однако, молода исследовательница продолжала экспедиционные работы и на своей малой родине. «Будучи аспирантом ИЛЯЗВ, не прерывала связи с Вятскими научными и педагогическими учреждениями и продолжала работу в тесном контакте с ними (экспедиции, выставки, доклады). За последние три года участвовала в следующих экспедициях: Вятского Пед. Ин-та им. Ленина: 1) Раменской - 1927 г., 2) Пижемской - 1928 г.,
3) Сосновской - 1929 г., Вятского Госуд. Музея:
4) в Черновск. вол. Кот. у. - 1927 г., 5) в Селез. вол. Вятск. у. - 1928 г., по командировке ИЛЯЗВ, 6) в Слободской у. Вятск. г. - 1929 г.» [8, л. 3].
Обычный прикладной эффект работы в фундаментальной науке был налицо, и Надежда Не-офитовна продолжала свою автобиографию так: «В этот же период участвовала: 1) в 3-х конференциях (по изучению произв. сил Вятско-Ветл. края, областная конференция Музейных работников В.-В. края, юбилейная конференция Вятского Пед. Ин-та имени В.И. Ленина, 2) в организации ряда выставок (юбилейной выст. Вятск. Пед. Ин-та, Вятск. Гос. Музея; кроме того, мной был представлен обработанный материал на выставки Музее Антр. и Этн. АкН. СССР и Геофака ЛГУ). Членом Союза Сорабпроса состою с 1919 года, с декабря 1925 г. - членом С.Н.Р.» [8, л. 3]. Получается, что интеллигенция в первые десятилетия советской власти продолжала формироваться с учетом
дореволюционных традиций фундаментальной, качественной науки.
Среди командировочных удостоверений Н.Н. Ти-хоницкой имеется документ из Научно-Исследовательского Института Сравнительной Истории Литератур и Языков Запада и Востока, направляющий ее в Вятскую губернию для собирания этнографического материала сроком с 8-го июня по 8-е октября 1929 г. В нем имеется просьба ко всем государственным и общественным учреждениям и частным лицам оказывать Н.Н. Тихоницкой всемерное содействие при выполнении возложенных на нее задач. Но на оборотной стороне - пометки о буднях этнографа-экспедиционера того времени: «Просьба выдать довольстве как командировочным», «Зав. лавкой. Выдавать ежедневно по 300 грам (орфография сохранена. - И.Т.), из них 50% белого, выдать сахару 500 грам, крупы .... 1 мешок до 13 августа», «Выдан хлеб и сахар 0,5 по 13 августа» [20, л. 8-8об.].
Весомым звеном в цепи научных свершений Н.Н. Тихоницкой является разработка вопросов этнографии огнеземельцев и соответствующей экспозиции в Музее антропологии и этнографии (Ленинград) в 1935 и 1936 гг. Это обстоятельство говорит о расширении тематики исследовательского поля этнографа Н.Н. Тихоницкой и потребностях музея [2, л. 13-14].
В автобиографических документах архива библиотеки отмечается, что их автор владел рядом иностранных языков - «Языки: при работе пользуюсь нем., франц., англ. языками, и некоторыми славянскими (польский, болгарский и др.). Общественная работа (в МАЭ. - И.Т.) - член бригады по соцсоревнованию и ударничеству» [9, л. 16].
Еще один документ в собрании - Общественная характеристика Н.Н. Тихоницкой от 7 октября 1941 г. Ее текст можно анализировать многогранно. «Тов. Тихоницкая за время своей работы в Институте Этнографии Академии Наук СССР выполняла ряд поручений общественных организаций Института. По поручению Месткома она проводила среди работников Института беседы на темы о Западной Украине и Западной Белоруссии, участвовала в работах производственной комиссии М.К. по организации социалистического соревнования и ударничества и по проверке обязательств сотрудников Института, по проверке выполнения производственных планов отделов и кабинетов, выполняла обязанности профорга; т. Тихоницкая
активно участвовала в работе производственных совещаний, созывавшихся профорганизацией и дирекцией Института. Т. Тихоницкая добросовестно выполняла поручения общественных организаций и зарекомендовала себя хорошей общественницей Института. Председатель Месткома Института Этнографии АН СССР: роспись (Г.Г. Стратанович (? - И.Т). 7 октября 1941 г.» [4, л. 15].
Дело в том, что первые месяцы Великой Отечественной войны совпали с временем завершения текста диссертации Надежды Неофитовны. Известно, что «20 ноября 1941 г. Н.Н. Тихоницкая обратилась к ректору ЛГУ с просьбой допустить ее к защите на соискание ученой степени кандидата филологических наук (по специальности этнография). Ею было завершено исследование на тему «Коллективные формы труда в сельской общине восточных славян». В ученый совет Тихоницкая передала все необходимые для защиты документы, но до этого события ей дожить не удалось» [6, с. 48].
Научный путь Надежды Неофитовны от студентки, заинтересовавшейся этнографией, до ученого, подготовившего диссертацию, включал две «точки опоры» - вятскую школу экспедиционных исследований и петербургскую (ленинградскую) школу научной аналитики. С обеими из них связано имя знаменитого этнографа Д.К. Зеленина.
К сожалению, не все наработки Н.Н. Тихониц-кой оформились в научные публикации. Наиболее известны опубликованные статьи по этнографии русских и белорусов [10; 11; 13; 14; 15]. Из различных документов известно о ряде рукописей исследовательницы. Это - «Хозяйство и техника огнеземельцев», «Фольклор Вятского края. Хрестоматия. Библиография», «От «огнища» до русской печи» [9, л. 16]. Также есть сведения о существовавшей рукописи вятского (ленинградского) этнографа о приметах русского населения Вятского края, в том числе и связанных с огнем в печи [12]. _
В Фонде краеведческого отдела Кировской государственной научной библиотеки им. А.И. Герцена обнаружена еще одна рукопись Н.Н. Тихониц-кой - «Семейная община у западных украинцев» [16]. Поскольку она хранится вместе с характеристикой 1941 г., то есть смысл датировать ее самым концом 1930-х - началом 1940-х гг. Это может связываться с известными общественными событиями в стране по воссоединению западных украинцев и белорусов с восточными и вступлению в состав СССР.
Содержание трудов Н.Н. Тихоницкой отмечает ее как качественного специалиста в сфере этнографии регионов и славяноведения. Прежде всего, поражает тщательность и академичность обработки собранного в «поле» материала. Так, например, в работе о пище крестьян подгородных вятских мест проведена систематизация по видам блюд -мясная, молочная, овощная и т.д. Отдельно обозначались разновидности хлеба, особенности праздничного, в частности свадебного стола. Отмечен режим питания [11, с. 58-59]. Работа региональных этнографов в первые десятилетия советской власти сохраняла еще немало качества, фундаментальности дореволюционной российской науки.
Множество уникальных фактов обработано автором в разделе о фольклоре [10, с. 64-70]. Материал по песням представлен по их разновидностям -календарные, свадебные, солдатские и т.д. Зафиксированные в 1920-х гг. ни не сохранившиеся до наших дней песни, детали обрядов и праздников и их осмысление населением, позволяют рассматривать статьи этнографов первых десятилетий XX в. ее только в историографическом ракурсе, но и частично в качестве источников собраний ценных фактов, полученных в экспедициях. Это богатое наследие с благодарностью используется и современными этнографами ([17, с. 10; 18, с. 335-337].
Учеба в аспирантуре и дальнейшая работа Н.Н. Тихоницкой в научных учреждениях г. Ленинграда позволила ей расширить исследовательское поле и обратиться к компаративистским научным построениям в этнографии славян. Взор автора обращается к этнокультуре белорусов [13, с. 59-81]. Проявляется более четко работа с ранее собранными этнографическими описаниями обрядов народа, пригодилось знание славянских языков. Работа с прежними, досоветскими методиками этнографического изучения населения практически филигранно сочетается со ставшими обязательными марксистскими позициями в науке. Поэтому, например, показательны такие выводы: «в первобытно-коммунистическом обществе еще не было отношений, обусловливавших умилостивительное обращение к природе, последнее является характерным для дальнейших стадий развития общества с анимистическим мировосприятием» [13, с. 59]. Здесь же автор производит разбор термина «спор» в русском, белорусском и украинском, а также чешском, сербском и польском языках. Вкратце «спор» обозначается как «прибыль», «успех», а «спорыш» -
как двойной, тройной колос, огурец и т.п. [13, с. 60]. Исследования в сфере этнографии белорусов включают немалые сравнительные примеры из этнографии славян и других народов - русского населения Вятки, разных территориальных групп белорусов Литвы. Обряды и восприятие «спора» и «спорышей» соотносятся с другой обрядностью - дожинками, девичьими венками, свадебным деревом, а также иллюстрируются ценными фрагментами из песен [13, с. 62, 72].
Мастерство делать выводы, используя академичность и классовый характер советской науки, достойно уважения и проявляется в нюансах, видимых при так называемом «широком цитировании»: «Магическое мышление использовало «спорыш» для приемов симпатической магии: подобное вызывает подобное. С развитием земледелия магические приемы обеспечения роста злаков развились в целый комплекс обрядов: «борода», «сноп», «венок». Анимистическое миропонимание сделало «спорыш» - двойной предмет - живым, зооморфным и антропоморфным существом, обеспечивающих спор. Выполнение основной роли в дожиночных обрядах старшей женщиной - наследие родового строя. Другим для выполнения обрядовых функций на смену женщине-жнице выступает пан или хозяин поля: он принимает венок, возлагает себе на голову. Крепостные взаимоотношения между помещиком и крестьянами особенно ярко выражены в белорусском обряде: с одной стороны, это жнецы, «завоевавшие пану поле», приносят своему барину венок и сноп с выражением рабской покорности, с другой - пан, величественно выходивший навстречу процессии и милостиво награждающий жнецов угощением. При «толоках», как особой форме временного объединения сельского коллектива, обряд использовался зажиточным крестьянством с эксплуататорской целью (основная черта толоки - бесплатная работа за угощение, развлечение). Белорусские «спорышевые» песни связаны с внесением «спора» в хозяйство и отражают в себе этот обряд» в его различных моментах и стадиях развития [13, с. 81].
Такое же неоднозначное осмысление роли и места академического ученого в те годы происходит и при анализе рукописи Н.Н. Тихоницкой о семейной общине у западных украинцев. Почти очевиден некий заказ для разработки данной темы: к началу 1940-х гг. в советском обществе появилась потребность включения в братскую семью
народов групп западных белорусов и украинцев со всеми вытекающими последствиями, в том числе -и введением в научный оборот материалов по их этнографии. Рукопись пестрит цитатами из ранних этнографических описаний, в том числе и переведенных автором на русский язык. Характерно начальное обращение к дореволюционным энциклопедическим работам: «М. Грушевский отмечал, что в горной местности Галицкой и Угорской Руси имеются семейные общины до 25 чел. и владеют неразделенным имуществом и управляются «гад-зою» (Грушевский М. История Украины-Руси. Т. 1. - Львов, 1891, С. 280). Используются сравнения с русскими губерниями (Тамбовская и др. губ.), анализируются письменные этнографические источники, описания быта на русском, немецком и украинском языках. Представлен анализ песен в Черниговской губ. и др. мест - про роль женщин, невестки с большой семье мужа и т.д.» [16, л. 1-55].
На страницах рукописи обнаруживается вывод, к которому приходит автор: «Таким образом, данные о семейной общине у западных украинцев очень скудны. Эти данные говорят, что к концу XIX века семейная община почти распалась. Местами отмечались общины численностью до 20 чел. и даже несколько больше; чаще численность не превышала 11-13 человек. Состояли такие общины из отца и женатых сыновей с их семьями; реже женатые братья продолжали вести совместное хозяйство и после смерти отца. Переходом к индивидуальному хозяйству можно считать случаи, когда хозяйство только частично велось членами общины совместно. В условиях развивающегося капитализма в Западной Украине семейные общины просуществовали дольше, чем в восточной части» [16, л. 23]. Данный вывод об отставании в экономическом и общественном развитии групп западных украинцев, вероятно, не совсем согласовывался с идеей о классовом равенстве всех народов, в советском обществе никто не мог быть отстающим. Вероятно, поэтому и из-за наступления войны окончательный вариант статьи не был оформлен.
Особо известными работами Н.Н. Тихоницкой можно назвать статьи о сельскохозяйственной толоке и о русской народной игре «Просо сеяли» [14; 15]. В статье об игре «Просо сеяли» основа проанализированного материла - этнографические экспедиционные данные из д. Ст. Ягул Малмыж-ского уезда Вятской губернии. Разбор текстов
песен, исполнявшихся при данной обрядовой игре, приводит к реконструкции производственного цикла в земледелии. Качество выводов подтверждается почти обязательными в славяноведении сравнениями и примерами из белорусской, украинской, западнославянской этнографии.
Особого внимания и в наши дни заслуживает вывод автора: «Хороводная игра-песня «Просо сеяли» является частью весенних обрядов и состоит из двух частей разновременного происхождения. Первая часть игры - пережиток обрядового магического воспроизведения земледельческих работ, начиная с «сечи» (посеки) и кончая молотьбой. Вторая часть - отражение обычая отдавать девушек в качестве выкупа за нарушение норм обычного права. С переходом к новой, более развитой земледельческой технике примитивный способ молотьбы - «топтание» - стал непонятен, и этот термин, в связи с процессом разложения обряда, был перетолкован как повреждение посевов - потрава. Равным образом слово «лядо» - подсека, ставшее далеким игре, заменилось в припеве излюбленным рефреном любовных песен: «ладо», «лада» - милый, милая; в связи с новым осмыслением термина «топтание» развилась часть игры-песни, которая в дальнейшем придала новый смысл всей игре в целом - спора двух коллективов из-за наруше-
ния правовых норм. Развитие второй половины игры-песни сопровождалось разрушений первой, магической половины» [15, с. 166]. Ценным представляется встраивание обряда в общую картину жизни крестьян, обращение автора к динамике этнических процессов, варианты объяснения понятий «ладо», уже в те годы использование гендерного подхода в этнографических изысканиях. В дальнейшем тема богини «Ладо» разрабатывалась мэтрами отечественной науки [7, с. 375-400]. В исследованиях регионального уровня образ Женщины-Богини встраивался в систему матриархатной и патриархатной ген-дерных традиционных картин мира [19, с. 1460]. Эстафета научных поколений в этнографии основана на сверх- уважительном отношении к предшественникам и их трудам.
В общем и целом, представленные в данной статье и другие материалы говорят о том, что научная биография и работы по этнографии Н.Н. Тихоницкой являются примером научных испытаний и достижений, образцом мастерского владения исследовательскими методиками и оформления выводов. Историография этнографии, в том числе и в данной тематике, обнаруживает практически неиссякаемые перспективы для изучения.
Список использованных источников и литературы
1. В литературно-лингвистическую предметную комиссию. Отзыв о работе Н.Н. Тихоницкой. Машинопись // Фонд краеведческого отдела Кировской государственной областной научной библиотеки (КГОНБ).
2. Договоры о работах Н.Н. Тихоницкой в МАЭ за 1935 и за 1936 гг. Машинопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
3. Матвеева Е.В., Луппова Е.П., Тихоницкая Н.Н. Отчет об этнографической экспедиции в Куменскую вол. Вятского уезда летом 1925 года // Труды Вятского публичного музея. Т. 1. Киров, 1927. С. 46-81.
4. Общественная характеристика тов. Тихоницкой Н.Н. 14/ХЫ941 г. Машинопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
5. Отзыв Вятского Гос. Музея о работе Н.Н. Тихоницкой. Машинопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
6. Решетов А.М. Отдание долга // Этнографическое обозрение. 1995. № 2. С. 40-62.
7. РыбаковБ.А., РыбаковБ.А. Язычество древних славян. М: София, 2002. 588 с.
8. Тихоницкая Н.Н. Автобиография. Рукопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
9. Тихоницкая Н.Н. Инст. Антр. и Этн. АН СССР, кадровая карточка. Рукопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
10. Тихоницкая Н.Н. Словесно-художественное творчество // Из материалов этнографической экспедиции в Куменскую волость Вятского уезда летом 1925 г. // Труды Вятского гос. музея. Т. 1. Вятка, 1927. С. 64-70.
11. Тихоницкая Н.Н. Пища населения Куменской волости // Из материалов этнографической экспедиции в Куменскую волость Вятского уезда летом 1925 г. // Труды Вятского гос. музея. Т. 1. Вятка, 1927. С. 58-59.
12. Тихоницкая Н.Н. Запреты и приметы русских вятчан. Рукопись // Матерiяли до етнологп. [Вип.] III. Кив, 1931. С. 131. URL: http://www.ex-jure.ru/freelaw/ news.php?newsid=690
13. Тихоницкая Н.Н. «Спорина» в жатвенных обрядах и песнях, преимущественно белорусских // Язык и литература. Т. VIII. Л., 1932. С. 59-81.
14. Тихоницкая Н.Н. Сельскохозяйственная толока у русских // Советская этнография. 1934. № 4. С. 73-90.
15. Тихоницкая Н.Н. Русская народная игра «Просо сеяли» // Советская этнография. 1938. № 1. С. 145-166.
16. Тихоницкая Н.Н. Семейная община у западных украинцев. Рукопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
17. Трушкова И.Ю. Традиционная культура русского населения Вятского региона в XIX - начале XX вв.: система жизнеобеспечения. Киров: Мау-ри-принт, 2003. 772 с.
18. Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского края: вопросы формирования, взаимовлияния и современного состояния // История и культура Вятского края. Т.2. М.-Киров: Академический проект-Константа, 2005. С. 295-512.
19. Трушкова И.Ю. Женщина и мужчина в традиционной культуре русских Вятского региона: гендерные портреты. Киров: «Старая Вятка», 2008. 300 с.
20. Удостоверение ИЛЯЗВ Тихоницкой Н.Н. Машинопись // Фонд краеведческого отдела КГОНБ.
