CC BY
663
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX- НАЧАЛЕ XX ВВ. В ТРУДАХ КОНСЕРВАТОРОВ
А.С. Солоусов
Национальный вопрос следует признать одним из самых актуальных для полиэтнического российского государства за все время его существования. Не имея возможности в рамках одной небольшой по объему работы проанализировать весь комплекс проблем, связанных с этой темой, остановимся лишь на некоторых аспектах. Выбрав объектом исследования так называемые «польский» и «еврейский» вопросы в указанный период, проследим правительственную политику в данной области и, главное, выявим позиции видных представителей консервативного направления -журналистов, государственных чиновников, влиявших на формирование общественного мнения по данным проблемам.
Согласимся с исследователями, выделяющими три типа национальных окраин в XIX веке.
1) Западные национальные окраины (Прибалтика, Белоруссия, Украина, Польша, Финляндия). По своему социально-экономическому развитию они не уступали центральным губерниям, а частично даже превосходили их.
2) Степной Юг и Сибирь - неразвитые в экономическом плане аграрно-сырьевые окраины. При незначительной плотности местного населения они были объектом сравнительно мирной русской колонизации.
3) Центральный Кавказ, Закавказье, Казахстан, Средняя Азия. Эти регионы со значительным процентом проживавшего местного населения постепенно превращались в сырьевую базу и рынок сбыта русских товаров.
К середине XIX в. численность населения империи достигла 61,799 млн. человек, при крайне неравномерной плотности. В 30-40-е гг. наблюдалось увеличение удельного веса русского населения и снижение - украинского и белорусского. Стабильным оставался удельный вес финнов. При этом отмечается резкий рост доли еврейского населения, к концу правления Александра II вышедшего на 5-ое место после славянских народов1. К началу XX в. ситуация выглядела следующим образом: общая численность населения - 128,924 млн. человек. Первое место по численности занимали славяне, второе - тюркоязычные народы, затем шли поляки, финны, евреи.
Национальная политика в абсолютистском государстве во многом зависела от личной позиции монарха. Царствование Николая I, хотя и с некоторыми оговорками, принято называть «золотым веком русского национализма». При Александре II проведение курса на создание единой и неделимой России сопровождалось некоторыми либеральными уступками. При Александре III, по свидетельству современника, «смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства... Только православный считался истинно русским, и только русский мог быть истинно православным. Вероисповеданием человека измерялась его политическая благонадежность»2. Национализм и русификация окраин стали одними из ведущих принципов политики самодержавия. С их помощью власти пытались сплотить страну перед лицом грозящих социальных и политических потрясений.
В этом же направлении действовали и некоторые представители консервативной журналистики. Лозунгом «Гражданина» князя В.П. Мещерского и «Московских ведомостей» М.Н. Каткова, а позже В.А. Грингмута, стали слова «Россия для русских», подхваченные и другими газетами.
Однако далеко не все консерваторы были согласны с подобными идеями. К.Н. Леонтьев считал национализм и русификацию антигосударственной идеей, ведущей к стиранию различий, а, значит, к демократизации и революционизации окраин.
Не разделяя взглядов К.Н. Леонтьева, многие видные государственные чиновники - И.И. Воронцов-Дашков, П. А. Валуев, А. А. Половцов - критиковали способы решения национальных проблем и в дневниках и воспоминаниях излагали свое видение вопроса.
Известный публицист Л.А. Тихомиров в полемике с религиозным философом В. С. Соловьевым считал нелепым принцип равноправия для народов, принимавших разное участие в создании государства. По мнению публициста, он давал шанс полякам, финнам, немцам легче сплотиться против правительства, которое не нашло бы поддержки и у русской части населения, переставшего считать его своим. С призывом о сплочении против национальных партий обращался к «Русской партии» В.П. Мещерский3.
Как указывалось выше, «польский вопрос» в середине XIX в. был одним из сложнейших в российской национальной политике. После подавления восстания 1830-1831 гг., лишив поляков всякой автономии, в 1835 году Николай I заявил их депутатам: «Принадлежать России и пользоваться ее покровительством есть истинное счастье». Эта фраза стала своеобразным девизом в отношении польской политики не только николаевского, но и последующих царствований.
Амнистировав, наряду с другими политическими ссыльными, и польских повстанцев, Александр II, тем не менее, в варшавском выступлении 1856 года фразой «Никаких мечтаний» подтвердил неизменность политического курса в этой области.
Е.М. Феоктистов в своих воспоминаниях приводит интересный эпизод. Известный государственный деятель князь А.И. Барятинский в начале 60-х гг. XIX в., опасаясь «страшного бунта в Польше», считал необходимым совсем отказаться от нее, предоставив полную автономию.
Судя по воспоминаниям современников, подобные идеи высказывал не он один. Именно поэтому с таким одобрением пишет Е. М. Феоктистов о твердой позиции царя в данном вопросе. Утверждая, что Польша - это печальное наследство, доставшееся
4
ему от дяди, император заявил о своем твердом намерении не отказываться от него .
При сопоставлении с другими источниками представляется несколько преувеличенной мемуаристом решительность императора, но в целом позиция Александра II в «польском» вопросе отражена верно. Несмотря на ряд вынужденных уступок - указ от 14(26) марта 1861 года о реформе, направленной на восстановление «автономной администрации» в Польше, назначение известного своими либеральными взглядами великого князя Константина Николаевича наместником - царь не остановился перед проведением суровых репрессий и подавил восстание 1863-1864 гг.
Именно либеральные уступки многие консервативные публицисты считали причиной повстанческого движения в Польше. Издатель «Гражданина» князь В.П. Мещерский в своих воспоминаниях утверждал: «Мятеж 1863 года подготовили мы, а воспользовались им для своих глупых бредней поляки... Культ либерализма... ободрял и .брал под свою протекцию идею национального сепаратизма. Польский мятеж зажгли своею политикой непротивления и непротиводействия, в центре управления - Валуев, а в Вильне, Киеве и в Варшаве - представители русской власти»5.
Подобной позиции придерживались и некоторые либеральные деятели. Д.А. Милютин, говоря о настроениях Александра II в 1862 году, писал о борьбе двух начал - консервативного и либерального - и считал, что император склонялся к мысли о предоставлении Польше тех же прав, что и Финляндии. Осуждая при этом отсутствие
здравого смысла у польских лидеров, он порицал и ближайшее окружение царя за «полное отсутствие определенных взглядов на решение польского вопроса». Особенно досталось министру внутренних дел Валуеву и великому князю Константину Николаевичу за симпатии к полякам и увлечение либеральными проектами6. Взгляды братьев Николая и Дмитрия Алексеевича Милютиных по данной проблеме заслужили одобрение и Е.М. Феоктистова.
Единства во взглядах не было в тот момент и в польском обществе. Сторонники восстания получили название «красных». «Белые» - землевладельцы и крупная буржуазия - рассчитывали добиться восстановления польской независимости дипломатическими методами.
Центральный национальный комитет - центр подготовки восстания (Я. Дом-бровский, З. Падлевский, З. Сераковский) - заключил соглашение с «Землей и волей» о совместных действиях. Программа ЦК включала ликвидацию сословий, передачу крестьянам обрабатываемой ими земли, восстановление независимой Польши в границах 1772 года, с предоставлением населению Литвы, Белоруссии и Украины права самому решать свою судьбу.
В ходе начавшегося в январе 1863 года восстания пришедшие к руководству «белые» сделали ставку на поддержку западноевропейских держав. Англия и Франция подали царскому правительству ноты с требованием прекратить кровопролитие. Русские войска под командованием генерала Ф.Ф. Берга в Польше продолжали вести бои с повстанцами. В Литве и Белоруссии войсками командовал прославившийся жесткими мерами виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев.
Консервативная печать в это время выступала в поддержку самых решительных мер по отношению к повстанцам. Рупором этих сил стали «Московские ведомости» М.Н. Каткова. Деятельность редактора издания в данный период достаточно изучена, ограничимся лишь рядом замечаний, важных для нашей темы.
Поддержка Польши крупными европейскими державами навела Каткова на мысль о «польской опасности». В мае 1863 года, обращаясь к Валуеву, он утверждал, что «польская, или, лучше сказать, европейская организованная против нас революция не ограничится Польшей и западными губерниями; ее замыслы простираются далее; все употребляется, чтобы расшевелить наш материк, и все оказалось непрочным». «Польские революционные агенты разосланы по всей России: мудрено ли, что они, местами смешавшись с народом, поведут его на помещиков».
В поддержку позиции Каткова в своих исторических этюдах «Польша после 1815 года» и «Польские интриги в первой четверти нынешнего века», написанных в 60е годы XIX в., выступал и Е.М. Феоктистов.
«Гражданин» князя Мещерского ратовал за усиление позиций русской православной церкви в крае. Единодушны были консервативные журналисты в негативной оценке деятельности великого князя Константина Николаевича в качестве наместника в Польше. Его обвиняли в отсутствии твердого курса, направленного на укрепление престижа русских властей в крае, заигрывании с поляками в целях приобретения популярности, плохом знании местных условий и легкомыслии, граничащем с мальчи-
7
шеством, в серьезных вещах .
Сколь велики были нарекания в адрес великого князя, столь же восторженны были на страницах воспоминаний консерваторов отзывы по адресу репрессивной политики М. Н. Муравьева.
Постепенно определилась позиция императора. Отказавшись восстановить сейм, он встал на путь аграрных реформ. В 1864 году крестьянам в Польше за минимальный выкуп была предоставлена земля. В правительственной реформе отчасти нашли от-
ражение аграрные проекты повстанцев. С помощью этих мер центральным властям удалось оторвать крестьян от движения и подавить его.
Последствия восстания 1863-1864 гг. для России в целом, его влияние на усиление конфронтации общественно-политических сил внутри страны, изменение внешнеполитического курса были весьма серьезны. Повлияло оно и на формирование взглядов значительной части консервативно настроенного общества.
Известный журналист и государственный чиновник К.Ф. Головин, как и ряд других государственных деятелей, полагал, что исключительно насильственными методами проблему не решить. В своих воспоминаниях он пришел к выводу о необходимости более взвешенного подхода, призывал к «мирному сосуществованию» с поляками. Публицист указывал на желательность создания таких условий, которые были бы «лучше, выгодней, разумней их прежней самостоятельной жизни». В то же время он считал необходимым «всякую попытку к измене обставить такими грозными трудностями, которые заставили бы призадуматься любого охотника до восстановления отчизны путем восстания». Говоря о невозможности установления полного единства из-за живучести исторических традиций, он критикует М.Н. Муравьева за практику натравливания крестьян на помещиков с целью умиротворения края. Одобрения мемуариста удостоился преемник Муравьева - А. Л. Потапов, доказавший, по мнению К.Ф. Головина, что «русификация - безнадежное дело».
Весьма важными представляются те фрагменты воспоминаний публициста, где речь идет о продолжении дискуссии по поводу задач национальной политики в консервативных кружках и политических салонах в 80-е годы. Вновь говорилось о борьбе двух точек зрения: умеренно-взвешенной и крайне реакционной.
Не возражая против политики русификации как таковой, автор мемуаров считал, что проводится она крайне неумело - чрезвычайно активно в Польше, неуместно пассивно в Остзейском крае. Критикуя сторонников реакционного подхода в решении национальных проблем за средства проведения политики - «подкуп и запугивание», К. Ф. Головин полагал, что таким образом они лишь готовят русскую революцию.
Анализируя борьбу мнений по данной проблеме в конце правления Александра II и в период царствования Александра III, мемуарист утверждал, что позиции сторонников жесткого курса лишь усиливались. Основной их идеей стало «самодержавие чисто русского большинства». Лидером группировки назван К.П. Победоносцев, «человек огромных способностей». Головин считал, что под благонамеренностью в данном случае скрывалось преклонение перед толпой, след которой в истории всегда разрушителен. Подавление же национальных особенностей не сможет привить патриотизма. В своих воспоминаниях он настаивал на необходимости создания единого гармоничного целого с учетом национальных особенностей, при этом опираясь на культурное меньшинство, а не гоняясь за популярностью у народных масс. Он считал, что Александр III ошибся в одном - Россия оказалась сильнее как государство, чем как нация. Неверную политику механического слияния он называл «противоречащей натуре государя»8. С подобной оценкой взглядов царя едва ли можно согласиться. В целом позиция К. Ф. Головина по национальным проблемам весьма примечательна, тем более что борьба обозначенных им группировок продолжалась и в начале XX века, о чем свидельствовало обсуждение столыпинского «пакета реформ» в части, касавшейся введения земств в западных губерниях страны.
Весьма остро стоял в Российской империи в указанный период и «еврейский» вопрос. После реформ 1860-х годов евреям было разрешено проживание вне черты оседлости, хотя и далеко не всем. Повсеместно имели право проживать только купцы I гильдии, лица с высшим образованием, ремесленники. В случае смерти главы се-
мейства вся семья немедленно выдворялась в зону оседлости. В 1891 году, по распоряжению нового генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, из Москвы было выселено около 17 тыс. евреев-ремесленников. Евреям запрещалась аренда и покупка земли, жизнь вне городов. Они не могли быть избраны городскими головами, в городские думы они не избирались, а назначались. Существовал ценз при приеме в образовательные учреждения.
Вместе с тем интересны данные о приросте численности еврейской диаспоры в столице. В 1900 году она находилась на 5-ом месте (после эстонцев) и составляла 12539 человек (по родному языку), по вероисповеданию 20385. В 1910 году в Петербурге проживало уже 35 тыс. евреев. В конце XIX в. в городе была построена первая хоральная синагога.
Антисемитизм был фактически возведен в ранг государственной политики и соответствовал личным взглядам последних русских императоров. Довольно частым явлением стали еврейские погромы, первый из которых произошел еще в 1821 году в Одессе. Причиной его была торговая конкуренция между греками и евреями. Число погромов резко возросло в начале XX века, в ходе первой русской революции, с созданием черносотенных политических партий. В обществе настойчиво насаждался образ еврея-революционера, виновника всех бед. По мнению С.Ю. Витте, ни одна национальность не дала такого процента революционеров, как евреи. Министр внутренних дел В.К. Плеве в ответ на требования еврейской общественности прекратить погромы потребовал прекратить революцию.
Консервативные издания активно поддерживали правительственный курс. В данном случае характерна позиция владельца «Нового времени» А. С. Суворина. Его взгляды в области национальной политики были достаточно противоречивы. В своем дневнике он утверждал, что «не сочувствует порывам консерватизма, направленным против инородцев» и «никогда против них ничего не писал и ни к одной народности не питал вражды». Подобные заявления явно противоречат общему тону публикаций в его газете. Ответственность за подобные несоответствия издатель стремился переложить на А. В. Никольского, отвечавшего в издании за раздел внутренней жизни. Сам А. С. Суворин мог выступить на страницах «Нового времени» со статьей, осуждавшей убийство черносотенцами известного деятеля кадетской партии профессора М.Я. Герценштейна, мог в дневнике с похвалой отзываться о М. М. Антокольском (ругая его в газетных публикациях). Мог упрекать общество в забвении памяти А.Г. Рубинштейна. Нельзя не вспомнить и о том, что суворинское издание первым в России оценило популярную в среде черносотенцев рукопись «Протоколы сионских мудрецов» как явную фальшивку9. В то же время, признавая за еврейством наличие «деятельной крови» и «экономической стороны», он обвинял его в бездушии, а трагическое величие этого народа видел в том, что «он разрушает собственное отечество» (подразумевая под Отечеством Россию). Самым страшным, по мнению издателя газеты, обвинением для неугодного государственного деятеля было обвинение в связях с «жидами» или отстаивание их интересов. Пример тому - полемика по поводу обсуждения кутлеровского проекта решения аграрного вопроса, в ходе которой А. С. Суворин занял антикутлеровскую позицию.
По утверждению исследователей, анализ суворинского справочника «Весь Петербург» демонстрирует серьезное преувеличение роли еврейского капитала. В переписке издателя выражаются глубокие опасения по тому же поводу. Мысль о «жидомасонском» заговоре была не нова, выдвинута не Сувориным, и характерна не только для России. Ярким примером может служить печально известное «дело Дрейфуса», получившее мировую огласку. Суворин активно включился в кампанию на стороне
антидрейфусаров. В своих заметках в 1897 году он пытался доказать, что А. Дрейфус виновен если не как шпион, то как участник заговора против Европы. Не изменил он своих взглядов и позже, о чем свидетельствует дневниковая запись за 18 июля 1907 года. Ранее в газетных статьях он не только обличал А.Дрейфуса, но и обвинял его одесского родственника. Предвзятое суворинское мнение в этом деле не смогли поколебать даже заметки лучше разбиравшегося в ситуации парижского корреспондента газеты И.Я. Павловского.
С согласия А. С. Суворина в 1900 году его сын Алексей настоял на постановке в их театре антисемитской пьесы «Контрабандисты» С.К. Литвина (Эфрона) и В.А. Крылова. Сыгранная на сцене, пьеса вызвала скандал в обществе. В первую очередь негодовала либерально настроенная интеллигенция и студенческая молодежь. Ссылаясь на просьбу министра внутренних дел Сипягина, А.С. Суворин пытался оправдаться тем, что они затевали постановку в целях, если так можно выразиться, «национальной критики». Логика издателя и министра была такова: если на сцене шел «Ревизор», то почему не быть «Контрабандистам»? В письме к Л.Н. Толстому владелец театра сформулировал ту же мысль значительно грубее: «Надо сказать господам этим, что они, по меньшей мере, такие же свиньи, как и мы»10. К чести русского общества надо признать, что далеко не все разделяли подобные взгляды. Поддержка Сувориным ан-тидрейфусарской кампании нанесла удар по популярности издания как ведущего политического органа печати. Скандал вокруг «Контрабандистов», хотя и стал своеобразной рекламой, нанес ущерб репутации А.С. Суворина как театрального деятеля.
Наиболее интересно в смысле оценки настроений общества «дело Бейлиса» 1911-1913 гг., по обвинению еврея в ритуальном убийстве 12 летнего Андрея Ющин-ского. Процесс имел международную огласку. Русское общество, как и французское в «деле Дрейфуса», оказалось расколото на два лагеря. Оправдательный приговор мог бы стать добрым знаком изменения ситуации в стране, если бы спустя полгода после его вынесения, в июне 1914 года, в окружном суде Санкт-Петербурга не начался процесс над 25 членами коллегии адвокатов (среди них был А. Ф. Керенский), подписавших в октябре 1913 года воззвание против фальсификации «дела Бейлиса». Несмотря на то, что в последнем слове никто из них не признал себя виновным, суд вынес обвинительный приговор. Адвокаты были приговорены к различным срокам тюремного заключения и лишению избирательных прав.
В том же самом 1913 году, что и «дело Бейлиса», проходили выборы петербургского городского головы. Им стал И.И. Толстой. Его кандидатура вызвала сомнения у министра внутренних дел Маклакова, видевшего в претенденте «лицо, заведомо покровительствующее евреям». Толстой был утвержден на должность Советом Министров.
Подведем некоторые итоги.
1) В целом к началу XX века национальный вопрос продолжал оставаться нерешенной проблемой российской действительности. При этом у значительной части общества, в том числе и консервативно настроенного, сформировалось представление о нем как о важнейшем вопросе внутренней политики, зачастую имеющем международный резонанс.
2) В консервативной среде не существовало единства во взглядах на способы решения национальных проблем, и диапазон мнений в данном случае был достаточно широк - от умеренных до крайне реакционных. По ряду позиций наблюдалось совпадение во взглядах либерально и консервативно настроенных деятелей.
3) Консервативная печать активно участвовала в обсуждении проблем национальной политики, стремясь сформировать необходимое для правящих кругов общественное
мнение в данной области. Иногда отсутствие четко обозначенного правительственного курса вызывало критику на страницах консервативных изданий. 4) Национальный вопрос может быть признан не только сугубо российской, но глобальной проблемой, не решенной до сих пор. В связи с этим ряд соображений, высказанных на страницах периодических изданий, в дневниках и воспоминаниях различных по взглядам государственных деятелей и журналистов, не потерял актуальности и сегодня.
Источники и литература
1 Выскочков Л.В. Николай I. М., Молодая гвардия. 2003. С.249-250.
2 Корелин А.П. Российские самодержцы. 1801-1917. М., Молодая гвардия. С.302.
3 Гросул В.Я. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М., Прогресс-Традиция. 2000. С.339-340.
4 Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848-1896. Воспоминания М., Новости. 1991. С.323.
5 Мещерский В.П. Воспоминания. М., Захаров. 2001. С.122-124.
6 Милютин Д.А. Воспоминания. 1860-1862. М., Редакция альманаха «Российский архив». 1999.С.322-324.
7 Мещерский В.П. Указ. соч. С.325-326.; Феоктистов Е.М. Указ. соч. С.146,156.
8 Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. I-II. СПб. Колокол.1908. T.I. С.100-101. Т.П. С.117-124, 41-43.
9 Динерштейн Е.А. А.С.Суворин. Человек, сделавший карьеру. М., РОССПЭН.1998.С.129-132.
10 Суворин А.С. Дневник. London: The Garnett Press; М., Издательство Независимая Газета. 2000. С.407, 589.
