CC BY
88
М. Э. Клопова (Москва)
Национальные движения восточнославянского населения Галиции Х1Х-ХХ вв. в современной русской и украинской историографии
Статья содержит анализ современной российской и украинской научной исторической литературы, посвященной проблеме формирования двух направлений в национальном движении восточнославянского населения Галиции. Автор отмечает, что российские исследователи подчеркивают существование реальной альтернативы между двумя этими направлениями, украинские же историки скорее видят в русофильском направлении один из вариантов украинского движения. Ключевые слова: Галиция, национальное самосознание, идентичность, украинское и русофильские направления, национальные движения, альтернатива, исторические исследования.
История Западной Украины полна мифов и нередко является предметом общественно-политических спекуляций. Не будет преувеличением сказать, что основная масса современных потребителей информации воспринимает ее как место зарождения украинского национального самосознания, как в позитивном, так и в негативном смысле. В то же время важнейшей исторической особенностью региона, так же как и всей Украины в целом, долгие годы являлось существование реальной альтернативы в поиске национальной идентичности. Восточнославянское или, как оно само себя называло, «руськое» население австрийской части Украины на протяжении второй половины XIX - начала ХХ в. стояло перед выбором - считать ли себя частью единого русского народа или же самостоятельного украинского. Существовали носители и других разновидностей этнического самосознания: полонизированные русины в Галиции, мадьяроны в Угорской Руси, население Буковины, чью этническую самоидентификацию определяют как «буковинизм».
Целью данной статьи является анализ проблемы исторической альтернативы в процессе формирования национальной идентичности применительно к западноукраинским землям в современной российской и украинской исторической литературе.
В российской историографии интерес к истории Украины заметно повысился с середины 1990-х гг. При этом в отечественной исто-
рической литературе можно выделить две группы исследований. К первой можно отнести работы, посвященные истории национальных движений восточнославянского населения Австро-Венгрии. Среди них следует выделить монографию Н. М. Пашаевой1, которая на протяжении уже нескольких лет является, по сути, единственным трудом, непосредственно анализирующим одно из направлений национального движения галицийских русинов, а именно, общерусское или русофильское. Автор в значительной степени продолжает традицию, сложившуюся в славянофильских кругах еще в XIX в., согласно которой «Прикарпатская Русь» была неотъемлемой частью единого общерусского культурного и духовного пространства. Основной акцент в монографии сделан на культурной и конфессиональной деятельности русофилов, их полемике с украинской стороной по вопросам языка и литературы. Н. М. Пашаева также отметила, что до конца 1860-х гг. антагонизма между «русским» (русофильским) и украинским движениями практически не существовало, о чем свидетельствуют многочисленные примеры личных контактов представителей обоих направлений. Лишь по мере общей политизации общественной жизни в Галиции эти противоречия усилились и приобрели необратимый характер. Автор подчеркнула, что «в конкретных условиях первых лет дуализма [...] и вплоть до Первой мировой войны политические судьбы русского движения носили во многом тупиковый характер»2. Работая много лет над проблемой «русского» движения в Габсбургской монархии, Н. М. Пашаева внесла важный вклад в изучение истории национальных движений в Галиции.
Проблема формирования национального самосознания населения Восточной Галиции рассматривается также в статье В. Н. Савченко3. Констатируя наличие двух взаимоисключающих подходов к национально-политической истории региона - общерусского и украинского, автор поставил перед собой задачу рассмотрения сути и причин расхождения между ними на основе сопоставления источников, отражающих позицию по этому вопросу министерства иностранных дел России, а позднее, в 1920-х гг., - советского руководства. Савченко в целом солидаризовался с общерусской концепцией, считая ее носителей подлинными выразителями интересов восточнославянского населения региона.
Однако при подборе источников исследователь проявил определенную односторонность. В его статье встречаются также фактические неточности, во многом вызванные некритическим отношением к источникам. Это, безусловно, снижает научную
ценность работы, которая, тем не менее, представляет немалый интерес для исследователя.
К вопросу формирования национальной идентичности русинов Галиции неоднократно обращался А. И. Миллер. В своей статье «Внешний фактор в формировании национальной идентичности галицийских русинов»4 он отметил, что важную роль в этом процессе сыграли два фактора - относительная отсталость Галиции и, как следствие, запаздывание процесса формирования национальной идентичности, и стратегическое значение провинции, находившейся на пограничье двух могущественных империй. Именно влиянием внешнего, в том числе и внешнеполитического фактора Миллер объясняет тот факт, что реальное воплощение получили три варианта национальной идентичности галицийских русинов - пропольский, общерусский и украинский. Первый, доминировавший до 1860-х гг., пришел, с точки зрения исследователя, в упадок во многом благодаря усилиям русского и австрийского правительств, каждое из которых стремилось подорвать чрезмерное польское влияние в крае. Общерусское (русофильское) и украинское направления просуществовали до Первой мировой войны, причем, как отметил автор, «ход и исход этой борьбы может быть понят только при учете внешних по отношению к собственно русинам факторов».
Говоря о русофильском движении, А. И. Миллер отметил сравнительно слабую его поддержку со стороны России и возрастающее негативное отношение венской администрации, что также обуславливалось общим состоянием австро-российских отношений. Применительно к украинскому движению исследователь выделил такой важный момент, как союз поляков и Вены, направленный на поддержку украинской ориентации в ущерб пророссийским симпатиям, поскольку в украинофилах ряд польских политиков видели возможных союзников в борьбе против Российской империи. Важно при этом отметить, что в данной статье речь идет прежде всего о периоде 1860-1880-х гг., когда и украинское, и пророссийское течения только формировались как национальные движения. В дальнейшем политическая ситуация в регионе заметно трансформировалась, однако влияние внешних факторов, в том числе и указанных выше, сохранялось и даже возрастало.
Другая группа работ объединяет исследования, которые непосредственно не посвящены изучению национальных движений русинов Галиции, но касаются их в той или иной степени. Среди них следует отметить монографические исследования того же А. И. Милле-
ра. В его работе, посвященной истории развития украинского вопроса в Российской империи5, Галиция рассматривается как своего рода арена политического соперничества реально существовавших проектов. В этом контексте русофильское движение в Галиции выступает как объект политического влияния Санкт-Петербурга в противовес укрепившей свои позиции «украинской партии». При этом автор подчеркнул, что меры, принимавшиеся российской стороной, носили в основном сдерживающий характер: акцент делался не на усилении российского влияния в австрийских владениях, а на недопущении украинских идей в российские пределы. Приводя ряд красноречивых примеров, А. И. Миллер отметил, что подобная политика российских властей была заведомо обречена на поражение. Результатом ее был заметный отток пророссийски настроенных деятелей из Галиции в Россию и, напротив, массовая эмиграция украинофилов, которая привела к тому, что с конца XIX в. Галиция становится идейным центром украинского движения.
К Галиции А. И. Миллер также обратился в своей работе «Империя Романовых и национализм»6. История этого региона, по его мнению, подтверждает тезис, что «при изучении национальной политики и процессов формирования наций... важно держать в поле зрения макросистему империй Габсбургов, Гогенцоллернов и Романовых»7. Действительно, именно Галиция, возникшая как историческая область в результате разделов Речи Посполитой и испытывавшая на себе влияние самого широкого круга внешних сил, является удачным примером влияния фактора империи на национальные процессы.
И. В. Михутина в своей монографии8 говорит о Галиции как о центре украинского движения, оставляя проблемы русофильства несколько в стороне. Автор не рассматривает русофилов как проводников российского влияния накануне и в первые месяцы Первой мировой войны. Следует отметить также монографию А. Ю. Бахтуриной9, посвященную политике российских гражданских и военных властей в период оккупации Галиции русской армией в 1914-1915 гг. Автор сосредотачивается на двух направлениях: формирование и деятельность гражданского управления на занятых территориях, а также конфессиональная политика. Бахтурина уделяет значительное место проблемам региона в довоенный период, в том числе украинскому и русскому движениям. При этом автор рассматривает украинское движение прежде всего как инструмент антироссийской политики Вены.
Анализируя современные российские работы, посвященные национальным движениям в Галиции либо затрагивающие их опосредованно, следует отметить несколько моментов. Прежде всего, это общее усиление интереса к проблеме становления национального самосознания восточнославянского населения Австро-Венгрии. Большинство исследователей выделяют ряд характерных для этого процесса черт, прежде всего наличие реального выбора между общерусской и украинской идентичностью, а также влияние внешнего фактора.
В современной украинской историографии проблемы развития национального самосознания восточнославянского населения Галиции занимают значительное место. На наш взгляд, в первые годы существования независимого государства украинские историки стремились скорее к созданию новой национальной идеологии, нового исторического мифа, нежели к серьезным фундаментальным исследованиям. Современные исследователи украинского движения в Галиции во многом опирались на те представления, которые сложились еще в начале ХХ в., причем непосредственно в среде гали-цийских украинофилов, и, таким образом, несли на себе отпечаток политической борьбы давно прошедшего времени. Именно благодаря этому в первой половине 1990-х гг. были возвращены в научный оборот работы М. Грушевского, В. Липинского, М. Аркаса, впервые изданы на родине труды И. Лысяк-Рудницкого, Н. Шлемкевича, О. Субтельного. Столь активное издание практически недоступных в советское время сочинений позволило существенно расширить научные горизонты украинских исследователей.
Параллельно в начале 1990-х гг. на Украине вышел целый ряд работ, авторы которых стремились к созданию целостной и широкой картины украинской истории, охватывающей значительные периоды времени - от нескольких десятилетий до столетий. Немалое место в этих исследованиях занимала и история западноукраинских земель, прежде всего благодаря той роли, которую сыграли деятели украинского движения в Галиции в становлении украинской национальной идеи. В этом ряду стоит особо выделить книгу известного украинского историка Я. Грыцака10, написанную на хорошем теоретическом уровне и вместе с тем доступным широкому читателю языком, что было особенно важно для популяризации нового видения истории Украины. Как и многие другие украинские исследователи, Грыцак говорит о населении Галиции исключительно как об украинцах, при этом важно отметить, что автор использует
термины «руський» и «украинский», фактически ставя между ними знак равенства.
Возникновение и развитие русофильского движения Гры-цак объясняет недостаточной зрелостью национального сознания «руського» населения и невыгодными для украинского движения политическими обстоятельствами, прежде всего усилением польского влияния в регионе в последней трети XIX в. При этом автор выделяет в русофильском движении две группы - «старорусинов», опиравшихся на общую для всего восточнославянского населения древнерусскую историческую традицию, на церковнославянскую литературу; и «москвофилов», ориентировавшихся на современную Российскую империю.
По мнению Грыцака, усиление позиций галицийских русофилов на фоне активизации антиукраинской политики в Российской империи могло оказаться роковым для судеб украинского национального самосознания, если бы не целенаправленные усилия российских украинцев, увидевших в Галиции плацдарм для развития всего украинского движения. В результате с конца 1880-х гг. преобладающей силой в Галиции становятся украинофилы. При этом Грыцак в целом следует уже сложившейся традиции, в соответствии с которой украинское движение в Галиции последовательно развивалось от национально-культурного к политическому, охватывая широкий идеологический спектр, от консервативных до леворадикальных взглядов. Русофильское же движение являлось скорее «побочным продуктом» развития национального самосознания в австрийской Украине, нежели одной из его полноценных форм.
В середине 1990-х гг. в изучении истории национальных движений в австрийской Украине произошли заметные изменения. Отныне все больше внимания стало уделяться исследованию конкретных исторических проблем на основе глубокого анализа исторических источников. Это совпало, по словам одного из львовских историков, с появлением нового поколения исследователей, свободных от влияния идеологических стереотипов11. В центре их интересов были такие проблемы, как формирование национального самосознания, возникновение первых политических организаций галицийских русинов, польско-украинские отношения во второй половине XIX - начале ХХ в., история греко-католической церкви. Безусловно, в рамках настоящей статьи нет возможности подробно осветить все работы, касающиеся указанной проблематики, однако стоит остановиться на анализе наиболее характерных для данной тематики исследований.
Работы львовского историка О. Середы посвящены проблеме формирования национального самосознания галицийских русинов во второй половине XIX в. При этом автор постоянно расширяет сферу своих исследований, стремясь охватить больший временной промежуток и тем самым проследить динамику развития национальной идентичности. В статье «Место России в дискуссиях о национальной идентичности галицких украинцев в 1860-1867 гг. (по материалам прессы)»12 Середа подчеркивает, что вопрос отношения к России был одним из самых дискуссионных. Сделав целый ряд интересных наблюдений относительно эволюции взглядов русофилов и украинцев, автор приходит к заключению, что на восприятие России галицийской общественностью оказывали влияние как внутренняя борьба в среде самих галичан, так и изменения в австро-российских отношениях.
Тему формирования национальной идентичности Середа развивает в другой своей статье, посвященной политической программе первой украинской партии - «Народной Рады»13. С точки зрения исследователя, изучение идеологии «народовцев» в ранний период их деятельности имеет особое значение, поскольку, с одной стороны, она до сих пор остается сравнительно мало изученной, а с другой -этот временной промежуток приходится на период конституционных реформ в Габсбургской монархии. Исследователь отмечает, что «ранние народовцы», то есть деятели украинского движения 1860-х гг., мыслили в категориях, характерных для периода позднего романтизма. Они стремились к сближению с украинским движением Надднепрянской Украины прежде всего путем развития национальной культуры и языка, перенося на галицийскую почву такие элементы украинского движения, как увлечение народной культурой и казацкими традициями, внедрение нового фонетического правописания и т. д. Говоря о политической программе «ранних народовцев», Середа приходит к выводу, что она сложилась во второй половине 1860-х гг., когда из-под пера редактора «Меты» К. Климковича вышел ряд статей, посвященных политическому положению русинов и перспективам их дальнейшего развития, которые Климкович связывал с Габсбургской империей. В то же время, как подчеркивает автор, несмотря на незрелость движения «ранних народовцев», было бы неверным недооценивать их роль в формировании украинской национальной идентичности.
Тему поиска национальной идентичности О. Середа продолжил и в своем докладе, прочитанном на V конгрессе украинистов в 2002 г.14
На примере трех известных представителей галицко-русской интеллигенции, И. Наумовича, Б. Дедицкого и о. В. Терлецкого, автор проследил тенденции развития национальной идеи в Галиции. Будучи в молодости типичными представителями полонизированной русинской интеллигенции, все они постепенно пришли к осознанию своей национальной идентичности. При этом Наумович и Дедицкий стали заметными представителями русофильского направления, а Терлец-кий примкнул к украинскому лагерю. Подобные, если не более неожиданные, изменения происходили и во взглядах других политически активных галичан. Анализируя причины этого явления, Середа приходит к выводу, что, обретая свою национальную идентичность в достаточно зрелом возрасте, участники национального движения рассматривали ее как некую концепцию, которую можно и принять, и отвергнуть.
Наряду с проблемой формирования национального самосознания русинского населения Галиции большой интерес украинской историографии вызывает история украинских политических организаций, а также польско-украинские отношения 1880-1890-х гг. Истории двух избирательных кампаний посвящена монография О. Аркуши15. Автор отмечает, что с началом конституционной эпохи в Габсбургской монархии открылся и новый период в истории украинского движения. Парламентская и околопарламентская деятельность стала неотъемлемой частью политической жизни галицийских украинцев на рубеже XIX-ХХ вв. При этом особое значение для них имела работа в галицийском сейме. На примере работы сейма, по мнению автора, можно проследить, как нарастали польско-украинские противоречия, как неоднократно предпринимались попытки поиска компромисса, всякий раз заканчивавшиеся неудачей. При этом О. Аркуша подчеркивает, что большое значение имела не только собственно деятельность сейма, но и избирательные кампании, в ходе которых вырабатывались политические программы, заключались временные союзы. Каждая кампания была своего рода срезом общественной жизни, высвечивавшим интересы различных политических групп, существовавшие между ними противоречия, и исследование Аркуши позволяет существенно расширить наши представления о политической жизни Галичины.
Говоря о тенденциях в современной украинской историографии, безусловно, следует отметить усиление интереса к истории русофильского движения. Именно здесь особенно заметны изменения во
взглядах исследователей, произошедшие за последние десятилетия. Ранее уже отмечалось, что вслед за советской историографией в первые годы независимости украинские авторы оценивали русофильство исключительно негативно, не вдаваясь в подробный анализ этого явления. В середине 1990-х гг. в украинской исторической литературе наметилась новая тенденция - исследование деятельности русофилов в Габсбургской монархии как составной части единого украинского национального движения. На протяжении длительного времени украинские исследователи утверждали, что еще до 1848 г. в среде «руськой» интеллигенции сложился четкий образ сугубо украинской национальной идентичности. Автоматически это накладывало на русофилов печать отступничества, причинами роста популярности их идей считались внешние факторы, прежде всего финансовая поддержка со стороны России. В то же время внимательное и непредвзятое изучение источников привело к тому, что украинские исследователи все чаще стали рассматривать русофильское движение как закономерный этап развития украинского национального самосознания. Одним из первых шагов в этом направлении можно назвать статью С. Макарчука16, в которой автор, первоначально исходя из указанного выше тезиса, тем не менее пришел к выводу, что русофильское движение было сложным и противоречивым явлением, включавшим в себя разнообразные подходы, в том числе и достаточно «украинские» по духу.
Русофильское движение как закономерный этап развития общественной и национальной мысли в восточнославянских владениях Габсбургов рассматривается в монографии О. Сухого17. В ней исследователь проследил, с одной стороны, оформление русофильского движения и его переход на пророссийские позиции, а с другой - воздействие на этот процесс внешнего фактора, в данном случае - политики Российской империи. По мнению львовского исследователя, возникновение русофильского течения в рамках формирования национального самосознания восточнославянского населения Галиции можно рассматривать как одно из проявлений общего для большинства народов Европы процесса осмысления своей идентичности. В результате в первой трети XIX в. «руськая» элита, осознав свою самобытность по отношению к полякам, одновременно почувствовала свое родство с южно- или малороссийским населением соседней Российской империи, не определив при этом ни точных границ его расселения, ни отличий малороссов от великороссов. При этом автор отмечает, что ни в годы революции 1848-1849 гг., ни в последующие
десятилетия отношения между русофилами и украинофилами не носили конфронтационного характера. Более того, их позиции по тем или иным вопросам были нередко идентичными.
Говоря о влиянии России на процесс поиска галицийскими русинами собственной национальной идентичности, О. Сухий подчеркивает, что в это время ни правящие круги Российской империи, ни российское общественное мнение не сформировали единого, целостного представления о Галиции. Этот регион воспринимался как часть общерусского исторического и культурного пространства. При этом именно в русофилах и тем, и другим виделась сила, способная поддерживать и развивать осознание общерусского единства и противостоять польскому натиску и поддерживаемому поляками украинскому направлению. В то же время, опасаясь обострения отношений с Габсбургской монархией, российские официальные круги сохраняли дистанцию в отношениях с пророссийски настроенными галичанами, и основная часть контактов с ними приходилась на долю общественных, прежде всего славянских организаций.
Среди исследований украинских специалистов необходимо особо выделить статью М. Мудрого и О. Аркуши18. Отметив, что в украинской историографии русофильство является слабоизучен-ным явлением, с которым связано значительное количество мифов и стереотипов, авторы постарались дать всесторонний анализ генезиса русофильского движения. При постановке проблемы они подчеркнули, что широко используемые в украинской литературе термины «москвофильство», «москвофилы» не соответствуют всей широте явления и не отражают полностью его содержания. По их мнению, внутри всей обширной группы деятелей общерусского направления следует выделить несколько категорий. К старорусинам Мудрый и Аркуша отнесли первую генерацию галицийских общественных деятелей, чьи взгляды отличались от воззрений первых украинских активистов. Русофилами они называют представителей той части старорусинов, чьи взгляды носили пророссийский характер, к москвофилам же, по мнению авторов, следует относить тех русофилов, которые ориентировались не на общерусское культурное пространство, а собственно на Россию, ясно осознавали различия между Россией и Украиной. Последняя группа была достаточно малочисленной и не располагала, по мнению украинских исследователей, каким-либо влиянием в рамках общего русофильского направления.
Тему русофильского движения в Австрийской монархии продолжают и материалы круглого стола «Русофильство в австрийской Галиции: современные исторические исследования и уроки», состоявшегося в декабре 2000 г. в Русском культурном центре во Львове19. Особый интерес эти материалы представляют в том числе и потому, что наряду с историками Л. Зашкильняком, М. Мудрым и С. Ма-карчуком в его работе приняли участие и современные львовские сторонники пророссийской ориентации Л. Соколов, С. Евсеев и др. Заметим, что представители «украинской» стороны склонны рассматривать русофильство как одно из направлений украинского движения, которое возникло в процессе трансформации старых архаичных стереотипов мышления в конституционный период развития Австро-Венгрии. Модернизация галицийского общества неизбежно должна была привести и в итоге привела к упадку русофильского движения. Напротив, их оппоненты видят в русофильском или, как они его чаще называют, «русском» движении в Галиции закономерное явление, чья гибель была обусловлена внешними, а не внутренними факторами.
Таким образом, в восприятии процесса формирования национальной идентичности восточнославянского населения Габсбургской монархии между российскими и украинскими исследователями существует принципиальная разница. Российские исследователи, как правило, рассматривают общерусское и украинское движения как две альтернативы, и, соответственно, одним из основных является вопрос о причинах упадка русофильского направления. В свою очередь, украинские историки изначально трактуют национальное движение восточнославянского населения Австро-Венгрии как украинское, а русофильство рассматривается ими как один из его вариантов, который неизбежно должен был сойти с исторической сцены по мере складывания зрелого украинского национального самосознания.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX вв. М., 2001.
2 Там же. С. 79.
3 Савченко В. Н. Восточная Галиция на историческом перепутье. 1910 - начало 1920-х гг. // Регионы и границы Украины в исторической ретроспективе. М., 2005. С. 133-189.
4 Миллер А. И. Внешний фактор в формировании национальной идентичности галицийских русинов // Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика. М., 1997. С. 68-75.
5 Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000.
6 Миллер А. И. Империя Романовых и национализм. М., 2006.
7 Там же. С. 33.
8 Михутина И. В. Украинский вопрос в России (конец XIX -начало ХХ в.). М., 2003.
9 Бахтурина А. Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы Первой мировой войны. М., 2000.
10 Грицак Я. Нарис юторп Укра'ни. Формування модерно! укра'нско! наци XIX-XX столптя. Ки!в, 2000.
11 Мудрий М. Галицьке русофшьство в сучаснш юторюграфп: стан i перспективи дослщження // Укра'на: культурна спадщина, нацюнальна сввдомють, державнють. Львiв, 2001. Вип. 9. С. 254-281.
12 Середа О. Мюце Росп в дискуаях щодо нацюнально! вдентичносп галицьких украшщв у 1860-1867 роках (за матерiалами преси) // Россия -Украина: история взаимоотношений. М., 1997. С. 157-171.
13 Середа О. Нацюнальна свщомють i полггична програма раншх народовщв у Схвднш Галичиш (1861-1867) // Вiсник Львiвського университету. Сер. iсторична. Львiв, 1999. Вип. 34. С. 199-214.
14 Середа О. У пошуку нацюнально! ще!: шдивщуальш змiни нацiональноi iдентичностi серед русько! iнтелiгенцii' Схiдно! Галичини. 1848-1880 // П'ятий конгрес Мiжнародноl асощацп украlнiстiв. Чернiвцi, 26-29 серпня 2002 р.: Iсторiя, ч. 1-3. Чершвщ, 2003, 2004, 2005.
15 Аркуша О. Галицький Сейм. Виборчi кампании 1889 и 1895 рр. Львiв, 1996.
16 Макарчук С. Москвофшьство: витоки та еволющя iдеl (середина XIX ст. - 1914 р.) // Вюник Львiвського унiверситетy Львiв, 1997. Сер. iсторична. Вип. 32. С. 82-98.
17 Сухий О. Вщ русофшьства до москвофiльства (росшський чинник у громадськiй думцi та сусшльно-поли'ичному життi галицьких украlнцiв у XIX столитГ). Львiв, 2003.
18 Аркуша О., Мудрий М. Русофшьство в Галичиш на середиш XIX -на початку XX ст.: генеза, етапи розвитку, свггогляд // Вюник Львiвського ушверситету. Львiв, 1999. Сер. юторична. Вип. 34. С. 231-269.
19 Русофильство в австрийской Галиции: современные исторические исследования и уроки. По материалам круглого стола 02.XII.2000 / Сост. А. В. Труханенко. Львов, 2000-2002.
Klopova M. E.
National movements of the East Slavic population of Galicia in the 19th-20th centuries in recent Russian and Ukrainian historical literature
The article suggests the analysis of recent Russian and Ukrainian works, dealing with the problem of the emergence of the two trends in the national movement among the East-Slavic population of Galicia. As the author puts it, Russian scholars rather underline that there was a real alternative between these two trends, while their Ukrainian counterparts tend to treat the Rusophil direction as a variation of the Ukrainian movement.
Keywords: Galicia, national consciousness, identity, Ukrainian and Rusophil trends, national movements, alternative, historical studies.
