CC BY
213
УДК 4(07): 372
НАЦИОНАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПЕРЕВОДЕ
© Раима Хакимовна ШИРИНОВА
Национальный университет Узбекистана, г. Ташкент, Республика Узбекистан, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков,
e-mail: raima71@mail.ru
В статье освещается проблема передачи национальной картины мира в художественном переводе. В основном анализируются переводы произведений узбекских писателей на французский язык.
Ключевые слова: теория перевода; национальная картина мира; национальный колорит; национально-культурные реалии; национальный менталитет.
Развитие процессов глобализации, когда мир превращается в огромное поле коммуникации, ставит вопрос об эффективности межнационального взаимодействия. В этом плане крайне важно иметь представление о картине мира отдельной нации. Нация - понятие не субстанциональное (т. е. заключающее в себе некий метафизический или психологический субстрат вроде «души народа», «менталитета», «национального характера» и т. п.), а функциональное, существующее в системе определенных соотношений.
«В чем же состоит самобытность каждого народа?» - спрашивает В.Г. Белинский в статье «Литературные мечтания». И отвечает: «в особенном, одному ему принадлежащем образе мыслей и взгляде на предметы, в религии, языке... в формах домашней и общественной жизни, причина коих скрывается в верованиях, поверьях и понятиях народа, и без них народ есть образ без лица, мечта, небывалая и несбыточная» [1, с. 35-36].
Художественной составляющей картины мира в литературе уделено гораздо больше места, и в этом отношении достигнуты теоретически значительные результаты. Однако воссоздание в художественном переводе национальной картины мира в ее целостности как теоретическая проблема по существу не ставилась.
Художественный перевод дает возможность поближе познакомиться с культурой другой страны, другого народа. Ибо «каждый новый перевод - новое произведение искусства. Его цель - «импортировать» самые лучшие художественные произведения других народов, ознакомить с ними наш народ, творчески освоить лучшие достоинства куль-
туры других народов, «экспортировать» заслуживающие внимания произведения нашей литературы» [2, с. 16].
Так же, как народы не могут жить друг без друга, их духовные памятники, произведения литературы и искусства не могут оставаться в рамках границы культуры одной национальности. Самые замечательные и бесценные произведения, созданные человечеством, не имеют границ, они переходят от края к краю, из уст в уста.
За годы независимости Республики Узбекистан наблюдается качественный и количественный рост переводов жемчужин мировой литературы на узбекский язык, а также произведений узбекских писателей на мировые языки. Хотя переводами произведений французских писателей на узбекский язык у нас в стране занимаются уже с начала ХХ в. Первым переводом, осуществленным непосредственно с французского языка на узбекский, является «Элегия» неизвестного французского поэта в исполнении переводчика М. Вахида в 1904 г. Но свое истинное развитие они получили именно в годы независимости. Непосредственно с французского языка на узбекский были переведены роман Ф. Мориака «Клубок змей» (1995 г., перевод Ш. Минаварова), повесть Вольтера «Задиг» (1995 г. - Р. Киличев и М. Холбеков), роман Ш.Л. Монтескье «Персидские письма» (1999 г. - Ш. Минаваров, Р. Киличев, Х. Ор-зикулов), роман Л. Керэна «Государства Амира Темура» (1999 г. - Б. Эрматов), «Сказки матушки Гусыни» Ш. Перро (2000 г. -Ш. Минаваров), сборник рассказов Леклезио «Мондо» (2000 г. - Ш. Минаваров).
Наши искусные переводчики Ш. Минаваров, Б. Эрматов, М. Холбеков, Х. Исмои-лов, Ш. Холмуродов и М. Эргашев занимаются не только переводами произведений классиков мировой литературы на узбекский язык, но и переводами произведений узбекских писателей на французский.
В 1991 г. были переведены с узбекского языка на французский газели и некоторые рубаи великого мыслителя Алишера Навои (переводчики Ж.П. Бальп и Хамид Исмаилов), в 1996 г. - газели и рубаи классиков узбекской поэзии Атаий, Сакакий, Лутфи, Наваи, Бабура, Зебунисо, Нодирабегим (переводчик Б. Эрматов), в 2007 г. самаркандским поэтом Муродхоном Эргашевым совместно с поклонником Навои из Франции Жан Жаком Гате были переведены 30 газелей Навои. Также непосредственно с узбекского языка на французский были переведены такие социально-политические произведения, как «La Renaissance Temouride» (1996, Ш. Минаваров, Б. Эрматов), «Карши» (2006, Б. Эрматов), «Шуртан» (2008, Б. Эрматов). Сказка любимого писателя узбекского народа Х. Тухтабаева «Волшебная шапочка» была переведена с узбекского языка на французский Ш. Холмурадовым, издана в Париже и представлена французским читателям под названием “Le chapeaux magique d’Ouzbekistan”.
Регулярно издаваемый в республике журнал «Жахон адабиети» (аналог «Иностранной литературы») стал одним из посредников, знакомящих узбекских читателей с сокровищами мировой литературы и демонстрирующих мастерство узбекских переводчиков.
Рост количества переводов непосредственно с оригинала и через язык-посредник (в основном - русский) дает хороший материал для изучения различных вопросов переводо-ведения, таких как адекватность перевода, воссоздание в переводе идеи и содержания, образов оригинала, индивидуального стиля автора и мн. др. На этом материале можно провести научно-обоснованный анализ различных сторон оригинала и его перевода. В переводе находят свое отражение общие и частные стороны не только языков, но и культур наций. Поэтому перевод является важным источником не только сравнитель-
ного языкознания и переводоведения, но и сравнительных культурных изысканий.
“C’est en cela que la traduction est le meilleur symbole de la diversite culturelle et de la necessite absolue d’accepter le temps pour passer d’un echange et d’un systeme culturel a un autre” [3, р. 141]. (Перевод является лучшим символом культурного разнообразия и дает возможность взаимообмена и перехода с одной культурной системы в другую).
В настоящее время в узбекском языкознании и переводоведении возникают новые подходы в изучении национально-культурологических особенностей языков, проведении последовательных изысканий в этой области, анализе сходств и различий национальных культур, выявленных в оригинальных и переведенных текстах.
В современном переводоведении требуется всесторонне изучить понятия «языковая картина мира», «национальная картина мира», проанализировать, насколько это отражено в переводах, и разработать необходимые научно-практические выводы в этой сфере.
Говоря об изображенном мире в художественном произведении, мы подразумеваем ту условно подобную реальному миру картину действительности, которую рисует писатель: люди, вещи, природа, поступки и переживания героев и т. п. В художественном произведении создается как бы модель мира реального. Эта модель в произведениях каждого писателя своеобразна; изображенные миры в разных художественных произведениях чрезвычайно разнообразны и могут в большей или меньшей степени быть похожими на мир реальный. Но в любом случае следует помнить, что перед нами - созданная писателем художественная реальность, не тождественная реальности первичной.
Точное воссоздание и описание этих явлений в переводе считается самой ответственной и тяжелой задачей переводчика. Каждый переводчик видит мир своими глазами, по-своему трактует действительность и в этой трактовке, как и в любом творчестве, находят отражение его мировоззрение, опыт и талант. «Не видеть этого и требовать от переводчика абсолютной беспечности не только чрезмерная наивность, но и нереальное дело» [4, с. 162].
Отображенные в переводе национальнокультурные своеобразия того или иного народа, нормы поведения в обществе, манеры, обряды, обычаи, церемонии, жесты, чувства, переживания и даже общенациональное и индивидуальное отношение к какому-нибудь событию или случаю, а также к предметам могут быть различными. Например, «. до недавнего прошлого у узбеков и таджиков ласкание и балование молодым отцом своего первенца у своих родителей считалось нескромностью, невежливостью и даже стыдом» [5, с. 43]. У других наций такая особенность считается обычной и естественной. Точная передача подобных ситуаций в переводе является одним из источников сохранения национального компонента в произведении и создания подлинного перевода.
Выражения, отражающие национальное своеобразие подлинника произведения, необходимо полностью передавать в языке перевода. Читатель без затруднений должен понять сущность таких выражений, они не должны вызывать у него никаких недоразумений. Как отмечает Ш.Б. Ибрагимова, в переводе на турецкий язык романа Адыла Якубова «Сокровища Улугбека» (переводчик А. Батур) выражение «юзини шапатилаб, уввос тортмо^» (рыдать, шлепая по лицу) превратилось в выражение «куллари билан юзини артиб, сочини тузатмо^» (вытерев лицо руками, поправить волосы). «В узбекском языке выражение «юзини шапатиламо^» используется по отношению к лицам, потерявшим своих близких, родных в результате какого-то несчастного случая. Обычно, само-биение и шлепание по лицу у женщин выражает, насколько сильны у них скорбь и душевные страдания по потере близкого. Это положение присуще узбекскому менталитету».
Насколько общим для всех является созерцание мира, настолько и обладающие национальным своеобразием носители разных языков могут видеть окружающий мир по-своему, через призму внутренних возможностей своих языков. Например, если понятие «лес» немецкий народ понимает как «мир, спокойствие, далекий от шума, открытая природная панорама», то для другого народа оно ассоциируется с «опасностью, логовом змей, душным местом». Для узбеков лес -это экзотика. В монографии Г. Салямова
«Макол ва идиомалар таржимаси» («Перевод пословиц и идиом») приводится такой пример. У русской пословицы «Волков бояться -в лес не ходить» в узбекском языке есть несколько эквивалентов. Например, такие как «Буридан курккан урмонга кирмас» («Кто боится волка, тот в лес не войдет»), «Буридан курккан тукайга кирмас» («Кто боится волка, тот в заросли не войдет»), «Чумчукдан курккан тарик экмас» («Кто боится воробьев, тот не сеет проса») [6, с. 48].
Как было указано выше, иногда одна и та же вещь у разных народов может приобрести различные значения. Такие явления можно встретить в художественных произведениях, фразеологических оборотах, пословицах и поговорках. Ибо все это - продукт творчества народа. Узбекский народ никогда не использует по отношению к умным, красивым женщинам сравнение с коровой, потому что это сравнение в нашем понимании может показаться грубым. «Однако, во многих произведениях индийских поэтов образ коровы является символом изящества, милосердия, великой, нескончаемой материнской любви. Для торжественной, чарующей и сотворенной в высоком стиле индийской поэзии нет более предпочтительного, очаровательного, высокопарного сравнения женщины, чем с коровой. Кстати, древние египтяне тоже считали корову священным животным, в произведениях Гомера корова истолковывается как светоч красоты возлюбленной» [7, с. 31].
Придание названию животного или птицы образа какой-нибудь вещи или явления неразрывно связано с историческим развитием, обычаями и традициями, географическим и экономическим положением, с нормами морали, философскими и религиозными взглядами данного народа.
Именно природа, в которой живет человек, формирует мир его мыслей, представлений, отражает в языке метафорические изменения, сравнения и коннотации. Хотя у многих народов имеются общечеловеческие ценности, однако отношение к культуре народа, равно как и к нему самому разное. Например, различаются кухни народов. Так, если у мусульман потребление свиного мяса считается непотребным, запрещенным шариатом, то у некоторых народов это деликатес. По этой же причине у индусов в пищу не употребляется говядина.
Приведем пример из «Персидских писем» Ш.Л. Монтескье:
“Le Juif Abdias Ibesalon lui demanda pourquoi Dieu avait defandu de manger de la chair de pourceau...
Crouez vous, Uzbek, que, depuis ce temps la, nous nous en soyons abstenus, et que nous l’ayons regarde comme un animal immonde” [8, р. 52].
Перевод Р. Киличева:
«Яхудий Илес Авесалом худо не сабаб-дан чучка гуштини тановул килишни манн этганини суради.
Хох ишонинг, хох ишонманг, Узбек, уша замонлардан бери унинг гуштидан биз узи-мизни тортганмиз ва уни макрух деб хисоб-лаймиз» [9, б. 34-35].
Хотя перевод «Персидских писем» на узбекский осуществлен непосредственно с французского, для сравнения мы здесь приведем и русский вариант данного примера: «Иудей Авдия-Ибсалон спросил у него, почему господь запретил есть свиное мясо?..
Как же, Узбек, не воздержаться от ее мяса и не считать ее животным нечистым?» [10, с. 47-48].
Узбекские переводчики постарались полностью передать в переводе не только содержание и суть оригинала, но и его своеобразный стиль и другие художественные особенности. Узбекский вариант «Персидских писем» не лишен, однако, отдельных недочетов. Они проявляются в основном при передаче реалий, связанных со священными местами ислама.
Монтескье, не совсем хорошо знавший генеалогическое древо пророка Магомета и его близких, допускает ошибку в первом же письме произведения. Письмо одного из главных персонажей романа Узбека Рустану, в частности, начинается следующими словами: “Nous n’avons sejourne qu’un jour a Com. Lorsques nous eumes fait nos devotions sur le tombeau de la Vierge qui a mis au monde douze prophetes, nous nous remimes en chemin, et hier, vingt cinquieme jour de notre depart d’Ispain, nous arrivames a Tauris” [8, р. 36]. Узбекский перевод:
«Кумда бир кун булдик, холос. Ун икки пайгамбарнинг волидаси биби Фотиманинг кабрини зиерат этгач, яна йулга тушдик ва кеча, Исфахондан чикканимизнинг йигир-
ма бешинчи куни, Тавризга етиб келдик» [9, б. 5].
(Мы пробыли в Коме только один день. Помолившись у гробницы девы, давшей миру двенадцать пророков, мы вновь пустились в путь вчера, на давадцать пятый день после нашего отъезда из Испагани, прибыли в Тав-риз [11, с. 22]).
Город Ком находится в Иране, на севере города Испаган. Как известно, в Коме похоронена Фатима (796-817), дочь Мусы Кази-ма, седьмого из двенадцати имамов-шиитов. Монтескье перепутал эту Фатиму с другой Фатимой (606-633), младшей дочерью пророка Магомета. А дочь пророка похоронена не в Коме, а в Медине (Саудовская Аравия).
Узбекские переводчики, которые, в отличие от Монтескье, хорошо знают и священное писание ислама, и родословную пророка Магомета, должны были как-то исправить текст перевода или снабдить его необходимым комментарием, что не было сделано. Тут мы наблюдаем не только отсутствие полного представления у Монтескье о т. н. «исламской картине мира», но и халатное отношение переводчиков (не одного, а целых трех!) к переводимому тексту. Выбор религиозной составляющей для понимания национальной картины мира связан с целым рядом причин. Национальные культуры, исторически пришедшие на смену этническим, базируются на новых способах хранения и трансляции коллективного опыта. Огромное значение приобретает письменность и тесно связанные с ней образованность, ученость, профессиональное искусство. Второй важный фактор формирования национальной культуры - мировые религии - также немыслим без священных текстов и высокой учености.
Подобные примеры в переводах можно встретить, к сожалению, очень часто.
У каждой нации по-разному трактуется отношение к определенному явлению, предмету. Это зависит от национальных ценностей каждого народа.
У каждого народа, непременно, может быть разным отношение к имеющемуся в общечеловеческой культуре тому или иному объекту, а не к элементам, имеющимся в культуре одного народа и отсутствующим в культуре другого. Например, лексема «снег» по разному может ассоциироваться в созна-
нии представителей разных культур. Снег как явление природы хорошо известен половине населения земного шара. Вместе с тем отношение к нему может быть разным. Для южан снег - это экзотика, иногда пугающее и редкое явление природы. И одновременно - символ нового года. Для народов севера снег - это ожидаемое в определенный период года простое и обыденное явление. Для народов дальнего севера снег - это один из основных элементов повседневной жизни.
«Эскимосы, - отмечает Ладо, - к соответствующему значению каждого вида снега знают очень много оттенков и для выражения этих оттенков используют отдельные слова. Хорошо знакомые со снегом другие народы не обладают таким разнообразием значений. Обычно такое различие возникает при точном переводе текста с одного языка на другой» [12, с. 35].
Таким образом, снег для южан - бедствие, а для северян - положительное явление. Снег на севере облегчает жизнь людей, иногда спасает от смерти (открываются дороги для езды на санках и снегоходах; снег, защищая землю от замерзания, сохраняет урожай и тем самым спасает людей от голода). Насколько значительное место занимает снег в культуре народа, настолько и расширяется связанная с этим явлением лексико-семантическая сфера. Поэтому при переводе категорически нельзя заменять свойственные другой культуре явления реалиями культуры переводимого языка. Потому что такие замены приводят к искажению, в той или иной степени, информации о культуре другого народа в сознании читателя.
Переводоведы Ж.П. Вине и Ж. Дарбель-не, рассуждая об имеющихся в оригинале выражениях, отмечают возможность передачи другими эквивалентными средствами тех выражений, которых нет в переводимом языке. В качестве примера авторы приводят встречу дочери с родным отцом у англичан. Эта фраза звучит в английском языке так: “he kissed his daughter on the mouth”, а во французском языке “il embrassa sa fille sur la bouche”, т. е. перевод эпизода встречи вернувшегося из длительной поездки любящего отца с дочерью с включением не имеющихся в тексте перевода элементов эквивалентен оригиналу. По мнению Ж.П. Вине и Ж. Дар-бельне, целесообразно было бы изложить
вышеуказанную фразу во французском языке так: “il serra tendrement sa fille dans ses bras” [12, с. 164-165] (на русском языке «он нежно обнял свою дочь», а на узбекском языке «у мехр билан кизини багрига босди» (он с любовью обнял свою дочь)). Французы не одобряют поцелуи в губы отца со своей дочерью.
В искусстве ХХ в. единственно возможную и целостную картину мира зафиксировать невозможно. Это не означает, что ее вообще не существует. Актуальность изучения картины мира связана с пониманием не только настоящего и будущего, но и прошлого в развитии художественной культуры, когда искусство не обладало крайней автоматизацией, которую оно демонстрирует в нашем столетии.
Одно из основных требований передачи любой национальной картины в переводе -его функциональное значение в контексте. Каждый индивид в качестве представителя нации имеет соответствующий характер и своеобразные психологические признаки. Создающие художественный образ индивидуальные признаки раскрываются в психологии персонажей, в их отношениях к окружающей среде, в их действиях, поступках, чувствах и т. п.
Если речь идет о воссоздании в переводе национальной картины мира и способах ее передачи, то категорически нельзя изменять или национализировать любые присущие оригиналу элементы. Ибо тогда пострадает национальная принадлежность оригинала.
1. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: в 9 т. М., 1953. Т. 1.
2. Шермухамедов С. Адабий алокалар ва халк-лар дустлигининг кудратли воситаси // Тар-жима санъати. Ташкент, 1973.
3. Traduction et diversite culturelle / Traduction et mondialisation. P., 2001.
4. Гачечиладзе Г.Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М., 1980.
5. Мусаев К. Таржима назарияси асослари. Ташкент, 2005.
6. Салямов Г. Т. Макол ва идиомалар таржима-си. Ташкент, 1961.
7. Салямов Г.Т. Таржима санъати. Ташкент, 1971.
8. Montesquieu. Lettres persanes. M., 1982.
9. Монтескье Ш.Л. Форс номалари. Ташкент, 1997.
10. Монтескье Ш.Л. Персидские письма / пер. с фр. под ред. Е.А. Гунста. Элиста, 1988.
11. Ладо Р. Лингвистика поверх границ культур. М., 1989.
12. Вине Ж.П., Дарбельне Ж. Технические спосо бы перевода. М., 1978.
Поступила в редакцию 23.05.2012 г.
UDC 4(07): 372
NATIONAL PICTURE OF WORLD IN BELLES-LETTRES TRANSLATION
Raima Khakimovna SHIRINOVA, National University of Uzbekistan, Tashkent, Republic of Uzbekistan, Candidate of Philology, Associate Professor of Foreign Language Department, e-mail: raima71@mail.ru
The article considers the problem of transfer of national picture of world in belles-lettres translation. Basically, the translations of works by Uzbek writers into French are analyzed.
Key words: theory of translation; national picture of world; national color; national cultural realities; national mentality.
