CC BY
40
Вершининых (см. «Полный словарь сибирского говора». Т. I.C. 7), а это очень важная информация, хотя и охватывает она только первый век существования села. Далее, грамматическая квалификация в словарной статье приведена только к первому из указанных вариантов, это может быть оправданным в том случае, когда остальные варианты по грамматическим показателям совпадают с основным, но в ряде случаев полного совпадения нет, например, бабитъ, блю, бишь, несов. и бабничатъ, бабствоватъ (С. 48) и др. Вряд ли уместна помета «устар.» при слове алтарь, ср. отсутствие этой пометы при слове алой, налой. Реалии православной жизни все более и более восстанавливаются в своих правах в нашем обществе, и это нужно учитывать. Так, более оправданным является толкование слова буки («название
УДК 18.07; 008: i; 94/99
буквы «б» в церковнославянской азбуке», С. 133), чем слов аз и веди («устарелое название буквы...», С. 31, 162). Список подобных, мелких, замечаний, наверное, можно было бы увеличить, но не они определяют уровень данного издания.
Перед нами уникальный лексикографический труд, созданный не только талантом и высокой научной квалификацией словарного коллектива, возглавляемого крупным специалистом, но и их подвижнической деятельностью, соединившей благодарную память к прошлому и глубокую веру в непременную востребованность гуманитарных знаний современниками и потомками.
Панин Л.Н., доктор филологических наук, профессор Новосибирского государственного университета
Б.Н. Пойзнер
НАСЛЕДИЕ РАХН - УНИВЕРСИТЕТ ДЛЯ ГУМАНИТАРИЕВ УНИВЕРСИТЕТА
Дамы краткая историческая справка о деятельности Российской Академии Художественных наук (РАХН) и обзор основных публикаций 1992-1999 гг., раскрывающих уникальный опыт организации полидисциллинарных исследований в РАХН. Обзор может представлять интерес для историков отечественной культуры и эстетики, философов науки, психологов, преподавателей гуманитарных (и не только) дисциплин.
Ещй несколько лет назад аббревиатуру ГАХН (или РАХН) затруднялись правильно расшифровать многие историки отечественной культуры и даже специалисты по современной эстетике. Нынче такому неведению нет оправданий. 75-летие Российской Академии Художественных наук (РАХН, с лета 1925 г. - Государственная Академии Художественных наук) было отмечено конференцией в Государственном институте искусствознания в Москве осенью 1996 г.
РАХН была создана в Москве (по инициативе П. Когана, поддержанной А. Луначарским) в качестве всего лишь консультативного органа высококвалифицированной экспертизы. Ей надлежало обслуживать художественную политику Наркомпроса, организовав синтетическое изучение искусств. Вспомним, что тогда их развитие шло в обстановке «культурного взрыва». Он был вызван расцветом русского модернизма, который получал мощный импульс от коллективного бессознательного в обществе, оглушённом революцией и в значительной своей части переживавшем эйфорию всеохватывающего новаторства.
Независимо от намерений основателей РАХН, она весьма быстро сделалась уникальным сообществом. Достаточно сказать, что в числе еб членов были А. Ах-манов, А Богданов, Б. Виппер, Б. Вышеславцев, А. Габричевский, Б. Зайцев, В. Кандинский, А. Кастальский, П. Лазарев, А. Лосев, К. Малевич, М. Петровский, К Станиславский, Ф. Степун, А. Таиров, Р. Фальк, П. Флоренский, Г. Челпанов, С. Шервинский, Г. Шпет. РАХН, подчеркивает Г. Вздорное, стала альтернативой Российской Академии наук, находившейся тогда в Петрограде, поскольку АН не принимала в свои ряды художников, представителей философии, психологии творчества, социологии, музыковедения etc.
Но РАХН/ГАХН оказалась не просто мозговым центром, комплиментарным относительно Академии наук, и не только новым выражением давнего соперничества Москвы с Петроградом за духовное водительство интеллигенцией. РАХН была и образом, и самим фактором бинарносш русской культуры (стилем, эмблемой которой являются две столицы). «Внутренняя форма» деятельности РАХН явно
отвечала (в ту пору неизвестному) закону баланса консервативности и изменчивости в самоорганизующейся системе, согласно которому эти два начала, дополняя друг друга, обеспечивают устойчивое развитие системы в непредсказуемо меняющихся условиях. РАХН действовала в атмосфере ценностного кризиса в Европе («крушения гуманизма»). Именно в десятилетие работы РАХН/ГАХН творчество петроградских литераторов, по мнению Г. Кнабе, подвело итог античный компонент русской культуры исчерпан. Поэтому перед РАХН встала двуединая, задача: «новая синтетическая наука об искусстве и поиски новой классики» (Ф. Погодин). Решая ее, РАХН выдвинула (и воплотила в своей работе) антропологический идеал творца и творения.
Содержание этого идеала, а также новой науки об искусстве и новой классики составляет сейчас один из ресурсов университетского образования. Методологические достижения РАХН, еб полидисциплинарная деятельность, слияние в ней тех измерений, для которых Вячеслав Иванов нашёл имя «родное и вселенское», образуют систему эвристик, актуальную для гуманитариев классического университета. Освоение научного и педагогического наследия РАХН в контексте целостного многоаспектного изучения динамики художественной картины мира (и особенно - триады: предмодер-низм, модернизм, постмодернизм) способно объединить творческие силы и активизировать взаимодействие наших факультетов: ФсФ, ИФ, ФилФ, ФП, ФК, ФИЯ, а также энтузиастов-естественников.
Возвращение трудов членов РАХН началось в 1989 г. выпуском однотомника Г. Шпета. В 1992 г. Третьяковская галерея подготовила сборник материалов «А.Г. Габричевский. К 100-летию со дня рождения» (составители О. Се-верцева и Я. Брук). В 1993 г. в Киеве увидели свет избранные сочинения Габричевского (под ред. А. Пучкова) и его переписка с М. Кузминым («Литературное обозрение», № 11-12, публикация Т. Лыковой и О. Северцевой), в 1994 г. - его статья «Пространство и время» («Вопросы философии», № 3). Затем напечатали «Анализ понятия ????» М. Кенигсберга («Philologica», № 1-2, публикация С. Мазура и М. Шапира). Но по-настоящему РАХН как terra incognita открывается, во-первых, благодаря опубли-
кованной в «Декоративном искусстве» 1996, № 2-4 коллекции текстов и иконографических материалов, подготовленных Ф. Погодиным и О. Северцевой: доклад А. Габричевского, статья В. Зубова (публикация М. Зубовой), тезисы докладов Б. Шапошникова и Г. Шпета, мемуары С. Шервинского. Эти работы и многообразные аспекты деятельности РАХН обсуждают С. Стрекопытов, Т. Мар-цинковская, Н. Ефремова. Во-вторых, благодаря помещённым в «Вопросах искусствознания» № 2/97 и № 1/98 (с 1998 г. журнал выходит под названием «Искусствознание», гл. ред. В. Шевелёва) докладам Н. Адаскиной, А. Ждан, С. Хан-Магомедова, В. Мильдона, Н. Мислер, Ф. Погодина, Н. Полевой, С. Стрекопытова, Н Фоминой и др. на конференции 1996 г. Здесь же - две работы В. Зубова (публикация М. Зубовой) и «Введение в морфологию искусства» Габричевского (публикация Ф. Погодина). Почти одновременно Т. Emmons и С. Утехин подготовили «Мои заметки» историка Ю. Готье в виде книга (М.: ТЕР-РА.1997), а «Philologica» (№ 8-10) опубликовала «Распределение речи в пятиактной трагедии» Б. Ярхо (примечания М. Акимовой, предисловие М. Шапира).
Свидетельством международного интереса к феномену РАХН/ГАХН служит выход в 1997 г. посвящён-ного ему номера англоязычного ежегодника EXPERI-MENT/ЭКСПЕРИМЕНТ (А Journal of Russian Culture. Published for the Institute of Modern Russian Culture at Blue lagoon, Los Angeles by Ch. Schladts, Jr.) Главный редактор журнала - Дж. Боулт (J.E. Bowlt), приглашённый редактор номера - Н. Мислер (N. Misler) - широко известные русисты, авторитетные знатоки нашей художественной культуры XX в. Предисловие написал Д. Са-рабьянов, чья книга «Русская живопись. Пробуждение памяти» (М.: Искусствознание, 1998) своей культур-философской основательностью отвечает духу РАХН.
Нужно заметить, что статьи Дж. Боулта последних лет («Бегство форм»: Иван Пуни в Берлине. 1920-1923 // Вопросы искусствознания, 1997. № 2; В. Кандинский и теософия // Многогранный мир Кандинского.
М.: Наука, 1998), как всегда, впечатляют фактами, системой интерпретации и чувством русского языка. Ценные пласты русской художественной науки и практики 1910-30-х гг., актуальные ныне в контексте установок экологического сознания и достижений синергетики, раскрываются текстами в издании Organica. The Non-Objective World of Nature in the Russian AvantGarde of the 20th Century / Cur. by A. V. Povelikhina. Koln: Galerie Gmurzynska, 1999, сопровождавшем одноимённую экспозицию в Галерее Гмуржинской (23 ноября 1999 - 28 января 2000, Кёльн). Дж. Боулт представлен здесь статьями о связи «органической культуры» с наследием символистов и о месте в ней творчества П. Мансурова (с ним автор был знаком лично), а Н. Мислер - заметкой «The Crystal as Organic Matter» по-новому освещающей миссию РАХН как интегратора искусств и естествознания.
EXPERIMENT/3KCnEPHMEHT поместил статьи семи авторов, представленных в «Вопросах искусствознания», и работу Н. Мислер «Цитадель идеализма: РАХН как советская аномалия». В разделе «Документы» (объём 230 с.) - Устав РАХН и материалы по её истории, первопубликации текстов Б. Арватова, А. Габричевского, М. Кагана, В. Кандинского, П. Когана, А. Кондратьева, А. Ларионова, А. Сидорова, Н. Тарабукина, Г. Чел-панова, Б. Шапошникова, Г. Шпета и выступления Шпета, извлечённые из протоколов «заседания по чистке аппарата РАХН» летом 1930 г. - прелюдии к закрытию РАХН.
Наряду с указателем имён составлен аннотированный список 195 членов и членов-корреспондентов РАХН, упомянутых в номере журнала. Список дополняют более 30 фотографий (из архивов потомков «гах-новцев», из «дел» НКВД, из собрания издательства «Галарт» и др.). Фотоснимки эти оставляют очень сильное впечатление. И очень печальное: ведь отсутствие подобных лиц в нашей среде есть самая беспощадная её характеристика.
Статья представлена научной редакцией «Филология», поступила 12 октября 1999 г.
