CC BY
34
Т. В. Седунова
Наследие патриарха Никона в контексте неовизантизма
В отечественной культуре существует яркая закономерность: старая как и сама русская история, тема византийской традиции, отношения к духовно-культурному наследию Византии всякий раз становится новой в периоды кризисные, неустойчивые, поворотные1. В чем же непреходящее значение Византии? В древнерусском2 народном религиозном сознании Византия жила как образ, животворящий идеал, хранительница величайших христианских святынь, опора Православия. Невидимая Византия хранилась народом подобно невидимому граду Китежу3. До 1453 г. Византия действовала на Русь живым примером. Византийская история имела для Руси прежде всего учительное значение, являла собой пример и образец для подражания. История русской церкви уходит своими корнями в эпоху Киевской Руси. Древняя Русь приняла христианство из Византии. После падения Константинополя контакты Москвы с главным городом Византии надолго прекращаются, и собирающая силу Русь ориентируется уже не на реально существующую традицию, а на «свое представление о теократическом государстве»4, в котором эсхатологическая составляющая русского самосознания преодолевала визан-тиноцентризм, проявляющийся в восприятии особой харизмы царя и патриарха. Московское царство стало строиться не столько как Новый Константинополь, не как вторая Византия, а как Третий Рим. Идея «Третьего Рима» впервые была сформулирована старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем около 1523 -1524 г. В пророческом видении Филофея Россия (Москва) становятся последним воплощением «неразрушимого», «неподвижного» Ромейского царства, которое возникло вместе с возникновением христианства и христианской Церкви. Идея не сводится к мысли о судьбе городов, мировых столиц. Понятие «Третий Рим» относится одновременно и к царству. «Третий Рим» - не только Москва, и даже не Москва по преимуществу, но Русское царство
1 Скотникова Г. В. Византийская традиция в русском самосознании. Опыт ис-торико-культурологического исследования. - СПб.: СПБГУКИ: 2002. - С. 7.
2 Древнерусское рассматривается в качестве культурно-исторической характеристики всей русской истории Х-ХУ11 вв.
3 Скотникова Г. В. Указ. соч. - С. 15.
4 Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). - М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - С. 13.
со столицей в Москве. Русская православная Церковь с ее главным престолом - кремлевским Успенским собором1. В России появился царь (1547), а затем патриарх (1589). Византия открыла Руси не только трансцендентную реальность и личностное восприятие Бога, то есть вечную, нетленную координату жизни, но и ее развернутый культурно-исторический земной масштаб.
В начале XVII века Московское государство пережило острейший экономический и политический кризис, поставивший страну на грань национальной катастрофы. Современники называли его Смутным временем. Кризис начала XVII в. перевернул сознание русских людей. Характеризуя последствия Смуты, В. О. Ключевский писал, что они ознаменовались «глубокой переменой в настроении народа. Новой династии приходилось иметь дело с иным обществом, далеко не похожим на то, каким правили прежние цари»2. По словам одного из крупнейших знатоков русской духовности, протоиерея Георгия Флоровского, «Смута была не только политическим кризисом и не только социальной катастрофой. Это было еще и душевное потрясение, или нравственный перелом. В Смуте перерождается самая народная психея»3. Нравственное перерождение народа было вызвано крушением традиционного мировоззрения, которое произошло во времена Смуты одновременно с крушением старых московских порядков. Православное вероучение, составлявшее основу этого мировоззрения, подверглось серьезному испытанию. Во времена Смуты на территорию России вместе с польскими и шведскими отрядами стали проникать «латинские» и «люторские» веяния. Католическая и протестантская литература, а также западный образ жизни находили поклонников в Московском государстве, особенно среди знати. Простые люди в подавляющем большинстве избежали влияния Запада. Однако и они испытывали «душевное потрясение», порожденное Смутой. Кризис православного мировоззрения приводил к потере нравственных ориентиров, а слабость государственной власти - к вседозволенности и безнаказанности4. Проникновение на русскую почву католических и протестантских веяний вызвало ответную реакцию. 1620-1640-е годы ознаменовались подъемом национального самосознания, которое выражалось в стремлении не допустить крушения устоев православного вероучения. Преодоление Смуты растянулось на несколько десятилетий. Оно было связано не только с политическими событиями, но и с куль-
1 Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (Х^Х^ вв.). - М.: Индрик, 1998. - С. 325.
2 Ключевский В. О. Курс русской истории: соч. в 9 т. Т. 3. - М., 1988. - С. 83.
3 Флоровский Г. В. Пути русского богословия. - Париж, 1983. - С. 57.
4 Лобачев С. В. Патриарх Никон. - СПб.: Искусство-СПб, 2003. - С. 32.
374
турным обновлением, происходившим под сильным влиянием византийской традиции. Важную роль в распространении этого влияния сыграли печатные издания первой половины XVII столетия. Именно они сформировали мировоззрение нового поколения русских книжников. Важными составляющими этого мировоззрения стало представление о преемственности власти Романовых и старомосковской династии, что предопределяло ориентацию на старину, а также убежденность во вселенской миссии русского царя. Культурная жизнь в России в первые десятилетия после Смуты была тесно связана с политической. Монаршая власть в Московском государстве долгое время оставалась непрочной. Многие вопросы внутренней и внешней политики царь решал, опираясь на своих приближенных и советников. В этом отношении не был исключением и Алексей Михайлович. Однако политический кризис 1648 г. показал эфемерность боярского правления. Неспособность боярской аристократии противостоять стихии народного бунта привела к падению светских фаворитов и возвышению фаворитов духовных, ревнителей благочестия, которые постепенно стали оказывать все более заметное влияние на церковную политику. Наиболее яркой фигурой среди них был Никон, который в 1652 г. был рукоположен в сан патриарха Мос-ковского1.
Патриарх Никон (в миру Никита Минин) прожил насыщенную событиями, трагическую жизнь. Он, как никто другой, познал взлеты и падения. Изучение жития и деяний патриарха Никона с привлечением новых источников, позволяет уточнить и переосмыслить многие факты его биографии. В современных исследованиях патриарх Никон предстает как богослов и проповедник, иконописец и мудрый зодчий, врачеватель духовный и телесный2. Каким был этот незаурядный человек и для своего времени, и для сегодняшней жизни, если, по словам прот. Г. Фловорского, «редко кто писал о нем бескорыстно и беспристрастно, без задней мысли и без предвзятой цели? О нем всегда именно спорили, пересуживали, оправдывали или осуждали. Его имя до сих пор тема спора и борьбы. И почти не имя, но условный знак или символ3». К нему привлекает внимание та широта проблем, которая связана не только канонической нравственно-государственной и исторической стороны его дела, но и для русского православного самосознания в смысле уяснения происходящих в России событий. В таком аспекте проблема Никона есть не только проблема рус-
1 Там же. - С. 276.
2 Зеленская Г. М. Святыни Нового Иерусалима. - М.: Северный паломник, 2002. - С. 5.
3 Флоровский Г. Пути русского богословия. - Париж, 1983. - С. 66.
375
ского прошлого, но и русского будущего, связанная с проблемой действительной силы и места в мире Православной цивилизации.
Никон стал Первосвятителем Русской Церкви в тот период, когда была сформирована и развита идея «Москва - третий Рим», когда были переработаны и пережиты основные споры между стяжателями и нестяжателями (Иосиф Волоцкий и Нил Сорский), когда набирали силу процессы государственной централизации и Русь вовлекалась в систему активных международных отношений. Нетрадиционное для древнерусского образа жизни и восприятия «цивилизационное время» требовало активных и масштабных действий, которые и были предприняты главой Русской Церкви в симфоническом взаимодействии с Царем. Патриарх Никон, по сути, ничего нового не вводил в церковную и церковно-гражданскую жизнь, он лишь возвращался сам и возвращал русскую паству к живущей в Предании и восточной святоотеческой традиции кафолической, апостольской Церкви. Обращаясь к жизни патриарха Никона, мы видим, что она, прежде всего, есть образец беззаветного служения не только Отечеству небесному - Богу, Его Церкви, но и отечеству земному с его государем. Размышляя о том далеком XVII в. и его эпохе, вспомним, что в фор-мационном развитии они оказались между Русью Древней и Россией Нового времени. В ту эпоху - эпоху Патриарха Никона, трансформационные процессы затронули все без исключения сферы жизни общества в их полноте, и тогда активным, самоотверженным служением Патриарха обществу, Церкви и государству на основе философско-богословской парадигмы «Третий Рим - Новый Израиль - Святая Русь» были выработаны оригинальные модели церковно-гражданского строительства и государственно-церковных взаимоотношений, положены начала дальнейшей национально-государственной политики.
Чтобы лучше понять Никона, необходимо вдуматься в философию Московского государственного строя, оценить этот строй в его сокровенном смысле, выраженном в его установлениях и обычаях; тогда фигура Никона предстает нам плодом известной среды и в образе гиганта, воплотившего в себе все лучшие устремления, могущего ради улучшения ломать обычное и создавать новое, освященное высшею правдою1. Он создавал просвещенную православную культуру и учился ей у греков как сынов Церкви-Матери, но не для того, чтобы грецизировать Русскую Церковь, а для того, чтобы провести осознанную потребность исправления чинов и обрядов, превзойти греков в Православии. Он хотел сделать из Москвы религиозную столицу для всех православных народов, но, чтобы она отвечала своему назначению, она должна стать в уровень с веком
1 Патриархи Московские /сост. Н. Н. Лисовой. // М. В. Зызыкин. Строитель Святой Руси. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. - С.141.
376
просвещения. Он отвергал Аввакумовское отчуждение от науки, Аввакум называл философов греков и малороссов «песьими сынами», а Никон заводил библиотеку с сочинениями греческих и римских классиков, мощной рукой стремился к насаждению школ, типографий, уничтожил единогласие, ввел киевское пение в церквах1. Он не чуждался заимствования материальной культуры с Запада ради создания сильного государства, но строго охранял Православие и православный лик своей культуры (поэтому он нетерпимо относился к иконам западного письма)2. Никон был патриархом лишь шесть лет. Он не мог сделать все, что замышлял, но именно он указал на исторические задачи России по присоединению Малороссии и Белоруссии, по выходу к Балтийскому морю, по защите Православия в Ингрии и Карелии, напоминая о единстве Вселенской Церкви, вывел Русскую Церковь (Московскую Русь) из состояния изоляционизма и, проведя книжную и церковно-обрядовую реформы, оживил жизнь Русской Церкви, сделав доступными для народа творения святых Отцов и, объяснив ее богослужения и церковную символику, обеспечил преемственное сохранение наследия Византии. Патриарх трудился над повышением уровня нравственного состояния духовенства, старался преобразить государственную жизнь, одухотворяя ее высшими, нравственными целями, стремясь к осуществлению симфонии государства и Церкви не только как теоретической модели, но и желая, чтобы Русь была святой в смысле вечного стремления к недостижимому идеалу - стяжанию образа Горнего мира, что само по себе уже приобщает человечество к высшим ценностям и ставит перед каждым человеком идеал истины, добра и красоты как вечную путеводную звезду.
Обозревая труды Святейшего Патриарха Никона, можно уверенно говорить, что именно его духовной решительностью и ответственностью за судьбы Православной ойкумены и духовно-культурного наследия Православия в мире, устремленное к Богу русское общество и государство нашли в себе силы, чтобы, преодолев смутные времена, стать мощной державой - Московским царством - и активно влиять на политику и духовную жизнь народов, окончательно осознать себя историческим преемником Ромейского царства и сохранителем наследия Вселенского Православия. Патриарх Никон цементировал и ярко продемонстрировал значимость выработанных нашими предками с их государством и Православной Церковью и укорененных в нашей исторической памяти ответствен-
1 Зызыкин М. В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи. В трех частях. Репринтное воспроизведение изданий 1931-1938 гг. - М.: Ладомир, 1995. Введение. - С. 17.
2 Патриархи Московские / Сост. Н. Н. Лисовой. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. -С.145.
ности Руси за сохранение фундаментальных ценностей византийского наследия.
«Бог даровал нашему Отечеству такого исполина духа, такого любящего пастыря, такого исповедника веры Христовой и такого живого человека со всеми своими особенностями, что каждый может найти в жизни и деятельности Святейшего то, что для него близко и назидательно в современный момент жизни...1» Утверждая канонический примат Патриаршества и возвращаясь к почетному соблюдению канонов в духе Святителя, Россия сможет восстановить и продолжить сооружение того великого здания, над постройкой которого с терпением работал Никон.
Созданные патриархом Никоном и ныне возрождающиеся монастыри - Крестный на Белом море, Иверский на Валдае и Воскресенский Ново-Иерусалимский под Москвой - воплощают образы Святой Земли и Святой горы Афон, напоминая нам, что Россия - удел Пресвятой Богородицы и все мы - сограждане Христа, призванные к действительной жизни с Богом и в Боге2. Подмосковный Новый Иерусалим занимает особое место в истории христианства как единственный в своем роде проект воссоздания Святой земли - самый большой и, возможно, наиболее важный в мировой истории. Новый Иерусалим выделяется из них не только полнотой воссозданных святынь, но и глубиной богословского замысла. На огромной территории был осуществлен замысел грандиозной пространственной иконы. Идея о схождении Горнего града, в котором праведники обретут вечную жизнь и спасение, в христианстве приобрела исключительно важное значение - это в некотором смысле основа христианского сознания: обетование и ожидание Нового Иерусалима как конец пути и обретение счастья, гармонии, торжества справедливости. С этой идей связана традиция перенесения образов Святой земли, попытки воспроизвести то пространство, в котором должно произойти сошествие Небесного града. Никоновский проект интересен тем, что соединяет две совершенно разные традиции. С одной стороны, он, несомненно, наследует православную, византийскую традицию, для которой Новый Иерусалим - это иконический образ. Однако подмосковная программа создается уже в середине XVII века, когда Русь испытывает огромное воздействие западной культуры. В итоге создан поразительный археологический документ, где уживаются иллюстративно-
1 Дорошенко С. М. Патриарх Никон: духовный свет сквозь века (духовная власть как духовная опора на все времена) // Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси - созидание государства Российского: Монография в виде сборника науч. тр. / Сост. и общ. ред. В. В. Шмидта: в 3 ч. Ч.П. - М., 2007.
2 Зеленская Г. М. Святыни Нового Иерусалима. - М.: Северный паломник. Вступ. ст. Игумен Петр (Пигаль), 2002. - С.5.
378
повествовательное, свойственная западному сознанию, и иконическое начало, свойственное Византии. Российская Палестина и храм Воскресения Христова были призваны воплотить историческую память Вселенского Православия, для которой характерна нерасторжимая связь прошлого, настоящего и будущего. Речь идет не об отдельном здании или архитектурном комплексе, а о воплощении в реальных материальных формах пространственного образа. Он может существовать на уровне образа Святой Руси и с помощью иконического сознания быть понятен всем и каждому. Иными словами, у таких огромных пространственных икон есть как зримая составляющая, так и духовная, существующая в сознании тех, кто эти иконы создает, и тех, кто их должен воспринимать. Монастырь представлял собой именно образ Святой земли, а не попытку ее собою заменить. Патриарх Никон в полной мере отдавал себе отчет в масштабах замысла; проект Воскресенского монастыря был лишь частью, пусть важнейшей, еще более грандиозного проекта, а именно пересоздания всей территории России в своего рода икону Святой земли. Была задумана целая система новых монастырей, так или иначе восходивших к идее представления всей Руси как огромного Нового Иерусалима.
Главные цели «Третьего Рима» лежали не в области земной жизни : сохранение церковной чистоты православного вероучения, наличие святых подвижников, самодержавная власть благочестивого государя, способного противостоять натискам иноверцам и защищать православную веру. Существование такой империи имело общечеловеческое вселенское значение. В формуле «Третьего Рима» выражено сознание единства христианского мира и христианской церкви, «когда национальное и вселенское еще не превратились в оппозиционную пару Нового времени»1. Стараясь проникнуть в никоновские стремления, мы можем признать, что их одухотворяла общая идея оцерковления жизни: для этого надо было восстановить нарушенную симфонию властей и дать воплощение образа Патриарха, выполняющего эту задачу путем средств, дозволяемых Церковью. Идеи Никона являются плодом сочетания святоотеческого учения с чисто русским подходом к христианству. «Общественные идеалы не выдумываются и не навязываются; они слагаются сами собою, вырабатываясь постепенно исторической жизнью народа, и передаются от одного поколения к другому бесчисленными нитями живого предания»2. Тради-
1 Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (Х^Х^ вв.) - М.: Индрик, 1998. - С. 325.
2 Зызыкин М. В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи: в 3 ч. Репринтное воспроизведение изданий 1931-1938 гг. - М.: Ладомир, 1995. Введение. - С. 12.
ция - не только приобретение и владение культурными достижениями. Традиция есть живое прошлое в настоящем. Связь с традицией это и есть связь с корневой системой культуры, дающей возможность свободного творчества. Осмысление византийской традиции и ее метаморфозы в русской культуре, будучи фактором углубленного постижения прошлого в каждый конкретный исторический период является, одновременно, условием лучшего понимания нашего настоящего1.
1 Скотникова Г. В. Византийская традиция в русском самосознании. Опыт ис-торико-культурологического исследования. - СПб.: СПбГУКИ, 2002. - С. 20.
380
