Направления формирования российской модели корпоративной ответственности Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Б. С. БАТАЕВА

Бэла Саидовна Батаева — кандидат экономических наук, доцент, докторант кафедры государственного, муниципального и корпоративного управления ФГОБУ ВПО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации».

В 1990 г. окончила Чечено-Ингушский государственный университет, в 1999 г. — аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию в Финансовой академии при Правительстве РФ.

Автор более 50 публикаций и нескольких монографий.

Сфера научных интересов — корпоративное управление, корпоративная

(социальная) ответственность, устойчивое развитие.

^ ^ ^

НАПРАВЛЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ МОДЕЛИ КОРПОРАТИВНОЙ

ОТВЕТСТВЕННОСТИ

В последние годы все большее количество крупных российских компаний заявляют о своей приверженности принципам корпоративной ответственности, публикуют нефинансовые отчеты, принимают участие в исследованиях социальных инвестиций, демонстрируя высокий уровень открытости. Во время мирового финансового кризиса 2008 г. многие компании свернули свои программы. Заговорили о снижении интереса бизнеса к социальной ответственности. Часть компаний свернули внешние программы, сосредоточившись на программах в отношении сотрудников. Опыт развитых стран показывает, что компании в различные периоды времени придерживались различных приоритетов в области корпоративной ответственности (используется также термин «корпоративная социальная ответственность» (КСО)).

В этих условиях особую актуальность приобретает оценка тенденций и направлений формирования российской модели корпоративной ответственности, понимание ее специфики и особенностей. Это позволит разработать и предложить меры по совершенствованию модели корпоративной ответственности с целью расширения социальной деятельности компаний в России. Решению этой задачи посвящена данная статья.

На формирование национальной модели КСО влияют следующие основные факторы: характер отношений власти и бизнеса, задающий уровень и формы взаимодействия и законодательного регулирования деятельности частного сектора; отраслевая структура бизнеса (наличие крупных компаний в секторе нефтедобычи и переработки); наличие авторитетных компаний — лидеров в продвижении практик социальной ответственности; традиции этики бизнеса и сложившейся системы корпоративного управления; уровень институционализации переговорного процесса, наличие традиций социального партнерства; вовлеченность организаций гражданского общества в обсуждение практик КСО и в их мониторинг; общественная дискуссия по вопросам корпоративной ответственности, отражение этой дискуссии в СМИ; уровень общественной обеспокоенности проблемами охраны окружающей среды.

Изучив зарубежную литературу и исследования российских и белорусских научных коллективов (Финансового университета, Академии труда и социальных отношений, Института мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО РАН), Государственного университета — Высшей школы экономики, СПбГУ, Белорусского государственного экономического университета, общественной организации — Ассоциации менеджеров (АМР), Национального инвестиционного совета и Института комплексных социальных исследований РАН, Независимого института социальной политики, Фонда «Институт экономики города» и др.), а также большой объем периодической литературы и интернет-источников, представим российскую модель КСО (см. табл.).

ГРНТИ 06.81.12 © Б. С. Батаева, 2010

Таблица

Российская модель КСО*

№ п/п Параметры сравнения Характеристика

1 Парадигма взаимоотношений государства и общества Патерналистская форма взаимодействия с обществом

2 Институциональная среда Развита недостаточно. Высокий уровень недоверия в обществе усложняет налаживание взаимодействия компании со стейкхолдерами и властью

3 Культура и ее влияние на особенности социального капитала Филантропия и меценатство характерны для православной традиции, распространены они и в исламе — второй по величине конфессии России. Дискуссия о необходимости учета национальных традиций и нежелательности слепого копирования зарубежной практики практически отсутствует

4 Основные носители идей КСО ТНК, действующие в России, и российские компании, выходящие на зарубежные фондовые биржи (прежде всего, Лондонскую и Нью-Йоркскую), с первичным размещением акций

5 Роль НКО или саморегулируемых организаций Роль некоммерческих организаций слаба (активны зарубежные НКО, действующие в России)

6 Взаимоотношения компании (бизнеса) и общества Ввиду бессубъектности** российского общества могут быть определены как слабые. Имеют место отдельные примеры взаимодействия бизнеса, власти и общества на региональном и местном уровнях

7 Роль государства Традиционно высокая. Отсутствует единая политика по продвижению КСО на федеральном уровне. Стимулирование предприятий к социальной деятельности осуществляются на региональном и местном уровнях, однако не имеет системного характера

8 Основная направленность программ КСО Персонал компании и местные сообщества. В последнее время больше внимания уделяется экологии и корпоративному управлению

9 Институциализация концепции КСО Большую роль играет Ассоциация менеджеров, РСПП, ТПП, Агентство социальной информации. Недавно создан сайт КСО, действует Национальный форум в области КСО

10 Уровень общественной дискуссии Уровень дискуссии в обществе можно оценить как низкий

Рассмотрим основные характеристики модели более подробно.

Парадигма взаимоотношений государства и общества. В России исторически сложилась и во многом сохраняется патерналистская форма взаимоотношений (от слова «патер» — отец). Под патернализмом обычно понимается покровительственное отношение государства к своим гражданам, фирмы — к своим работникам, а также убеждение в том, что государство, правительство обязаны заботиться о гражданах, обеспечивать удовлетворение их потребностей за государственный счет, принимать на себя все заботы об их благоденствии. Применительно к модели КСО это проявляется в завышенных представлениях населения о роли государства в регулировании социальной ответственности бизнеса, в завышенных ожиданиях по отношению к самому бизнесу, а также в невысокой активности при формулировании запроса и отстаивании своих интересов по отношению к двум другим секторам экономики (государству и бизнесу).

Институциональная среда. Институты недостаточно развиты по сравнению с западными странами. Это касается института собственности, власти, права и т. п. Еще одна проблема — низкий уровень доверия в обществе (характеристика социального капитала)***. «Постсоветское общество вобрало в себя в превращенной форме эти практики [политического, культурного, идеологического недоверия] ... в сфере бизнеса, культуры, идеологии..» [2]. Чем ниже уровень доверия в сохранении прав собственности, эффективности правовой системы, в стабильности социально-экономической ситуации, тем меньше социальная деятельность компаний, и наоборот. В этих условиях бизнес в общей массе ориентирован на сиюминутную прибыль и в гораздо меньшей степени на выстраивание долгосрочных взаимоотношений с заинтересованными сторонами. Иными словами, низкий уровень доверия — один из важнейших ограничителей распространения КСО в России.

* Составлена автором.

«Бессубъектность» понимается «в том смысле, что ценности и стратегические интересы, связанные с национальным развитием, не институционализируются на должном уровне», для общества характерен низкий уровень самоорганизации.

Различают доверие как эмоционально-психологическую и экономическую категорию. В первом случае речь идет об уверенности в чьей-либо добросовестности, искренности, правильности чего-нибудь и основанное на этом отношение к кому-нибудь или к чему-нибудь. Доверие как экономическая категория — количественная динамическая характеристика взаимоотношений различных экономических субъектов, которые основаны на выгодности экономических результатов взаимодействия и на уверенности в добросовестности (лояльности, искренности и пр.) друг друга.

Культура и ее влияние на особенности социального капитала. Речь идет, прежде всего, об учете социокультурных особенностей хозяйственного поведения россиян. Эти особенности во многом обусловлены религиозными традициями православных предпринимателей. Традиции частной благотворительности и социально ответственной деятельности частного бизнеса сформировались в России еще в XIX в. и связаны, в первую очередь, с ролью русского купечества. В этот период частный бизнес, а не церковь, нес основной груз социальной ответственности. «К 1910 году в России существовало не менее 4762 благотворительных обществ и 6278 благотворительных заведений различных видов. Из их общего бюджета лишь 25 % составляли средства казны и местных органов власти. Оставшихся три четверти составляли частные пожертвования, в основном пожертвования купечества» [7, с. 288].

Современный православный взгляд на проблему социальной ответственности содержится также в двух документах — Основах социальной концепции Русской православной церкви и Своде нравственных принципов и правил хозяйствования. Первый является официальным церковным документом, второй — одобрен Церковью. В Основах и Своде акцент делается на личной социальной ответственности предпринимателя. Свод нравственных принципов поддержали и представители других конфессий России.

В настоящее время многими учеными отмечается религиозное возрождение в российском обществе. Так, если «в начале 1990-х годов... православными себя называли лишь 34 % взрослого населения страны, в 1999 году их было уже примерно 50 %, сегодня — свыше 60 %» [4]. Что касается мусульман, причины происходящего подъема их религиозности нужно искать в русле общего подъема религиозности (применительно ко всем религиям) в стране.

Сближение руководителей светской и религиозной власти, которое наблюдается в стране, открывает, по нашему мнению, перспективы для использования религиозного фактора в распространении этических ценностей и социальной ответственности. Это касается всех религий, но, прежде всего, православия. В тех частях России, в частности на Северном Кавказе, где формируется тип социальной жизни, близкий к цивилизации мусульманского Востока («басурманский», по Г. Г. Дилигенскому), целесообразно внести в региональную модель КСО элементы исламской модели.

Основные носители идей КСО. Основные драйверы КСО в России — ТНК, действующие в стране, и российские компании, выходящие на зарубежные фондовые биржи. Этот вывод подтверждают результаты исследования, проведенного Economist Intelligence Unit по инициативе ОК РУСАЛ при поддержке PricewaterhouseCoopers и Представительства Программы развития ООН в РФ в 2007 г. «Из России с любовью. Национальный вклад в глобальный контекст КСО»*. Согласно опросу 31 % руководителей назвали в качестве причины социальной деятельности необходимость конкуренции на глобальном рынке. Менее важными причинами, по их мнению, являются действия следующих заинтересованных сторон: органов власти и регулирующих органов (21 %); потребителей (14 %); НКО (7 %) [5, с. 10, 13].

Роль гражданского общества. Гражданское общество пока не играет значимой роли в механизме КСО. Исследования Национального инвестиционного совета (НИС) совместно с Институтом комплексных социальных исследований РАН (ИКСИ РАН) «Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность (позиция населения и оценки экспертов)» (2005 г.) иллюстрируют слабую информированность населения об НКО и их деятельности. На вопрос: «Каково ваше отношение к созданию и деятельности различных НКО?» — 50,6 % опрошенных ответили, что ничего об их деятельности не знают, а 5 % ответили, что относятся отрицательно (см. рис.).

11,4

13,6

50,6

19,4

□ Ничего об их деятельности не знают

□ Положительно

□ Затруднились ответить

□ Это не интересует

□ Отрицательно

5

Рис. Распределение ответов на вопрос об отношении россиян к НКО [1, с. 29]

* В ходе исследования были опрошены 258 руководителей высшего звена крупных российских международных компаний, с оборотом свыше 1 млрд долл. США.

Однако следует учитывать, что гражданское общество гораздо шире институционализированной его части — некоммерческого сектора. В последнее время наблюдается повышение общественной активности. В докладе Общественной палаты РФ (ОП РФ) о состоянии гражданского общества за 2009 г. отмечено, что речь пока идет о развитии протестных движений, активности в сфере ЖКХ в области ТСЖ, а в отношении компаний весь диалог строится на просьбах выделить деньги. Хотя имеют место и положительные примеры. Так или иначе, межсекторное взаимодействие в России только формируется, навыки его оттачиваются.

Роль профсоюзов как организаций гражданского общества следует выделить отдельно. Все компании, публикующие социальные отчеты, имеют коллективные договоры на предприятиях. Однако роль профсоюзов в межсекторном диалоге, выходящем за рамки коллективного договорного процесса, невысока. Уменьшилось и членство в профсоюзах за годы реформ. При условии существенных качественных изменений в их деятельности, активном сотрудничестве с другими НКО профсоюзы могут играть большую роль при формулировании общих направлений корпоративной социальной ответственности компаний.

Роль средств массовой информации. СМИ, так же как и гражданское общество, пока не осуществляют давление на компании с целью побуждения их к социальной деятельности. Такое положение характерно для стран с переходными экономиками, что объясняется не только отсутствием интереса СМИ к освещению социально ответственной деятельности, но также в позиции самих компаний. Так, еще пять лет назад, по данным опроса НИС и ИКСИ РАН, 41,6 % опрошенных экспертов высказались за то, что информированность не нужна [там же, с. 47]. В качестве причин они назвали недоверие к власти («любая информация наказуема»), этические соображения («доброе дело не нуждается в афише»), а также «незначительный масштаб подобной деятельности»). В последние годы положение постепенно меняется.

Роль государства в продвижении КСО в России также невелика. Единая политика в данной области на государственном уровне отсутствует. В регионах распространена практика давления власти на предпринимателей с целью привлечения последних к тем или иным инициативам. Зачастую указания и просьбы со стороны властных структур направлены на решение жизненно важных проблем региона, однако отсутствует прозрачный механизм использования полученных средств, поэтому эффективность подобного рода мер сомнительна. Исследование российской практики финскими учеными П. Хаапаранта и Т. Джуриккала под названием «Взятки и местное самоуправление в России» иллюстрирует, что чаще всего благотворительность на местном уровне выступает в качестве обмена на налоги.

В то же время на региональном уровне возникают механизмы эффективного партнерства власти, бизнеса и общества. В качестве примера можно привести Центры социального партнерства компании Русал.

В целом отношение власти к КСО иллюстрирует выдержка из Аналитического вестника Федерального Собрания Российской Федерации под названием «Корпоративная социальная ответственность в современной России: теория и практика». В ней, в частности, говорится: «При любом отношении к КСО следует отметить, что развитие корпоративной социальной ответственности создает более благоприятные условия для улучшения социального климата в российском обществе и служит делу повышения качества жизни населения» [6, с. 13]. Среди факторов, характеризующих взаимодействие власти и бизнеса в области социальной деятельности компаний, можно назвать: чрезмерное налоговое бремя, административный произвол (административный рэкет), отсутствие политики в области КСО на федеральном и региональном уровнях; недостаточную развитость механизма согласования интересов всех сторон межсекторного взаимодействия; недостаток применения властью инструментов мягкого регулирования с целью вовлечения бизнеса в корпоративную социальную деятельность, а также навыков межсекторного взаимодействия в области КСО у госслужащих.

Результаты социологических опросов демонстрируют, что общество ожидает от власти активных действий по вовлечению бизнеса в решение социальных проблем и мотивации бизнеса. Две трети (62,9 %) опрошенных НИС и ИКСИ РАН россиян признают за государством право привлекать бизнес к решению социальных проблем общества. А 57,8 % из них считают, что государство «должно поддерживать, предоставлять особые условия их деятельности» [1, с. 27-28].

Основная направленность программ КСО. Большая доля социальных программ компаний относится к программам по развитию персонала. Согласно «Докладу о социальных инвестициях в России — 2008» 43,6 % от социальных инвестиций направляется на развитие персонала, 14,1 % — на природоохранную деятельность, 8,8 % — на местные сообщества. В то время как в 2004 г. 48,7 % направлялось на развитие персонала, 10 % — на природоохранную деятельность и 14,1% — на развитие местных сообществ [3, с. 59]. Иными словами, большая доля социальных инвестиций в России относится к «внутренним»*, в то время как в развитых странах — к «внешним»** инвестициям. «При этом, если в 2003 г. соотношение совокупных "внутренних" и "внешних" инвестиций в процентном соотношении составляло 54,2 % к 42,7 %, то в 2007 г. эта пропорция выглядит как

* «Внутренние» инвестиции — это вложения средств в развитие персонала, охрану здоровья и безопасные условия труда.

** «Внешние» инвестиции — это вложения средств в развитие местных сообществ, в природоохранную деятельность и ресурсосбережение, добросовестную деловую практику в отношении потребителей и партнеров.

58,9 % к 41,1 %. Таким образом, тенденция преобладания "внутренних" направлений корпоративных социальных инвестиций над "внешними" прослеживается уже длительное время и носит вполне устойчивый характер» [там же, с. 59].

Раскрытие информации о социальных инвестициях. Что касается раскрытия информации о социальных инвестициях, по оценкам рейтингового агентства Standard&Poor's (2009 г.), социальная отчетность в России относится к вопросам с низким уровнем раскрытия. В то же время в целом прозрачность российских компаний этим же агентством оценивается как средняя. Индекс прозрачности, рассчитанный по итогам анализа 90 крупнейших публичных компаний, составил 56 %.

Согласно данным Национального регистра корпоративных нефинансовых отчетов РСПП, по состоянию на 13 сентября 2010 г. в него входило 216 отчетов, составленных 79 компаниями, в их числе: социальные отчеты — 121, отчеты в области устойчивого развития — 61, экологические отчеты — 34 [9]. Россия по количеству публикуемых нефинансовых отчетов отстает не только от развитых стран, но и от таких стран БРИК, как Китай и Индия.

Институциализация концепции КСО. Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) разработал Социальную хартию российского бизнеса, Торгово-промышленная палата Российской Федерации (ТПП РФ) — Стандарт Торгово-промышленной палаты в области КСО, АМР — Позицию комитета АМР по корпоративной ответственности, Всероссийская организация качества — стандарт КСО-ВОК-2008. На региональном уровне также протекают аналогичные процессы. НКО «Центр деловой этики и корпоративного управления» в Санкт-Петербурге разработал Декларацию ведения добросовестной деловой практики, к которой уже присоединилось порядка 50 компаний [8].

Большую роль в продвижении идей КСО в России играют АМР, РСПП, ТИП, а также Международный форум лидеров бизнеса (IBLF Russia), Агентство социальной информации (АСИ), информационно-аналитический ресурс в русскоязычном сегменте Интернета (Россия, Украина, Беларусь, Казахстан и другие страны) по вопросам КСО и устойчивого развития CSRJOURNAL.

К Социальной хартии российского бизнеса на начало 2010 г. присоединилось более 230 компаний и организаций. В российскую национальную сеть Глобального договора входит лишь 28 организаций, включая РСПП. Для сравнения: в Китае к Глобальному договору присоединилось 178 компаний, в Индии — 168, в Бразилии — 251 [5, с. 24]. Это говорит о слабой вовлеченности российских компаний в международную сеть КСО. Многие саморегулируемые организации, объединения компаний, НКО разрабатывают свои кодексы этики.

В числе проблем распространения корпоративной социальной деятельности следует отметить, прежде всего, коррупцию и личные качества бизнесменов, что подтверждают и опросы общественного мнения. Еще одна проблема связана с недооценкой роли этической составляющей социальной ответственности бизнеса. Об этом свидетельствует тот факт, что компании заявляют о своей деятельности в сфере КСО, не имея кодексов этики и не развивая этическую политику в компании. Этической политикой руководствуются только 48 % российских компаний (в мире в целом — 80 %, а на развивающихся рынках — 70 %) [там же, с. 21]. Это позволяет говорить о том, что для российских компаний характерен инструментальный подход к КСО. Не менее важной проблемой развития российской модели КСО являются недостаток развития межсекторного взаимодействия и отсутствие государственной политики в области КСО на федеральном и региональном уровнях. Многие проблемы России присущи странам с развивающимися рыночными экономиками.

Таким образом, рассмотрев и проанализировав российскую модель КСО, можно сделать вывод о том, что ни государство, ни общество не являются основными драйверами КСО в России. Данный вывод созвучен результатам исследования «Из России с любовью. Национальный вклад в глобальный контекст КСО» 2008 г. Его авторы отмечали, что «ни одна из базовых концепций КСО, как мы ее понимаем на Западе, где есть давление со стороны населения, прессы, гражданского общества, акционеров и других заинтересованных сторон. не срабатывала и, похоже, не работает и сейчас. Бизнес все еще не испытывает на себе давления ни со стороны законодательства, ни со стороны прессы и гражданского общества» [там же, с. 18]. В этих условиях государство, по нашему мнению, должно принять на себя роль по продвижению КСО и мотивированию бизнеса к социально ответственной деятельности, а в качестве основных направлений совершенствования российской модели КСО следует выделить следующие:

• государству необходимо разработать концепцию в области КСО и меры по ее продвижению на федеральном и региональном уровнях;

• развивать деловую этику, вовлекать руководство компаний в деятельность в области КСО;

• рейтинговым агентствам — разрабатывать социальные индексы;

• объединениям предпринимателей — распространять лучшую практику в области КСО и способствовать обмену опытом;

• профсоюзам — участвовать в разработке стратегии по КСО, выходя за рамки коллективного договорного процесса;

• НКО — развивать навыки межсекторного диалога, активно включаться в различные сети, направленные на развитие КСО в России и мире;

• СМИ — информировать население о социальной деятельности компаний, что может рассматриваться как проявление ответственности СМИ;

• учебным заведениям — широко внедрять концепции устойчивого развития и КСО в учебный процесс;

• использовать сочетание «универсальных» стандартов и религиозного видения КСО, с целью закрепления норм этического хозяйственного поведения в обществе.

Нам представляется актуальным использование в российской практике опыта США в области мягкого государственного регулирования КСО на региональном уровне, а также опыта стран континентальной Европы в госрегулировании КСО на национальном уровне.

ЛИТЕРАТУРА

1. Великая Т. Крупный российский бизнес: социальная роль и социальная ответственность (позиция населения и оценки экспертов). 2005. 49 с. URL: http://www.infoblago.ru/press/effort/

2. Вершинин С. Е. Доверие как социальный институт гражданского общества. URL: http://www.werschinin.ru/ob_avtore (дата обращения: 12.02.2010).

3. Доклад о социальных инвестициях в России — 2008 / Ю. Е. Благов (и др.); под общ. ред. Ю. Е. Благова, С. Е. Литовченко, Е. А. Ивановой. М., 2008.

4. Ильичев Г., Клин Б. В России можно только верить? // Известия. 2006. 18 дек.

5. Исследование «Из России с любовью. Национальный вклад в глобальный контекст КСО», 2008. 30 с. URL: http://www.rusal.ru/development.aspx (дата обращения: 23.02.2010).

6. Корпоративная социальная ответственность в современной России: теория и практика // Аналитический Вестник Совета Федерации ФС РФ. 2005. № 26.

7. Никитина С. К. История российского предпринимательства. М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2001.

8. Сайт НКО «Центр деловой этики и корпоративного управления». URL: http://www.cfbe.ru/dedaration.htm (дата обращения: 15.02.2010).

9. Сайт Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). URL: http://rspp.ru (дата обращения: 13.09.2010).