CC BY
278
УДК 327
НАПРАВЛЕНИЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА ГРУЗИИ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ СААКАШВИЛИ
Бахтуридзе Зейнаб Зелимхановна,
кандидат политических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Института специальной педагогики и психологии, докторант кафедры мировой политики факультета международных отношений
Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург, Россия [email protected]
Статья посвящена анализу трансформационных процессов на постсоветском пространстве на примере взаимоотношений между Грузией и Россией. В статье рассматривается формирование внешней политики Грузии при президенте Саакашвили. Рассмотрены события, оказывающие значительное влияние на выбор внешнеполитической концепции грузинского государства.
Представлены аналитические данные по поводу августовской войны 2008 года и прогноз дальнейшего развития взаимоотношений Грузии с мировым сообществом с целью поиска союзников в решении внутренних проблем, одной из которых всё ещё остаётся воссоздание территориальной целостности государства.
Ключевые слова: процессы трансформации; международные отношения; постсоветское пространство; общественное мнение; межэтнические конфликты; внешнеполитическая концепция.
DIRECTION OF FOREIGN POLICY OF GEORGIA UNDER PRESIDENT SAAKASHVILI
Zeinab Bakhturidze,
candidate of political sciences, senior lecturer at the Humanities department, Institute of Special Education and Psychology, doctoral candidate of chair of World Politics, faculty of International Relations
Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia
The article analyzes the transformation processes in post-Soviet space as an example of relations between Russia and Georgia. The article deals with the formation of Georgia's foreign policy under President Saakashvili. The author considers the events that have a significant impact on the choice of foreign policy concept of the Georgian state.
And gives analytical data on the war in August 2008 and forecast further development of relations between Georgia and the international community to find allies in solving domestic problems, one of which is still re-establishment of the territorial integrity of states.
Keywords: transformation processes; international relations; post-Soviet space; public opinion; ethnic conflicts; foreign policy concept.
Анализируя особенности политического курса президента М. Саакашвили, необходимо учесть общественно-политическую обстановку, сложившуюся на завершающем этапе правления Эдуарда Шеварднадзе. Событие, приведшее к власти М. Саакашвили, получило название «бархатной» революции или «революции роз». Валерий Джалагония заметил по поводу так называемой революции роз: «Если уж говорить о самой акции, то это была скорее революция улицы, толпы, управление которой, как оказалось, является сегодня
предметом забот политтехнологов, преимущественно американских» [1]. Были и другие мнения на этот счёт, но исследователи воздержались тогда от каких-либо прогнозов на будущее, говоря, что время все расставит по своим местам. И вообще, оценку событиям тех дней даст история, а дело политологов -анализировать события дня сегодняшнего. При этом они имеют право на ошибку. Как бы то ни было, закончилась постсоветская эпоха в истории Грузии, и начался новый период.
Итак, на выборах 4 января 2004 года. М.Н. Саакашвили победил с огромным перевесом голосов (96%) и стал президентом Грузии [2]. Предвыборная кампания М. Саакашвили финансировалась фондом Джорджа Сороса и другими международными фондами, преследующими цели распространения западной формы демократии. Следует отметить повышенную активность населения на этих выборах, стремление защитить свои голоса, внести свой вклад в жизнь и деятельность государства, что можно считать основным достижением на данном этапе, несмотря на то, что на этих выборах Михаил Саакашвили использовал противопоставление себя «диктатору» Эдуарду Шеварднадзе, и в его предвыборной кампании значительную роль сыграла американская поддержка. Перед вновь избранным президентом было множество проблем, которые необходимо было решать, но, «пожалуй, самым трудной задачей в тот период было изменить поведение людей» [3].
Авторы работы «Геополитика Каспийского региона» (М., 2003)
предугадывали развитие ситуации, заявляя следующее: «Вероятно, что США будут стремиться к тому, чтобы в будущем в странах Центральной Азии и Закавказья у власти оставались руководители, ориентирующиеся на западные страны. В этом случае США получат не только мощный инструмент влияния на Россию, но и возможность контролировать поставки нефти из Каспийского региона» [4, С. 277].
Ещё до избрания на пост президента Грузии Михаил Саакашвили рассматривался как прозападно настроенный политик, который, став главой
государства, продолжит курс сближения с Западом и дистанцирования от России. Однако, приняв президентские полномочия, М. Саакашвили провозгласил налаживание отношений с Россией как одну из главных целей внешнеполитического курса, подчеркнув «необходимость поддержания тесных партнёрских связей в сфере экономики» [5]. Президент Саакашвили твёрдо высказывал убеждение в том, что экономические связи и налаживаемые контакты между Россией и Грузией взаимовыгодны. О прогрессе в отношениях между Россией и Грузией свидетельствует и первая личная встреча В. Путина и М. Саакашвили, состоявшаяся в Москве 11 февраля 2004 года. Результаты этих переговоров, на которых обсуждались вопросы об экономическом и военном сотрудничестве, а также о скорейшем подписании рамочного договора, который будут регулировать российско-грузинские отношения по всем направлениям, давал надежды на улучшение отношений между странами. Тем не менее, грузинское руководство не собиралось сворачивать крепнущие связи с США, рассматривая их в качестве гаранта своей безопасности, что в частности доказал визит М. Саакашвили в США в феврале 2004 года. В ходе этого визита американской стороной было дано обещание начать реализацию новой программы военной помощи Г рузии в апреле 2004 года. Программа была рассчитана на 5 лет и предполагала создание войск в соответствии с американскими стандартами, общей численностью 5 тысяч человек. Грузия возлагала большие надежды на США в решении абхазской проблемы. Учитывая прозападную ориентацию курса нынешнего президента Г рузии и его твёрдую позицию в вопросе о возвращении контроля Тбилиси над всей государственной территорией, надо полагать, что попытки привлечения Вашингтона и международных организаций для помощи в урегулировании грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов не прекратятся. США действительно оказывают Грузии значительную финансовую и техническую помощь в строительстве вооружённых сил, однако при этом, несомненно, преследуют свои собственные интересы, в частности, обеспечение
безопасности нефтяного маршрута Баку-Тбилиси-Джейхан. В силу своих геополитических устремлений, США прилагают всевозможные усилия для постепенного ослабления российских позиций в Грузии. Именно поддержка Америки определяла столь жёсткую позицию Тбилиси в вопросе о ликвидации российских военных баз на территории Грузии. В декабре, в ходе своего визита в Тбилиси, министр обороны США Д. Рамсфелд публично призвал Москву закрыть две российские базы, которые находятся в Грузии и даже предложил финансовую помощь для обеспечения вывода баз. Однако, очевидно, что Вашингтон вёл крайне осторожную политику в вопросе об оказании давления на Россию по поводу грузино-абхазского урегулирования, не желая вступать в открытую конфронтацию со страной, на серьёзном уровне взаимодействующей с США, Германией и другими западными государствами. В некоторых СМИ высказывалась точка зрения о том, что Россия и Америка разыгрывают карту Грузии, которая стала очередной «жертвой» выяснения российско-американских отношений в сфере внешней политики и экономических интересов этих могущественных держав. Кажется возможным, что и руководство Грузии близко к такому пониманию вещей, и пытается использовать это в свою пользу.
В 2004 году в статье «Геополитическая ситуация в Закавказье. Национальные интересы и безопасность России», анализируя проблему, автор статьи - генеральный директор Центра стратегического развития А. Гушер отмечает, что страны Южного Кавказа стремятся устанавливать отношения в приоритетных для себя областях и с Россией, и с США. В этих условиях развитие экономических связей с государствами Закавказья остается прерогативой России, а не Америки. Учитывая неизбежность пересечения интересов Москвы и Вашингтона в регионе Южного Кавказа, а также некоторые общие цели кавказской политики, отвечающие как национальным интересам, так и интересам государств региона (достижение политической стабильности, урегулирование имеющихся конфликтов и недопущение новых,
искоренение источников международного терроризма и наркобизнеса, сохранение независимости и территориальной целостности этих государств), может появиться ряд направлений совместной деятельности. Ими могли бы стать: противодействие угрозам и вызовам безопасности региона -
наркоторговле, криминалу, религиозному и политическому экстремизму; урегулирование старых конфликтов и предотвращение новых; содействие экономическим и политическим реформам как средству достижения стабильности; развитие разветвленной системы энергопотоков, включая трубопроводы, проекты, строительства которых не конкурировали бы друг с другом, а, напротив, дополняли друг друга; осуществление социальных программ [6, С. 4-5].
Тогда, в 2004 году А. Гушер прогнозировал развитие взаимоотношений Грузии и России, убеждённо заявляя, что с приходом к власти в Грузии Михаила Саакашвили, который хочет воссоединить страну с ее тремя автономиями, создается опасность дестабилизации обстановки на Кавказе. По мнению Гушера об этом свидетельствуют события вокруг Аджарии, воинственные намерения в отношении Абхазии и Южной Осетии, что неизбежно приведет к возникновению конфликтной ситуации между Россией и Грузией и обострит отношения России с Западом, который выступает за полный суверенитет бывших советских республик и требует вывода российских военных с территории СНГ, в первую очередь из Грузии [6, С. 6]. В 2004 году было очевидно, что дальнейшее развитие политической ситуации в Грузии главным образом зависело от внешних факторов. Ясно, что у аппарата Саакашвили не хватало сил, чтобы в одиночку решить поставленные задачи. При этом осознавалось, что раздробленная и расчлененная Грузия не будет иметь шансов на вступление в НАТО и ЕС. В то же время, было, казалось бы, очевидным, что США и ЕС будут твердо стоять на позициях обеспечения территориального единства Грузии.
По мнению некоторых исследователей и аналитиков, Россия могла бы пойти на то, чтобы совместно с Западом, но при ведущей роли Москвы, помочь Грузии на определенных условиях, при компромиссе всех конфликтующих сторон, закрепить свой суверенитет над всеми территориями, что позитивно сказалось бы и на ситуации на российском Северном Кавказе. Этот вариант разрешения конфликта был наиболее реальным и конструктивным, так как не предполагал возникновения новых серьезных кризисных ситуаций. Но, по всей видимости, «свести к общему знаменателю» интересы всех сторон: Грузии, самопровозглашённых Абхазии и Южной Осетии, России и Запада не удалось.
Развитие событий лишний раз продемонстрировало что ни Грузия, ни Россия не смогли выстроить конструктивный диалог и прийти к согласию, результат которого был бы, несомненно, взаимовыгодным. Установление дружественных двусторонних связей между Россией и Грузией отвечало бы и российской многовекторной внешнеполитической концепции, и принятой Грузией так называемой "крестообразной внешнеполитической концепции", уравнивающей отношения Тбилиси как с Западом и Востоком, так и с Севером и Югом.
В 2004 году нам казалось правильным заявлять, что Тбилиси, очевидно, будет продолжать разноплановую внешнюю политику, поддерживая сотрудничество с Россией в силу своих экономических интересов, при этом, давая понять, что Грузия не является полностью зависимой от отношений с ней. С точки зрения политического реализма, такая позиция грузинского руководства вполне оправдана. Мы выражали надежду, что Россия и Грузия используют шанс для налаживания отношений, в первую очередь экономическими методами. Это отвечало интересам обеих стран, так как, наладив отношения с Грузией, Россия могла сохранить своё влияние, на равных конкурируя с США и Турцией, поддерживая баланс сил в регионе, а Грузия смогла бы использовать принцип многовекторности в своей внешней политике, в поисках выбора наиболее оптимального пути развития. Ещё во время
предвыборной гонки, М. Саакашвили утверждал, что внешняя политика Г рузии будет опираться на один, самый главный принцип: действия в интересах Грузии. «Мы будем дружить со всеми, кто будет считаться с нашими интересами, будь это Россия, США или другие страны. До сих пор Россия лишь создавала нам проблемы, а США помогали. Сейчас мы ждём от России как минимум того, чтобы она нам проблем не создавала, а если будет помощь, то мы не откажемся и будем благодарны. Мы будем интегрироваться в Североатлантические структуры и хотели бы делать это вместе с Россией, если это возможно. Мы понимаем, что до Москвы гораздо ближе, чем до Вашингтона, но Вашингтон сильнее. Так что будем дружить со всеми» [7].
В целом, существуют различные взгляды на приход к власти и политику президента М.Н. Саакашвили. Одни выражают уверенность в том, что он ведёт проамериканскую политику при поддержке США и ООН; другие отмечают, что на том этапе у грузинского народа был высокий уровень ожиданий и надежд в отношении к новому президенту, к его возможностям вывести Грузию на путь демократического развития, экономического процветания. Они ощущали своё участие при выборе своего президента. Хочется обратить внимание на то, что Михаил Саакашвили изначально в полной мере использовал силу общественного мнения и сумел консолидировать общество. Но демократический лидер не может прийти к власти путём революции, даже бескровной. Перед новым президентом встал целый ряд государственных проблем, шлейф которых тянулся с момента обретения страной независимости, но особенно остро стоял вопрос о выборе внешнеполитической концепции, который, как и ранее, рассматривался с дуалистических позиций: с Россией или с Западом? Во время прямого репортажа на радиостанции «Эхо Москвы» в 2002 г. президент М. Саакашвили, говорил, что «если спросить общественное мнение Грузии - кто виноват, что у нас были войны, что была разруха, очень многие отвечали, что в этом виновата Россия», но тут же отмечал, что в день инаугурации, когда было сказано, что «мы протягиваем руку дружбы России,
десятки тысяч людей, которые собрались на проспекте Руставели в тот день, неожиданно для меня зааплодировали именно в этом месте моего выступления. И это было очень знаковым примером для нас, потому что оказалось, что грузины готовы, хотят преодолеть инерцию прошлого, они хотят дружить с Россией» [8]. И в продолжении сказанному добавил, что почти ни одни из российских телеканалов не показал этот жест. А, когда ведущий Венедиктов, говорит Саакашвили о том, что при опросе общественного мнения россиян, 61% опрошенных называли отношения России и Грузии прохладными или напряжёнными, президент Грузии, не отрицая данного факта, всё же заявил: «Российские граждане считают так, как считают российские СМИ». Остаётся вопрос: а разве не такая же ситуация была и в Грузии? На вышеупомянутом репортаже Михаил Саакашвили также утверждал, что Грузия готова
договариваться о федеративных отношениях широчайшей автономии в отношении Абхазии, о мирном решении, о международных гарантиях, в том числе в первую очередь со стороны России, особо подчёркивая тот факт, что имеет поддержку народа. Президент Грузии отмечал, что наряду с Россией, будут привлечены и ООН, и ЕС, но без активного участия в первую очередь самих абхазов и грузин. По мнению М. Саакашвили, точка зрения о том, что Россию устранят из закавказского региона, а США займут её место, не имеет права на существование, как необоснованная и неправильная. Он утверждал, что в Грузии не может быть пророссийского президента, как не может быть проамериканского президента, «в Грузии может быть только грузинский президент, который будет защищать интересы той Грузии, которая захочет
дружить с Россией. Вот в чём суть нашей политики» [8]. М. Саакашвили
декларировал желание пресекать образование террористических очагов на территории Грузии. Настаивая на выводе российских военных баз, но, подчёркивая, что угроза терроризма - общая проблема, он высказал готовность пойти на совместное патрулирование границы, на совместные наряды
погранвойск, на совместные заставы. Политическая реальность показала,
насколько далёкими от правды были подобные заявления, насколько популистский характер они носили.
За своё пребывание у власти М. Саакашвили успел сделать немало. Он привёл к власти новую команду, пригласил к сотрудничеству западных и российских инвесторов. К этому можно добавить борьбу с коррупцией, погашение задолженностей по пенсиям, освобождение от уплаты налогов малого бизнеса, и, конечно же, возвращение Аджарии в конституционное поле страны мирным путём, несмотря на некоторые заявления, о том, что Грузия готовится к военному реваншу и собирается восстановить свою территориальную целостность силой оружия. Естественно, эти решительные действия по укреплению законности и борьбе с коррупцией вызвали однозначную положительную оценку мирового сообщества. В частности, страны «Большой восьмёрки» (США, Великобритания, Канада, Франция, Г ермания, Италия, Япония, Россия) договорились содействовать правительству Грузии в разумном использовании государственных ресурсов и борьбе с коррупцией.
Позиция Михаила Саакашвили в вопросе урегулирования отношений с Абхазией вызывала особое отношение. Отмечая, что имела место позорная русско-грузинская война, а не война Абхазии с Грузией, Саакашвили не раз подчеркивал, что не видит чисто военного решения проблемы, потому что без человеческого фактора не может быть решения. «На данном этапе основной приоритет и стратегический - наладить нормальные отношения со всеми странами, и в первую очередь с Россией» - говорил М. Саакашвили, не забывая при этом утверждать о наличии поддержки народа. Михаил Саакашвили публичный политик нового поколения. С точки зрения амплуа публичного политика, достаточно символично заявление президента, цитируемое в 59 номере газеты «Свободная Грузия» за 6 апреля 2004 года: «Я призываю членов правительства больше общаться с простыми людьми - во дворах, в деревнях, в метро, в троллейбусе, - заявил Михаил Саакашвили - Мы маленькая страна и
наше правительство может быть в постоянном контакте с народом, мы должны быть по-настоящему народным правительством... Пока наше правительство пользуется у народа доверием, мы должны сделать все для того, чтобы его сохранить. Народ должен принимать участие в каждом решении, принимаемом правительством». При этом президент высказывал удовлетворение координированной работой правительства и отмечал особую заслугу в этом премьер-министра. «Наша задача состоит в том, чтобы сохранить чистоту правительства, пока нам это удается, у нас позитивная динамика, она должна расти и дальше, но знайте, что от народа нельзя ничего скрыть», - заявлял Михаил Саакашвили.
После выяснения ситуации с Аджарией, новый президент попытался решить проблему с ещё одним регионом - Южной Осетией. Здесь попытка решить вопрос мирным путём потерпела крах. И начались перманентные военные действия, которые ни к чему не приводили. Хотя создание и деятельность смешанной контрольной комиссии было попыткой с помощью прекращения огня и переговоров прийти к мирному урегулированию конфликта, никаких реальных решений и действий по прекращению непонятных военных действий и поиску мирного пути урегулирования не наблюдалось. Как заметил заместитель секретаря Совета Национальной безопасности Российской Федерации Олег Чернов, Грузия на протяжении последнего десятилетия была самым сложным государством для взаимодействия в рамках СНГ. В этой ситуации можно только лишь сожалеть о том, какими прозрачными при полном уважении суверенитета и абсолютно независимого проведения внешней и внутренней политики могли бы быть отношения между Грузией и Россией.
Обе стороны осознавали, что конфликты на территории Грузии надо решать мирным и дипломатическим путем. Состоялось множество встреч с представителями нового руководства Грузии, на которых был установлен качественно новый подход во взаимоотношениях России и Грузии. Многим
тогда стало казаться, что и Россия, и Грузия готовы перевернуть страницу и начать новый этап взаимоотношений.
Остаётся открытым вопрос: почему, несмотря на неоднократные заявления всех сторон о необходимости поиска мирного пути разрешения конфликта, стали возможными события августа 2008 года, названные пятидневной войной?
Несмотря на то, что грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты являлись внутренним делом Грузии, проблемы, связанные с их урегулированием стали камнем преткновения в российско-грузинских отношениях. За всё время существования этих конфликтов, грузинское руководство не смогло выработать политических инструментов для полного урегулирования ситуации вокруг неконтролируемых территорий. Несмотря на неоднократные заявления с обеих сторон о согласованности мер в решении данной проблемы, Россия и Грузия постоянно прибегали к односторонним действиям, вызывающим осуждение противной стороны. И если стремление Грузии привлечь страны Запада в качестве сил, способных решить проблему её территориальной целостности вполне могло рассматриваться как недобрососедское, но всё же вполне правомерное, то действия России в отношениях с Абхазией и Южной Осетией - прежде всего безвизовый проезд, предоставление абхазам и коренным жителям Южной Осетии российского гражданства и контакты российских официальных представителей и высокопоставленных чиновников с лидерами самопровозглашённых республик
- вызывали возмущение и недоверие к Российской Федерации у грузинской стороны, формируя явно негативное по отношению к России общественное мнение.
События августа 2008, которые очередной раз изменили тональность отношений между Россией и Грузией, получили достаточно подробное освещение в средствах массовой информации. Однако точка зрения на эти события и оценка этих событий в Москве и Тбилиси диаметрально противоположны, что вполне объяснимо, т.к. отношения между этими
странами в период новейшей истории, к сожалению, были и остаются напряженными. Не имея намерения рассматривать слушавшееся с точки зрения описания этапов конфликта или поиска виновных, обратимся к внутренней скрытой сути произошедшего столкновения, вызвавшего столь пристальное внимание международного сообщества.
Как совершенно верно отметил Н.В. Загладин: «Значение российско-грузинской войны состоит главным образом в том, что она явилась одновременно и следствием, и нагляднейшим проявлением кризиса структуры и принципов построения миропорядка, утверждавшихся после распада СССР» [9, С. 111].
В этой связи хотелось бы обратить внимание на тот факт, что влияние России на постсоветском пространстве, в частности в Закавказье достаточно значимо, более того, участие России в политических процессах в данном регионе неизбежно. Нельзя не согласиться с К.С.Гаджиевым, утверждающим, что «именно России суждено играть первостепенную геополитическую роль в обеспечении стабильности во всём Кавказском, включая и Южный Кавказ, регионе» [10, С. 327].
В настоящее время говорить о достижении стабильности в этом регионе не приходится, как и говорить о реальном прогрессе в достижении наиболее приемлемого решения для всех сторон, участвующих в конфликте. Согласимся с мнением исследователей, отмечающих, что накоплено «слишком много взаимных обид, претензий, незаживающих ран, разрушений, бедствий, злобы, ненависти, вражды и т.д.» [10, С. 329]. Поэтому вполне естественно, что в отношениях между Россией и Грузией наблюдается кризис доверия. В частности, грузинское руководство постоянно стремилось ограничить влияние России в миротворческом процессе.
Единственным позитивным результатом многочисленных
дипломатических встреч и переговоров явилось прекращение военных действий. Все остальные результаты могут быть оценены совершенно по-
разному с позиций той или иной стороны. Грузия потеряла контроль над территорией Абхазии и Южной Осетии, возврат которых под юрисдикцию Грузии был одной из наиболее часто декларируемых целей грузинского руководства с момента обретения независимости. С рассматриваемой точки зрения важно и то, что в результате, Грузия не только оказалась в центре информационного скандала, притом, с одной точки зрения, как жертва российской агрессии, а с другой - как циничный агрессор, но и пострадал имидж руководства Грузии внутри страны. Как, кстати, следует отметить, пострадал и значительно поблек имидж США в сознании грузинских граждан, которые, по всей видимости, ждали от Америки более решительной поддержки в данном вопросе.
При этом нельзя не отметить тот факт, что Абхазии и Южной Осетии не удалось добиться международного признания независимого статуса. А Россия, выступив в роли защитника и гаранта, и признав эти две республики, оказалась, к сожалению, не в новом для себя образе политического противника и недруга грузинского государства. И ко всему прочему потеряла возможность на данном этапе иметь в лице Грузии стабильное, целостное, добрососедское государство. Однако следует отметить, что существует точка зрения, согласно которой, поведение России в данном конфликте вызвало уважение со стороны мирового сообщества, повысило её статус и дало обозначить, вернее, продемонстрировать чёткость и твёрдость своей позиции относительно постсоветского Кавказа.
Всё вышесказанное даёт основание заключить, что данный конфликт не завершён. Анализируя зарубежную прессу, мы находим заявления, подтверждающие этот вывод, например, точка зрения Рональда Асмуса, заместителя помощника госсекретаря администарации Клинтона, опубликованная в Вашингтон пост [11]. И, исходя, из недавнего примера, мы не можем быть уверены, что дальнейшие попытки его урегулирования будут носить исключительно дипломатический характер. Как известно, политические
конфликты имеют ряд особенностей, не просто отличающих их от конфликтов в других областях интеракции, но и придающих ходу конфликта более сложный характер и опасность перерастания в вооружённые столкновения с трагическими последствиями.
Как совершенно верно отмечено в докладе комиссии под руководством Тальявини, в трудном процессе «установления мира и стабильности в регионе» почти нет прогресса, «ситуация остается напряженной и изменчивой, и есть многие, кто боится возобновления военных действий» [12].
Известно, что в ходе переговоров по урегулированию грузиноюжноосетинского и грузино-абхазского конфликтов выдвигались следующие варианты их решения:
1) автономия Абхазии и Южной Осетии в составе Грузии;
2) федеративное по названию, но конфедеративное, по сути, государственное образование в составе Г рузии, Абхазии и Южной Осетии;
3) полная независимость Абхазии и Южной Осетии от Грузии.
Интересы и предпочтения сторон были диаметрально противоположны:
Грузию, пытающуюся восстановить свою территориальную целостность, устраивал только первый из предложенных вариантов. Руководство Грузии отвергало саму идею федеративного и тем более конфедеративного государства, не без оснований полагая, что создание некого «федеративного союза» может стать дальнейшим стимулом для активизации сепаратистских сил в других регионах страны [10, С. 335]. Высказывание министра Г. Барамидзе «Ни о какой конфедерации, которая могла бы предусматривать расчленение Грузии, не может быть и речи» [цит по 10, С. 335] достаточно явно демонстрирует однозначность позиции, связанная с неприемлемостью этой идеи.
Абхазия и Южная Осетия предпочитали последний вариант. К тому же, лидеры самопровозглашённых республик неоднократно высказывали
пожелания относительно поддержки и помощи России, в достижении поставленной ими цели. Они не скрывали своих намерений полностью или частично включить республики в состав России. Очевидно, что это не могло не вызывать соответствующую негативную реакцию грузинского руководства, которое и до этого уже не раз упрекало российскую сторону в наличии двойных стандартов по этому вопросу. К настоящему времени Абхазия и Южная Осетия де-факто и отчасти де-юре добились своей цели. В принципе, статус независимых государств, достигнутый Южной Осетией и Абхазией дефакто, являлся свершившимся фактом, и было очевидно, что их возвращение к ранее существовавшему положению практически немыслимо без глубинных перемен.
Что касается России то, по всей видимости, в силу ряда причин её устроил бы второй из предложенных вариантов завершения конфликта. Именно этот вариант был, пожалуй, наиболее приемлемым и оптимальным для стабилизации ситуации и дальнейшего перспективного развития региона. Тем более, учитывая тот факт, что он наверняка получил бы поддержку России и Запада.
Во всей этой ситуации очевидно одно - российско-грузинская война обострила вопрос о глубоком противоречии современных международноправовых норм, с одной стороны, утверждающих суверенитет государств, с другой - ограничивающих его [9, С. 114].
Представляется бесспорным тот факт, что при наличии грамотно проведённой политики по формированию объективного конструктивно настроенного общественного мнения и соответствующей политики руководств государств по данному вопросу, проблема могла бы быть решена гораздо более достойно и, конечно же, без применения военного потенциала.
В связи с этим возникает ряд вопросов: почему такая политика не была осуществлена; кому выгодна сложившаяся ситуация и является ли она
результатом стечения обстоятельств или же - реализацией поставленной и достигнутой цели?
Как уже бесчисленное количество раз в истории политики, столкновение интересов и позиций между властными элитами грамотно переводится в поле столкновения между народами, нациями, странами. Использование в этом вопросе общественного мнения, когда общество заставляют идентифицировать себя исключительно через призму политики государства, далеко не новый, но, как и ранее, очень действенный способ политического манипулирования.
Рассуждая об интересах общества, политики, чаще всего, рассуждают о той сфере, где возможности манипулирования в формировании представлений об этих интересах в общественном мнении, практически безграничны, ну или, по крайней мере, им сложно противостоять. Но не только в силу особенностей массовидной психологии, но и в силу разобщённости общества, в силу политической безграмотности, низкого уровня политической культуры, нежелания участвовать в политической жизни из-за целого комплекса более насущных проблем, требующих внимания.
Пожалуй, самый удивительный парадокс заключается в том, что общество как совокупность людей, будь то общество отдельно взятого государства, или мировое сообщество, всегда пропагандирует и приветствует мирное сосуществование, дипломатическое урегулирование кризисов, бескровную внутреннюю и внешнюю политику. И, совершенно логически возникает вопрос: можно ли говорить о торжестве демократии, о позитивном результате приобщения к демократическим традициям и нормам, где роль общественного мнения в формировании политической реальности играет если не ведущую, то по крайне мере очень значимую роль? Или же, необходимо всё-таки задуматься над тем, что именно «торжество демократии» как единственно правильного политического режима во всём цивилизованном мире, таит в себе множество опасностей, связанных с тем, что интересы и цели общества и власти существуют в разных плоскостях?
Для того чтобы не увеличивать количество вопросов, которые остались без ответов, попытаемся найти объяснения событиям, произошедшим в августе 2008. Для многих исследователей и заинтересованных лиц остаётся значимым вопрос о том, кто начал первый? Именно этот вопрос, при всём нежелании его рассматривать в данной работе, стал одним из мощных провокаторов информационной войны, развязанной на фоне августовских событий. А ответы, которые на него были обнародованы различными источниками с опорой на аналитические, документальные, ситуационные и другие данные служили козырями в этом информационном противостоянии.
Существуют два основных мнения по поводу виновных в развязывании августовского конфликта 2008 года. Согласно одной точке зрения, которая является официальным мнением российского руководства и была высказана президентом Д. Медведевым война 2008 г. была «конфликтом, инициированным грузинским руководством», соответственно, Грузия -агрессор и имеет место так называемый геноцид осетинского народа.
Согласно второй точке зрения, всё было с точностью до наоборот: первой напала Россия на Грузию. В докладе, прочитанном в июле 2010 г. на VIII Всемирном конгрессе Международного совета по исследованиям Центральной и Восточной Европы, Джон Б. Данлоп, поставив вопрос, кто начал первым, рассматривает выводы троих комментаторов, которые возражают против «официального мнения режима Медведева-Путина по вопросу о том, какая сторона инициировала военные действия в пятидневной российско-грузинской войне августа 2008 г.» [13].
Речь идёт об Андрее Илларионове, который служил старшим экономическим советником Президента Путина в Администрации Президента России в 2000-2005 гг.; Павле Фельгенгауэре, ведущем военном обозревателе продемократической «Новой газеты»; и Юлии Латыниной - журналистке, которая регулярно публикуется в «Новой газете», а также ведет популярную еженедельную программу на радио «Эхо Москвы». Эти комментаторы в один
голос утверждают, именно Россия была инициатором и агрессором, а действия президента Саакашвили - это совершенно правомерный ответ на вызов.
В отчёте Независимой международной миссии по установлению фактов конфликта в Грузии Совета Европейского Союза, который стал достоянием общественности 30 сентября 2009 г. есть удивительно верные и мудрые слова: «Война не закончила политический конфликт, ни многочисленные споры (проблемы), которые были заложены в основе принятых решений. Напряженные отношения все еще продолжаются. Политическая ситуация после окончания войны оказалась не легче и в некотором отношении еще более сложной чем прежде». Именно это заявление должно иметь решающее значение, поскольку оно может считаться первым шагом к конструктивному поиску выхода из данной ситуации, но споры о том, кто начал первым продолжаются до сих пор.
Несмотря на множество обвинений в том, что выводы, сделанные комиссией, носят очень осторожный характер, кажется очевидным, что иначе и быть не могло. Предваряя своё заключение, члены миссии отмечают, что, несмотря на проведенную работу, этот доклад не может претендовать на абсолютную истину в последней инстанции. «Вполне может быть, что дополнительная информация станет доступной позднее, потому, что она не могла теперь быть правильно оценена как существенная или потому, что она была случайно или даже преднамеренно скрыта источниками» [12].
Комиссия признала, что в зоне конфликта сложились и были достаточно очевидны предпосылки вооружённых действий. В связи с множеством неоднозначных фактов (в частности, проведение военных учений, эвакуация гражданского населения, проведённая югоосетинскими властями в начале августа), комиссия всё-таки делает вывод, что «открытые военные действия начались с крупномасштабной грузинской военной операции против города Цхинвали и ближайших территорий, в ночь с 7 на 8 августа 2008 года. Операция началась с массированной грузинской артиллерийской атаки» [12].
Далее сказано, «комиссия не имеет возможность рассматривать, как достаточно обоснованное, грузинское утверждение относительно крупномасштабного вторжения российских военных в Южную Осетию до 8 августа 2008 года», но тут же, в пункте 16 отмечено, «однако, есть некоторое количество сообщений и
публикаций, включая российского происхождения, указывающие на
обеспечение российской стороной обучения и военного оборудования югоосетинских и абхазских сил в предшествии конфликта августа 2008 года. Также имел место приток добровольцев или наемников с территории Российской Федерации в Южную Осетию в начале августа, так же как присутствие некоторого количества российских сил в Южной Осетии, кроме российского батальона, до 14.30 часов 8 августа 2008 года. И, по всей
видимости, российские воздушные силы начали свои операции против
грузинских целей, включая те за пределами югоосетинской административной границы уже утром 8 августа, то есть до времени указанного в российской официальной информации [12].
На вопрос: было ли законным с точки зрения международного права использование Грузией силы в Южной Осетии, начинаясь с артобстрела Цхинвали в течение ночи 7/8 августа 2008 комиссия даёт чёткий ответ - не было законным, это противоречило принципам международного права. А отвечая на вопрос о правомерности действия российских сил в ответ на вызов, комиссия подчёркивает, что «российские военные действия за пределами Южной Осетии по существу проводились в нарушении международного права» и не могут однозначно считаться необходимой и пропорциональной ответной мерой. Ко всему прочему, отмечается, что «использование силы Абхазией не было оправдано международным правом» и «то же самое касается российской поддержки этих действий». Несомненный интерес представляет собой пункт 27 заключения комиссии, в котором исследуется обвинение в геноциде. «Была срочная потребность исследовать это заявление, в связи с серьезностью подтекста того, что подразумевается под понятием геноцид в общественном
мнении и сознании и также в его очень специфическом юридическом определении и в связи с наступлением серьезных последствий в соответствии с международным правом». Тщательно рассмотрев факты в свете соответствующего закона, комиссия заключает, что заявление о геноциде в контексте конфликта августа 2008 года ни основаны на законе, ни подтверждаются фактическими свидетельствами.
В докладе также подчеркнуто, что жители Южной Осетии, согласно международному праву остались грузинскими, а не российскими гражданами, следовательно, только российское заявление о необходимости защитить миротворцев в Южной Осетии сохраняло определенную степень легитимности их вторжения на территорию конфликта.
Ко всему прочему, члены комиссии, апеллируя к статье 2 (4) Устава ООН, «которая предусматривает обязательство уладить конфликты мирно», резюмируют, что угрозы применения силы всеми сторонами были незаконны и также нарушали международное право. Что касается конфликта в Южной Осетии и соседних частях территории Грузии, комиссия установила, что все стороны конфликта - грузинские силы, российские силы и югоосетинские силы
- совершали нарушения Международного Гуманитарного Права и Закона о Правах человека. Многочисленные нарушения были совершены югоосетинскими нерегулярными вооруженными группами, добровольцами или наемниками или вооруженными людьми. Одним словом, в отличие от событий, которые имели место в начале 1990-ых, события августа 2008 были короткой ожесточенной вооруженной конфронтацией между Россией и Грузией, сражающихся не только на поле битвы, а также и в прямом эфире, с целью привлечения международного влияния.
Итоговый вывод комиссии - невозможно признать виновной в произошедшем только одну из сторон конфликта. Все стороны потерпели неудачу, все они несут ответственность за те потери и бедствия, которые понесли рядовые граждане. В этом конфликте нет победителей, каждый
проиграл, по крайней мере, в области надежд и перспектив на будущее. Ситуация в зоне конфликта продолжает оставаться напряженной. Любой инцидент может вызвать серьезные последствия. Отношения между Грузией и Россией прибывают на небывало низком уровне. Пострадал имидж мировой дипломатии, угроза и использование силы теперь возвратились к европейской политике. Что намного хуже, был ослаблен авторитет международных организаций и норм международного права. Деятельность миссий ОБСЕ и ООН в Закавказье не позволила - как и во многих других ситуациях - найти компромиссное, устраивающее все стороны мирное решение затянувшейся более чем на полтора десятилетия конфликтной ситуации [9]. Приобрели большую тональность напряжённости отношения между западными державами и Россией. Для мирного будущего в области конфликта, необходимы двусторонние усилия Грузии и России.
Августовский конфликт 2008 года выявил остроту проблем, существующих на постсоветском пространстве. Итоги и последствия войны с Грузией усилили позиции тех, кто скептически оценивал перспективы сотрудничества в рамках СНГ. Примечательно, что ни одна страна СНГ не последовала примеру России и не признала независимость Абхазии и Южной Осетии. И в целом война с Грузией, и признание независимости Абхазии и Южной Осетии Россией были поняты во многих странах СНГ как подтверждение решимости Российской Федерации доминировать на постсоветском пространстве.
Возникает необходимость сделать некоторые выводы:
- Михаил Саакашвили с самого начала своего прихода к власти продемонстрировал способности харизматического лидера популистского толка;
- прозападная ориентация внешнеполитической линии грузинского руководства на данный период не вызывает сомнений, однако, ориентация на
Запад обусловлена, прежде всего, теми преимуществами экономического и политического характера, которые могут дать Грузии западные страны;
- учитывая твёрдую позицию грузинского руководства в вопросе о возвращении контроля Тбилиси над всей государственной территорией, можно ожидать, что попытки привлечения США и международных организаций для помощи в реализации данной цели не прекратятся даже после событий августа 2008;
- представляется крайне важным использование грузинским руководством принципа, политического реализма, отказ от формирования недружественного по отношению к России общественного мнения, поиск мирных путей урегулирование конфликтов внутри страны и выстраивание внешнеполитической линии с учётом реальных интересов грузинского государства и грузинского общества.
Литература
1. Цит. по Апрасидзе Д. Бюрократическо-патримониальное государсто в Грузии: новые шансы после “революции роз”? [Электронный ресурс]. URL: http // www.ca-c.org/journal/2004-01-rus-1-2004.shtml (дата обращения: 01.04.2004).
2. Президент Михаил Саакашвили // Свободная Грузия. - 2004. - 6 января.
3. Васадзе Г. Миша и его команда. [Электронный ресурс]. URL: http://www.apsny.ge/analytics/12566037742.php (дата обращения: 15.08.2011).
4. Жильцов С. С., Зонн И. С., Ушков А. М. Геополитика Каспийского региона. - М.: Издательство Международные отношения, 2003. 280 с.
5. Агабабян А. Политические приоритеты нового президента Грузии. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mpa.ru:8081/analitics/issue.php?id=270 (дата обращения: 15.04.2004).
6. Гушер А. Геополитическая ситуация в Закавказье. Национальные интересы и безопасность России. // Азия и Африка сегодня. 2004. № 10. С. 4-5.
7. Официальный сайт президента М. Саакашвили. [Электронный ресурс]. URL: http://www.president-ge.ru (дата обращения: 07.09.2004).
8. В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» М. Саакашвили -президент Грузии // http://www.abhazeti.ru/pub/view/kikll68/ (дата обращения: 06.12.2004).
9. Загладин Н.В. Конфликт вокруг Грузии в глобальном контексте // Дестабилизация мирового порядка и политические риски развития России. Сб. статей. М.: ИМЭМО РАН, 2010. 138 с.
10. Гаджиев К. С. Кавказский узел в геополитических приоритетах России. М., Логос, 2010. 532 с.
11. Ronald D. Asmus. How to prevent another war in the Southern Caucasus.
[Электронный ресурс]. URL: http://www.washingtonpost.com/wp-
dyn/content/article/2010/07/02/AR2010070204358.html (дата обращения: 09.08.2011).
12. Доклад Независимой международной комиссии по расследованию
конфликта в Грузии. [Электронный ресурс]. URL:
http://freedom.bb24.ru/viewtopic.php?id=693 (дата обращения: 15.08.2011).
13. Джон Б. Данлоп. Доклад, прочитанный на VIII Всемирном конгрессе Международного совета по исследованиям Центральной и Восточной Европы. Стокгольм, 26-31 июля 2010 г. [Электронный ресурс]. URL: http://rublogers.ru/2010/09/14/rossijsko-gruzinskaya-vojna-kto-nachal-pervym.html, (дата обращения: 15.08.2011).
Рецензент:
Вульфович Р.М., доктор политических наук, профессор кафедры политологии РГПУ им. А.И.Герцена
