CC BY
26
УДК 94(57)
НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСКОГО ХОЗЯЙСТВА ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ В ГОДЫ РАСЦВЕТА НЭПа (1923-1927 гг.)
© М.А. Маленьких1
Братский государственный университет, 665709, Россия, г. Братск, ул. Макаренко, 40.
Рассматривается государственная политика налогообложения крестьянских хозяйств Иркутской губернии в один из самых непростых периодов отечественной истории. Отмечаются сходства и различия в налогообложении отдельной губернии и Сибирского региона в целом. Указываются конкретные сроки сдачи налогов и размеры налогообложения. Раскрывается ход выполнения налоговых кампаний и отношение к ним крестьянского населения. Выявляются недостатки налогообложения и изменение государственной политики в данной области. Ключевые слова: НЭП; Иркутская губерния; налогообложение; история крестьянства.
PEASANT HOLDING TAXATION IN THE IRKUTSK PROVINCE DURING THE RISE OF NEP (1923-1927) M.A. Malenkikh
Bratsk State University,
40 Makarenko St., Bratsk, 665709, Russia.
The paper deals with the state taxation policy for the peasant holdings of the Irkutsk province in one of the most difficult periods of Russian history. It describes the similarities and differences in the taxation of a single province as well as in the Siberian region as a whole. The article also indicates the specific deadlines for taxes and taxation size; describes the progress of tax campaigns and peasants' attitude towards them; identifies taxation shortcomings and shows the changes in the government policy in this area. Keywords: NEP; Irkutsk province; taxation; history of peasantry.
Поворотным пунктом в развитии новой экономической политики (НЭП) стал XIII съезд РКП(б) в апреле 1923 г., на котором была принята резолюция «О налоговой политике в деревне». Она предусматривала слияние всех налогов, которые обязан был выплачивать крестьянин (продовольственный, подворно-денежный и др.), в единый сельскохозяйственный налог - ЕСХН. При установлении налога учитывалось количество: пашни и сенокоса, едоков в хозяйстве, крупного рогатого скота; урожайность хлебов и трав. При увеличении урожайности повышалась и ставка налога.
Но самое главное, что крестьянам было предоставлено право оплачивать ЕСХН или в чисто денежной форме, или смешанной натурально-денежной. Основанием для установления того или иного способа оплаты служила степень развитости торговли. Учитывалось, что в Иркутской губернии крупная торговля была развита лучше, чем в целом по Сибири, это способствовало быстрому сбыту сельскохозяйственной продукции. Однако не менее 30% от взыскиваемого налога уходило на содержание продаппарата губернии. По совокупности многих причин Сибревкомом было принято решение ввести в Иркутской губернии чисто денежный налог. Однако рассчитываться можно было не только деньгами, но и облигациями хлебного займа.
Резолюция «О работе в деревне» акцентировала внимание на том, что при распределении налогов следует учитывать классовое деление в деревне, соответственно «возлагая главные экономические тяго-
ты на наиболее зажиточные хозяйства, вплоть до полного освобождения от некоторых налогов беднейших слоев деревни» [14, с. 856].
Крестьяне с одобрением встретили замену ряда государственных налогов единым сельскохозяйственным. Уже на рубеже мая-июня 1923 г. крестьянские настроения стали меняться в лучшую сторону: «Острота недовольства, каковая отмечалась в предыдущих сводках, особенно в Тулунском, Селенгинском и Балаганском уездах сгладилась» [1, л. 93].
На Иркутскую губернию центром было дано задание собрать 1862000 ржаных единиц (рж. ед.), но стоит отметить, что обсчет всех объектов обложения показал, что губерния может собрать 2512581 рж. ед. [10, с. 2]. В конечном итоге с учетом всех скидок губерния должна была собрать порядка 1250000 рж. ед. К примеру, только по Заларинской волости было подано больше трех тысяч заявлений о скидках по сельхозналогу. Три четверти заявлений приходилось на бедняков и одна четверть - на середняков и зажиточных. В итоге с Заларинской волости было снято 7678 рж. ед. Всего же было подано 37614 ходатайств, из которых 80% было удовлетворено [15, с. 4]. При этом налогообложению подлежало 360000 десятин земли (дес.).
Также, в отличие от предыдущих лет, был значительно расширен срок уплаты налога - до 6 месяцев - с 1 октября по 1 апреля. При этом первый обязательный взнос был отодвинут на 1 декабря, а в Кирен-ском уезде даже на 15 декабря. К этому сроку крестьяне должны были внести 15% от суммы налога. Вто-
1Маленьких Максим Александрович, аспирант, тел.: 89526121108, e-mail: [email protected] Malenkikh Maksim, Postgraduate, tel.: 89526121108, e-mail: [email protected]
рой срок наступал 15 января 1924 г., к которому должно было быть внесено еще 40%, третий - 15 февраля и еще 25%. Последний, четвертый срок наступал 1 апреля, к назначенному числу оставалось сдать последние 20%.
Была изменена система штрафов. В случае несвоевременной уплаты налога на неуплаченную часть налагалось пени в размере 2% в месяц. К тому же неаккуратный плательщик мог быть подвержен аресту на срок от 7 до 14 дней или штрафу. При повторной неуплате налога в срок плательщик по суду мог быть лишен свободы на срок не менее 6 месяцев.
Но наученные горьким опытом крестьяне все-таки опасались возможной тяжести нового налога. Начиная с осени 1923 г., крестьянство ряда уездов стало вести агитацию против сдачи налогов: «Кулачество всеми мерами старается настроить остальные слои населения против сдачи предстоящего налога, говоря, что в нынешнем году уезд и так пострадал от неурожая, а тут еще и налог, который окончательно разорит население» [1, л. 136].
Первые взносы стали поступать уже с начала октября. Одними из первых сдавать налог стали крестьяне Тулунского, Иркутского и Зиминского уездов. Объяснялось это тем, что крестьяне данных территорий сравнительно быстро могли реализовать молочные продукты, дрова и т.п., не прибегая к продаже хлеба. Тогда как в других уездах это было сложнее.
На 1 ноября поступило 150546 рж. ед. в уплату налога [19, с. 3], а к 1 декабря - уже 723448 рж. ед. или 59% от всего налога [20, с. 2]. И это при том, что было запланировано только 15%. Из 723448 рж. ед. 20% было сдано облигациями хлебзайма. Уплата облигациями происходила гавным образом в Киренском и Верхоленском уездах, что объяснялось особыми хозяйственными условиями этих территорий: цена на хлеб здесь была выше, чем в других местах. Сдавать налог облигациями было выгоднее, так как цена хлеба по облигации была выше заготовительной. А средства на покупку облигаций крестьянство выручало от продажи пушнины.
Ко второму сроку, 15 января 1924 г., было собрано 1269000 рж. ед. Это означало, что фактически налог был собран полностью. К третьему сроку - 15 февраля - было собрано 1520000 рж. ед. Наименьший процент внесения налога был в Иркутском уезде -104,9%, а наибольший - в Киренском (159,9%) и Зи-минском (156,6%) уездах [2, л. 30]. К началу апреля было собрано 1715000 рж. ед., что в полтора раза превышало задание центра. Из этого числа только 15% было сдано облигациями хлебного займа [13, с. 3]. Стоит заметить, что Киренский уезд почти полностью сдал налог облигациями.
Хотя налог был сдан полностью и даже с перевыполнением, нельзя не отметить, что крестьяне по-прежнему искали способы уклониться от налогообложения. Значительного размера достигло укрывательство объектов обложения. В Иркутском и Зиминском уездах было выявлено, что зажиточные крестьяне укрыли до 50% облагаемой собственности [2, л. 80].
Всего же было выявлено до 7000 дес. пашни [10, с. 2]. При этом были случаи, когда при обмерах пашни для выявления сокрытого беднота брала посев на себя, чтобы не выдавать укрывателей. Объяснялось это разными причинами. Где-то происходило запугивание, где-то - обман, а где-то это было особым родом «кооперации» беднейших и зажиточных крестьян.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 апреля 1924 г. было утверждено «Положение о едином сельскохозяйственном налоге на 1924/25 гг.» [9]. Теперь налог исчислялся не в ржаных единицах, а в золотых рублях; исчислялся и взимался с каждого отдельного хозяйства по количеству принадлежавшей ему и арендуемой земли, а также по количеству рабочего и крупного рогатого скота. За единицу обложения принималась десятина пашни. Облагаемый скот приравнивался к пашне по коэффициенту 2/5 от десятины. В состав облагаемой земли включались: площадь занятая посевами, площадь под паром, сады, огороды, сенокосы.
СССР был разбит на 24 района, для которых были приняты детально разработанные налоговые ставки (более 700 ставок только для РСФСР) [8, с. 47].
Теперь крестьяне не подлежали обложению другими налогами, кроме ЕСХН, к нему вводились надбавки на местные нужды, а также дополнительные льготы, чем не преминули воспользоваться разные слои крестьянства. Предусматривалась 1%-я скидка налога волостям, селениям, земельным обществам за введение сельскохозяйственных улучшений. Полностью освобождались от уплаты: площади, занятые под культуры на семена посевных трав; мелиорированные земли; заболоченные сенокосы. Были льготы, специально предназначенные для помощи беднейшему крестьянству. Не подлежали обложению: хозяйства, не имеющие облагаемого скота, если в таких хозяйствах на едока приходилось не больше 1/2 десятины посева; хозяйства, не имеющие работников, работниц, если в таких хозяйствах на едока было не больше 1/2 десятины посева и имелось не более двух голов облагаемого скота.
По приблизительным подсчетам под эти льготы попадало 25000 хозяйств губернии из общего количества хозяйств в 85000. В качестве примера приведем следующий случай. В 20-ти верстах от с. Качуг на протяжении 500 десятин тянулись топкие болота. Два крестьянина - Федор Иванов и Михаил Семин, решили осушить эту местность. Они заключили договор с Верхоленским Уземуправлением. По договору участок передавался крестьянам на 30 лет с условием за пять лет провести осушение местности. При этом 20 лет крестьяне владели этим участком бесплатно и еще 10 лет - за договорную плату. Для реализации договора была составлена артель в 30 человек, которая и взяла на себя все обязательства [6, с. 3].
Были изменены сроки внесения налога. Маломощные хозяйства и семьи красноармейцев должны были выплатить 50% налога к 1 января 1925 г., 35% -к 15 февраля, и последние 15% - к 1 апреля. Осталь-
ные хозяйства вносили к 1 ноября 1924 г. 20%, к 1 января - 30%, к 15 февраля - 35% и к 1 апреля - 15%.
Начавшийся 1924 г. был отмечен пониженным настроением крестьянства на почве взимания дополнительных обложений в местный бюджет и обязательного страхования. Особенно сильно это недовольство отмечалось в Иркутском, Тулунском и Зи-минском уездах. Характерный случай произошел в Зиминском уезде, где предполагалось дополнительно к сельхозналогу внести в местный бюджет еще 17%. Против утверждения сметы выступили два члена сельсовета - Авлов и Трибин, и член волостного исполнительного комитета Ефремов, которые доказывали крестьянам, что это обложение незаконно и платить его не нужно. Вследствие чего участники съезда утверждение сметы отклонили [2, л. 19 об.].
К весне 1924 г., по сводкам объединенного государственного политического управления (ОГПУ), настроение крестьян стало более спокойным. Но по-прежнему вызывали недовольство взимание дополнительного обложения в местный бюджет и обязательное страхование. Кроме того, зажиточное крестьянство был недовольно снятием сельхозналога с бедняков [2, л. 26 об]. Раздавались уже привычные возгласы: «Соввласть давит налогами, а льготы дают всем лежебокам» [2, л. 93].
На 1924-1925 гг. был установлен налог размером 1800360 руб. Но исчисление налога и раздача окладных листов произошло несвоевременно. Случилось это по следующим обстоятельствам: в начале работ по исчислению сельхозналога (июль-август 1924 г.) на эту работу были отпущены специальные средства по пять копеек с крестьянского хозяйства. Сотрудники сельхозотделения уездного финансового отдела (УФО) взяли эту работу на себя. По окончании трети работы необходимо было составить общую сводку по уезду. Секретарь УФО Инешин и делопроизводитель с/х-го отделения Ознобихин готовы были за 150 руб. выполнить эту работу как сверхурочную. Бухгалтер же Благонадежен предложил составить сводку в пять вечеров за 25 руб. В результате этой своеобразной «конкуренции» работа вообще встала и не двигалась с места. УИК объявил выговор зав. УФО, но дело и теперь не продвинулось. Составители работы по исчислению сельхозналога полагали, что когда ГУБФО нажмет, тогда им дадут составлять сводку за объявленную сумму. Результат был обратным: сводка составлялась во внеслужебное время и без всякого вознаграждения [3, л. 11]. Это явилось одной из причин медленного поступления налога.
Другими причинами несвоевременного поступления налога и сдачи его не в полном объеме можно считать отсутствие денежных знаков во многих деревнях, а также разницу в размере налогов, рассчитанных УФО и районным исполнительным комитетом (РИК), что привело к внесению поправок и пересоставлению таблиц. Кроме того, крестьяне полагали, что им простят недоимки (оставшиеся несданными части налога) прошлого года. Они также ожидали скидки по налогу при подаче заявления о погибших хлебах.
По-прежнему сохранялась проблема невыявлен-ных объектов обложения. Но на этот раз обнаружилось бездействие комиссии по выявлению сокрытого. Так, например, один из членов этой комиссии, Иван Таракановский, говорил: «Не стоит обострять отношения, так как от этого нам пользы никакой не будет, а получится только одна неприятность, и после на нас будут сердиться» [3, л. 11].
Поступление налога шло очень медленными темпами. К первому сроку, 1 ноября, было сдано лишь 6% вместо запланированных 20%. А к 1 декабря поступило 18,4%. На 22 декабря 1924 г. налога поступило только 550910 руб. или 30,6%. А на 1 января 1925 г. было собрано 45% из запланированных 50%. При этом Иркутская губерния оказалась единственной по Сибири, не выполнившей нормы [17, с. 5].
К третьему сроку - 15 февраля 1925 г. - разрыв между заданием и реальным поступлением еще больше увеличился: вместо запланированных 85% было сдано только 65,68%. Даже на 1 марта было сдано 74% [18, с. 5]. Вовремя, к последнему сроку, весь налог был собран только по Киренскому уезду.
С 1 апреля вводились новые правила относительно сбора недоимок по налогу. Принудительное взыскание недоимок, штрафов, пени, а также продажа с торгов описанного имущества прекращались. Налоговые комиссии должны были разбить недоимщиков на три категории: первая - бедняцкие хозяйства, хозяйства сирот, вдов и др.; вторая - хозяйства, испытывающие временные затруднения в платеже; третья -хозяйства, имеющие возможность уплатить налог, но уклоняющиеся от обязанности. В отношении первой категории штрафы и пени отменялись полностью. Для второй категории уплата отсрочивалась до кампании 1925-1926 гг. Недоимки третьей категории подлежали уплате. При этом к последней относили только злостных неплательщиков, во всех спорных случаях было предписано относить недоимщиков ко второй категории.
1925 г. был отмечен новой политикой партии в деревне. Был выдвинут лозунг «Лицом к деревне». Отмечалось, что в отличие от времени Гражданской войны, когда происходило «осереднячивание» деревни, теперь наблюдался процесс расслоения на кулаков и бедноту. Но отношение к зажиточным слоям серьезно изменилось: «Наша политика в деревне не может заключаться в разжигании классовой борьбы в деревне. Мы не мыслим помощь деревенской бедноте за счет зажиточных слоев деревни - социализм таким образом построить нельзя» [16, с. 1]. Улучшение благосостояния бедноты теперь предлагалось осуществлять не за счет снижения благополучия кулаков, а за счет подтягивания бедноты. В ходе этой политики налоги для деревни были значительно ниже. На Иркутскую губернию налог был установлен в 1206000 руб., что в полтора раза меньше, чем в предыдущем году. Изменились и сроки внесения налога. Первый срок был установлен на 1 декабря, нужно было сдать 25%. Второй срок был назначен на 1 февраля, должно было быть собрано 85%.
На 1925-1926 гг. ставки ЕСХН были значительно снижены, что не могло не отразиться на настроении крестьян, все чаще стали раздаваться речи подобного толка: «Вот теперь мы действительно видим, что Сов-власть защищает наши интересы, так как мы от налога 25/26 г. ничуть не пострадаем»; «Да, теперь крестьянство убедилось, что Соввласть в действительности обратила внимание на крестьянство и не гонится за большой наживой, как царское правительство, которое облагало налогом, не считаясь с положением мужика. Соввласти в первые годы было трудновато. Теперь все увидели, что прежние налоги Соввласти были вызваны необходимостью. Я прожил 68 лет и не видел, чтобы какое-либо другое правительство понизило налог сразу на половину» [5, л. 126]. При этом нельзя сказать, что недовольство налогами пропало полностью. Оно сохранялось в отношении промыслового налога на рыболовство, который составлял в среднем 4-6 руб. на деревню. Крестьянка деревни Наратай Садовникова выразила это так: «Хоть бы им подавиться мерзавцам, рыли они реку что ли, а деньги отдай» [5, л. 248]. Было и настороженное отношение к снижению налога, многие считали, что это очередная уловка советского правительства: «Налог - это только так, кроме него еще до черта будет других - за лес, за воду и пр. без конца»; «Снижение налога - это известная хитрость, снизить налог, а также снизить и цены на хлеб и в конечном счете выйдет то же что и было» [5, л. 248].
Несмотря на снижение налогов продолжалось сокрытие объектов налогообложения. На начало октября 1925 г. было выявлено сокрытых 11090 дес. пашни и 1887 голов скота. Первым по сокрытию оказался Иркутский уезд - 3863 дес., за ним Тулунский, Верхолен-ский, Зиминский [7, с. 6].
Все так же беднейшие крестьяне продолжали разоблачать укрывателей, однако на этой почве стали
появляться случаи кровной мести. Один из них произошел 2 августа в деревне Елисиха Тулунского уезда: крестьянин Константин Серенков из охотничьего ружья смертельно ранил своего односельчанина Акима Мальцева за выявление им скрытых объектов обложения [5, л. 249]. После этого количество «разоблачений» значительно сократилось.
Однако низкие ставки налога не способствовали его быстрому сбору. К первому сроку было получено только 15,6%. На 1 января собрано было 38,9%. Ко второму сроку, на 1 февраля, было сдано 50,8% налога [21, с. 6]. И только к 1 марта 1926 г. поступило 72% налога [4, л. 198]. Закончилась кампания 15 апреля, к этому сроку было сдано 94,8 % налога. Слабое поступление налога в текущую кампанию объяснялось
главным образом выжидательной позицией крестьянства в надежде на получение по примеру прошлого года сложения и скидок по налогу, а также ожидающимся повышением цен на хлеб. По этому поводу крестьяне рассуждали так: «Ивану нынче сложили недоимку, а он богаче меня, а я, дурак, платил. Нет, я лучше подожду, авось и мне так же сложат» [4, л. 209]; «Пусть ждет власть налога до весны и пусть берет пеню, это не беда, потом весной хлеб будет 1 р. 50 к. и 2 р. пуд» [4, л. 270].
На рубеже 1925/26 гг. среди крестьянского населения был проведен опрос на тему, каким должен быть налог на 1926-1927 гг. Большинство людей высказывалось за подоходно-прогрессивный налог. По поводу объектов обложения были высказаны следующие мнения: «Земля должна облагаться по посеву, а не по общему количеству пашни. Крупный рогатый скот (КРС) должен облагаться только старше 3-х лет. Яловые коровы не должны облагаться вовсе. Лошади должны облагаться с 4-х лет, а овцы и козы - старше года» [12, с. 6].
Результаты этого опроса были приняты к сведению при разработке нового способа налогообложения, который выглядел следующим образом. Налогообложению подлежал общий доход хозяйства, получаемый не только от земли и скота, но и от других источников. То есть налог стал не поземельным, а подоходным. Было принято прогрессивное налогообложение, зависящие от доходности хозяйства. Если доходность была выше 20 руб. на едока, то процентная ставка составляла 2%, если выше 100 руб. на едока, то уже 25%. Бедняцкие хозяйства, доходность которых на одного едока была ниже 20 руб. или 60 руб. на все хозяйство, полностью освобождались от уплаты налога. Для этого были разработаны показатели нормы доходности для каждого уезда губернии (таблица) [11, с. 6].
Доход от неземледельческих заработков в каждом отдельном хозяйстве должен был определяться волостной налоговой комиссией.
Из-за новой системы налогообложения общая сумма сельхозналога для губернии увеличилась до 1300000 руб. При этом большая часть распределялась на зажиточные слои крестьянства. После раздела губернии на округа весь налог фактически был поделен на две половины. Большая часть досталась Иркутскому округу - 771000 руб., Тулунскому округу -517006 руб.
Было установлено четыре срока внесения налога. 15 ноября 1926 г. - 20%, 15 декабря - 45%, 1 февраля 1927 г. - 20%, 1 апреля - 15%.
Нормы доходности по уездам (цены в руб.)
Уезд 1 дес. посева 1 дес. сенокоса Голова КРС Лошадь Овца
Иркутский 36 9 16 18 1,5
Зиминский 37 9 16 20 1,5
Тулунский 34 9 12 15 1,5
Верхоленский 42 9 12 17 1,5
Киренский 69 32 12 15 1,5
К первому сроку по Тулунскому округу поступило 63575 руб. или 13,4%. В Иркутском округе было сдано 152000 руб., что равно 19%. Ко второму сроку по Иркутскому округу было собрано только 341000 руб. или 44% вместо положенных 65%. К 1 января 1927 г. было собрано 63%, а по Тулунскому - 67%.
К третьему сроку Иркутский округ смог выполнить задание полностью. А вот к последнему, 1 апреля, весь налог собрать так и не удалось, даже на 15 число было собрано только 93% [22, с. 6].
Подводя итог, можно отметить, что за годы НЭПа политика правительства в отношении налогообложения не была последовательной. Это видно уже из того, как часто менялись сроки уплаты налогов. Каждый год корректировалась и величина налогообложения как для всей губернии, так и для каждого хозяйства в отдельности. Если в 1923-1925 гг. наблюдалась достаточно лояльная политика в отношении зажиточных хозяйств, то с 1926 г. налоговое бремя на них начинает усиливаться. И это означало, что эпоха НЭПа подходит к концу.
Статья поступила 13.07.2015 г.
Библиографический список
1. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 1076.
2. ГАНИИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1816.
3. ГАНИИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1817.
4. ГАНИИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1821.
5. ГАНИИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2201.
6. В добрый час // Власть труда. 1924. 14 июня.
7. Выявление скрытых объектов обложения // Власть труда. 1925. 10 октября.
8. Гензель П.П. Система налогов Советской России. М.: Экономическая жизнь, 1924. 86 с.
9. Декрет ЦИК СССР, СНК СССР о введении в действие положения о едином сельскохозяйственном налоге от 30 апреля 1924 г. [Электронный ресурс] // Библиотека нормативно-правовых актов Союза Советских Социалистических Республик. 2009. URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ ussr_2009.htm (17.04.2015).
10. Единый сельхозналог по Иркутской губернии // Власть труда. 1923. 17 ноября.
11. Как поступает налог? // Власть труда. 1927. 27 февраля.
12. Как поступает сельхозналог? // Власть труда. 1926.
5 января.
13. Как у нас обстоит дело с сельхозналогом? // Власть труда. 1924. 10 апреля.
14. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. В 2 ч. М.: Госполитиздат, 1953. Ч. 1. 952 с.
15. Льготы крестьянам // Власть труда. 1924. 6 мая.
16. О деревенской бедноте // Власть труда. 1925. 16 октября.
17. Поступление сельхозналога и сумма его, поступившая на 1 февраля 1925 г. // Власть труда. 1925. 12 февраля.
18. Поступление сельхозналога по Иркутской губернии // Власть труда. 1925. 11 марта.
19. Сбор единого сельхозналога по Иркутской губернии // Власть труда. 1923. 10 ноября.
20. Сельское хозяйство // Власть труда. 1923. 9 декабря.
21. Сколько сдано сельхозналога // Власть труда. 1926.
6 февраля.
22. Срок прошел // Власть труда. 1927. 4 мая.
УДК 908:61(091)
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПРОТЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ В СФЕРАХ ОБРАЗОВАНИЯ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ В КОНЦЕ ХХ ВЕКА И РОЛЬ ОТРАСЛЕВЫХ ПРОФСОЮЗОВ В СОЦИАЛЬНОМ ПРОТЕСТЕ
© Е.С. Оболкин1
Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Проводится сравнительный анализ протестного движения в сферах образования и здравоохранения Иркутской области в конце ХХ века. Исследуется роль отраслевых региональных профсоюзов в социальных протестных действиях. Научная новизна результатов исследования заключается в том, что данная тема является малоизученной.
Ключевые слова: протестное движение; социальный протест; образование; здравоохранение; профсоюзы.
COMPARATIVE ANALYSIS OF THE PROTEST MOVEMENT IN IRKUTSK REGION EDUCATION AND HEALTH CARE SPHERES IN THE LATE XX CENTURY AND THE ROLE OF SECTORAL TRADE UNIONS IN THE SOCIAL PROTEST E.S. Obolkin
Irkutsk National Research Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The protest movement in the spheres of Irkutsk region education and health care in the late twentieth century is subjected to a comparative analysis. The role of regional trade unions in protest actions is studied. The scientific novelty of the study results lies in the fact that this topic is poorly investigated. Keywords: protest movement; social protest; education; health care service; labor unions.
1Оболкин Евгений Сергеевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры дизайна, тел.: 89642100219, e-mail: [email protected]
Obolkin Evgeniy, Candidate of History, Associate Professor of the Design Department, tel.: 89642100219, e-mail: [email protected]
