CC BY
25
YAK 94(47+57)« 18/19»:329.17'21 (47+57)(091) ББК 63.3(2)521.2-72-8
Ф.М. ТОКТОНЬЯЗОВА
F.M. TOKTONYAZOVA
НАЧАЛО
ПУБАИиИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ О.А. НОВИКОВОЙ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 1870-х ГГ.)
THE BEGINNING OF PUBLICISTIC WORK OF O.A. NOVIKOVA (THE SECOND HALF OF 1870-s)
Статья посвящена начальному этапу публицистической деятельности русского общественного деятеля О.А. Новиковой, в течение которого ею предпринимались попытки исправить предвзятое отношение англичан к России (вторая половина 1870-х гг.).
The article is devoted to the initial stage of publicistic work of Russian public figure O.A. Novikova during which she made an attempt to correct prejudiced attitude of English people to Russia (the second half of the 1870-s).
Ключевые слова: О.А. Новикова, У. Гладстон, У. Стэд, К.П. Победоносцев, Б. Диз-раэли, Ф. Непир, А.А. Киреев, Н.А. Киреев.
Key words: O.A. Novikova, W. Gladstone, W. Stead, K.P. Pobyedonostsyev, B. Disraeli, F. Napier, A.A. Kireev, N.A. Kireev.
Личность Ольги Алексеевны Новиковой, русской писательницы и публициста, чрезвычайно многогранна. Одним из направлений ее активной деятельности было участие в бурной общественно-политической и публицистической жизни Великобритании, чем она привлекала пристальное внимание прессы этой страны - как либеральной, так и джингоистской. Одни считали ее сильной, независимой и патриотичной женщиной и даже посвящали ей поэмы [4, л. 1]. Другие видели в Новиковой «русского агента» и относились к ней предвзято. Сама О.А. Новикова негодовала по этому поводу и писала о том, что посещать Англию больше одного раза, будучи не заподозренным в шпионаже, невозможно [25, p. 187].
Во второй половине XIX столетия отношения между Россией и Англией трижды были на грани военного столкновения. Первый раз это было в 1863 году из-за подавления польского восстания. Второй - в 1878 году, на завершающем этапе русско-турецкой войны. Третий повод для войны между обеими империями возник в 1885 году, при правительстве Уильяма Гладстона (на фоне Афганского кризиса). Во время каждого из этих обострений Новикова пыталась ослабить возникшую напряженность своими выступлениями в британской прессе. И Уильям Гладстон, и известный британский журналист, и издатель Уильям Стэд неоднократно подчеркивали роль Новиковой в улучшении отношений между Петербургом и Лондоном. По их мнению, сделанное О.А. Новиковой было недооценено. В письме к Новиковой от 4 декабря 1878 года лидер либералов назвал ее «примирителем» [5, л. 5].
Новикова на самом деле являлась своего рода посредником между Россией и Англией. Она опубликовала на эту тему несколько статей в сборнике «Russia and England from 1876 to 1880» и в своей работе «Russian memories». В России она оправдывала политику Гладстона, а в Англии пыталась убедить либералов в честных намерениях своей страны. Лидер английских либералов отмечал, что не знал, являлась ли Новикова агентом русского правительства, но в одном он был точно уверен: в ее доброжелательном отношении к Великобритании [7, с. 290].
Многие консервативные британские газеты представляли Новикову обуреваемой страстью к Англии и англичанам [28]. Пророссийские акции в британской печати предпринимал и близкий к Новиковой публицист и издатель Стэд. В 1871 году он стал выпускать журнал The Northern echo («Северное эхо»), отличавшийся симпатиями к славянам. Стэд писал, что «Северное эхо» стало чем-то наподобие главного штаба, освободительным бюро антитурецкой кампании» [7, с. 244]. К тому же он являлся английским корреспондентом «Московских ведомостей». Стэд и Новикова обменивались полезной для обоих информацией. Причем сведения, которые передавали Стэду его корреспонденты, поступали через него к Новиковой, и многие из корреспондентов были осведомлены об этом и не препятствовали передаче информации в Москву [7, с. 245]. Данный факт также свидетельствует о степени доверия к Новиковой в Англии. В своей автобиографии Стефан Грэхэм, английский писатель и новеллист, отмечал, что очень важным достижением Новиковой стало превращение ее усилиями радикального Стэда в ярого защитника России [23, p. 73]. По мнению исследовательницы И.В. Якубовской, Стэд воспринял почти буквально дар убеждения Новиковой во всем, что касалось России, и отстаивал ее взгляды [21, с. 57].
Начало «английского» периода общественной деятельности Новиковой относится ко времени подавления польского восстания 1863 года. Брат О.А. Новиковой, Александр Киреев, был приставлен адъютантом к великому князю Константину Николаевичу, назначенному наместником Царства Польского. Наместничество Константина Николаевича пришлось на период польского восстания. Новикова с этого времени стала интересоваться международными отношениями. Большое влияние на формирование ее политических взглядов оказывал английский посол в Петербурге лорд Френсис Непир. Он писал О.А. Новиковой: «Англичане вообще противники России. Англичане должны привыкнуть слышать хорошие отзывы о России постепенно. Англичане очень упорны в своей злобе. Это свойство нашей нации, и его надо признать и с ним сообразоваться. Лучший комплимент, который я могу сделать русским, это сказать им правду» [12, л. 1, 1 об.].
Новикова прекрасно понимала, что англичане на самом деле были настроены в отношении России весьма недружелюбно. Свою задачу она видела в том, чтобы развеять эти предубеждения англичан. Лорд Непир продолжал писать Новиковой и после того как был направлен в Индию губернатором. Он до конца своей жизни оставался другом О.А. Новиковой. По мнению исследователя Д.О. Байлена, именно доверительные отношения Новиковой с Непиром убедили ее в возможности наладить диалог с Великобританией [22, p. 258].
Непир писал Новиковой очень часто и детально осведомлял ее о подробностях развития отношений между Лондоном и Петербургом. При этом он не только сухо излагал факты, но и выражал собственное отношение по тому или иному поводу. Непир надеялся, что войны между Англией и Россией можно будет избежать. Между тем Англия, Франция и Австрия, а вслед за ними и другие европейские государства потребовали от России принятия мер «для предотвращения кровопролития в Польше» [20, с. 122, 129-134]. Париж был настроен весьма решительно. Лондон же не испытывал особого желания провоцировать осложнения из-за Польши. Британский государственный деятель Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери писал в начале 1864 г. о том, что британский дипломат Одо Россель не хотел войны с Россией, но если бы имел возможность запугать Россию угрозами и заставить ее принять английские требования, то «для этого легко можно было потратить несколько энергичных предложений» [2, с. 84].
Время для шантажа Петербурга было выбрано весьма удачно. Внешнеполитическое положение России было сложным. 29 июня 1863 г. союзники по «Крымской системе» вновь выступили с нотами, содержавшими предложения о перемирии с поляками и созыве конференции 8 держав по польско-
му вопросу [2, с. 85]. Последний ответ канцлера А.М. Горчакова, заявившего, что этот вопрос может обсуждаться только участниками раздела Польши, был достаточно лаконичен. Канцлер подчеркнул, что Россия владела Польшей с 1831 года не на основании положений 1815 года, а по праву завоевания [1, с. 244]. Вместе с тем он обещал, что Россия сделает все для восстановления порядка в Польше [9, с. 70]. На этом фоне О.А. Новикова выступала в защиту политики, которая, по мнению ее мужа и многих других, должна была привести к войне [7, с. 32].
Подобные патриотические настроения были тогда свойственны значительной части русской интеллигенции. Так, Д.А. Милютин вспоминал: «Вооруженный мятеж поляков и дипломатическое вмешательство Европы, столь прискорбные сами по себе, имели однако и свою полезную сторону для России. Они произвели благоприятный перелом в настроении умов в среде образованных слоев; открыли глаза той части нашей интеллигенции, которая в течение двух предшествующих лет легкомысленно поддавалась в сети польской интриги» [1, с. 250].
Подъем патриотизма выражался также и в том, что многие уже были готовы к войне. Лорд Непир замечал по этому поводу: «Все национальные и религиозные страсти русского народа затронуты польским вопросом. Рекруты спешат стать в ряды войска с небывалым рвением, твердо уверенные в неизбежности войны за веру» [1, с. 250]. Однако Англия и другие европейские страны пошли на уступки, что позволило избежать войны и предопределило неудачу восстания [9, с. 70].
Спровоцированное польским восстанием усиление напряженности в Европе во многом и обусловило интерес Новиковой к международной политике, в частности, к русско-английским отношениям. Но переломным моментом, изменившим жизнь О.А. Новиковой и побудившим ее заняться пропагандой позитивного образа России в Великобритании, стало известие о гибели ее родного брата - Николая Алексеевича Киреева - в Сербии в 1876 году. Корреспондент Новиковой и ее друг - священник и писатель Иоанн Бел-люстин - в своем письме от 10 августа 1876 года выразил соболезнования и написал ей: «Горько Вам и всем Вашим; но нет такого горя на земле, которое не врачевалось бы временем; а тут за горем сознание - что именно потерянный Вами наглядно доказал, какие еще силы хранятся в земле русской, -силы готовые принести все в жертву за свою веру, за свои убеждения» [3, л. 1]. Свое соболезнование Новиковой выразил и К.П. Победоносцев, процитировав в письмах к О.А. Новиковой статьи, посвященные незабвенной памяти ее брата [16, л. 3, 3 об.].
В то же самое время Александр Уильям Кинглейк, старый британский друг Новиковой и историк Крымской войны, писал ей о том, какой подъем и оживление в русском народе вызвала смерть Киреева. По его словам, смерть Николая «превратила тлеющий огонь русского энтузиазма в опасный огонь» [25, р. 37]. В определенном смысле это соответствовало действительности. Гибель Николая Киреева и жестокости, творимые в отношении болгар, стали одними из главных факторов для подъема антитурецких настроений в России [7, с. 145].
Другой брат Новиковой, Александр Киреев, сообщал ей в августе 1876 года в письмах о том, что желающих поступить в ряды славянских армий становилось все больше и больше. Движением этим были увлечены не только русские, но и немцы с финнами. Государь, по словам Киреева, был очень озабочен, но нисколько не враждебен этому движению. Наследник жертвовал из своего кармана деньги на помощь гвардейским офицерам и солдатам, подававшим в отставку и направлявшимся в Турцию [10, л. 1 об.] (Александр II после долгих колебаний 27 июля 1876 года объявил о разрешении русским офицерам выходить в отставку с правом возвращения впоследствии на службу с сохранением старшинства в чине [1, с. 313]).
Горе Новиковой повлияло на настроения не только в России, но и во враждебной в то время Великобритании. Лидер либералов Гладстон написал статью об ужасах в Болгарии под влиянием случившегося с братом Новиковой [7, с. 155]. По мнению исследовательницы С.Н. Патутиной, если бы не резонанс английской прессы, вызванный болгарской резней, деятельность Новиковой в Британии не имела бы такого успеха [15, с. 77]. А. Новикова была подавлена вестью о смерти брата: она ведь даже не знала, что Николай Киреев, взяв новое имя Хаджи Гирей, решил стать добровольцем в сербской армии. В своем письме от 21 сентября Савва Груич, начальник артиллерии во время сербско-турецкой войны, сообщил Новиковой подробности о деятельности ее брата во время кампании 1876 года: «Киреев шел впереди войска, имея из оружия только револьвер в кобуре на ремне при бедре. На нем была белая русская рубашка и высокие сапоги. Он был высок ростом и крепок и в белой, как лебедь, рубашке представлял удобную мишень. Чтобы одобрить солдат, он неустрашимо расхаживал перед турецким укреплением под градом неприятельских пуль. Он очень любил наших солдат, зато и те любили его» [6, л. 4 об., 5]. Александр Киреев писал сестре, что возвращавшиеся из Сербии очень хорошо отзывались о Николае, что вокруг него группировались местные - особенно болгарские - элементы, вверенные ему войска очень были ему преданы и веровали в него слепо, а после его смерти болгары очень дезорганизовались [10, л. 7]. Новикова во всем винила Англию: «Если бы Англия не поощряла Турцию, не было бы войны, и брат бы мой не умер» [7, с. 146]. В своем письме к брату Александру от 1 ноября 1876 года Ольга Алексеевна написала о том, что будет мстить за смерть брата Николая, «отстаивая своих» (то есть выступая в защиту славян на Балканах) [13, л. 7, 8].
Смерть брата на самом деле очень сильно повлияла на Новикову. Ее интерес к событиям на Балканах перестал быть сугубо умозрительным. Из письма Александра Киреева к сестре можно узнать, что О.А. Новикова после гибели Николая вынашивала планы стать сестрой милосердия. Александр пытался ее отговорить: «Тебе не для чего и думать идти в сестры милосердия, всякий должен служить согласно вверенных ему талантов, если ты хотя одну лишнюю идею, одно лишнее сведение сообщила твоим английским друзьям, то уже этого совершенно достаточно, ты уже исполнила свой долг!» [10, 14 об., 15]) Мысли Новиковой деятельно включиться в помощь воюющим на Балканах вызывали у людей ее круга в том числе и негативное отношение. Например, Победоносцев в одном из своих писем крайне резко отозвался о задумках О.А. Новиковой («вот что значит изуродованная натура», «правда, она глупа, но это может служить объяснением, но никак не ободрением» [18, л. 25 об.]). В своем письме к Е.Ф. Тютчевой от 10 ноября 1876 года он выразил недовольство по поводу того, что Новикова рассказывала всем своим знакомым о потере брата [18, л. 26].
Однако О.А. Новикова в итоге все-таки последовала совету брата и, по всей видимости, именно тогда решила «дать Англии понять настоящих русских и русское мировоззрение и позволить России узнать Англию и английское мировоззрение» [24, р. 42]. Все ее дальнейшие действия были направлены на борьбу с политикой Дизраэли и продиктованы желанием отомстить за смерть брата. По мнению Стэда, Новикова была лучшей представительницей России в Англии на протяжении следующих полутора десятилетий [7, с. III]. Некоторые британские газеты назвали О.А. Новикову «одним из лучших дипломатов Европы» [27] и «политическим журналистом» [26]. О.А. Новикова пыталась противостоять русофобской политике лорда Биконсфильда и показывать Англии свою страну в совершенно противоположном свете.
Деятельность Новиковой в Англии началась с ее активной пропаганды в английской либеральной печати идеи о необходимости поддержать Россию в войне против Турции. Но вскоре О.А. Новикова обнаружила, что в Англии сложилось негативное восприятие России, которое подогревалось джинго-
истским правительством. Такие газеты, как The Standard, The Morning post, The Pall Mall Gazette, The Daily Telegraph проводили линию консерваторов и пытались дискредитировать Россию, выставить ее в неблаговидном свете. Идя наперекор такой установке, Ольга Алексеевна писала в своих заметках о «двух Россиях». По ее словам, иностранцы чаще всего формировали свое впечатление о России исключительно по Петербургу, куда обычно и приезжали с целью увидеть эту неведомую для них страну.
Между тем помимо России официальной, или России Петербурга, существовала еще Россия национальная, или Россия Москвы. К первой и сама О.А. Новикова не питала особо теплых чувств. Ее неприязненное отношение к столице вероятнее всего было вызвано также и личными причинами. Так, О.А. Новикова писала о том, что Петербург, вместо того чтобы оказывать содействие добровольцам, сражавшимся в Сербии, осмеивал их. Брат Новиковой Николай погиб как герой на поле боя в Сербии, и безучастное отношение Петербурга к сербским добровольцам не могло не смущать О.А. Новикову. Кроме того, Новикова была возмущена тем, что в Петербурге пресекали деятельность славянских комитетов [25, p. 11]. Но наиболее сильное негодование у нее вызывали бездействие и равнодушие Петербурга в отношении событий на Балканах - зверств, учиненных в Болгарии, сербской войны. Новикова хотела донести до англичан, что им не следовало судить по Петербургу обо всей России - точно так же, как и России не следовало судить об Англии исключительно по политике Биконсфильда, ибо и применительно к Англии следовало говорить о том, что страны с таким названием на самом деле две: Англия с душой и сердцем и Англия корыстная или, иначе говоря, Англия Гладстона и Англия Биконсфильда [25, p. 15].
Особенно недалеким и беспочвенным казался О.А. Новиковой страх англичан из-за возможного, как они считали, захвата Россией владений Англии. Британцы беспрестанно обвиняли Россию в агрессии и жажде приращения территорий. Так, в газете Pall Mall Gazette вышла статья, автор которой вменял России в вину зверства, якобы учиненные ею в отношении коренного населения во время кампании генерала К.П. Кауфмана в Хиве [29]. Но как верно подметил Томас Генри Фаррер, заместитель министра по делам торговли: «Возможно, это обвинение отчасти справедливо, но что в этом случае можно сказать о нас самих» [25, p. 321]. К тому же необходимо отметить, что приказ Кауфмана по истреблению иомудов не был выполнен, так как он стал известен в России и Кауфмана за него подвергли серьезной критике [1, с. 297].
Данный эпизод свидетельствует о том, что англичане зачастую принимали на веру неподтвержденные слухи, дискредитировавшие Россию. Очень важным моментом, подмеченным О.А. Новиковой, являлось то, что территория, осваиваемая или освоенная Россией, почти всегда имела общую границу с самой Россией и не отличалась мягким климатом [25, p. 322-323]. Англичане более всего опасались продвижения России к владениям Англии на Востоке (хотя даже английский востоковед и один из самых ярых русофобов Англии сэр Генрих Ролинсон считал это невозможным [25, p. 325]). В частности, они обвиняли Россию в вероломстве в случае с Хивой. Но ведь объявленной целью похода 1839 года было прекращение набегов хивинцев на подвластную России территорию, обеспечение спокойствия и торговли в степных областях и освобождение захваченных русских подданных. К тому же за ханом было оставлено право управления страной, так как в планы российского правительства не входило присоединение всего Хивинского ханства. То есть обвинения со стороны Англии в адрес России зачастую были беспочвенными. Многие англичане, в том числе и Уильям Гладстон, отождествляли причины завоевания Россией Средней Азии и покорения Англией Индии [25, p. 347].
Новикова придерживалась диаметрально противоположного мнения. Она считала, что если Россия устанавливала закон и порядок среди племен,
граничивших с ее территорией, то Англия была вынуждена утверждать свои завоевания не только вопреки протестам завоеванных народов, но и датчан, французов и португальцев, которых Англия лишила владений. Более того, Россия взимала налоги со своих внутренних территорий для обеспечения и поддержания порядка в Коканде и Ташкенте, а народы Индии содержали английскую администрацию (и это с учетом того, что Индия являлась экономически более развитой по сравнению со Средней Азией) [25, p. 348]. Новикова не оспаривала владения англичан в Индии, она всего лишь хотела добиться от них, чтобы они прекратили ставить России в укор завоевания в Средней Азии. О.А. Новикова считала, что англичанам следовало бы сравнивать овладение Россией Средней Азией не с установлением их контроля над Индией, а с утверждением Англии в ее западноафриканских землях [25, p. 349]. По всей видимости, Новикова подразумевала необходимость сопоставления трудностей управления этими землями (так, например, в Средней Азии Россия была вынуждена подавлять работорговлю - как и Англия на берегах африканского побережья [25, p. 350]).
Новикова считала несправедливым, что англичане оценивали Россию по ее крепостному прошлому. По мнению О.А. Новиковой, источник русофобии крылся в «простом, тривиальном, незамысловатом невежестве» англичан.
Эту точку зрения О.А. Новикова подтверждает следующий инцидент. Во время разговора с одним своим знакомым О.А. Новикова обнаружила, что великий английский поэт Альфред Теннисон ненавидел Россию. Знакомый Новиковой объяснил это тем, что они, англичане, не могли смириться с режимом, основанным на кнуте. О.А. Новикову очень удивило, что ни ее собеседник, ни великий поэт, совершенно ничего не зная о Великих реформах 1860-1870-х гг. и отмене «системы кнута», брались судить Россию исключительно по ее прошлому.
Вместе с тем многие английские историки, современники Великих реформ в России, считали отмену крепостного права закономерным завершением процесса, начатого при Екатерине II. Само же крепостное право рассматривалось ими как явление, естественным образом формировавшееся в ходе освобождения от иноземных захватчиков [14, с. 147-148]. По мнению Новиковой, акцентирование внимания англичан на крепостном прошлом России можно сравнить с оценкой англичан исключительно по их опиумным войнам в Китае [25, p. 189].
Кроме того, англичане часто ставили в упрек России ее политику в отношении отдельных национальных окраин, в особенности Польши. Новикова пыталась опровергнуть и эти предубеждения, приводя в пример управление Финляндией, которая имела свои собственные законы, Лютеранскую церковь, монету, государственный язык, бюджет и даже национальный долг [25, p. 192]. Более того, многие финны откликнулись на призыв добровольцев освободить Болгарию от турецкого ига.
Поляки же вызывали сочувствие у англичан, порицавших действия российского правительства в Польше. Симпатия к польским борцам стала в Британии частью воспитания молодежи [30, p. 94]. У О.А. Новиковой подобная позиция англичан вызывала резкое осуждение. Из письма Победоносцева к Е.Ф. Тютчевой от 10 января 1877 года следует, что Новикова собирала сведения и факты об истории отношения России и Польши [19, л. 2]. Весьма вероятно, что Ольга Алексеевна занималась сбором информации для своей книги «Russia and England from 1876 to 1880». В ней она сравнила положение поляков в России с положением ирландцев в Англии. Ее удивляло то, что англичане, завоевавшие Ирландию, сами ужасались тому, что Россия овладела одной из частей разделенной Польши [25, p. 197].
Кроме того, положение поляков, вошедших в состав России, было не таким плачевным, как это себе представляли англичане. По свидетельствам Ричарда Кобдена, известного английского политического деятеля, положение поляков под властью Российской империи значительно улучшилось:
государственные крестьяне освободились от многих средневековых повинностей, развивалась интеллектуальная сфера, открывались новые школы, прогресс отмечался во всех областях хозяйственной жизни [25, p. 200]. Англичане обвиняли Россию в том, что она лишила Польшу возможности иметь конституцию, но, по мнению Новиковой, в некоторой степени благодаря английской дипломатии у поляков не было своего собственного национального правительства, потому что «после свержения Наполеона наш император больше всего ратовал за восстановление Польского королевства, и именно из-за представителей Пруссии и Австрии, поддержанных уполномоченными Англии, он был вынужден отказаться от этой идеи» [25, p. 203].
Мнение Новиковой по данному вопросу разделял и Победоносцев. Он так же, как и О.А. Новикова, считал, что англичане незаслуженно вменяли в вину России обострение польского проблемы. В своем письме к Новиковой от 3 декабря 1876 года Константин Петрович написал: «Как им полюбились эти пошлые тирады против России по поводу Польши и Венгрии! Скоро ли западная Европа вырастет из этих узких понятий! Если бы они знали, что борьба с польским и венгерским элементом в сущности есть борьба за свободу против самого ужасного насилия» [17, л. 15 об., 16].
Таким образом, в условиях резкого осуждения политики Российской империи в Англии Новикова встала на защиту официальной позиции своей страны. О.А. Новикова не столько оправдывала курс петербургского кабинета, сколько пыталась доказать англичанам историческую правоту России. С этой целью она неоднократно апеллировала к прошлому как России, так и Англии, сравнивала подходы обеих стран к разрешению тех или иных проблем. Новикова осознавала, что Англия зачастую в своих интересах толковала представления о равенстве и должном порядке. В результате политические расчеты правительства оттеснили в сторону принципы свободы и демократии, которыми англичане не переставали гордиться. Справедливость, декларируемая ими, разбивалась о реальную практику двойного стандарта. Английское правительство пыталось манипулировать общественным мнением и создавать негативный образ России в глазах англичан для оправдания своих дальнейших действий. Безусловно, одними лишь публикациями в британской прессе О.А. Новикова не могла изменить устоявшиеся взгляды английской общественности по польскому или финскому вопросам, и уже тем более искоренить их страх перед экспансионизмом России. Однако все же необходимо отметить, что во многом благодаря публицистическим выступлениям Новиковой в британской печати в 1870-е гг. стали появляться и более сдержанные суждения о российской политике [8, с. 62].
Литература
1. Айрапетов, О.Р. Внешняя политика Российской империи 1801-1914 [Текст] / О.Р. Айрапетов. - М., 2006. - 672 с.
2. Айрапетов, О.Р. Царство Польское в политике империи в 1863-1864 гг. [Текст] / О.Р. Айрапетов // Русский сборник: исследования по истории России. - Т. XV - М., 2013. - 536 с.
3. Беллюстин, И. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / И. Беллюстин // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 3611а. Д. 52.
4. Выписка из газеты, поэма «England and Russia» [Текст] // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 3611а. Д. 106.
5. Гладстон, У. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / У. Гладстон // РГАЛИ. Ф. 345. Оп. 1. Д. 198.
6. Груич Савва. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / Савва Груич // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 3611а. Д. 55.
7. Депутат от России (Воспоминания и переписка О.А. Новиковой) [Текст]. СПб., 1909. Т. 1. 312 с.
8. Зашихин, А.Н. «Глядя из Лондона»: Россия в общественной мысли Британии: Вторая половина XIX - начало XX в. [Текст] : очерки. - Архангельск, 1994. - 204 с.
9. История внешней политики России. Вторая половина XIX в. - М., 1997. -384 с.
10. Киреев, А.А. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / А.А. Киреев // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 3611а. Д. 3.
11. Леонтьева, Т.Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах [Текст] / Т.Г. Леонтьева. - М. ; Тверь, 2012. - 412 с.
12. Непир, Ч.Д. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / Ч.Д. Непир // РГАЛИ. Ф. 345. Оп. 1. Д. 551.
13. Новикова, О.А. Письма к А.А. Кирееву [Текст] / О.А. Новикова // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 21. Д. 1/4.
14. Павловская, А.В. Пореформенная Россия глазами современников-англичан [Текст] / А.В. Павловская // Россия и Европа в XIX-XX веках. Проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. - М., 1996. - С. 143-154.
15. Патутина, С. Агент русского правительства [Текст] / С.Патутина // Всемирное слово. - СПб., 2001. - № 14. - С. 75-81.
16. Победоносцев, К.П. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / К.П. Победоносцев // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 3611а. Д. 76.
17. Победоносцев, К.П. Письма к О.А. Новиковой [Текст] / К.П. Победоносцев // НИОР РГБ. Ф. 126. К. 8479. Д. 3.
18. Рачинский, С.А. Письма к Е.Ф. Тютчевой [Текст] / С.А. Рачинский // НИОР РГБ. Ф. 230. К. 4408. Д. 11.
19. Рачинский, С.А. Письма к Е.Ф. Тютчевой [Текст] / С.А. Рачинский // НИОР РГБ. Ф. 230. К. 4408. Д. 12.
20. Ревуненков, В.Г. Польское восстание 1863 г. и европейская дипломатия [Текст] / В.Г. Ревуненков. - Л., 1957. - 359 с.
21. Якубовская, И.В. Россия и общественное мнение Англии в мемуарах и публицистике О.А. Новиковой [Текст] / И.В. Якубовская // Россия глазами мемуаристов: анализ неизвестных и малоизвестных мемуаров. - СПб., 2004. -С. 55-59.
22. Baylen, J.O. Madame Olga Novikov, Propagandist // American Slavic and East European Review. - 1951. - Vol. 10. - № 4. - P. 255-271.
23. Graham, S. Part of the Wonderful Scene, an Autobiography. - L., 1964. - 319 p.
24. Novikova, O. Russian memories. - N. Y., 1916. - 310 p.
25. Novikova, O. Russia and England from 1876 to 1880. A protest and appeal. -London, 1880. - 398 p.
26. People of Interest // London Journal. - January 21, 1893.
27. Personal Gossip // Birmingham Daily Post. - January 11, 1889; How the World Wags: Celebrities Under the Microscope // Hampshire Telegraph. - January 11, 1889.
28. Russia and England // Quarterly Review. - Vol. 149. - № 298 (April, 1880), 524. http://britishperiodicals.chadwyck.com.
29. Russian Atrocity // Pall Mall Gazette. - October 5, 1876.
30. Shapiro, D. A Select Bibliography of Works in English on Russian History: 18011917. - Oxford, 1962. - 106 p.
