CC BY
101
© 2014
А. Г. Дорожкин
НАЧАЛО ГЕНЕЗИСА КИТАЙСКО-ВЬЕТНАМСКОГО КОНФЛИКТА 1979 г. И СОВЕТСКАЯ ПЕРИОДИКА
Статья посвящена отражению в корреспонденциях ТАСС и в советской прессе за 1977 г. проблемы китайско-вьетнамских отношений. Отмечено, что в то время как посылаемые в Москву ТАССовские корреспонденции констатировали прогрессирующее ухудшение этих отношений и рост напряженности между вчера еще «братскими странами», открытая печать СССР практически не затрагивала указанную тему вплоть до начала 1978 г. В связи с этим предпринята попытка объяснить причины сдержанного тона советской периодики по данному вопросу, в дальнейшем широко освещавшемуся средствами пропаганды СССР.
Ключевые слова: ТАСС, корреспонденции, Вьетнам, Китай, маоизм, пропаганда
Китайско-вьетнамский вооруженный конфликт 1979 г. явился первой и до настоящего времени единственной полномасштабной войной между социалистическими странами. Нельзя сказать, что его генезис и особенно военные и дипломатические аспекты привлекли пристальное внимание отечественных востоковедов; после значительного интереса к проблеме, вызванного в большей мере политической конъюнктурой конца 1970-х — начала 1980-х гг. и нашедшего свое отражение в ряде работ не столько научного, сколько публицистического характера, она в значительной мере выпала из поля зрения советских, а затем и российских исследователей. Достаточно сказать, что в фундаментальном учебном пособии по истории КНР, написанном В. Н. Усовым, о китайско-вьетнамской войне 1979 г. даже не упоминается. Лишь в отдельных публикациях, прежде всего, крупнейших отечественных синологов Б. Т. Кулика и Ю. М. Галеновича, этой войне уделено должное внимание. Особо хотелось бы отметить в связи с этим основательные работы Ю. М. Галеновича, в которых тщательно проанализирован не только конфликт, его назревание и отчасти отражение в советской пропаганде, но и трактовка данных вопросов современной китайской историографией1. Обширный материал о деятельности советских корреспондентов во Вьетнаме накануне и во время войны содержится в труде М. Ильинского, носящем, однако, в большей мере мемуарный, нежели собственно исследовательский характер2. Но анализ трактовки конфликта и особенно его предыстории советской прессой не был до последнего времени предметом специального рассмотрения. Представляется целесообразным восполнить этот пробел, рассмотрев в предлагаемой статье как информационные материалы, поступавшие в ТАСС от советских корреспондентов этого агентства за рубежом, так и реальное отражение в советской периодике состояния китайско-вьетнамских отношений в канун разрастания конфликта. При этом нами обраще-
Дорожкин Андрей Геннадьевич — доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: andrew-67@mail.ru
1 Кулик 2000, 586-588; Галенович 2012а, 207-227.
2 Ильинский 2005, 583-661.
но основное внимание на относящиеся к 1977 г. советскую центральную периодику и материалы, долженствующие обеспечить ее в информационном отношении. Этот выбор определен двумя обстоятельствами. Во-первых, 1977 г. явился первым годом «постмаоцзэдуновской эры» в КНР. Он был отмечен как острой борьбой за власть в правящей пекинской верхушке, так и началом повторного (и на сей раз окончательного) возвышения Дэн Сяопина — будущего творца знаменитых реформ, нацеленных на строительство «социализма с китайской спецификой». Во-вторых, то был последний относительно спокойный год во взаимоотношениях Пекина и Ханоя — уже в следующем году разрыв между ними стал очевидным фактом, что нашло свое отражение и в советской печати — как центральной, так и периферийной. Представляет поэтому определенный интерес проведение анализа советской периодики и теоретически предназначенных для нее информационных материалов, исходящих от корреспондентов ТАСС за рубежом и относящихся именно к 1977 г.
Следует отметить, что в Советском Союзе уже на рубеже 1960-1970-х гг. допускалась вероятность возникновения в будущем конфликта между Китаем и Вьетнамом. По этому поводу предназначавшееся в ту пору «для служебного пользования» справочное издание писало в 1970 г., что с середины 1960-х гг. тогдашнее северовьетнамское руководство взяло курс на осуществление «самостоятельной линии, хотя и не без оглядки на Пекин». Эта линия предполагала соблюдение определенного баланса во взаимоотношениях с СССР и КНР. Развитие отношений с первой из этих стран, указывалось в справочном издании, «хотя и раздражает Пекин, однако ему представляется пока выгодным закрыть на... [это] глаза» (курсив мой — А.Д.) Далее в издании говорилось: «.в перспективе перед лицом сложнейших задач по восстановлению экономики своей страны вьетнамские руководители неизбежно будут и впредь стремиться к укреплению сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Если они и тогда сохранят нынешнюю оценку маоистской политики, то это будет максимум возможного, что Пекин сможет добиться от Ханоя в смысле моральной поддержки своему курсу. Именно поэтому, несмотря на очень серьезные расхождения с вьетнамскими руководителями, Пекин в основном воздерживается от слишком грубого давления на ДРВ и . поддерживает с ней связи на самом высоком уровне, развивает торгово-экономические отношения, оказывает ей помощь»3 (курсив мой — А.Д.). Едва ли эта точка зрения не разделялась тогдашним советским руководством.
По окончании военных действий в Индокитае в 1975 г. советская пресса весьма сдержанно писала как о китайско-вьетнамских контактах, в т.ч. на высшем уровне, так и о наметившихся разногласиях между двумя странами. Материалы бюллетеней общеполитической информации ТАСС, частично находившие в дальнейшем отражение на страницах советской периодики, позволяют проследить нарастание конфронтационных тенденций во взаимоотношениях Пекина и Ханоя, но вплоть до конца 1977 г. эта тема не находила отражения в массовой советской печати. Возможно, отчасти (но лишь отчасти) это было связано с зигзагами и противоречиями в развитии отношений между КНР и СРВ, не предопределявшими к
3 Сладковский 1970, 102-103. О далеко не безоблачном характере советско-вьетнамских отношений в годы войны в Индокитае см.: Галенович 2012в, 139-140; Добрынин 1997, 233. О скрытой враждебности в китайско-вьетнамских отношениях в те же годы см.: Киссинджер 2013, 371-372
поспешным выводам. Зигзагообразный характер этого развития находил отражение на страницах зарубежной прессы, о чем корреспонденты ТАСС регулярно информировали Москву. Так, в корреспонденции от 28 января 1977 г. со ссылкой на «Вашингтон пост» сообщалось, что Пекином «СРВ обещана помощь на миллиарды долларов». Здесь же указывалось, что руководство КНР «довольно прохладно относится к Вьетнаму после завоевания Юга» и называлась наиболее вероятная причина этого — тесные связи Ханоя с Москвой (последующие события показали правильность такого предположения). Автор публикации в американской газете проявил, однако, явный оптимизм, находя возможным получение Вьетнамом до 1980 г. помощи от Китая в размере полутора миллиардов долларов4. Этот оптимизм оказался неоправданным — именно в феврале 1977 г. китайское руководство свернуло экономическую помощь своему южному соседу5. Несколько позднее, со ссылкой на корреспондента Ассошиэйтед пресс из Бангкока, сообщалось об улучшении в последнее время (очевидно, после смерти Мао) отношений между двумя странами. В соответствующем извещении в то же время подчеркивалось нежелание вьетнамцев в настоящее время вставать на чью бы то ни было сторону в китайско-советском конфликте. При этом, однако, по мнению агентства (вполне обоснованному, как показали последующие события), в Ханое все же «отдают предпочтение Москве перед Пекином»6.
В сообщении для ТАСС от 30 марта 1977 г. со ссылкой на гонконгскую «Саут чайна морнинг пост», также говорилось о нормализации китайско-вьетнамских отношений в начале текущего года. При этом упоминалось о вооруженных столкновениях на границе двух стран, имевших место в конце 1976 г. Официальных сообщений об этих столкновениях не было, но, как полагала гонконгская газета, косвенным образом данный факт признали обе стороны7. Соответствие его действительности, однако, вызывает определенные сомнения — ни в 1978 г., ни в 1979 г., даже во время китайско-вьетнамской войны, когда советская пресса очень широко освещала конфликт между вчерашними «братскими социалистическими странами» и охотно вспоминала давние и недавние прегрешения Пекина перед Ханоем, на страницах газет и журналов СССР ничего не говорилось об этих столкновениях. Если бы они имели место на самом деле, то едва ли бы советская пропаганда прошла мимо столь выигрышного для нее эпизода отношений КНР с СРВ.
В китайской литературе распространено объяснение факта войны между двумя странами в 1979 г. амбициозными планами Ханоя по созданию Индокитайской федерации. О наличии такого рода намерений у вьетнамской стороны говорит и Г. А. Киссинджер8. Ряд данных, в т.ч. события конца 1970-х гг. косвенным образом подтверждают, что подобные устремления у СРВ действительно имели место, но это ни в коем случае нельзя рассматривать в качестве единственной (а, возможно, и главной) причины конфликта. Корреспонденции ТАСС за 1977 г. вообще умалчивают о данном факторе как раздражителе китайско-вьетнамских отношений;
4 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л.6-7.
5 Киссинджер 2013, 374.
6 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 15-16.
7 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 31-32.
8 Галенович 2012а, 210-214; Киссинджер 2013, 373, 380, 392, 399. См. также: Самородний 2013, 99-115, 129-131, 137-138.
лишь в ноябре упоминалось, что на охлаждение этих отношений, начавшееся с 1975 г., повлияли «слишком тесная связь Ханоя с Москвой» и стремление Вьетнама «усилить свое влияние в Камбодже и Лаосе»9. Вместе с тем в отдельных корре-спонденциях указывалось на сохранение территориальных споров между двумя государствами. Так, в июне 1977 г. со ссылкой на французскую «Фигаро» была дана справка на этот счет — речь здесь шла об островах Спратли и Парасельских. При этом многозначительно подчеркивалось, что подчинив себе оба архипелага, Пекин значительно упрочил бы свои позиции в Южно-Китайском море, а «окончательно монополизировав контроль над этим морем, Китай имел бы в своем распоряжении дополнительное средство усилить свое влияние на все прибрежные страны»10.
Необходимо пояснить, что вопрос о территориальной принадлежности этих островов по-разному толковался в Советском Союзе. Так, на географических картах, издававшихся в СССР в начале 1970-х гг., и Спратли, и Парасельские острова обозначалась как принадлежащие Китаю; указывалось и их китайское наименование — Наньша и Сиша соответственно11. Под этими названиями (точнее, Наньшацюньдао и Сиша) эти острова упоминались в соответствующих статьях, содержащихся в третьем издании Большой Советской энциклопедии, но в них территориальная принадлежность островов уже не указывалась12. С конца 1978 г., после резкого обострения китайско-вьетнамских отношений, советская пропаганда фактически говорила об этих островах как о вьетнамских; установление китайского контроля над Сиша в начале 1974 г. трактовалось как акт агрессии, притом, что в середине 1970-х гг., как признает современная китайская историография, в СССР об этом акте упоминалось очень глухо и туманно — возможно, в связи с тем, что действия КНР на Парасельских островах формально были направлены против проамериканского сайгонского режима, а не против тогдашней ДРВ, дружественной и СССР, и КНР13. В 1977 г. же о территориальном споре Китая с Вьетнамом из-за Парасельских (и Спратли) островов в открытой печати упоминалось лишь один раз, и то косвенно - в справочном издании, вышедшем именно тогда и посвященном общему рассмотрению внутреннего и международного положения КНР за 1974 год. В этом издании говорилось о наличии в районе островов Южно-Китайского моря нефтеносных слоев на морском дне, почему данные острова «оказались в центре территориального спора, в котором участвуют, кроме Китая, Вьетнам, Филиппины, Малайзия»14. Подчеркивалась нацеленность пекинской политики на утверждение в районе соответствующих островных групп своего господства и «недопущение других стран к участию в обследовании и разработке богатств морского дна»15. В этом контексте трактовался захват Парасельских островов Китаем; указывалось, что военная акция послужила поводом к развязыванию в КНР в 1974 г. массированной пропагандистской кампании шовинистиче-
9 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л.131-132. О территориальном споре вокруг этих островов см.: Степанов 1980, 21-48.
10 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 118-119.
11 Салманова, Колосова 1972, 93-94; Прохоров 1973, 208-209.
12 Прохоров 1973, 239; 1976, 487.
13 Капица 1979, 429-430; Галенович 2012а, 215.
14 Сладковский 1977, 218.
15 Сладковский 1977, 221.
ского характера, «аналогичной той, что проводилась в 1969-1971 гг. в китайской печати в связи с событиями на Даманском. Сходство усиливалось и попытками «научно» доказать принадлежность данного района Китаю»16. Сам конфликт интерпретировался как «свидетельство намерений Пекина проводить пограничную политику «с позиции силы» и подчеркивалось, что события января 1974 г. вокруг Парасельского архипелага обострили ситуацию в Юго-Восточной Азии17.
Интересно отметить, что в этом же справочном издании указывалось на сдержанное отношение США к «парасельской акции» Мао Цзэдуна. Говорилось даже, что она была предпринята с молчаливого согласия администрации Никсона, в то время как Пекин дал такое же молчаливое согласие на создание новой американской военно-морской базы в Индийском океане18. Такая трактовка мотивов поведения Вашингтона вполне правдоподобна, но вместе с тем американское руководство могло исходить и из иных соображений. К 1974 г. были уже очевидны и обреченность союзного США режима Тхиеу, и неизбежность воссоединения Северного и Южного Вьетнама. Тем самым суверенитет над Парасельскими островами (и нефтяными запасами в их районе) автоматически перешел бы к Ханою, просоветская направленность политики которого в будущем была более чем вероятной. При таком положении захват архипелага частями НОАК мог быть для США «меньшим злом» — с учетом как острой советско-китайской конфронтации, так и прогрессирующего в тот период сближения Вашингтона с Пекином.
При всем том и в вышедшем в Москве в 1977 г. справочном издании о внутреннем и международном положении КНР за 1974 г. «парасельский вопрос» прямо не обозначался в качестве раздражителя китайско-вьетнамских отношений. Более того, Вьетнам (применительно к 1974 г. — ДРВ) назывался в нем в числе стран, с которыми КНР поддерживала отношения по государственной и партийной линиям и осуществляла «довольно широкий торговый, научно-технический и культурный обмен»19. О сохранении межгосударственных и межпартийных китайско-вьетнамских связей применительно уже к 1977 г. говорилось и в справочном издании «Китайская Народная республика в 1977 году», подписанном к печати осенью 1979 г., т.е уже после войны КНР с СРВ. Здесь отмечались усиление на протяжении 1977 г. давления Пекина на Ханой, провоцирующая роль КНР в обострении вьетнамско-кампучийских отношений, сокращение экономической помощи, предоставляемой Вьетнаму. Говорилось и о том, что в указанном году в СРВ побывали лишь второстепенные по своему рангу делегации из Китая, в то время как Пекин посетил ряд высокопоставленных вьетнамских деятелей, в т.ч. премьер-министр Фам Ван Донг (проездом) и генеральный секретарь ЦК компартии Вьетнама Ле Зуан20. Но о территориальном споре между двумя странами не упоминалось и в данном издании, между тем как соответсвующая проблема активно поднималась, например, в ходе пекинских переговоров Фам Ван Донга. Умалчивала об этом споре и советская периодика на протяжении всего 1977 г.21
16 Сладковский 1977, 221.
17 Сладковский 1977, 219.
18 Сладковский 1977, 177-178. См. также: Степанов 1980, 36-38; Варнаи 1982, 155.
19 Сладковский 1977, 167.
20 Сладковский 1979, 151.
21 Капица 1979, 430; Сладковский 1980, 236; Галенович 2011б, 224.
О территориальных разногласиях между КНР и СРВ как факторе, омрачавшем двусторонние отношения, говорилось и в неопубликованных в СССР материалах, освещавших пребывание в Китае вьетнамской военной делегации во главе с министром национальной обороны генералом Во Нгуен Зиапом (июнь 1977 г.)22. Делегация, прибывшая в Пекин 2 июня 1977 г. по приглашению главы военного ведомства КНР Е Цзяньина, на следующий день была принята Хуа Гофэном, в ее честь был устроен прием, на котором Во Нгуен Зиап и командующий пекинским военным округом Чэнь Силянь обменялись речами23. Из текста корреспонденций явствовало, что визит прошел в довольно дружественной обстановке; впрочем позднее, уже в ноябре 1977 г., со ссылкой на корреспондента ЮПИ из Гонконга, прием, оказанный Во Нгуен Зиапу, трактовался как «холодно-корректный24 .
Цитируя сообщение Франс пресс от 2 июня 1977 г. в связи с визитом в КНР вьетнамской военной делегации, корреспонденция ТАСС отмечала, что между Ханоем и Пекином «поддерживаются в общем хорошие отношения» и китайская пресса по-прежнему называет СРВ «в числе самых верных друзей Китая, наряду с Северной Кореей и Албанией»25. Одновременно, однако, указывалось на нерешенность проблемы территориальной принадлежности упомянутых уже островов Южно-Китайского моря. Но, несмотря на это, вьетнамская сторона в течение всего 1977 г. стремилась сохранить определенный баланс во взаимоотношениях с СССР и КНР. Это проявлялось и в большом, и в малом. Так, глава диппредстави-тельства СРВ в Пекине, в отличие от своих коллег из Советского Союза, Польши, Восточной Германии, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Монголии и Кубы, не имел обыкновения и в 1977 г. покидать официальные мероприятия, проводимые в китайской столице, в связи с антисоветскими выпадами, допускавшимися распорядителями торжеств26. С другой стороны, по сообщению того же Франс пресс, во время упомянутого приема в честь Во Нгуен Зиапа представители КНР воздержались от критики по адресу советского руководства, как прямой, так и косвенной — не было ни прямых выпадов, ни завуалированных, с использованием эвфемизма «гегемонизм», применявшегося тогда в Пекине для обозначения внешней политики Москвы. Впрочем, не было никаких выпадов и в адрес США — очевидно, это отражало намерения Хуа Гофэна продолжать начатый Мао курс на нормализацию отношений с Вашингтоном27.
Официально СРВ и КНР продолжали в 1977 г. именовать друг друга «братскими странами»28. Но корреспонденции ТАСС отмечали, со ссылками на зарубежную прессу, нарастание разногласий между Ханоем и Пекином. Двусторонние отношения, помимо территориальных споров и расхождений в оценке СССР, сильно омрачала кампучийская проблема. Прокитайский курс пномпеньского руководства вызывал растущее раздражение в СРВ; со своей стороны, полпотов-ский режим придавал своей политике все более антивьетнамский характер. Это не ускользало от внимания зарубежного общественного мнения, и особенно на-
22 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 98.
23 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 88-95.
24 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед хр. 18650. Л. 132.
25 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед хр. 18649. Л. 98.
26 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 33; Ед. хр. 18650. Л.97-98.
27 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 103.
28 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 122-123, 160.
глядно проявилось в ходе визита генерального секретаря правящей Коммунистической партии Вьетнама Ле Зуана в Пекин 20-25 ноября 1977 г. Усиливший к тому времени свои позиции Ле Зуан был известен как твердый сторонник ориентации на СССР29; очевидно, самим фактом своего визита в Китай он намеревался успокоить пекинское руководство и заручиться его поддержкой в урегулировании нарастающего конфликта с полпотовской Кампучией. Визит вьетнамского лидера освещался в мировой прессе; гонконгский корреспондент ЮПИ сообщал накануне этого визита, 16 ноября 1977 г., что отношения двух стран существенно охладели с 1975 г. вследствие слишком тесной связи Ханоя с Москвой и стремления вьетнамцев «усилить свое влияние в Камбодже и Лаосе». И, как уже упоминалось, прием, оказанный Во Нгуен Зиапу во время визита генерала в Пекин, корреспондент ЮПИ охарактеризовал как «холодно-корректный»30.
Такой же прием ожидал и генерального секретаря ЦК КПВ. Официально вьетнамская и китайская пресса не скупились на комплименты по адресу друг друга. Так, ханойский официоз «Нян зан» 21 ноября 1977 г. опубликовал статью под выразительным заголовком «Дружба, имеющая прекрасные традиции», где, между прочим, прямо говорилось, что «братский китайский народ под руководством КПК, возглавляемой уважаемым председателем Хуа Гофэном, каждый день добивается успехов во всех областях своей деятельности»31. Сам Ле Зуан в своем выступлении на банкете, данном в столице КНР в его честь, вознес хвалу Мао и Хуа и выразил благодарность китайцам за помощь во время войны с США. Вьетнамский гость, в унисон пекинской пропаганде того времени, не забыл упомянуть и «знамена Дацина и Дачжая», а разгром «банды четырех» назвал шагом, «продвигающим вперед революцию, исключительно важным политическим событием», «радостью в жизни китайского народа», выдающимся событием в мире и даже «радостью для революционных народов других стран»32.
Советские и зарубежные наблюдатели отметили, однако, совсем иное — принципиальные различия в выступлениях руководителей двух партий во время приема. В сообщении ТАСС по этому поводу говорилось, что если китайский лидер акцентировал внимание на «теории трех миров», идее создания «широчайшего единого фронта борьбы против гегемонизма сверхдержав», то Ле Зуан воздержался от заявлений подобного рода. В речи Хуа Гофэна ничего не было сказано об отношениях СРВ с двумя другими индокитайскими странами, как и в целом о положении в Юго-Восточной Азии. Пообещав «прилагать неустанные усилия к укреплению братской дружбы и боевой сплоченности между обеими странами», Хуа, однако, ни словом не обмолвился об оказании какой бы то ни было помощи Вьетнаму. Вместо этого председатель КПК подчеркнул, что его страна сама «шаг за шагом преодолевает трудности», вина за которые была возложена на пресловутую «четверку», и выразил уверенность в способности вьетнамцев самостоятельно обеспечить превращение своей страны в процветающее социалистическое государство. В таком контексте высказанные Ле слова благодарности Москве за поддержку33 приобретали особое значение.
29 Панцов 2013, 383-384; Самородний 2013, 122-123.
30 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л. 131-132.
31 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л. 148-149.
32 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л. 151-154.
33 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л. 145-146.
На различия в оценках обеими сторонами международного положения было указано и в корреспонденции агентства Рейтер из Пекина от 22 ноября 1977 г. Здесь, в частности, указывалось, что в то время как Хуа Гофэн обвинял в агрессивности обе сверхдержавы, не называя поименно ни одной из них, Ле Зуан критиковал исключительно Вашингтон и превозносил Москву. Налицо было и неприятие маоистской «теории трех миров» вьетнамским руководством. Подводя итоги, корреспондент агентства Рейтер заключал, что «речи лидеров, видимо, перечеркивают всякий шанс на улучшение... отношений в ближайшем будущем». Подобный вывод присутствовал и в публикации английской «Дейли телеграф» от 22 ноября 1977 г.34 О «ледяной атмосфере», в которой проходил визит Ле, писала позднее, уже в феврале 1978 г., и французская «Монд»35.
Итак, бюллетени общеполитической информации ТАСС давали, со ссылкой на зарубежные материалы, достаточную информацию о нарастании в течение 1977 г. китайско-вьетнамских разногласий. Вне всякого сомнения, советское руководство располагало существенно большими данными по указанной проблеме. Тем не менее, как уже упоминалось, печать СССР почти не публиковала в тот год материалов по взаимоотношениям между СРВ и КНР. Ситуация не изменилась и тогда, когда (с весны 1977 г.) в советской прессе снова стали появляться публикации антимаоистского характера. Отсутствовали и публикации по вьетнамско-кампучийскому конфликту, как и об «особых отношениях» между Пекином и Пномпенем. В то же время на страницах «Правды» регулярно появлялись материалы, в позитивном ключе подававшие различные аспекты жизни СРВ. Было весьма показательно, что публикации такого рода появлялись и в дни пребывания вьетнамской делегации во главе с Ле Зуаном в китайской столице. Так, 23 ноября 1977 г. на четвертой полосе «Правды» был опубликован репортаж из Ханоя «Соревнуются кооператоры», в позитивном свете описывающий положение во вьетнамской деревне. Через два дня та же газета опубликовала статью своего корреспондента В. Скворцова, в панегирических тонах повествующую о переменах на юге СРВ36. Уже из характера этих материалов, помещенных в ведущей советской газете в дни визита вьетнамского лидера в Пекин, читатель мог сделать вывод, что о сколько-нибудь серьезных разногласиях между Москвой и Ханоем говорить не приходится.
Сам же визит подавался советской прессой подчеркнуто в нейтральных тонах. 21 ноября «Правда» опубликовала короткую заметку о прибытии в КНР Ле Зуана, а 27 ноября — о возвращении руководителя вьетнамских коммунистов на родину. Во время же самого визита, которому, очевидно, отнюдь не случайно предшествовала поездка Ле Зуана в Москву37, ведущий орган КПСС опубликовал заметку «К пребыванию делегации СРВ в Пекине», в которой упоминался вызвавший оживленные комментарии на Западе прием в честь вьетнамцев. В заметке говорилось, что в своем выступлении на приеме Хуа Гофэн «вновь подтвердил приверженность . маоистской концепции «трех миров», исходя из которой пекинские ли-
34 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18650. Л. 158, 160-161. О теории «трех миров» см., например: Капица 1979, 322-324; Варнаи 1982, 156-157; Галенович 2012б, 429.
35 ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 19932. Л. 25.
36 Правда 25.11.1977.
37 Правда 5.11.1977.
деры призывают создать «широкий фронт» борьбы против Советского Союза». Одновременно указывалось, что Ле Зуан в своей ответной речи «напомнил о принятой международным коммунистическим движением оценке революционного процесса в мире как соединении его трех составных частей, назвав на первом месте социалистические страны» (под двумя другими частями подразумевались рабочее движение в капиталистических странах и национально-освободительные движения в странах развивающихся). Одновременно он «выразил сердечную благодарность Советскому Союзу, другим социалистическим странам» за поддержку Вьетнама38.
Таким образом, заметка в «Правде» повторяла, в сущности, то, о чем говорилось в рассмотренных уже материалах бюллетеня общеполитической информации ТАСС. Но в ней не затрагивалась индокитайская проблема и не делалось никаких выводов — их мог сделать сам читатель. Интересно в связи с этим, что во время пребывания в Пекине И.Б.Тито (30 августа — 8 сентября 1977 г.) «Правда» прямо указала на разногласия сторон. Ведущая советская газета отметила «существенное отличие» позиций Тито и Хуа по ряду вопросов, особенно относительно неизбежности новой мировой войны и опубликовала соответствующий фрагмент из выступления югославского лидера на официальном приеме в его честь39. Интересно, что и о ставших очевидными к 1977 г. албано-китайских разногласиях советская печать писала, в т.ч. со ссылками на зарубежные публикации, довольно активно. Здесь, особенно в издании «За рубежом», использовались публикации бюллетеня общеполитической информации ТАСС, но при этом совершенно не упоминалось о таком раздражителе в отношениях между Пекином и Тираной, как сближение первого из них с Белградом, с титовской Югославией — давним оппонентом сталинистской Албании40. В публикациях же бюллетеня ТАСС данному фактору уделялось большое внимание.
Почти полное замалчивание советской прессой темы китайско-вьетнамских разногласий продолжалось вплоть до начала 1978 г. Рубежом здесь стал разрыв дипломатических отношений между Вьетнамом и Кампучией, произошедший в самый канун нового года. С этого времени проблема разногласий между вчерашними «братскими странами» стала широко освещаться в СМИ Советского Союза, начали появляться и обличительные в отношении режима «красных кхмеров» материалы, в т.ч. и прямые указания на пропекинскую ориентацию полпотовцев. Впрочем, последнее проявление «осторожного» подхода по обозначенной нами тематике обнаружилось еще летом — в начале осени 1978 г., т.е. тогда, когда китайско-вьетнамские отношения достигли уже большой напряженности, что постоянно находило отражение в советских средствах информации. К этому последнему проявлению «осторожного» подхода я отношу статью о СРВ, опубликованную в справочном издании «Международный ежегодник. Политика и экономика», освещавшем события 1977 г. В то время как статья о КНР, опубликованная в данном издании, носила резко критический характер, в публикации о СРВ ничего
38 Правда 22.11.1977.
39 Правда 1.09.1977.
40 Правда 17.07. 1977; За рубежом 30.06.1977, № 26, 24-30; 22.12.1977, № 51 Публикация в № 26 газеты «За рубежом» представляла собой перепечатку статьи пекинского корреспондента югославской газеты «Политика», опубликованной еще в мае. См.: ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 43. Ед. хр. 18649. Л. 55-59.
не говорилось об ее отношениях с Китаем - лишь упоминались без каких-либо комментариев визиты в Пекин Во Нгуен Зиапа и Ле Зуана. Сразу же после этого указывалось, что отношения Ханоя с Пномпенем «были омрачены пограничными конфликтами. Кампучия, используя вооруженные силы, неоднократно подвергала нападениям пограничные районы Вьетнама.» О роли китайского фактора в этих конфликтах не говорилось; отмечались лишь факт разрыва официальных отношений и желание вьетнамского руководства «срочно провести встречу двух сторон на любом уровне, чтобы совместно, в духе братской дружбы урегулировать пограничные вопросы между двумя странами»41. Столь сдержанное освещение острых проблем в момент выхода в свет справочного издания (оно было сдано в набор 21 июня 1978 г. и подписано к печати 14 сентября того же года) объяснялось, очевидно, инерцией прежних установок, того, что было характерно для предыдущих лет. Не упоминалось о роли китайского фактора в развитии вьетнамо-кампучийского конфликта и в другом, вышедшем тогда же справочном издании, хотя в нем и отмечалось, что во второй половине 1977 г. Пекин «предпринял ряд недружественных акций» против СРВ42.
Встает, однако, вопрос — чем объяснить замалчивание советской открытой пропагандой в 1977 г. самого факта несомненного ухудшения китайско-вьетнамских отношений, притом, что о китайско-албанских и китайско-югославских разногласиях, для сравнения, прямо говорилось на страницах прессы СССР? Недоступность ряда архивных документов не позволяет пока ответить на этот вопрос — возможны лишь предположения. Как представляется, принципиально важно учитывать различное состояние отношений данных стран и с СССР, и с КНР в указанный период. Китайско-албанский союз стал давать первые трещины еще в начале 1970-х гг.; к 1977 г. расхождение позиций двух стран стало совершенно очевидным, притом что руководство Албании полностью сохранило враждебный настрой и к Советскому Союзу как «ревизионистскому государству». В таких условиях Москва могла подчеркивать факт нарастания разногласий в маоистском лагере43, не опасаясь обвинений в намеренном провоцировании этих разногласий. Иначе обстояло дело с титовской Югославией. Эта страна занимала особое положение среди социалистических государств, весьма специфичны были и ее отношения с СССР. Несомненно, брежневское руководство не могло радовать начавшееся еще после известных чехословацких событий 1968 г. «наведение мостов» между Белградом и Пекином, приведшее в конце 1970-х гг. к явному сближению между ними. Но, будучи не в силах этому помешать и не желая в то же время возвращаться к временам конфронтации с Югославией, советские лидеры вынуждены были удовлетвориться успокоительными по отношению к Москве жестами и демаршами Тито, также избегавшего нового разрыва с Советским Союзом. Поэтому советская пресса второй половины 1970-х гг., говоря о Югославии, придерживалась сдержанного тона; не замалчивая факт сближения Тито с пост-маоцзэдуновским руководством Китая, СМИ СССР говорили об этом в целом в достаточно нейтральных тонах, одновременно подчеркивая расхождения позиций
41 Аболтин 1978, 73.
42 Ковалев 1978, 236, 291.
43 О перипетиях развития отношений внутри треугольника «Пекин-Тирана-Белград» в 1977 г см.: Улунян 2013, 704-707, 713, 716-718.
СФРЮ и КНР по ряду существенных вопросов. Тем самым у советского читателя создавалось представление, что сближение это осуществляется не за счет СССР и не является опасным для Москвы явлением. Одновременно снимался и повод для возможного обострения отношений с Белградом.
Китайско-вьетнамские отношения, очевидно, рассматривались в Москве в ином контексте, нежели китайско-албанские и китайско-югославские. Не говоря уже о территориальном соседстве СРВ с КНР, приходилось учитывать и давние (притом разнообразные) связи между двумя странами и их народами, как и несомненное, и вовсе не незначительное, влияние китайской компартии на вьетнамских коммунистов. Вместе с тем исторически отношения между двумя восточ-ноазиатскими государствами складывались крайне неровно и отнюдь не всегда носили мирный характер, что тоже принималось во внимание советским руководством. В период военной конфронтации с США помощь Вьетнаму оказывали и СССР, и КНР, а Ханою приходилось осторожно лавировать между ними, выражая благодарность обоим коммунистическим государствам и не отдавая однозначного предпочтения ни одному из них. Но, как явствует из цитаты, приведенной в самом начале предлагаемой статьи, в Москве и тогда исходили из того, что глубокие расхождения по ряду вопросов разделяют именно Китай и Вьетнам, а никак не Вьетнам и Советский Союз, и это неминуемо обнаружится в дальнейшем. Последующие события подтвердили данное предположение, а укрепление в ханойском руководстве просоветской группы Ле Зуана, как и пограничная война СРВ с полпотовской Кампучией, не оставляли сомнений в том, на кого именно будут далее ориентироваться вьетнамцы. В сложившейся ситуации советские лидеры, очевидно, предпочли предоставить события естественному их ходу, благо результат был совершенно ясен. Думается, именно этим и объясняется, в первую очередь, почему данные о нарастающих китайско-вьетнамских разногласиях, как и о конфронтации СРВ с «красными кхмерами» (и о реалиях полпотовского режима), в изобилии представленные в посылаемых в Москву корреспонденциях ТАСС, почти на находили места на страницах советских изданий в 1977 г. Появление подобных публикаций в периодике СССР, несомненно, дало бы весомый повод для обвинений в адрес советского руководства, что оно намеренно разжигает рознь между Ханоем и Пекином. Это, в свою очередь, еще более ухудшило бы отношения между двумя «красными гигантами», и без того натянутые до предела. Более того, объективно это могло бы не усилить, а осложнить позиции однозначно просоветски настроенной части вьетнамского руководства. Между тем, замалчивание в отечественной прессе того времени китайско-вьетнамских разногласий создавало представление, что СССР не вмешивается в отношения между двумя восточноазиатскими странами, не пытается играть на противоречиях между ними и не навязывает Ханою своих установок. Тем самым в случае обострения китайско-вьетнамского конфликта обвинения Советского Союза в том, что именно он способствовал этому обострению, преднамеренно разжигая вражду между двумя «братскими странами», потеряли бы львиную долю убедительности. В том же, что такое обострение неизбежно, сомневаться в 1977 г. уже не приходилось. И, как представляется, выбранная Москвой в тот год по данному вопросу линия оказалась в целом адекватна реальности и дала результаты, вполне желательные советскому руководству.
ЛИТЕРАТУРА
Аболтин В. Я. 1978: Международный ежегодник. Политика и экономика. Выпуск 1978 г. М.
Варнаи Ф. 1982: Маоизм против мирового коммунистического движения. М.
Галенович Ю.М. 2011: История взаимоотношений России и Китая. Книга III: один строй — два государства (1949-1991 гг.). Ч. 2. М.
Галенович Ю. М. 2012а: Войны нового Китая и его дипломатическая служба. М.
Галенович Ю.М. 20126: «Исторический счет» к России и к СССР в «Истории Коммунистической партии Китая». М.
Галенович Ю.М. 2012в: От Брежнева И Мао Цзэдуна до Горбачева и Дэн Сяопина. М.
Добрынин А. Ф. 1997: Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). М.
Ильинский М. М. 2005: Вьетнамский синдром. Война разведок. М.
КапицаМ. С. 1979: КНР: три десятилетия — три политики. М.
Киссинджер Г. 2013: О Китае. М.
Ковалев С.М. 1978: Ежегодник БСЭ. Вып. 22. М.
Кулик Б. Т. 2000: Советско-китайский раскол: причины и последствия. М.
ПанцовА. В. 2013: Дэн Сяопин. М.
Прохоров А. М. 1973: БСЭ. Т. 12. М.
Прохоров А. М. 1974: БСЭ. Т. 17. М.
Прохоров А. М. 1976: БСЭ. Т. 23. М.
Салманова В. Н., Колосова Л. Н. 1972: Малый атлас мира. М.
Самородний О. 2013: Пол Пот. Кампучия: империя на костях? М.
Сладковский М. И. 1970: Китайская Народная республика в 1969 году. М.
Сладковский М. И. 1977: Китайская Народная республика в 1974 году: политика, экономика, идеология. М.
Сладковский М. И. 1979: Китайская Народная республика в 1977 году: политика, экономика, идеология. М.
Сладковский М. И. 1980: Китайская Народная республика в 1978 году: политика, экономика, идеология. М.
Степанов Е. Д. 1980: Экспансия Китая на море. М.
Улунян Ар.А. 2013: Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 1950-х гг. — 1980 г.) М.
THE BEGINNING OF THE GENESIS OF THE SINO-VIETNAMESE CONFLICT IN 1979 AND THE SOVIET PERIODICALS
A. G. Dorozhkin
The article is devoted to the reflection of Sino-Vietnamese relations in the reports of the Russian News Agency TASS and the Soviet press in 1977. It is pointed out that this subject had not been covered by the Soviet print media up to the beginning of 1978 while the correspondence of TASS sent to Moscow stated the increasing tension and progressive deterioration of the relations between yesterday "fraternal countries". Therefore, the author made an attempt to explain the restrained tone of the Soviet periodicals on the issue, which was widely covered by the Soviet propaganda some years later.
Key words: TASS, correspondence, Vietnam, China, Maoism, propaganda
