CC BY
26
Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология. 2021. № 62
УДК 167.7
DOI: 10.17223/1998863Х/62/28
А.А. Писарев
МЫСЛЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ В ПОИСКАХ ПРИРОДЫ: ДЕНАТУРАЛИЗАЦИЯ И ПЕРФОРМАТИВНОСТЬ
Обсуждаются денатурализирующая и трансформативная функции мысленного эксперимента и возможность его переосмысления исходя из иного понимания природы. Ключевые слова: мысленный эксперимент, природа, денатурализация, перформатив-ность, коллективный эмпиризм
Я хотел бы оттолкнуться от интуитивно понятного определения мысленного эксперимента (МЭ) как оксюморона, упомянутого Т.А. Вархотовым в начале своей статьи (подробнее об этом см.: [1]). Я кратко намечу, во-первых, некоторые дополнительные следствия «социализации воображения», связанные с природой как эпистемологическим режимом, во-вторых, возможный путь переосмысления МЭ через иное онтологическое понимание природы.
Как указывает Тарас Александрович, «эмпирический» эксперимент отличается от МЭ наличием «материальных практик получения данных». Источником же этих данных и причиной научного познания является природа (или реальность - конкретный термин здесь не важен). Природа должна открыть тайну своего устройства в эксперименте. В этом отношении идеология науки опирается на обобщенный западный здравый смысл, согласно которому природа - это нечто внешнее, предшествующее и независимое по отношению к субъективному миру, действиям и восприятиям человека, а также определенное, неизменное единичное и пассивное, состоящее из форм или отношений [2 С. 55-58]. МЭ - оксюморон, так как в нем недостает именно такой природы, контакт с ней даже не предполагается. Если проводить эксперимент - значит манипулировать вещами и получать от них сдачи, то МЭ в предельной скептической интерпретации - «только» слова, за которые ничто «реальное» сдачи не даст.
Действительно ли ничто не может дать сдачи МЭ? МЭ адресуются неопределенному множеству индивидов с общим опытом и потому интерсубъективны. Они легко мобилизуют воображение практически любого индивида, поскольку почти всегда предлагают представить нечто простое и близкое, интуитивно понятное. При этом задействуется само собой разумеющееся, а зачастую даже не осознаваемое, фоновое знание (здравый смысл, опыт в широком смысле). Это, например, интуитивные представления о соотношении скоростей падения тел с разной массой, о характере одновременности событий, о том, почему мы приписываем другим тот же субъективный мир и опыт, которым обладаем сами, что считаем границами личности и как оцениваем рост рождаемости или смертности и многие-многие другие. Такие знания разделяемы и коллективны, и в этом смысле условием успешности МЭ является, по выражению Тараса Александровича, «социализация воображения».
Одним из следующих шагов МЭ уже дискурсивными средствами про-блематизирует эту недискурсивную легкость предложенной воображению ситуации, которая опосредована фоновым знанием. В этой коллективности кроется природа, с которой МЭ все же имеет дело, причем работая против нее: природа как эпистемологический режим самоочевидности. Знание, бывшее самоочевидным - будто бы независимым от любого индивидуального произвола, укорененным в самом порядке вещей, «самой природе» и потому необходимым и защищенным от сомнений - должно перестать быть таковым, чтобы впоследствии получить научное обоснование или же быть отвергнутым в пользу новых, контринтуитивных пока что представлений, которые будут обоснованы дискурсивно.
Чтобы произвести кардинальную перемену в плоскости теории, необходимо предварительно что-то изменить в том фоновом знании, на которое теория опирается. «МЭ могут обнаруживать напряжения между разными видениями мира. Они могут сбить индивида с определенного пути описания мира. Они могут заменить одну картину другой» [3. Р. 307]. МЭ уже на полпути к успеху, если успешна такая денатурализация, если удалось расшатать привычный образ мысли.
Говоря словами Пьера Бурдье, «я могу продвинуться в объективации моего объекта в той мере, в какой смогу объективировать мою собственную позицию в пространстве, отличном от пространства, где помещается мой объект, а следовательно, - в объективации моего бессознательного отношения к объекту, которое может продиктовать целиком все то, что я собираюсь сказать об объекте» [4]. Таким образом, негативная, критическая функция денатурализации требуется для реализации позитивной трансформативной функции МЭ: «преодолеть косность привычек мышления и спровоцировать изменение точки зрения в эпистемологии» [5] при помощи логических и риторических средств.
В этом смысле МЭ - это эксперимент над тем, что функционирует для нас как природа, но оказывается лишь нашими произвольными представлениями, скрытым рядом натурализирующих механизмов в фоновом знании. Исход этого эксперимента не предзадан и даже иногда более непредсказуем, поскольку речь идет об экспериментировании над ассамбляжем социальных и психологических реалий.
Эта двойная функция МЭ напрямую связана с еще одним моментом, на который я хотел бы обратить внимание. Современные исследования науки и технологий проблематизируют упомянутое выше привычное для нас понимание природы как независимой внешней реальности. Ключевой для них оказывается перформативность наших методов и знаний. Джон Ло, Бруно Латур и ряд других исследователей, анализируя различные эмпирический кейсы, показывают, что невозможно изолировать друг от друга производство реалий, производство утверждений о них и производство релевантных технических, инструментальных, человеческих конфигураций и практик, устройств записи, производящих эти реалии и утверждения [2]. Такой подход предполагает перевод базовых оппозиций мышления - природа и культура, внутреннее и внешнее, микро и макро, репрезентация и репрезентируемое - из разряда объясняющих в то, что требует объяснения и производится в практиках. Природа, относительно которой МЭ определялся как оксюморон, оказывает-
276
А.А. Писарев
ся не столько причиной и последней судьей научного познания, сколько его результатом. Этот результат натурализируется различными механизмами, его «сделанность» стирается, и он превращается в слепок с природы. МЭ как одна из научных практик принимает участие в этом производстве природы, теперь уже неотделимой от самих научных практик и техник. О перформатив-ности образов - как визуальных, так и аудиальных - написано немало [6-9], но на фоне этих образов МЭ выделяется двойной функцией денатурализации и смены взгляда.
Из этой перспективы МЭ - аппарат, производящий перформативные эффекты, причем по обе стороны раскола на внешнее и внутреннее, природное и культурное. И, разумеется, воображение - его топливо и тот троянский конь, через который он внедряется в глубины нашего фонового знания и атакует его. МЭ переопределяет наши взгляды на те или иные реалии и принимает участие в учреждении этих самых реалий в качестве объектов последующего исследования.
Выражение «мысленный эксперимент» навязывает нам образ мыслителя, уединившегося в изолированном пространстве - декартовском кабинете с камином, «лаборатории разума» (Джеймс Браун). Вероятно, стоит оставить эти нововременные «места разума» и обратиться к более открытым и проветриваемым пространствам, в которых разворачиваются разногласия, крутятся вальцы практик, строятся сети циркуляции фактов и зоны обмена и производится привычная нам природа.
Литература
1. Вархотов Т.А. Воображение как граница понимания: о функции воображения в мысленных экспериментах // ПРАЕНМА. Проблемы визуальной семиотики. 2020. № 2. С. 199-224.
2. ЛоДж. После метода. Беспорядок и социальная наука. М. : Изд-во Ин-та Гайдара, 2015.
3. Hacking I. Do Thought Experiments have a Life of Their Own? Comments on James Brown, Nancy Nersessian and David Gooding // PSA: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association. 1992. Vol. 2: Symposia and Invited Papers. P. 302-308.
4. Бурдье П. За рационалистический историзм // Социо-Логос постмодернизма'97 : альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии РАН. М. : Ин-т эксперим. социологии, 1996. С. 9-29.
5. Николози Р. Апокалипсис перенаселения: политическая экономия и мысленные эксперименты у Т. Мальтуса и В. Одоевского // Новое литературное обозрение. 2015. № 2 (132). С. 187-200. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2015/2/apokalipsis-perenaseleniya-politicheskaya-ekonomiya-i-myslennye-eksperimenty-u-t-maltusa-i-v-odoevskogo.html. (дата обращения: 30.04.2021).
6. Логутов А.В. Звуковой ландшафт знания: прислушиваясь к Википедии // ПРАЕНМА. Проблемы визуальной семиотики. 2020. № 2. С. 12-24
7. Иванов К.В. Картографирование как инструмент имперской политики в центральной Азии // ПРАЕНМА. Проблемы визуальной семиотики. 2020. № 2. С. 151-181
8. Гавриленко С.М. Картографический диспозитив (несколько замечаний о «глобусах» Питера Слотердайка) // ПРАЕНМА. Проблемы визуальной семиотики. 2020. № 2. С. 131-150.
9. Инишев И.Н. Распределенная образность: имагинативные практики современной культуры // ПРАЕНМА. Проблемы визуальной семиотики. 2020. № 1. С. 31-46.
Alexander A. Pisarev, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russian Federation).
E-mail: topisarev@gmail.com
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology andPoliticalScience. 2021. 62. pp. 274-277.
DOI: 10.17223/1998863Х/62/28
THOUGHT EXPERIMENT IN SEARCH OF NATURE: DENATURALIZATION AND PERFORMATIVITY
Keywords: practical philosophy; thought experiment; nature; denaturalization; performativity
The author discusses the denaturalizing and transformative functions of the thought experiment and the possibility of its reinterpretation based on a different understanding of nature.
References
1. Varkhotov, T.A. (2020) Imagination as a borderline of understanding: the function of imagination in thought experiments. nPAaHMA. Problemy vizual'noy semiotiki - nPAaHMA. Journal of Visual Semiotics. 2. pp. 199-224. (In Russian). DOI: 10.23951/2312-7899-2020-2-199-224
2. Law J. (2015) Posle metoda. Besporyadok i sotsial'naya nauka [After Method: Mess in Social Science Research]. Translated from English by S. Gavrilenko, A. Pisarev, P. Khanova. Moscow: The Gaydar Institute.
3. Hacking, I. (1992) Do Thought Experiments have a Life of Their Own? Comments on James Brown, Nancy Nersessian and David Gooding. PSA: Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association. 2. pp. 302-308.
4. Bourdieu, P. (1996) Za ratsionalisticheskiy istorizm [For rationalistic historicism]. In: Vinoku-rov, V.V. (ed.) Sotsio-Logos postmodernizma'97. Al'ma-nakh Rossiysko-frantsuzskogo tsentra sotsiologicheskikh issledovaniy Instituta sotsiologii RAN [Socio-Logos of postmodernism'97. Almanac of the Russian-French Center for Sociological Research, Institute of Sociology, Russian Academy of Sciences]. Moscow: Institute of Experimental Sociology. pp. 9-29.
5. Nicolosi, R. (2015) Apokalipsis perenaseleniya: politicheskaya ekonomiya i myslennye ekspe-rimenty u T. Mal'tusa i V. Odoevskogo [The Apocalypse of Overpopulation: Political Economy and Thought Experiments by T. Malthus and V. Odoevsky]. Novoe literaturnoe obozrenie. 2(132). pp. 187-200. [Online] Available from: https://magazines.gorky.media/nlo/2015/2/apokalipsis-perenaseleniya-politicheskaya-ekonomiya-i-myslennye-eksperimenty-u-t-maltusa-i-v-odoevskogo.html. (Accessed: 30th April 2021).
6. Logutov, A.V. (2020) A soundscape of knowledge: listening to Wikipedia. nPAaHMA. Problemy vizual'noy semiotiki - nPAaHMA. Journal of Visual Semiotics. 2. pp. 12-24. (In Russian). DOI: 10.23951/2312-7899-2020-2-12-24
7. Ivanov, K.V. (2020) Cartography as a tool of imperial policy in Central Asia. nPAaHMA. Problemy vizual'noy semiotiki - nPAaHMA. Journal of Visual Semiotics. 2. pp. 151-181. (In Russian). DOI: 10.23951/2312-7899-2020-2-151-181
8. Gavrilenko, S.M. (2020) The cartographic dispositif: few remarks on "Globes" of Peter Sloterdijk. nPAaHMA. Problemy vizual'noy semiotiki - nPAaHMA. Journal of Visual Semiotics. 2. pp. 131-150. (In Russian). DOI: 10.23951/2312-7899-2020-2-131-150
9. Inishev, I.N. (2020) Distributed imagery: imaginative practices of contemporary culture. nPAaHMA. Problemy vizual'noy semiotiki - nPAaHMA. Journal of Visual Semiotics. 1. pp. 31-46. (In Russian). DOI: 10.23951/2312-7899-2020-1-31-46
