CC BY
83
Список литературы
1. Асаока Н. Судьба Лизаветы Ивановны // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 9-19.
2. Багно В.Е. Дух или ветер веет, где хочет? // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 20-24.
3. Гуменная Г.Л. Песня-баллада А.С. Пушкина «Яныш королевич»: Истоки и трансформация образа русалки // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 40-50.
4. Дмитриева Н.Л. Мотив надежды в лирике Пушкина // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 80-84.
5. Кибальник С.А. Пушкинская «Сказка о золотом петушке» и «Конек-Горбунок» П.П. Ершова // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 105-114.
6. Ларионова Е.О. (Санкт-Петербург) Об одном литературном источнике пушкинской «Полтавы» // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 150-160.
2018.04.026. Т.М. МИЛЛИОНЩИКОВА. «МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ» В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ РУБЕЖА Х1Х-ХХ вв. (Обзор).
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский; А.Г. Достоевская; Л.Н. Толстой; В.В. Розанов, биография писателя, тема любви, брак и семья, вопросы взаимоотношения полов, литературный дневник, мемуары, поэтика, сюжет, композиция.
Американский славист, профессор Университета Южная Калифорния А.К. Жолковский (1), прослеживая морфологию и исторические корни рассказа Л. Толстого «После бала» (1903, опубликован в 1911), отмечает, что, хотя это произведение обычно
трактуется как разоблачение николаевского строя, основной стержень повествования - тема любви. Композиционно любовная тематика присутствует в сценах двух контрастирующих структурных планов: «на балу» и «после бала» - антитезе с элементами параллелизма.
В «рассказе о любви», которая «после бала» начинает идти «на убыль», по мнению А.К. Жолковского, отразились взгляды позднего Толстого не только на темы наказания и официальной культуры в условиях николаевской эпохи, но и на проблему полов и брака. Действие на балу в рассказе Л. Толстого происходит в ночь с масленицы на Великий пост и, следовательно, любовная тема решается Толстым в религиозном аспекте.
После свадьбы проходит проверка «способностей героя» - к сексуальному и социальному укрощению невесты. Он должен преодолеть физическое сопротивление женщины (например, попытка задушить его), символизирующее вызов его мужской силе. Социальный аспект укрощения невесты состоит в том, что герой, вступивший в ее род, смог утвердить свою власть над невестой, предвещая тем самым собственное воцарение на месте ее отца, которого он заставляет умереть.
С точки зрения исследователя, мотивы свадебного насилия в рассказе «После бала» восходят к фольклорным мотивам «испытания» героя в бытовых сказках.
А. К. Жолковский указывает на определенные темы и мотивы в рассказе «После бала», заимствованные писателем из его более ранних произведений, в частности его неоконченного рассказа «Святочная ночь» (1853) с подзаголовком «Как гибнет любовь», где молодой герой после бала в первый раз в жизни попадает в бордель1.
Американский литературовед и культуролог, профессор Университета в Беркли Ольга Матич (2), обращаясь к взглядам Л. Толстого по вопросам семьи и брака, акцентирует внимание на переходе Л. Толстого от воззрений, определявшихся семьей, про-
1 Zholkovsky A. Before and after «After the ball»: Variations on the theme of courtship, corpses, and culture // Text counter text: Rereadings in Russia literary history. -Stanford, 1994. - P. 59-87. См. также: Sandler S. Pleasure, danger, and the dance: Nineteenth-century Russian variations // Russia. Women. Culture. - Bloomington, 1996. -P. 247-272.
должением рода и природой, к «противоестественному» аскетическому идеалу. Одновременно происходило осознание Л. Толстым невозможности подчинить мир упорядоченной причинно-следственной модели, что и привело писателя к нравственному экстремизму.
Борьбу Л. Толстого, связанную с этими проблемами, по мнению американской исследовательницы, можно было бы воспринимать как его личное дело. Но если рассмотреть «пресловутый кожаный диван» семьи Толстых и «случайное смертное ложе» писателя в широком контексте культурной истории России XIX в., то можно получить более полное представление о переломе в его жизни.
Писатель был фактически единственным среди своих пишущих современников поборником традиционной семьи и продолжения рода, что отчасти можно объяснить его классовой принадлежностью и биографией. В отличие от, например, Тургенева и Гончарова (также принадлежавших к мелкопоместному дворянству), Толстой женился на женщине своего класса и имел помещичью семью и много детей.
О. Матич обращает внимание на то, что Достоевский, отнюдь не отвергая такого типа семьи, охотно представлял отношения между биологическими родителями и детьми в негативном свете. Вместо биологической семьи в его романном мире, отягощенной многочисленными проблемами, он предлагал альтернативную форму семейных отношений, которую называл «случайным семейством».
Если рассмотреть возрастающее неприятие секса и семьи Л. Толстым в более широком контексте русских утопических идеологий, впервые сформулированных в 1860-е годы, то, по мнению исследовательницы, можно заключить, что писателя захлестнуло волной утопий, стремившихся преодолеть «и природу, и историю». Начиная с 1860-х годов целью русских радикальных утопистов было «самовозрождение» и создание «нового мира»; целью наиболее радикальных из них - в особенности Н.Ф. Фёдорова - трансформация тела, в том числе «коллективного».
В «борьбе Л. Толстого с природой» акцент всегда ставился на нравственной жизни: герой «Крейцеровой сонаты» (1890) риторически уничтожает природу, утверждая, что половая страсть, в от-
личие от голода, противоестественна. В доказательство он приводит чувство стыда и страха перед сексом, особенно у детей и невинных девушек. Каковы бы ни были причины, побудившие Л. Толстого написать эту повесть, именно с нее в России рубежа Х1Х-ХХ вв. начинается обсуждение «полового вопроса». Выбор в пользу сексуального воздержания, предлагаемый в повести, стал одним из ключевых пунктов дискуссии, заключает О. Матич свои рассуждения о Л. Толстом.
Начало русской «эротической утопии» связывается с именем В.С. Соловьёва, поскольку его философская концепция любви явилась своеобразным «эротическим эталоном» для дальнейших метафизических построений в области любви и пола, авторами явились «супруги-символисты» З. Гиппиус и Дм. Мережковский, «поэт-символист» А. Блок и «философ, критик и журналист» В. Розанов.
Но если у Вл. Соловьёва любовь мыслилась как «абстрактно-теоретическая категория философско-теоретической системы, носившей «рассудочно-рационалистический, холодный характер», то у Розанова с его «живой» религиозностью любовь обретала другое качество: она представлялась как «полнокровная» и «земная». Розанов, в отличие от Вл. Соловьёва, стремился «очеловечить» неземную любовь, связав ее с семьей и бытом.
О. Матич подчеркивает, что обращение Розанова к проблемам любви и пола имело не только мировоззренческий, но и сугубо личный характер и было связано с невозможностью оформить брак по церковным законам. Гражданский, «невенчанный брак», незаконнорожденные дети - все это заставляло Розанова пересматривать свое отношение к христианскому толкованию пола и семейной жизни. Проблема пола - центральная в философии В.В. Розанова. Его взгляды восходят к утверждению пола как основополагающей категории в жизни общества. Именно через призму пола он рассматривал философию, религию, культуру и политику. По мысли философа, пол - это соединение плоти и духа, та интимная и сокровенная область, где человек прикасается к Божественной тайне. Пол для Розанова - это воплощение природного начала, которое неразрывно связано с религией. Писатель утверждает святость семьи и рассматривает брак как реальное, а не формальное таинство.
Главная идея его философской концепции, по мнению исследовательницы, заключалась в раскрытии сокровенной связи между
категорией пола и религией. Он утверждал, что религия и пол не только тесно связаны между собой, но имеют одну основу, произрастают из одного корня. По словам Розанова, человек познает Бога «в точке пола». В то же время он подвергает критике основы христианского учения о любви, называя христианство «религией похорон», в которой «прогорк мир», «обледенел», в нем невозможна первобытная, языческая радость, в христианстве все держится на запретах и ограничениях. Происходит отказ от «радостного мистического эротизма», которым пропитана вся культура и религия «загадочного Востока». Из-за того, что религия отрицает плоть и пол, у человека возникает желание попробовать «запретный плод», заведомо осуждаемый обществом. И вот христианство порождает институт монашества, запирая страстный дух человека. Противоречие христианской морали Розанов видел в том, что, с одной стороны, по религиозным понятиям пол всегда греховен, но одновременно во главу угла всегда ставятся семья и брак как условие продолжения рода.
В противоположность основным заповедям христианской религии Розанов обращается к древности, благословляя плоть и половую любовь как источники жизни. В этом утверждении проявился основной антагонизм В. Розанова с В. Соловьёвым: когда последний провозглашал в любви проявление личностного начала, его оппонент утверждал силу родовой любви, тем самым сближаясь с философией пессимизма А. Шопенгауэра. Размышления Розанова об эросе в основном ограничиваются бытом, семьей, культом деторождения. Апология семьи и брака определяется у него требованием свободы выбора, в том числе и свободы развода: с его точки зрения, лишенный любви брак безнравственен.
Е. Криволапова (Курск) (3), определяя место В.В. Розанова в историко-литературном контексте начала XX в., подчеркивает тот факт, что «розановские вопросы», по определению З. Гиппиус, были «шире и всякого эстетизма» и «всяких "политик"». Писательница определила их «двумя словами», соответствующими «двум понятиям», которые у Розанова совершенно необычным образом «жили в единстве»: «Бог и пол».
Проблема любви и пола, «примирения» духа и плоти, связанная с созиданием нового человека, призванного одержать победу над смертью посредством божественной преобразующей силы
любви, была одной из основных в русской философии конца Х1Х -начала ХХ в. и являлась частью «русского духовного ренессанса». Исследуя «жизнетворческие» проекты русских мыслителей и поэтов, О. Матич подчеркивает принципиальное отличие «русской эротической утопии» от теории Фрейда, которое «заключается в том, что она опирается не на индивидуальную психологию, а на «глубоко религиозное и утопическое видение жизни».
Ставшая одной из актуальных в конце Х1Х в. проблема любви и пола напрямую связана с «женским вопросом», проявившим себя уже к середине века, когда в западноевропейской культуре отчетливо обозначился повышенный интерес к социальной и общественной роли женщины, ее положению в семье и отношениям в браке.
Повышенный интерес к «эротической» проблематике со стороны русской интеллектуальной элиты представлялся вполне закономерным: философские, религиозные, естественно-научные, социальные интерпретации «феномена любви» явились отражением основных тенденций общекультурного процесса. Русская «эротическая утопия», по мнению О. Матич, имела ряд особенностей, которые определили ее специфический характер. Помимо мощной религиозной составляющей, русские философы в своей апологии любви и пола опирались на последние научные достижения в области медицины, психологии, психиатрии, социологии.
И.С. Андрианова (Петрозаводск) (4) освещает роль А.Г. Достоевской в семейной жизни, судьбе и творчестве писателя. Осознав, что жизнь мужа определяется посланным ему великим даром слова, Анна Григорьевна стала его незаменимой помощницей. Ее личный вклад в писательскую деятельность мужа неоценим. За годы совместной жизни и творческой работы Ф.М. и А.Г. Достоевских (1866-1881) талант писателя достиг своего апогея, была создана большая часть его литературного наследия. Произведения Ф.М. Достоевского прошли в буквальном смысле через руки жены -стенографистки и переписчицы: Анна Григорьевна «была их первой слушательницей, читательницей и критиком, иными словами -соучастником литературной работы мужа» (4, с. 10).
В воспоминаниях и примечаниях к произведениям мужа А.Г. Достоевская указывает факты своей жизни, которые нашли воплощение в романах писателя. Впечатления супругов Достоевских от рождения первенца Сони отразились в сцене родов Шато-
вой в «Бесах»; мысли и слова Анны Григорьевны Достоевской, вызванные смертью сына Алеши, запечатлены писателем в главе «Верующие бабы» в романе «Братья Карамазовы», где потерявшая ребенка женщина рассказывает о своем горе старцу Зосиме.
В письме к А.Н. Майкову Достоевский назвал Анну Григорьевну своей «истинной помощницей и утешительницей». Она разделила с ним не только семейную жизнь, но и творческое предназначение. В благодарность за помощь в литературном деле Достоевский посвятил свой последний «итоговый» и величайший роман жене.
Кроме значительного вклада в творческую работу мужа А.Г. Достоевская имеет весомые личные заслуги перед русской литературой. Самую ценную часть ее литературного наследия составляет мемуарная проза - дневник и воспоминания, - заключает Е. Андрианова.
Список литературы
1. Жолковский А.К. Морфология и исторические корни рассказа Толстого «После бала» // Жолковский А.К. Поэтика за чайным столом: Сб. ст. - М.: Новое лит. обозрение, 2014. - С. 348-369.
2. Матич O. Эротическая утопия: Новое религиозное сознание и fin de siècle в России / Авторизов. пер. с англ. Островской Е. - М.: Новое лит. обозрение, 2008. - С. 254-257.
3. Криволапова Е. «Вечные друзья» и оппоненты В.В. Розанова: По материалам дневников русских писателей. - Saarbrücken: LAP, 2016. - С. 118-149.
4. Андрианова И.С. Роль жены в судьбе и творчестве Достоевского // Современные проблемы изучения поэтики и биографии Достоевского: Рецепции, вариации, интерпретации / Под ред. Захарова В.Н., Степаняна К.А., Тихомирова Б.Н. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2016. - Вып. 5. - С. 2-49. - (Dostoevsky monographs).
2018.04.027. Т.М. МИЛЛИОНЩИКОВА. ВИЗУАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО. (Обзор).
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский; Г. Гольбейн; литературное влияние; читательское восприятие; визуальные образы; религиозная иконография; православная икона; экфрасис; фотография; живопись; картина; портрет.
В обзоре представлены работы отечественных и зарубежных ученых, с разных точек зрения рассматривающих приемы и функ-
