CC BY
68
А.Б. Стрельникова
МОТИВ КАК СПОСОБ ВОПЛОЩЕНИЯ АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ Ф. СОЛОГУБА ЛИРИКИ П. ВЕРЛЕНА)
Рассматривается категория мотива как одного из способов отражения индивидуально-авторского сознания Ф. Сологуба в его переводах поэзии П. Верлена. Анализируются мотивы луны, лазури, тоски, шепота, выявляя коды их перевода и значения «нулевых позиций» в оригинале.
Творчество Ф. Сологуба представляет собой, по мнению исследователей, целостный символистский неоми-фологический текст, монтирующийся из «...повторяющихся элементов, обладающих широкой семантической валентностью и контекстуальной сочетаемостью» [1. С. 15]. Структурообразующая функция мотива в творчестве Ф. Сологуба отмечается в работах таких исследователей, как А. Губайдуллина, М. Дикман, Л. Евдокимова, Ю. Гуськов, Л. Клейман, А. Ханзен-Лёве, Б. Лауэр, Л. Силард. Изучение отдельных мотивов становится важным для определения степени и характера воплощенности авторского сознания Ф. Сологуба и в созданных им переводах лирики П. Верлена. При анализе мотивной структуры поэтических переводов мы понимаем мотив как «простейшую единицу» [2. С. 508], характеризующуюся семантической целостностью и повторяемостью в творчестве одного автора. В качестве теоретической базы использовались работы А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, В.Б. Шкловского, Б.В. То-машевского, Е.М. Мелетинского, И.В. Силантьева,
В.И. Тюпы, А. Ханзен-Лёве и других исследователей.
Знакомство Ф. Сологуба с лирикой П. Верлена, открывшей для него новую французскую поэзию, состоялось в конце 1880-х гг., и заниматься переводами Сологуб начал в Вытегре в 1889 г., «учительствуя» в «страшном мире» русской провинции. Первые сологу-бовские переводы из Верлена появились в 18931894 гг. в журнале «Северный вестник». В 18961898 гг. новые переводы публикуются в газете «Наша жизнь» и журнале «Петербургская жизнь», в 19041905 гг. - в «Новом журнале иностранной литературы, искусства и науки», в 1907 г. - в журнале «Образование». В 1908 г. переводы Сологуба выходят в свет отдельной книгой, содержащей 37 стихотворений из сборников «Poèmes saturnies», «La bonne chanson», «Fêtes galantes», «Romances sans paroles», «Sagesse», «Jadis et naguère» и «Chansons pour elle», при этом 16 переводов печатались впервые, и часть стихотворений публиковалась в нескольких вариантах. Ф. Сологуб переводит и других французских поэтов-символистов: так, его переводы из С. Малларме датируются 1898 г. (например, «Бледный малыш» 27 сентября и «Трубка» 28 сентября 1898 г.), в 1905-1908 гг. он работал над переводами «Последних стихотворений» А. Рембо,
Луна становится экраном для всех тех проекций, которые передаются из реального мира на луну как на своего рода «ретрансляционную станцию» между «здесь» и «там». Сама луна, будучи изменчивой (то
1910 г. - работа над пьесой Р. де Гурмона. Однако наиболее притягательной для Ф. Сологуба оставалась лирика П. Верлена, разработавшего в поэзии «новые формы» для «нового содержания».
Хотя в развитии символизма в России отнюдь не последняя роль отводится западноевропейскому опыту, многие исследователи видят существенные отличия русского символизма от западного. Культурный диалог между французскими и русскими символистами в конце XIX - начале XX в. посредством создания художественных переводов исследуется в работах И.Ю. Подгарецкой «Пастернак и Верлен», М.В. Тростникова «Перевод и интертекст. Анненский и Верлен» и др. Есть и работы, посвященные проблеме восприятия творчества П. Верлена Ф. Сологубом: В.Е. Багно «Федор Сологуб - переводчик французских символистов» и С.В. Файн «П. Верлен и поэзия русского символизма»; однако остается необходимость конкретных текстуальных исследований для определения характера этой рецепции.
При анализе переводов Ф. Сологуба из П. Верлена можно выделить ряд мотивов, устойчивых во всех переведенных сборниках, хотя и явленных с различной степенью частотности: мотив луны, лазури, усталости, шепота.
Луна, один из центральных образов в символистской эстетике, играет решающую роль при отборе стихотворений: Ф. Сологуб переводит все стихотворения П. Верлена, где присутствует этот символ. В символистской концепции луна - воплощение принципа отражения. Вторичный характер лунного мира обусловливает тот факт, что луна не черпает свой свет (энергию, сущность) в самой себе, не создает его сама по себе, а лишь отражает и передает свет солнца; «...луна может предоставить лишь нечто “условное” и “неподлинное” (т.е. несебетождественное), участвуя в чем-то для нее чуждом» [3. С. 199]. Сама эпоха трактуется как «серебряный» век - «...век, следующий за “золотым” и из него исходящий» [3. С. 199]. Лунный мир имеет серебряную окраску - в нем нет той многоцветной палитры, которая характерна для солнечного мира. Лунный мир бесцветный, серый, тусклый или же просто белый, что есть выражение абсолютного небытия. В лунном свете даже лазурь (сфера высших ценностей) теряет свои краски, «осеребряется» и утрачивает свою сущность (для усиления эффекта Ф. Сологуб в переводе вводит сравнение с пылью):
прибывая, то убывая), отражает объекты (и субъекты) земного мира искаженными (в зависимости от состояния лунной поверхности), поблекшими, обесцвеченными:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
...Le ciel de cuivre Sans lueur aucune... [4. С. 14] ...Небо медного цвета Без единого проблеска... ...Как пыль металла, Лазурь тускла... [5. С. 43]
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
La lune blanche Luit dans les bois... [6. С. 13] Белая луна Светит в лесах... Ночной луною Бледны леса... [5. С. 102]
Негативность лунного начала состоит в «пассивности восприятия, которое не является подлинным приятием или усвоением, но служит лишь для воспроизведения чего-то готового и передачи его дальше, деформируя, запутывая, ослабляя и обесценивая при этом <...> это сцена для спектакля странных колебаний между рефлексией (абсолютного) и рецепцией (имманентного), между бытием и видимостью, светом и тьмой... » [3. С. 200]. Мотив, как известно, может видоизменяться, имеет свои вариан-
ты, каждый из которых, существуя в рамках одного инварианта (обобщающего всю семантическую структуру мотива), приобретает дополнительные оттенки значения и реализуется в тексте в виде конкретных поэтических форм. Так «лунный» мотив имплицирует мотив тумана, уравнивающего эмпирический и ирреальный миры, обращающий объекты в тени, лишающий цвета (как, например, в стихотворении «L’ombre des arbres dans la rivière embrumée» («С реки туман встает, как дым»)):
P. Verlaine Подстрочник
...Combien, ô voyageur, ce paysage blême ...Насколько, о странник, этот пейзаж бледный
Te mira blême toi-même... [4. C. 16] Бледным тебя самого отразил...
Перевод Ф. Сологуба
Как эта ночь тебе родна,
О, странник, бледный, как она... [5. С. 47]
Лунный мир создает не сами вещи, а их отблески и тени: мотив «призрачности мира становится антагонистичен по отношению к прозрачности, которая считается основной зрительной характеристикой» [3. С. 229]. И в оригинале, и в сологубовском переводе стихотворения «L’ombre des arbres dans la rivière embrumée» тень связывается с отражением, поскольку и то, и другое - варианты двойничества. Для творчества обоих поэтов платоновская концепция феноменального мира стала основополагающей: «...человеческое познание и коммуникация блуждают в “неистинном”, в сфере теней (или следов) и отблеска, отзвука» [3. С. 226].
Еще одним важным аспектом семантики образа луны является его соотнесение в символизме с манифестацией «вечной женственности». Образ женского божества, Софии, относится к солнечной сфере: это «жена, облеченная в солнце» [3. С. 200], это «золото» (=солнце) в «лазури» (^абсолютное, потустороннее). Луна же, напротив, является лишь иллюзорной проекцией этого образа, недостижимой и обманчивой химерой, преследующей лирического субъекта. Очевидно по контрасту с мотивом луны Ф. Сологуб вводит мотив лазури, воплощающий ощущаемый интуитивно мир чистых ценностей, высшую сферу. Особенно ярко этот мотив проявляется в сборнике «La bonne chanson», воссоздающий в переводе Ф. Сологуба внутренний мир поэта, надеющегося на счастье и воспевающего свою любовь: «le ciel tout bleu» - «небо всё синее» (в стихотворении «Donc, ce sera par un clair jour d’été...»), «le ciel bleu» - «синее небо» (в «L’hiver a cessé: la lumière est tiède...») переводятся Ф. Сологубом как «лазурь».
Мотив тоски входит в символизм вместе с «риторикой депрессии», центральными понятиями которой становятся пустота и ничтожность пошлого существования. Отсутствие альтернативы подъема в прошлом или будущем обусловливает появление в произведениях ранних символистов пассивности, усталости и ре-
цептивности. Смысловым центром поэтического творчества Ф. Сологуба является личность в ее взаимоотношениях с окружающим миром. По Ф. Сологубу, идеал, «совершеннейшая жизнь без власти и без норм» [7. С. 46], существует только в мечте, искусстве, лирике. Сам Ф. Сологуб писал в своем романе «Творимая легенда»: «Благостная царила над ними богиня Лирика, покровительница совершеннейшего из искусств, - искусства не воплощенной во внешних образах мечты...» [7.
С. 46]. И потребность в такой мечте Сологуб воспринимает как потребность, свойственную человечеству вообще. Отсюда возникает фундаментальное трагическое противоречие бытия современного человека и современного искусства: «Но познание раскрывало им тайну мира, - в мистическом опыте явлена была им необходимость чуда, и в науке невозможность его» [7. С. 46]. Вглядываясь в человеческую душу, поэт находит в ней «личины переживаний» и в соответствии с таким видением творит свой художественный мир, являет своего лирического героя. Именно это является причиной того, что поэзию Ф. Сологуба называют поэзией онтологического трагизма: состояние его лирического героя - вечная неудовлетворенность, ощущение жизни как бесконечного бессмысленного томления. Эта безысходность изначально определена для лирического героя. По определению Л.А. Колобаевой, неподвижность лирического героя Ф. Сологуба проистекает из убеждения поэта в неизменности основ бытия: «...мир, видоизменяясь в своих личинах, в сокровенном своем существе лишь повторяется, возвращается к самому себе. В его творчестве по-своему преломляется идея возврата, вечного круговращения истории человечества: «Что было, будет вновь // Что было, будет не однажды» [8. С. 83]. Несовершенство вечного мира наполняет произведения Ф. Сологуба тоской, которая проходит лейтмотивом и в созданных им переводах поэзии П. Верлена (например, в стихотворении «A une femme»):
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
...Ces vers du fond de ma détresse violente... [9. С. 89] ...Эти стихи со дна невзгод моих жестоких... ...Сложилась песня та Во тьме моей тоски... [5. С. 11]
Или в стихотворении «C’est l’extase langoureuse»:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
...Cette âme qui se lamente... [4. С. 4] ...Эта душа, которая плачет... ...Слышен плач души тоскливой... [5. С. 36]
Мотив тоски имплицирует мотив томления (например, в стихотворении «Nevermore»):
P. Verlaine Подстрочник
Souvenir, souvenir, que me veux-tu? [9. С. 13] Воспоминание, воспоминание, чего ты хочешь от меня?
Перевод Ф. Сологуба
Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье? [5. С. 10]
Или в стихотворении «A une femme»:
P. Verlaine Подстрочник
...Oh! Je souffre, je souffre affreusement, si bien ...О, я страдаю, я страдаю ужасно, так,
Que le gémissement premier du premier homme... [9. C. 23] Что первый стон первого человека...
Перевод Ф. Сологуба
Томлюсь, томлюсь безрадостно, и первая тоска
Адама... [5. С. 11]
Мотив шепота подразумевает всевозможные манифестации иного мира, невнятного, едва различимого в повседневном мире вещей. Лирический субъект может приблизиться к этому миру лишь в шепоте, отказавшись от шума мира. Шепот вбирает в себя семантику ожидания и предчувствия, часто тревожных и остающихся невыразимыми, он противопоставляется повседневности с ее шумом и ясностью. По Ф. Сологубу, язык космоса звучит не в монументальных природных творениях (горах, морях), а в низинах, зарослях, болотах. В сологубовском стихотво-
рении «Я ухо приложил к земле...» сконцентрирована вся семантика мотива шепота: «...Но только ропот, только шепот // Ко мне доходит по земле...», «...Но кто же шепчет, и о чем?», «Пророчит что-то тихий шепот?» Часто мотив шепота связывается с символом дерева (ассоциирующегося прежде всего с мифом о «мировом древе»). Этот же мотив присутствует в поэзии П. Верлена: шепот - как язык природы - связывается в поэзии Ф. Сологуба и в его переводах с луной, травой, водой, ветром. Например, в стихотворении «La lune blanche»:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
De chaque branche Part une voix Sous la ramée... [6. C. 13] От каждой ветви Исходит голос Под сенью деревьев... И под листвою Все голоса Несутся, тая... [5. С. 102]
При этом в переводах Ф. Сологуба существует определенная тенденция: шепот (или ропот, тихий голос) часто возникает в стихотворении в процессе восприятия его лирическим субъектом: мир изобра-
жается таким, каким ощущает его лирический герой - загадочным, непознаваемым и говорящим («шепчущим»). Например, в стихотворении «C’est l’extase langoureuse...»:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
...âme qui se lamente... [4. С. 4] ...душа, которая плачет... ...Слышен плач души тоскливой... [5. С. 36]
То же в стихотворении «Je devine, à travers un murmure...»:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
Je devine... [4. С. 5] Я угадываю... Мне кротко грезится... [5. С. 40]
Или в «Bruxelles. Simple fresques»:
P. Verlaine Подстрочник Перевод Ф. Сологуба
...quelque oiseau faible chante... [4. С. 23] ...какая-то слабая птица поет... ...слышен птичий голос... [5. С. 48]
Замена глаголов в третьем (либо первом) лице безличными конструкциями отражает идею чувственного восприятия непознаваемого бытия.
Мотивный анализ созданных Ф. Сологубом переводов из П. Верлена показывает, что, несмотря на общность символистской поэтики, значения символов в оригинале и переводе могут быть различны. Так, Ф. Сологуб, воплощая верленовский мотив луны, акцентирует идею обесцвечивания, вводит как вариант
мотив тумана; в мотиве шепота значимым становится присутствие реципиента. Категории стона, боли, невзгод при переводе имплицируются в мотив тоски (при этом значимы «нулевые позиции», когда мотив не заменяет значение лексической единицы оригинала, расставляет смысловые акценты). Платоновская концепция мироустройства, общая для всех символистов, воплощается в переводах за счет введения мотива лазури и противопоставления его мотиву луны. Таким обра-
зом, своеобразие системы мотивов воплощает в пере- что продиктовано спецификой мифопоэтической сис-
водах индивидуально-авторское начало переводчика, темы творчества самого Ф. Сологуба.
ЛИТЕРАТУРА
1. ГубайдуллинаА.Н. Поэзия Фёдора Сологуба: принципы воплощения авторского сознания: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2003.
2. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.
3. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999.
4. Verlaine P. Romances sans paroles. Paris, 1891.
5. Верлен П. Стихотворения избранные и переведенные Федором Сологубом. Томск, 1992.
6. Verlaine P. La bonne chanson. Paris, 1891.
7. Сологуб Ф. Творимая легенда // Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1914. Т. 20.
8. Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000.
9. Verlaine P. Poèmes saturniens. Paris, 1890.
Статья поступила в редакцию журнала 28 ноября 2006 г., принята к печати 8 декабря 2006 г.
