CC BY
108
филологические науки -литературоведение
Тан Цзин МОТИВ ДОБРА ...
УДК 82:655.254.22
МОТИВ ДОБРА И ЗЛА В РАССКАЗАХ ФЁДОРА СОЛОГУБА
© 2018
Тан Цзин, аспирант
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова (119234, Россия, Москва, ул. Ленинские Горы, д. 1, e-mail: [email protected])
Аннотация. В последние десятилетия в литературоведении возрос интерес к анализу функционирования мотива, так как на примере отдельного мотива как важнейшего смыслового элемента текста возможно выявление особенностей не только данного конкретного текста, но и всего творчества автора или даже определенного периода в развитии литературы. В работах поэта Федора Сологуба, его лирических философских концепциях находятся параллели к идеям героев классических писателей в части мотивов добра и зла. Исследуя глубинные истоки человеческой личности, особенно область подсознательного (предчувствия, сновидения, мечты и грёзы), Ф. Сологуб настойчиво пытался ответить на мучивший его в продолжение всей жизни вопрос, как соединить расколотый мир. В статье анализируются особенности стилевого воплощения художественной оппозиции «добро-зло» в прозе Ф. Сологуба в контексте контактных и типологических связей этой доминанты с культурной и литературной традицией. Рассмотрены последние исследования и публикации, в которых рассматривались аспекты проблемы и на которых обосновывается автор. В настоящее время отмечается возрождение филологического интереса к творчеству Ф. Сологуба. Вместе с тем пока можно говорить лишь о фрагментарном исследовании самых известных текстов Сологуба с точки зрения некоторых характерных аспектов его поэтики и мифопоэтики.
Ключевые слова: добро, зло, Фёдор Сологуб, рассказы.
THE MOTIVE OF GOOD AND EVIL IN THE STORIES OF FEDOR SOLOGUB
© 2018
Tang Jing, graduate student Moscow State University named after M.V. Lomonosov (119234, Russia, Moscow, Leninskie Gory, str. 1, e-mail: [email protected])
Abstract. In recent decades, literary studies have increased interest in the analysis of the functioning of the motive, as the example of a single motive as the most important semantic element of the text is possible to identify the features of not only this particular text, but also the entire creativity of the author or even a certain period in the development of literature. In the works of the poet Fyodor Sologub, his lyrical philosophical concepts are Parallels to the ideas of the heroes of classical writers in terms of motives of good and evil. Exploring the deep origins of the human personality, especially the area of the subconscious (premonition, dreams, dreams and dreams), the author persistently tried to answer the question of how to connect the split world with the rest of his life. The article analyzes the peculiarities of the stylistic embodiment of the "good-evil" opposition in the context of the contact and typological relations of this dominant with the cultural and literary tradition. Discusses recent research and publications, which dealt with aspects of the problem and which is substantiated by the author. At present, there is a revival of philological interest in the work of the scholar. However, so far we can only talk about a fragmentary study of the most famous texts of Sologub from the point of view of some characteristic aspects of his poetics and mythopoetics.
Keywords: good, evil, Fedor Sologub, stories.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами.
"Два блага в мире есть, добро и зло" [10].
Актуальность темы данной статьи определяется тем фактом, что множество уникальных произведений автора в жанре рассказа — это самая неисследованная и непознанная часть наследия творчества, которое нам оставил для осознания Фёдор Сологуб, содержащая в себе ответ на главный вопрос, который волнует каждого: «Что есть добро, а что зло?».
Творчество Фёдора Сологуба, одного из ведущих русских символистов старшего поколения, разумеется, всегда привлекало к себе достаточно пристальное внимание исследователей отечественной словесности рубежа XIX—ХХ веков. И всё же среди филологических приоритетов последних десятилетий оно неизменно пребывало в тени литературного наследия таких символистских мэтров, как Блок, Брюсов, Вяч. Иванов, Андрей Белый. Вместе с тем недавние научные разыскания и критические издания сочинений писателя — среди них необходимо особенно выделить те, что осуществлены трудами ведущих исследователей школы ИРЛИ РАН М.М. Павловой и А.В. Лавровым — существенно уточнили сложившиеся представления о его роли в литературном процессе и подготовили почву для нового системного осмысления этого феномена.
Мир Сологуба - это двоемирие совершенно особого рода. Сологубовский мир раскалывается на «кошмар окружающей действительности» и «сокровенный мир», сигналы из которого доходят до нашей обыденности в виде смутных проблесков: снов, «волнений мечты», «надежд внутренней неспокойности». Жизнь проступает в
«кошмарной действительности» в виде «просветов жизни», к которым Сологуб справедливо причисляет красоту и любовь, как главные олицетворения добра.
Ранний, «досимволистский», период творчества Сологуба, совпадающий с годами провинциального учительства (1882-1893), кажется в основном ориентированным либо на поэтико-тематический репертуар традиционного гротескно-критического бытописательства при его трансформации в натурализм, либо на надсонов-ский пафос «гражданской скорби».
Однако уже на этом этапе в привычные модели письма будущего апологета русского модернизма вносятся существенные перекодировки, новые принципы, позволяющие делить окружающий мир на «добро» и «зло.
««Душевная угнетённость» - доминанта восьми-де-сятническо-надсоновского мирочувствия - подается у Сологуба с особо настойчивым акцентированием, когда вязкий наплыв безысходности и разочарований оказывается настолько удушающим, что требует обязательного выхода. Но выхода зачастую болезненного, «предельного», нередко - в сладострастие и запретные переживания, в которых даруется забвение тоскливой повседневности» [6].
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы.
Проблема мотивов добра и зла в рассказах Федора Сологуба является достаточно актуальной, о чем свидетельствует ряд исследований и публикаций.
Г.Н. Кулагина поднимает «вопрос об особой популярности образа Сатаны в русской литературе начала
Tang Jing philological sciences -
THE MOTIVE OF GOOD ... literary criticism
XX века» [6]. В ее работе упоминается, что «в конце 1906 года редакция журнала «Золотое руно» объявила конкурс на лучшее произведение о Сатане, где одним из участников выступал Федор Сологуб со статьей «Человек человеку - дьявол». Он пишет, что люди питают друг к другу дьявольскую злобу. В обществе обман и разъединение. Автор призывает победить дьявола. «Но победить его можно только на едином истинном пути,
- на пути совершенного самоутверждения», то есть писатель призывает прийти к Богу». [3].
Рассматривая мотивы добра и зла в рассказах Сологуба, А.Н. Березина «ссылается в своей работе на точку зрения Н.В. Барковской по поводу финала рассказа «Свет и тени»» [3]. В рассказе Сологуб неустанно говорит об ответственности взрослых перед детьми, о недопустимости крайностей как суровой жесткости, так и мягкосердного всепрощения». Таким образом, одной из «важнейших причин детской трагедии в рассказе «Свет и тени» стала чрезмерная забота матери о ребенке, ее готовность потакать его желаниям, а также слабость личности самой матери, не сумевшей бороться с безумием в самой себе. Вместе с тем, Сологуб полагает, что реальная земная жизнь не может дать человеку счастье, возможно, что уход от нее в «теневой» мир полубезумной грезы - лучший выход». [3].
Несмотря на многочисленные исследования творчества Сологуба на предмет добра и зла, по прежнему остается неразрешенным вопрос о том, что есть истинное добро и зло и может ли одно существовать без другого.
Формирование целей статьи (постановка задания).
Цель связана с пониманием особого, специфического способа изменения в сознании и творчестве художника реальной действительности, о необычном отношении автора к добру и злу.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов.
Писатель в своём творчестве силой слов перестраивает традиционное представление о добре и зле. Смерть в произведениях Ф. Сологуба, как это ни парадоксально,
- весьма положительный персонаж и выступает на стороне добра в его интерпретации [2]. В смерти писатель видел не только выход из ущербной, кошмарной действительности, но и приобщение к высшей реальности
- правде.
Не случайно в его произведениях умирают лучшие, достойные люди, обычно дети. Писатель построил некое триединство двух оппозиционных понятий - «жизнь
- смерть»: «жизнь - страдание» - «жизнь - радость» -«смерть - избавление».
Детство, по мнению писателя, - единственное подлинное олицетворение добра в этом мире, однако оно лишь отчасти может считаться «золотой порой», только в утопиях оно беззаботное, а в реальной жизни оно страшнее [5].
В рассказах писателя дети обычно оскорблены, одиноки, унижены близкими людьми, они стоят на краю пропасти и часто именно родные сподвигают их на ужасную развязку (мать Володи Ловлева и мать Симы; Ваня и Коля (рассказ «Жало смерти»), Серёжа («К звёздам»), Митя («Утешение») и так далее. Смертью детей завершаются рассказы «Прятки», «Жало смерти», разбиваются о камни Раечка и Митя («Утешение»), умирает Сережа («К звёздам»), давит детей озверевшая толпа («В толпе») и другие [4].
В рассказе «К звёздам» луна - добро, солнце знойное и палящее - зло. Жизнь, подарок солнца -тяжкий сон, венчаемый смертью. Добро для Сологуба - ночь, луна, смерть и холод могил, что очень специфично для всего его творчества.
Как мы видим, грани добра и зла у Фёдора Сологуба деструктивны и имеют несколько патологические образы, сублимированные собственными комплексами, порой они даже принимают гипертрофированные формы. 188
Один из универсальных символических мотивов индивидуальной мифологии Сологуба - мотив качелей. У него философический исток, по словам Шопенгауэра весь мир автора подобен маятнику, который раскачивается между добром и злом.
Потенциально трагическая ирония часто преображается у Сологуба в иронию мистическую, «при которой мировые противоположности не разрешаются, а сохраняются и утверждаются как особого рода <...> реальность непостижимого. В мифологии Сологуба такому преображению соответствует перерождение Иронии в Лирику. С этой мифологемой он связывает "совершенное самоутверждение" абсолютного "Я", конструирующего бесконечное, мир "желанных возможностей", некое сверхбытие "со святынями, которых нет".
Их нет в том смысле, что они не даны, а заданы, не актуальны, а потенциальны. Их нет в этом несовершенном мире "зла" и "тоски", который отвергает Ирония, но в неэвклидовой геометрии инобытия - и здесь Сологуб выступает носителем постклассической картины мира
- только они и есть. Там "добро" и "зло" сосуществуют, Ирония призвана обратиться Лирикой, трагедия
- мистерией, завораживающая красотой Смерть - освобождающей Любовью, а апология тотального "Я" - его жертвоприношением. Именно в этом - суть сологубов-ской "творимой легенды", или концепции "творимого творчества".
Не случайно в рассказах зрелого Сологуба метасю-жетами станут превращение, преображение и чудотво-рение ("Превращения", 1904, "Страна, где воцарился зверь", 1906, "Маленький человек", "Смерть по объявлению", "Конный стражник", 1907, "Претворившая воду в вино", "Снегурочка", "Алчущий и жаждущий", 1908 и др.). Те же метасюжеты лежат в основе пьес ("Дар мудрых пчел", 1906, "Победа смерти", "Ванька Ключник и Паж Жеан", 1907 и др.) и трилогии "Творимая легенда" ("Навьи чары", "Капли крови", "Дым и пепел").
Конечно, нельзя сделать однозначный вывод, что писатель воспевает гимн смерти или оправдывает самоубийство и аборт. Он любит жизнь и мечтает о лучших ее проявлениях, пытаясь раскрыть всю гамму чувств и показать ее разнообразие.
В этих словах отражается весь внутренний мир Фёдора Сологуба, его мироощущение, наложившее тяжёлый отпечаток на всё его творчество и придавшее ему специфичность: «участь человека достойна особенного сожаления: вступить в жизнь, чтобы вкусить неисчислимые муки, горечь которых не искупается малыми радостями бытия, - сотворить много злых и бездумных дел, ядовитые плоды которых созревают в потомстве, - дать жизнь ряду таких же существ, несчастных, не нужных, призрачных, как сон, - и умереть! Горький удел! Лучше бы не родиться. А родившись, лучше скорее умереть».
Можно предположить, что не только увлечение буддистской философией и психологией рождало в сознании Сологуба подобные мысли, но и назревающие изменения в обществе, трагизм которых он предвидел и которые были неизбежны.
Наименования прочих циклов произведений автора прямо указывают на содержания составляющих их рассказов. «Земные дети» является одним из первых циклов Федора Сологуба, который был полностью посвящен детям. Почему акцент в названии ставится именно на «земные»? В ином случае смысл изменится и речь пойдет уже о детях «неземных», «тихих детях». Интересным фактом является то, что Сологуб, как ни один другой художник слова, уделил детям значительную часть своего художественного пространства при том, что сами произведения явно не рассчитаны на маленького читателя. Сологубовские дети живут практически одинаковой жизнью со взрослыми, имея сильную гинетическую память и яркое ощущение дисгармонии мира, в котором они проживают», непознанное и непознаваемое вокруг этого мира, притяжение прочих, иных миров. В рассказе Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 4(25)
филологические науки -литературоведение
Тан Цзин МОТИВ ДОБРА ...
данного цикла «К звёздам» (1896), ничто не радует ребенка так сильно, как видение срытую от окружающих всю пошлость этой жизни. Запредельное уныние и тоска злит Сережу и он чувствует свою отчужденность от всего окружающего. Его интуиция и мысли о том, что где-то должна быть другая жизнь приводит его к прозрению ее в звездах, дарующих ему истинный свет. Парадоксально, но день скрывает звезды и, тем самым, несет тьму. Луна ночью представляет собой символ добра, а палящее солнце днем - зла.
Однако, несмотря на такое отрицательное отношение к действительности, неправильно было бы считать, что Сологуб воспринимал жизнь только с негативным оттенком и видел во всём зло. Было трудно вместить творчество Сологуба в какие-либо рамки.
Сологуб был многолик и многогранен: воспевал смерть и радовался жизни, бранил и хвалил, прославлял грех и святость, был строг и ласков, ставил с ног на голову добро и зло.
Не менее распространенное суждение - о статичном характере творчества писателя, который, в сущности, не знал эволюции, «пути» и всю жизнь оставался человеком «одной мысли», хранил верность однажды найденным «своим» темам и приемам в их бесконечном варьировании. «Вся его поэзия - неподвижное, хотя и страшно напряженное созерцание одной точки», - скажет Лев Шестов. Тот же тезис развернет позже В. Ходасевич: «В сущности с начала 90-х годов Сологуб является во всеоружии. Он сразу «нашел себя», сразу очертил свой круг и не выходит из него» [11].
Конечно, к тому, что составляет основные мотивы его поэзии, пришел он не сразу. Но именно того, как и когда слагался Сологуб, мы не знаем. Застаем его сразу сложившимся и таким пребывающим до конца». Благодаря исследованиям и архивным разысканиям последних десятилетий мы уже многое знаем о том, «как и когда» слагался писатель - и эти сведения усложняют картину, нарисованную критиком.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления.
Было немало попыток объяснить противоречия Ф.Сологуба достаточно просто. Одни авторы с порицанием «писали о его беспринципности и хуже того - о намерениях "одурачить" доверчивого читателя (К.Чуковский), другие авторы объясняли все непреодолимой страстью художника к игре мажорной антиномич-ностью. Во втором случае беспринципность как бы прощается. В.Горнфельд называет Ф.Сологуба "вместилищем противоречий" и почему-то находит, что "смешно" упрекать его в этом. "Противоречие - следует не очень внятное заключение - закон его существа". В.Ходасевич в своей интересной и содержательной статье-лекции о поэте пишет: "Ничто у него ничем не вытеснялось, противоречия в нем уживались мирно, потому что самая наличность их была частью его мировоззрения"» [12].
Ф. Сологуб утверждал, что добро, радость, понимание и поддержка в детстве окажутся спасительной силой человека, способной изменить его жизнь, сделать ее лучше, более защищенной и светлой. Писатель всеми силами старался привлечь внимание общественности к миру детства, в котором столько горя и несправедливости, что является чрезвычайно актуальным и сегодня, ведь только дети олицетворяют собой абсолютное добро.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка / Публ., вступ. статья и коммент. А. В. Лаврова и Джона Мальмстада; Подгот. текста Т. В. Павловой, А. В. Лаврова и Джона Мальмстада. СПб., 1998, С. 612
2. Басинский П., Федякин С. Федор Сологуб//Русская литература конца XIX — начала XX века и первой эмиграции. М., 1998. С. 126.
3. Березина А.Н. Трансформация классических представлений о добре и зле в неклассической литературе (Ф. Сологуб и Л. Петрушевская). // Уральский филологичесий вестник. 2015. №5
4. Красильников Р. Л. Танатологические концовки в рассказах Ф. Сологуба //Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2010. № 8. С. 121-126.
5. Кричевская Ю. Р. Модернизм в русской литературе. Эпоха серебряного века. М., 1994. С. 20.
6. Кулагина Галина Николаевна. Образ Сатаны как символ бунта против несправедливости в русской культуре начала ХХ века // Вестник ЧелГУ. 2011. №30.
7. Михайлов А. И. Два мира Федора Сологуба // Сологуб Ф. Творимая легенда. М., 1991. С. 7.
8. Розанов В. Темный лик. СПб., 1911. С. 99
9. Сологуб Ф. Жало смерти // Сологуб Ф. Тяжёлые сны. Л., 1990. С. 294.
10. Сологуб Ф. Собрание стихотворений. Т. 7. СПб.: Навьи Чары, 2002. — 624 с.
11. Ходасевич В. О творчестве Ф. Сологуба. Очерки литературоведения. М.: Феникс. Т.3. С.127
12. Ходасевич В. О творчестве Ф. Сологуба. Очерки литературоведения. М.: Феникс. Т.6. С.491
Статья поступила в редакцию 14.09.2018 Статья принята к публикации 27.11.2018
