CC BY
91
Д. В. Ершов
Москва
«Морские хунхузы»: существовало ли пиратство в прибрежных водах Уссурийского края в конце XIX - начале XX в.?
Пиратством (от греч. пегратл^ - «разбойник», а в широком смысле -«действующий наудачу») называется морской разбой, т.е. незаконный захват торговых и прочих гражданских судов с целью грабежа. Последние события у берегов Африканского Рога показывают, что в современном мире пиратство не только существует, но и оказывает серьезное влияние на условия судоходства в ряде регионов земного шара. По данным Интернет-сайта «Транспортная безопасность», в настоящее время пиратством занято более 100 вооруженных преступных группировок, действующих на территории более 50 государств (см. [5]).
Пиратство получает наибольшее распространение там, где существуют определенные условия. Во-первых, в регионе не должно быть сильной политической власти, чьи вооруженные силы позволяют эффективно бороться с морским разбоем. Во-вторых, должны присутствовать источник добычи (т.е. морская торговля) и возможность ее сбыта (т.е. рынок). Наконец, в-третьих, для распространения пиратства необходимы благоприятные природные факторы: изрезанная береговая линия, наличие укрытий, островов, опасных узкостей и т.п. В качестве исторического примера расцвета пиратства при соблюдении вышеперечисленных условий можно привести ситуацию, сложившуюся к началу XIX в. в южных районах Цинской империи - на побережье провинций Фуцзянь и Гуандун, а также на прилегающей акватории и островах Южно-Китайского моря (см. [10, с. 50]). Однако в более поздний период, во второй половине XIX в., сходные условия сложились в другой части Азиатско-Тихоокеанского региона, а именно в южных районах Уссурийского края и на прилегающей акватории Японского моря. Каждый, кто представляет себе географию этих районов, согласится, что береговая линия здесь полностью соответствует потребностям пиратства. Морская
© Ершов Д.В., 2009
122
торговля в Южно-Уссурийском крае также имелась в наличии. Она была представлена прежде всего китайским и корейским парусным каботажем, обслуживавшим высокодоходный промысел морской капусты и трепанга. По самым скромным оценкам, только в 1867 г., т.е. на заре заселения и освоения русского Приморья, вывоз одной морской капусты из Владивостока и Посьета составил 300 тыс. руб. Ввоз различных товаров в те же порты был в указанный год равен 110 тыс. руб. (см. [9; 13; 16]). Наконец, об ограниченных возможностях военных властей Уссурийского края в первые десятилетия после его присоединения к России говорит численность постовых команд - основного инструмента русского правительственного влияния в регионе. Приказом военного министра от 6 (19) августа 1865 г. штатный состав команд определялся в 7 офицеров, 72 унтер-офицера и 660 рядовых, которые распределялись по трем постовым округам, охватывавшим территорию от Амурского лимана на севере до залива Посьет на юге [8, с. 67]. Заходы судов российского ВМФ в южноуссурийские воды носили эпизодический характер. К началу 1868 г. здесь несло службу только одно судно с паровым двигателем и артиллерийским вооружением - шхуна «Алеут» [там же, с. 79]. Под влиянием событий т.н. «Манзовской войны» (апрель-июль 1868 г.) военное присутствие империи на Дальнем Востоке было усилено. Общая численность группировки сухопутных войск в Приамурском военном округе была доведена до 11 550 чел., позднее для защиты Южно-Уссурийского края были сформированы три дополнительных стрелковых батальона и две конные казачьи сотни [там же, с. 131]. В то же время присутствие флота в южноуссурийских водах оставалось слабым. Хотя в 1871 г. из Николаевска-на-Амуре во Владивосток была переведена Сибирская флотилия (15 парусно-паровых судов), ее качественный состав оставлял желать лучшего [10, с. 85].
Такое явление, как пиратство, получило распространение в водах Японского моря еще в средние века. Начиная с VII в. берега современного Приморья подвергались нападениям японских морских разбойников, а в Х1-Х11 вв. морскими набегами были известны чжурчжэни (см. [15]). После падения их государства земли Приморья обезлюдели, а судоходство в прибрежных водах пришло в полный упадок. Все это привело к тому, что в момент появления русских в Уссурийском крае о пиратах здесь не помнили.
Возрождение пиратства происходит здесь в 1860-х годах. Этому способствовало распространение в регионе китайского старательства, т.е. кустарной золотодобычи. Самые известные золотые россыпи находились на острове Аскольд. Именно их разработка вызвала в начале 1868 г. конфликт между русскими властями Приморья и китайскими старателями, послуживший прологом «Манзовской войны» (см. [8, с.71-73, 79-80]). После событий 1868 г., несмотря на запрет властей, разработка островного месторождения продолжилась: команда корвета «Витязь» в августе 1873 г. застала на берегу бухты Наездник острова Аскольд около 1000 золотоискателей-китайцев [ГО, 1873, № 350, с. 3]. Единственную возможность
123
вывоза намытого золота с острова давал морской транспорт - джонки, или «китайские шаланды», как их называли русские. То же самое касалось месторождений, расположенных в труднодоступных районах юго-востока Приморья. Первопроходец Уссурийского края Ф.Ф. Буссе упоминает о китайском старательстве, осуществлявшемся в 1875-1876 гг. на реках Судзухэ (Киевка) и Сучан (Партизанская) (см. [6]). Драгоценный груз целесообразнее было везти непосредственно в Китай через устье р. Туманган (Тумэньцзян), нежели переправлять на материк и далее нести по тропам, пересекавшим границу к западу от оз. Ханка. Сухопутный маршрут отнимал больше времени и вдобавок на всем своем протяжении был чреват встречей с разбойниками - как китайскими хунхузами, так и российскими промышленниками (см. [2]). К тому же золотоискатель мог быть задержан властями: первый такой случай в Уссурийском крае относится уже к 1863 г. (см. [14]). На море опасность была существенно меньше, так как у грабителей до поры до времени не было возможности перехватывать суда. Не было такой возможности и у государств. Как Россия, так и Китай были заинтересованы в обложении морских промыслов и каботажного судоходства пошлинами. Однако 1 мая 1869 г. на встрече в уездном городе Хуньчуне (пров. Хэйлунцзян) местный амбань (начальник) и русский представитель Макаров жаловались друг другу на трудности надзора за китайскими судами (см. [14]). Первая попытка обложить китайские морские промыслы годовым сбором под угрозой конфискации лодок была предпринята военным губернатором Приморской области в 1891 г. [ВВ, 1891, № 11, с. 1]. При этом китайское и корейское судоходство в водах Приморья по-прежнему практически не поддавалось контролю и, несмотря на законодательный запрет в 1911 г., существовало до установления советской власти (см. [14]).
Итак, во второй половине XIX в. в водах, омывающих берега Уссурийского края, осуществлялось активное каботажное судоходство, находившееся в руках представителей соседних азиатских народов - преимущественно китайцев. В перевозках был задействован огромный, не поддающийся никаким подсчетам, флот парусных судов традиционной китайской конструкции - т.н. джонок. Судовладельцы занимались доставкой в край различных товаров из сопредельных районов Китая и вывозом продукции морских промыслов. При этом, вне всякого сомнения, китайский каботаж участвовал в вывозе золота, добытого китайскими же старателями на о. Аскольд и в труднодоступных районах Восточного Приморья. С началом 1880-х годов китайский экспорт из Уссурийского края пополнился еще одной статьей - здесь началось крупномасштабное производство опиума. Несмотря на то что русские власти вплоть до 1907 г. никак не ограничивали производство и употребление этого наркотика в своих владениях, лидерство в отрасли удерживали отдаленные восточные районы края. Так, в начале ХХ в. в Ольгинском участке под посевы опийного мака ежегодно отводилось около трети всей площади пахотных земель (не считая самовольной распашки в тайге) (см. [14]).
124
Опиум, выработанный к востоку от хребта Сихотэ-Алинь, также можно было вывезти в Китай только морем. Джонка, нагруженная высоколиквидными «легальными» товарами и, кроме того, потенциально имеющая на борту некое количество золота и опиума, не могла не привлечь внимания бандитов, вошедших в историю под названием хунхузов (см. [1, с.195-207]). Им удалось быстро изучить маршруты движения судов и выбрать удобные позиции для своих нападений. Первый инцидент с «подозрительной джонкой» в уссурийских водах, отмеченный в литературе, относится к 20 апреля (3 мая по н.ст.) 1868 г. В этот день неподалеку от Владивостока шхуной «Алеут» было задержано судно с тремя китайцами на борту. Осмотрев джонку, моряки обнаружили «кроме небольшого количества провизии и товаров, два китайских штуцера, пороху с ящиком 4 пуда 32 фунта и 913 штук взрывчатых фейерверков» [10, с. 56]. Прямых оснований назвать это случай «поимкой пиратов», разумеется, нет, однако столь внушительный арсенал (одного пороха около 80 кг!) мирному судну тоже ни к чему. В ноябре того же года командир канонерской лодки «Горностай» доставил во Владивосток группу из 24 китайцев. По словам офицера, все они были задержаны в заливе Стрелок по подозрению в пиратстве, при этом их лодки и береговые жилища были уничтожены. В этом случае произошел конфуз: расследование установило, что все задержанные - мирные ловцы морской капусты (см. [там же, с. 62-63]). Первый крупный успех в борьбе с пиратством в Уссурийском крае относится к 1881 г. На острове Русский, находящемся в непосредственной близости от Владивостока, обосновалась шайка разбойников. После того как они учинили несколько «дерзких нападений на шлюпки, занимавшиеся каботажем в российских пределах», вымогали дань и даже убили пять корейцев и шесть китайцев, военный губернатор Приморской области генерал-майор И.Г. Баранов приказал послать на остров военную экспедицию под началом подполковника Рябикова. Последний разделил свои силы на два отряда по 30 и 60 человек и внезапно атаковал пиратскую базу с двух направлений. В результате было захвачено 14 разбойников, в том числе два атамана - И Юн и Шан. Хунхузы обосновались на острове с комфортом: помимо жилых землянок солдаты обнаружили здесь опиекурильню и принадлежности для азартных игр. Губернатор счел нужным рапортовать о результатах рейда в штаб-квартиру генерал-губернатора Восточной Сибири в Иркутск (см. [14]). В источнике нет указания на то, в каком пункте острова Русский располагалась пиратская база. Можно предположить, что это была одна из бухт на западном побережье острова - Воевода, Рында или бухта Бабкина. Для пиратов эти места были удобны еще и тем, что возвышенности западного побережья острова открывали хороший обзор акватории Амурского залива, где проходили целых две морских «дороги», связывавших залив Посьет с Владивостоком и устьем р. Суйфун (ныне р. Раздольная, на территории КНР - Дасуйфэньхэ). После основания Владивостокской крепости (1889 г.) на всей территории
125
острова Русский развернулось фортификационное строительство (см. [3, с. 110]). Несмотря на это, хунхузы продолжали использовать его бухты для нападений на торговые джонки даже в начале ХХ в. Так, 26 июля (8 августа н.ст.) 1903 г. полиция провела операцию против шайки, обосновавшейся в бухте Холуай на южном берегу острова. Пираты оказали вооруженное сопротивление, при этом в перестрелке получил ранения командовавший рейдом помощник владивостокского полицеймейстера П.В. Шкур-кин (1868-1943) - известный дальневосточный писатель-востоковед1.
Операция на острове Русский в 1881 г., безусловно, нанесла пиратству серьезный удар. Тем не менее гораздо большее значение имело регулярное патрулирование прибрежных вод края военными кораблями Сибирской флотилии. Впервые о необходимости такой меры власти задумались под впечатлением от нашумевшей трагедии владивостокского купца - американца К.А. Купера (см. [14]). 27 апреля (9 мая) 1882 г. он обнаружил свою усадьбу в заливе Пластун разграбленной и сожженной. На пепелище купец нашел тела своих сыновей Евгения и Иосифа, а также двух китайцев - компаньона Чжун Сицзина и приказчика Ма. Нападавшими был угнан скот Купера и разграблено имущество на сумму в 23 000 руб. Подозрение властей пало на шестерых китайцев: Шунь Чжа, Сун Тая, Цзун Вэньцая, Ли Хуэйшаня, Ма Ю и Ян Юнсина. Всех шестерых взяли под стражу и отправили на следствие в Хабаровку. Здесь в судьбу задержанных вмешался известный купец Цзи Фэнтай, или, как называли его русские, Николай Иванович Тифонтай. Тифонтай взял китайцев на поруки, а дальнейшее расследование подтвердило невиновность всех шестерых. Злодеями оказались совсем другие китайцы, незадолго до трагедии появившиеся в Пластуне и нанявшиеся к Куперу на работу, а также их сообщники, проживавшие в окрестностях усадьбы. Из семерых бандитов удалось арестовать только одного, некоего Ван Цзичэна, да и тот в сентябре 1884 г. бежал с гауптвахты в с. Камень-Рыболов, вырыв подкоп и унеся при побеге кандалы (см. [12]). Купер пользовался влиянием в деловых и административных кругах Приморья, поэтому покушение хунхузов на его семью и собственность власти не могли оставить без внимания. Уже в июне 1882 г. оперативно высланная военная команда на буксирном пароходе захватила близ острова Русский шайку из 11 пиратов, которые накануне ограбили три торговые джонки и утопили шестерых китайцев (см. [7]).
Меры, принятые властями Приморской области, хотя и не искоренили морской разбой полностью, однако заставили уссурийских пиратов сменить тактику. Хунхузы и раньше не любили преследовать суда в открытом море, предпочитая действовать наверняка - на якорных стоянках и в узкостях. Теперь они все чаще стали отказываться от нападений на джонки и вместо этого начали облагать судовладельцев «правильной» данью. Она взималась с каждого паруса, а в случае если судно было двухмачтовым - в двойном размере (см. [11, с. 2]). Что касается конкретных сумм, то, к примеру, главарь «морских хунхузов» Мау-лу в 1906 г.
126
взимал с большой шаланды 300 руб. за навигацию, со средней - 200, а с малых джонок - по 50 руб. [ДВ, 1906, № 182, с. 3]. В первые годы ХХ века Мау-лу был в Уссурийском крае известной личностью. Появившись в русских пределах после подавления восстания ихэтуаней, он сколотил несколько шаек общей численностью около 40 человек, часть из которых орудовала во Владивостоке и его окрестностях, а другая - на р. Суйфун. 22 августа (3 сентября) 1906 г. атаман был схвачен на борту своей джонки у Адмиральской пристани в центре Владивостока чинами 3-й части городской полиции. Мау-лу встретил околоточного надзирателя с трехлинейной винтовкой-«драгункой» наперевес, однако стрелять не решился. При обыске на суденышке нашли еще две винтовки и полторы сотни патронов. О том, какую ненависть испытывали китайцы к атаману пиратской шайки, говорит тот факт, что в тот же вечер к приставу 3-й части П.Л. Кузнецову явилась целая депутация с требованием немедленно казнить негодяя. Можно предположить, что в глубине души пристав и его подчиненные разделяли такое желание, однако на деле, разумеется, следовали букве закона. Свидетельств причастности Мау-лу к тяжким преступлениям не было. В итоге он был всего лишь выслан в китайский порт Чифу, где деньги помогли ему обрести свободу и спустя считаные недели... вновь появиться во Владивостоке [ДВ, 1906, № 182, с. 3; № 203, с. 3]. Разумеется, занимался «морским рэкетом» не один Мау-лу. Уже в конце августа 1906 г. в Амурском заливе появилась новая шайка, обязавшая нескольких судовладельцев внести к 10 часам вечера 2 (15) сентября по 200 руб. серебром с каждой джонки. Через осведомителей полиции стало известно о встрече. В назначенное время хунхузы причалили на лодке в условленном месте. Внезапно появившаяся миноноска отрезала бандитам путь к отступлению. Шайка оказала высадившейся полиции сопротивление. Один из хунхузов едва не застрелил из револьвера помощника полицеймейстера Петрова, другой бросился с ножом на городового, но был сбит с ног. Большинство злоумышленников удалось задержать, при них были найдены 3 револьвера [ДВ, 1906, № 190, с. 3]. Таким образом, менее чем за две недели полиции удалось провести две удачные операции против «морских хунхузов». Однако по иронии судьбы уссурийские пираты всего лишь через месяц после этого совершили свой самый нашумевший «подвиг», ограбив немецкий грузопассажирский пароход «Эрна» прямо в коммерческой гавани Владивостока. 26 сентября (9 октября) судно закончило погрузку и вышло на рейд, готовясь следующим утром отплыть в Шанхай. На борту находилось около 100 пассажиров-китайцев, отправлявшихся на родину с заработанными в России деньгами. Оказавшись на судне, они чувствовали себя в безопасности и расслабились. Наступила ночь, утомленная погрузкой команда уснула, в помещениях для пассажиров также воцарился покой. В этот момент 10 вооруженных хунхузов принялись за дело. Осталось непонятным, как пираты проникли на борт: по одной версии, они взобрались по канатам с лодок, по другой - загодя поднялись на судно с толпой. Один из
127
пассажиров попытался оказать пиратам сопротивление, однако спутники не последовали его примеру, и смельчак, получив удар ножом, упал. Присвоив в общей сложности 7 тыс. руб., хунхузы стали спускаться на джонки. Только в этот момент масса пассажиров вышла из ступора и сумела задержать последнего из нападавших. Остальным хунхузам удалось скрыться в направлении мыса Басаргина. Утром 27 сентября жестоко избитый и даже подпаленный свечкой «флибустьер» был передан околоточному надзирателю Аулину - тому самому полицейскому, который за месяц до того арестовал Мау-лу [ДВ, 1906, № 206, с. 4].
Ситуация осложнялась тем, что в результате военных действий 1900 г., русско-японской войны и последовавших вскоре беспорядков 1907 г. во Владивостоке бандиты были поголовно вооружены современным оружием русского и японского производства [1, с. 203-204; 4, с. 37]. Рост вооруженной преступности и ее особая наглость заставили высшие эшелоны имперской власти взяться за решение проблемы дальневосточного криминала. В августе 1910 г. проблема хунхузничества обсуждалась на особом совещании в Государственном совете. В частности, оно постановило сформировать отряд миноносцев для постоянного контроля за морским побережьем от залива Ольги до бухты Славянка и пресечения морского разбоя (см. [14]). Благодаря подобным мерам в предреволюционные годы удалось обуздать деятельность «морских хунхузов». Окончательное исчезновение пиратства в водах Приморья произошло уже в советский период одновременно с ликвидацией его экономической основы, т.е. частного парусного каботажа.
На основании сказанного можно сделать вывод о том, что пиратство в водах Приморья в конце XIX - начале XX в., безусловно, существовало. При этом понятие «пиратство» требует расширенной трактовки: его следует понимать не только как «морской разбой», но и как своеобразный «морской рэкет». В то же время следует отметить, что уссурийское пиратство было частью сложного явления - организованного китайского бандитизма или хунхузничества. Морской разбой не получил в крае такого распространения, как «сухопутный»: за редкими исключениями объектом преступного внимания пиратов всегда был частный китайский каботаж, осуществлявшийся при помощи малотоннажных парусных судов.
Примечания
1 Ссылки на подлинные документы из архива П.В. Шкуркина, имеющие отношение к описанному случаю, см.: http://www.vostochnik.ru/old/pvsh/opis.html. Архив хранится в Сан-Франциско (США) у родных писателя.
Периодические издания
ВВ - Владивосток.
ВС - Военный сборник.
ГО - Голос.
ДВ - Дальний Восток.
128
Литература
1. Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. М., 2004.
2. Арсеньев В.К. По Уссурийскому краю. Дерсу Узала. М., 1983.
3. Аюшин Н.Б. и др. Владивостокская крепость. Владивосток, 2006.
4. Б-в Л. Деятельность хунхузов в Маньчжурии // ВС. 1908, № 1.
5. Борьба с пиратством становится проблемой морской международной безопасности. Март 2006. http://transbez.com/info/sail/piratefight.html.
6. Буссе Ф.Ф. Значение хунхузов для Южноуссурийского края // ГО. 1880, № 35.
7. Буяков А.М. и др. Организованная преступность Дальнего Востока: общие и региональные черты. Владивосток, 1998. http://www.crime.vl.ru/index.php?p=1389&more=1&page=3
8. Кондратенко Р.В. Манзовская война. СПб., 2004.
9. Крузенштерн И.Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежде» и «Неве». М., 1950.
10. Матвеев Н.П. Краткий исторический очерк г. Владивостока. Владивосток, 1990.
11. Панов В.А. Дальневосточное положение (Очерк Приамурья). Владивосток, 1912.
12. Петров А.И. «Русский китаец» Николай Иванович Тифонтай (Цзи Фэн-тай) // Россия и АТР. 2005, вып. 2, с. 141-151.
13. Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле и Индо-Китайском архипелаге... Петра Добиля. В двух частях. СПб., 1833.
14. Синиченко В.В. Криминальная составляющая миграционных процессов на восточных окраинах Российской империи. Иркутск, 2003. http://mion.isu.ru/pub/sin/index.html
15. Шавкунов Э.В. О судоходстве Приморья в средние века // Материалы по средневековой археологии и истории Дальнего Востока СССР. Владивосток, 1990.
16. Murray D.H. Pirates of the South China Coast. 1790-1810. Stanford University Press, 1987.
129
