CC BY
84
ему лицу именно в виде знаков-признаков [5: 93]. Таким образом, если тезаурус АЧТ выглядит для них самих как знаки, для МН он же представляет собой признаки. При такой расстановке динамика те -заурусов АЧТ будет разной, а отдельные признаки получат возмож -ность разной интерпретации. Взрослому, наблюдающему за беседой двух подростков, может показаться, что обмена информацией вообще не происходит, и все общение носит исключительно фатический характер. У пассивного наблюдателя может даже соз -даться впечатление, что перед ним и вовсе не общение, а какой-то иной процесс [6: 41].
Итак, в основу классификации триад могут быть положены раз -личные признаки, учет которых и способствует выявлению роли МН как в различных типах триад, так и в каждом отдельном диалоге, иллюстрирующем характерные особенности перечисленных моделей двустороннего речевого обмена в присутствии МН.
Список литературы
1. Карасик В.И. Язык социального статуса. - М.: Гнозис, 2002.
2. Маймескул Е.А. Речевой этикет и его место в языке и культуре // РЖ. -1995. - № 4. - С. 28.
3. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. - М.: Лабиринт, 1994.
4. Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. - Воронеж, 2001.
5. Тарасов Е.Ф. Место речевого общения в коммуникативном акте // Национально-культурная специфика речевого поведения. - М.: Наука, 1977. -С. 67-95.
6. Ditmann A.T. Interpersonal Messages of Emotion. - NY Springer Publishing Co, Inc., 1972.
УДК 81'316.772.2
В.Н. Бабаян*
Молчащий наблюдатель и молчание в диалоге
В работе изучены особенности диалога в присутствии молчащего наблюдателя (МН), дана классификация диалога в триаде с МН, в основу которой положены различные лингвосоциально-психологические признаки, выявляющие роль МН в образуемом им триадном диалоге.
The work is devoted to the study of a silent third person's (bystander's) influence on a two-person talk, the classification of a triadic dialogue with a significant role of a silent third person based on different linguistic and socio-psychological aspects.
* Бабаян Владимир Николаевич, кандидат филологических наук, доцент, институт лингвистики и массовой коммуникации Международного университета бизнеса и новых технологий (Ярославль); vladimirbabayan@rambler.ru
Ключевые слова: молчащий наблюдатель, диалог, классификация, триада, молчание, активные и пассивные члены триады.
Key words: silent bystander, dialogue, classification, triad, silence, two-person talk, active and passive triad participants.
Говоря о диалогах в триаде с молчащим наблюдателем, представляется важным разграничить понятия «молчащий наблюдатель» («МН») и «молчание», относящиеся к различным областям языкознания (теории речевой деятельности и теории речевых актов): под «МН» подразумевается некий субъект, а понятие «молчание» выражает то, что этот субъект (МН) продуцирует.
Следует различать такие разновидности молчания, как абсолютное (неинтенциональное, потенциальное, доречевое) и коммуникативно значимое молчание (КЗМ). Именно КЗМ подлежит лингвистическому исследованию. По В.В. Богданову, КМЗ - это молчание, выполняющее определенную знаково-смысловую функцию в вербальной коммуникации, и в зависимости от ситуации такое молчание может иметь самые различные значения [2: 12]. Именно коммуникативное молчание имеет адресата, мотив (а иногда и цель), может соотноситься с вполне определенным содержанием и включено в систему стимулов и реакций [3: 114].
Повседневное общение всегда «разбавлено» молчанием или его разновидностями (умолчанием, паузой и т. д.). Определенная часть смысла в диалоге обязательно вербализуется, а оставшаяся, иногда достаточно важная и весомая, остается невербализованной. Несказанное, недосказанное, умолчанное всегда органично входит в общий контекст ситуации, обеспечивая тем самым её коммуникативную «плотность»: очень часто за обычными этикетными фразами следуют некие «лакуны», о наличии которых собеседники одинаково осведомлены, и разъяснение смысла и содержания этих «лакун» не входит в прагматический рисунок данной коммуникативной ситуации. Здесь уместно вспомнить ситуации, когда у партнеров по общению «язык не поворачивается» сказать самое главное, что является разновидностью подобного рода лакун.
Причины данного явления многочисленны и кроются как в спе -цифике целенаправленного использования молчания, так и в специфике звучащего слова и его выразительных возможностей.
Значения слова могут поддаваться и не поддаваться передаче. В последнем случае люди могут молчать («о невыразимом»), передавая это размытое, трудно формулируемое значение с помощью неязыковых средств: молчания, паузы, жеста и мимики и т. д.
Намеренная невербализация в дискурсе не предполагает не только однозначной трактовки, но и логической трактовки вообще, хотя чаще всего адресат молчания «декодирует» подобную страте-
гию вполне адекватно. В обычном диалоге вербализация изначаль -но нацелена на быстрое преодоление информационного разрыва между общающимися, а молчание - динамичное интерпретационное поле для адресата (и любого МН), в котором важно понять адресанта, и в этом его основной смысл. Таким образом, можно заключить, что намеренное молчание поддается логизированию и вербализации. Спонтанное же («аффективное») молчание, используемое в общении ненамеренно, выводит общение на уровень интуиции.
Диалог есть способ языкового общения с обязательной меной коммуникативных ролей. В определении диалога можно допустить наличие нескольких ходов, как минимум один из которых может являться неречевым. Иными словами, молчание в диалоге выступает коммуникативной стратегией, поскольку именно чередование речевых актов молчания и говорения образует дискурс - контекстуально обусловленный процесс общения. Диалогический дискурс может формироваться и наполняться исключительно силенциальными (от лат. эНепйит - молчание) актами, смысловыми лакунами и жесто-мимическими составляющими, которые успешно интерпретируются коммуникантами на интуитивном уровне. Чаще это имеет место при общении хорошо знакомых людей: они могут проводить довольно долгое время в молчании, им комфортно находиться в подобном коммуникативном пространстве. В данном случае уместно определение молчания, данное А.В. Домащенко: «Молчание - это та изначальная полнота смысла, которая в силу своей доступности непосредственному пониманию, не нуждается в озвучивании» [5: 20].
Коммуниканты всегда совершают выбор между вербализацией и невербализацией. И если они делают выбор в пользу второй, то это ещё не значит, что они этого не видят и не замечают. Слово -это знак, но его отсутствие (особенно там, где его ожидают) - тоже знак, который представляет собой адекватное коммуникативное средство в конкретной ситуации общения. Молчащий воспринимает и чувствует то, о чем настойчиво говорится везде и всюду, настолько отчетливо, что это отнимает у него желание говорить об этом словом.
С помощью языка человек высказывает лишь меньшую часть того, о чем думает, так как большая часть информации импликатив -на и декодируется с помощью пресуппозиции и пропозиции. С другой стороны, надо уметь декодировать молчание в различных контекстах.
Таким образом, можно говорить о многозначности молчания. Л.П. Крысин высказал мысль о существовании особой универсаль -ной девятой тактики речевого поведения в конфликте, которая может быть названа тактикой молчания. Действительно, молчание в
разных жанровых интеракциях может использоваться для выраже -ния большой гаммы значений - от возмущения и негодования, до одобрения и восторга [4: 168].
Многозначность молчания не всегда и не обязательно снимает -ся при помощи речи. Молчание как недоговоренность и сокрытость информации может выступать как элемент семантики слова и вы -сказывания в импликативных и ненормативных пропусках, в поэтической речи (метафора, подтекст), при использовании иронии и т. д. Тогда оно приобретает форму умолчания - частичного сообщения и частичного (временного или постоянного) сокрытия информации; пребывания части информации в имплицитной форме. Как подчеркивает А.А. Кибрик, умолчание используется тогда, когда информация: а) очевидна, б) неизвестна, в) несущественна или г) если говорящий хочет ее скрыть [7: 49].
Умолчание коммуникативно значимо и имеет соответствующие причины; в зависимости от обстоятельств адресат может либо од -нозначно восполнить имплицированную информацию, либо строить те или иные догадки относительно её характера [3: 241].
Другой формой молчания считается пауза - естественный коммуникативный ход (чтобы собраться с мыслями, обдумать, найти подходящее слово, сделать передышку и т. д.), но она искусственна, будучи использована как приём. Пауза является маркером молчания.
Паузацию относят к важнейшим фонетическим средствам речевого контакта [11: 43]. Она участвует в привлечении внимания собеседника к высказыванию, а также в создании адекватной тональности общения: более длительные паузы характерны для общения, протекающего в рамках доброжелательной тональности, что особенно ярко проявляется при диалоге. Соблюдение паузы дает возможность собеседнику выразить себя, стимулирует диалог, т. е. является одним из важнейших коммуникативных навыков.
Н.Д. Арутюнова в самом общем виде выделяет два типа молча -ния: межличностное (диалогическое) и социальное.
Основными признаками межличностного молчания принято считать намеренность, целенаправленность и конвенциональность.
Говоря о втором типе молчания - социальном - следует отметить, что исходя из того, что в рамках социального взаимодействия на первый план выступают вопросы этики и нормативности поведения, молчание может рассматриваться и как отсутствие протеста против ущемления прав другого (невыполнение нравственного долга в рамках «слабой этики») и как отрицательная акция, уклонение от положительного действия - ложь, предательство (в рамках «сильной этики») [1: 428].
Этикет как поведение включает различные формы выражения типичных социально закрепленных реакций. К ним В.И. Карасик от-
носит и молчание. Знаковая сущность молчания зависит от обстоятельств общения. Молчание слушателей в лекционной аудитории, в зале заседания суда, в храме предписывается нормами поведения, молчание за столом на званом вечере считается грубым нарушени -ем приличий в англоязычном обществе. Молчание как предоставление права партнеру начать общение является признаком уважения статуса партнера, молчание в ответ на реплику партнера в диалоге часто оценивается как оскорбление [6: 90-91].
И.А. Стернин говорит об интересном типе молчания - «неловкой паузе». С этим явлением мы встречаемся в ситуации, когда там, где не принято молчать, в процессе общения возникает пауза. Такая пауза в общении обычно труднопереносима. Так, например, у россиян за столом не принято молчать, как не принято молчать, находясь вместе с кем-либо. Принято, чтобы попутчики разговаривали друг с другом. Мы иногда думаем о человеке: «О чем мне с ним разговаривать?», «Мне с ним не о чем разговаривать». Это свидетельство осознания нами наличия у общения функции распределения времени [10: 28].
Итак, молчание можно рассматривать и как нарушение конвен -циональных норм, в таком случае говорят о несанкционированном, т. е. не предусмотренном нормами общения молчании. Подтверждение этому находим в следующей цитате: «Молчание в некоторых ситуациях могло бы быть расценено как невежливость и невнимание, а иногда даже как враждебность» [9: 108]. Иными словами, молчание в тех случаях, когда от адресата ожидается какая-то реакция, считается явным нарушением общепринятых конвенций. Молчание может быть и речевым актом в рамках вежливого поведения - промолчать вместо ответа на грубость или агрессивный выпад. В данном случае желание уклониться от выражения собственного мнения можно объяснить либо принципом толерантного поведения, представленным в том числе системой коммуникативных запретов, нацеленных на защиту реализации прав личности, либо как прагматический прием камуфлирования столкновения (конфликта) целей. Как отмечает М.В. Колтунова, толерантность с позиции прагматики рассматривается как тип речевого взаимодействия, противопоставленный вербальной агрессии и близкий к понятию «терпимость» [8: 108].
Таким образом, можно заключить, что как межличностное (диалогическое), так и социальное молчание (социальное в ещё большей степени) имеют национальную специфику.
Важную роль в семантике и понимании молчания наряду с личностными особенностями субъектов коммуникации играют и ситуативные факторы. В зависимости от той или иной ситуации, от контекста общения, от особенностей третьих факторов молчание может быть справедливым, желаемым, оправданным, или наоборот. Бывают ситуации, в которых молчание почти целиком обусловлено
обстоятельствами, и наоборот, - такие, в которых моральная ответственность возлагается на смолчавшего партнера по общению.
Учёт присутствующего в диалоге МН и акта молчания позволяет по-новому взглянуть на диалогическое взаимодействие коммуникантов, способствует выявлению новых специфических особенностей диалога с МН, которые не обнаруживаются при обычном анализе диалога без учёта роли МН.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. Феномен молчания // Язык о языке: сб. ст. / под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 418-437.
2. Богданов В.В. Молчание как нулевой речевой акт и его роль в вербальной коммуникации // Языковое общение и его единицы. - Калинин: Изд-во КГУ, 1986. - С. 12-18.
3. Богданов В.В. Очерки по антропологии молчания. Homo Tacens. - СПб.: РХГИ, 1997.
4. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. - М.: Лабиринт, 2001 .
5. Домащенко А.В. Ещё раз об интерпретации и толковании // Филологические науки. - № 3. - 2005. - С. 16-23.
6. Карасик В.И. Язык социального статуса. - М.: Гнозис, 2002.
7. Кибрик А.А. Молчание как коммуникативный акт // Действие: лингвистические и логические модели: тез. докл. - М., 1991. - С. 49-50.
8. Колтунова М.В. Конвенции как прагматический фактор диалогического общения // Вопр. языкознания. - № 6. - 2004. - С. 100-115.
9. Корнилова Н.Б. Онтология молчания (на примере ранней прозы Леонида Андреева): дис. ...канд. филол. наук. - Ярославль, 2002.
10. Стернин И.А. Введение в речевое воздействие. - Воронеж, 2001.
11. Фрейдина Е.Л. Паузация как средство коммуникативного контакта // Фоносемантика и прагматика: тез. докл. Всерос. конф. - М.: Пенза, 1993.
УДК 81
А. В. Бондаренко*
Языковая онтология: наследие и перспективы
В статье рассмотрены вопросы языковой онтологии, дан анализ лингво-философских взглядов учёных прошлого и современности на проблемы бытия и сущности языка. В языке усматривается самодеятельное начало, принцип непроизвольной эманации. Речь признаётся средостением языковой сущности. Категория различения постулируется в качестве маркера языковой манифестации, а высказывание - онтической единицы. В статье анонсируются гносеологические принципы языковой онтологии.
* Бондаренко Артем Владимирович, кандидат филологических наук, доцент, докторант, Военный университет Министерства обороны Российской Федерации (Москва); artibond@mail.ru
