CC BY
29
СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ СЕМАНТИКА
МОДЕЛИРОВАНИЕ ФРАГМЕНТА «АКТИВНОСТЬ» В ПРЕДЛОЖНО-ПАДЕЖНОЙ СЕМАНТИКЕ (на примере синтаксических конструкций русского, английского и итальянского языков)
А.Б. Чернышёв
Закрытое акционерное общество «ВолгАэро» пр. Ленина, 163, Рыбинск, Ярославская обл., Россия, 152903
Предложно-падежная семантика рассматривается в когнитивном аспекте. Фрагмент «активность», актуализируемый в разноструктурных языках предлогами и падежами, позволяет выявить особенности и универсальные свойства человеческого восприятия с учетом специфики национальной языковой картины мира.
Ключевые слова: картина мира, предлог, падеж, фрагмент, активность, моделирование.
Языковая картина мира — это запечатленное в языковых единицах соответствующего языка национально-специфическое видение всего сущего. Естественно, что неповторимость каждой из национальных языковых картин мира, отражающих результат работы этнического сознания над осмыслением и категоризацией бытия человека во Вселенной, может быть очевидной лишь на фоне других таких же национальных языковых картин мира с опорой на языковые универсалии. Как отмечают исследователи, специфика национального мировидения может отражаться не только в фактах языка, находящихся в рамках лексической семантики, но также в синтаксисе и морфологии [3. С. 103, 106]. Целью данной статьи является анализ особенностей функционирования и употребления синтаксических предлож-но-падежных конструкций с общим значением движения в русском, английском и итальянском языках.
Как известно, участие предложно-падежных форм в развитии языка объясняется способностью предлогов к контаминации, которая свидетельствует о совершенных, развитых системных отношениях. Явление контаминации в предлогах выявлено на основе семантических трансформаций, при которых происходит переход от означающего одной семантической структуры к означающему другой семантической структуры. На основании этого составляется парадигма номинаций одного и того же отношения [4. С. 8].
Как отмечает Ч. Филлмор, один из подходов к изучению падежных систем состоит в том, чтобы ограничиться морфологическим описанием существительных, не накладывая никаких ограничений на то, каким образом для падежных морфем устанавливаются их значения или функции [8. С. 382]. В свете данного подхода представлена, в частности, теория падежей П.В. Дурст-Андерсена [1]. Падеж в ней рассматривается в общей системе грамматических категорий существительного и глагола и определяется как семантико-реляционная категория существительного, совмещающая в себе другие категории, а именно категории рода и числа. Для косвенных падежей (родительного, дательного) существенным оказывается понятие перспективы (дихотомии «близкое — далекое», «экстраверт-ность — интравертность»), в которой различают разные источники определения информации [1. С. 136—140].
Согласно данной теории, родительный и дательный падежи имеют идентичный концепт: направление, исключающее контакт с объектом. Различие же проявляется в том, что родительный падеж имеет внешнее направление, и, следовательно, перспектива родительного падежа экстравертна и связана с представлением о движении от близкого объекта к дальнему.
Дательный падеж является конверсивным по отношению к родительному падежу, т.е. его диаметральной противоположностью, в результате чего дательный падеж обладает не экстравертной, а интравертной перспективой, предполагающей переход от дальнего к близкому. Таким образом, объект может выступать в качестве ориентира, относительного которого задается направление движения.
Помимо падежей, отношения между объектами могут выражаться и самими предлогами.
По мнению Е.С. Кубряковой, значения предлогов именуют координацию вещей и событий, показывают их место во времени и в пространстве, соотносят выделенные ориентиры с их обобщенными представлениями в голове человека и т.п. В ходе данной номинативной деятельности создается языковая картина мира — особое образование, постоянно участвующее в познании мира и задающее образцы интерпретации воспринимаемого [5. С. 64]. Это позволяет выдвинуть предположение о том, что предлог, как и знаменательное слово, имеет определенную семантическую структуру и включает в себя потенциальное множество лекси-ко-семантических вариантов и параметров, которые зачастую являются результатом моделирования определенного фрагмента языковой картины мира. К одному из таких фрагментов может быть отнесен фрагмент «активность».
Активность в теоретическом аспекте рассматривалась в лингвистике в более широком понимании, а точнее, в рамках категории. В частности, как отмечает А.Е. Маньков, активность изначально проявляется при определении рода существительных в процессе восприятия предметов как активных (или «инактивных»), что обусловлено их степенью способности оказывать какое-либо воздействие на другой предмет [7. С. 81]. Как считает А.Ф. Лосев, «любое активное действие, производимое предметом, кажется целенаправленным, а сам предмет представляется разумным и одушевленным и этими качествами подобным человеку» (цит. по: [7. С. 81]).
Структуру активного начала, по мнению Е.М. Поздняковой, образует понятие действующего источника энергии, являющегося причиной, порождением чего-либо от исходной точки в пространстве и от первого момента, от первой стадии какого-либо действия во времени. Этот источник является основой, сущностью порождаемого, вызываемого события или ситуации, он деятельный, т.е. не пассивный, а также развивающийся, то есть не статичный [6. С. 255]. Подобный источник может реально не являться одушевленным, но восприниматься таковым в силу непосредственного выражения его собственной смысловой сущности. Таким образом, предметам могут приписываться свойства и качества, объективно им не принадлежащие.
Принципиально важную значимость при выявлении активности приобретает дихотомия «контакт — неконтакт». Понятие контакта, по убеждению Д. Пайара, связано с прилеганием локализируемого объекта к границе релятума и подтверждается свойствами как объекта, так и релятума и, при необходимости, семантикой глагола [2. С. 170]. При этом свойства локализируемого объекта и релятума оказываются значимыми для определения границы.
Представляется, что признак контактности/неконтактности определяется восприятием, прежде всего, топологических особенностей конечного пункта. Контакт подразумевает такое достижение Y-а, в результате чего Х полностью оказывается вовлеченным в его сферу, т.е. находится внутри пространства Y-а, либо реального, физического, либо психологического. Соответствующим образом неконтакт, как противоположный случай, имплицирует идею движения по направлению к конечному пункту, не достигая его, оставаясь где-то рядом.
Поскольку векторное движение как направление обязательно связано с пониманием перспективы рассмотрения совершающегося действия, то возможно, на наш взгляд, выделение диалектической категории «контакта — неконтакта». Таким образом, возникает идея целого, так и целостное рассмотрение контакта и неконтакта приводит к восприятию единства предметов. Кажущееся единство предметов является следствием невозможности восприятия достижения (контакта) или недостижения (неконтакта) конечного пункта по заданной траектории.
Различие активности и целенаправленности как конституирующих признаков заключается в перспективе восприятия движения. Если целенаправленность рассматривает субъект как самостоятельно перемещающийся, то активность имплицирует восприятие конечного объекта как притягивающий к себе источник. Перспектива восприятия движения становится обратной. С другой стороны, и активность, и целенаправленность рассматривают субъект и конечный объект в качестве взаимосвязанных, взаимозависимых.
Таким образом, активность может быть соотнесена с целенаправленностью, при которой любое действие понимается как направленное на достижение какой-либо цели, т.е. действие или движение с интравертной перспективой. Подобная интерпретация активности, в зависимости от типа языковой структуры, ассоциируется с дативом не просто как с падежом, но как с активной зоной области цели, что подтверждается анализом семантически эквивалентных предложно-па-дежных конструкций русского, английского и итальянского языков, представленным в табл. 1.
Таблица 1
Анализ семантически эквивалентных предложно-падежных конструкций русского, английского и итальянского языков
Предложно- падежные конструкции Русский язык Английский язык Итальянский язык
1а) Шапка идет Пете (1б) The hat suits Peter (1с) II cappello va a Pietro
(2а) Я иду к Пете (2б) I am going to Peter (2с) Vado da Pietro
(3а) Я иду к школе (3б) I am going towards the school (3с) Vado verso la scuola
(4а) Я иду в школу (4б) I am going to school (4с) Vado alla (in) scuola
(5а) Я иду от Пети (5б) I am going from Peter (5с) Vado da casa di Pietro
(6а) Я иду от школы (6б) I am going from school (6с) Vado dalla scuola
(7а) Я иду из школы (7б) I am going out of school (7с) Vado dalla scuola
В рассматриваемых языках, исходя из примеров представленной сводной таблицы, фрагмент «активность» актуализируется в следующих предлогах: к в русском языке, to в английском и da в итальянском. «Активность» этих предлогов обусловлена тем, что при многочисленных и иногда противоположных значениях, которые они имеют в современном употреблении, данные предлоги, тем не менее, сохраняют изначально свойственное им общее значение: направление к одушевленному объекту (ср. предложения (2а), (2б) и (2с)).
Каким образом моделируется «активность» как фрагмент картины мира в русском, английском и итальянском языках в свете полисемии вышеуказанных предлогов?
Употребление к характерно в конструкциях с дативом (2а) и (3а). Дихотомия «одушевленность — неодушевленность» носит ярко выраженный семантический характер. Употребление к перед неодушевленным существительным в (3а), выражающим направление к объекту, а не внутрь его (ср. 4а), представляется метафоричным, поскольку понимание «школы» как активного объекта связано с его топологическими характеристиками — формой и объемом и, следовательно, отсутствием контакта с ним. Предлог к при «активном» объекте (пациенсе) подчеркивает независимость субъекта (агенса) в отличие от (1а), где вместо датива используется бенефактив.
Активность в русском языке исключает экстравертную перспективу (ср. 5а, 6а, 7а). В русской языковой картине мира активность, принимая во внимание характер движения, свойственна не только пациенсу, но и агенсу. Следовательно, активным оказывается, в том числе, предмет, который совершает действие.
Употребление предлога ^ в английском языке характерно для конструкций (2б) и (4б). При отсутствии конкретных падежных индикаторов предлог to выполняет функцию датива. Его употребление характерно как перед одушевленными, так и перед неодушевленными существительными. При формальном отсутствии деления на мужской, женский и средний род все предметы в английской языковой картине мира воспринимаются как одушевленные. Для восприятия активности в английском языке, наоборот, очень важно понимание контакта, но, скорее,
не как физического, а как психологического. Этим объясняется тот факт, что в (4б) «школа» воспринимается не как здание, но как место активных действий, событий, в частности, место учебы. Для выражения направления в сторону объекта при отсутствии контакта с ним употребляется предлог towards (3б). Как и в русском языке, фрагмент «активность» в английском исключает экстравертную перспективу (ср. 5б, 6б, 7б).
Что касается итальянского языка, то в нем активность репрезентируется посредством предлога da. Предлог da употребляется в (2с, 5с, 6с, 7с), из чего следует, что для фрагмента «активность» в итальянском языке характерны как инт-равертная, так и экстравертная перспективы, т.е. движение к объекту и от объекта. При этом движение от семантически одушевленного предмета не может быть передано в итальянском языке в качестве семантически самостоятельной предложно-именной конструкции. Предложение (5с) по своей структуре совпадает с (6с), где используется предлог da c неодушевленным предметом в родительном падеже, т.е. движение от Петра воспринимается, подобно движению от «школы», движением «из дома, где живет Петр».
Таким образом, в итальянском языке при анализе предикативных конструкций с предлогами движения выявляются следующие особенности. Во-первых, не представлена идея движения от одушевленного объекта. Во-вторых, предлог da употребляется с семантически одушевленными существительными («Петр»), к которым совершается движение, а также с семантически неодушевленными существительными («школа»), от которых совершается движение.
Данное явление, очевидно, объясняется тем фактом, что активность в итальянском языке проявляется в зависимости не от восприятия релятума, но от восприятия отношения действия между актантами — воспринимающим и воспринимаемым. Так, анализируя значения индоевропейских пространственно-временных приставок типа pro-, Ю.С. Степанов и Е.С. Яковлева справедливо отмечают, что латинские и греческие слова могут иметь диаметрально противоположные значения. Например, греки архаической поры представляли себе, по-видимому, время текущим «сзади», из-за нашей спины, через нас и как бы над нашей головой, «вперед» — от наших глаз в бесконечность... [10. С. 75].
Подобное восприятие было характерно, вероятно, для многих культур и цивилизаций. Какое отношение данное восприятие может иметь к итальянской культуре и языку?
Как отмечает в своем исследовании Ю.Б. Циркин, в центре всего римского сознания стоял сам Рим. Римляне были абсолютно уверены не только в его вечности, но и в его праве править миром. Все остальное было второстепенно [9. С. 18, 20]. В связи с этим становится возможной интерпретация фрагмента активности итальянской языковой картины мира. Особенность восприятия ориентира (па-циенса) в итальянском языке проявляется, очевидно, в том, что он оказывается обращенным к лицу субъекта независимо от направления движения. Следовательно, любое движение воспринимается как целенаправленное.
Активность же актантов, во-первых, проявляется в том, что в (2с) субъект движется к одушевленному объекту («Петр»), в (5с, 6с, 7с) неодушевленный объект воспринимается как совершающий движение от субъекта-наблюдателя. В семантической структуре данных предложений глагол движения соотносится с активным субъектом, предлог da — с объектом, воспринимаемым как активный. Невозможность употребления предлога da с одушевленным существительным, от которого совершается движение, объясняется, вероятно, тем, что человек не может двигаться спиной назад. В (3 с, 4с) субъект также видит неодушевленные объекты перед собой, однако движение воспринимает как исходящее от него самого, в силу чего сам субъект становится активным, «школа» же оказывается инактивной. Таким образом, в итальянской языковой картине мира все события разворачиваются непосредственно перед субъектом, который оказывается их наблюдателем.
Проведенное исследование показывает, что предлоги участвуют в номинации физической действительности, в частности, в номинации сферы пространственных отношений. Тем самым семантика предлогов отражает фрагменты языковой картины мира. Такой универсальный фрагмент, как активность, актуализируется в семантике предлогов движения русского, английского и итальянского языков. Когнитивная структура предлогов к, ^ и da свидетельствует о тенденции развития модели фрагмента «активность» в типологически сходных, но разноструктур-ных языках. В языках синтетического типа полное изучение семантики предлога возможно лишь в единстве изучения его с семантикой падежа. Сами же механизмы контаминации способствуют выявлению и исследованию новых универсальных смысловых языковых категорий и фрагментов картины мира.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Дурст-Андерсен П.В. Предложно-падежная система русского языка. Понятие «контакт уб. неконтакт» // Логический анализ языка. Языки пространств. — М.: Языки русской культуры, 2000.
[2] Исследования по семантике предлогов. Сб. статей. — М.: Русские словари, 2000.
[3] Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. — М.: ЧеРо, 2003.
[4] Кравченко Н.П. Семантико- и текстообразующие функции русских предлогов (на материале языка художественной литературы и СМИ): Автореф. ... д. ф. н. — Краснодар, 2001.
[5] Кубрякова Е.С. Язык и знание. — М.: Языки славянской культуры, 2004.
[6] Позднякова Е.М. Таксономическая категоризация глагола и концепт «активное начало» в категории имени деятеля // Концептуальное пространство языка: Сб. науч. тр. — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005.
[7] Маньков А.Е. Происхождение категории рода в индоевропейских языках // Вопросы языкознания. — 2004. — № 5.
[8] Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1981. — Вып. 10.
[9] Циркин Ю.Б. Мифы Древнего Рима. — М.: АСТ, 2000.
[10] Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). — М.: Гнозис, 1994.
MODELLING OF THE FRAGMENT "ACTIVITY" IN THE CASE-PREPOSITION SEMANTICS (syntactic constructions in the russian, english and italian languages)
A.B. Chernyshev
JSC "VolgoAero" Lenin Av., 163, Rybinsk, Yaroslavl' region, Russia, 152901
Cast-prepositional semantics is treated in the cognitive aspect. The fragment "activity"/ while being emphasized in structurally different languages by means of prepositions and case forms, allows to reveal both peculiar and universal features of human perception proceeding from specific national worldviews.
Key words: worldview, modeling, preposition, case, fragment, activity.
