CC BY
76
МОБИЛИЗАЦИЯ ЧЕРКЕСОВ НА ГОРИЗОНТЕ ОЛИМПИАДЫ 2014 ГОДА
Ирина БАБИЧ
доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела Кавказа Института этнологии и антропологии РАН (Москва, Российская Федерация)
Введение
В различных европейских странах мне часто приходилось отвечать вопрос, чем я занимаюсь в России. Мой ответ: «Изучаю этнографию народов Северного Кавказа» — многих озадачивал, ведь далеко не все в Европе знают, где находится Кавказ. Но когда я говорила об одном из народов Северного Кавказа (СК) — чеченцах, собеседники кивали головой, прекрасно понимая, о ком идет речь. Об этом народе Европа узнала в 1990-х годах, после чеченских войн.
В конце 2000 — начале 2010-х годов миру стал известен еще один этнос СК — адыги, которых за рубежом принято называть черкесами. Подобная «глобальная ос-
ведомленность» связана с решением МОК провести зимние Олимпийские игры 2014 года в Сочи, то есть на той территории, где в прошлые века частично проживали адыгские народы.
Кто такие адыги, или черкесы? Название «черкесы» появилось еще во времена первых путешествий европейцев на Кавказ. В этнографии адыгами называют несколько родственных между собой этнических субгрупп и субэтносов, говорящих на языках адыгской группы. К ним относят прежде всего кабардинцев (ныне проживающих в Кабардино-Балкарии), черкесов (ныне проживающих в Карачаево-Черкесии) и западных адыгов, которых в советс-
кие годы стали называть адыгейцами (по названию автономной области — Адыгеи). В свою очередь, адыгейцы подразделялись на более мелкие этнические группы: шапсугов, натухайцев, абадзехов, те-
миргоевцев, бжедугов и т.д. Западные адыги частично проживают в Причерноморье — в Лазаревском и Туапсинском районах Краснодарского края, между Сочи и Туапсе.
Причины роста интереса к истории адыгов
Многовековое проживание адыгов на СК характеризовалось когда мирным, а когда и немирным сосуществованием как между различными группами самих адыгов, так и адыгов с другими этносами Кавказа. Адыгские народы находились на разных стадиях формирования государственности. Наиболее продвинулись в этом направлении кабардинцы: радикальные историки говорят даже о государстве «Кабарда», существовавшем на Кавказе до прихода сюда русских. Что касается западных адыгов, то ко времени прихода русских они переживали период становления раннефеодальных отношений и зарождения государственности.
Рост интереса, научного и бытового, к истории адыгов начался в начале 1990-х годов и был связан с целым рядом обстоятельств.
> В ходе «перестройки» появилась свобода научного творчества, которая позволила иначе осветить целый ряд фактов и событий в истории России и Кавказа.
Советская идеология во многом ограничивала развитие исторической науки, так как требовала освещать все события с определенной политической точки зрения. Таким образом, в ряде национальных регионов колониальная политика России превращалась в «цивилизаторскую». Тем не менее исторической науке в какой-то мере удалось «выжить». Во-первых, ряд исследований стоял несколько в стороне от идеологии и подвергался ее влиянию в меньшей степени (например, вопросы, связанные с развитием первобытных и феодальных отношений в национальных регионах). Во-вторых, некоторые ученые пытались противостоять идеологическим препятствиям и преподносили историю в более или менее правдивом свете.
В начале 1990-х годов практически все стали «переписывать» историю. Историки-кавказоведы, в том числе и автор настоящей статьи, также попытались по-новому осветить историю включения СК в состав Российской империи. В 2007 году они опубликовали книгу в издательстве «Новое литературное обозрение»1.
Хотелось бы сразу подчеркнуть, что реальная необходимость пересмотра многих событий в истории России и Кавказа постепенно переросла в различные формы научных спекуляций. В результате история довольно скоро превратилась в инструмент современной политической борьбы.
> Использование истории в качестве инструмента политической борьбы.
По нашему мнению, именно это обстоятельство и стало главной причиной активизации исследований в научных институтах СК; историки стали осознанно или неосознанно «обслуживать» различные политические идеологии.
1 См.: Северный Кавказ в составе Российской империи. Серия Института «Открытое общество» «Окраины Российской империи» (в соавторстве с В.О. Бобровниковым и др.). Спб: НЛО, 2007.
Начало и первая половина 1990-х годов ознаменовались расцветом общественных движений на СК, когда практически каждый народ региона стал активно выражать свои национальные чувства. В основе этих движений лежало как неприятие России, «насильно» завоевавшей СК, так и негативное отношение к «неродственным» народам своего же региона. Наиболее остро этот вопрос встал в Чечне, которая начала борьбу за отделение от РФ.
Мощная волна национальных движений прокатилась в 1990-х годах и по всем другим республикам СК: построенные на сталинском принципе «соединения чужих народов», они буквально взорвались. Началось противостояние между осетинами и ингушами в Северной Осетии, между черкесами и абазинами, с одной стороны, и карачаевцами — с другой, в Карачаево-Черкесии, между кабардинцами и балкарцами в Кабардино-Балкарии.
В Кабардино-Балкарии общественные национальные движения пришли к идее создания двух государств, независимых как от России, так и друг от друга; вот тут-то и понадобились новые исторические исследования. По мнению национальных идеологов, на основании их результатов и следовало строить новоиспеченные независимые государства.
В результате историки Кабардино-Балкарии зашли в тупик. Появились сразу четыре исследования, написанные с разных точек зрения: две истории Кабарды — «глазами кабардинских и балкарских историков» и две истории Балкарии — «глазами балкарских и кабардинских историков». Впрочем, нечто подобное происходит практически во всех республиках СК.
В 1991 году лидеры и сторонники балкарского национального движения приняли Декларацию о провозглашении Республики Балкария и национальном суверенитете балкарского народа; были сформулированы «Основные положения концепции национально-государственного переустройства и реформы политической системы Кабардино-Бал-карии»2.
В ответ на это в 1992 году лидеры кабардинского национального движения приняли решение «О восстановлении Кабардинской республики». При этом они считали, что «в новейшее время государственность кабардинского народа была восстановлена в 1921 году»3.
Именно в этот период начался первый этап формирования новой истории адыгов (XVIII — начало XX вв.). Начался пересмотр результатов Кавказской войны, одним из трагических последствий которой стали массовые выселения практически всех народов СК, происходившие в конце XVIII века, в течение всего XIX века (особенно в его второй половине) и, наконец, в первом десятилетии XX века. Именно в отношении этих трагических событий в российской истории был впервые применен термин «геноцид». Он был использован Верховным Советом Кабардино-Балкарии (в 1992 г.) и парламентом Адыгеи (в 1994 г.) для описания фактов массового изгнания адыгского (черкесского) народа, а также родственных ему абазов, абхазов и убыхов во время и по окончании Кавказской войны4. В советской исторической науке процесс изгнания горцев Кавказа обозначался термином «мухаджирство».
В упомянутой выше книге, одним из авторов которой являлась и я, данному процессу посвящена целая глава; мы считаем его одним из ключевых механизмов российско-имперской политики на СК вообще и Кавказской войны в частности.
2 Материалы по деятельности Национального совета Балкарского народа. 1994—1998 гг. Архив И.Л. Бабич.
3 Этнополитическая ситуация в Кабардино-Балкарии. Сборник документов национальных движений / Автор вступительной статьи, составитель и отв. ред. И.Л. Бабич. В двух томах. Т. II. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994. С. 13.
4 Об этом подробнее см.: Там же. Тт. I, II. 1994.
Основные вехи миграционной политики России на СК в XVIII — начале XX веков
Первые радикальные перемены в жизни адыгов начались в XVI—XVII веках, когда Османская империя стала проводить их постепенную исламизацию. Значительные проблемы для адыгов создало вступление России в соперничество с османами за кавказские земли. Одним из главных последствий Кавказской войны было выселение народов Кавказа в Османскую империю.
Уже с XVIII века Российская империя открыто рассматривала территорию СК как объект своих геополитических интересов. Главными направлениями формировавшейся в то время политики стало постепенное завоевание СК и покорение проживающих в этом регионе горцев, или, как выражались сами русские военачальники, колонизация края5. Такой курс сохранялся вплоть до свержения русского императора и Октябрьской революции 1917 года. При этом до начала XX века российская политика в отношении СК в целом не менялась; все трансформации затрагивали лишь механизмы и методы ее реализации.
В ходе Кавказской войны Россия отдавала предпочтение военному методу подчинения Кавказа. В основе его лежало проведение карательных операций в горских аулах, то есть физическое истребление горцев.
Миграционная политика Российской империи начала формироваться еще в XVII— XVIII веках, когда на подступах к горным территориям СК были построены первые военные крепости. В период военных действий конца XVIII — первой половины XIX века Россия стала рассматривать миграционные процессы в качестве дополнительного инструмента в борьбе за покорение СК.
В XVIII — первой половине XIX века характер миграционных процессов на территории СК во многом обуславливался «политическими взаимоотношениями» между горцами и Российской империей, прежде всего желанием или же активным либо пассивным нежеланием горцев войти в состав России. В этот период желание добровольно войти в состав империи более определенно высказывали осетины и балкарцы.
Народы, принявшие российскую власть, в меньшей степени вынуждались к различным формам миграции. Те же горцы, которые наиболее ожесточенно сопротивлялись установлению господства империи и вхождению в ее состав, испытали на себе методы миграционной политики гораздо сильнее.
Конец XVIII и первая половина XIX века были периодом так называемой внутренней миграции, когда переселение горцев было ограничено в основном пределами СК.
В первой половине XIX века российская администрация с целью создания системы политической и военной безопасности начала постепенное переселение горцев с одних территорий СК на другие (главным образом с гор на предгорные и равнинные территории). Подобный подход к расселению горцев был ясно сформулирован в Специальном проекте по завоеванию и колонизации горских земель, подготовленном в 1833 году командующим войсками на Кавказской линии и Черномории генералом А. Вельяминовым.
Данный документ четко показывает, что в упомянутый период внутренние миграции горцев рассматривались военным руководством России в качестве одного из ключевых механизмов завоевания СК.
5 См.: Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи (20—70-е гг. XIX в.). Сборник архивных документов / Составитель Т^. Кумыков. Нальчик, 2001. С. 206.
Другим видом насильственной внутренней миграции стало расселение горцев, попавших в плен в ходе военных операций Кавказской войны. Согласно «Правилам о поступлении с пленными и добровольными выходцами из горцев», разработанным в 1847 году главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом генерал-адъютантом князем М. Воронцовым (в 1844—1854 гг. он являлся наместником Кавказа), горских пленных поселяли главным образом на Дону или во внутренних губерниях Российской им-перии6.
Внутренние миграции, помимо военных задач, позволяли решать и гражданские вопросы, касающиеся, например, создания системы управления теми горцами, которые уже признали господство Российской империи.
В этот же период появились и внешние миграционные процессы7. По нашему мнению, в течение XVI—XVIII веков достаточно важную роль в жизни горцев СК играли османы8. Османская империя (так же как и впоследствии Российская) в продолжение ряда веков использовала переселения как один из главных инструментов не только внутренней, но и внешней политики.
В истории массовых миграций горцев СК (в период 1850—1910-х гг.) можно выделить 6 основных этапов, которые различаются между собой по мотивации, характеру и механизму реализации:
I этап — вторая половина 1850-х годов; II этап — первая половина 1860-х годов;
III этап — вторая половина 1860 — начало 1870-х годов;
IV этап — 1870-е годы; V этап — 1880-е — начало 1890-х годов;
VI этап — вторая половина 1890-х — 1910-е годы.
Российская миграционная политика формировалась постепенно; в ходе ее выработки российские чиновники (как петербургские, так и кавказские) и военачальники высказывали различные, подчас в корне противоположные точки зрения. Примерно с середины 1850-х годов началась борьба между сторонниками и противниками всестороннего использования переселения горцев в качестве политического и военного инструмента покорения, она продолжилась и после окончания Кавказской войны.
Сторонниками были, разумеется, военное руководство в лице начальника Главного штаба Кавказской армии А. Карцова и начальника штаба войск Терской области И. Зотова, а также представители гражданской власти — наместник Кавказа А. Барятинский и начальник Кубанской области Н.И. Евдокимов. Более умеренных, взвешенных взглядов придерживались военный советник при российском посольстве в Константинополе В. Франкини, генерал-фельдмаршал Д. Милютин, генерал-лейтенант, начальник Правого крыла Г. Филипсон и начальник Кабардинского округа В. Орбелиани.
В 1860 году во Владикавказе на совещании высшего состава военного командования на Кавказе в ходе дискуссии был принят разработанный Н. Евдокимовым проект активизации миграционной политики России на СК. План Н. Евдокимова заключался в постепенном вытеснении горцев, проживающих в горных и предгорных областях, либо на открытые заболоченные равнины, либо в пределы Османской империи; на освобожденных
6 Государственный архив Краснодарского края (далее — ГАКК). Ф. 389, Оп. 1., Д. 39, Л. 50—51.
7 См.: Вдали от Родины. Сборник документов / Составитель Х.М. Думанов. Нальчик, 1994. С. 10.
8 См.: Сотавов H.A. Северный Кавказ в кавказской политике России, Ирана и Турции в XVIII в. Махачкала, 1989.
территориях предполагалось организовать казачьи станицы, которые должны были отстаивать интересы России.
Н. Евдокимов разработал также основной механизм реализации миграционных процессов — так называемую «политику двух стандартов», согласно которой российская администрация официально выступала с заявлениями, осуждавшими переселение горцев в Османскую империю и декларировала миролюбие по отношению к ним, но в действительности тайно или явно содействовала этому процессу. Так, в одном из секретных предписаний Н. Евдокимов требовал: «При увольнении горцев показывать вид, будто Вы увольняете желающих противу воли начальства и единственно из снисхождения к поступающим от Вас просьбам»9.
На втором этапе (первая половина 1860-х гг.) российская администрация активизировала на СК внутренние миграционные процессы и в значительной степени расширила территории переселения, которые стали охватывать не только равнинную часть горских аулов, но также предгорную и горную области. Таким образом, главным содержанием второго этапа завоевания СК были внутренние миграции.
В 1860-х годов горные и предгорные части СК стали стратегическим объектом, который должен был сыграть немаловажную роль в создании системы безопасности границ Российской империи. На этом этапе была реализована идея сочетания внутренней и внешней миграции горских обществ, соответствующая духу колониальной политики Российской империи и сформулированная в проекте Н. Евдокимова.
Первая половина 1860-х годов была временем наиболее массовых внешних миграций горцев в Османскую империю; они были полностью инициированы и организованы как столичными, так и местными российскими властями. Был принят ряд документов, связанных с горскими миграциями (например, «О переселении горцев», 1862 г.).
Ключевым вопросом в процессе организации горских миграций в Османскую империю стал финансовый. До начала 1860-х годов финансовая поддержка горских миграций в Османскую империю носила эпизодический характер. Однако в 1862 году встал вопрос о всестороннем государственном финансировании всех этапов внешней миграции.
Для стимулирования переселения горцев СК в Османскую империю Россией применялись различные способы. Основным стало предъявление горцам ультиматума о двух вариантах их переселения. К дополнительным способам следует отнести:
а) негласную поддержку пропаганды переселения местных жителей в исламское государство, проводимой в течение всего XIX века османскими лидерами;
б) организацию пропаганды этих идей силами местных горцев, состоявших на службе в российской армии;
в) использование ряда кавказских традиций, в частности обычая почитания старших родственников. Поощряя миграцию старших лиц в фамилии или патронимии, местная российская администрация планировала, что за ними активно начнут переселяться остальные члены родственных объединений.
Выявить механизмы миграционной политики Российской империи этого периода помогают архивные документы, в частности «Доклад комиссии по делу о переселении в Турцию» (15 февраля 1865 г., Тифлис), «Отчет гр. Евдокимова о военных действиях, исполненных в Кубанской области в период времени с 1 июля 1863 года по 1 июля 1864 года», «Обзор колонизации 1864 года», «Дело канцелярии Начальника Терской области по секретному столу о переселении туземцев Терской области в Турцию» (1863—1867 гг.)
9 Проблемы Кавказской войны... С. 103.
и «Дело канцелярии начальника Терской области и Временной комиссии, заведующей переселением туземцев Терской области в Турцию» (1865—1866 гг.)10.
На третьем этапе (вторая половина 1860-х — первая половина 1870-х гг.) Россия начала проводить на СК различные реформы: сословную, земельную, административную, судебную и др., что в значительной степени повлияло на характер ее миграционный политики в регионе. В этот период внешняя миграция, с одной стороны, перестала быть инструментом покорения Кавказа, поскольку Кавказская война была завершена. С другой стороны, появилась группа желающих «добровольно» эмигрировать в Османскую империю: они были недовольны реформами, которые начала проводить Россия. Особенно острое неприятие вызвали сословная и земельная реформы.
Во время четвертого этапа (1870-е гг.) Российская империя продолжала активную внутреннюю миграцию (которая проводилась и в течение третьего этапа). Освобожденные земли заселялись российскими крестьянами; в незначительных масштабах поддерживалась добровольная миграция горцев в Османскую империю. В этот период стали вновь появляться идеи масштабных переселений на Восток.
Начальник Терской области М. Лорис-Меликов (1863—1873 гг.) был против повторного насильственного переселения горцев в Османскую империю. Более того, он не поддерживал и идеи «стимулирования» добровольных внешних миграций и считал, что следует противостоять пропаганде переселения горцев, которая в этот период наиболее активно велась в Чечне и Кубанской области.
Сам М. Лорис-Меликов боролся с пропагандой переселения в Терской области, в частности в Кабарде11.
Для ослабления внешних миграций он предлагал применять два средства.
■ Во-первых, переселять желающих эмигрировать в Османскую империю во внутренние губернии Российской империи12.
■ Во-вторых, выслать тех горцев, которые выехали в период массовых миграций, а в 1870-х годах вернулись на родину и проводили агитацию за переселение в Османскую империю13.
В 1876 году в результате возникших дискуссий российская администрация подготовила «Проект правил о переселении горцев в Турцию», частично разрешающий их добровольную внешнюю миграцию. Документ включал 13 пунктов, согласно которым российские власти при установлении ряда существенных ограничений вновь разрешали горцам переселяться в Османскую империю14.
На пятом этапе (1880-е — начало 1890-х гг.) основное внимание российской администрации было сосредоточено на организации внутренней миграции, которая включала в себя два основных направления.
1. Продолжалось переселение жителей СК с горных и предгорных территорий на равнины.
2. В значительной степени активизировался процесс крестьянской колонизации.
В этот период началась новая волна внешних миграций северокавказских горцев, связанная с антироссийскими выступлениями. Кроме того, в России был введен ряд но-
10 Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию — последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994. С. 21,
47, 76.
11 См.: Там же. С. 438.
12 См.: Там же. С. 440.
13 См.: Трагические последствия Кавказской войны. С. 231.
14 См.: Там же. С. 235—237.
вых воинских законов, в том числе и о всеобщей воинской повинности. Горцы СК, являвшиеся подданными Российской империи, опасались, что эти законы распространят и на них. С этого периода существенным стимулом добровольных внешних миграций горцев становится «исламский фактор».
И, наконец, как и на предыдущем этапе, фактором, побуждающим горцев к переезду в Османскую империю, по-прежнему оставались земельные проблемы.
В период шестого этапа (вторая половина 1890-х — 1910-е гг.) наиболее мощными были процессы внутренней миграции, связанные с казачьей и, особенно, крестьянской колонизацией. Отчасти наблюдались насильственные внутренние миграции горцев.
Согласно архивным материалам, переселяемым западным адыгам предоставлялись очень плохие, негодные для успешного хозяйствования и проживания территории, что вынуждало их переселяться в Османскую империю. Так, в 1863 году помощник начальника Натухаевского округа подполковник Д. Маняти указывал, что натухайцам, которых к этому времени насчитывалось около 40 тыс. чел., было предложено переселиться на болотистые земли. По этому поводу Маняти писал: «Чтобы облегчить это затруднение, я употребил все свои старания, чтобы желающие отправлялись в Турцию, и был успех в этом, обещав им при этом все выгоды и даже некоторое пособие самобеднейшим»15.
Следует отметить, что в вопросах переселения Н. Евдокимов проявлял невероятную суровость. В предписании начальнику Натухаевского округа он настаивал на предъявлении горцам жесткого ультиматума: натухайцы, которые отказывались освобождать земли и переселяться на указанные им территории, должны были немедленно отправиться в Турцию16.
В 1862 году подобный ультиматум был предъявлен бжедугам, верхним абадзехам, темиргоевцам и хатукаевцам; жителям всех горных аулов предлагалось полностью переселиться на указанные российским руководством территории (главным образом на левую сторону р. Кубань) либо в Османскую империю17.
Что касается западных адыгов, то многие из них поневоле предпочли эмиграцию в Османскую империю. Тем не менее в период массовых внешних миграций 1862—1863 годов определенная их часть все же стремилась сохранить свою родину и вынужденно соглашалась переселяться на территории, которые им указывала российская админист-
рация18.
Сочетание внутренней и внешней миграции наглядно прослеживается в целом ряде архивных документов. Так, архивные документы Центрального государственного архива Грузии, приводимые Т^. Кумыковым, позволяют определить характер происходившего в начале 1860-х годов переселения горцев Кубанской области на указанные им места в пределах этой области и в Османскую империю19.
Наиболее активное выселение горцев СК происходило на втором этапе массовых миграций. Делами переселения северокавказских горцев ведал Главный штаб Кавказской армии, руководство которого было напрямую связано с османским правитель-ством20. На низовом уровне организацией переселения горцев занимались начальники Кубанской (Н. Евдокимов) и Терской областей, а также Кабардинского и Натухаевского округов (В. Орбелиани и генерал-майор П. Бабыч), которые подчинялись военному ру-
15 Трагические последствия Кавказской войны... С. 204.
16 См.: Там же. С. 205; Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. ВУА. Д. 6696, Л. 271.
17 См.: Проблемы Кавказской войны. С. 200.
18 См.: Там же. С. 192.
19 См.: Кумыков Т.Х. Указ. соч. С. 88.
20 См.: Проблемы Кавказской войны. С. 105.
ководству. Для организации переселений они привлекали руководство казачьих станиц и Одесского управления Русского пароходного общества, а также градоначальников Тамани и Керчи21. Все спорные вопросы, возникавшие в ходе горских миграций, решались в Главном штабе.
Рассмотрим деятельность некоторых горцев СК, во многом способствовавших массовости внешней миграции в этот период.
Так, идею переселения северокавказцев в Османскую империю активно пропагандировал полковник-кабардинец Ф. Абдрахманов; в конце 1830-х — 1840-е годы он служил в Кавказско-Горском полуэскадроне, а затем работал приставом ряда горских народов22.
Огромную роль в выселении горцев (1861—1863 гг.) сыграл адыг П. Могукоров, который в чине штаб-офицера служил в Кубанском войске (впоследствии он дослужился до генерал-майора).
Кабардинец генерал-лейтенант Т. Шипшев, также состоявший на службе в российской армии (впоследствии он занял пост начальника Шапсугского округа), в 1863—1864 годах занимался распространением идей переселения в Османскую империю среди шапсугов, в результате чего «добровольно» уехало около 60 тыс. чел.23
В 1865 году кабардинский мулла Ж. Варитлов способствовал выселению 900 кабардинцев.
Среди бжедугов идеи переселения пропагандировали местные исламские лидеры Xут, Чанахока, Челягаштука, а также старшина Т. Куйсо24.
Известна также деятельность некоторых горцев Центрального Кавказа (ЦК), значительно способствовавших массовости внешней миграции; среди них можно назвать шап-сугского муллу Исхака и карачаевского кадия М. Xубиева.
Среди северокавказских горцев были и те, кто всячески отговаривал своих собратьев от массового переселения в Османскую империю, например, натухаец Костанк-эфенди (Куштанок) и абадзех Карабатыр-бей ^аджи Батырбей); они распространяли информацию о том, что вскоре возобновится война западных стран с Россией, в результате которой северокавказские земли вновь отойдут к горцам25.
В первой половине 1860-х годов в Османскую империю переселялись кабардинцы и западные адыги. В 1860 году переселилось 450 семейств кабардинцев, а несколько позже — еще 442. Во главе с князем П. Жамботовым выселилась почти половина населения Большой Кабарды26. В 1862—1863 годах началось переселение западных адыгов; в 1864—1865 годах оно приняло массовый характер. В те же годы к ним примкнули убыхи и натухайцы.
В 1865 году вновь стали выезжать кабардинцы — семейства Анзоровых, Куденето-вых, Кудабердоковых, а также осетины из Малой Кабарды27.
Следует отметить, что тюркоязычные балкарцы и карачаевцы, проживавшие на Северо-Западном Кавказе (СЗК) и ЦК, отказывались переселяться в Османскую империю. Однако архивные источники свидетельствуют, что в этот период в Османскую империю выселилось около 100 семейств карачаевцев28.
21 См.: Там же. С. 107.
22 РГВИА. Ф. 14257. Оп. 3. Д. 528, Л. 1—6.
23 См.: Проблемы Кавказской войны... С. 187.
24 См.: Трагические последствия Кавказской войны. С. 204, 207—208.
25 См.: Проблемы Кавказской войны. С. 197, 204, 219, 229.
26 См.: Там же. С. 101; Трагические последствия Кавказской войны. С. 316.
27 См.: Проблемы Кавказской войны. С. 369—370.
28 Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской республики. Ф. 454. ОП. 2. Д. 341, Л. 10—11 об.
В меньшей степени стремлением к переселению были охвачены балкарцы, но отдельные случаи их эмиграции все-таки имели место. Тюркоязычные народы, принявшие российскую власть, в отличие от всех адыгских групп, считались «мирными». Поэтому российская администрация не стимулировала их отъезд; кроме того, эти народы активно участвовали во внутренних миграциях, то есть переселялись с гор на равнину, в чем были сами заинтересованы.
Статистические данные (как российские, так и турецкие) по переселению горцев СК крайне неточны и ограничены. По данным председателя Кавказской археографической комиссии А. Берже, в 1858—1865 годах СК покинуло 439 194 горца. Многие исследователи склонны считать эти данные крайне заниженными. Так, А. Касумов приводит цифру 900 тыс., из которых 57,4% составляли адыги и 15,1% — убыхи. Соотношение среди адыгских субэтносов таково: 33,5% — шапсуги, 9,1% — натухайцы, 5,54% — абадзехи и 3,4% — кабардинцы.
Согласно докладу российской комиссии по делу о переселении горцев в Турцию от 18 февраля 1865 года, в течение 1863—1864 годов из различных регионов СК в Османскую империю переселились 470 703 чел. По данным той же комиссии, в целом за период с 1858 по 1865 годы через восточные порты Черного моря было отправлено 494 633 чел., в том числе шапсугов — 169 тыс., натухайцев — 67 тыс., абадзехов — 43 тыс., убыхов — 74 567, джигетов — 11 873, бжедугов — 10,5 тыс., абазинов — 30 тыс., бесленеевцев — 4 тыс., те-миргоевцев, егерукаевцев и махошевцев (по общим данным) — 15 тыс., прикубанских ногайцев — 30,5 тыс. и кабардинцев — 17 тыс.
В этот период внешняя миграция на СЗК была скромной. В Османскую империю переселялись западные адыги, кабардинцы и тюркоязычные народы — карачаевцы и балкарцы29. В 1895 году переселилась 1 тыс. семейств горцев Кубанской области30. В 1902 году переехали 2 601 кабардинец и 781 балкарец; в 1905 году по инициативе двух кабардинских князей эмигрировало 115 кабардинских и 13 балкарских семей31.
В течение 1880—1900-х годов в Османскую империю выселилось 15 756 карачаевцев; среди них было 700 семей из Мары и Теберды, 500 семей — из селений Дуут и Жазлык и т.д. Среди переселенцев были представители фамилий Газаевых, Энеевых, Гемуевых, Созаевых, Жабеловых, Тохаевых, Гогуевых, Салпагаровых, Батчаевых, Аппаевых, Кип-кеевых, Текеевых, Байрамуковых, Xачировых, Кочкаровых, Абаевых, Абайхановых, Ба-расбиевых, Суншевых, Шакмановых, Теппеевых, Доттуевых, Малкондуевых и др.32
К этому периоду относится деятельность некоторых горцев ЦК, значительно способствовавших массовости внешней миграции осетин. Среди них можно упомянуть осетина (мусульманина) генерал-майора российской армии М. Кундухова. Кроме того, в 1864 году он стимулировал к переселению около 5 тыс. чеченских семей.
В результате переселенческого процесса осетины-мусульмане частично покинули Осетию. При этом большая часть осетинского населения «автоматически» стала православной. Так, по данным на 1897 год, во Владикавказском округе 70 317 чел. были православными и 19 512 чел. — мусульманами. В самом Владикавказе 31 435 чел. были православными и 2 268 чел. — мусульманами.
Согласно списку населенных мест Терской области, в 1900 году 18% осетин исповедовали ислам, а 82% — православие. В этот период мусульманскими оставались селения Эльхотово, Чикола, Карджин, Лескен, Xазнидон, Зильги, Заманкул, Беслан, Брут, Ног-кау, Дашково (ныне Комсомольское ) и Раздзог. Существовали и смешанные, православно-мусульманские селения — Дзуарикау, Ламардон и др.
29 См.: Проблемы Кавказской войны. С. 402.
30 См.: Там же. С. 374.
31 См.: Касумов А.Х. Разные судьбы. Нальчик, 1967. С. 26.
32 См.: Трагические последствия Кавказской войны. С. 335.
В 1880—1900-х годах продолжалось переселение осетин с гор на равнину; одновременно началась крестьянская колонизация. Во второй половине XIX века, после настоятельных обращений осетин в российскую администрацию с просьбами о продолжении переселения, процесс создания населенных пунктов на Владикавказской равнине продолжился и значительно активизировался. При этом процесс переселения горцев на равнину принял массовый характер только в Осетии. Что касается Балкарии, то здесь было образовано лишь несколько новых балкарских селений: Гунделен, Чижок-Кабак (Нижний Чегем), Кашкатау, Тышлы-Тала (Темирхановский) и Xабаз.
На Осетинской равнине и в районе г. Моздока были созданы новые осетинские селения — Новая Саниба, Новый Урух, Веселое, Разбун и др.
Дореволюционный Северо-Восточный Кавказ (СВК), особенно Дагестан, был менее подвержен массовым переселениям, однако мухаджирство затронуло и этот регион. Сам термин «мухаджир» появился в Дагестане в годы Кавказской войны: первоначально так называли укрывавшихся на его территории сторонников имамата.
Зять Шамиля А. Казикумухский в своих мемуарах поясняет этот термин следующим образом: «Мухаджир — это арабское слово, означающее того, кто переселяется из дар ал-харб — «области войны» (с земель, воюющих против мусульман) в дар ал-ислам — «обитель ислама» (на территорию, находящуюся под властью мусульманских правителей). Первым из Мекки в Медину переселился наш пророк Мухаммед, да будет мир над ним. После оно стало обычным для его общины (т.е. мусульманской) и совершается при условиях, указанных в исламских книгах».
Как отмечают исследователи, волны переселения народов Дагестана в Османскую империю происходили уже в XVIII — первой половине XIX веков. Так, первая волна переселения лезгинов датируется С. Алибековым 1730-ми, а вторая — 1837-м—1850-ми годами33.
От переселений времен Кавказской войны больше других пострадали вайнахские народы. В 1817 году большая часть ингушей Сунженского района была переселена из предгорий в Назрань (в связи с проведением Сунженской укрепленной линии).
Окружное начальство СВК не приняло плана русской колонизации приобретенных земель, осуществленного в 1858—1868 годах генералом Н. Евдокимовым в Кубанской области. В Дагестане русская колонизация шла только на равнине, причем весьма туго. Здесь так и не произошло массового сгона горцев на равнину; даже в те селения, которые были перенесены за какие-либо провинности, через некоторое время жители возвращались назад. Только в Чечне и Ингушетии продолжались начатые ранее выселения части горцев на земли ЦК и СЗК.
Сильнее всего мухаджирство затронуло Чечню и Северный Дагестан, однако и там оно не имело такого размаха, как на СЗК.
Немалым стимулом для эмиграции в Османскую империю служили многочисленные и порой самые невероятные слухи и опасения, циркулировавшие среди горцев-мусульман после окончания Кавказской войны. Больше всего они боялись насильственного крещения, введения рекрутчины и обращения в казаки; российские военные власти всячески пытались успокоить своих новых мусульманских подданных.
В связи с этим в 1860 году кавказским наместником Барятинским была обнародована «Прокламация к чеченскому народу». Однако горцы охотнее верили письмам из Османской империи, в которых их убеждали в скором начале преследований мусульман СК. Кроме того, османы обещали передать им земли переселившихся в Россию армян, а также предоставить налоговые льготы и денежные пособия. Несмотря на то что русские и ос-
33 См.: Алибеков С.Ф. Лезгинская диаспора в Турции. В кн.: Эмиграция северокавказских народов в Османскую империю (вторая половина XIX — начало XX вв.). Сб. / Составитель С.Ф. Алибеков. Махачкала, 2000. С. 115.
манские архивные источники неплохо освещают роль слухов в возникновении мухаджир-ского движения, эта проблема изучена крайне слабо.
10 мая 1862 года вышло постановление Кавказского комитета «О переселении горцев»; этот год считается официальной датой начала мухаджирского движения (хотя реально оно началось после окончания Крымской войны 1853—1856 гг.). Была образована Комиссия по делу о переселении горцев СК в Турцию. Она была уполномочена организовывать их переезд, выдавать им денежные пособия и вести переговоры с владельцами транспортных судов о перевозке эмигрантов.
Xронологические данные о переселении в Турцию народов СВК и СЗК в целом сходны, но между ними можно найти и некоторые различия. Рубежом начала мухаджирского движения стал год окончания военных действий на СВК (1859). От периода к периоду менялись численность эмигрантов, направление миграционных потоков и, самое главное, миграционная политика правительства. В отличие от СЗК и ЦК, основной пик переселений пришелся не на первую половину 1860-х годов, а на 1870-е годы. Численность мухаджиров на СК резко возросла после поражения восстания 1877 года и начала репрессий против его участников.
В течение первого периода (1856—1865 гг.) царские власти, нарушая условия соглашения 1860 года, способствовали эмиграции горцев и запрещали им возвращаться на родину.
Второй период (1865—1877 гг.) характеризуется ограничением выселения, однако эмигранты находили все новые уловки, позволявшие обойти законы. Чаще всего они испрашивали разрешения на выезд «на богомолье в Мекку», то есть на совершение хаджа. С перерывами мухаджирство продолжалось до середины 1920-х годов.
Довольно сложно определить точные масштабы мухаджирского движения: официальные статистические данные российских и османских властей весьма неполны. К тому же статистические данные османских архивов о численности мухаджиров до сих пор полностью не обработаны и не введены в научный оборот.
По официальным данным царских властей, только за 1858—1865 годы из СК в Османскую империю выселилось 493 194 чел., из которых 440 350 чел. составляли разные адыгские народы СЗК (шапсуги, убыхи, абадзехи и т.д.) и близкие к ним по языку и культуре абхазы. Всего с 1856-го по 1925 год СВК покинуло около 40 тыс. чеченцев и ингушей, 39 660 ногайцев (включая ногайцев Кубанской области), 8—10 тыс. осетин и 20—25 тыс. дагестанцев.
Динамику эмиграции можно проследить по ежегодным «Отчетам о состоянии Дагестанской области»: с 1859-го по 1861 год переселилось 702 чел., в 1863—1869 годах эмигрировало 1 603 чел., в 1872 году — 120 семей и в 1873 году — 179 семей. Если считать, что в среднем одна семья состояла из пяти человек, то получается, что за два года (1872—1873 гг.) из Дагестанской области эмигрировало по меньшей мере 1 500 чел.
Существуют также предположительные данные (вероятно, сильно завышенные), источником которых являются потомки мухаджиров; согласно им, численность черкесской диаспоры в странах Ближнего Востока в последней трети XIX века превышала 1,5 млн чел.
История адыгов как инструмент современной политики
Таким образом, мы видим, что включение СК в состав Российской империи действительно обернулось многолетней трагедией почти для всех населявших его народов.
И, безусловно, одной из ее основных причин было выселение тех народов, которые выступали против как установления власти России в регионе вообще, так и применяемых ею политических методов в частности.
Можно совершенно однозначно утверждать, что в XVIII — начале XX веков никакого добровольного переселения народов в Османскую империю не было. В течение предшествовавших веков существовали отдельные случаи переселения народов СК в Османскую империю. Это объясняется тем, что они находились под ее частичной властью или подвергались идеологическому (религиозному) влиянию. Однако массовые переселения начались, безусловно, в связи с действиями на Кавказе России — это очевидный и бесспорный факт.
Но почему в 1990-х годах историки, не ограничились констатацией данного факта и грамотным описанием периода переселений, а стали участниками нового общественно-национального движения за «признание геноцида» адыгов?
По моему мнению, это связано с определенным этапом общественно-национальных движений, главной целью которых являются консолидация народа и формирование современной этнической идентичности (в сочетании с политической идентичностью). И, безусловно, лучшим инструментом для достижения этой цели стала «история страданий» адыгов, призванная объединить народ.
Были ли другие идеи для объединения адыгов? Нет, так как к началу 1990-х годов этнические процессы у народов СК стали затухать, а их национальные культуры слабели, испытывая на себе многолетнее влияние советской идеологии. Кроме того, процессы культурной глобализации, начавшиеся в 1990-х годах, еще больше ослабили национальные основы консолидации народа.
Подобный характер использования описанной выше трагической вехи в истории адыгов подтверждают два обстоятельства.
1. Совместное проживание балкарцев и кабардинцев в рамках одной республики (эти два неродственных народа объединил в рамках одной республики И. Сталин). Балкарцы не принимали участия ни в Кавказской войне на стороне борцов за независимость, ни в переселении в Османскую империю; более того, они сумели воспользоваться российским присутствием на СК, чтобы расширить границы своих поселений и природопользования. Проживая в горах, они испытывали большую нужду в земле, и российские власти разрешили им «присовокупить» часть земель, ранее принадлежащих кабардинцам34.
В начале 1990-х годов среди балкарцев также усиливается стремление к национальной консолидации. Но поскольку они не участвовали в «адыгской истории», связанной с выселением на Восток, было решено использовать другой исторический факт; выселение балкарского народа в годы сталинских репрессий.
Таким образом, налицо различие между используемыми в качестве «инструментов» историческими фактами. Однако, во-первых, в обоих случаях формирование общественных движений связано с «виктимизацией», и, во-вторых, за основу берется не сам исторический факт, а возможность использовать его для создания единого идеологического фундамента государственного «нациестрои-тельства».
2. Характер эволюции адыгских национальных движений во второй половине 1990-х — первой половине 2000-х годов. Дело в том, что с середины 1990-х годов все нацио-
34 См.: Бабич И.Л., Степанов ВВ. Историческая динамика этнической карты Кабардино-Балкарии. М.: Институт этнологии РАН, 2009.
нальные движения, в основу которых была положена трагическая история народов СК, ослабевают. На смену им приходят религиозные движения, главным образом исламские.
Появившаяся в России свобода вероисповеданий привела к тому, что на СК начал активно распространяться ислам; к середине 1990-х годов религиозная общность стала постепенно заменять национальную.
Почему же во второй половине 1990-х годов идеи «геноцида» адыгов значительно ослабли?
Как мне представляется, общественные движения, наблюдаемые в течение последних 20 лет на СК, можно четко подразделить на два типа. У них разные идеологии и лидеры, однако их объединяет один важный фактор — мощные антироссийские настроения, присутствующие в идеологии как национальных, так и исламских, главным образом радикальных, движений.
В основе антироссийских настроений народов СК лежит несколько фундаментальных факторов: социальное недовольство условиями жизни, неприятие России как колонизатора и завоевателя региона и др.
Когда в результате мощного религиозного всплеска на СК национальные движения сменились исламскими, идеологическая основа антироссийских настроений стала уже иной. Дело в том, что мусульманские лидеры стремились создать единый для всех народов «фундамент», а идея «геноцида» адыгов не распространялась на тюркоязычные народы, которые подверглись репрессиям уже в советский период. Поэтому они отталкивались от идеи невозможности отправления религиозной веры в рамках светского по форме и православного по сути российского государства35.
Причем интересно, что мусульманские идеологи также обратились к истории, но уже другой. Они воззвали к ученым, чтобы те, оперируя историческими данными, разъяснили населению, что в прежние века ислам был широко распространен среди адыгов. Между тем это не соответствует истине: ислам, проникавший в адыгские племена с XV века, к началу прихода русских имел ограниченное применение.
Исламские движения на современном СК
Примерно с середины 1990-х годов местные лидеры на СК стали искать новые способы политической борьбы с местными властными элитами; нам представляется, что одними из ее важнейших форм стали ислам и исламское возрождение. Именно в тот период появилось понятие «политического ислама».
Решающим шагом в политической деятельности мусульман стало распространение на СК идеи исламского государства. С точки зрения наиболее радикальных религиозных лидеров, деятельность по распространению ислама не может не включать в себя борьбу за политическое лидерство, которое предоставит возможность установить новое конституционное право и строй, наиболее лояльный к исламу и мусульманскому праву. В 1990-х — начале 2000-х распространялась теория создания исламского государства на территории отдельных республик региона и на всем СК, причем главенствующая роль отводилась Чечне.
В это время на СК произошла смена национальных и религиозных лидеров. Тем не менее 13—14 октября 2005 года молодые исламские лидеры и огромная армия их сторон-
35 Об этом подробнее см.: Бабич И.Л. Исламское возрождение в Кабардино-Балкарии. М., 2003.
ников в Кабардино-Балкарии перешли в открытое противостояние. Радикальные исламские лидеры попытались захватить власть в республике. В данной связи можно говорить о возникновении в Кабардино-Балкарии новой общественно-политической и идеологической ситуации, которую можно назвать «постоктябрьской»; в ее основе лежат две тенденции. Одна из них связана с наступлением ФСБ на молодое исламское движение (каждый год ликвидируется около 100 человек — сторонников молодых мусульман). Вторая тенденция является следствием первой и заключается в ослаблении исламских и новом росте национальных (в первую очередь адыгских) движений.
Примерно с середины 2000-х годов национальные движения вновь стали приобретать большую популярность, нежели исламские. Известно, что представители молодежи, которые были сторонниками исламских движений, во второй половине 2000-х — начале 2010-х годов стали бороться «с Россией». Национальные движения, активизировавшиеся в Кабардино-Балкарии, вновь стали опираться на исторические события, в которых адыги были «жертвами».
Ключевыми моментами в активизации данных процессов стали, на мой взгляд, два обстоятельства:
1. Довольно-таки неграмотная идея российских властей о проведении «массовых празднеств — юбилейных торжеств по случаю добровольного вхождения народов СК в состав России» (2007 г.); на это идеологическое мероприятие центр выделил огромные средства. Результатом проведения данных торжеств стало совершенно справедливое недовольство, вызванное грубым искажением истории событий. Российские власти выразили нежелание признавать Кавказскую войну и происходившие вслед за ней массовые переселения народов свидетельством насильственного характера присоединения СК к империи, породившего борьбу за независимость с губительными последствиями для многих народов региона.
2. Принятое в 2007 году решение МОК о проведении зимних Олимпийских игр 2014 года в Сочи; именно в этой части черноморского побережья Кавказа проживали адыгские и близкие к ним этносы до появления здесь русских. Как отмечалось выше, «западные адыги» пострадали в большей степени, чем другие кавказские народы.
В результате поднялась новая волна национальных движений, в основе которых лежала борьба за признание геноцида адыгов. Эти движения были поддержаны радикальными кругами и парламентом Грузии, считавшими необходимым восстановление исторической справедливости. После войны в Южной Осетии Грузия активизировала свои отношения с народами СК, что выразилось, в частности, в признании ею «геноцида».
Грузинские историки и парламентарии признали действия российских властей «этнической чисткой и военно-карательными экспедициями». По нашему мнению, данные утверждения, безусловно, носят отнюдь не научный, а исключительно политический характер. И хотя научное российское сообщество в какой-то степени подтверждает этот трагический факт, «политическое признание» он вряд ли когда-нибудь получит.
Проблемы сохранения адыгской культуры
Занимаясь исключительно политической составляющей национального движения адыгов, руководство категорически не обращает внимания на то, что происходит с культурой этого народа.
В качестве примера рассмотрим изучение адыгского языка в шапсугских школах Причерноморья. Подробнее о жизни шапсугов мною рассказано в отдельной брошюре «Проблема сохранения идентичности шапсугов Причерноморья в XXI веке»36. Кроме того, в течение 2000-х годов я провела несколько этнографических экспедиций в район проживания шапсугов Причерноморья37.
В настоящее время причерноморские шапсуги являются одним из малочисленных народов Кавказа (не более 8—10 тыс. чел.); они проживают в населенных пунктах Туап-синского и Лазаревского районов Краснодарского края38. Значительное негативное влияние на быт и традиции шапсугского народа оказывает курортная экономика. Тем не менее на данном этапе именно она является для шапсугов единственным способом экономического выживания.
1990-е годы ознаменовались значительной активизацией общественно-политической жизни шапсугов Причерноморья. Появилась организация «Адыгэ Xасэ» (Общественный парламент), призванная отстаивать интересы причерноморских шапсугов-адыгов (руководитель — А. Чачух).
В 1988—1989 годах в школах Лазаревского района началось изучение родного языка (адыгейского) и литературы. Одним из инициаторов этого новшества была Н. Богус — руководитель методического объединения учителей адыгейского языка Лазаревского района. Н. Богус занималась также организацией кружков традиционного адыгского искусства: резьбы по дереву, шитья, вязания и изучения народных орнаментов.
Тем не менее в шапсугских школах адыгейский язык отсутствует в списке обязательных предметов: он преподается факультативно 1—2 раза в неделю. Об этом нам рассказывал и 30-летний шапсуг, директор сельского клуба; он был одним из немногих, кто посещал эти уроки, большинство же ребят «шли домой обедать». Он до сих пор помнит, как ему не хотелось идти на эти уроки!
В Шапсугии постоянно проводятся детские и школьные мероприятия, одной из целей которых является пропаганда местных языков. В 1993 году в Туапсе проходил слет шапсугских школьников, посвященный знанию языка, культуры и традиций адыгов; среди взрослых участников были известные писатели, композиторы и музыканты (например, народный писатель Адыгеи и Кабардино-Балкарии И. Машбаш). Такие слеты стали проводиться каждый год.
Тем не менее, по мнению Н. Богус, в целом ситуация с языком продолжает оставаться тяжелой. В 2000—2001 годах она подготовила новую справку «О состоянии изучения адыгейского языка в Шапсугии», предназначенную для предоставления в местные органы власти.
Кроме того, Н. Богус направила докладную записку на имя председателя Шапсуг-ского «Адыгэ Xасэ» А. Чачуха и начальника ТОУНО Туапсинского р-на, в которой писала: «Администрации школ не решают вопросы сохранения и развития языка, ссылаясь на отсутствие часов, на нежелание некоторых детей или родителей изучать родной язык и отсутствие учительских кадров... Учитывая, что шапсугский этнос малочислен и ему реально угрожает исчезновение, ускоряемое потерей языка, являющегося средством общения и выражения традиций, культуры и самобытности, убедительно просим Вас:
36 См.: Бабич И.Л. Проблема сохранения идентичности шапсугов Причерноморья в XXI веке. М., 2008.
37 Полевые этнографические материалы Бабич И.Л., Лазаревский и Туапсинский районы, Краснодарский край, Россия, 2002, 2007 гг.
38 Аулы Макопсе, Головинка, Псебе, Шхафит, Ахинтам, Большой Кичмай, Малый Кичмай, Xаджико, Тхагапш, Большое Псеушхо, Малое Псеушхо, Цыпка, Агуй-Шапсуг, а также крупный поселок городского типа Лазаревское, города Туапсе и Сочи.
1) включить родной (адыгейский) язык в перечень предметов, обязательных для изучения в школах...;
2) решить проблему преподавательских кадров путем привлечения педагогов с высшим специальным образованием;
3) для 1—4-х классов количество обязательных часов для преподавания адыгейского языка довести до 5, для 5—9-х классов — до 3, и для 10—11-х классов — до 2 часов в неделю».
В начале 1990-х годов адыгейский язык был введен как обязательный предмет вплоть до 9-го класса, но вскоре это отменили, и он стал изучаться лишь факультативно. В настоящее время адыгейский язык преподается по два часа в неделю в 7—8-х классах. Как правило, дети младших классов с удовольствием посещают языковой факультатив, чего, однако, нельзя сказать о подростках.
Причины сложившейся ситуации таковы:
1) наличие смешанных семей, в которых мать — русская, а отец — шапсуг (в результате в доме все говорят по-русски);
2) существование «языкового противоречия». В шапсугских семьях дети и родители говорят по-шапсугски на бытовом уровне, тогда как на школьных факультативах изучается литературный адыгейский язык;
3) литературный адыгейский язык практически не применяется в современной экономической и социальной жизни, поэтому сами дети часто говорят: «Нам не надо»;
4) ученики подросткового возраста вместо изучения родного языка предпочитают заниматься спортом и танцами;
5) «факультативность» преподавания адыгейского языка; преподаватель не имеет права ставить ученикам оценки, которые, как известно, являются очень важной мотивацией для школьников.
Вместо заключения
Как представляется, построение современной этнической идентичности исключительно на фундаменте «чувства жертвы» и виктимизации ведет развитие народа в тупик. Подобный метод «конструирования» не создает нового позитивного пространства, необходимого для развития любого общества. При этом народы СК не только ничего не приобретают, а, напротив, теряют благоприятные шансы для этнического развития.
Акцентируя внимание на борьбе «за признание геноцида адыгов», общественные лидеры не уделяют должного внимания современному состоянию культуры, что приводит к потере тех ее национальных элементов, которые можно было бы укрепить.
