CC BY
9
СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
УДК 130.3
О.Г. Коломыц, Д.М. Коломыц
МИРОВОЗЗРЕЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОНИМАНИЯ ВЛАСТИ В РОССИЙСКОЙ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматриваются категории власти в России. Отношение к политической власти в нашей стране до сих пор остается настолько неизученным явлением, что по этому поводу каждый из политиков, писателей, политологов, социологов и т.д. выдвигают свое собственное мнение. Власть остается мифологизированной частью нашего мировоззрения. Но, несмотря на это, понимание власти в народе сохраняет черты рациональности и здравомыслия. Важнейшей частью нашего сознания остается исторически сложившееся представление о власти, основанные на опыте и знаниях.
Ключевые слова: власть, политическая власть в России, общественное сознание, мировоззрение, российская культура, русская культура, воля, свобода, казачество, исторические традиции.
Понимание власти развивается в зависимости от изменения исторически сложившихся условий. На этих страницах рассматривается проблема отношения к власти со стороны россиян. Вне анализа оказывается много вопросов, что вполне естественно, учитывая сложность и многогранность как самой власти, так и отношения к ней. Значительная доля попыток определения категории «власть» реализуется через наделение власти различными функциями. В конечном итоге это оборачивается тем, что власть полностью идентифицируется с приданными ей функциями. Такая разбросанность признаков связана именно с большим количеством стоящих перед ней задач. Часто они носят настолько субъективный характер, что их с большим трудом можно признать непосредственно функциями власти. В «Кратологии» В.Ф. Халипова функциям, проявлениям и видам власти посвящены десятки страниц [1]. Власть является важнейшей категорией жизни, политики, государства и общества.
В общественных науках насчитывается много определений власти. В подавляющем большинстве из них отсутствуют определения власти через основные признаки - присутствие насилия и целеполагания действий [2]. Без целеполагания власть теряет внутреннее единство. Она приобретает слишком много субъективности. Власть оказывается аморфной и внутренне нелогичной, а её применение произвольно. Как мы видим из вышеприведённых суждений, она становится частью всех явлений общественной жизни и, соответственно, размывается. На деле власть всегда
имеет логику и механизм как раз потому, что властные действия имеют цель - реализацию интересов. Без учёта присутствия насилия во власти последняя теряет свои волевые составляющие, подменяя их собственными функциями. Такое понимание особенно характерно для современной западной политологии и социологии.
В литературе прослеживается определённая общность понимания власти у марксистов и российских философов. Н.М. Коркунов ещё в конце XIX в. предложил рассматривать власть как социальный феномен, главную роль в котором играет пассивная подчиняющаяся сторона [3]. Такое понимание власти даёт возможность выделить существенную её сторону: всепроникающий характер отношений господства-подчинения. И.Н. Гомеров считает, что «субъекты государственной власти должны обладать силой воли», иначе они теряют власть [4, с. 500]. Ближе всех подошёл к власти как к безусловному насилию Ф. Энгельс своим определением власти как воли господствующего класса, имея ввиду навязывание своей воли. В.И. Ленин определял сущность власти как диктатуру господствующего класса.
Произошедшие в России изменения в реализации властных полномочий заставили население совершенно по иному взглянуть на понимание власти и напрямую сказались на отношении народа к власти. А. Зиновьев в своей книге «Катастройка» описывая паралич власти в августе 1991 г. приводит примеры полной бездеятельности правоохранительных органов, опасавшихся оказаться проигравшими. А реплики отбывающих наказание в местах лишения свободы (типа «пришла наша власть») с победой Б. Ельцина в августе 1991 г. стали обычными. Преступник стал неотъемлемой частью жизни (на рынке), в бизнесе (крыша, вымогательство, партнёры), в управлении (контроль над экономическими субъектами). Криминал настолько приблизился к отдельному человеку, что у населения возник реальный страх перед его всевластием. Примером реакции людей на сложившуюся социальную обстановку является установка железных дверей в подъездах и квартирах. В советское время в стране в принципе не имели представления о железных дверях. Ощущение безопасности вызывала уже не защита со стороны власти, а способность к самозащите.
Мы видим, что в человеческой психологии власть воспринимается как способность к действию. Но этот факт не даёт нам права представлять власть как санкции. Это признак власти, но он отражает только одну её сторону, а именно действия власти и психологическое восприятие её возможностей. Так мы получаем Веберовское определение власти - как «реа-
лизацию чужой воли» [5], что, однако, не отражает сущности власти, а только указывает на один её признак.
Можно сделать несколько предварительных выводов. Власть как мировоззренческая категория воспринимается, прежде всего, как власть исполнительная. Далее, сама власть есть сила, способная продавливать необходимые для определённых людей действия с помощью некоей структуры, а будет это власть государственная или криминальная - это уже не принципиально.
Вера в роль личности, что демонстрируют все социологические опросы, вопреки распространённому мнению нельзя считать иррациональным качеством. Российская политическая культура не приемлет бессубъектности политики. Политическая личностность означает чёткую определённость ответственности. Высокий рейтинг сильной президентской власти в России основан на преодолении сепаратизма, развернувшегося при Ельцине, внешнеполитическом курсе, решительной риторике, импонирующей людям, ограничению власти части олигархов. В лице предыдущего и современного российских президентов люди увидели точку стабильности, которой были лишены в 1990-е годы. Оказалось не столь важным, что внутриполитический курс руководимых ими правительств может оценивается крайне низко. Показательная параллель прослеживается с советским временем. В годы советской власти в органы государственной власти поступали миллионы писем с жалобами, просьбами и предложениями. К сожалению, этот колоссальный материал не исследован. Но интересен сам факт подобного взаимодействия народа и власти. В советское время имела весьма широкое хождение фраза: «пора и власть применить». Она имела отношение к исполнению государством своих силовых функций. Здесь также чётко власть воспринимается как сила, способная заставить.
Российская политическая элита стремиться завоевать доверие, уповая на выборы, борьбу с бюрократией и коррупцией. Но никакого эффекта нет: на середину первого десятилетия XXI в. коррупцией было обеспокоено только около 15% россиян, либеральными политическими свободами и сосредоточением власти в руках президента - 5%, тогда как ростом алкоголизма и наркомании - 52%, ростом цен - 42%, кризисом в ЖКХ -33%, обеспечением права на труд - 27%, охраной здоровья - 35%, социальным обеспечением - 33%, правом на жильё -26%, правом на образование - 22% и т.д. [6, с. 46-47, 119 129]. Все перечисленные ожидания могут
быть осуществлены только высшей властью. Нежелание участвовать в
115
политической жизни не может расцениваться только как политическая пассивность и господство патриархальности сознания в России. Это отражает стремление доверять высшей власти и может свидетельствовать о высоком уровне профессиональной специализации, при которой участие в политике возможно только в форме представительства. Также назначение глав регионов из Москвы воспринимается на местах с облегчением как способ ослабление власти региональных элит и ослабление бремени власти в целом.
Мы видим насколько меняется отношение к власти перед лицом внешней опасности. Растущее вмешательство США во внутренние дела России, Белоруссии, Украины вызвали в России очевидную поддержку президентскому курсу даже среди тех, кто очень недоволен внутриполитическим курсом. А это очевидный ресурс власти.
На основании вышеизложенного можно уже сделать некоторые последующие выводы. От власти требуется обращение к самым востребованным в народе проблемам. Через голову элит народ обращается к верховной власти. Только в ней он видит обладание необходимыми полномочиями.
Обратимся к ещё одной проблеме российской ментальности. Для этого обратим внимание на то, что в русском языке слово «власть» ведёт своё происхождение от слова «воля». Тем обстоятельством, что доверие к высшей власти в России глубоко сочетается с её неприятием заинтересовались, прежде всего, славянофилы и евразийцы, выделив в ней важнейшую внутреннюю составляющую - «этнический психический уклад» (как писали первые евразийцы) [7, с. 130]. Психический склад и общественная мораль каждого народа уникальны. Для России этот уклад означал, в частности, особое сочетание покорности и противостояния власти.
Наиболее глубокое влияние на складывание мировоззрения русского человека, а затем и россиян, оказало обширное российское пространство. И это отнюдь не пустая часть народной жизни. Оно - живой участник созидания. Русские прошли путь на восток в ХУ1-ХУ11 вв. Вся наша ментальность складывалась при ощущении свободы - мысли, чувства, движения. Чувство большого пространства воспринимается как свобода потому, что даёт возможность самореализации при свободном выборе, в русском сознании воспринимаемом как «воля». Воля как способность к поступку равна воле как свободе. Воля личностна и именно она создаёт условия для самореализации. Архетип воли нужно считать центральной точкой русского понимания власти. Это понятие разбивается на волю, ту,
что творит личность, и на ту, что творит свободу. Оно остаётся централь-
116
ным и в фоносфере русского языка, в пространстве которого творят писатели (о фоносфере читайте В.Н. Топорова) [8].
«Воля» и «власть» восходят к одному фоновому источнику «вол»-«вл». Это значит, что наличие двух противостоящих воль одновременно ведёт к невозможности реализации власти, в том числе государственной власти. Поэтому «вольничанье» в глазах правящего класса было самым худшим проявлением народного характера. Своя воля означает возможность делать то, в чём человек испытывает потребность. Воля делает любую цель достижимой. Она своевольна, она объективно сильнее любого давления. Более того, сильная воля действует как сжатая пружина: чем сильнее действие, тем сильнее противодействие.
Происхождение понятия «власть» связывается со славянским богом плодородия Велесом. В.В. Иванов и В.Н. Топоров, Б. Рыбаков и А. Кайсаров за корень слова Велес брали «уе1» в значении «мёртвый», «оставшийся на поле боя труп» [8; 9, с. 222; 10, с. 73], а по
А.Н. Веселовскому и «душа умершего» от лит. welci [9, с. 220]. Будучи божеством плодородия, благодатной силы земли, растительности как «волос земли», Велес стал богом потустороннего мира, связанного с явным миром через землю.
Корень «воло», «вло» стал составной частью слова «володеть» (владеть) [10, с. 73]. Историческим примером преобразования слов можно считать славянское название римлян - волоты (влахи). На Руси сначала так называли великанов «непомерной силы и величины», а затем и римлян «как обладателей всей земли» [11, с. 118, 131].
Велес дал начало двум понятиям - «власть» и «лес». Скорее всего «власть» преобразовалась от корня «воло» через слово «воля». Велес был олицетворением могущества над землёй, он делал то, что желал, он олицетворял возможность сделать то, что хотел, он стал волей. Таким образом, какого-либо противоречия между понятиями «власть» и «воля» нет. Подобно описанному здесь примеру таким путём происходило создание большого числа древнейших слов языка из основных корней-понятий мышления. Корень уже представляет собой начальное понятие.
Русский мыслитель Г.П. Федотов также придавал понятию «воля» отрицательный смысл. Он считает её категорией для себя. «Воля торжествует... в уходе от общества», в отличие от свободы, которая «немыслима без уважения к чужой свободе; воля - всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо» [12, с. 286]. «Бродячая Русь» подчинилась пространству, «увлекающему вдаль, не дающее
117
остановиться, обустроиться, возделать родную землю» [13, с. 415 ]. По его мнению, уже в середине XIX в. крушение западнических идеалов заставляет заменить их поиском «исторической почвы» [13, с. 424].
В.Ф. Шаповалов вслед за Н.С. Трубецким считает источником смысла воли удаль «непонятную ни романо-германцам, ни славянским народам». Удаль приобретена как отражение равнинных просторов, преобразованное в человеческое качество и ставшее достоянием не только русских, но и всех народов, кто живёт на этих просторах [14; 15, с. 83].
В самом деле, само понятие «удаль» берёт начало от слова «даль», «удаляться». Удаль неотделима от воли. Противопоставление воли свободе обусловлено развитием русской государственной власти, которая на протяжении веков считала себя единственным обладателем воли, и поэтому видела вольность величайшим государственным преступлением. Русская революция, уничтожившая частную собственность и воспринятая Федотовым как вольница, стала равна для него беззаконию и неуважению к другому. Воля понятие более глубокое настолько, что его можно считать одним из основных в мировоззрении русского человека. Но она не есть снисхождение, дарованное просторами. Человек должен был подняться до высоты воли. Вольный казак должен был быть достоин этой вольности. Казаку было постыдно работать на кого-либо. Достойными для казака занятиями были труд на себя и военная служба. Казачество не было случайным состоянием части народа, отпущенного для защиты границ. В России не было крепостничества на большей её части. Россия строилась казачьей вольницей и только затем за вольными людьми шло государство. На государстве лежала ответственность за защиту новых земель. Это противоречие между волей и государством как проявление диалектического взаимодействия служит источником развития и его же тормозом и может лишь преодолеваться, но не может быть снято окончательным образом. Его сознательное преодоление будет способствовать более гармоничному сочетанию интересов государства, общества и личности.
Понятие «свобода» имеет гораздо более узкое и частное значение для русского человека. В настоящее время оно связывается с политикой, предпринимательством и выражением своего мнения (свобода слова, печати, собраний). Это слово имеет в своем составе приставку «с», сочетание «св», что означает непрямое соединении и движение к завершению действия - «свивать», «сваривать», «сваживать» (свозить в одно место), «сваливать», «свигать» (гулять, шататься, слоняться). Далее мы видим наличие однокоренного понятия «обычай», как в слове «свобычный», пони-
118
маемый как своевольный, свой [16]. А также «свобода» имеет ту же основу, что и в старославянском «собьство» - «особенность» (особа), что произошло при опрощении семантического характера. Этот корень означает его косвенную связь с понятием «воля» в одном из значений, но также и просто означает отдельного человека. Отсюда можно видеть, что слово «свобода» означает способность человека жить в обществе, в обычаях, иметь свои признаваемые всеми особенности. Это прямо противоположно пониманию свободы И. Ильиным, который видел в ней основу общества, и не совпадает с её пониманием Г.П. Федотовым [17, с. 10]. Свобода означает то, что разрешено обществом и властью. Это объясняет, почему свобода, а не воля, приветствуется властью. Свобода означает возможность действовать так, как хочется, но в рамках общественных разрешений. Чем больше объём свободы, тем легче чувствует себя человек в обществе. Свобода связана с волей, но первая есть чувство, последняя же требует усилий.
Образ вольницы пронизывает всю русскую литературу, обращённую к народу. «Лесная вольница» уральских разбойников П.И. Мельникова (Печёрского) сродни казацкой вольнице Ермака и Разина [18, с. 16]. Емельян Пугачёв обещал народу волю. Со словом «воля» связано много в народном сознании, что отражается в большом количестве песен, пословиц и поговорок по осмыслению этого понятия. Глубокое влияние пространства на сознание отметил А. Тойнби. По его мнению роль и смысл казачества заключается в свободном освоении пространства. Казачество олицетворяет русскую свободу и волю [19, с. 140-141]. Много песен сложено о воле. В словах из песен М. Розенгейма: «.Я знавал этот край, край над Волгой рекой - буйной вольницы рай и притон вековой. Где с дружиной своей Стенька Разин гулял, Грозной карой прошёл Пугачёв Емельян.» («Далеко, далеко, степь за Волгу ушла»); из народной песни: «Мне не жалко коня, мне не жалко себя, только жаль её жизнь молодую. Умирая, она говорила слова: «я за правду, за волю страдала»» отражается народное понимание справедливости и свободы. Вольность подспудно пронизывает темы любви и природы, складываясь в народное мировоззрение, что заметно во многих пословицах: «вольному -воля, спасённому - рай», «вольному - воля, идущему - путь».
Ощущение свободы и наличие свободы составляет важнейшую часть российского сознания. Существование «тоталитарных» и «авторитарных» политических режимов ровным счётом ничего не значат для осуществления свободной воли русского человека. Можно даже утверждать, что сильное и деспотичное государство в России есть ответ на «народную вольни-
119
цу». Это две стороны одного потока. В частности, именно поэтому и развитие права в России шло по пути совершенствования публичного права [20]. Напрямую наличие свободы воли определяет творческий потенциал общества. Россия получила в наследство от СССР огромный творческий задел и современная задача состоит в его развитии. А это значит, что свобода воли остаётся неотъемлемой частью народного сознания.
Понимание власти опирается на её понимание как силы. Здесь нет никакого налёта сакральности или намёка на какое-либо мессианство. В этом заключается основная трудность для части российских правящих элит действовать по своему усмотрению под видом демократии или защиты свобод. Люди не воспринимают отвлечённых рассуждений о свободе, но видят во власти лишь силу. Поэтому они сопротивляются ей всякий раз, когда она противоречит их интересам. Это может быть как активное, так и пассивное (в виде недеяния) сопротивление власти. Не удалось убедить народ в том, что демократия стала выражением воли большинства. Ему не нужна политическая свобода слова, не подкреплённая способностью действовать, тем более, что она труднодостижима в полном объёме, а это один из главных аргументов нынешней либерально ориентированной политической элиты в пользу парламентаризма. Классовое общество сделало насилие атрибутом социальной организации. Восприятие человеком организованного насилия стало определяться как государственная власть. Можно дать следующее определение власти как мировоззренчкской категории: власть - это способ достижения цели одними людьми с применением для этого насилия над другими людьми. Именно так она и понимается людьми в современной России.
Главным выводом данной работы является то, что отношение к власти в России сочетает в себе убеждённость в том, что власть призвана защищать интересы народа и также в стремлении ограничить власть только возложенными только на неё обязанностями. Свободный человек неотделим от власти, он является её порождением. Но более того, в России большую роль играет свободная воля, что делает российский народ творческим, но осложняет действия власти. На этом основании никак нельзя говорить, что сознание россиян осталось патриархальным или недостаточно развитым для современного общества. Поэтому можно утверждать, что отношение к власти в современной России прошло длительный исторический путь собственного развития и оно соответствует
современным задачам, стоящим перед обществом и государством.
120
1. Халипов В.Ф. Наука о власти. Кратология. М.: ОСЬ-89, 2002. 448 с.
2. Категории политической науки. М.: Моск. Гос. Ин-т междунар. Отношений (Ун-т), РОССПЭН, 2003. 655 с.
3. Коркунов Н.М. Русское государственное право Коркунов Н.М. Русское государственное право в 2 т. Спб, 1908-1909.
4. Гомеров И.Н. Государство и государственная власть: предпосылки, особенности, структура. М.: ООО «Издательство ЮКЭА», 2002. 832 с.
5. Вебер М. Образ общества. Избранное. М.: Юрист, 1994. 704 с.
6. Как мы думали в 2004 году: Россия на перепутье. М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, 2005. 320 с.
7. Евразийство (опыт систематического изложения), с. 107-165 // Основы Евразийства., М.: «Аркто-гея-Центр» 2002. 800с. С. 130
8. Топоров В.Н. О романе Андрея Белого «Петербург», с. 181-225 // Евразийское пространство. Звук, слово, образ. М.: Языки славянской культуры, 2003. 584 с.
9. Рыбаков Б. Рождение богов и богинь. / Мифы. с. 246-246.
10. Кайсаров А. Славянская и российская мифология с. 23-86 / Мифы древних славян. Саратов: «Надежда», 1993. 320 с.
11. Глинка Г. Древняя религия славян с. 89-142 / Мифы древних славян. Велесова книга. Саратов: «Надежда», 1993. 320 с.
12. Федотов Г.П. Письма о русской культуре // Судьба и грехи России. М.: 1992 Т. 2.
13. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции, с. 403-443 // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. 528 с.
14. Трубецкой Н.С. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока с.208-265 // Основы Евразийства. М.: Арктогея Центр, 2002. 800 с.
15. Шаповалов В.Ф. Истоки и смысл русской цивилизации. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. 624 с.
16. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 Т М.: «Терра^^та», 1994.
17. Ильин И. Общее учение о праве и государстве. М.: АСТ МОСКВА, Хранитель, 2006. 510 с.
18. Мельников П.И. (Андрей Печёрский) На горах . Собр. соч. в 6 Т, Т.4.- М.: «Правда», 1963. 628 с.
19. Тойнби А. Постижение истории. М.: Айрис-Пресс, 2002. 638 с.
20. Шершеневич ГФ. Общая теория права: Учебное пособие (по изданию 1910-1912 гг.). В 2-х томах. Т. 1, Выпуск 1. М.: Изд-во «Юридический колледж МГУ», 1995. 308 с.
Зарегистрирована 27.09.2010 г.
