CC BY
69
СТАТЬИ
МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА КАК ПРЕДМЕТ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ: ИСТОРИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И ТЕЗАУРУСНЫЙ ПОДХОДЫ
Вл. А. Луков
«Мировая литература» - термин, который характеризует литературу всего мира, в том числе и тех эпох, когда не было еще слияния литератур разных народов и континентов в единый литературный процесс.
Начало нового тысячелетия настоятельно требует создания теоретической модели для описания насчитывающей многие столетия мировой литературы в контексте культуры. Массив эмпирических данных огромен. Это одна из причин кризиса в методологии литературоведения, охватившего не только отечественную, но и мировую науку о литературе и выразившегося в приоритете столь яркого, но, несомненно, кризисного и преходящего явления, как постмодернизм.
На сегодняшний день, как нам представляется, существуют два подхода, позволяющих при их разработке приблизиться к решению поставленной задачи.
К 80-м годам ХХ века сложилась определенная линия филологических исследований, которую мы обозначили термином «историко -теоретический подход».
Одним из провозвестников историко-теоретического подхода можно считать профессора Б.И. Пуришева (1903-1989) и его последователей -представителей Пуришевской научной школы (в последнее время это научное сообщество называют научной школой Б.И. Пуришева -М.Е. Елизаровой - Н.П. Михальской, что расширяет ее проблематику, вклад и значение). Б.И. Пуришев, крупный ученый и педагог, в период своей деятельности (конец 20-х - конец 80-х годов) не входил в число специалистов, разрабатывавших социологический, историко -функциональный, структурно-системный, типологический и другие методы литературоведческого исследования, становившиеся на определенном этапе модными. Его интересовала проблема мировой литературы в контексте культуры, и применительно к характеристике
этого взаимодействия он одним из первых разработал ряд историко-теоретических понятий (барокко, рококо в литературе и др.), обратился к обширному пласту литературных явлений второго ряда (например, к малоизвестным немецким писателям XV-XVII веков), к тем великим писателям, которые осуществляли в своем творчестве художественный синтез (прежде всего - к Гёте).
По этому же пути шли соратники и ученики Б.И. Пуришева -Ю.Б. Виппер, Н.П. Михальская, В.А. Пронин, Г.Н. Храповицкая,
A.Л. Штейн и др., вне Москвы - М.И. Воропанова, З.И. Кирнозе, из нового поколения литературоведов можно назвать докторов наук
B.Н. Ганина, М.И. Николу, Н.И. Соколову, В.П. Трыкова, Е.Н. Черноземову, ученых, работающих вне Москвы, - И.В. Вершинина, Н.Е. Ерофееву, М.В. Кожевникова и др.
Однако Б.И. Пуришев не стремился сформулировать свои идеи как систему принципов, составляющих в совокупности новый научный подход. Эту работу выполнили его последователи.
Одним из важных моментов освоения и формулирования историко-теоретического подхода стала концепция «теоретической истории», выдвинутая академиком Д.С. Лихачевым. Опираясь на воззрения академика Н.И. Конрада, связавшего выделение этапов развития мировой культуры с учением о смене исторических формаций, Д.С. Лихачев последовательно провел исторический принцип в исследовании литературы. «Теоретическая история», по Лихачеву, исследует «характер процесса, его движущие силы, причины возникновения тех или иных явлений, особенности историко-литературного движения данной страны сравнительно с движением других литератур» [Лихачев 1973, с. 4].
Историко-теоретический подход имеет два аспекта: с одной стороны, историко-литературное исследование приобретает ярко выраженное теоретическое звучание (этот аспект разрабатывал Д.С. Лихачев), с другой стороны, в науке утверждается представление о необходимости внесения исторического момента в теорию. Так, профессор А.Ф. Лосев, признаваемый ныне «последним великим русским философом», выделил проблему исторической изменчивости содержания научных терминов.
Мы связываем дальнейшее развитие историко-теоретического подхода с комплексом идей, сформулированных академиком Ю.Б. Виппером и положенных в основу «Истории всемирной литературы», издание которой осуществлялось ИМЛИ РАН с 1983 г.
В свете историко-теоретического подхода искусство рассматривается как отражение действительности исторически сложившимся сознанием в исторически сложившихся формах.
Сторонники этого подхода стремятся рассматривать не только вершинные художественные явления, «золотой фонд» литературы, но все литературные факты без изъятия. Они требуют отсутствия «предвзятости в отборе и оценке историко-литературного материала: будь то недооценка исторической значимости так называемых «малых» литератур, представление об «избранной» роли литератур отдельных регионов, влекущее за собой пренебрежение художественными достижениями других ареалов, проявление западноцентристских или, наоборот, восточноцентристских тенденций» [Виппер 1983, с. 5].
Одно из следствий историко-теоретического подхода заключается в признании того факта, что на разных этапах и в различных исторических условиях одни и те же понятия могли менять свое содержание. Более того, применяя современную терминологию к таким явлениям, исследователь должен корректировать содержание используемых им терминов с учетом исторического момента.
Историко-теоретический подход дал убедительный ответ на вопросы, требовавшие разрешения, он позволил выявить значительный объем данных для создания образа развития культуры как волнообразной смены стабильных и переходных периодов.
Другой подход к исследованию мировой литературы в контексте культуры - тезаурусный. Термин «тезаурология» впервые употреблен нами в статье 1990 г., посвященной выработке концепции курса «мировая культура» [Луковы 1990, с. 24-31], содержание тезаурусного подхода раскрыто в ряде последующих публикаций1- Тезаурология дополняет культурологию как ее субъективная составляющая. После того, как тезаурусный подход был применен в работах И.В. Вершинина, С.Н. Есина, Н.В. Захарова, Н.В. Соломатиной в литературоведении, Вал.А. Лукова и группы его последователей в социологии, Т.Ф. Кузнецовой, М.В. Лукова, А.А. Останина в культурологии, в ряде работ по психологии и педагогике, можно говорить о формировании новой крупной научной школы в гуманитарном знании в целом. Ее центром стал Институт гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета, а в международном масштабе - Международная академия наук (IAS, штаб-квартира в Инсбруке, Австрия) и Центр тезаурологических исследований Международной академии наук педагогического образования. Если культурология изучает в качестве предмета мировую культуру, то тезаурология — процесс овладения культурными достижениями,
1 Наиболее подробно в монографии: [Луков 2006].
осуществляемого субъектом (отдельным человеком, группой людей, классом, нацией, всем человечеством).
Центральное понятие тезаурусного подхода - тезаурус. Из многих значений этого слова нами использовано то, которое понимается в информатике как полный систематизированный набор данных о какой-либо области знания, позволяющий человеку и вычислительной машине в ней ориентироваться. Это значение положено нами в основу характеристики тезауруса в культурологии.
Культура не может быть осознана и вовлечена в человеческую деятельность в полном объеме, идет ли речь об индивидууме или об обществе (можно говорить о поле ассоциаций, семантическом поле, понятийном ядре и т.д.). Тезаурус субъективно отражает ту часть мировой культуры, которую может освоить субъект.
Следует обратить особое внимание на то, что тезаурус (как характеристика субъекта) строится не от общего к частному, а от своего к чужому. Свое выступает заместителем общего. Реальное общее встраивается в свое, занимая в структуре тезауруса место частного. Все новое для того, чтобы занять определенное место в тезаурусе, должно быть в той или иной мере освоено (буквально: сделано своим).
Как можно заметить, тезаурусный подход по крайней мере по одному параметру прямо противоположен историко-теоретическому подходу в литературоведении. Если последний требует рассматривать все литературные явления без изъятия в максимально широком культурном контексте, то первый, напротив, ищет сложившиеся у субъекта устойчивые культурные ориентиры, которые организуют структуру тезауруса.
Историко-теоретический подход предвещал при своем появлении постмодернистскую модель научного знания, в которой исчезала разница между центром и периферией культуры.
Тезаурусный подход, имея при своем оформлении определенное отношение к феноменологии Э. Гуссерля и лингвистической философии Л. Витгенштейна, к психоанализу З. Фрейда и аналитической психологии К.Г. Юнга (а эти источники не чужды постмодернизму), тем не менее большое внимание обращает на выделение центра тезауруса, определение его более детализированной структуры, предполагающей наличие разных по степени значимости слоев и т.д.
Мы исходим из признания значимости различных литературоведческих методов и подходов к изучению литературного процесса: сравнительно-исторического, историко-функционального, типологического, системно-структурного, семиотического,
герменевтического и др. При этом под подходом мы понимаем
используемую для решения научных задач совокупность различных научных методов при доминировании одного из них. Методологи науки наряду с принципами причинности, соответствия, наблюдаемости, непрерывности развития, красоты научной теории выделяют и принцип дополнительности (сформулированный в 1927 г. Нильсом Бором), «согласно которому некоторые понятия несовместимы и должны восприниматься как дополняющие друг друга» [Мигдал 1983, с. 39], по определению академика А.Б. Мигдала. Методологический принцип дополнительности применим и к вопросу о подходах в литературоведческом исследовании. Всякий подход выделяет, подчеркивает те или иные стороны изучаемого объекта, те или иные принципы метода. Подход образует «точку зрения», аспект, установку для научной систематизации. Богатство и плодотворность научного метода раскрывается в совокупности литературоведческих подходов, которые определяют сферу и характер применения метода.
Такой вывод представляется весьма плодотворным, если мы понимаем, в соответствии со спецификой гуманитарного знания, точность в литературоведении (искусствознании) не как жесткость определений, а как полноту описания эстетических феноменов.
Следует учитывать, что оба рассматриваемых подхода - историко-теоретический и тезаурусный - выходят за рамки методологии конкретной научной дисциплины. Думается, что только рассмотрение мировой литературы в контексте всей культуры и сквозь призму методов самых различных наук перспективно для построения убедительной теоретической модели, которая позволит дать новые ориентиры для литературоведческого исследования.
В качестве примера приведем одно положение из работы профессора Н.В. Черемисиной «Законы и правила русской интонации» [Черемисина 1999], одного из лучших лингвистических трудов последнего времени. В этом исследовании, казалось бы, далеком от рассматриваемой проблематики, автор утверждает, что если в разговорной речи и в художественном произведении существует упорядоченный ритм, то «газетно-публицистический и научный стили речи, как правило, характеризуются существенным возрастанием частотности неправильных фигур». «В научной прозе <...> ритмическая организация служит лишь факультативным, необязательным, вспомогательным фактором синтагматического членения.» [Черемисина 1999, с. 55].
Это, несомненно, фундаментальное открытие большого масштаба. Следовательно, «язык культуры» (разговорная речь, искусство) принципиально отличается от «языка цивилизации» (наука, публицистика) по такому основополагающему показателю, как организация интонации.
Ведь следует иметь в виду, что интонация возникла раньше, чем сам человек, не случайно мы хорошо понимаем интонации кошек, собак и других животных, а они понимают интонации человеческого голоса. Художественная культура, к которой относится литература, древнее науки. Очевидно, в интонации, присущей разговорной (имеющей древние корни) речи, есть некая информация, мешающая науке, лишняя для нее. Какая? Ответ на этот вопрос позволит узнать нечто такое о специфике информации, содержащейся в художественной культуре, что может совершенно изменить представление о художественной литературе и ее роли в общем здании культуры человечества.
Наблюдение над развитием различных литературных тенденций в контексте культуры позволяет установить некие закономерности, которые можно свести в литературах европейского суперрегиона к «трехвековым аркам», объединяющимся в «девятивековые арки».
Греческая архаика (УШ-У1 вв. до н.э.) может быть отнесена к периоду литературы Древнего Востока.
Далее следует «девятивековая арка» античной литературы: «трехвековые арки» греческой классики (У-Ш вв.), римской классики (II в. до н.э. - I в. н.э.), поздней античности (П-ТУ вв.).
«Девятивековая арка» средних веков: «трехвековые арки» средневековой архаики (У-УП вв.), раннего средневековья (УШ-Х вв.), высокого средневековья (ХГ-ХШ вв.).
«Девятивековая арка» Нового времени: «трехвековые арки» Возрождения (ХГУ-ХУГ вв.), Нового времени (ХУГ1-Х1Х вв.), Новейшего времени (ХХ-ХХ11 вв.).
Промежуткам между арками соответствуют важнейшие переходные периоды. Историко-теоретический анализ позволил представить эволюцию литературного процесса не как линейное развитие, а как диалектическую смену стабильных и переходных периодов.
Для периодов стабилизации («эпох») характерна устремленность к системе и систематизации, поляризация литературных тенденций, известная замкнутость границ в сформировавшихся системах, выдвижение какой-либо центральной тенденции и - нередко - альтернативной ей тенденции на центральные позиции (классицизм и барокко в XVII веке, романтизм и реализм в XIX веке), что нередко отмечено в названии периода (например, эпоха Возрождения, эпоха Просвещения).
Напротив, переходным периодам свойственны необычайная пестрота литературных явлений, быстрые изменения «географии культуры», многообразие направлений развития без видимого предпочтения какого-либо одного из них, известная открытость границ художественных систем, экспериментирование, приводящее к рождению новых литературных
явлений, возникновение пред- и постсистем (предромантизм, неоклассицизм и т.д.), отличающихся от основных систем высокой степенью неопределенности и фрагментарности. Переходность - главное отличительное качество таких периодов, причем лишь последующее развитие литературы позволяет ответить на вопрос, в каком направлении произошел переход, внутри же периода он ощущается как некая неясность, повышенная изменчивость, заметная аморфность большого числа явлений.
Каждый тип литературы (стабильный или переходный) порождает и свой тип писателя и его мировосприятия, а также утверждает свой специфический образ человека в сознании людей.
Стабильные и переходные периоды чередуются. В последние столетия переходные периоды в основном совпадают с рубежами веков.
Эта характеристика справедлива и для развития культуры в целом.
Хотя история литературы весьма обстоятельно исследована и сведена в обширные научные обзоры1, в этом направлении можно ожидать появления некоего нового качества2. Исследование мировой литературы в контексте культуры приводит к формированию самостоятельной области теории литературы: от поэтики и исторической поэтики все более отделяется теория истории литературы со своей историографией, научными методами, конкретными приемами исследования, впечатляющими достижениями и со своими перспективами развития, весьма оптимистичными.
Литература
1. Виппер Ю. Б. Вступительные замечания // История всемирной литературы: В 9 т. -М., 1983. - Т. 1.
2. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков: Эпохи и стили. - Л., 1973.
3. Луков Вл. А. Предромантизм. - М., 2006.
4. Луковы Вал. и Вл. Концепция курса «мировая культура». Статья первая: исходя из реальностей // Педагогическое образование. - М., 1990. - Вып. 2.
5. Мигдал А. Б. Поиски истины. - М., 1983.
6. Черемисина-Ениколопова Н.В. Законы и правила русской интонации. - М., 1999.
1 The literature of all nations and all ages: V. 1-10. - Chicago etc., 1902; Handbuch der Literaturwissenschaft: Bd. 1-32. - Wildpark, Potsdam, 1923-32; Histoire générale des littérature: T. 1-3. - P., 1961; Les grands ecrivains du monde: T. 1-5. - P., 1976-78; История всемирной литературы: В 9 т. - М., 1983 - (8 т., незаверш.) и мн. др.
2 Мы попробовали это обосновать в: Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. М., 2003. (2-е изд. 2005).
