CC BY
618
______ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ^ Д
МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА И ЕЕ «АФРИКАНСКАЯ» СОСТАВЛЯЮЩАЯ*
И.О. Абрамова,
заместитель директора Института Африки РАН (г. Москва), доктор экономических наук, профессор [email protected]
Статья посвящена меняющейся роли Африки в процессе формирования новой экономической модели мира. Особое внимание уделяется комплексному изучению главных каналов активного воздействия Африки на мировое развитие в рамках складывающейся экономической модели мира. При этом автор концентрируется именно на эндогенных (т.е. происходящих из самой Африки, а не налагаемых на нее сторонними силами извне) детерминантах участия континента в мировой экономике XXI века. По мнению автора, таких детерминант две — «сырьевая» и «народонаселенческая». Обе детерминанты эндогенны по своей природе и представляют собой часть «ресурсного потенциала» африканских государств, поскольку речь идет о природных и человеческих ресурсах, имеющихся или изначально происходящих из Африки.
Ключевые слова: мировая модель экономического развития, Африка, развивающиеся страны, ресурсный потенциал, народонаселение.
УДК 327 ББК 66,4
Развитие мировой экономики в начале XXI века ознаменовалось тектоническими подвижками в соотношении сил ведущих экономических центров силы. Отдельные страны, ранее относимые к Мировой периферии, стали обретать не характерную для них прежде экономическую мощь и геополитическое значение, в то время как традиционный Центр глобализированной экономики начал медленно утрачивать, по крайней мере, некоторые из рычагов управления мировым хозяйством, до сих пор безоговорочно находившихся в его распоряжении.
Многочисленные исследователи глобальных процессов, принадлежащие к разным научным школам и исповедующие различные методологические подходы почти безоговорочно согласны в том, что происходящие процессы означают смену эпох. Хотя в работах экономистов дается различная интерпретация причин и последствий происходящих перемен, абсолютное большинство склонно видеть в происходящем назревающую смену модели мирового экономического развития.
Как показывает опыт, диалектикой развития мировой экономики предопределена регулярность смены моделей глобального экономического развития. Под глобальными моделями понимаются устойчивые и повторяющиеся парадигмы построения международных общественных отношений, связанные с производством, обменом, распределением и потреблением в мировом хозяйстве, сложившиеся на определенном историческом этапе развития человечества и в целом отражающие установившееся в мировой экономике соотношение сил приданном уровне и характере технологического и хозяйственного развития1.
Важно подчеркнуть, что смену моделей развития мировой экономики не следует отождествлять с марксистским положением о смене общественных формаций. При смене моделей экономического развития не происходит принципиального изменения сущности отношений собственности и характера присвоения вновь создаваемой стоимости. Речь идет лишь о преодолении накопившихся, хотя и, бесспорно, весьма глубоких проблем, дисбалансов и несоответствий в мировой экономике, а также об изменении баланса сил уже действующих игроков. В ходе этого процесса происходят перемены институционального характера, однако «правила игры» кардинально не перекраиваются, а лишь корректируются.
Общая экономическая модель мира (глобальная экономическая модель) в каждый конкретный период времени состоит из ряда относительно самостоятельных, но взаимосвязанных и взаимозависимых отраслевых, секторальных и региональных субмоделей-подсистем. Важнейшими из них являются: глобальная финансовая субмодель (чаще именуемая мировой финансовой системой), глобальная субмодель торговых и обменных взаимоотношений, субмодель глобального производства, глобальная субмодель воспроизводства народонаселения (трудовых ресурсов), субмодель институционального регулирования
международных экономических отношений и проч. Указанные подсистемы не изолированы друг от друга. Более того, они не просто взаимосвязаны, а частично «накладываются» друг на друга, создавая своеобразные «зоны взаимного соприкосновения и совместного перекрытия».
Говоря о внутренней динамике общих моделей развития мировой экономики, следует отметить, что смена глобальной модели экономического развития не предполагает синхронной и одномоментной замены всех входящих в нее субмоделей-подсистем. Более того, некоторые из них продолжают сохраняться в старом виде в течение длительного времени, не только после полного вызревания остальных элементов новой модели, но даже после того, как последняя уже обрела доминирующие позиции в мировом масштабе. Наиболее подвижными и даже волатильными являются глобальные финансовая и торговая подсистемы, в то время как субмодель глобального воспроизводства и мобильности народонаселения (трудовых ресурсов) — одна из самых консервативных. Это объясняется тем, что составляющие элементы данной системы сильно зависят от «поколенческих» стереотипов поведения, а сама ее смена — прямая функция от смены поколений. На протяжении ХХ века они менялись довольно медленно, редко, а при смене сохраняли большую часть ключевых черт предыдущей модели. Для чистоты описания поведения указанных моделей необходимо, правда, констатировать, что к концу ХХ — началу ХХ! века наметилась отчетливая тенденция к ускорению их трансформации. Это, по-видимому, объясняется развертывающимися и углубляющимися процессами глобализации, интеграции и интернационализации, ликвидацией или снижением барьеров для трансграничного движения людских ресурсов.
Смена экономических моделей — процесс более глубокий и менее подвижный, чем простая конъюнктурная перемена состояния рынка даже происходящая на длительных временных промежутках. Они знаменуют некие необратимые изменения, новые мирохозяйственные реалии, фиксируемые в новом контексте отношений между участниками международного разделения труда.
Современный этап развития мировой экономики и международных отношений характеризуется завершением перехода от моноцентричной к полицентричной модели мира. Последовательный распад на протяжении второй половины ХХ века устоявшихся экономических систем (колониальная система, мировая система социализма, однополярная неоконсервативная модель Вашингтонского консенсуса, воцарившаяся после распада СССР) сопровождались чередой локальных и крупных региональных войн, вооруженных конфликтов и экономических потрясений. Апогеем последних стал глобальный финансовоэкономический кризис 2008-2012 гг. и затянувшийся период экономической и политической нестабильности в мире.
* Статья выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект №14-07-00026 «Определяющие факторы реализации целей развития Африки в ХХ! веке»
139
Таблица 1
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Рост мирового производства, 1990—2012 гг. (в %)*
Регион 1990-2000 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012
Все страны мира 2,7 4,0 1.3 2.4 2,5 3,8 3,3 3,7 3,4 2,2 -1,9 4,0 2,7 2,2
Развитые страны 2,4 3,5 1,0 1,3 1,7 3,0 2,3 3,0 2,3 0,9 -3,7 2,5 1,4 1,2
Развивающиеся страны 4,8 5,4 2,4 3,5 4,7 6,4 5,4 6,0 7 5,5 2,5 7,7 5,8 4,7
* Расчеты на основе данных о ВВП в неизменных рыночных ценах к доллару по курсу 1995 г.
Источник: UNCTAD. Handbook of Statistics 2005. NY. and Geneva, 2005; World Economic Outlook 2006. Statistical Appendix. 2006 UNCTAD. Handbook of Statistics 2013. N.Y. and Geneva, 2013. Р. 424. http://www.imford/external/pubs/ft/weo/2006; БиКи. 2008. 24 июня (рассчитано ВТО на базе постоянных цен 2007 г.).
Самым важным изменением в существовавшей экономической модели мира стало возвышение крупных развивающихся государств (РС).
При этом все возрастающую роль в мире будут играть не только такие гиганты, как Китай, Индия и другие крупные развивающиеся страны, но и весь развивающийся мир в целом, включая и африканские государства, о чем свидетельствует целый ряд экономических показателей и, в первую очередь, среднегодовые темпы прироста ВВП.
Как видно из табл. 1, среднегодовые темпы прироста ВВП развивающихся стран в период двух последних десятилетий были выше аналогичных показателей за предыдущие годы, а кроме того, выше темпов прироста ВВП развитых стран, по меньшей мере, в 2-3 раза. В период мирового финансово-экономического кризиса лишь развивающиеся страны показали положительную динамику прироста ВВП, в то время как соответствующий показатель в развитых странах в 2009 г. был отрицательным. Самым большим падение было в Японии — минус 5,2% в 2009 г., а также в Европе — минус 4,1% в 2009 г., в то время как в США в том же году отрицательный прирост ВВП составил 2,4%2.
В результате доля развивающихся стран в мировой экономике возросла с 21,8% в 1980 г. до 30% в 2009 г. и до 36% в 2012 г.3 Как прогнозирует экономист С. Понсе, в 2025 г. ВВП развивающегося мира составит 68 трлн долл. (в ценах и по ППС 2000 г.), в то время как развитых — 54,3 трлн долл., а в 2050 г. ВВП развивающихся стран превысит ВВП развитых стран на 85% и составит соответственно 160 и 86,6 трлн долл.4
В начале XXI в. под влиянием динамично развивающихся Китая и Индии регион Восточной и Южной Азии превратился в новый полюс роста мировой экономики. Именно эти страны станут новыми лидерами глобализации, внося основной вклад в высокую мировую динамику, что ставит под вопрос безусловное доминирование прежнего лидера — США.
В целом в первом десятилетии XXI в. азиатский регион был самым экономически быстро растущим в мире. Темпы роста его ВВП, по данным ООН, составили в 2000-2010 гг. — 7,1%, в том числе в 2006 г. — 8,2%, в 2007 г. — 8,6%, и лишь в кризисные годы эти темпы сократились до 5,7 и 3,8% соответственно, но все равно оставались самыми высокими в мире. Уже в 2010 г. они достигли 8,7%, а в 2011 г. — 6,8%. Экономический рост этого региона обеспечивался, прежде всего, за счет КНР (темп роста ВВП в 2000-2010 гг. — 10,8%, в 2005-2012 гг. — 10,3%) и Индии (2000-2010 гг. — 7,8%, в 2005-2012 гг. — 7,4)5.
Наряду с Индией и Китаем, достаточно динамично развивалась экономика Индонезии, Малайзии, Гонконга, Сингапура, Филиппин, Пакистана и Республики Корея. Высокую динамику развития обеспечивал рекордный уровень притока частного капитала как в форме прямых, так и портфельных инвестиций, а также высокий внешний спрос на продукцию данного региона в сочетании с активным спросом на внутреннем рынке данных государств.
Заметное улучшение, начиная приблизительно с 2004 г., было отмечено в экономике латиноамериканских стран, где после 5 лет стагнации и кризиса в 2005 г. был зарегистрирован рост на 5,7%. В 2009 г. падение ВВП в Латинской Америке составило 1,9%, однако уже в 2010 г. его прирост достиг 5,9%, а в 2011 г. — 4,3%. Факторами экономической активности явились экономический бум в Чили, а также расширение экспорта, улучшение условий торговли и ужесточение денежно-кредитной политики в двух крупнейших странах — Бразилии и Мексике6.
Что касается Африканского континента, то в новом тысячелетии в большинстве его стран наблюдался самый длительный
период устойчивого экономического роста за весь период независимости. Согласно данным ООН в 2000-2010 гг. среднегодовые темпы прироста ВВП в Африке составили 5,3%, в том числе в 2004 г. достигли рекордной величины — 8,4%, а в последующие 2005-2008 гг. были на уровне 6% в год, упав лишь в кризисном 2009 г. до величины 2,5%. Однако уже в 2010 г. показатель прироста ВВП в Африке достиг 4,8%, в 2011 г. — 5,0%, в 2012 г. — 5,3%. В 2013 г. данный показатель превысил 5,1%, а в 2014 г. может составить 5,3%7.
Примечательно, что в докризисный период высокие показатели роста экономики были характерны в целом для традиционно наиболее отсталой части континента — Африки южнее Сахары, где рост ВВП был выше общеафриканского показателя, составив 6,8%. Экономический подъем в регионе стимулировался, прежде всего, устойчивым глобальным спросом на сырье, а также во многом поддерживался внутренним спросом (особенно на инвестиционный капитал), успешными результатами реализации мер, направленных на обеспечение макроэкономической стабильности и осуществление структурных реформ, что способствовало улучшению условий для бизнеса и притоку частного капитала.
Для экономического роста большинства развивающихся стран существенное значение всегда имели внешние факторы, а в условиях глобализации мирового хозяйства их роль еще более возросла. Процесс накопления и воспроизводства развивающихся стран продолжает в значительной степени зависеть от условий торговли, притока капиталов, привлечения извне технологий.
За исключением нескольких стран Латинской Америки и ЮВА, располагающих высокоразвитой промышленностью, а также успешно осуществляющих индустриализацию Китая и Индии, экспорт развивающихся стран «все еще опирается главным образом на эксплуатацию природных ресурсов и использование неквалифицированного труда». Этот фактор, по мнению авторов Доклада ЮНКТАД, сокращает их возможности укрепиться на мировых рынках и повышать производительность труда»8.
В последнее десятилетия усиливающиеся позиции развивающихся стран в мировой экономике обусловили увеличение темпов роста их внешнеторгового обмена и роли на мировых рынках. Доля экспорта развивающегося мира в международной товарной торговле в 1980 г. составляла 29,4%, к 1990 г. она сократилась до 24,3%, а затем все время росла и составила 31,9% в 2000 г., 42,0% в 2010 г. и 44,6% в 2012 г.9 Удельный вес развивающихся стран в мировом импорте также обнаружил сходную динамику. В 1980 г. он составил 23,9%, в 1990 г. несколько сократился и не превышал 22,4%, однако уже в 2000 г. увеличился до 28,8%, а в 2007 г. — до 33,3%. В кризисные годы данный показатель увеличился до 35% в 2008 г. и до 39,0% в 2010 г. В 2012 г. на развивающиеся страны приходилось уже 41,4% мирового импорта10. Все вышеприведенные данные свидетельствуют о постоянном увеличении роли развивающихся стран в мировой торговле, в том числе, и в условиях кризиса. В то же время рост данного показателя не носил непрерывного характера и был дифференцированным в различных странах и отдельных регионах. Так, развивающиеся страны Азии увеличили свою долю в мировом товарном экспорте с 17,9% в 1980 г. до 35,0% в 2012 г., в т.ч. Восточная Азия — с 3,7% до 18,5%; а Китай — с 0,8% до 11,1% соответственно. Что касается мирового импорта, то доля азиатских стран в целом увеличилась с 1980 по 2012 г. с 13 до 29,8%, в том числе стран Восточной Азии — с 4,1 до 17,2%, а Китая — с 0,96% до 9,8%. Страны Латин-
1 40
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ^ Д
ской Америки и Карибского бассейна практически сохранили свои позиции по экспорту и импорту на уровне 5-6%, а страны Африки сократили показатели по экспорту с 5,9% в 1980 г. до 3,4% в 2012 г., а по импорту — с 4,7 до 3,3% соответственно. В то же время в 2000 г. удельный вес африканских стран в мировой торговле был еще меньше и не превышал по экспорту 2,3%, а по импорту 1,9%, так что в 2000-е годы роль Африки в мировой торговле все-таки увеличилась11.
Одним из важнейших показателей изменения роли развивающихся стран в мировой торговле являются быстро расширяющиеся торговые потоки Юг-Юг, т.е. между самими участниками всей этой группы государств. Доля экспорта Юг-Юг в совокупном экспорте развивающихся стран почти удвоилась — с приблизительно 25% в 1980-е годы прошлого века до 42% в 2000-2012 гг.12 Кроме того, доля экспорта Юг-Юг в процентах от экспорта из развивающихся в развитые страны (торговля Юг-Север) также возросла более чем в два раза, достигнув уровня приблизительно 75% в среднем в период 2000-2012 гг.
В целом, несмотря на определенные трудности в развитии обрабатывающей промышленности, доля развивающихся стран в мировом промышленном производстве за последнюю четверть века заметно выросла, укрепились их позиции на внешнем рынке.
При этом прирост промышленной продукции приблизительно в 12 развивающихся странах (НИС, Китай, Индия, Бразилия, Мексика, Таиланд, Турция, Филиппины, Пакистан, Шри-Ланка) предопределил в 2000-е гг. их долю в размере свыше 3/4 совокупного экспорта развивающегося мира, причем четверть экспорта всех развивающихся стран приходится сегодня на долю Китая. Именно за счет роста экспорта данных государств и произошло основное увеличение общего веса развивающихся стран в мировой торговле.
Одновременно, в результате роста промышленного производства в развивающихся странах заметно изменилась товарная структура их экспорта. Так, доля экспортируемой промышленной продукции выросла с 12% в 1960 г. до 70% общей стоимости экспорта в первое десятилетие XXI в., а участие развивающихся стран в промышленном экспорте мира выросло с 6% в 1950 г. до 35-38% в 2012 г. При этом распределение этой доли по регионам было неравномерным (см. табл. 2).
Таблица 2
Структура товарного экспорта развивающихся стран, по регионам мира (в %)
Страны и регионы Промыш- ленная продукция Топ- ливо Ме- таллы
Восточная Азия и Тихоокеанский регион 80 15 3
Латинская Америка и Карибский бассейн 53 13 9
Ближний Восток и Северная Африка 15 32 2
Южная Азия 72 15 6
Африка южнее Сахары 23 15 7
Источник: World Development Indicator. N.Y. and Geneva, 2012. Table 4, 4a. P. 217.
При имеющих место позитивных тенденциях роста промышленного экспорта развивающийся мир все еще продолжает выступать на мировом рынке как крупнейший поставщик сырьевых товаров: топливных, минеральных, продуктов тропического и субтропического земледелия, ценной тропической древесины, разнообразных морепродуктов. Эти товары обеспечивают большинству развивающихся стран до 70% всей их экспортной выручки, а некоторым государствам Тропической Африки — до 95%.
Постепенное, но неуклонное истощение наиболее крупных, богатых и легкодоступных месторождений полезных ископаемых, ухудшение горно-геологических условий их разработки существенно сказываются на издержках производства природных ресурсов, стимулируя активный процесс геологического поиска, разведки и вовлечения в эксплуатацию новых
месторождений. Повышение спроса на сырье способствовало более интенсивному вовлечению в мировую экономику развивающихся стран, на территории которых и сосредоточены основные центры добычи топливного и минерального сырья, потребляемого, большей частью, индустриально развитыми государствами. Высокий спрос на сырье связан и с определенным изменением структуры мировой экономики, а именно, утверждением в ней быстрорастущих азиатских стран-гигантов — Китая и Индии, чья потребность в сырьевых товарах постоянно растет. В отличие от развитых стран (США, Японии и Западной Европы), отдающих приоритет наукоемким и ресурсосберегающим секторам экономики (электроника, биоинженерия и т.п.), Китай и Индия развивают материалоемкие отрасли, такие как выплавка стали и алюминия, автомобилестроение и др.
Первостепенное значение для растущей мировой экономики все еще имеет обеспеченность углеводородным сырьем — нефтью и газом, по запасам и экспорту которых лидерами являются страны Ближнего и Среднего Востока — Саудовская Аравия (около 18% мирового экспорта), Иран (5,4% мирового экспорта), Кувейт (4%) и др. В последние годы отмечен рост экспорта нефти и газа из стран Африки — Нигерии, Ливии, Алжира, Анголы, Экваториальной Гвинеи, Габона, Египта и Судана (запасы нефти и газа выявлены в 19 странах континента, в том числе в Восточной Африке). Увеличился также экспорт нефти из Бразилии и Эквадора.
Развивающиеся страны на сегодняшний день являются главными производителями нефти и газа в мире. По прогнозам западных экспертов, в 2020 г. пять стран Ближнего Востока (Саудовская Аравия, ОАЕ, Кувейт, Иран, Ирак) будут обеспечивать 45% мировой добычи нефти. На Саудовскую Аравию, Иран, Ирак, Кувейт, Венесуэлу и Россию приходится примерно 70% доказанных запасов нефти, а 60% доказанных запасов газа приходится на 4 страны: Россию (26,3% от мировых запасов), Иран, Катар и Саудовскую Аравию13. В эту четверку тяжеловесов буквально ворвался Мозамбик, запасы природного газа в котором оцениваются в 26 трлн куб., т.е. примерно равны катарским14.
Неравномерность в размещении, производстве и потреблении природного сырья обусловливает все возрастающую роль мирового рынка. Так, через каналы международной торговли в последние годы реализуется около 54% мирового экспорта нефти, 33% газа, более 80% молибдена, урана, тантала, редкоземельных металлов, золота, платины. Велика доля экспорта в отношении к мировому производству железной руды (46%), медной руды (43%), вольфрамовых (44%), марганцевых руд (38%), а также алюминиевого, хромового, свинцового и др. сырья. В условиях глобализации сырьевая база приобретает особо важное значение, становится одним из эффективных средств в конкурентной борьбе за укрепление позиций на мировом рынке.
Помимо ископаемого сырья развивающиеся страны выступают монополистами на мировом рынке многих продуктов тропического и субтропического земледелия — кофе, какао, чая, ананасов, авокадо, папайи, манго и многих других.
Определенные позитивные сдвиги, происшедшие в экономике развивающихся стран в последние десятилетия, возросшее значение их как важнейших источников топливного, минерального и сельскохозяйственного сырья способствовали повышению их роли в движении прямых и портфельных инвестиций. В современных условиях в страны Азии, Африки и Латинской Америки поступает ежегодно свыше 30% от мирового объема прямых инвестиций. В 2008 г. объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в развивающиеся страны вырос до рекордно высокого уровня — 630 млрд долл. (35,6% общемировых ПИИ), в то время как в 2007 докризисном году данная цифра равнялась 564 млрд долл., что составляло 26,8% мировых ПИИ15. Весьма примечательно, что в 2009 г., на который пришелся пик кризиса, доля развивающихся стран в общемировых ПИИ еще более увеличилась и достигла величины в 43%, хотя, в абсолютных величинах приток прямых инвестиций в развивающиеся страны сократился в 1,3 раза (в мире — в 1,6 раза) и составил 478 млрд долл. В 2010 г. в развивающиеся страны поступило уже 637 млрд долл. или 45,2% мировых ПИИ, а в 2012 г. — 735 млрд или 52% соответственно16. Таким образом в период мирового кризиса именно рынки развивающихся стран
1 4 1
ft
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОМ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
были наиболее привлекательными для иностранного капитала, что, в конечном счете, также свидетельствует о повышении их роли в мировой экономике.
Поток прямых инвестиций распределяется среди стран неравномерно, концентрируясь в основном в десяти государствах Южной и Восточной Азии и Латинской Америки, на которые приходится до 80% совокупных ПИИ. Вплоть до начала кризиса 2008-2010 гг. перечень крупнейших получателей ПИИ оставался стабильным; лидерами были Китай и Гонконг, а также Сингапур, Мексика и Бразилия. Страны Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии получили 59% совокупного объема ПИИ развивающихся стран в 2008 г., что составило 372 млрд долл., 63% всех ПИИ в РС в 2009 г. (301 млрд долл.) и 51% ПИИ в РС и 26,5% мировых ПИИ (358 млрд долл.) соответственно в 2012 г. При этом главными получателями ПИИ были Китай (108 млрд в 2008 г., 124 млрд в 2011 г. и 121 млрд в 2012 г.), Гонконг (59,96 и 74 млрд соответственно) и Индия (45,36 и 26 млрд). Государства Латинской Америки в 2008 г. получили 183 млрд долл., что было на 20 млрд долл. больше, чем в докризисном 2007 г. и составило 29% всех ПИИ в РС, и 244 млрд долл. в 2012 г. (35% ПИИ в РС и 18% мировых ПИИ)17 Примерно четверть всех ПИИ в Латинскую Америку приходится на Бразилию (65 млрд долл. в 2012 г.). Приток ПИИ в Африку достиг рекордного для континента показателя — 63 млрд долл. в 2007 г. и 72 млрд долл. в
2008 г., однако его удельный вес в совокупном объеме ПИИ оставался низким и не превышал 3% и 4% соответственно. В
2009 г. совокупный объем ПИИ сократился до 52,9 млрд долл., что составило 12% всех ПИИ в РС и 5,2% общемировых инвестиций — самый высокий показатель для Африки за последние 30 лет!18 В 2010 г. Африка получила всего лишь 43,6 млрд долл. ПИИ, однако в 2011 г. — уже 47,6 млрд долл., а в 2012 г. — более 50 млрд долл. или 3,7% мировых ПИИ. Основными лидерами в получении ПИИ на Африканском континенте в 2009 г. были Ангола (13 млрд), Египет (6,7 млрд), Нигерия (5,8 млрд), ЮАР (5,7 млрд) и Судан (3 млрд), а в 2012 г. — Нигерия (7 млрд), Мозамбик, где на шельфе обнаружили колоссальные запасы газа, равные по масштабам катарским (5,2 млрд), ЮАР (4,6 млрд), ДРК (3,3 млрд) и Гана (3,2 млрд)19.
В последние десятилетия растет роль развивающихся стран в качестве экспортеров капитала. При ничтожно малых или небольших уровнях до середины 80-х годов (немногим более 3 млрд долл. или 6% общемирового оттока ПИИ) отток капитала из РС в 2007 г. достиг 292 млрд долл. (12,8% мирового оттока ПИИ), 296 млрд в 2008 г. (уже 15,3%) и 426 млрд в 2012 г., что соответствует 30,6% от общемирового показателя.
Наиболее значимые позиции в экспорте ПИИ среди развивающихся стран занимают азиатские государства, обеспечивая свыше 75% от общего объема ПИИ из развивающихся стран, при этом абсолютным лидером по экспорту капитала вплоть до 2008 г. был Гонконг, экспортирующий ежегодно капитал на сумму от 30 до 60 млрд долларов. Однако уже в 2008 г. Китай вывез 52 млрд долл., что было на 2 млрд больше, чем у Гонконга. В 2012 г. из Китая было вывезено 84 млрд долл., а из Гонконга — 83 млрд. Индия также с 2006 г. выступает крупным экспортером капитала: в 2007 г. отток ПИИ из этой страны составил 17,2 млрд долл., в 2008 г. он достиг рекордной величины — 18,5 млрд, однако все последние годы снижался и составил в 2012 г. всего 8,6 млрд долл. Доля стран Латинской Америки и Карибского бассейна снизилась с 67% в 1980 г. до 20 % в 2009 г. Отток ПИИ из этого региона составил 55 млрд в 2007 г., 82 млрд в 2008 г. и 119 млрд в 2010 г. и 103 млрд в 2012 г. Основные экспортеры ПИИ из стран Латинской Америки (не считая оффшорной зоны — Виргинских островов) — Мексика (25,6 млрд долл.) и Чили (21 млрд). Что касается Африки, то в 2007 г. отток ПИИ с Африканского континента был 10,6 млрд долл., в 2008 г. — 9,9 млрд, в 2009 г. — всего 4,9 млрд долл., а в 2012 г. 14,3 млрд долл. Основные экспортеры ПИИ — ЮАР, Ангола и Ливия, в меньшей степени — Нигерия и Либерия20.
Еще одна новая тенденция, характерная для 2000-х гг., — быстрый рост инвестиционных потоков между самими развивающимися странами. Так, например, ПИИ между Китаем и странами АСЕАН увеличились с 2,9 млрд в 2000 г. до 11 млрд в 2012 г. Страны Африки получили в период с 2006 по 2012 гг. более 9 млрд ПИИ из развивающихся стран21.
Еще до того, как сменится одно поколение, основную роль в сфере мировых сбережений и инвестиций будут играть развивающиеся страны. К 2030 году половина мирового объема капитала, т.е. 158 трлн долл. США (в ценах 2010 года), будет приходиться на страны развивающегося мира, а сегодня их доля составляет менее одной трети. При этом наиболее крупные объемы будут приходиться на страны Восточной Азии и Латинской Америки.
В 2030 г. на долю Китая будет приходиться 30% мирового объема инвестиций, и еще 13% составит в совокупности доля Бразилии, Индии и России. Если говорить об объемах инвестиций, то в развивающемся мире он составит 15 триллионов долларов США (в ценах 2010 года), в то время как доля стран с высокими уровнями доходов составит 10 трлн долл. США. И здесь также крупнейшими инвесторами среди развивающихся стран будут Китай и Индия, доля которых в мировом объеме инвестиций составит в 2030 г. в совокупности 38 процентов и на которых будет приходиться почти половина мировых инвестиций в обрабатывающую промышленность22.
Еще одним ярким свидетельством глубоких перемен в странах Азии, Африки и Латинской Америки является появление там транснациональных корпораций, которые все активнее и решительнее выступают на мировых рынках, влияют на деятельность международных организаций в сфере регулирования мирохозяйственных отношений. Их число пока невелико, но их роль в мировой экономике неуклонно возрастает. Так в 1995 г. лишь 1,1% внешних активов из 2,5 тыс. крупнейших ТНК мира приходился на развивающиеся страны, в том числе 1% — на азиатские, а к концу первого десятилетия XXI века данные показатели увеличились до 8,0 и 6,6% соответственно. Из ста крупнейших ТНК развивающихся стран и стран с переходной экономикой 47 были из Восточной Азии, 15 — из стран ЮВА, 9 — из Африки (в основном, из ЮАР и АРЕ), 9 — из Латинской Америки, 7 — из Западной Азии и 5 — из Южной Азии23.
Возвышение ряда развивающихся государств ведет к формированию новых правил игры на мировом экономическом пространстве, так как обусловливает:
• постепенную смену территориального размещения мирового производства;
• изменение его структуры;
• трансформацию мировой торговли;
• эволюцию направленности, масштабов и характера мировых финансовых потоков;
• смену модели мирового потребления;
• изменение качества и структуры мирового рынка труда.
В новых условиях роль развивающихся государств в мировой экономике постоянно растет. В то же время разрыв между развитыми странами и мировой периферией по такому показателю, как доход на душу населения, все еще очень высок. Так, по данным Всемирного банка, в 2013 г. США и крупнейшие экономики ЕС имели подушевой доход по ППС в среднем на уровне 40-50 тыс. долларов, в то время как аналогичный показатель не превышал в КНР 11 тыс., в Бразилии — 15 тыс., в Индии — 5,5 тыс. (В России, кстати, это показатель составил около 24 тыс. долл.). А замыкали этот список восемь африканских государств — Эритрея (1195 долл.), Мозамбик (1045 долл.), Нигер (913 долл.), Либерия (878 долл.), Малави (780 долл.), Бурунди (771 долл.), вторая по численности населения в Африке после Нигерии ДРК (747 долл.) и ЦАР (604 долл.). Относительно высокие показатели демонстрируют лишь нефтяные производители с малочисленным населением Экваториальная Гвинея (33 720 долл.) и Габон (19 260 долл.) и африканские центры международного туризма Сейшельские острова (24 179 долл.) и Маврикий (17 200 долл.)24.
И здесь наступает важнейший качественный сдвиг в экономической модели мира. В ближайшие тридцать лет может случиться так, что впервые в новой и новейшей истории крупнейшие экономики мира не будут, с точки зрения подушевых показателей, одновременно и самыми богатыми. Отсюда проистекают два ключевых императива времени. Во-первых, мировому бизнесу придется во многом менять господствующие деловые стратегии и адаптироваться к потребностям менее зажиточных, но более многочисленных потребителей. Во-вторых, социальная и политическая нестабильность в мире будет
1 42
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ^ Д
постоянно возрастать, так как, с одной стороны, при недостаточно социально ориентированной политике в развивающихся странах там будет накапливаться протестный потенциал, а, с другой, развитые страны в попытке искусственно сохранить свои лидирующие позиции будут применять не постепенно ускользающие из их рук экономические рычаги, а внеэкономические методы, в том числе активно использовать все еще находящиеся в их руках институциональные, военные и политические силы и структуры. И события на Ближнем Востоке, в Северной Африке, на Украине — яркий тому пример.
К числу новых полюсов мирового развития относится и Африканский континент. Уже в силу того, что это регион, население которого превышает 1 млрд человек и который занимает примерно 1/5 часть обитаемой суши, невозможно создать научно достоверную картину полицентричного мира без полноценного учета особенностей и характеристик этого элемента общей глобальной системы. Африка в настоящее время и в обозримом будущем будет играть особую роль в формирующемся поли-центричном мироустройстве. Здесь переплетаются противоречия происходящей трансформации глобального мироустройства — борьба новых и старых центров силы за ресурсы и рынки, за сохранение или завоевание на континенте экономических и политических позиций. Вместе с тем растущая взаимозависимость элементов глобализированной мир-системы одновременно означает рост обратного влияния на нее острейших социально-политических, экономических, экологических и других проблем Африки, имеющих глобальное измерение.
Африка выступает в мировом хозяйстве как часть периферии, условия, участия которой в международном сотрудничестве и обмене сегодня в большей части определяются не столько ею самою, сколько ее партнерами. Более того, внешние факторы (экономическая помощь, поставки продовольствия, поступление технологий и т.п.) в значительной степени определяют и условия внутреннего развития Африки.
Это означает, что пока еще не внутренняя логика развития и даже не внутренние потребности стран континента определяют его место в мировой экономике. Наоборот, последняя формирует основные тенденции хозяйственного развития Африки под себя, оставляя при этом самим африканцам лишь незначительную степень свободы.
Признавая ведущую роль внешних (экзогенных) факторов в развитии Африканского континента на данном историческом этапе, попытаемся ответить на вопрос: существуют ли внутренние (эндогенные) детерминанты, определяющие участие Африки в мировой экономике на сегодня или в перспективе сравнимые по значимости с внешними (экзогенными). Если да, то каковы они и каков механизм их активного воздействия на мировую экономическую модель?
Если произвести дефрагментирование модели взаимоотношений и попытаться объединить множество сходных фрагментов воздействующих в одном направлении и по одному каналу в более крупные величины (кластеры), мы с достаточной степенью научной достоверности можем воссоздать целостную картину взаимосвязей и взаимовлияний.
Такая дефрагментированная картина однозначно выдвигает на передний план ресурсный и «народонаселен-ческий» макрокластеры. Другими словами именно африканская минеральная база и быстро растущий и качественно эволюционирующий человеческий потенциал являются теми детерминирующим факторами, при помощи которого страны Африки смогут самым непосредственным образом влиять на развитие мировой экономики в ближайшие десятилетия.
При этом особенно важным для понимания ключевых проблем глобального развития ХХ! века является признание в качестве одной из их первопричин существующей диспропорции между уровнем социально-экономического развития стран и удельным весом потребляемых ими ресурсов с одной стороны и численностью населения этих стран и наличием на их территории запасов дефицитных природных ресурсов — с другой. В самом общем виде эта диспропорция проявляется уже в том, что население развитых стран составляет 16%, а развивающихся — 52% общемирового, тогда как потребление минерального сырья находится в прямо противоположном отношении — 52 и 21% соответственно25.
В современном мире стратегическое соперничество ведущих экономик мира за африканские ресурсы постоянно возрастает. Африка богата различными видами природного сырья. Здесь выявлены месторождения почти всех известных видов полезных ископаемых. Среди других регионов мира Африка занимает первое место по запасам руд марганца, хромитов, бокситов, золота, платиноидов, кобальта, ванадия, алмазов, фосфоритов, флюорита, второе — по запасам руд меди, асбеста, урана, сурьмы, бериллия, графита, третье — по запасам нефти, газа, ртути, железной руды; значительны также запасы титана, никеля, висмута, лития, тантала, ниобия, олова, вольфрама, драгоценных камней и др.
В XXI веке минерально-сырьевой потенциал Африканского континента по объемам запасов различных видов сырья, по его качеству и себестоимости добычи претендует на одну из ведущих ролей в мировом хозяйстве. В ближайшей перспективе само участие Африки в мировой экономике во многом будет обеспечиваться ее ресурсным потенциалом, а ведущие экономики мира как старые, так и новые, будут активно бороться за права доступа к африканскому топливному и минеральному сырью.
При этом векторы этой борьбы при определенных обстоятельствах и в различные временные отрезки могут, как совпадать, так и быть разнонаправленными. Очевидно, что борьба за африканские ресурсы будет происходить между тремя основными игроками — традиционными, к которым относятся США и Европейский Союз, и Китаем. Однако, по нашему убеждению, правильнее было бы в качестве третьего игрока «битвы за африканские ресурсы» выделить все страны неформального объединения БРИК.
Активизация на африканских рынках новых игроков, темпы прироста экономики и населения которых в разы выше, чем у западных стран, может привести к кардинальным структурным изменениям на мировых рынках минерального и энергетического сырья. Уже сегодня Запад теряет свои позиции в качестве главного импортера африканских ресурсов и главного поставщика готовой продукции в африканские страны. У государств Африканского континента появилась весьма заманчивая альтернатива в лице Китая, Индии, Бразилии и других, быстро развивающихся экономик, при этом последние исторически не являются антагонистами странам Африки, так как формально все еще занимают общее с ними место в «лодке» развивающихся государств или стран Мировой периферии. Потеря Западом своих позиций на Африканском континенте, начало которой было положено в XXI веке, может сопровождаться обострением конкурентной борьбы вплоть до использования экономических, политических, военных и информационных рычагов воздействия, как на африканские государства, так и на новых крупных игроков мировой экономики. Военные бомбардировки Ливии — одно из подтверждений данного тезиса.
И тут возникает естественный вопрос о роли Африки в новой глобальной экономической модели мира. Если и в XIX и в XX веках Африка была сырьевым придатком мировой экономики, то как же изменились ее позиции сегодня? Неужели континент навечно обречен быть лишь главной «кладовой минеральных ресурсов» для развитых экономик мира?
На первый взгляд, ответ на последний вопрос положителен. Но тут имеются, по меньшей мере, два фактора, коренным образом влияющие на изменение положения Африки в мировой экономике XXI века.
Во-первых, современный мир столкнулся с проблемой «ис-черпаемости» минеральных ресурсов. А Африка пока остается одним из немногих регионов, где природные и минеральные ресурсы не только не полностью разведаны и разработаны (самое яркое подтверждение этому — недавно обнаруженные колоссальные запасы нефти и газа в Восточной Африке), но и не окончательно поделены между их потребителями. В этом смысле интерес к африканскому ресурсному потенциалу в ближайшие годы будет постоянно возрастать.
Во-вторых, возвышение крупных развивающихся стран в мировой экономике дает Африке реальную возможность если не более эффективно распорядиться своим ресурсным потенциалом, то, по крайней мере, иметь альтернативу в поиске торгово-экономических партнеров.
143
ft
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОМ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Сегодня мы стали свидетелями нового экономического феномена — постепенного преобразования мирового рынка минерального сырья из «рынка покупателя» в «рынок продавца». Такое развитие событий детерминировано тем, что в условиях ограниченности ресурсов и появления новых сильных конкурентов в борьбе за них, именно продавцы могут в определенной степени диктовать условия и извлекать дополнительную выгоду из сложившейся ситуации. Африканские государства могут и должны воспользоваться весьма благоприятной ситуацией на мировом рынке топлива и сырья с целью ускорения своего экономического и социального развития и повышения своего статуса в мировой экономике. Именно в этом отличие ситуации в положении африканских стран на современном этапе. Сегодня государства Африки уже не являются бессловесными сырьевыми придатками западных государств, а вполне могут, при разумной политике, если не диктовать условия другим странам, то, по крайней мере, занимать активную, а не подчиненную позицию, на мировых рынках топлива и сырья и соблюдать свои собственные интересы. По нашему мнению, именно разумное использование «ресурсного рычага» в новых исторических условиях изменения баланса сил на мировой арене и «исчерпаемости» сырьевого и топливного потенциала планеты может способствовать превращению африканских государств из объекта в субъект мировой экономики ХХ! века.
В этих условиях особую актуальность приобретает российско-африканское сотрудничество в сырьевой и топливной сфере.
И Россия, и Африка в XXI веке оказались на пересечении интересов ведущих игроков на мировом рынке ископаемых ресурсов. Наглядный пример таких интересов — стремление западных держав не допустить формирование стратегических альянсов государств, располагающих значительными запасами минерального и топливного сырья. В первую очередь речь идет о России и о ряде государств Африканского континента. При этом само расширение экономического сотрудничества России с этими странами интерпретируется в качестве угрозы. При этом между Россией и странами Африки складываются сложные отношения сотрудничества и конкуренции, диалектика которых в российской науке еще недостаточно изучена.
Укрепление позиций России и африканских государств в мировой экономике XXI века во многом будет зависеть от того, смогут ли Россия и Африка использовать благоприятную ситуацию на мировых сырьевых рынках для модернизации национальных экономик, и будет ли признана конкурентами легитимность их попыток претендовать на право иметь собственные национальные интересы в сырьевой области и отстаивать их. Только в этом случае и Россия, и Африка будут выступать уже не просто как поставщики сырьевых ресурсов, а как ведущие игроки на скудеющем мировом рынке сырья, к которому во все большей мере начинают быть применимы законы «экономики дефицита».
Африканским государствам, как и России, выступающим на мировых рынках в качестве экспортеров природных ресурсов, необходимо использовать сверхприбыли монополий и, прежде всего, природную ренту, не для обогащения узкого круга экономической и политической верхушки, а для «инвестиций в человека», для стимулирования развития предпринимательства в сфере высоких технологий, для наращивания научно-технического потенциала, развития образования, здравоохранения и эффективного повышения общего уровня жизни населения. Только это позволит Африке и РФ достичь высоких показателей экономического развития и занять достойное место в системе международного разделения труда.
Говоря об участии Африканского континента в современной мировой экономике в качестве субъекта, следует остановиться еще на одной составляющей роста африканских экономик — человеческом потенциале.
На современном этапе развития мировой экономики одним из главных факторов ускоренного роста развивающихся государств выступает демографический фактор, а именно — быстрое увеличение населения (в первую очередь, трудоспособного) стран Востока и Юга и старение населения Запада. Прогнозы относительно экономического возвышения ряда развивающих-
1 44
ся стран в первой половине текущего века строятся на положительной корреляции между быстрым ростом их населения и темпами роста их экономик. Другими словами, обращает на себя внимание тот факт, что в экономические лидеры XXI века пророчат в первую очередь страны с особо крупным населением, т.е. развивающиеся страны.
Весьма примечательно, что сегодня на ведущие роли в мировой экономике выдвинулись крупные по численности развивающиеся страны, уже миновавшие стадию демографического перехода, т.е. существенно снизившие показатели рождаемости. Как показывают наши подсчеты, с момента начала снижения рождаемости, до оптимального соотношения работающего и неработающего населения проходит, в среднем 35-40 лет. Дело в том, что на стадии демографического перехода трудоспособное население увеличивается быстрее, чем все население в целом, а, значит, снижается такой показатель, как коэффициент демографической нагрузки — dependency ratio, т.е. соотношение числа иждивенцев (детей до 15 лет и стариков старше 60-65 лет) и трудоспособного населения. По мнению ряда экономистов, помимо увеличения рынка труда, сокращение данного показателя способствует росту внутренних накоплений как в стране в целом (за счет низкого удельного веса пенсионеров), так и в домашних хозяйствах (дети — дорогое удовольствие, меньше детей — больше вовлеченность женщин в процесс общественного труда), и именно эти накопления служат одним из источников экономического роста. Анализ эволюции длинных рядов данного показателя в разных странах и группах стран позволяет придти к выводу, что экономический рывок те или иные государства совершали в тот период, когда данный показатель приближался у них к отметке в 0,5. Это произошло во Франции и Англии в середине XIX века, в США в конце XIX века, в Германии — в начале XX века, в Японии в 1960-70 гг., в Южной Корее, Тайване и Сингапуре — в 1980-е гг., в Китае — в конце 1990-х гг., в Индии — в 2000-е гг. При этом экономический рост ускоряется именно на той стадии, когда данный показатель сокращается за счет уменьшения удельного веса детей до 15 лет. В дальнейшем, по мере роста доли людей старшего возраста, данный показатель вновь начинает расти. Сегодня у развитых стран вследствие старения населения он приближается к отметке 0,7, а в дальнейшем, если не удастся поднять уровень рождаемости, будет расти и дальше, что приведет к снижению их роли в мировой экономике26.
Таким образом, развитие человечества в ближайшие десятилетия во многом будет зависеть от количественного и качественного роста народонаселения в развивающихся странах. Если это утверждение верно и в отношении Африки, то быстрый демографический рост на Африканском континенте должен в условиях глобализации послужить толчком, как минимум, к ускорению экономического развития, а как максимум к экономическому возвышению континента в целом, но произойдет это примерно в районе 2040-2050 гг., когда коэффициент демографической нагрузки в Африке приблизиться к оптимальной величине. Пока же данный показатель колеблется от 0,6 в странах Северной Африки, до 0,9 в Центральной Африке, поэтому демографическая составляющая развития большинства африканских государств пока еще имеет отрицательный заряд. Африка находится на стадии накопления человеческого потенциала. В XXI веке континент все еще показывает самые высокие темпы прироста населения в мире — около 2,5%. При этом динамика социально-демографических и структурных индикаторов в африканских странах в последние три десятилетия положительна. Общая и младенческая смертность, рождаемость и фертильность, а также доля занятых в сельском хозяйстве снижаются, а ожидаемая продолжительность жизни и удельный вес горожан, напротив, увеличиваются.
Сегодня быстрый демографический рост в Африке пока еще служит источником многочисленных проблем, которые в условиях глобализации экспортируются за пределы континента. Африка — наиболее бедный континент мира, а воспроизводство африканской рабочей силы в количественном отношении намного превосходит существующие возможности ее эффективного использования.
При этом качество человеческого потенциала Африки одно из самых низких в мире. Человеческий капитал, формирую-
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ^ Д
щийся в странах Африки, по сравнению с развитыми государствами характеризуется относительно низкими параметрами жизнеспособности, сравнительно не высоким образовательным уровнем и во многом устаревшим образом жизни. Все это препятствует его успешной адаптации в настоящем и тем более формированию проектов будущего, сбережению окружающей среды и рациональному использованию природных и финансовых ресурсов.
В Африке сохраняется и весьма высокий общий уровень безработицы (15-20%), при этом данный показатель среди молодежи превышает 25%, а именно молодежь обладает наиболее ярко выраженным протестным потенциалом. При этом в условиях информационного общества возможности «расползания» такого протеста и манипулирования общественным мнением во много раз возрастают. Достаточно привести тот факт, что число интернет-пользователей на Черном континенте увеличилось с 3 млн в 2000 г. до 150 млн в 2013 г., при этом каждый третий африканец (350 млн) имеет сегодня мобильный телефон.
Невозможность найти работу в собственной стране стимулирует миграцию африканской рабочей силы. Уже сегодня 35 млн мигрантов из 200 млн в мире — африканцы. Международная миграция рабочей силы — один из основных каналов «подключения» Африки к мировому хозяйству. Анализ значительного числа статистических данных указывает на неправомерность рассуждений о том, что в ходе трансграничной миграции происходит простой перелив безработицы и неполной занятости из Африки в развитые страны. Обобщая собственные результаты полевых исследований 1995-2013 гг. мы пришли к выводу, что свыше 80% трудовых мигрантов из Африки находят работу после переезда, а их доходы до и после переезда соотносятся как 1 к 2. Средний африканский трудовой мигрант — мужчина в возрасте 30 лет, имеющий среднее или высшее образование. При этом около 50% африканцев, нашедших работу, квалифицированные работники в сфере промышленности, сельского хозяйства и сферы обслуживания. Денежные переводы африканцев составляют примерно одну шестую всех мировых официальных денежных трансфертов и более формируют более 10% ВВП 9 африканских стран27. Конечно, нелегальная миграция из Африки — одна из серьезнейших
проблем, затрагивающая интересы, прежде всего, европейских государств. Наплыв эмигрантов из стран Северной Африки на о. Лампедуза опосредовано пошатнул, по меньшей мере, два столпа европейской интеграции — свободу перемещения людей и товаров (Дания уже ввела в мае 2011 г. таможенные барьеры по отношению к товарам из некоторых европейских стран). Все это еще раз свидетельствует о том, что в условиях глобализации взаимосвязанность и взаимозависимость стран и регионов постоянно растет.
Все перечисленные выше факты еще раз подтверждают наш тезис о том, что в обозримом будущем определяющими факторами активного, а не пассивного участия Африки в мировой экономике и в формировании новой экономической модели мира станут ее топливно-сырьевой потенциал и быстрорастущее и качественно меняющееся население Африканского континента. Именно эти детерминанты будут оказывать сильнейшее влияние на развитие глобальной экономики и определять социально-экономические перспективы самих африканских государств.
При таком ракурсе рассмотрения проблемы участия Африки в формирующейся модели мировой экономики становится очевидно, что благодаря определенному, только ему присущему сочетанию характеристик силы и рычагов влияния (многочисленность населения и трудовых ресурсов, обладание дефицитными видами топлива и сырья и т.п.) регион, оставаясь частью глобальной Периферии, тем не менее, в новой модели все более выступает в качестве активного субъекта складывающихся экономических отношений, имеющего свои собственные интересы. При этом он в некоторых аспектах уже способен определять собственные приоритеты относительно независимо от пожеланий и устремлений Центра.
Более того, объективно являясь более слабым, чем Центр или догоняющие его новые индустриальные лидеры, элементом глобальной системы, традиционно игравшим в ней подчиненную роль отнюдь не единственного источника сырьевой поддержки локомотивов глобального экономического роста, Африканский континент по мере относительного снижения «ресурсной значимости» других регионов постепенно играет все большую роль в деле обеспечения жизнеспособности мировой экономической системы в целом.
1 Абрамова И.О., Фитуни Л.Л. Закономерности формирования и смены моделей мирового экономического развития // Мировая экономика и международные отношения. — 2012. — № 7. — С. 3-4.
2 UNCTAD. Handbook of Statistics 2010. N.Y. and Geneva, 2010. Р 438-440.
3 Рассчитано нами по: UNCTAD. Handbook of Statistics 2010. N.Y. and Geneva, 2010. Р.434, UNCTAD. Handbook of Statistics 2013. N.Y. and Geneva, 2013. Р. 414.
4 Ponce S. The Long Term Growth Prospects of the World Economy: Horizon 2050. Paris:CEP // Working Paper N 16. 2006. P. 64-65.
5 UNCTAD. Handbook of Statistics 2013. N.Y. and Geneva, 2013. Р. 426.
6 Ibidem.
7 The Mutual Review of Development Effectiveness in Africa: Promise and Performance. OECD. 2010. P. 13. — http://www.imf.org/external/pubs/ ft/survey/so/2013/CAR051013A.htm
8 UNCTAD. Handbook of Statistics 2013. N.Y. and Geneva, 2013. Р. VIII.
9 Ibid. P. 2.
10 Ibid. P. 3.
11 Ibid. P. 2-6.
12 Ibid. P.90-126.
13 CNUCED. World Investment Report 2009. P. I.
14 http://www.vesti.ru/doc.html?id=795718
15 UNCTAD. Handbook of Statistics 2010. N.Y. and Geneva, 2010. Р. 374-375.
16 UNCTAD. Handbook of Statistics 2013. N.Y. and Geneva, 2013. Р. 346-348.
17 Ibidem.
18 Ibid. P.346.
19 Ibidem.
20 Ibid. P. 347-349.
21 http://www.unctad.org/sections/dite_dir/docs/wir2013_regionalslides_asia%20_en.pdf
22 http://www.worldbank.org/ru/news/feature/2013/05/15/developing-countries-to-dominate-global-saving-and-investment-but-the-poor-will-not-necessarily-share-the-benefits-says-report
23 http://www.unctad.org/en/docs/wir2010_en.pdf
24 http://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP. PCAP.PP.CD?order=wbapi_data_value_2013+wbapi_data_value+wbapi_data_value-last&sort=desc
25 Абрамова И.О. Новая роль Африки в мировой экономике XXI века. М. 2013. С. 67.
26 Абрамова И.О. Развивающиеся страны в мировой экономике XXI века: новые демографические детерминанты // Азия и Африка сегодня. — 2011. — № 6. — С. 27.
27 Абрамова И.О. Арабская весна и трансграничная миграция (Часть первая) // Азия и Африка сегодня. — 2012. — № 6. — С. 11-13.
145
