CC BY
156
IV. СУВЕРЕНИТЕТ И МИРОТВОРЧЕСТВО
И.П. ЧЕРНОБРОВКИН
МИРОТВОРЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННЫХ КОНФЛИКТОВ: ПРИНЦИПЫ, СТРАТЕГИИ И ТЕНДЕНЦИИ
В обыденном смысле русское слово «миротворчество» обозначает активность людей, создающих мирные отношения не только в условиях вооруженного конфликта, но и в обычной социальной жизни, отмеченной разногласиями. Миротворцы содействуют прекращению чужого конфликта. Они руководствуются добрыми намерениями и воспринимают свою деятельность правым делом (1, с. 255). Аналогичное широкое значение имеет английское слово peace making (миротворчество): «Деятельность индивидов групп или государств, примиряющая враждебные стороны» (2, с. 1107). В узком смысле термин «миротворчество» обозначает систему международного конфликтного управления. В «Энциклопедии Мира» А.С. Капто предлагает следующее определение: «Миротворчество — деятельность субъектов международных отношений (ООН, региональных межгосударствен -ных структур, отдельных государств, миротворческих, гуманитарных организаций), направленная на поддержание или восстановление международного мира и безопасности» (3, с. 282). К миротворческим относятся структуры и органы, не являющиеся участниками внутри-и межгосударственных конфликтов.
Термин «миротворчество» не применим к правительственному контролю этнического насилия на территории своего государства. Миротворчество способно урегулировать различные виды внутриго-
сударственной вооруженной борьбы, в том числе классовой, например, усилия ООН в Анголе, Мозамбике, Сальвадоре в конце 80-х годов. Нас будет интересовать миротворческое вмешательство во внутригосударственный этнонациональный конфликт.
В современном мире этнонациональные конфликты сопровождаются кровопролитием. Сегодня они превратились в доминирующую форму насилия, более кровавую, чем межгосударственные войны. В 1990-х — начале 2000-х годов эти конфликты в странах Африки, Азии, Ближнего Востока, бывшей Югославии, на постсоветском пространстве привели к гибели миллионов людей, появлению десятков миллионов беженцев и материальным потерям, исчисляемых в миллиардах долларов (4, с. 5). Этнические войны в тенденции стали более длительными, чем межгосударственные, и с трудом поддаются прекращению (5, с. 243—252). Для этнонациональных конфликтов характерно регулярное повторение насилия, возобновляющееся с увеличивающейся интенсивностью. В течение многих этнонациональных конфликтов проводились мирные переговоры по требованиям сецес-сии, ирредентизма, передела границ и подписывались соглашения. Паузы в войне использовались радикальными сторонами для мобилизации новых ресурсов и возобновления вооруженного конфликта повышенной интенсивности. Местные этнонациональные конфликты распространяются в региональном пространстве и выходят за пределы государства. Они вовлекают международные силы.
В данной статье рассматриваются принципы, стратегии и тенденции миротворческого контроля внутригосударственного этнона-ционального конфликта.
Формы миротворчества драматично разнообразны: дипломатия, надзор за прекращением огня и соблюдение мирных соглашений, помощь беженцам, военная защита гуманитарных конвоев, репатриация и трансфер, проведение военных операций против местных сторонников вооруженного конфликта, разминирование территории и разоружение боевиков, выполнение миротворцами полицейских функций, обновление или смена политического режима. Миротворчество может длиться год или десятилетия, прекращаться и возобновляться, ограничиваться гуманитарной помощью или включать использование новейшего оружия. Многообразные формы миротворчества можно свести к двум категориям — медиации этнона-
циональных конфликтов и контролю этнического насилия. Они различаются особыми принципами и стратегиями.
В международном праве и политологии медиация именуется посредничеством, мирным средством разрешения конфликтов. Посредничество представляет собой ведение переговоров не состоящими в споре государством или международной организаций со спорящими сторонами с целью нахождения компромиссных путей мирного урегулирования спора. Посредничество может осуществляться по внешней или внутренней инициативе, но обязательно при согласии конфликтующих сторон. Посредничество мотивировано добрыми услугами и не может рассматриваться вмешательством во внутренние дела государства. Предложения посредника не являются обязательными для участников этнонационального конфликта. Правила применения посредничества содержатся в Гаагских конвенциях 1899 и 1907 гг., других международных договорах, в Уставе ООН (6, с. 510). Следовательно, посредничество — это активность дипломатического характера. Ее отличают принципы трехсторонних переговоров, добровольность и невмешательство во внутригосударственные дела, равное отношение третьей стороны к требованиям конфликтующих сторон. Компромиссный стиль и консультативные роли определяют рефлективные и результирующие стратегии посреднического урегулирования этнонационального конфликта (7, с. 253—258).
В отличие от посредничества миротворческий контроль этно-национального конфликта представляет собой вмешательство мирового сообщества во внутренние дела государства, независимо от его согласия, ради сдерживания этнического насилия.
Отсутствие в научной литературе определения понятия «миротворческий контроль» можно объяснить распространенностью философии этатизма, которая объявляет государственный суверенитет абсолютной ценностью, принятой международным сообществом с момента возникновения Вестфальской системы в XVII в. Набор суверенных прав распространяется на любое государство и не может быть ограничен. В философии этатизма государство остается единственным гарантом независимости личности и социальных групп от давления извне; даже нарушая их права, оно является меньшим злом, чем иностранная интервенция (8, с. 326—328). Этатизм допускает посредничество в урегулировании внутригосударственного конфликта, что приводит к недооценке миротворческого контроля. Философия этатизма не учитывает случаи неспо-
собности правительства поддерживать гуманитарный правопорядок на своей территории. В этих обстоятельствах международное сообщество допускает временную передачу государственных прав контроля этнического насилия международным институтам.
Миротворческий контроль — сложное явление, имеющее морально-правовые и политико-военные основания. Следующие принципы характеризуют миротворческий контроль.
Во-первых, принцип гуманитарной интервенции. Он означает вмешательство в дела государства по причине этнического насилия, вызывающего нарушения прав человека и создающего угрозу безопасности народов соседних государств. Вмешательство морально оправдано, если правительство не контролирует этническое насилие или инициирует и осуществляет насилие. Наличие в словосочетании «гуманитарная интервенция» прилагательного «гуманитарная» придает традиционному понятию «интервенция» как захватническому вмешательству принципиально новое миротворческое содержание: предотвращение гибели и широкомасштабных страданий людей. В этом качестве понятие «интервенция» отличается от понятия «экспансия» как расширение сферы господства во вред объекту вмешательства. В отличие от внешнего пособничества внутригосударственному конфликту, гуманитарная интервенция направлена на прекращение этнического насилия.
Во-вторых, принцип военной интервенции как крайнего средства миротворчества. В распоряжении миротворческого контроля имеются военные и невоенные (экономические, политические, моральные) ресурсы давления на участников конфликта. Военная интервенция — это вторжение внешних вооруженных сил на территорию государства. Посредничество отвергает применение военной силы до тех пор, пока до конца не использованы возможности переговоров и диалога. Военная интервенция является крайним средством миротворческого контроля, когда посредничество и невоенные ресурсы давления оказываются недостаточными для прекращения этнического насилия. Нормы международного права и Устав ООН запрещают агрессию как незаконное применение вооруженной силы против суверенитета и территориальной неприкосновенности государства. Устав ООН (глава VII) допускает гуманитарную военную интервенцию, если местный конфликт создает угрозу международному миру и безопасности (9, с. 141).
В-третьих, миротворческий контроль руководствуется принципом ограниченного нарушения государственного суверенитета. Принцип означает, что правительство, неспособное или не желающее сдерживать этническое насилие, временно теряет права суверена, их принимает на себя международное сообщество, осуществляющее гуманитарную военную интервенцию. Данный принцип сформулирован в нынешней либеральной философии. По мнению С. Хофмана, государство получает свои суверенные права на основе суммарных прав граждан и обязано их защищать. Когда оно не справляется с обязанностями, международные институты ограничивают государственный суверенитет, обеспечивают безопасность в регионе и выполняют роль защитника прав человека (10, с. 35). Аналогичную точку зрения высказывал бывший Генеральный секретарь ООН Б.Б. Гали: в условиях миротворческого контроля «правительства будут обязаны — если потребуется силой оружия — придерживаться высоких стандартов в соблюдении прав отдельного человека» (11, с. 15). Нынешний либерализм признает относительную ценность государственного суверенитета.
Миротворческий контроль — это новый исторический тип международного контроля, приходящий на смену экспансионистскому контролю эпох империализма и «холодной войны». В экспансионистском контроле местный этнонациональный конфликт является поводом великой державы расширить свое территориальное, экономическое, политическое господство за счет другого государства. В период экспансионизма миротворческие интервенции были редким явлением, например, интервенция Франции и России в Грецию (1821—1827), России в Болгарию (1877), Индии в Восточный Пакистан (1971). До создания ООН миротворческий контроль не был институционализирован в международном праве. Миротворческий контроль получил наибольшее распространение в конце XX в. В этот период ООН инициировала, организовала или уполномочивала проведение интервенций на Кипре, севере и юге Ирака, в Боснии и Герцеговине, Македонии, Албании, Сомали, Руанде, Заире, Либерии, на Гаити и в других странах. К миротворческим операциям относилось вмешательство России в вооруженный конфликт в Грузии, Тад -жикистане, Молдове.
Историческими причинами возникновения миротворческого контроля во второй половине XX в. можно отнести эволюцию международной этики и права, окончание «холодной войны» и рост согла-
сованных действий мирового сообщества, развитие глобальных информационных систем и тематизацию гуманитарных кризисов в общественном мнении. Главная причина миротворческого контроля заключалась в интернационализации этнонациональных конфликтов. Вследствие слабости новых государств, возникших в результате распада колониальной и социалистической систем, этническое насилие распространялось за пределы государственной территории и создавало угрозу международной безопасности и мировой экономике.
Рассмотрим критерии легитимности и эффективности миротворческого контроля. Критерием правовой легитимности служит признание мировым сообществом соответствия действий миротворческих сил нормам международного права и Устава ООН. В отличие от правовой легитимности моральная легитимность означает публичную поддержку работы миротворцев. Поскольку миротворческий контроль действует безотносительно согласия конфликтующих сторон и их союзников, моральная легитимность не всегда совпадает с правовой легитимностью и является переменной величиной. Для философии патернализма характерно игнорирование правовой легитимности в пользу моральных оправданий интервенции. Незаконные действия миротворцев, например интервенция НАТО в Косово в 1999 г., вызывают неустойчивость международно-правовых отношений.
Эффективность или успех миротворческого контроля определяются соотношением целенаправленного использования средств и результатов. Контроль эффективен, если сдерживание этнического насилия достигнуто ценой минимальных потерь миротворцев. По вопросу о критерии эффективности миротворческого контроля идет дискуссия представителей либеральной и реалистической философии. Либералы обращают внимание на гуманитарный кризис и сводят эффективность контроля к предотвращению широкомасштабных страданий и гибели населения (12, с. 14). Реалисты акцентируют внимание на интернационализации этнического насилия, создающего угрозу международной безопасности (13, с. 4). Для реалистов эффективный миротворческий контроль содействует устойчивому длительному миру в государстве. Реалисты критически оценивают ставшие традиционными ооновские операции по «поддержанию мира»: краткосрочные оздоровительные меры приводят к неэффективной миротворческой интервенции в долгосрочной перспективе. Реалисты являются сторонниками нетрадиционного миротворческого контроля, для которого характерны опе-
рации по «принуждению к миру». Эти операции получили распространение в практике ООН в последнее десятилетие.
Имеющиеся в научной литературе однопараметровые классификации миротворческих стратегий не позволяют оценить эффективность и легитимность нетрадиционного миротворческого контроля (14, с. 182—185). Необходима двухпараметровая типология, учитывающая время гуманитарной военной интервенции, ее цели и средства. Совмещение двух параметров выявляет четыре типа стратегий: 1) реактивно-защитные; 2) реактивно-наступательные; 3) превентивно-защитные; 4) превентивно-наступательные. Предлагаемая типология включает многообразные случаи миротворческого контроля и позволяет определить его тенденции (15, с. 157—158).
Реактивные защитные стратегии нетрадиционного миротворческого контроля предназначены ограничить вызванные этнонациональ-ным конфликтом масштабные страдания и жертвы местного населения. К стратегиям относится комиссариат и трансфер, которые применяются военными миротворцами в условиях возобновляющегося вооруженного конфликта. В защитном контроле миротворцы не проводят наступательных операций по подавлению противников гуманитарной интервенции. Стратегии предусматривают оборонительные операции в целях физической зашиты гражданского населения и беженцев.
Стратегия комиссариата означает оказание гуманитарной помощи местному населению военными миротворцами в условиях затяжного этнонационального конфликта. Успех комиссариата зависит от сотрудничества миротворческих сил с центральным правительством, гуманитарными организациями, от способности проведения защитных операций против незаконных вооруженных формирований и партизан в трудных географических условиях. Относительно других военных миссий комиссариат требует меньших ресурсов при низком уровне вероятных потерь миротворческих сил. Комиссариат обеспечивает чрезвычайную помощь и имеет высокое международное и местное признание. Стратегия комиссариата имеет границы применения. Она уменьшает страдания и гибель гражданского населения и беженцев, но не приводит к окончанию конфликта, не предусматривает четких сроков вывода миротворцев из государства. При распре -делении гуманитарной помощи сотрудничество военных миссий с враждующими этноорганизациями способно усилить позиции ради-
кальных лидеров. Долговременная гуманитарная помощь приводит к стагнации местной экономики, расширению ее теневого сектора.
Стратегия трансфера означает организованный обмен этническим населением между государствами на основе международного соглашения и смены гражданства. Успех трансфера зависит от тщательной экспертизы жизнеобеспечения трансферных групп, согласованных действий военных миротворцев с правительствами принимающих стран и гуманитарными организациями. Трансфер противоположен обратной этнической чистке, стихийному обмену населением, вызванному погромами и местью. Преимущества этой стратегии обнаруживаются только в случае разделения государства, поскольку она повышает безопасность этногрупп, имевших длительную историю вражды. Стихийные перемещения населения из региона затяжного конфликта связаны с высокой степенью социальных лишений. Трансфер уменьшает лишения беженцев обеспечением безопасности и оказанием гуманитарной помощи. Трансфер неуместен при сохранении территориальной целостности государства. Вследствие эффекта подражания разделению и превращения этно-меньшинств в заложников сецессии международное сообщество не проявляет большого энтузиазма к трансферу. Поэтому усиление защитной функции миротворческого контроля скорее связано с комиссариатом, нежели с трансфером.
В терминологии ООН реактивные наступательные стратегии именуются операциями по «принуждению к миру». В отличие от защитных миротворческих операций, имеющих целью предотвращение массовых страданий и гибели местного населения, стратегии принуждения к миру предусматривают прекращение этнического насилия военными средствами и содействие устойчивому, длительному внутригосударственному миру посредством гражданского строительства. Д. Бойман выделяет три вида наступательных стратегий — карантин, баланс, выбор победителя.
Стратегия карантина сдерживает внешнее пособничество затяжному конфликту посредством военного контроля эмбарго, введенного мировым сообществом в целях принуждения участников конфликта к мирным переговорам. В 1990-х годах ООН санкционировала военный контроль эмбарго на поставку вооружений в Руанду, Сомали, Боснию, Ирак, Камбоджу, Восточный Тимор и ряд других стран с затяжными конфликтами. В Таджикистане миротворческие
силы СНГ укрепили границу с Афганистаном, чтобы сдержать пособничество талибов таджикским экстремистам (16, с.20). Все известные случаи карантина доказывают отсутствие в нем гуманитарной помощи местному населению. Карантин преследует долгосрочную гуманитарную цель прекращения этнического кровопролития.
Главный фактор эффективности карантина — его поддержка пограничными государствами. Существуют условия, способные уменьшить эту эффективность. Карантинные миссии не имеют определенных сроков окончания и нуждаются в долгосрочных соглашениях государств. Карантин не может перекрыть все каналы внешнего пособничества боевикам. Даже в случае успешного карантина участники этнонационального конфликта способны возобновить вооруженную борьбу с использованием внутренних ресурсов. Карантин не может предотвратить насилие против гражданского населения, если используются примитивные средства нападения, что характерно для этнических погромов. Имеются трудности правового и морального оправдания карантина. Между государствами — членами международного сообщества могут существовать разногласия в оценке инициаторов возобновления конфликта. Обострение противоречий между государствами региона приводит к уменьшению поддержки карантина.
Стратегия баланса способна привести этнонациональный конфликт в тупиковое состояние, в котором антагонисты вынуждены отказаться от насилия. Баланс сил достигается укреплением военных структур слабейшей конфликтной стороны. К условиям успеха балансовой миссии относятся: мобилизация местных союзников, популярных и компетентных в военном отношении; территория с естественным защитным рельефом; ограниченные цели оппозиционной этнической элиты, не преследующей тотальных военных целей; координация действий миротворческих сил и пограничных государств. Стратегия баланса требует от государств — членов международного сообщества широких военных и политических обязательств, готовности к наращиванию военного присутствия в конфликтном регионе. Относительно других стратегий миротворческого контроля балансовая миссия обладает рядом преимуществ. Она привлекательна для клиентов, озабоченных безопасностью вследствие затяжного конфликта, осуществима ценой малых военных потерь миротворцев и может завершаться в обозримый период. Главный недостаток стратегии баланса заключается в увеличении вероятности разделения го-
сударства де-факто. Эта стратегия не обеспечивает местный устойчивый правопорядок, испытывает недостаточность международной легитимации и без мандата ООН оценивается как агрессия.
Стратегия выбора победителя означает миротворческую военную помощь участнику этнонационального конфликта для достижения его полной победы. При тактическом разнообразии стратегии ее главной целью остается создание сильного демократического правительства, способного сдерживать насилие и уменьшить этническое напряжение в обществе. К условиям успеха стратегии относятся широкая местная поддержка клиента, военная компетенция местных лидеров, отсутствие равновесия сил пограничных государств и великих держав в конфликтном регионе. Выбор победителя — наступательная стратегия. Ее труднее применять на территории с защитным рельефом. Однако географический фактор не является главным стратегическим препятствием. Требуется уверенность государств-интервентов в позитивных последствиях своих действий. Относительно других миротворческих миссий выбор победителя имеет ряд преимуществ: прекращение гражданской войны, восстановление инфраструктуры, возобновление гуманитарной помощи, образование правительства, способного гарантировать права человека и автономию этногрупп. Ограниченность стратегии выбора победителя связана с высокой вероятностью затяжного характера интервенции по причине смены правительства или режима и борьбы с экстремизмом. Об этом свидетельствует деятельность американских миротворцев и их союзников в нынешних Афганистане и Ираке. Стратегия испытывает наибольшую недостаточность международной легитимности из-за роста движений пацифизма.
Превентивные стратегии миротворческого контроля являются альтернативой реактивным стратегиям международного вмешательства в этнонациональный конфликт. Превентивный миротворческий контроль означает активность военных миротворцев в предотвращении вооруженного конфликта и содействии дипломатическим усилиям в мирном урегулировании внутригосударственных споров. Потенциал этнонационального конфликта не всегда очевиден для внешних наблюдателей. К проблемам миротворчества относится предвидение места и времени этнического насилия, создающего угрозу жизни местного населения и международной безопасности.
В превентивном миротворческом контроле имеются два вида стратегии — защитная и инициативная (наступательная). В защитной стратегии военные миротворцы служат буфером между враждебно настроенными этногруппами, имеющими намерение перейти к вооруженной борьбе. Одновременно дипломаты проявляют посредническую активность в мирном решении споров. В инициативной стратегии миротворцы содействуют бескровной смене правительства или режима и временно выполняют полицейские и гражданские функции в стране пребывания.
Превентивное миротворчество отличается от экспансионистской превентации, мотивированной интересами великих держав в расширении своей гегемонии в регионе. По мнению Ч. Рубенберг, об экспансионистской превентации речь идет в том случае, когда предупреждение местного конфликта является побочным следствием расширяющего преобладания в регионе внешнего государства, например размещение в 1958 г. военных сил США в Ливане (17, с. 103). Первичной целью операции США было сдерживание на Ближнем Востоке «левого» панарабизма, поддержанного СССР. Экспансия имела побочные миротворческие последствия, предотвратила в Ливане гражданскую войну. Дипломатическими средствами осуществлялась замена правительства К. Чалюна на правительство Ф. Шехаба, способного к диалогу с оппозиционными этногруппами. После годового пребывания американских сил в Ливане порядок в стране сохранялся до 1975 г., когда началась гражданская война. Следовательно, в экспансионистской превентации предупреждение этнического насилия является средством и неосновным следствием преобладания внешних сил в конфликтном регионе. Экспансионистская превентация — стратегия «холодной войны». В «постхолодный» период она соответствует стремлению США к мировому доминированию.
В отличие от экспансионистской превентации миротворческая превентация имеет целью предотвращение насилия в этнонациональ-ном конфликте посредством временного военного преобладания и дипломатической активности третьих стран. В короткой истории миротворческих миссий превентация — редкое явление в контроле этнона-ционального конфликта. Первой защитной превентивной миссией было размещение в 1992 г. миротворческих сил ООН (ЮНПРОФОР) в Македонии в целях нераспространения вооруженных конфликтов в бывшей Югославии и предотвращения насилия между македонцами и
этническими албанцами (18, с. 365). Инициативно -превентивных миссий миротворческого характера еще не было, но об их возможности заявлял бывший глава ооновской администрации Б.Б. Гали.
Выбор превентивной стратегии зависит от адекватной оценки вероятности насильственного конфликта в регионе. Оценка предполагает ответы на два вопроса: а) где и когда может возникнуть насильственный конфликт; б) какова возможная позитивная или негативная реакция населения на присутствие миротворцев? Без этой оценки превентация неосуществима. Например, геноцид в Руанде 1994 г. оказался неожиданным для ООН, ЭКОМОГ, а также СМИ, что сделало невозможным превентивное вмешательство в этнонациональный конфликт. Отсутствием прогнозов конфликтной динамики Д. Кар-мент и Ф. Харвей объясняют нынешнее преобладание в миротворчестве реактивных стратегий над превентацией (19, с. 2).
При определении индикаторов места вероятного этнического насилия С. Хофманн предлагает учитывать низкую способность государства контролировать гуманитарный правовой порядок, т.е. защищать жизнь и имущество своих граждан и гарантировать гражданские свободы. Хофманн называет три типа государств с неадекватным контролем внутреннего порядка: «несостоявшиеся», «кризисные» и «преступные» (20, с. 29—51). В «несостоявшихся» государствах, например Сомали, Либерия, правительство утеряло всякий контроль над подведомственной территорией при отсутствии других сил, способных принять на себя эту функцию. В «кризисных» государствах (Судан, Руанда, Шри-Ланка, Грузия) правительство не контролирует порядок на большей части территории; наблюдается частая неконституционная смена правительственной власти. По мнению Хофманна, «преступные» государства отличаются репрессивной политикой центральных властей по отношению к этническим меньшинствам, например, Ирак и Гаити в период 1991—1994 гг. Выделение этой категории видится наименее оправданным. Репрессии по отношению к национальным меньшинствам характеризуют политику властей гораздо большего числа государств, многие из которых являются стабильными и полноправными участниками международных отношений, например Турция и Китай. Демократизация авторитарного режима способна привести к «кризисному» или «несостоявшемуся» государству.
Д. Кармент и Ф. Харвей предлагают учитывать три типа взаимосвязанных индикаторов вероятности возникновения этнического
насилия в государстве (21, с. 18—19). К первому типу показателей относится высокий уровень этнического напряжения общества. При низком напряжении этнические организации, стремящиеся к самоопределению или гегемонии, предпочитают институциональное урегулирование конфликта. При высоком напряжении радикальные организации и лидеры мобилизуют ресурсы для насильственных акций. Показателями напряжения служат местная популярность лидеров-радикалов и участившиеся случаи социальных беспорядков и погромов. Второй тип показателей выражается в появлении потоков вынужденных мигрантов и перемещенных лиц. Они свидетельствуют либо о неспособности правительства снижать этническое напряжение, либо о правительственном провоцировании социальной дискриминации. В обоих случаях этнические потоки информируют наблюдателей о дилемме безопасности и конфликте этнических элит.
Третий тип показателей характеризует отношение армии к этническому напряжению. Если в армии произошел раскол по этнической линии, вооруженный конфликт в государстве наиболее вероятен. Предполагаемую систему индикаторов Кармент и Харвей проверяют югославским примером. В период модернизации экономики и политической системы было избрано демократическим путем правительство С. Милошевича, которого поддерживала армия. Неспособность правительства смягчить этническое напряжение общества побудило армейские силы поддержать этнических лидеров, обещавших решить проблемы армии.
Достоинство вышеприведенной системы индикаторов вероятности этнического насилия состоит в учете конфликтной динамики. Недостаток этой системы связан с использованием эндогенного подхода. Он акцентирует внимание на внутренних ожидаемых гуманитарных бедствиях местного населения и не учитывает угрозы международному миру и безопасности, исходящей от внутригосударственного конфликта. Эндогенный подход должен быть дополнен экзогенным подходом, учитывающим вероятность интернационализации конфликта и распространения этнического насилия в соседних странах. Главными индикаторами ранней стадии внешнего пособничества конфликту являются: мобилизация трансграничных этно-групп, отдельных правительств и неправительственных организаций третьих стран; рост беспорядков в соседних странах; повышение активности экстремистских организаций в регионе. Экзогенный подход
позволяет определить момент, в котором конфликт достигает масштабов, выходящих за рамки внутренней проблемы и делающих вмешательство международного сообщества правомерным.
Миротворческая превентация осуществима с согласия спорящих сторон, которое трудно получить до перехода этнонациональ-ного конфликта в насильственную стадию. К. Келеманс обращает внимание на трудности кооперации миротворческих сил с правительством, не желающим ограничения своего суверенитета (22, с. 287). Власти в нестабильных государствах склонны скрывать этнический раскол, опасаясь еще большего падения своего влияния в результате внешнего вмешательства. Согласие на введение миротворческих сил более вероятно, если правительство из-за собственной военной слабости опасается эскалации конфликта. В противном случае правительство рассчитывает на свою способность сдерживать этническое насилие. Успех миротворческой превентации зависит от организационной готовности ООН к оперативному реагированию на угрозу перехода конфликта в насильственную фазу. ООН демонстрирует свою малоэффективность в деле превентивного контроля. Например, весной 1997 г. международное сообщество стало свидетелем крушения государственных институтов в Албании. Первые просьбы об интервенции прозвучали из уст президента С. Бериши в начале марта. Конкретные шаги в виде отправки миротворческих сил в Албанию были предприняты в конце апреля. ООН оказалась неготовой к оперативной реакции на события. Малоэффективность объясняется объективными причинами: недостаток информационной базы для превентивной деятельности и отсутствие у ООН механизмов координации миротворческих операций с участием региональных государств. В повестку дня поставлен вопрос о придании правовой легитимности региональным структурам безопасности, способным более оперативно осуществлять миротворческую превентацию.
Успех миротворческой превентации зависит от решения дифференцированных задач военными силами и дипломатами. Размещение миротворческих сил в государстве с потенциальным насильственным конфликтом устраняет причину этнического насилия — дилемму безопасности. Миротворческие силы, выполняющие полицейские функции, делают ненужным выбор между вероятной помощью слабого правительства и самопомощью, вызванной угрозой физическому выживанию этногруппы. Миротворчество дипломатии
состоит в содействии приходу к власти демократическим путем сильного правительства. Без соглашения, удовлетворяющего большинство политических сил, потенциальные радикалы могут использовать переговоры для подготовки к вооруженной борьбе.
Превентивное вмешательство требует меньше ресурсов миротворческих сил, нежели другие стратегии контроля, так как антагонисты еще не подготовились к вооруженному конфликту. Миссия ООН в Македонии ограничилась малым контингентом миротворческих сил, не превышавших тысячу человек.
В заключение обратимся к тенденциям миротворческого контроля с момента его институционализации в Уставе ООН и до сегодняшнего дня. Миротворческий контроль имеет короткую историю международного вмешательства во внутригосударственные конфликты, однако наблюдается тенденция роста миротворческой активности, направленной на поддержание или восстановление правопорядка в государствах различных регионов мира. На начало 2001 г. под эгидой ООН было проведено 50 миротворческих операций, из них 15 операций до 1980 г. и остальные — в последующий период. В операциях принимали участие миротворческие силы всех структур сообщества — ООН, региональных межгосударственных союзов и отдельных государств. Они действовали совместно с дипломатами и неправительственными гуманитарными организациями. За период существования ООН в миротворческих операциях участвовало около 1 млн. военного, полицейского и гражданского персонала из 68 стран. Из этого персонала 400 тыс. человек участвовало в операциях 90-х годов; расходы составили 16,61 млрд. долл. (23, с. 366). Рост миротворческой активности мирового сообщества объясняется угрозой правам человека и международной безопасности, исходящей от вооруженных этнонациональных конфликтов.
После распада двухполярной системы международных отношений усилилась тенденция многосторонности миротворческого контроля. В условиях формирования многополярной системы мира многостороннее вмешательство заменяет односторонний интервенционизм великих держав, лидерство которых сохраняется в организации миротворческих миссий. Главная причина участия средних и малых государств в коллективных миротворческих операциях состоит в интернационализации местных этнонациональных конфликтов, создающих угрозу соседним странам.
Нарастающее противоречие между глобальной взаимозависимостью стран и интернационализацией этнонациональных конфликтов заставляет международное сообщество решать проблему эффективности миротворческого контроля. За счет повышения роли военного интервенционизма происходит расширение спектра миротворческих операций и изменение их качества. До 90-х годов традиционными были раздельные операции по поддержанию мира. Их эффективность обосновывалась либеральной философией в понятиях предотвращения гуманитарных бедствий местного населения. Однако после вывода миротворческих сил из страны пребывания этническое насилие часто возобновлялось. Под влиянием философии политического реализма в последующие годы получили распространение крупномасштабные военные операции по принуждению к миру. Они были направлены на ограничение причин, а не только последствий, этнического насилия. Эффективность операций оценивалась способностью миротворцев обеспечивать устойчивый и длительный мир в стране. Позицию арбитров и посредников миротворческие силы сменили на активное воздействие на местный конфликтный процесс и зачастую выступали на стороне одной из противоборствующих сторон. Нетрадиционные миротворческие стратегии предусматривают военное обеспечение гуманитарной помощью местного населения и беженцев, подавление противников интервенции. Миротворцы выполняют полицейские и гражданские функции, пока не сформировано правительство, способное контролировать гуманитарный правопорядок на своей территории.
Рост масштабов военного интервенционизма в местные конфликты обнаруживает главное противоречие миротворческого контроля — гуманитарный характер целей и военные средства их достижения. Военная интервенция приводит к непреднамеренным жертвам среди мирного населения, что противоречит гуманитарному принципу миротворческого контроля. К проявлениям данного противоречия относится уменьшение социальной базы легитимности стратегий по принуждению к миру. Инициаторам миротворческих миссий трудно заручиться правовой поддержкой СБ ООН, поскольку массированные операции приводят к нарушениям международного гуманитарного права. Столь же трудно получить международное и местное моральное одобрение долгосрочной интервенции. Она втягивает миротворческие силы в продолжительный конфликт с боеви-
ками, приводит к потерям миротворцев и жертвам среди гражданского населения, угрожает престижу государств-интервентов. Стратегии принуждения к миру оказываются более эффективными в сдерживании этнического насилия. Они имеют меньшую базу легитимности и больший политический риск.
Решение НАТО в обход ООН использовать военные силы в бывшей Югославии в 1999 г. обозначило тенденцию игнорирования нормативной легитимности миротворческого контроля и означало взлом международной правовой системы. Активное противодействие этой тенденции государств — членов международного сообщества открывает перспективу регионализации миротворчества. Придание постоянной правовой легитимности региональным структурам безопасности способствует частичному разрешению противоречия миротворческого контроля. Региональные структуры лучше понимают конфликтную ситуацию и знают историю местных этнических отношений.
Миротворческий контроль обозримого будущего — это превентивный контроль, основанный на предвидении этнического насилия и раннем реагировании на этническое напряжение в государстве. Он сочетает гуманитарную помощь с дипломатией и размещением ограниченных миротворческих сил в районах потенциального распространения насилия. Он действует с согласия правительства, имеющего дружественные отношения с соседними странами. Превентивный миротворческий контроль осуществляется региональными организациями международной безопасности, имеющими мандат ООН и соблюдающими принцип гуманитарного реализма — равноценности прав человека и государственного суверенитета.
Список литературы
1. Малый толковый словарь русского языка. - М., 1993. - 704 с.
2. New Webster's dictionary of the English language. - New Delhi, 1989. - 1824 p.
3. Капто А.С. Энциклопедия мира. - М., 2002. - 544 с.
4. Carment D., Harvey F. Using force to prevent ethnic violence. - L., 2001. - 171 p.
5. Herge H. The duration and termination of civil war // J. of peace research. - Oslo, 2004. - Vol. 41, № 3. - P. 243- 252.
6. Посредничество // Большой юридический словарь / Под ред. Сухарева А.Я. и др. - М., 1997. - С. 510.
7. Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов: Подходы, решения, техника. - М., 1997. - 312 с.; Запрудский Ю.Г. Конфликтный медиаторинг // Человек и общество: Краткий энциклопедический словарь-справочник (политология) / Под ред. Борцова Ю.С., Коротца И.Д. - Ростов н/Д., 1997. - С. 268-272.
8. Ши Иньхун, Шень Чжисюн. После Косово: Морально-правовые ограничения гуманитарной интервенции // Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Коппитерса Б.и др., - М., 2002. - С. 326- 330.
9. Коппитерс Б., Апресян Р., Келеманс. Крайнее средство // Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Коппитерса Б. и др. - М., 2002. -С. 141-146.
10. Hofmann S. The politics and ethics of military intervention. - L., 1998. - Р. 27-41.
11. Бордачев Т.В. Новый интервенционизм и современное миротворчество. - М., 1998. - 75 с.
12. Ответственность по защите: Доклад международной комиссии по вопросам вмешательства. - Нью-Йорк, 2001. - 93 с.
13. Byman D.L. Keeping the peace. - L., 2002. - 267 p.
14. Richmond O.P. The globalization of responses to conflict and peacebuilding consensus // Cooperation and conflict. - 2004. - Vol. 39, № 2. - P. 129- 150; Thomas N., Tow W. The utility of human security: Sovereignty and humanitarian intervention // Security dialogue. - Oslo, 2002. - Vol. 32, № 2. - P. 177- 192.
15. Чернобровкин И.П. Этнонациональный конфликт: Природа, типы и социальный контроль. - Ростов н/Д., 2003. - 192 с.
16. Кобищанов Ю. Таджикистан: Этнические аспекты гражданской войны // Азия и Африка сегодня. - М., 1994. - № 3. - С. 18-29.
17. Rubenberg Ch. Lebanon's protracted conflict: Causes and consequences // Conflict, migration and the expression of ethnicity / Ed. by Gonzalez N., McCommon C. - San Francisco; L., 1989. - 196 р.
18. Капто А. От культуры войны к культуре мира. - М., 2001. - 457 с.
19. Carment D., Harvey F. Using force to prevent ethnic violence. - L.: Westport, 2001. -171 p.
20. Hofmann S. The politics and ethnics of military intervention // Survival, L., 1996. - Vol. 37, № 4. - P. 29-51.
21. Келеманс К. Вмешательство НАТО в косовский кризис: Март-июнь 1999 г. // Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Коппитер-са Б. и др. - М., 2002. - С. 286- 299.
