Мир опыта и мир идей в метафизике Н. Федорова Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ

УДК 21.009:316.37

О. Ю. Акимов (Тула, ТГПУ им. Л. Н. Толстого)

(4872) 35-74-37, e-mail: aktulal @ gmail.com

Мир опыта и мир идей в метафизике Н. Федорова

В статье рассматриваются основные характеристики мира опыта и мира идей в метафизике Н. Федорова. Каждая их этих характеристик является для мыслителя формой реагирования субъекта на внешний мир. Для Федорова единственно верная реакция субъекта на реальность - попытка преодоления смертности человека.

Ключевые слова: реальность, мир, смысл, система, смерть, воскрешение

Любая религиозная традиция действует во внешних структурах опыта, поскольку без этого не может осуществляться необходимая связь между мышлением и объективными формами порядка. Внешнее переводится во внутреннее, повышая свой ценностный статус. В

метафизике Федорова этот процесс осуществляется как онтологическое домысливание проблематики времени и пространства. Николай Федорович Федоров осуществляет безусловный синтез научного и религиозного мировоззрений, причем сам процесс осуществления последнего представляется ему принципиально невозможным в условиях существующих на сегодня взаимоотношений различных систем внешнего мира. Для Федорова краеугольным камнем философствования становится переосмысление внешних отношений мира и человека, своеобразная практическая «рефлексия». Относительность наличных координат

эмпирического мира подменяется в данном конкретном случае относительностью форм его ориентированного исключительно теоретически постижения. Выстраиваемая Федоровым парадигма

миропорядка есть, в первую очередь, парадигма невозможности фиктивного сосуществования различных ракурсов миробытия. Единство и целостность последних обнаруживается в творчестве Федорова как необходимость всеобщего воскресения - единого целостного акта воссоздания потенциально изначально данного человеческому сознанию состояния общемировой гармонии.

Следует отметить, что Федоров, создавая некоторую

метаэмпирическую проекцию, надреальность, содержащую в себе компоненты и предметные объективно значимые определения действительности постфактум футуральные явленности ее, исходит при этом из наличия некоторого пробела - несовершенства,

недоброкачественности жизни, анализировать которую можно лишь фиксируя эмпирические проявления тотальной неадекватности, неполнозначности наличных форм, поставленной во главу угла сегодняшним днем причинно-следственной процесуальности

человеческого мышления. Поставить следствие над причиной, а явление обнародовать как возможность вещи в себе можно лишь обозначив некоторый предел исследования, уточнив стандарты и определив границы сегодняшних возможностей всей системы в целом. Система становится данным в действительности противоположным полюсом, антиподом самой себя.

Созданные и используемые сегодня механизмы регулирования мирочеловеческих отношений несовершенны, и несовершенство это эмпирически данное просматривается лишь как человеческое существование. Живое действие становится санкционированным

сознанием, отрицанием теории, созданный мир воспринимается

Федоровым как продолжение человеческой экзистенции, нуждающейся в другой, качественно новой теоретической основе. Здесь и начинается федоровское трансцендирование во времени.

Отправная точка федоровских размышлений о судьбах мира представляет собой выявление общего негативного фона совершающихся в мире событий. Николай Федорович вскрывает своеобразный антисмысл лежащего в основе всех наших представлений позитивного утверждения общемирового «есть бытия».

Только тогда, когда все будут участниками в знании, чистая наука, познающая теперь природу как целое, в котором чувствующее принесено в жертву бесчувственному, не будет оставаться равнодушною к такому извращенному отношению бесчувственной силы к чувствующему существу; тогда и прикладная наука не будет участницей и союзницей бесчувственной силы и орудия истребления превратит в орудие регуляции слепой, смертоносной силы. [1, 61]

Устранение закравшейся в идеально исполненный проект ошибки -вот основная интенция федоровских научно-философских поисков. Решение вопросов, поставленных в его записке «От неученых к ученым» не есть проблема поиска однозначно позитивных соотношений веками выработанных пропорций отношения «сознание - мир», а данная в форме позитивного утверждения перспектива поиска Другого в рамках целостного комплекса мыследействия. Неродственное состояние мира, прослеживаемое Федоровым как оптимальное отображение несовершенства, выявляется и актуализируется на уровне всеобъемлющей сенсуалистической данности отношений различимости «свой - чужой». Это отношение не может быть отброшено или функционально сведено на нет в условиях сохранения фактически неустранимых противоречий

предметно объектных обличий жизненных ориентиров творящего субъекта, то есть физические отношения, составляющие базис и внутренне детерминирующие человеческую жизнь, должны быть преобразованы и таким образом дерационализованы способы их сегодняшнего функционирования миропорядка.

Общемировая бытность физически изменяется согласно федоровскому учению, становясь возможностью принципиально другой формы бытия, для которой уже не актуальна антиномичность мышления и действия, так как совершенное действие, открытое всеобщим воскресением, потенциально исчерпывает мышление, и припоминание отныне не акт мышления, а действие, связанное с реальным осуществлением определенной деятельности, однако деятельность эта определяется уже своей собственной логикой и не является больше воплощенным проектом мышления, сконструированной реализацией задуманного. Планирование становится в данном случае неэффективным, так как измененная реальность сознания влечет за собой ненасильственную трансформацию реальности окружающей жизни. Однако подобное преобразование, по Федорову, - естественная насущная необходимость и в данной ситуации - способ действия, и возможность функционирования становится формой его осуществления и таким образом преодолевается изначально данная сознанию антиномия материи и формы.

Федоров позиционирует себя как абсолютно самостоятельный мыслитель, в его философской системе исправление недостаточности и неполноты настоящего становится коррекцией уже представшего нашему сознанию прошлого. Таким образом, реальное действие является у Федорова принадлежностью единого времени, и время это сообразуется с внутренней сущностью непроявленным статусом новых, имеющих стать реальной действительностью отношений. В классической идеалистической философии идеальное бытие как бы проектирует, производит из себя, выявляет в себе бытие реальное. У Федорова это происходит ровно наоборот. Реальное бытие есть для него универсальная данная сознанию первоструктура, метаэмпирический деятель, который оформляет идеально данную целостность наличного Сущего, создавая тем самым неповторимый рельеф его становления, проецируемый в мышление и сознание индивидуума как совокупность «есть представлений», отказаться от которых не в состоянии ни одна традиционная философская система. Именно так трансцендирование во времени становится учением о воскрешении.

Если предмет науки заключается в разрешении вопроса о причинах вообще, то это значит, что наука занята вопросом, «почему сущее существует», так как оба эти вопроса, очевидно, однозначащи. Вопрос же, почему сущее существует, - вопрос, очевидно, неестественный,

совер енно искусственн й. о как неестественно спра ивать, почему сущее существует, так вполне естественно спросить, почему живущее умирает. [1, 68]

Парадигматика федоровского учения заключает в себе программу осуществления некоторого тотального миродействия, благодаря которому снимается сама возможность проектирования идеального мироустройства, поскольку само по себе соотношение идеального и реального в человеческом сознании содержит в себе проекцию действительно несовершенного мира относительно потенциально возможной перспективы его усовершенствования. Эмпирическая действительность, подвергнутая спонтанной идеализации, не содержит таким образом выхода из себя и становится формой тиражирования отдельных своих проявлений или сегментов, каждый из которых, будучи принят за своеобразный эталон иерархической координации целостной системы, оттесняет на задний план ее определенную изначально предметную заданность. Федоровский космос интериоризирует материальность мира, обращая абстрактно мертвую материю в реально действующую, то есть «живую» идею. Именно поэтому для него неприемлем кантовский идеализм, который в федоровском изложении выглядит как ориентированная формально пролонгация существования класса искусственно созданных человеческим сознанием объектов, носителей подлинности смысла статусно реального мира, для которого мир действительный представляет собой лишь ряд зафиксированных сознанием внешних впечатлений, включенных последним в структуру функционирования внешних обналичивателей реальной действительности, таких как пространство и время. При этом перцепция времени неизбежно экспонирует себя как рефлексия схватывания, собирания воедино отдельных ликов временности с последующей их объективизацией. Так образуется и обозначается метафизическое время, которое определяется расширением объема каждого конкретного момента своего развертывания в любой отдельно взятой своей точке до пределов целостной системы. Таково время в рамках классической немецкой идеалистической философии. Спекулятивно воспринимающее сознание создает таким образом единый предельно абстрактный архетип времени, компенсируя посредством его непрерывного и бесперебойного функционирования фактическую невозможность постоянного в себе пребывания каждой отдельной его явленности. Время внешнее, то есть то время, по которому де факто живут и умирают люди, в соответствии с подобной схемой вполне сопоставимо с временем метафизическим, которое господствует в человеческом сознании как возможность сосуществования представления времени и его фактических явленностей, играющих роль спонтанных индикаторов этого представления. Если данное представление сохраняется, то жизнь в любом случае имеет смысл, предельным выражением которого и является данное

конкретное представление, обозначенное и описанное с помощью ряда абстрактных терминов.

Данная изначально всеобщность смысла отдельных вербально семантических сентенций преобразует абстрактную картину смысла в конкретное осуществляемое здесь и сейчас не в метафизического времени, а во времени реальном, действие сознания каждого индивидуума. Факторами реального времени являются рождение и смерть субъекта, которые, образуя единый временной контекст человеческой жизни, тем самым автоматически сводят на нет сам процесс функционирования вышеназванного единого архетипа времени представления. Смерть оказывается по определению вне зоны его действия, следовательно проблема времени есть проблема конечности физического существования человека. У Федорова время-преставление и время реально эмпирическое не соотносятся друг с другом, и процессуальность жизни сознательно поставляется философом вне процессуальности мышления. Именно так учение о трансцендентном становится учением об имманентном воскрешении.

Признавая имманентное воскрешение, мы полагаем предел пытливости человеческой, направленной к трансцендентному, к мысли без дела; но, осуждая спиритизм и вообще стремление к внемирному, мы не стесняем, однако, человека, ибо показываем, что область доступного ему имманентного так широка, что нравственное, родственное чувство, всемирная любовь найдет в ней полное удовлетворение. [1, 69]

Феномен их несовпадения и фактической несовместимости -подлинное метафизическое ядро федоровской «Философии общего дела» и определяет во многом особенности языка и мышления Николая Федоровича. Невозможность оперировать формальным метафизическим временем вынуждает мыслителя объективировать все максимы собственной философской системы в единый контекст категории «воскресения». В условиях внестатусной философии, фактически отрекающейся от традиционной метафизики, центральное событие федоровского философствования - событие воскресения - становится адекватным обозначателем феномена подлинно эмпирического времени смертных людей в отличие от абстрактно метафизического времени системы, в котором умирает субъект и которое пребывает вечно в качестве непременного условия сохранения его «есть представления». Таким образом, реально эмпирическое время требует преобразования себя в нечто совсем иное, чем то, чем оно сейчас является, и это нечто может быть обозначено лексемой воскресения как единого богочеловеческого действия вне формально доступного перцепции познающего субъекта бытия. Федоровская система доказательства абсолютной необходимости воскресения есть система санкционированного разумом откровения или

обретшего адекватную форму реально эмпирического времени, в котором сменяемость отрезков и принципиальная неповторимость каждого отдельного момента не обозначает больше необходимости сохранения здесь и сейчас данного ему сознанием статуса ввиду скорого наступления неотвратимой смерти.

Вопрос о распадении на людей мысли и людей дела входным пунктом своим имеет общие бедствия (каковы болезни и смерть) и для разрешения требует не богатства, или комфорта, а блага высшего, участия всех в знании и искусстве, и притом в знании и искусстве, прилагаемых к решению вопроса о неродственности и к восстановлению родства, т. е. ищет Царствия Божия. [1, 62]

Смертность становится, если оставаться в пределах этой конкретной федоровской схемы, лишь формой трансформации реально эмпирического времени во время представления, то есть эффект, которого классическая идеалистическая философия достигает посредством абстрактного схематизирования параметров эмпирического мира, у Федорова образует безусловную форму человеческой экзистенции. Таким образом, смыкаются ее цель и смысл, начальная и конечная точки ее развертывания, исчезает обращаясь в нечто обязательная пауза между начальным и конечным моментами исследования образует его целостный метаконтекст, в котором помещаются конкретно эмпирическое время протекания исследования и абстрактно метафизическое время его осмысления.

Философию Федорова можно назвать своеобразным транссциентическим позитивизмом, так как исходная интенция

федоровского философствования, связанная с прагматической стороной философии общего дела, автоматически включает в себя интеграцию теоретических и прикладных аспектов научного знания и знания чисто философского, то есть направленного в своем предельном проявлении на «сканирование» исходного статуса бытия, описание которого содержит в себе нормы функционирования предметного мира, дает тем самым возможность актуализации феномена знания как такового. Для

традиционной философии любое действие является формой

проектирования знания в среду действительного мира, который по определению является пригодной платформой для надлежащей экспозиции последнего. В подобном случае знание есть либо расшифровка некоторого кода, которая влечет за собой телеологически ориентированное

переосмысление статуса наличных данностей эмпирического мира, тогда это связано с рядом объективных причин, уяснение подлинного космологического статуса которых неминуемо приводит субъект к постижению объективных закономерностей бытия, к выведению предельно простой формулы его, содержащейся в самой форме видимого

мира, который предстает сознанию познающего субъекта зеркальным отражением изначально данного его сознанию универсального содержания онтокосмического Единого. Если представить себе суть всех активных познавательных действий подобным образом, то сразу же станет понятной и оправданной необходимость функционирования любой метафизической философской системы идеалистического направления не только в качестве источника теоретических знаний о мире, но и в качестве своеобразной «гарантии» их практического осуществления. Пространство осуществления знания в таком случае анте ре становится пространством потенциально достижимого знания уровня, известного системе и уже отрефлектированного ею и реализованного в рамках актуализации определенных базовых категорий, которые при синхронным наложении друг на друга в локусе вербально семантической целостности языка и мышления обозначают идеальный статус системы в качестве ее наличного состояния, тогда переход к этому статусу включающий в себя деструкцию различных концептуальных особенностей воздействующего здесь и сейчас на субъективное сознание комплекса представлений о реальном мире может быть потенциально бесконечным. В противном случае идеализация необходимо должна осуществляться другим путем, а именно как субъективно ориентированная перцептивная выборка определенной формы взаимодействия различных сегментов эмпирического мира. Тогда речь, как правило, идет о привнесенной извне человеческим сознанием системе, которая работает с уже известным ей эмпирическим содержанием, приводя последнее к его оптимальной форме исходя из наличия некоторых идеальных пропорций, встраиваемых в механизм осуществления реального действия осознающим аксиологическую целостность данного механизма субъектом. Такова позитивная природа любого знания, ибо если оно осуществимо в принципе, что и подразумевается представителями любой официально признанной философской школы, то оно осуществляется либо как привнесенное субъектом извне, либо как содержащееся в природе объекта и экстериоризованное и реализованное субъектом. В обеих системах начальная и конечная точки реализации и обналичивания отделены друг от друга тотальностью процесса ее развертывания, в ходе которого вне цикла действия остаются конкретно предметные аспекты субъективной перцепции объективного. Все процессы в подобном случае происходят в рамках трехчастной схемы опыта внешней трансформации системы, включающей в себя субъект, объект, а также внешнюю среду изменения объекта, то есть его качественные характеристики, объединяющие его и субъект в контексте одной системы или, другими словами, внутри развертывания единого бытийного цикла. При этом опосредованность целостной системой и есть ключевая характеристика любой операции, составляющая смысл и значение любого активного преобразования

внешнего мира. Опосредованность эта неизбежно относится на счет объекта, как это имеет место в идеалистических системах, где субъект реализует объективно данную телеологическую установку с санкции самой системы, опознаванию значимости которой содействует подчас весьма сложная рефлексия, или за счет субъекта как это происходит в однозначно эмпириоцентричных системах, в первую очередь, позитивистского толка. Федоров как самостоятельный и во многом уникальный мыслитель стремится отказаться от подобной схемы, выводя за скобки все параметры объектно-субъектного взаимодействия, которые не имеют отношения к опосредующей их, а в значительной степени и опосредуемой ими, общемировой онтологической данности или доминанте, которую мыслитель обозначает словом «космос».

Стесненное границами искусственного, игрушечного опыта, в малом виде, знание оставляет вне себя непознаваемое, метафизику и агностицизм. [1, 69]

Таким образом, Федоров осуществляет актуализацию «оставшихся в тени» объектно-субъектного взаимодействия характеристик целостной онтологической соотносимости различных эмпириоморфных ограниченностей, которые лишают значения доступные всем смыслы общемировой жизни. В целостности протекания этого процесса объект и субъект достигают подлинного единства в языке и мышлении философа. Именно поэтому синтез научного и религиозного мировоззрений в изложении Федорова получает статус искусства как некоторой универсальной формы, в рамках которой сосуществуют подлинно эмпирический мир и его подлинно метафизическая рефлексия в мышлении. Искусство это представляет собой опыт позитивно ориентированной объективации содержательных соотносимостей мифологического мирочувствования европейских народов, которое фактически дезавуирует свое собственное послание миру, контекстуально выразившееся в рамках общепризнанных культурно-исторических форм развития государств и об еств. Именно деактуализация культурного пространства мира ведет, по мнению Федорова, к постепенному обесцениванию лингвосемантического контекста рефлексии, а значит и к смещению «границ» спекуляции внутренне обусловленных «есть характером» «есть представлений» познающего субъекта. Вследствие расширения контекста традиционной мифоцентричной культуры реально эмпирическое время стало всего лишь статусным ограничителем времени абстрактно метафизического, так как трансцендентальные характеристики бытия, наделенные человеческим сознанием совокупностью нейтрально позитивных предикатов, оказались вне контекста реально действующей смертности человеческой экзистенции.

Литература:

1. Федоров Н.Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982. - 711 с.

2. Федоров Н.Ф. Pro et Contra. Антология. - Кн. 1. СПб.: Изд-во Рус. христ. гуманит. ин-та, 2004. - 1112 с.

3. Федоров Н.Ф. Письма к В. А. Кожевникову // Федоров Н.Ф. Соч. М., 1982. - С. 638-641.

4. Федоров Н.Ф. Собр. соч. в 4 т. - Т. 1. М.: Прогресс, 1995. - 528 с.

O. Y. Akimov

THE WORLD OF EXPERIENCE AND IDEAS IN THE WORLD OF METAPHYSICS, N FEDOROV

The article reviews the main characteristics of the world of experience and the world of ideas in metaphysics N. Fedorov. Each of these characteristics is by Fedorov a form of response of the subject to the world. For Fedorov only correct response to the reality is an attempt to overcome human mortality.

Keywords: reality of the world, meaning the system, death, resurrection

УДК 17.022.1

А. И. Вялов (Тула, ТГПУ им. Л.Н. Толстого)

8-920-787-62-88, e-mail: [email protected]

ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ ИДЕАЛЫ В ЭТИЧЕСКОМ УЧЕНИИ К.Д. КАВЕЛИНА

Статья посвящена рассмотрению объективных и субъективных идеалов в этическом учении К. Д. Кавелина. Предпринята попытка реконструкции системы нравственных идеалов. С этой целью тщательно изучено обоснование каждого отдельного идеала и его взаимосвязь с остальными.

Ключевые слова: идеал, объективная деятельность, субъективная

деятельность, любовь, смирение, простота, вера, надежда.

Проблема идеалов - одна из важнейших в этике. Они являлись предметом философских исканий многие века. И в ряду с крупнейшими философами, занимавшимися нравственной философией, стоит русский философ, историк, публицист К. Д. Кавелин.

Под идеалом он понимает «то представление или понятие, которое связывает разрозненные мотивы в одно целое и дает им общее направление» [1;953] Идеалы он выделяет личные, индивидуальные и более общие, отвечающие интересам определенной группы людей - от семьи до государства, человечества [1;954]. Отдельно К.Д. Кавелин рассматривает идеалы объективные и субъективные, исходя из предмета,