CC BY
127
Мигель Сервет: От легочного пути кровообращения до дороги на костер
Средневековье было не лучшим временем для научных открытий: подтвердить их строгими доказательствами зачастую не удавалось, традиция требовала отсылок к признанным авторитетам, а за новаторами внимательно следила инквизиция. В средние века "звание ученого скорее вело на костер, нежели в Академию. И они шли, вдохновленные истиной", — писал Герцен.
Знания, полученные из книг и манускриптов, а также путем наблюдений и собственного опыта, перемешива-
лись в головах средневековых ученых с безосновательными суждениями и суеверием. Но несмотря на писаные и неписаные запреты научный прогресс было не остановить. В медицине он во многом был обусловлен дарованной врачам к концу средневековья возможностью регулярно анатомировать тела умерших. Это позволило Андреасу Везалию в 1543 году выпустить фундаментальный труд "Строение человеческого тела", поставивший под угрозу авторитет канонизированного Церковью Галена. Наградой автору было лишение его
Тропой Прометея
Слева направо: портрет Сервета. Гравюра Кристофера ван Сичема младшего. 1607 г.; "Сервет в тюрьме Женевы". Рисунок Пабло Пикассо. 1904 г.; памятник Сервету в городе Анмас скульптора Клотильды Рош. 1908 г.; "История кардиологии". Фрагмент фрески Диего Ривейры. 1946 г.; "Сервет". Рисунок Хосе Луиса Кано. 1993 г.
кафедры Падуанского университета и приговор к смертной казни от испанской инквизиции, замененный по настоянию короля Испании паломничеством в Иерусалим (из которого Андреасу не суждено было вернуться). "Мне не от чего отрекаться, — считал Везалий. — Я не научился лгать. Никто больше меня не ценит всё то хорошее, что имеется у Галена, но когда он ошибается, я поправляю его". И хотя Везалий не исправил многих ошибок Галена в описании кровообращения и нервной системы, его книга открыла новую главу в истории медицины.
Обучаясь на медицинском факультете Парижского университета, Везалий изучал анатомию вместе с Мигелем Серветом. Сервет в отличие от Везалия использовал приобретенные медицинские познания не только для терапии, но и в качестве аргументации к своим теологическим построениям. О том, к чему это привело, мы и поговорим.
Мигель Сервет собирался стать священником, но выбрал медицину, так как последняя предоставляла больше возможностей для опровержения укоренившихся догм. Он обладал неукротимым духом, выдающимися способностями и стремлением всячески пополнять образование. После публикации антитринитарианских трактатов, где он назвал Троицу плодом воображения и обвинил Церковь в пропаганде "тройственного Бога", Серве-ту пришлось оставить должность при испанском дворе и спешно покинуть родину. "Все тринитарии на самом деле атеисты", — считал Сервет. Испанская инквизиция имела другое мнение.
Сервет перебрался во Францию и под именем Мишеля Виллановануса получил несколько ученых степеней в Тулузе и Париже, в том числе по медицине. В 1535 году в Лионе Сервет выпустил "Географию" Птолемея со своими обширными комментариями и множеством карт. Описания открытой Америки и плаваний Колумба в этом труде сопровождались первым печатным указанием на приоритет Колумба в открытии нового континента и на историческую ошибку, в результате которой Новый Свет назван в честь Америго Веспуччи.
В Париже Сервет так увлекся астрологией, что даже издал в 1538 году труд "Апология астрологии". Эти его занятия вызвали столь сильное неудовольствие парижских властей, что Мигелю вновь пришлось спасаться бегством. Начав в провинции медицинскую практику, Сервет подолгу не задерживался на одном месте. За время скитаний он опубликовал сочинение "О применении микстур", написанное в русле средневековой традиции. В начале 1540-х годов Сер-вету удалось получить должность личного врача вьеннского архиепископа. Во Вьенне в 1553 году под инициалами M.S.V. вышел главный труд Сервета "Восстановление христианства", подытоживший его многолетние изыскания в различных областях знаний. Единственными критериями истины он признавал Библию и разум. В работе подчеркивалась необходимость радикального пересмотра всей религиозной догматики начиная с тринитарного учения. Кроме того, Сервет высказал множество идей, которые никак не могли понравиться адептам ортодоксального христианства.
В 5-й главе "Восстановления христианства" Сервет говорит о Святом Духе, полагая его связующим звеном между Богом и человеком, а не ипостасью Троицы. Переходя далее к описанию души, автор согласно Библии отыскивает ее в крови и заодно дает представление о движении крови в ор-
Сверху вниз: "Смерть Мигеля Сервета I" и "Смерть Мигеля Сервета II". Картины Пирлы Бауласа. 2004 г.
I АСТМА и АЛЛЕРГИЯ 2012/3
15
Тропой Прометея_
ганизме. Мозгу как вместилищу души Сервет отказывает: "Ясно, что мягкая масса мозга не место для рациональной души, поскольку он холоден и бесчувствен. <...> Жизненный дух берет свое начало в левом желудочке сердца, и легкие очень способствуют его зарождению. <...> Он рождается из происходящего в легких смешения вдыхаемого воздуха с произведенной слабой кровью, которую правый желудочек сердца передает левому. Происходит же эта передача не через среднюю стенку сердца, как обычно считают, но большим усилием из правого желудочка сердца, длинным путем через легкие, приводится в движение слабая кровь, подготавливается легкими, становится золотой и перегоняется из артериальной вены в венозную артерию".
Везалий в "Строении человеческого тела" подал мысль о невозможности прохождения крови через среднюю стенку сердца (на чем настаивал Гален), а Сервет развил мысль своего товарища. Еще через несколько лет ученик Везалия Реальдо Коломбо привел научные доказательства этой гипотезы, которые позже положил в основу своей концепции отец физиологии Уильям Гарвей. Но приоритет в открытии малого (легочного) круга кровообращения следует отдать арабскому медику Ибн ан-Нафису, который еще во второй половине XIII века в своем комментарии к трактату Ибн-Сины дал представление о движении крови из правой половины сердца через легкие к его левой половине. Возможно, Везалий и Сервет были знакомы с трудом Ибн ан-Нафиса, фрагмент перевода которого на латынь дошел до нас. В любом случае, в научный обиход гипотеза вошла без участия Сервета, так как сразу же после издания "Восстановления христианства" книга была запрещена инквизицией и вместе с изображением автора сожжена. Чудом сохранились лишь три ее экземпляра. Сервету же опять удалось спастись бегством. Считается, что каждый его побег не обходился без помощи высокопоставленных лиц.
Ускользнув от инквизиции, Сервет намеревался искать убежище в Италии, но вместо этого оказался в Женеве, где удача ему изменила. В молодости, учась в Парижском университете, он познакомился с Жаном Кальвином и долгое время с ним переписывался. Объединенные идеей о необходимости реформации Католической церкви, поначалу собеседники спокойно обсуждали теологические вопросы. Но впоследствии между ними пролегла пропасть. Кальвин, не терпевший ничьих поучений, получив в середине 1540-х годов письмо от Сервета с предложением устроить диспут в Женеве, пишет своему ближайшему другу: "Недавно Сервет написал мне и приложил к своему письму толстый том своих измышлений, утверждая с невероятной самонадеянностью, что я прочел бы там удивительные вещи. Он заявляет, что готов приехать сюда, если я этого пожелаю. <...> Но я не хочу давать своего согласия; ибо если он приедет, то я, если я еще обладаю некоторым влиянием в этом городе,
не допущу, чтобы он покинул его живым". Столкнувшись с враждебностью Кальвина, Сервет пишет ему вновь: "Так как ты считаешь, что я для тебя сатана, то я кончаю. Вышли мне мою рукопись обратно и будь здоров. Но если ты искренне веришь, что папа — антихрист, то ты также должен быть убежден, что триединство и крещение детей, которые составляют часть папского учения, являются демонической догмой".
На этом их переписка прекратилась, но когда Сервет выпустил свое "Восстановление христианства", куда дерзнул включить три десятка своих писем к Кальвину, ненависть последнего вспыхнула с новой силой. Исследователи считают, что именно по заказу Кальвина одним из его ближайших друзей-протестантов был написан донос на Сервета в католическую инквизицию, в котором раскрывалось имя автора крамольной книги. Когда же Сервет бежал и очутился в Женеве, Кальвин приложил все усилия, чтобы задержать его и предать суду, в котором сам выступил обвинителем.
Женевский суд из трех десятков обвинений оставил только два: антитринитарианство и несогласие с крещением младенцев. Дальше в ходе процесса лишь уточнялось, богохульник и мятежник Сервет или же еретик. Кальвин пытался представить Сервета богохульником с тем, чтобы дело приобрело гражданский, а не религиозный характер. Ведь если б Сервета признали еретиком, а тот бы вдруг раскаялся, его по старой традиции могли бы приговорить к изгнанию. Но Сервет не стал раскаиваться, и его как нераскаявшегося еретика приговорили к сожжению на медленном огне.
"Мне представляется жестоким убивать людей под предлогом того, что они заблуждаются в толковании какого-либо положения, ибо известно, что даже избранные впадают в заблуждения", — так считал Сервет, до самого последнего мгновения надеявшийся на очередное чудесное спасение. Убийство ученого вызвало широкий резонанс по всей Европе. Себастьян Кастелио в 1554 году выпустил памфлет "Следует ли преследовать еретиков", в котором резко протестовал против казни Сервета: "Убить человека никогда не означает защитить учение, нет, это означает лишь одно — убить человека". На Вольтера, по его словам, казнь Сервета произвела большее впечатление, чем все костры инквизиции. Он писал: "Арест Сервета в Женеве, где он не печатал книг и не пропагандировал свои мысли и, следовательно, не был подчинен женевским законам, нужно рассматривать как акт вандализма и нарушение международных прав".
Процесс над Серветом не только заклеймил Кальвина как христианского фанатика, но и заложил основы для того, чтобы понятием о свободе совести пропиталось законодательство многих стран. Надпись на памятнике Сервету во французском городе Анмас гласит: "Он был непоколебим в своих убеждениях. Ради истины он пожертвовал жизнью".
