CC BY
37
О. В. Цыбенко
(Институт славяноведения РАН, Москва)
Мифологический реализм в творчестве Тадеуша Новака
Abstract:
Tsybenko O.V. Mythological realism in the work ofTadeusz Nowak
T. Novak (1930-1991) began his career in the late 1940's as a poet, afterwards he wrote prose. His most notable stories are "Foreign ballad" and "Such a big wedding", and his best novel is "When you will be the king, when you will be the executioner"(1968). Novak is drawn to the folk art, to the deep layers of the folk myth. Modern mythologism, including the village prose, has a nature of reflection. This is why "mythological prose" is always more or less closely connected with the philosophical creativity. In the works ofT. Novak, this philosophical aspect gains a serious development Parable beginning, lyrical and philosophical contemplation focused on the original, archetypal constants of human and nature life (land, home, family, mother, father, childhood and aging, bread, love, finally - life and death), folk mythologism, free and non-pathetical attitude toward the legend, sometimes shaded with irony, a combination of myth and real space and time - these are the signs of the creativity of T. Nowak.
Ключевые слова: миф, притча, фольклор, мифологический реализм, символ, деревенская проза, роман, 11 мировая война, крестьянин, земля, польская литература.
Яркий мастер современной польской прозы Тадеуш Новак (1930-1991) начал свой творческий путь в конце 1940-х гг. как поэт. Он родился и вырос в деревне Сикожицы под Тарновом «в большой и бедной», по его характеристике, «но всегда веселой крестьянской семье, где любили побалагурить, попеть и поиграть»1. После обучения в тарновской гимназии Новак в 1954 г. закончил филологический факультет Ягеллонского университета. «Учусь говорить» (1953) - так символически назывался первый сборник его стихов. Наибольшую известность имел его сборник «Псалмы» (1971). С начала 1960-х гг. Новак публикует первые прозаические произведения - сборники рассказов, повести «Иноплеменная баллада» (1963), «Такая большая свадьба» (1966). В 1968 г. появился, возможно, лучший его роман «А как будешь королем, а как будешь палачом» (русский перевод - 1980), затем роман «Черти» (1971, русский перевод - 1976). Эта книга вместе с двумя последующими - «Двенадцать» (1974) и «Пророк» (1977) - составила своего рода трилогию о судьбах польского крестьянства в военные и послевоенные годы.
Примечательно внимание писателя к человеческой личности, к тем процессам, которые происходят в ее сознании. Именно вопросы психологии крестьянина - участника и строителя новой жизни в послевоенной Польше -в первую очередь привлекают Т. Новака. Герой-повествователь его произведений, как правило, близкий самому автору, личность одаренная, с богатым воображением, подвергается тяжелым испытаниям (Первая и Вторая мировые войны, земельная реформа), вместе с родной деревней выдерживает натиск истории, которая постепенно все больше вторгается в произведения писателя.
Новак обращается к народному творчеству, к глубинным пластам народного мифа. В известном смысле Новак воспользовался плодотворным опытом польских романтиков. В польской литературе еще в период предромантизма К. Бродзиньский (1791-1835) продемонстрировал возможность новых подходов к осмыслению действительности. В своей идиллии «Веслав» (1820) поэт показал, что простонародная жизнь, обычаи и преданья, мифы - все это достойно поэтизации, представляется эстетически значимым, ибо «преданья старины глубокой» распахивают перед читателем тайну души простолюдина, являются своего рода проводниками в этом неизвестном мире.
Цикл стихов Адама Мицкевича «Баллады и романсы», вошедший в его сборник «Поэзия» (1822), обозначил новые пути движения национальной литературы: опора на «мысль народную», на живые и вместе с тем архетипиче-ские образы фольклора, обогащение языка художественного произведения. В романтических произведениях Мицкевича торжествует народное представление о справедливости и суде над теми, кто нарушает законы нравственности (ранние баллады «Свитезянка», «Рыбка», «Лилии», позднейшие баллады «Воевода» и «Дозор», драма «Дзяды», часть II).
В том же 1822 г., когда появился первый сборник «Поэзии» Мицкевича, А. С. Пушкин в наброске «О французской словесности», осуждая современных русских писателей за подражательство, писал: «.. .но есть у нас свой язык; смелее! - обычаи, история, песни, сказки - и проч.» г.
Ответ на вопрос эпохи - о единстве народного организма - дал сам обновленный язык художественного творчества. В Польше же его животворная энергия была передана в творчестве Мицкевича и Словацкого. Ожешко и Сен-кевич, Прус и Реймонт в своих реалистических произведениях продолжат развитие этого богатого приобретения.
Современный мифологизм, в том числе и в деревенской прозе, имеет характер рефлексии. А потому «мифологическая проза» всегда, в большей или меньшей степени, тесно связана с философским творчеством.
В польской деревенской прозе 60-80-х годов XX столетия, и в произведениях Тадеуша Новака в первую очередь, этот философский аспект получает серьезную разработку. Притчевое начало, лирико-философские размышления, ориентированные на изначальные, архетипические константы человеческого и природного бытия (земля, дом, семья, мать, отец, детство и старость, хлеб, любовь, наконец, жизнь и смерть), фольклорный мифологизм, свободное, непатетическое отношение к преданию, оттененное порой иронией, сочетание мифологического и реального пространства и времени - таковы приметы творчества Тадеуша Новака.
Бережное отношение к народным традициям характеризует всех авторов польской деревенской прозы. В творчестве Тадеуша Новака это выразилось прежде всего в подчеркнутом использовании польского фольклорно-поэти-ческого наследия. Вот как объясняет свое обращение к нему сам писатель: «К тому времени, когда мне исполнилось двадцать лет и я стал студентом Ягеллонского университета в Кракове, я уже знал, что все лучшее в нашей на-
циональной литературе всегда было тесно связано с народной песней. Я смог убедиться в этом, читая стихи Яна Кохановского, Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого, Циприана Камиля Норвида, Болеслава Лесьмяна, Юлиана Пши-бося. Представители иных направлений нашей национальной поэзии, обращавшиеся в поисках необычных форм выражения к французской, английской, испано- или италоязычной литературе, возможно, порою создавали произведения более изящные, поражавшие своей образностью, однако никогда не достигали такой глубины проникновения в родную почву, в природу, в сущность человеческой натуры, не использовали в полной мере тот исторический опыт, который в избытке суждено было приобрести нашему народу за несколько
Слова Новака о необходимой связи национальной литературы с народной песней прямо корреспондируют с фрагментом поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод», в котором воспевается «песнь народа»:
По мнению 3. Брудницкого, «Новак идет дорогой, проложенной романтиками, но идет гораздо дальше. Он хотел бы не только собирать и обрабатывать мотивы отечественной мифологии, но прежде всего воспользоваться последней возможностью уловить сам акт создания мифа и его вхождения в общественное сознание в качестве элемента мировоззрения.. .»5
Рассматривая эволюцию прозы Новака от первых его произведений -«Иноплеменная баллада», «Такая большая свадьба», «А как будешь королем, а как будешь палачом» - до романов и повестей «Черти», «Двенадцать», «Пророк», трудно не заметить, что «в деликатную ткань мечтаний и снов все сильВ своем стремлении вернуться к истокам писатель старался обнаружить предпосылки новых явлений, оценить свою современность с исторической перспективы. Его ранние повести показывают такие переломные в жизни польских крестьян моменты, как Первая мировая война в «Иноплеменной балладе», Вторая мировая война, оккупация в «Такой большой свадьбе» и «А как будешь королем, а как будешь палачом». Жизнь польского села в эти исторические периоды Новак представил в свойственной ему условной, фольк-лорно-сказочной манере, с позиции героя-подростка и юноши с поэтическим воображением, чей взгляд на мир близок самому автору. О почти полном ото-
ждествлении автора и повествователя в этих произведениях пишут многие польские и русские исследователи. Неизменной остается и будет оставаться (за исключением «Двенадцати») форма повествования от первого лица, что неизбежно пронизывает прозу субъективностью (как во многих произведениях литературы XX в., и польской 1960-1980-х гг. в том числе), а у Новака -именно поэтической, лирической интонацией. Он и в прозе не вполне отрывается от своей поэзии, по его собственным словам, не считает нужным писать ее более грубыми, «крупными мазками»7. К эпической форме писатель обратился, желая «вовлечь более широкого читателя в круг тех проблем исторического прошлого и современности», над решением которых он сам бился и которые ему «казались общими для всех» 8.
Уже в «Иноплеменной балладе» Я. Блоньский увидел археологию крестьянской судьбы9. В этой повести явь почти неотделима от сонного мечтания, видения. Отдельные предметы, явления могут вбирать в себя целый мир, и сами в свою очередь становятся его частью. В небе скачут уланы с шашками, и только в конце произведения раскрываются приключения героя как участника Первой мировой войны, которому уже не тыквы, ассоциирующиеся у него с головой, приходится срывать, а видеть настоящую гибель и страдания людей. Конкретная историческая реальность также оказывается претворенной в воображении рассказчика в «сюрреалистические» видения, как до этого реальность деревни. Архетипические образы приобретают литературную форму поэтического повествования, иногда в нем видят черты современного «барочного» стиля10.
В повести «Такая большая свадьба» есть уже более различимый сюжет, хотя ее ткань составляют переживания героя и полученный им опыт, претворенные богатым воображением в сны, иллюзии, мечтания. В название произведения вынесена метафора, которая является основой повести. Война - «это такая большая свадьба», «убийство - это такая большая торговля яблоками». Драматическим становится столкновение общественных сил с внутренним миром человека, дьявола с ангелом. Жестокость грозит разрушить целостный мир сознания. Где-то в глубинных пластах психики дремлет «Он», способный убивать и разрушать вопреки твердой сознательной установке на добро, благородным инстинктам. Я. Пешчахович отметил, что Новак «через калитку сюрреализма и фантазии впускает историю, очень конкретную»11.
В романе «А как будешь королем, а как будешь палачом» история, можно сказать, уже не проникает в повествование через калитку, а настойчиво врывается в дверь дома, семьи, угрожает герою не только в смысле возможной утраты им своей идентичности, но и подрывает самые основы крестьянского бытия, его гармонию: покушается на любовь, продолжение рода, преемственность поколений.
Эта разрушительная сила - Вторая мировая война, оккупация, как и в «Такой большой свадьбе». В сюжете романа «А как будешь королем, а как будешь палачом» можно выделить несколько фабул, линий, тесно переплетающихся в идейно-художественной проблематике, в аксиологическом плане. Все они
связаны с «историей души» главного героя-повествователя - Петра, из подростка становящегося юношей и, наконец, отцом семейства. Каждую из них можно соотнести с определенным фольклорным жанром (и его литературными обработками у предшественников Новака) или вариантами крестьянских автобиографий, публиковавшихся в XX в. Начало повествования ассоциируется с разбойничьими легендами, так как перед нами «злодейские» приключения Петра и его приятеля из церковного хора Ясека. Сказочность описания их проделок подчеркивается «басенным» эпитетом, которым Петр сам себя характеризует, - «хитрый». Под руководством Ясека Петр увлекается воровством кур и коней; сбыв их, приятели справляли себе обновки, пировали и гуляли, часть денег даже откладывали. Раскрывается неоднозначность богатой натуры главного героя, многовариантность возможных путей ее развития.
Крестьянская семейная сага во многом составляет как бы «раму» произведения: отец и мать, их сын Петр, его новый семейный союз с женой Хелей и их новорожденный младенец. Эта линия романа раскрывает важность для крестьянского миропонимания преемственности поколений, памяти, наследования таких ценностей, как связь с землей, ответственность за близких и хозяйство, прочность и чистота семейных уз.
Можно выделить также своего рода притчу о трех друзьях - Петре, Стахе из-за реки и еврее Моисее. Со Стахом у главного героя дело дошло даже до поединка из-за девушки, правда, соревновались они в меткости стрельбы по осине. В этой сцене впервые появляется символический образ, играющий важную роль в дальнейшем повествовании, уже о военном времени. Пули парней, попавшие в осину, на ее стволе выдолбили что-то похожее на лицо мертвого человека. Этот предостерегающий знак останавливает парней, примиряет. Осина - в народных представлениях «проклятое дерево... Осина также считается местом обитания демонов»12. Петру, убивавшему на войне, потерявшему своих товарищей, часто видится это «осиновое лицо». Все трое участвуют в сентябрьской кампании 1939 года, Стах погибает, его друг будет мстить за него, воюя в партизанском отряде.
Моисей трагически гибнет: окруженный немцами, он кончает жизнь самоубийством. Верность его памяти выразится в том, что Петр будет убивать неприятелей и от его имени.
Ценность этой дружбы проверяется смертью. Возможно также, что Новак символически хотел обозначить единство, солидарность населения Польши в его противостоянии врагу: Стах сначала воплощает для Петра «чужого», он - из-за реки; Моисей - представитель иного племени. «Чужое» в разных вариантах появляется в нескольких произведениях Новака, оно вызывает в его героях смешанные чувства притяжения - отталкивания. В «Иноплеменной балладе» «чужое» - это татарская деревня на другом берегу реки. В обоих случаях - и в романе «А как будешь королем, а как будешь палачом», и в «Иноплеменной балладе» - отчуждение преодолевается, отношения перерастают в дружеские (а в ранней повести Новака и во влюбленность).
С событиями сентября 1939 г. связаны странствия Петра, его выход за пределы своего, освоенного и гармоничного пространства, приобретенный им в широком мире драматичный опыт (такого рода «странствия» известны по крестьянским автобиографиям).
На первом плане в произведении - «любовный романс», основанный на народной песне, слова из которой вынесены в заглавие. И это не фольклорное «украшение». В песне красивая девушка отказывает королю, она любит другого, предложение палача - «правящего» смертью - она тоже отвергает, и ее казнят13. Любовь для нее - главное в жизни. Писатель кладет в основу это народное представление, в художественном мире романа оно даже расширяется, любовь выдерживает столкновение с войной, она преодолевает все. В рассказе об отношениях Петра и Хели ярче всего раскрывается мифологическое начало в романе.
«Злодейские» похождения и проделки Петра закончились после самоубийства его приятеля Ясека из-за несчастной любви. Многое меняется в жизни Петра со смертью отца. «Оставшееся после отца хозяйство я вел заботливо. Умнее и лучше, чем старик. Если при отце, который любил во все вмешиваться, в нашем доме всегда не хватало нескольких злотых на праздничные башмаки для матери и для меня, то теперь у нас обоих было по две пары шевровых башмаков»14. Сыну, ставшему самостоятельным хозяином, мать все чаще напоминала о том, что хочет видеть его женатым. Петр же не мог выбрать между двумя девушками, об одной из которых он чаще думал днем, а о другой ночью. Победила мечта о девушке «из сна, из молитвы, из придорожной часовенки, из литании» (43).
Возлюбленная Петра, Хеля, тоже наделена мифо-поэтическим видением мира, она даже как будто создает свой особый мир, свою мифологему любви и счастья, которая раскрывается в символах красных и золотых яблок, купания в пруду, в словах той песни, что занимает прочное место в ее сознании.
«Свежий ветер» жизни врывается в сознание читателя уже с самых первых страниц романа Т. Новака «А как будешь королем, а как будешь палачом». Слова эти станут и лейтмотивом романа. Неоднократно они звучат в повествовании. Хеля часто повторяет их Петру, мечтая о будущем счастье, повторяет как магическое заклинание. И слова песни оказываются пророческими в судьбе Хели и Петра.
« - А хотел бы ты быть королем?
<...>
- А тогда я буду королевой.
<...>
- А может, ты Петр, хочешь быть палачом? Палач - тоже король. Он даже больше короля, ведь он смертью ведает. <.. .> Если бы ты был палачом, я была бы палачихой. И купалась бы в той воде, что на дне красным сукном выстелена. И чистила бы твой меч песком, и у нас с тобой были бы де...
Я прижал ладонь к ее губам. <.. .> .. .лучше уж совсем раздавить ей губы, чем услышать, что народится из той палаческой воды, от того палача, от той палачихи» (55-56).
Крестьянский парень Петр, в войну вступивший в партизанский отряд, вынужден расправляться с предателями: почтальоном, солтысом, жандармом, вынужден убивать, то есть, как бы становится палачом. Петр испытывает настоящие душевные муки, в его психологии мужика-земледельца, предки которого веками взращивали хлеб, чтобы продолжать жизнь, нет места и мысли об убийстве человека, он пытается отгородиться сам от себя, говоря, что убил не он, Петр, а некто «ОН». И на исповеди в костеле Петр признается ксендзу: «Это не я, отец мой духовный. <.. .>
- Это ОН, ОН, отец мой.
- Может, и ОН, сын мой. Сатана сокрыт во всех нас. Но твоими рука-ми.<...>
И увидел я себя, поющего на хорах... И сказал:
Я убил. Прости меня, Господи Иисусе» (204-205).
На войне Петр превращается в мстителя, но это превращение для него мучительно. Понимая необходимость зла, он все же стремится защититься от него омовением: «Я купаюсь всегда, когда должен убить, - говорит он Хеле. -Я должен быть чистым. Как финка, вынутая из глины... И молиться перед этим я должен. <...> И всю ночь лежу я распятым на кресте деревянном, к которому прибито тело деревянное, пронзенное насквозь и колом искалеченное» (176).
Мифологическое мироощущение героя характерно не только для него одного. Очень ярко оно обнаруживается в заключительной сцене романа, когда Петр, опасаясь, что из него «палач получился», боится взять на руки своего новорожденного сына, плачет его жена Хеля, но тут на помощь приходит дедушка Якуб. Он требует у обескураженного героя стилет, которым тот убивал, совершает над оружием определенный ритуал, произносит заклинание, а затем омывает его в воде, где крестили первенца, и говорит Петру: «Теперь можешь взять его. Он чист. И стилет чист. И ты чист как слеза» (231). Счастье охватывает молодого отца, когда он берет на руки сына, подбрасывает его под потолок, а затем вдруг выбегает из дома и приносит из риги яблоки, золотой ранет. Яблоко - один из важнейших символов в романе - это «рай», по словам Петра («Ты даже не представляешь, как я хочу вместе с тобой в рай. И не в тот рай, что Адам и Ева на две половинки разделили, а в целый рай» (47), - так он признается в своей любви Хеле).
В руке у Петра оказалось еще одно, красное яблоко, он разделил его на четыре части - себе, жене, матери и теще. «Дедушке Якубу, - заключает Петр свой рассказ, - я дал золотое яблоко из колыбели. Оба - и сын, и дедушка Якуб были из рая. Только сын оттуда выходил, а дедушка Якуб туда входил» (232).
Взаимосвязь человека и природы, микрокосма и макрокосма, столь характерная для мифопоэтической модели мира, - еще одна важная тема «крестьянского сказа» Т. Новака.
В романе «А как будешь королем, а как будешь палачом» наиболее органично воплотились такие черты поэтического стиля Новака, как повторы с вариациями, анафоры - все, что связано с песней, молитвой. А также стремление использовать не отвлеченные понятия, а конкретные. Это связано с кре-
стьянским отношением к слову (которое само по себе есть целая философия). Крестьянское слово было всегда конкретным. И у Новака всегда не дерево, а яблоня, осина, ольха, дуб и т.д. Не зерно, а овес, рожь, ячмень. Это делает образ пластичным и соответствует крестьянскому конкретному мышлению. Герой прозы (как и поэзии) Новака всегда окружен вещами и явлениями, с которыми он сжился в течение веков, знает их отлично. Он им не удивляется а просто называет.
Но писателю этого недостаточно. Он склонен по-особому использовать эту конкретику, придавать предметам дополнительные значения, он прибегает к антропоморфизму, приписыванию им магических, сказочных черт. «Это черта мифологического мышления. Конкретный предмет приобретает многозначность, преобразуется в символ», - отмечает С. Буркот15.
Художественный мир Новака приблизился к истории в романе «А как будешь королем, а как будешь палачом», но все еще находится между мифом и конкретным общественным опытом, между мифом и историей.
Примечания
1 Новак Т. Предисловие к публикации рассказа «Письмо» // Вечерний витраж. Рассказы. М., Художественная литература, 1969. С. 149.
2 Пушкин A.C. Поли. собр. соч. В 10 т. М., 1962-1966. Т. 7. С. 527.
3 Новак Т. Предисловие к рассказам // Сон-трава. Рассказы. М., Художественная литература, 1980. С.104-105.
4 Мицкевич А. Конрад Валленрод. Перевод Н. Асеева // Адам Мицкевич. Избранная поэзия. Составление, предисловие и комментарии В.А. Хорева. М., Панорама. 2000. С. 200-201.
5 Brudnicki J.Z. Tadeusz Nowak. Warszawa, 1978. S. 152.
6 ZaduraB. Zostaw nam z broni biala.broñ rozs^dku //Twórczosé. 1972. № 5. S. 107.
7 Новсск Т. Предисловие к рассказам // Сон-трава. Рассказы. М., Художественная литература, 1980. С. 105.
8 Там же. С. 106.
9 Btoñski J. In illo tempore // Zycie Literackie. 1967. Nr 23.
10 Rogozmski J. Proza poetów // Miesi?cznik Literacki. 1966. Nr 4
11 Pieszczachowicz J. Proba mitu//Zycie Literackie. 1966. Nr21.
12 Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 2002. С. 348.
13 Исследователи фольклора пишут о широко известной песне о краковчанке, короле и палаче, начинающейся словами «Зашумела лещина» или «Зашумела дубрава. Patrz: Krakowianka, król i kat // Stownik folklore polskiego pod red. J.Krzyzanowskiego. Warszawa, Wiedza Powszechna, 1965. S. 187.
14 Новак Т. А как будешь королем, а как будешь палачом. М., 1980. С. 35. ,s Burkol St. MarchoH na Pamasie. Warszawa, 1980. С. 280-281.
