CC BY
51
Мусин Фрид Саитович - кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры гуманитарных дисциплин Национального института бизнеса, г. Москва, email: [email protected].
Musin Fried - candidate of historical Sciences, assistant professor, doctoral candidate of the Department of Humanitarian disciplines of the National institute of business, Moscow, e-mail: [email protected].
УДК 341.218+947.1/.9(571.52)
МЕЖДУНАРОДНЫЙ СТАТУС ТУВЫ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА: ОТ ПРОТЕКТОРАТА ДО СУВЕРЕНИТЕТА
Саая С.В.
Тувинский государственный университет, Кызыл
INTERNATIONAL STATUS OF TUVA IN THE FIRST QUARTER OF THE TWENTIETH CENTURY: FROM PROTECTORATE UNTIL SOVEREIGNTY
Saaya S.V.
Tuvan State University, Kyzyl
В статье анализируются изменение международно-правового статуса Тувы с 1911 по 1944 гг. В условиях дезинтеграционных процессов в центрально-азиатском регионе Тува включена в состав Российской империи, а в последующем в процессе самоопределения тувинский народ создал свое суверенное государство. Процесс признания международно-правового статуса тувинского государства завершился заключением двусторонних договоров с двумя соседними государствами - СССР и МНР.
Ключевые слова: Тува, Урянхайский край, Танды-Тыва Арат Улус, Тувинская Народная Республика, Тувинская Автономная область, МНР, СССР, суверенитет, международно-правовое признание.
The article analyzes the changes in Tuva international legal status from 1911 to 1944. In the context of disintegration processes in the Central Asian region of Tuva included in the Russian Empire and later in the process of self-determination of the Tuvan people to establish their sovereign state. The process of recognition of the international legal Tuvan State concluded bilateral agreements with two neighboring states - the Soviet Union and Mongolia.
Key words: Tuva, Uryankhai edge tandem Tuva Ulus Arat, Tuvan People's Republic, the Tuva Autonomous Region, Mongolia, the Soviet Union, sovereignty, international legal recognition.
ХХ век ознаменован радикальными изменениями в политической карте мира. В орбиту геополитических процессов были вовлечены как империи, так и окраины этих государств. Так, тувинский народ, проживавший у северных границах Цинской империи, оказался перед историческим выбором путей дальнейшего развития. В
процессе самоопределения тувинскому народу пришлось преодолеть ряд трудностей, и прийти к суверенитету - высшей стадии этногенеза.
Одним из переходных периодов для тувинского народа стало установление протектората России над Урянхайским краем. Протекторат - это реалии международных отношений колониального мира. По мнению отдельных авторов, протекторат использовался для маскировки колониальных захватов и подготовки аннексии. Н.М. Коркунов считал, что «протекторат применяется главным образом к вне европейским государствам, не усваивающим себе современную европейскую культуру. Слабость в них правительственной власти и необеспеченность юридического порядка, а также постоянные вооруженные столкновения с соседями побуждают европейские государства, сопредельные с ними или ведущие с ними торговлю, подчинить их своему протекторату для упрочения мирного порядка и господства права», и что «протекторат есть собственно институт международного, а не государственного права» [1].
Понятие «протекторат (ново-лат., от рг^эйог - защитник, покровитель)» означает помощь, оказываемая одним государством другому, менее могущественному; [2] другой перевод - заступник, покровитель, покровительство сильного государства слабому [3]. Протектор, как правило, присваивает себе такие сферы государственной деятельности, как внешние сношения, верховное военное командование, правосудие, взимание налогов, и все эти функции управления подотчетны постоянному резиденту протектора. Д.Н. Ушаков протекторат определяет как форму зависимости, при которой слабая страна, формально сохраняя все государственное устройство и некоторую самостоятельность во внутренних делах, фактически подчинена другой, более сильной державе [4].
Целью приобретения колоний метрополиями, кроме экономических (эксплуатация природных и людских ресурсов, транзит, монополизация мировой торговли), социальных (оптимизация социального баланса), являлись внешнеполитические задачи и цивилизационная экспансия [5]. К признакам колоний относятся отсутствие у субъекта политической самостоятельности, закрепление его особого статуса, отличающийся от статуса полноценных административно-территориальных единиц государства-метрополии; географическая обособленность, т.е. отдаленность от центра метрополии; возможность экономической эксплуатации природных богатств, труда местного населения в пользу метрополии; этническое, конфессиональное, культурное отличие населения от жителей метрополии [5].
В истории Российской империи также была эпоха колониальных захватов, когда она выступала в качестве метрополии. Н.М. Коркунов, изучая правовой статус государств, состоящих под протекторатом России, еще в 1909 г. в своей знаменитой работе «Русское государственное право» отмечал, что «в русской истории нередки случаи подчинения отдельных, в особенности азиатских, государств власти России в форме протектората или покровительства... Россия осуществляла неоднократно протекторат над сопредельными с нею азиатскими государствами, переходившими затем мало-помалу в полное обладание ее, становившимся подчиненными частями
ее территории. Таким путем совершилось, например присоединение к России грузинских территорий» [1].
Одной из территорий, находившихся под протекторатом России в 1914 - 1918 гг. являлся Урянхайский край. В апреле 1914 г. российский император Николай II на докладной записке министра иностранных дел С.Д. Сазонова по вопросу о принятии населения пяти хошунов Урянхайского края под российское покровительство начертал: «Согласен», что означало установление протектората России над Тувой. В.А. Дубровский добавлял к понятию «протекторат» понятие «покровительство» [6]. Край был включен в состав Енисейской губернии с передачей ведения в Туве политических и дипломатических дел Иркутскому генерал-губернатору. Известие об этом было передано секретной телеграммой в Иркутск, а оттуда письмом Комиссару Усинского пограничного округа, а он уже в июле 1914 г. рассылал извещение-объявление об установлении покровительства непосредственно по хошунам и брал с нойонов «ручательство» о том, что они не будут иметь никаких самостоятельных сношений с Монголией и другими иностранными государствами. Урянхайский край управлялся комиссаром - представителем генерал-губернатора и Министерства иностранных дел России.
Со своей стороны, известный архивист - В.А. Дубровский основной причиной такого шага считал то обстоятельство, что «для России было важно, в то время после поражения в русско-японской войне 1904 - 1907 гг., любым способом поднять свой авторитет как сильной державы мира ... слабая в экономическом и политическом отношении, с малочисленным населением до 50 тысяч человек Тува, находившаяся между полукапиталистической-полуфеодальной Россией и полуфеодальной-полупатриархальной Монголией, не могла рассчитывать на настоящую независимость и самостоятельное проведение внешней политики» [7, с.3]. Период протектората закончился для Тувы с установлением советской власти в России, провозгласившей право народов на самоопределение, что было закреплено в июне 1918 г. заключением договора между тувинским народом и русским населением края.
Спустя три года в августе 1921 г. произошло провозглашение Всетувинским Учредительным Хуралом суверенитета тувинского народа [7, с.87], сразу же встал вопрос о признании и установлении дипломатических отношений, прежде всего с соседними государствами - с Советской Россией и Монголией. Авторы нового учебника по истории международных отношений считают, что «на фоне военных успехов большевиков в Урге произошло установление революционного режима в населенном тувинцами Урянхайском крае, расположенном «клином» между Монголией и Россией считавшейся правительством Китая китайской вассальной территорией. Горстка местных революционеров, объединившихся при содействии Москвы в Тувинскую Народно-революционную партию, захватила власть и провозгласила создание независимого государства Танну-Тувинской Народной Республики. В 1926 г. она была переименована в Тувинскую Народную Республику и оставалась формально независимой до 1944 г., когда она «добровольно» присоединилась к Советскому Союзу. С момента создания это государство, как было
записано в его конституции, находилось «под покровительством» Советской России. Москва не пыталась менять статус Тувы так же, как и Монголии, опасаясь, что это помешает нормализации ее отношений с Китаем и спровоцирует возражения Японии» [8].
Действительно, руководство Советской России, следуя принципам, провозглашенным в своих первых декретах, в обращении к тувинскому народу от 14 сентября 1921 г. de-facto признало суверенитет тувинского народа. Однако, Советское правительство не торопилось с юридическим оформлением своих дипломатических отношений с правительством созданного тувинского государства. В теории международного права признание de-facto - неполное и неокончательное признание, и при таком признании дипломатические отношения не могут быть установлены, однако заключаются двусторонние торговые, финансовые, образовательные и другие соглашения.
Так, фактическое существование политических, военных и торговых связей между Советской Россией и Тувой [9] позволяют говорить о признании de-facto, и несмотря на данное обстоятельство заключение советско-тувинского договора состоялось только в 1925 г. Подобную позицию можно объяснить неопределенностью перспектив советско-китайских отношений и отсутствием информации у советской стороны о позиции Китая по «тувинскому вопросу». Вследствие чего, советское правительство заняло выжидательную позицию и не торопилось с оформлением своих отношений с тувинским государством de- jure.
Правительство Народной Монголии, по отношению к новому тувинскому государству заняло принципиально отличную от советской позицию. Хотя на Всетувинском Учредительном Хурале правительство Народной Монголии представляли члены монгольской миссии в Урянхае - Шагдаржап, Боровиков, председатель Дальневосточного секретариата Коминтерна Цевенджапов [10, с. 87]. И каких-то явных попыток протестовать монгольские представители не проявили. Такое поведение со стороны монгольской делегации можно назвать признанием факта суверенитета тувинского народа ad-hoc. В международном праве признание ad-hoc -разовое временное признание, когда такой акт носит вынужденный характер для того, чтобы разрешить конкретные вопросы между государствами, которые официально не желают признавать друг друга.
Последующие события позволяют оценивать позицию монгольского правительства как противоположное признанию, тем более, сама Монголия нуждалась в международно-правовом признании. Так, акт, противоположный признанию, именуется протестом, и выражает несогласие с правомерностью того или иного действия. Международному праву известны случаи отказа от признания. Существенное юридическое значение приобретают признание или протест в отношении таких событий, как появление национально-освободительного движения и т.д., как в случае с тувинским и монгольским народами. Вместе с тем, монгольское правительство должно было выяснить намерения Китая по отношению к новому статусу и Тувы, и Монголии, с чем приходилось считаться даже Советской России. В
данном вопросе также необходимо учитывать, что на изменение позиции Монголии в «тувинском вопросе» повлияли и внутриполитические события. В Монголии, как и в Советской России, Туве, шел процесс становления нового государства и формирования его внешнеполитических ориентиров. Некоторые авторы склонны усматривать в действиях Монголии в начале 1920-х гг. по отношению к Туве попытку Китая вновь вернуть себе бывшую свою провинцию [5; с. 23]. Насколько эти намерения были серьезными судить сложно, так как гоминдановский Китай был занят внутриполитическими проблемами, а не расширением своей территории. И ее отношение к Внешней Монголии (здесь же китайцы подразумевали Урянхай, так как эти вопросы рассматривались всегда вместе) оставалось неопределенным и запутанным [11].
Соответственно, одобренное неопределенностью позиции Советской России и заявлениями представителей Сиббюро РКП (б) и Коминтерна, монгольское руководство приступило к реализации своего варианта решения «тувинского вопроса». В начале 1922 г. - спустя полгода после провозглашения суверенитете тувинского народа, отправило в приграничный с Монголией Тесхемский хошун ТНР (недалеко от тувинско-монгольской границы, на юго-восточной части ТНР) своего представителя - Тамцак-Доржу.
В свою очередь, данный факт не остался без внимания советского представителя в ТНР. 2 февраля 1922 г. уполномоченный России в ТНР Г. Фальский из Турана отправил письмо, где написал о необходимости встретиться и обсудить общие проблемы. Далее он отмечал, что «тувинский народ раньше имел позитивный и негативный опыт взаимоотношений с Россией и Монголией. Но теперь же, тувинский народ создал свое государство - ТНР и .желает установить дружеские отношения с Советской Россией и Монголией. Надеюсь, что уполномоченный Монголии понимает это. Власти Западной Монголии не считаются с новым положением ТНР. Необходимо встретиться в Туране и обсудить этот вопрос» [12, с. 1 (об)]. В свою очередь, монгольский представитель не вступал в контакты ни с правительством ТНР, ни с советским представителем Г. Фальским. Такое двусмысленное положение вызвало опасения у Г. Фальского, который по своей инициативе, решив оказать давление на монгольского представителя, 12 февраля того же года сообщал ему: «Приезжайте, иначе будем запрашивать Ваше монгольское правительство о том, что вы не желаете поддерживать связи» [12, с. 3 (об)]. В ответ монгольского посла Тамцак-Доржу говорилось: «О таком интересном факте, что Танну-Тува стала самостоятельной только что слышу. Об установлении суверенитета Танну-Тува и создании новой независимой аратской власти, и что Россия установила с ней связь. Из письма Советского правительства, отправленного и распространенного среди тувинского народа о том, что Танну-Тува должна быть независимой, и узнало правительство Монголии, и тогда мне тоже стало известно об этом» [12, с. 5]. Г. Фальский требовал ответа, почему монгольский представитель не явился в Туран, ведь «это влечет задерживание решения назревших вопросов, которые надо нам решать вместе. Мы должны помочь установить власть танну-тува аратам» [12, с. 5 (об)]. 17 февраля 1922
г. Тамцак-Доржу ответил, что бээзи Соднам-Балчир - тувинский ноян несколько раз в своих посланиях в его адрес отмечал: «Мы - танды-тыва араты, опираясь на русское государство, стали независимыми, не можем служить иностранцам» [12, а 10]. В конце своего послания Тамцак-Доржу просил проверить изложенные им факты и сообщить, по усмотрению советского консула, в соответствующие места. Монгольский чиновник объяснял, что не смог приехать, потому что не мог сопротивляться вооруженным людям. Кроме того, отговорившись незначительным поводом (необходимостью срочного лечения своей невестки) Тамцак-Доржу уехал в Монголию.
Выше приведенные факты позволяют сделать вывод, что, несмотря на усилия советского представителя, вследствие нежелания монгольских представителей вступать в прямой контакт, в тот период вопрос о признании суверенитета тувинского народа со стороны Монголии остался открытым. Министерство иностранных дел ТНР периодически отправляло запросы в адрес монгольского правительства. На что, в свою очередь, правительство Монголии не давало ответов. Более того, в 1923 г. из Улан-Батора был получен ответ, где правительство Монголии отказывалось признавать суверенитет тувинского государства, обосновывая свою позицию тем, что «...Танну-Тува является составной частью Монголии» [12, а 31-32] следовательно, Китая. Более того, 13 октября 1923 г. в г. Кызыл - столицу ТНР из г. Улан-Батора пришел приказ правительства Монголии о назначении и отправке в Великий Хурал Монголии представителей от Танну-Тувы. С этим не могли согласиться и тувинское и советское правительства в лице своего представителя в ТНР. В свою очередь тувинское правительство, обсудив этот вопрос, высказалось, что «. казалось бы, и речи не может быть о неудовлетворении монгольского народного правительства по поводу создания народного правительства Танну-Тува. И все же очень сложно говорить о сохранении старого порядка в Туве» [12, а 6]. Далее правительство констатировало, что Тува «. со своим народным правительством решает в законном порядке свои внутренние вопросы, как и монгольское правительство, поэтому нет необходимости посылать представителей в Монголию. Далее говорилось, если Монголия будет учитывать независимость ТНР, то мы согласны и можем сотрудничать с монгольским правительством об установлении дипломатических связей» [12, а 6].
Необходимо отметить, что другим каналом попытки МНР оказать давление на тувинскую сторону стала партийная линия. В этом же году ЦК МНРП направляет в ЦК ТНРП ряд отношений о необходимости единения Монголии и Тувы, исходя из исторического опыта сосуществования в рамках Цинской империи. Тем не менее, позиция тувинского правительства оставалась неизменной. И на очередное обращение монгольской стороны ЦК ТНРП ответил 17 сентября 1923 г. нотой, где подтверждалась позиция тувинского правительства, и отмечалось, что: «В настоящий момент урянхайский народ, объединенный общим стремлением для укрепления своей национальности на основе самоопределения, организовал свое Народное правительство, которое признало Советская Россия, о чем было доведено до сведения МНП. Тем не менее, МНП продолжает проводить по отношению народа
Танну-Тува старую империалистическую политику»[12, c. 6]. В ответ на такое резкое обвинение МНРП апеллировала к позиции СССР в тувинском вопросе: «... если общие стремления урянхайского народа будут направлены к организации самостоятельного государства и его Народное Правительство будет признанно Советской Россией, то этому наша партия и Народной Правительство не будут противиться. Однако Монгольскому правительству известно, что в ввиду отсутствия единодушия Урянхай до сего времени не признан Российским Советским Правительством»[12, c. 6]. Без сомнения, это был весьма резкий аргумент, который напрямую задевал НКИД СССР. 26 декабря 1923 г. в отношении уполномоченного НКИД СССР в ТНР - Г. Фальского, адресованном тувинскому правительству: «О порядке дипломатических взаимоотношений Тувы с Монголией», была изложена принципиальная позиция советского руководства по «тувинскому вопросу»[12, c. 32]. Другим основанием для такого резкого выступления явились провокационные действия монгольских властей в приграничных хошунах ТНР. Со своей стороны, их действия советским представителем оценивались как вмешательство во внутренние дела Танну-Тува, в связи с чем говорилось, что «. отношение Советского правительства и Монгревправительства таковы: оба эти дружественные государства отказываются от политики своих старых свергнутых правительств по отношению к Туве. Они отказываются от старой поработительской политики и не считают Туву своей землей и находящейся под властью России и Монголии. Танну-Тува объявляется свободным и самостоятельным народом, долженствующим сам выработать свою государственную форму и избрать свое самостоятельное правительство. Никто из представителей и чиновников России и Монголии не имеет права вмешиваться во внутреннюю жизнь Танну-Тува» [13, c. 3]. Впредь советский представитель настаивал на ведении переговоров только с законным правительством ТНР, через своих законных представителей СССР - Г. Фальского, Монголии - Ламит-Данчина. А требования Хатан-Батора к хемчикским ноянам, чтобы они приехали в Монголию, советский представитель считал недоразумением. В случае возникновения подобной ситуации предлагалось обращаться к советскому представителю, так как «. советское правительство гарантировало, что если будет необходимо, советские войска, находящиеся в ТНР, уничтожат тех, кто посмеет вмешиваться в дела освобожденного народа Танну-Тувы»[12]. Послание было отправлено правительству ТНР открытым текстом, видимо для того, чтобы поставить в известность власти Монголии.
Все сказанное позволяет сделать вывод, что общая международная ситуация в центрально-азиатском регионе складывалась не в пользу тувинского государства, и как следствие этого в первые годы после провозглашения ТНР, неоднократно ставился вопрос о суверенитете тувинского государства. Так, возникали различные варианты решения тувинского вопроса, который неизменно решался в пользу сохранения «status quo», то есть в пользу сохранения самостоятельности тувинского государства. В некоторой степени такую неопределенность можно объяснить как
процесс поиска Тувой определения внешнеполитических ориентиров и своей ниши в новой система международных отношениях.
К середине 1920-х гг. ситуация в регионе изменилась, и потребовалось кардинальное изменение позиции советского правительства в тувинском вопросе. В свою очередь тувинское правительство, обеспокоенное усилением панмонгольских настроений в отдельных хошунах ТНР, всячески пыталось окончательно решить проблему. Ведь усиление таких настроений, несомненно, грозило суверенитету тувинского государства. В то время как, такие тревожные сообщения поступали советской стороне по линии партии и Коминтерна, а также РСТК, стремившихся предотвратить проявления этих устремлений, а иногда напрямую вмешивались во внутренние дела тувинского государства.
Тем временем, в ТНР наблюдалось обострение внутриполитической ситуации. В марте 1924 г. в районе Хемчика начался вооруженный мятеж под руководством ламы (служителя буддийского монастыря) Сумунака, вызванный недовольством населения Хемчикского хошуна радикальной налоговой политикой тувинского правительства. Главным же требованием восставших было присоединение Тувы к Внешней Монголии. Ведь это был не единственный случай, с аналогичными требованиями выступали участники стихийно возникавших волнений в 1920 г. в Пий-Хемском, в 1923 г. в Тес-Хемском, Салчакском, в 1930 г. в Дзун-Хемчикском хошунах, в 1932 г. в Тере-Холе. Из этого можно заключить, что даже после ликвидации хемчикского мятежа промонгольские настроения в Туве еще имели место, и разделялись определенной частью населения ТНР. Со своей стороны, сторонники такой внешнеполитической ориентации подкрепляли свои требования слухами о том, что Советское правительство якобы также поддерживает это требование. Весьма примечательно, что эти идеи смешанные с антисоветскими настроениями, разделялись иногда и частью русского населения Тувы.
В свою очередь, советские представители в ТНР, опровергая эти сведения, заявляли, что «Советское правительство никогда подобных заявлений не делало. Вопрос о дальнейшем существовании Танну-Тувы (Урянхая) был поставлен открыто на переговорах Монголии с СССР и не получил окончательного разрешения» (Здесь, скорее всего, речь идет о переговорах имевших место в 1919 - 1920 гг. [14, с. 1-56]. В заявлении снова подтверждалось, что «неизменной политикой СССР и его правительства является стремление к развитию сотрудничества и укрепление дружбы народов двух государств» [14]. В данной конкретной ситуации тувинское правительство по настоянию ЦК ТНРП, члены которой догадывались о позиции монгольского правительства, вынуждено было обратиться к советскому правительству с просьбой выступить в разрешении конфликта в качестве арбитра. Советское руководство, идя навстречу, выступило с инициативой созвать тройственную международную конференцию представителей правительств СССР, ТНР и МНР для обсуждения возникшей проблемы [13, 51].
Итак, тувинскому правительству представилась уникальная возможность решить проблемы, связанные с позицией Монголии в вопросе о признании ТНР при
содействии такой влиятельной стороны как СССР [9]. Перед самым созывом конференции в июле 1924 года чрезвычайный полномочный представитель СССР в ТНР Я.Х. Давтян в отношении тувинскому и монгольскому правительствам сообщал: «Сообщения о том, что Советское правительство договорилось с Монгольским правительством срочно объединить Танну-Туву с монгольским народом, являются ложными слухами, распространяемые монгольскими чиновниками. Мы разъясняем: наше Советское правительство не делало подобных заявлений. В ходе переговоров между СССР и Монголией о дальнейшей судьбе Танну-Тувы ничего не решили, не установили, более того договорились сохранить, как есть. Наше советское правительство всегда считало и считает, что воссоединение Урянхая с Монголией должно произойти не путем насильственного порабощения Монголией тувинского народа, а путем длительного сближения обеих народов и в их освободительно-революционной работе... а пока же преждевременно решать этот вопрос. Я не сомневаюсь, что уважаемое Народное правительство Монгольской Республики через уполномоченного даст такую же гарантию. Дружественные отношения между Тувой и Монголией могут быть установлены по желанию аратов Тувы и правительства ТНР. Монголия должна бы помогать Туве всесторонне [13, с. 3]. Копия этого письма была выслана председателю правительства Монголии Х. Маскаржаб. Разумеется, это был дипломатический прием советской стороны для оказания давления на монгольское правительство. Так, обсуждение спорных вопросов состоялось на международной тройственной конференции представителей правительств ТНР, СССР и МНР, проходившей с 26 июля по 15 августа 1924 г. в столице тувинского государства -городе Кызыле, созванной по инициативе тувинского правительства. Делегацию правительства Советской России возглавлял Я.Х. Давтян, который как влиятельный политик международного уровня отстаивал позицию советского правительства. Монгольское правительство на конференции представлял Х. Маскаржаб. В ходе этих встреч обсуждались назревшие проблемы международного положения тувинского государства: вопрос о ликвидации мятежа Сумунака, о позиции монгольских властей по данному поводу, задержании тувинских граждан, переезжающих в Монголию через границу без пропусков, и самый главный - вопрос о самостоятельном существовании тувинского государства.
На конференции представитель правительства Монголии Х. Маскаржаб заявил, что «... к этому времени Хемчикский, Тес-Хемский, Салчакский и Тоджинский хошуны ТНР подали заявление с просьбой о присоединении их к Монголии. Однако правительство МНР со своей стороны считает, что такие заявления являются неосновательными» [13]. Несмотря на последнюю часть данного заявления монгольского представителя, многие местные власти в приграничных с ТНР территориях поддерживали панмонгольские устремления части тувинского населения, особенно в южных и центральных хошунах Тувы, видя в них один из вариантов дальнейшего развития. В вышеупомянутом документе советского правительства говорилось, что отдельные монгольские чиновники не должны поддерживать и выслушивать участников контрреволюционного движения на Хемчике Я.Х. Давтян
подчеркнул: «Я уверен, что и монгольское правительство не одобряет подобных действий некоторых пограничных чиновников. Монгольские чиновники должны препятствовать переходу мятежников на монгольскую территорию и арестовывать их» [12]. Весьма своевременно, с учетом изменившейся обстановки советские представители взяли линию на сохранение независимости ТНР, на упрочение и усиление советского влияния в регионе: «... Присоединения к Монголии нам не выгодно, ибо лишит нас нашего влияния, а также ухудшит положение двенадцатитысячного русского населения» - подчеркивал Я.Х. Давтян. Тем временем, среди руководителей ТНР также возникли разногласия. Председатель правительства ТНР Куулар Дондук, как это ни парадоксально выступил за присоединение к Монголии. В последствии когда выясняли обстоятельства при которых он так высказывался, он объяснил, что «Когда состоялось совместное совещание правительства с представителями СССР Давтян и Монголии Маскаржаб, я высказал свое мнение о присоединении Тувы к Монголии». А бывший гунн-ноян, член правительства Талха-Сюрюн предлагал присоединиться к Монголии, утверждая, что «тувинский народ происходит из того племени, к которому принадлежат монголы. Отсутствие среди тувинцев энергичных и образованных людей, способных вести государственную работу, непосильные расходы по содержанию самостоятельных органов государственного управления приведет тувинский народ к обнищанию и вымиранию» [15, с. 152].
Соответственно, в подобной ситуации советская сторона всеми способами стремилась не допустить объединения Тувы и Монголии. В ходе разбирательства дела участников движения под предводительством ламы Сумунака вызвали в столицу для выяснения их позиций, затем ликвидировали. По заявлению восставших было решено, что «.в Туве образовано свое народное правительство, признанное правительствами СССР и МНР, и при решении этого вопроса были учтены интересы тувинского народа, и эти настроения не отражают настроения всего населения данных хошунов, следовательно, вопрос не подлежит обсуждению» [15, с. 5]. В тот момент такое высказывание в целом отражало позицию руководства СССР.
В ходе конференции участники приняли совместную советско-монгольскую декларацию о невмешательстве во внутренние дела ТНР и уважении ее суверенитета [16, с. 21]. В 1924 г. председатель правительства Монгуш Буян-Бадыргы и чрезвычайный полномочный представитель СССР в ТНР Я. Давтян в ходе неофициальных встреч в присутствии министра иностранных дел ТНР Оруйгу и консула СССР в ТНР Г. Фальского устно условились признать, что «.государственная граница между СССР и ТНР определяется линией, существовавшей до войны», то есть по принципу иИ роввШв, который сводится к преемственности границ. Я.Х. Давтян в своем письме-ответе на отношение правительства ТНР по данному вопросу писал: «Таким образом, этот вопрос можно считать исчерпанным и нет оснований снова к нему возвращаться» [15, с. 70]. На конференции была принята декларация, подписанная представителями СССР и МНР «О невмешательстве во внутренние дела Танды-Тыва и уважении ее суверенитета»
[15, c. 24]. Позиция советской стороны, которая стремилась сохранить status quo в вопросе сохранения суверенитета ТНР, имела для монгольского правительства решающее значение. Вследствие этого после консультаций и переговоров Монголия вынуждена была изменить свое решение по тувинскому вопросу.
Именно на этой конференции наметился перелом в советско-тувинских и тувинско-монгольских отношениях, подготовивший базу для установления дипломатических отношений между тремя государствами [17]. М.М. Ломакин считает, что советская делегация заняла принципиальную позицию, и руководствовалась в своих действиях ленинской национальной политикой, способствуя принятию решений, отвечающих интересам как МНР, так и ТНР [18, c. 104].
Таким образом, после хемчикских событий советское руководство, опасаясь возникновения новых конфликтных ситуаций, направило усилия на изменение своей позиции в отношении к Тувинской Народной Республике. И советское государство приступило к конкретному решению тувинского вопроса. Логическим продолжением этого курса стало заключение советско-тувинского договора в 1925 г., определившим качественно новый этап развития отношений между СССР и ТНР [19].
Все сказанное позволяет сделать вывод, что даже после провозглашения суверенитета тувинского государства возникали различные варианты решения «тувинского вопроса», который неизменно оставался в пользу сохранения «status quo» в Туве. В некоторой степени такую неопределенность можно объяснить как процесс поиска Тувой геополитических ориентиров и своей ниши в международных отношениях. При этом особо подчеркнем, что определяющую роль имело изменение позиции Советской России в «тувинском вопросе», который на данном историческом этапе был решен в пользу сохранения суверенитета тувинского государства.
В данном случае несмотря на фактическое существование политических, военных и торговых связей заключение советско-тувинского договора состоялось только в 1925 г. Подобную позицию можно объяснить неопределенностью перспектив советско-китайских отношений и отсутствием информации у советской стороны о позиции Китая по «тувинскому вопросу». Вследствие чего, советское правительство заняло выжидательную позицию и не торопилось с оформлением своих отношений с тувинским государством de- jure.
Основные критерии признания: независимость нового государства и самостоятельность в осуществлении государственной власти. Правила признания государств регулируются по большей части международно-правовым обычаем [3, c. 358]. Однако некоторые критерии вытекают непосредственно из общих принципов международного права.
Так, позиция советской стороны было подтверждено de-jure Договором между РСФСР и ТНР об установлении дружественных отношений от 22 июля 1925 г., подписанным в Москве. Данная форма признания - признание de-jure - полное официальное признание государств (государствоподобных субъектов международного права) или их правительств (установление либо поддержание дипломатических отношений всегда свидетельствует о таком признании). От имени
правительства ТНР договор подписали Куулар Дондук - председатель правительства ТНР, Монгуш Буян-Бадыргы - министр иностранных дел, Нимажап и Далаа-Сюрюн -члены ЦК ТНРП, входившие в составе делегации. От правительства СССР -Б.Н. Мельников, Н.П. Колчановский, Г.С. Ягрин.
В первое время перед правительством ТНР стояла задача добиться дипломатического признания со стороны Монголии. В свою очередь, правительство Монголии не давало ответа на официальные запросы, направляемые правительством ТНР. В 1923 г. был получен ответ, в котором правительство Монголии отказывалось признать ТНР, обосновывая свою позицию тем, что Танды-Тыва является частью Монголии, следовательно, Китая, что отражало двойственность его внешнеполитической позиции. Внешняя Монголия сама добивалась независимости от Китая, но в то же время не желала признавать суверенитет ТНР, провозглашенный Всетувинским Хуралом в 1921 г.
В ноябре 1925 г. II Великий Хурал Монголии принял постановление о признании суверенитета тувинского государства. Требовалось лишь юридическое оформление этого акта, и договор между государствами был подписан в Улан-Баторе 16 августа 1926 г. Со стороны правительства ТНР заключить договор была уполномочена комиссия в составе председателя правительства ТНР Куулара Дондука, министра иностранных дел ТНР Монгуша Буян-Бадыргы, секретаря Дарыма-Базыра и полномочного представителя ТНР в СССР Санджая.
Итак, право признания государств является суверенным правом государств, и акт признания может быть совершен только от имени государства или его правительства, и как следствие в первые годы после провозглашения ТНР тувинского государства стороны неоднократно возвращались к вопросу о суверенитете. В последующий период в хуралданах (сходах) выдвигались различные предложения о дальнейших путях развития ТНР, где присутствовали, кроме тувинских граждан, и русское население Тувы, представители советского консульства, Коминтерна и Монголии. Неизменно, вопрос решался в пользу сохранения «status quo» в ТНР, то есть в пользу сохранения самостоятельности тувинского государства. Советское правительство, следуя принципам, провозглашенным в своих первых декретах, в обращении к тувинскому народу от 14 сентября 1921 г. de-facto признало ТНР, что было подтверждено de-jure Договором между РСФСР и ТНР об установлении дружественных отношений от 22 июля 1925 г., подписанным в Москве. В ноябре 1925 г. II Великий Хурал Монголии принял постановление о признании суверенитета тувинского государства, в соответствии с которым договор между ТНР и МНР был подписан в Улан-Баторе 16 августа 1926 г. И в соответствии с нормами международного права только признанное государство может в полной мере нести права и обязанности, основанные на нормах международного права, участвовать в полной мере в международных общениях и сотрудничестве.
Библиографический список
1. Коркунов, Н.М. Русское государственное право. Т.1. /Под ред. И с доп. М.Б. Горенберга. -СПб.: типография М.М.Стасюлевича. 1909. 630 с.
2. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с осознанием их корней. /Михельсон А.Д. М. 1865.
3. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. 1-е издание. /Кузнецов С.А. СПб.: Норинт. 1998.
4. Ушаков, Д.Н. Толковый словарь русского языка. М.: Астрель. 2000.
5. Льюис, Д. Тува в международных отношениях в период с 1914 по 1944 гг. К вопросу о статусе ТНР. // Тезисы научной конференции посвященной 50-летию ТНИИЯЛИ. От 10 октября 1995 г. Кызыл, 1995. С. 52-55.
6. Международное право: учебник / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.В. Тиунов. М.: Норма: Инфра-М. 2010.
7. Создание суверенного государства в Центре Азии: Протоколы Хуралов 1921 г. Кызыл.
8. Установление покровительства России над Тувой. Архивные документы. К 80-летию объявления протектората (покровительства) /Соств. В.А. Дубровский. Кызыл: Типография Комитета по печати и массовой информации Республики Тыва. 1994.
9. Саая, С.В. Развитие внешнеэкономических связей между Тувой и Советским Союзом в 1920 - 1930 гг. //Этносоциальные процессы в Сибири: тематический сборник. /Под ред. Ю. В. Попкова. Новосибирск: Изд-во СОРАН. 2000. Выпуск 3. С. 123 - 126.
10. Создание суверенного государства в Центре Азии: Протоколы Хуралов 1921 г.
11. Саая, С.В. Внешнеполитическая позиция Советской России в вопросе о международном статусе Тувинской Народной республики (1921 - 1944 гг.). //Вестник Тывинского государственного университета. Социальные и гуманитарные науки. Кызыл, ТывГУ. 2009. С. 54 - 60.
12. Центр хранения документов общественных организаций и партий ЦГА РТ, ф. 1, оп. 1, д. 40.
13. Центральный архив Республики Тыва, ф. 92, оп. 1, д. 14.
14. Международное право: учебник / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.В. Тиунов. М.: Норма: Инфра-М. 2010.
15. Саая, С.В. Россия - Тува - Монголия: «центрально-азиатский треугольник» в 1921 - 1944 гг. Абакан, Стрежень: издательские услуги, 2003.
16. Очерки истории Тувинской организации КПСС. Кызыл. 1975.
17. Саая, С.В. Дипломатический корпус Тувинской народной Республики по вопросу о взаимодействии с Советской Россией в 1920-х годах. Материалы Международной научно-практической конференции «Открытие и изучение орхоно-енисейской письменности» (к 115-летию дешифровки орхоно-енисейской письменности). 23 - 24 октября 2008 г. Абакан: Хакасское книжное издательство, 2008. С. 177 - 182.
18. Ломакин, М. М. Борьба ТНРП за укрепление народно-демократического строя ТНР (1921 -1929 гг.). // Ученые записки ТНИИЯЛИ. Кызыл, 1960. Вып. 18. С. 104.
19. Минусинский филиал ГАКК, ф. 24, оп. 1, д. 3. Bibliograficheskij spisok
1. Korkunov, N.M. Russkoe gosudarstvennoe pravo. T.1. /Pod red. I s dop. M.B. Gorenberga. SPb.: tipografiya M.M.Stasyulevicha. 1909. 630 s.
2. Ob"yasnenie 25000 inostrannyh slov, voshedshih v upotreblenie v russkij yazyk, s osoznaniem ih kornej. /Mihel'son A.D. M.1865.
3. Slovar' inostrannyh slov, voshedshih v sostav russkogo yazyka. 1-e izdanie. /Kuznecov S.A. SPb.: Norint. 1998.
4. Ushakov, D.N. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. M.: Astrel', 2000.
5. L'yuis, D. Tuva v mezhdunarodnyh otnosheniyah v period s 1914 po 1944 gg. K voprosu o statuse TNR. // Tezisy nauchnoj konferencii posvyashchennoj 50-letiyu TNIIYALI. Ot 10 oktyabrya 1995 g. Kyzyl, 1995. S. 52-55.
6. Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik /Otv. red. G.V. Ignatenko i O.V. Tiunov. M.: Norma: Infra-M, 2010.
7. Sozdanie suverennogo gosudarstva v Centre Azii: Protokoly Huralov 1921 g. Kyzyl, 20
8. Ustanovlenie pokrovitel'stva Rossii nad Tuvoj. Arhivnye dokumenty. K 80-letiyu ob"yavleniya protektorata (pokrovitel'stva) /Sostv. V.A. Dubrovskij. Kyzyl: Tipografiya Komiteta po pechati i massovoj informacii Respubliki Tyva.1994.
9. Saaya, S.V. Razvitie vneshneehkonomicheskih svyazej mezhdu Tuvoj i Sovetskim Soyuzom v 1920 - 1930 gg. //EHtnosocial'nye processy v Sibiri: tematicheskij sbornik. /Pod red. YU. V. Popkova. Novosibirsk: Izd-vo SORAN, 2000. Vypusk 3. S. 123 - 126.
10. Sozdanie suverennogo gosudarstva v Centre Azii: Protokoly Huralov 1921 g. Kyzyl, 20
11. Saaya, S.V. Vneshnepoliticheskaya poziciya Sovetskoj Rossii v voprose o mezhdunarodnom statuse Tuvinskoj Narodnoj respubliki (1921 - 1944 gg.). //Vestnik Tuvinskogo gosudarstvennogo universiteta. Social'nye i gumanitarnye nauki. Kyzyl, TyvGu. 2009. S. 54 - 60.
12. Centr hraneniya dokumentov obshchestvennyh organizacij i partij CGA RT, f. 1, op. 1, d. 40.
13. Central'nyj arhiv Respubliki Tyva, f. 92, op. 1, d. 14.
14. Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik /Otv. red. G.V. Ignatenko i O.V. Tiunov. M.: Norma: Infra-M. 2010.
15. Saaya, S.V. Rossiya - Tuva - Mongoliya: «central'no-aziatskij treugol'nik» v 1921 - 1944 gg. -Abakan, Strezhen': izdatel'skie uslugi. 2003.
16. Ocherki istorii Tuvinskoj organizacii KPSS. Kyzyl. 1975.
17. Saaya, S.V. Diplomaticheskij korpus Tuvinskoj narodnoj Respubliki po voprosu o vzaimodejstvii s Sovetskoj Rossiej v 1920-h godah. Materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii «Otkrytie i izuchenie orhono-enisejskoj pis'mennosti» (k 115-letiyu deshifrovki orhono-enisejskoj pis'mennosti). 23 - 24 oktyabrya 2008 g. Abakan: Hakasskoe knizhnoe izdatel'stvo, 2008. S. 177 -182.
18. Lomakin, M. M. Bor'ba TNRP za ukreplenie narodno-demokraticheskogo stroya TNR (1921 -1929 gg.). // Uchenye zapiski TNIIYALI. - Kyzyl, 1960. Vyp. 18. S. 104.
19. Minusinskiy filial GAKK, f.24, op.1, d.3.
Саая Саида Владимировна - к.и.н., доцент кафедры теории, истории государства и права Тувинского государственного университета, г. Кызыл. E-mail: [email protected]
Saaya Saidа - candidate of historical Sciences, assistant professor of the Department of Theory and History of State and Law of Tuvan State University, Kyzyl. Email: [email protected]
