CC BY
1МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ НАУКИ
INTERNATIONAL LAW
5.1.2 Публично-правовые (государственно-правовые) науки
(юридические науки)
Public Law (State Law)
5.1.4 Уголовно-правовые науки
(юридические науки)
Criminal Law
5.1.5 Международно-правовые науки
(юридические науки)
International Law
DOI: 10.33693/2782-7372-2024-3-2-67-77 УДК: 345 ГРНТИ: 10.87 EDN: FWIAYR
Международно-правовые основы уголовного законодательства Российской Федерации
М.В. Феоктистов ©
Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России), г. Москва, Российская Федерации
E-mail: [email protected]
Аннотация. Статья посвящена исследованию международно-правовых основ современного уголовного права, возможности отнесения международно-правовых актов к числу источников уголовного права, определению их юридической силы, преодолению коллизий и конкуренции между нормами международного уголовного права и национального законодательства. В работе исследуются сложившиеся подходы к применению самоисполнимых и несамоисполнимых международно-правовых норм по уголовным делам. Автор приходит к выводу о том, что Уголовный кодекс РФ утратил статус единственного источника уголовного права, поскольку помимо УК РФ к их числу могут быть отнесены Конституция РФ, а также общепризнанные принципы и нормы международного права, а равно международные договоры РФ.
Ключевые слова: Уголовный кодекс РФ, национальное уголовное законодательство, международное уголовное право, международный договор, самоисполнимые нормы международного права, несамоисполнимые нормы международного права, применение права, правоприменение, Конституция РФ, Пленум Верховного Суда Российской Федерации
DOI: 10.33693/2782-7372-2024-3-2-67-77
International Legal Foundations of the Criminal Legislation of the Russian Federation
M.V. Feoktistov ©
All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry of Justice of Russia), Moscow, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. The article is devoted to the study of the international legal foundations of modern criminal law, the possibility of classifying international legal acts as sources of criminal law, determining their legal force, overcoming conflicts and competition between the norms of international criminal law and national legislation. The paper examines the established approaches to the application of self-executing and non-self-executing international legal norms in criminal cases. The author comes to the conclusion that the Criminal Code of the Russian Federation has lost the status of the only source of criminal law, since in addition to the Criminal Code of the Russian Federation, the Constitution of the Russian Federation, as well as generally recognized principles and norms of international law, as well as international treaties of the Russian Federation, can be attributed to them.
Key words: Criminal Code of the Russian Federation, national criminal legislation, international criminal law, international treaty, self-executing norms of international law, non-self-executing norms of international law, application of law, law enforcement, Constitution of the Russian Federation, Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation
FOR CITATION: Feoktistov M.V. International Legal Foundations of the Criminal Legislation of the Russian Federation. Lobbying in the Legislative Process. 2024. Vol. 3. No. 2. Pp. 67-77. (In Rus.). DOI: 10.33693/2782-7372-2024-3-2-67-77. EDN: FWIAYR
V»
ВВЕДЕНИЕ
Распад СССР, образование на его основе самостоятельных суверенных государств, приобретение ими международной правосубъектности придают особую актуальность вопросам, связанным с имплементаци-ей в национальное законодательство положений международного права, определением юридической силы национальных и международных норм, их места в правовой системе государства.
В ст. 1 УК РФ закреплен тезис о том, что уголовное законодательство состоит из Уголовного кодекса РФ. При этом, законодатель отмечает, что новые законы, предусматривающие уголовную ответственность подлежат включению в УК РФ. Такой законодательный посыл, тем не менее, не содержит механизма реализации этого положения. Анализ всех без исключения законов, вносивших изменения в УК РФ, свидетельствует о том, что все они касались либо вопросов изменения содержания действующих уголовно-правовых норм, либо исключения тех или иных положений, либо включения новых уголовно-правовых предписаний. И за весь период действия УК РФ в него ни разу не вносились изменения, которые бы создавали новую редакцию. Даже Федеральный закон № 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.1, которым были внесены глобальные изменения
1 О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон № 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г. // СПС «КонсультантПлюс».
в УК РФ, шел по пути внесения изменений и дополнений в УК РФ, а не по пути создания новой редакции уголовного закона. Таким образом, инкорпорация с учетом вновь принимаемых законодателем Федеральных законов носит неофициальный характер (актуальная редакция правовой нормы воссоздается в сознании правоприменителя либо ее текстовый электронный формат формируется работниками СПС «Консультант-Плюс», «Гарант», «Кодекс», «ЮСИС» и др.
ИСТОЧНИКИ УГОЛОВНОГО ПРАВА
На возможность существования наряду с Уголовным кодексом РФ и других нормативных правовых актов до недавнего времени указывала прежняя редакция ч. 3 ст. 331 УК РФ2, согласно которой уголовная ответственность лиц, виновных в совершении преступлений против военной службы либо совершенных в военное время, либо в боевой обстановке определяется законодательством военного времени. По всей видимости первоначально предполагалось принятие специального закона, определяющего преступность и наказуемость преступлений против военной службы, совершаемых в военной время или в боевой обстановке.
2 Федеральным законом № 365-ФЭ от 24 сентября 2022 г. «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (СПС «КонсультантПлюс») ч. 3 ст. 331 УК РФ исключена.
Феоктистов М.В.
Предписания ч. 1 ст. 1 УК РФ в совокупности с положениями ч. 1 ст. 3 УК РФ позволили отдельным авторам [4: 38; 8: 87] сделать категоричный вывод о том, что Уголовный кодекс Российской Федерации не только является единственным источником уголовного права, но и обладает наивысшей юридической силой.
Такие выводы представляются преждевременными и не основанными на законодательстве. Во-первых, Конституция РФ в ч. 1 ст. 15 провозглашает ее актом прямого действия, имеющим высшую юридическую силу и действующим на всей территории России. Во-вторых, согласно этой же конституционной норме, законы и иные нормативные правовые акты, принимаемые в РФ не должны противоречить Конституции РФ. В-третьих, уголовно-правовые нормы нашли свое закрепление не только в самом УК РФ и в Конституции РФ, но и в иных законах. К таковым, в частности, могут быть отнесены:
1) Федеральный закон № 64-ФЗ от 13 июня 1996 г. «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации»3;
2) Федеральный закон № 177-ФЗ от 28 декабря 2004 г. «О введении в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде обязательных работ»4;
3) Федеральный закон № 377-ФЭ от 27 декабря 2009 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы»5;
4) Федеральный закон № 91-ФЗ от 05 мая 2014 г. «О применении положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя»6;
5) Федеральный закон № 395-ФЭ от 31 июля 2023 г. «О применении положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Донецкой Народной Республики, Луганской Народ-
3 Федеральный закон № 64-ФЗ от 13 июня 1996 г. «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
4 Федеральный закон № 177-ФЗ от 28 декабря 2004 г. «О введении в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде обязательных работ» // СПС «КонсультантПлюс».
5 Федеральный закон № 377-Ф3 от 27 декабря 2009 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы» // СПС «КонсультантПлюс».
6 Федеральный закон № 91-ФЗ от 05 мая 2014 г. «О применении
положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уго-
ловно-процессуального кодекса Российской Федерации на тер-
риториях Республики Крым и города федерального значения
Севастополя»//СПС «КонсультантПлюс».
ной Республики, Запорожской области и Херсонской области»7;
6) Федеральный закон № 270-ФЗ от 24 июня 2023 г. «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в специальной военной операции»8.
Безусловно, перечисленные законы не только являются специальными, содержат уголовно-правовые нормы, решают вопросы, связанные с уголовной ответственностью, освобождением от нее, действием уголовного закона во времени и пространстве, а потому убедительно свидетельствуют об утрате Уголовным кодексом РФ статуса монопольного источника уголовного права.
Согласно ч. 2 ст. 1 УК РФ, последний основывается на положениях Конституции РФ. В настоящее время такое соответствие обеспечено, и в немалой степени благодаря тому, что УК РФ принимался уже после действия Конституции РФ. Однако, первоначально, Конституция РФ вступила в силу в период действия прежнего УК РСФСР 1960 г., а механизм ее принятия через референдум, исключал возможность параллельного реформирования УК РСФСР. Поэтому последний содержал немало положений, идущих в разрез с вновь принятым Основным законом страны.
Так, согласно ч. 2 ст. 20 Конституции РФ смертная казнь впредь до ее отмены могла устанавливаться в качестве исключительной меры наказания только за особо тяжкие преступления против жизни.
Несмотря на перечисленные конституционные предписания, УК РСФСР 1960 г. сохранял возможность назначения смертной казни за Измену Родине, Шпионаж, фальшивомонетничество, нарушение правил о валютных операциях, хищение государственного или общественного имущества в особо крупном размере и др.
Учитывая, что в соответствии со ст. 15 Конституции РФ она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 2 от 28 апреля 1994 г.9 указал, что при обсуждении вопроса о назначении наказания лицам, виновным в изготовлении или сбыте поддельных денег или ценных бумаг, судам необходимо учитывать, что в соответствии со ст. 20 Конституции Российской Федерации применение смертной казни в качестве исключительной меры наказания допускается лишь за особо тяжкие преступления против жизни и, следовательно, она не может быть назначена за преступление, предусмотренное ст. 87 УК РСФСР». Таким образом, совершенно справедливо Верховный Суд РФ отдал приоритет Конституции РФ в системе нормативных правовых
7 Федеральный закон № 395-Ф3 от 31 июля 2023 г. «О применении положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики, Запорожской области и Херсонской области»// СПС «КонсультантПлюс».
8 Федеральный закон № 270-ФЗ от 24 июня 2023 г. «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в специальной военной операции» // СПС «КонсультантПлюс».
9 Постановление № 2 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 апреля 1994 г. «О судебной практике по делам об изготовлении или сбыте поддельных денег или ценных бумаг» (первоначальная редакция) // СПС «КонсультантПлюс».
актов, тем самым подчеркнув то обстоятельство, что Конституция является источником уголовного права.
Позднее эта позиция нашла более развернутое закрепление и в постановлении № 8 Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»10. В соответствии с п. 2 названного постановления «Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности:
а) когда закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и другие положения;
б) когда Конституционным Судом Российской Федерации выявлен пробел в правовом регулировании либо, когда пробел образовался в связи с признанием не соответствующим Конституции нормативного правового акта или его отдельных положений с учетом порядка, сроков и особенностей исполнения решения Конституционного Суда Российской Федерации, если они в нем указаны».
Несмотря на то, что указанные постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации были приняты еще в период действия прежнего Уголовного кодекса, их правота и жизнеспособность были подтверждены как действиями самого законодателя, приведшего уголовный закон в соответствие с положениями Конституции РФ, так и решениями вышестоящих судебных инстанций по конкретным делам, учитывавшим при их постановлении примат конституционных положений и их прямое действие в вопросах уголовно-правового регулирования.
В дополнение к указанным доводам нельзя не отметить и то, что Конституция России содержит немало положений, полностью или с небольшими уточнениями, включенных в текст уголовного закона.
К числу таковых относятся нормы Конституции РФ, которые указывают в той или иной части на объекты уголовно-правовой охраны, определяя тем самым задачи уголовного законодательства (ч. 1 ст. 2 УК РФ). Например, ст. 2, 13,17,18, 20, 22, 23, 25, 29, 34.
Часть конституционных положений, предусмотренных вч. 1 ст. 19, ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 50, ст. 52 Конституции РФ, нашла свое закрепление в УК РФ в качестве норм-принципов (ст. 3,4, 6, 7 УК РФ).
Ст. 10 УК РФ воспроизводит положения ст. 54 Конституции РФ, ограничивающие придание обратной силы законам, устанавливающим или отягчающим ответственность, одновременно допуская ее возможность в отношении законов, устраняющих или смягчающих наказуемость.
Из положений ч. 2 ст. 45 Конституции РФ о том, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, вытекает право граждан на необходимую оборону, закрепленное в ст. 37 УК РФ. В своей совокупности указанные положе-
10 Постановление № 8 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»// СПС «КонсультантПлюс».
ния по мнению В.П. Коняхина выполняют идеологическую функцию, воплощая собой концептуальную основу уголовного права и определяя стратегию его развития и применения [17: 64-65].
Безусловно, уголовно-правовой характер носят положения ст. 21, 51, 61, 63, п. «о» ст. 71, п. «в» ст. 89, п. «ж» ч. 1 ст. 103 Конституции РФ, которые получили свое дальнейшее развитие в корреспондирующих нормах УК РФ.
Изложенное убедительно свидетельствует о том, что Конституция Российской Федерации является источником уголовного права. Положения же ч. 1 ст. 1 и ч. 1 ст. 3 УК РФ в своей совокупности сохраняют за УК РФ моногамию лишь в части определения преступности деяния, его наказуемости и иных уголовно-правовых последствий. Такой юридико-технический прием законодателя играет важную роль в условиях принятия и издания универсальных (комплексных) правовых актов, содержащих как правило нормы нескольких отраслей права.
НОРМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
КАК ИСТОЧНИК УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
До принятия Конституции России 1993 г. вопрос о том являются ли нормы международного права источником уголовного права так остро не стоял, поскольку прежняя Конституция России не устанавливала безусловного примата всех международно-правовых предписаний для российской правовой системы. Однако это не означает, что международно-правовые договоры с участием СССР не могли напрямую применяться к отношениям в сфере уголовного права. Так, ст. 48 и 49 УК РСФСР 1960 г., предусматривавшие соответственно давность привлечения к уголовной ответственности и давность исполнения обвинительного приговора не содержали специальных норм о неприменении сроков давности в отношении лиц, совершивших преступления против мира и безопасности человечества. Тем не менее, общеизвестным является факт привлечения к уголовной ответственности за преступления, совершенные в период Великой Отечественной войны, спустя десятилетия ее окончания, т.е. по факту за пределами сроков давности. Например, общеизвестно, что в 1978 г. к расстрелу была приговорена фашистский палач Антонина Макарова (Тонька-пулеметчица), а в 1986 г. - бывший фашистский полицай Григорий Васюра и др. Эти факты свидетельствуют о том, что в действительности применялись положения Конвенции ООН «О неприменении сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества»11.
На сегодняшний день в международной практике выработаны следующие основные направления взаимодействия норм международного и внутреннего права: а) закрепление в национальном законодательстве положений о том, что нормы международного права являются составной частью соответствующей правовой системы и имеют приоритет по отношению к внутренним нормам;
11 Конвенция ООН от 26 ноября 1968 г. «О неприменении сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества» ратифицирована Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1969 г.//СПС «КонсультантПлюс».
Феоктистов М.В.
б) международные договоры начинают действовать лишь после вступления в силу соответствующих актов об их ратификации или о присоединении к ним;
в) международные договоры, ратифицированные соответствующим образом (а также договоры, к которым соответствующее государство присоединилось в установленном порядке) вступают в силу лишь после издания специального закона, который повторяет и детализирует договор [1-3; 11; 12; 19]. Причем практике последних лет известно использование всех перечисленных методов, хотя по утверждению отдельных авторов [11: 41] с преобладающим установлением во внутреннем законодательстве верховенства норм международного права, но, как нам кажется, это законодательство не содержит столь императивных предписаний как это имеет место в Конституции Российской Федерации.
Так, в ч. 2 ст. 10 Конституции Испании (1978) говорится, что закрепленные Конституцией Испании нормы, связанные с правами и обязанностями, соответствуют Всеобщей декларации прав человека, международным договорам и соглашениям по этим вопросам, ратифицированным Испанией12 (выделено нами. -М.Ф.).
В соответствии со ст. 55 Конституции Французской Республики (1958)13 договоры или соглашения должным образом ратифицированные или одобренные (выделено нами. - М.Ф.), с момента опубликования имеют силу внутренних законов, при условии применения такого договора другой стороной. Ни одна международно-правовая норма не подлежит применению, если она противоречит Конституции (выделено нами. - М.Ф.). Для ее применения требуется внесение изменений в Конституцию (ее пересмотр) в порядке, установленном ст. 54 Конституции Франции.
Согласно ч. 3 ст. 29 Конституции Ирландии она признает общепризнанные принципы международного права как свои нормы поведения в отношениях с другими государствами (выделено нами. - М.Ф.), а согласно ч. 6 ст. 29 Конституции никакое международное соглашение не может стать частью национального права, если оно не определено Парламентом14 (выделено нами. -М.Ф.).
Из ст. 10 Конституции Итальянской Республики следует, что ее правопорядок согласуется с общепризнанными нормами международного права, а в соответствии со ст. 80 Парламент в законодательных положениях санкционирует ратификацию международных договоров политического характера, а также договоров, предусматривающих арбитраж или судебное урегулирование, либо влекущих территориальные изменения, финансовые обязательства или изменения законов15.
Конституция США не оперирует терминами общепризнанные принципы и нормы международного права. Однако в ней говорится, что договоры, заключенные
12 См.: Конституции государств Европейского Союза / под общ. ред. Л.А. Окунькова. М., 1997. С. 391-392.
13 См.: Французская Республика. Конституция и законодательные акты / пер. с фр.; под ред. В.А. Туманова. М., 1989. С. 105.
14 См.: Конституции государств Европейского Союза / под общ. ред. Л.А. Окунькова. М., 1997. С. 344.
15 См.: Конституции государств Европейского Союза / под общ.
ред. Л.А. Окунькова. М., 1997. С. 424-425.
властью Соединенных Штатов, так же как Конституция и законы США, относятся к высшим законам страны. Они обладают верховенством по отношению к конституциям и законам отдельных штатов, но не обладают приоритетом перед Конституцией США и их федеральными законами16.
Согласно ст. 98 Конституции Японии, заключенные Японией договоры и установленные нормы международного права, должны добросовестно соблюдаться. В то же время в ней подчеркивается, что никакие законы, указы, рескрипты или другие государственные акты (очевидно, сюда можно отнести и международные договоры. -М.Ф.), противоречащие в целом или в части положениям Конституции, не имеют законной силы17.
Как видим Конституции перечисленных государств не содержат положений о безусловном приоритете международных договоров над нормами национального законодательства. Во-первых, везде речь идет лишь о ратифицированных нормах международного права. Во-вторых, Конституция Испании говорит не о любых положениях испанского законодательства, а о связанных с основными правами и обязанностями. Конституция Италии относит сюда нормы политического характера и т.п., т.е. здесь не затрагиваются нормы в области уголовного судопроизводства. В-третьих, во всех случаях закрепляется приоритет национальных конституций как над нормами внутреннего, так и внешнего (международного) права.
С целью исключения возможного противоречия между нормами международного права и Конституцией России ст. 22 Федерального закона № 101-ФЗ от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации» установила, что «если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке». Это позволяет в системе законодательства отдать Конституции приоритет над нормами международного права, независимо от того относятся ли они к числу общепризнанных норм или являются составной частью международного договора.
В тоже время вч.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, наоборот, говорится не только о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, но и делается акцент на том, что в случае противоречия между законом и международным договором применению подлежит последний.
На первый взгляд можно прийти к выводу, что национальная правовая система полностью поглощает международно-правовые нормы. Более правильным представляется вывод о том, что в ст. 15 Конституции РФ речь идет не просто о системе национального права
16 См.: Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты/под ред. O.A. Жидкова. М., 1993. С. 39-40.
17 См.: Конституции зарубежных государств / сост. В.В. Маклаков. 2-е изд. М., 1997. С. 456.
или системе законодательства, а о правовой системе в широком смысле, которая «включает в себя как минимум три компонента: систему права, юридическую практику, правовую идеологию» [10:14]. Это позволяет нам говорить о возможности параллельного существования в рамках одной правовой системы двух самостоятельных отраслей уголовного и международного законодательства, которые могут пересекаться, взаимодействовать друг с другом и испытывать взаимовлияние. В части подписанных и ратифицированных Российской Федерацией международных договоров и соглашений эти системы совпадают и пересекаются, однако за рамками национальной правовой системы, но в пределах международной системы законодательства остается та часть международных договоров и соглашений, участником которых Российская Федерация не является.
С учетом изложенного можно утверждать, что не все нормы международного права могут иметь приоритет над нормами национального законодательства. Положения ч. 4 ст. 15 Конституции, прежде всего, обращены к самому законодателю, который должен своевременно осуществлять приведение национальной правовой системы в соответствие со своими международными обязательствами.
Вопрос о том каким образом и в каком объеме выполнять принятые на себя международные обязательства должен в любом случае оставаться за национальным законодателем. Подтверждением этого является и возможность государства во время подписания или ратификации договора сделать оговорку и тем самым изменить объем и содержание, принимаемых на себя обязательств. Кроме того, на международном уровне чаще всего принимаются решения лишь по отдельным, наиболее значимым и актуальным вопросам. Например, очень часто в международных документах отмечается необходимость всемерной защиты и обеспечения прав лиц, совершивших преступление, вопросам же защиты и обеспечения прав потерпевших отводится довольно незначительное место. Однозначно можно сказать, что в любой национальной системе защита интересов, как виновных, так и потерпевших должна носить сбалансированный характер и не допускать перекосов в ту или иную сторону. Нельзя здесь и забывать о целесообразности установления той или иной ответственности, ее формы. Так, в УК РСФСР 1960 г. устанавливалась ответственность за повреждение морского телеграфного кабеля (ст. 205) и за нарушение правил охраны линий связи (ст. 2051). Основанием криминализации этих деяний послужила Международная конвенция по охранению подводных телеграфных кабелей от 14 марта 1884 г.18 При принятии нового УК РФ законодатель не счел необходимым оставить эти нормы и исключил их. Означает ли это, что принятые Россией международно-правовые обязательства не защищены уголовным законом? Думается, что нет. Для таких (весьма немногочисленных) случаев вовсе необязательно иметь специальные нормы, достаточно ограничиться лишь применением общих норм (соответственно ст. 167, 168 УК РФ). Очевидно, что данная конвенция
18 Международная конвенция по охранению подводных телеграфных кабелей от 14 марта 1884 г. // СПС «КонсультантПлюс».
в современных условиях устарела, утратила свою былую значимость: в эпоху систем цифровой, космической, радиосвязи, интернет-технологий телеграфная связь перестала связывать различные государства, ее приоритетная охрана по сравнению с вышеназванными современными технологиями выглядит необоснованной. Поэтому нельзя согласиться с предложением Е.М. Плю-тиной о дополнении ст. 167и168 УК РФ соответственно ч. 3 и 2, повышающими ответственность за уничтожение или повреждение имущества, совершенные в отношении подводного телеграфного, телефонного или высоковольтного кабеля или трубопровода [15: 203]. Реализация такого предложения есть не что иное как дань уважения международному акту, не отвечающая современным правовым реалиям, общественная опасность таких действий в современных условиях ничтожна даже для государств слабо развитых.
ПРИОРИТЕТ НОРМА МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
На наш взгляд дань уважения и приоритет международных обязательств должны быть выражены, прежде всего, в пересмотре системы Особенной части российского УК, начав ее с раздела (главы) о преступлениях против мира и безопасности человечества.
Конечно, на фоне многолетнего государственного диктата над обществом, приоритетной защиты сугубо государственных интересов, как это было, начиная с УК РСФСР 1922 г. и заканчивая последим УК РСФСР приоритет в современном УК РФ преступлениям против личности носило, безусловно, прогрессивный характер.
Анализ зарубежного уголовного законодательства позволяет сделать вывод о том, что акцент на защите уголовным законодательством государства была характерна для УК, принятых, в основном, до середины прошлого века и для государств с монархической формой правления. Так, в УК КНР (1997)19 преступления против личности стоят на 11-м месте, в УК Дании 1930 г.20 - на 14-м, в УК Норвегии 1902 г.21 - на 15-м, в УК ФРГ 1971 г.22 - на 16-м, в УК Голландии 1886 г.23 -на 19-м, в УК Кореи 1953 г.24 - на 24-м, в УК Японии 1907 г.25 и в УК Израиля 1977 г.26 - на 26-м, в УК Бельгии 1867 г.27 - на 45-м, в УК Турции 1926 г.28 - на 48-м местах. Особенная часть УК Голландии и Израиля открывается государственными и международными преступлениями. В УК Болгарии 1968 г.29 вначале идут преступления против Республики, а затем преступления против личности (гл. 2).
19 См.: Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. СПб., 2001.
20 См.: Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001.
21 См.: Уголовное законодательство Норвегии. СПб., 2003.
22 См.: Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии. СПб., 2003.
23 См.: Уголовный кодекс Голландии. 2-е изд. СПб., 2001.
24 См.: Уголовный кодекс Республики Корея. СПб., 2004.
25 См.: Уголовный кодекс Японии. СПб., 2002.
26 См.: Закон об уголовном праве Израиля. СПб., 2005.
27 См.: Уголовный кодекс Бельгии. СПб., 2004.
28 См.: Уголовный кодекс Турции. СПб., 2003.
29 См.: Уголовный кодекс Республики Болгария. СПб., 2001.
Феоктистов М.В.
В приоритетной охране интересов личности российский законодатель тоже не одинок. Так, преступления против личности открывают Особенные части уголовных кодексов Аргентины (1921)30, Швейцарии (1937)31, Швеции (1962)32, Сан-Марино (1974)33, Австрии (1974)34, штата Техас (1974)35, Узбекистана (1994)36, Казахстана (1997)37, Таджикистана (1998)38, Грузии (1999)39, Украины (2001)40, Республики Армения (2003)41, Кыргызской Республики (2021)42. При этом, в УК Узбекистана преступления против мира и безопасности человечества стоят на втором месте.
Однако такие преступления, как, например, геноцид, экоцид, посягая на нации, народности, отдельные социальные группы, причиняют вред конкретным гражданам, их жизни или здоровью, а направленность таких преступлений на большое количество людей сразу, как раз, и позволяет поставить их на первое место в системе Особенной части, ведь без обеспечения мира и безопасности человечества, что является одной из задач УК РФ, невозможно говорить о свободе личности. Поэтому мы поддерживаем аналогичную рекомендацию, содержащуюся в Модельном Уголовном кодексе для государств-участников СНГ, принятом Межпарламентской Ассамблеей государств - участников СНГ 17 февраля 1996 г.43
Именно так поступил законодатель Молдовы в УК 2002 г.44, в котором Особенная часть начинается преступлениями против мира и безопасности человечества, военными преступлениями, за которыми следует глава преступлений против жизни и здоровья личности. Примерно такая же структура характерна и для Особенной части УК Азербайджана (1999)45, УК Республики Беларусь46. УК Франции 1992 г.47 начинается книгой «О преступлениях и проступках против личности», однако первый раздел ее посвящен преступлениям против человечества, за ним следует раздел о посягательствах на человеческую личность. В УК Польши 1997 г.48 за преступлениями против мира и безопасно-
30 См.: Уголовный кодекс Аргентины. СПб., 2003.
31 См.: Уголовный кодекс Швейцарии. СПб., 2002.
32 См.: Уголовный кодекс Швеции. СПб., 2001.
33 См.: Уголовный кодекс Республики Сан-Марино. СПб., 2002.
34 См. Уголовный кодекс Австрии. СПб., 2004.
35 См.: Уголовный кодекс штата Техас. СПб., 2006.
36 См.: Уголовный кодекс Республики Узбекистан. СПб., 2001.
37 См.: Уголовный кодекс Республики Казахстан. СПб., 2001.
38 См.: Уголовный кодекс Республики Таджикистан. СПб., 2001.
39 См.: Уголовный кодекс Грузии. СПб., 2002.
40 Уголовный кодекс Украины от 5 апреля 2001 г. URL: https:// online.zakon.kz/Document/?doc_id=30418109 (дата обращения: 10.09.2023) (см. разд. XX «Уголовные преступления против мира, безопасности человечества и международного правопорядка»).
41 См.: Уголовный кодекс Республики Армения. СПб., 2004.
42 Уголовный кодекс Кыргызской Республики от 28 октября 2021 г. URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=36675065 (дата обращения: 10.09.2023) (см. гл. 50 «Преступления против мира и безопасности человечества» разд. XI «Преступления против международного правопорядка»).
43 См.: Информационный бюллетень Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ. 1996. № 10. Приложение.
44 См.: Уголовный кодекс Республики Молдова. СПб., 2003.
45 См.: Уголовный кодекс Азербайджанской республики. СПб., 2001.
46 См.: Уголовный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001.
47 См.: Уголовный кодекс Франции. СПб., 2002.
48 См.: Уголовный кодекс Польши. СПб., 2001.
сти человечества идут преступления против Республики Польша, преступления против обороноспособности, а затем преступления против жизни и здоровья.
В уголовном законодательстве прибалтийских государств49 система охраняемых ценностей выстроена по принципу: преступления против мира и безопасности человечества - военные преступления - государственные преступления (преступления против независимости государства, территориальной целостности и конституционного строя). Применительно к польскому и прибалтийскому законодательствам вызывает возражение приоритет в системе охраняемых ценностей интересов государства над личностью. Также, на наш взгляд, не совсем оправданно и построение Особенной части УК Украины 2001 г.50, которую начинают преступления государственные, затем идут преступления против личности, а международные преступления завершают УК.
С учетом изложенного имело бы смысл раздел VII Особенной части УК РФ озаглавить «Преступления против мира и безопасности человечества» и такое же название дать гл. 16 УК.
Сложнее обстоит дело с систематизацией конвенционных преступлений. Эти преступления существенно отличаются друг от друга как по характеру и степени общественной опасности, так и по объекту преступного посягательства, который выступает в качестве системообразующего критерия построения Особенной части УК РФ, что не позволяет выделить их в самостоятельный раздел или главу Особенной части УК. Этому также препятствует и то обстоятельство, что такого рода преступления могут совершаться не только с международным элементом (выступать в качестве транснационального преступления, совершаться на территории другого государства или вне ее и т.п.), но и без такового.
В то же время и здесь можно предложить унифицированный подход, состоящий в том, чтобы, учитывая особую значимость и опасность таких преступлений именно с них начинать соответствующие главы Особенной части УК РФ.
ОБЩЕПРИЗНАННЫЕ НОРМЫ И ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Наибольшую сложность вызывает определение понятий общепризнанные принципы и нормы международного права.
Некоторые авторы ограничивают их лишь принципами и нормами о правах человека [9: 39]. В таком случае к ним, безусловно, можно будет отнести Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и т.п. Однако четких критериев определения общепризнанности норм не выработано. Так, по мнению И.И. Лука-шука, Всеобщая декларация прав человека, являющаяся резолюцией ООН, носит лишь рекомендательный характер. Различна на его взгляд и юридическая сила
49 См.: Уголовный кодекс Латвийской Республики. СПб., 2001; Уголовный кодекс Литовской республики. СПб., 2002; Уголовный кодекс Эстонской Республики. СПб., 2001.
50 Уголовный кодекс Украины от 5 апреля 2001 г. URL: https:// online.zakon.kz/Document/?doc_id=30418109 (дата обращения: 10.09.2023).
одинаковых по статусу Пакта о гражданских и политических правах и Пакта об экономических и социальных правах. Первый может быть отнесен к числу общепризнанных норм, поскольку ратифицирован большинством государств, а второй, - обладает общеобязательной силой лишь для государств, его подписавших, поскольку количество сторон, его ратифицировавших сравнительно невелико и ряд стран заявили о его неприемлемости для них [6: 15]. Очевидно, что при отсутствии четких критериев отнесения тех или иных норм к числу общепризнанных их введение в правовую систему представляется преждевременным.
Особую сложность при решении вопросов применения общепризнанных норм составляет возможность их существования (признания) не только на уровне писанного законодательства, но и так называемых обычных норм (правового обычая). Как, указывает И.И. Лукашук, обычные нормы могут формулироваться в договорах и даже в актах, не обладающих юридической силой, например, в резолюциях международных организаций [6: 15]. Аналогичную позицию занимает и О.Н. Малиновский [10:14]. Мы исходим из того обстоятельства, что обычные нормы международного права могут стать источником только тех отраслей права, которые позволяют их использование в качестве таковых. Это, например, может быть морское и гражданское право, где допускается использование обычаев делового оборота. В уголовном же праве правовой обычай не может выступать в качестве источника права в силу следующих обстоятельств.
Во-первых, трудно требовать от граждан соблюдения положений, не обличенных в четкую юридическую форму. Во-вторых, действующая Конституция запрещает применение официально неопубликованных актов, а стало быть и норм. В этой связи весьма интересно замечание, сделанное В.П. Коняхиным, который обращает внимание на то, что в ч. 2 ст. 1 УК РФ говорится о том, что уголовное законодательство базируется на общепризнанных принципах и нормах международного права [7: 154]. Из этой посылки можно сделать один важный и принципиальный вывод о том, что нормы «неписанного» международного права могут иметь силу лишь для самого государства в его нормотворче-ской деятельности. Поэтому можно сделать заключение о том, что правовой обычай является источником международного, а не уголовного права.
На формальную закрепленность общепризнанных принципов и норм международного права обращает внимание и Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»51. Нельзя не согласиться с Ю.Е. Пудовочкиным в том, что в качестве источника права могут выступать лишь предписания общеобязательного, - я бы сказал императивного, - но не рекомендательного характера [16: 67].
В соответствии с разъяснением Пленума Верховного Суда Российской Федерации под общепризнанными
51 Постановление № 5 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»// СПС «КонсультантПлюс».
принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. К ним в частности Пленум Верховного Суда РФ относит принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств. А общепризнанной нормой предлагается понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного, что может раскрываться в документах ООН и ее специализированных учреждений. Вероятно, такие формулировки носят достаточно общий, аморфный, неопределенный характер, что существенно затруднит их применение на практике.
А.Г. Кибальник слишком широко распространяет действие общепризнанных принципов, относя к ним такие, как: «нет преступления без указания о том в законе, неприменение сроков давности к военным преступлениям..., «все люди наделены разумом и совестью», презюмирование вменяемости, принцип уважения прав человека и его основных свобод без различия расы, пола, языка и религии» [5: 195-236] и др. Безусловно, в основе принятия нового уголовного законодательства лежали положения в том числе и международного права, именно на этот момент обращает внимание ч. 2 ст. 1 УК РФ, но это не переводит указанные принципы международного права в число источников уголовного права.
Для установления признака общепризнанности немаловажное значение имеет вопрос о том, требуется ли, чтобы подписание (присоединение) к этим документам России сопровождалось процедурой их последующей ратификации или же их общеобязательный характер не требует одобрения со стороны соответствующего государства. Пленум Верховного Суда РФ применительно к общепризнанным принципам и нормам международного права не делает оговорок относительно их признания российским государством. Думается, что общепризнанные принципы и нормы международного права могут приобрести обязательное значение для органов государственной власти и управления соответствующего государства лишь после их легализации в этом государстве посредством подписания и ратификации. В противном случае это может привести к нарушению суверенитета государства, его независимости от любых (кроме народа) внутренних и внешних сил. В пользу такого решения свидетельствует еще и то обстоятельство, что только официально заключенные соглашения подлежат опубликованию и могут порождать юридически значимые действия.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ КАК ИСТОЧНИК УГОЛОВНОГО ПРАВА
В соответствии с п. «а» ст. 2 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации»52 к последним относятся международные соглашения, заключенные Российской Федерацией
52 Федеральный закон № 101-ФЗ от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации»//СПС «Консультант-Плюс».
Феоктистов М.В.
с иностранным государством или государствами либо с международной организацией в письменной форме и регулируемые международным правом независимо от того обличено ли такое соглашение в форму единого документа или же зафиксировано в нескольких, взаимосвязанных между собой документах и независимо от его конкретного наименования, выраженные в форме конвенции, пакта, соглашения.
Пленум Верховного Суда России справедливо отметил, что, исходя из ч. 3 ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» официально опубликованные международные договоры РФ, не требующие издания т.н. трансформационных норм действуют в России непосредственно, а для осуществления иных положений международных договоров требуется принятие соответствующих правовых актов.
Применительно к возможности прямого включения в число источников уголовного права положений международных договоров сложилось две позиции. Одни авторы исходят из того, что в большинстве случаев такие нормы не могут применяться без трансформации внутреннего уголовного законодательства, хотя бы по той причине, что они не содержат уголовно-правовых санкций [13: 3]. Следует отметить, что такая позиция является преобладающей в юридической науке.
Промежуточную позицию занимает Ю.Е. Пудовоч-кин который полагает, что включения в уголовный закон требуют лишь нормы, устанавливающие преступность и наказуемость деяния либо изменяющие наказуемость преступления, остальные же нормы могут быть и не кодифицированы. К последним он относит случаи изменения принципов права, системы наказаний, установления новых мер уголовно-правового характера [16: 68]. Очевидно, что согласиться с таким мнением в полной мере нельзя. Безусловно, такое самостоятельное действие международно-правовых норм может иметь место лишь в случае сокращения системы наказания, изменения (опять же в сторону уменьшения) сроков (продолжительности, размеров) наказаний. В этом случае ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации приобретает характер коллизионной нормы и до изменения системы наказаний возможно не применять «запрещенные» наказания. Но и в этом случае приведение национального уголовного законодательства в соответствие с международными обязательствами России должно иметь место, хотя бы для того, чтобы не возникало излишних коллизий. И совсем иное дело, если речь идет о введении новых наказаний, мер уголовно-правового воздействия и т.п. В этом случае требуется не только ввести их в систему наказаний, но и определить пределы, установить круг деяний, за совершение которых они могут быть назначены, определить степень тяжести данного наказания, т.е. решить вопрос о его месте в системе наказаний, разработать механизм исполнения (определить органы, места, виды режима или иные правоограничения).
Другие же авторы предлагают прямое применение норм международного права, используя для этого положения внутреннего уголовного права. По мнению Г.О. Петровой суд в этих случаях мог бы руководствоваться общими положениями, о видах и сроках наказания, установленных в Общей части УК РФ, а также исходить из критериев наказания, выработанных за-
конодателем для определения категорий преступлений [14: 18-19]. Согласиться с таким мнением нельзя по нескольким причинам. Во-первых, как правило, в международных актах указываются наиболее строгие виды наказаний, которые могут быть установлены национальным законодательством. Это никоим образом не запрещает национальному законодателю установить либо менее строгие виды наказаний, либо включить в число альтернативных его видов другие, а также определить размеры таких наказаний за основной и квалифицированный составы. Во-вторых, терминология международного законодательства не всегда может совпадать с национальным законодательством либо требовать его изменения, она может уже содержаться в других составах. Так, например, Г.О. Петрова указывает на то, что норма о борьбе с коррупцией еще не введена в уголовное законодательство России и не имеет прямого действия [14: 17]. Если исходить из ее утверждения о том, что такую норму можно непосредственно применять при рассмотрении уголовных дел в судах, то мы получим применение этих положений без учета сложившейся практики безусловного отнесения к числу коррупционных преступлений взяточничества. Таким образом, вместо применения ст. 290 и 291 УК РФ мы получим прямое применение судами международных норм, назначение необоснованно заниженных или, наоборот, неоправданно завышенных наказаний и отступление от принципа законности. Нельзя одобрить и ее предложение о возможности ориентироваться в этом вопросе на уголовный закон других стран.
Имплементация тоже должна носить осознанный и системный характер. Безусловно, примером неудачной имплементации можно назвать примечание к ст. 117 УК РФ, содержащее понятие пытки, которым указанная статья была дополнена в 2003 г.53 Понятие пытки, предложенное указанным Законом выражалось в причинении физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях54. Неудачность этой формулировки выражалась в механическом воспроизведении перевода текста международного документа, без учета специфики российского законодательства, системы Особенной части и расположения в ней соответствующей нормы. Поэтому позднее измененная редакция пытки, с учетом отрицательного опыта была включена в примечание 1 к ст. 286 УК РФ55.
К числу самоисполнимых норм, не требующих издания соответствующих национальных правовых актов можно отнести такие международно-правовые документы, как например, Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении
53 Федеральный закон № 162-ФЗ от 08 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
54 Позднее это примечание было исключено (См.: Федеральный закон № 307-ФЭ от 14 июля 2022 г. «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс»).
55 Федеральный закон № 307-ФЭ от 14 июля 2022 г. «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
несовершеннолетних (Пекинские правила)56; Стандартные минимальные правила Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила)57; Минимальные стандартные правила обращения с заключенными58 и т.п., при условии участия в них РФ.
Прямое действие норм международного права может иметь место в силу прямого указания в уголовном законе, например, ч. 2, 3 ст. 12, ч. 2 ст. 13 УК РФ и др.
Законодатель разделил международные договоры на три категории: межгосударственные, межправительственные и межведомственные (ст. 3 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации»). Представляется, что уголовно-правовое значение для последующего установления уголовно-правовых запретов, определения наказуемости и уголовно-правовых последствий деяний могут иметь только межгосударственные соглашения.
В связи с выходом Российской Федерации из Совета Европы следует отметить, что такой выход не влечет за собой автоматического прекращения участия России в соответствующих конвенциях. При этом, стоит проверять такие международные документы на предмет их денонсации со стороны РФ. В последнем случае, нужно иметь в виду, что денонсация международного договора не влечет за собой изменения ранее принятых решений, особенно если они были включены в национальное законодательство.
Особый интерес представляет вопрос о преодолении коллизий национального и международного законодательства. С одной стороны, исходя из смысла ч. 1 ст. 1 УК РФ уголовный закон представляет собой закрытую правовую систему, состоящую только из норм, непосредственно включенных в него, ач.4 ст. 15 Конституции РФ, наоборот, указывает на приоритет международных обязательств, - с другой. Здесь как нам представляется недостаточно уделяется внимания положениям ст. 15 Конституции, где речь идет о приоритете не вообще международных норм, а только положений международных договоров РФ. Иными словами, можно сказать, что УК РФ содержит общую норму, а международный договор (причем не образующий категорию общепризнанных норм) - специальную. Поэтому приоритет здесь может быть отдан действию международного договора. Хотел бы оговориться, что чаще всего такие двусторонние или многосторонние договоры не содержат положений о криминализации или декриминализации, но они могут содержать, например, особые условия экстрадиции и т.п. Поэтому неслучайно в ч. 2 ст. 12 УК РФ говорится о том, что военнослужащие воинских частей Российской Федерации, совершившие преступление на территории иностранного государства подлежат ответственности по российскому уголовному законодательству, если иное не предусмотрено международным
56 Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила) от 29 ноября 1985 г. // СПС «КонсультантПлюс».
57 Стандартные минимальные правила Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила) от 14 декабря 1990 г. // СПС «КонсультантПлюс».
58 Минимальные стандартные правила обращения с заключенными от 30 августа 1955 г. // СПС «КонсультантПлюс».
договором. Очевидно, что в данном случае правовой статус российских военнослужащих и юрисдикция иностранного государства в отношении них должны определяться двусторонним договором Российской Федерации с государством места дислокации. Здесь эти нормы соотносятся как общая (ч. 2 ст. 12 УК РФ) и специальная (норма международного договора).
Действующее уголовное законодательство допускает и общие случаи применения правил международных договоров. Например, согласно ч. 4 ст. 11 УК РФ вопросы об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, пользующихся иммунитетом в случае совершения ими преступления на территории России разрешается в соответствии с нормами международного права. В соответствии с ч. 3 ст. 12 УК РФ иностранные граждане и лица без гражданства постоянно не проживающие на территории Российской Федерации подлежат ответственности за преступление, совершенное вне ее пределов, либо если преступление было направлено против интересов России, либо в случаях, предусмотренных международным договором, например, реализация известного принципа «выдай или накажи», когда виновный совершил преступление и на территории России и в другом государстве (имеется ввиду реальная совокупность). Частью 2 ст. 13 УК РФ предоставляется возможность выдачи иностранного гражданина или апатрида, совершившего преступление вне пределов Российской Федерации, для его привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации. По сути дела, последние случаи представляют собой не что иное как бланкетный способ изложения правовой нормы, когда условия ее реализации содержатся в актах международного права. Ю.В. Трунцевский говорит в таком случае об отсылочной норме [18: 30-31], что не совсем верно с точки зрения сложившейся в уголовно-правовой науке и общей теории права терминологии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итоги проведенного исследования, можно констатировать, что система источников уголовного права не ограничивается исключительно Уголовным кодексом Российской Федерации. Возглавляет систему уголовного законодательства России Конституция Российской Федерации. Следующий уровень уголовного законодательства образуют общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Российской Федерации. Нормы международного права, составляют юридическую основу УК РФ. Новые международно-правовые нормы, а равно нормы, не нашедшие непосредственного отражения в уголовном законе, могут применяться непосредственно либо в случаях прямого указания в самом УК РФ (ч. 2, 3 ст. 12, ч. 2 ст. 13 УК РФ) либо если они носят самоисполнимый характер. Если норма международного права не может быть применена непосредственно, то требуется принятие отдельного трансформационного закона, посредством которого она будет импле-ментирована в национальную правовую систему. Продолжает систему уголовного законодательства России Уголовный кодекс Российской Федерации, а также
Феоктистов М.В.
специальные законы. Далее следуют подзаконные
нормативные правовые акты, например, постановления Государственной Думы Федерального Собрания
Российской Федерации. И завершают эту систему по-
ЛИТЕРАТУРА
1. Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. М., i960.
2. Буткевич Л.Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. М., 1982.
3. Гавердовский A.C. Имплементация норм международного права. М., 1981.
4. Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть. Краснодар, 1999.
5. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. СПб., 2003.
6. Комментарий к Федеральному закону «О международных договорах Российской Федерации». М., 1996.
7. Коняхин В.П. Международный договор как источник российского уголовного права //Уголовное право в XXI веке: матер. Междунар. науч. конф. на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 31 мая - 1 июня 2001 г. М., 2002.
8. Лопашенко H.A. Основы уголовно-правового воздействия. СПб., 2004.
9. Лукашук И.И. Нормы международного права в правовой системе России. М., 1997.
10. Малиновский О.Н. Нормы международного права о правах человека как источник российского уголовно-процессуального права: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003.
11. Международное уголовное право, учеб. пособие / под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1999.
12. Мюллерсон P.A. Национально-правовая имплементация международных договоров // Советский ежегодник международного права. М., 1980.
13. Наумов А. О соотношении норм международного и уголовного права (правотворческие и правоприменительные аспекты) // Советская юстиция. 1993. № 19.
14. Петрова Г.О. Взаимодействие норм международного уголовного права с национальными уголовно-правовыми нормами // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы международной научно-практической конференции, 29-30 января 2004. М., 2004.
15. Плютина Е.М. Уничтожение или повреждение имущества: уголовно-правовой анализ: монография / под ред. В.П. Ко-няхина. Краснодар, 2005.
16. Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации//Журнал Российского права. 2003. № 5.
17. Российское уголовное право. Общая часть: учебник для вузов / под ред. В.П. Коняхина, М.Л. Прохоровой. М., 2015.
18. Трунцевский Ю.В. Способы инкорпорации международно-правовых норм в российскойуголовно-правовой системе // Международное публичное и частное право. 2005. № 2.
19. Усенко Е.Т. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права // Советский ежегодникмеждународного права. М., 1979.
становления Конституционного Суда РФ, однако, лишь
те из них, которые признают положения УК РФ полностью или частично не соответствующими Конституции
России.
REFERENCES
1. Blishchenko I.P International and domestic law. Moscow, I960.
2. Butkevich L.G. Correlation of domestic and international law. Moscow, 1982.
3. Gaverdovsky A.S. Implementation of norms of international law. Moscow, 1981.
4. Galiakbarov R.R. Criminal law. The general part. Krasnodar, 1999.
5. KibalnikA.G. Modern international criminal law. St. Petersburg, 2003.
6. Commentary on the Federal Law "On International Treaties of the Russian Federation". Moscow, 1996.
7. Konyakhin V.P. International treaty as a source of Russian criminal law. In: Criminal law in the XXI century. Materials of the International Scientific Conference at the Faculty of Law of Lomonosov Moscow State University May 31 - June 1, 2001. Moscow, 2002.
8. Lopashenko N.A. Fundamentals of criminal law impact. St. Petersburg., 2004.
9. Lukashuk I.I. Norms of international law in the legal system ofRussia. Moscow, 1997.
10. Malinovsky O.N. Norms of international law on human rights as a source of Russian criminal procedure law. Abstract, dis.... of Cand. Sei. (Law). Krasnodar, 2003.
11. International criminal law. Study guide. Under the general editorship of V.N. Kudryavtsev. 2nd ed., reprint, and add. Moscow, 1999.
12. Mullerson R.A. National legal implementation of international treaties. In: Soviet Yearbook of International Law. Moscow, 1980.
13. Naumov A. On the correlation of norms of international and criminal law (law-making and law enforcement aspects). Soviet Justice. 1993. No. 19. (In Rus.)
14. Petrova G.O. Interaction of norms of international criminal law with national criminal law norms. In: Criminal law: development strategy in the XXI century. Materials of the International Scientific and Practical Conference, January 29-30, 2004. Moscow, 2004.
15. Plutina E.M. Destruction or damage to property: criminal law analysis. Monograph. V.P. Konyakhin (ed.). Krasnodar, 2005.
16. Pudovochkin Yu.E. Sources of criminal law of the Russian Federation. Journal ofRussian Law. 2003. No. 5. (In Rus.)
17. Russian criminal law. General part. Textbook for universities. V.P. Konyakhin, M.L. Prokhorova (eds.). Moscow, 2015.
18. Truntsevsky Yu.V. Methods of incorporation of international legal norms in the Russian criminal legal system. International Public andPrivate Law. 2005. No. 2. (In Rus.)
19. Usenko E.T. Theoretical problems of the correlation of international and domestic law. In: The Soviet yearbook of international law. Moscow, 1979.
Статья проверена программой Антиплагиат
Рецензент: Иванов Н.Г., доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ; профессор, кафедра уголовного права и криминологии; Всероссийский государственный университет юстиции (ВГУЮ) (РПА Минюста России)
Статья поступила в редакцию 09.02.2024, принята к публикации 06.03.2024 The article was received on 09.02.2024, accepted for publication 06.03.2024
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Феоктистов Максим Викторович, кандидат юридических наук, доцент, Заслуженный юрист Кубани; доцент, кафедра уголовного права и криминологии; Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России); г. Москва, Российская Федерация. ORCID: 0000-0003-1170-0945; E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR
Maksim V. Feoktistov, Cand. Sei. (Law), Associate Professor, Honored Lawyer of Kuban; associate professor, Department of Criminal Law and Criminology, All-Russian State University ofjustice (RPA ofthe Ministry ofjustice ofRussia); Moscow, Russian Federation. ORCID: 0000-00031170-0945; E-mail: [email protected]
