CC BY
91_МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО; ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРАВО_
УДК 341.244.8
Артанова Марина Владимировна РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М.Губкина
Россия, г. Москва artanova. mv@yandex .com Artanova Marina Gubkin University Russia, Moscow
МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ТРАНЗИТА
ЭНЕРГОНОСИТЕЛЕЙ Аннотация: автором проводится сравнительный анализ положений международных договоров, регулирующих транзит энергоносителей. Рассматривается соответствующая судебная практика. Детально изучаются материалы дела НАК «Нафтогаз Украины» против ПАО «Газпром» (решение от 28.02.2018 г.). Проводится сравнительный анализ существующих механизмов разрешения транзитных споров. Выявлены преимущества и недостатки арбитражной процедуры и процедуры с участием мирового посредника. Ключевые слова: транзит, энергоносители, арбитраж, мировой посредник, Третий энергопакет, Договор к Энергетической Хартии, Генеральное соглашение о тарифах и торговле.
THE INTERNATIONAL LEGAL REGULATION OF ENERGY TRANSIT Annotation: the author provides a comparative analysis of the provisions of international treaties regulating energy transit. The relevant casesare considered. The article gives the detailed analysis of NJSC Naftogaz of Ukraine v. PJSC Gazprom case (decision of February 28, 2018). A comparative analysis of the existing
mechanisms for resolving transit disputes is provided. The advantages and disadvantages of the arbitration procedure and the conciliator procedure are revealed. Key words: transit, energy, arbitration, conciliator, Third Energy Package, Energy Charter Treaty, General Agreement on Tariffs and Trade.
Сегодня Россия занимает лидирующие позиции относительно экспорта энергоносителей [1]. В российских проектах наиболее распространен транспорт углеводородов посредством трубопроводов.
Можно выделить три основных уровня регулирования отношений, связанных с транзитом углеводородов: национальное, европейское и международное право.
Ст. 23 Устава Лиги Наций предусматривала «свободу коммуникаций и транзита», однако ни в одном из последующих многосторонних международных договоров не предусматривалось обязательство государства предоставлять право транзита через свою территорию иностранному государству. Предусматривалась лишь равная возможность транзита. Тем не менее, для реализации иностранным государством права транзита необходимо «согласие государства, на территории которого эти земли расположены» [7, с. 10].
Первые международные договоры, регулирующие свободу транзита, не учитывали транзит энергоносителей (Барселонская конвенция о свободе транзита 1921 г. и Женевская конвенция о транзитной передаче электрической энергии 1923 г.), поэтому сегодня на такой транзит распространяются положения ГАТТ/ВТО и Договора к Энергетической Хартии 1994 г. Также стоит отметить специальные нормы международного права, касающиеся транзита энергоресурсов по морской части территории государств, например, Конвенция ООН по морскому праву 1982 года (ст. 58, 79, 87, 112). Несмотря на положения, содержащие принцип свободы прокладки подводных трубопроводов и запрет на воспрепятствование прокладке и поддержанию в рабочем состоянии подводных магистралей, Конвенция ООН по морскому
праву содержит положения, направленные на защиту суверенитета прибрежного государства. Такими положениями руководствовалась Дания при выдаче разрешения с определенными условиями на строительство «Северного потока-2» в своей исключительной экономической зоне. Такими условиями, в частности, являются: использование только таких судов, которые способны к динамическому позиционированию и запрет работы на июль-август.
Положения ГАТТ/ВТО относительно транзита
Пункт 1 ст. V ГАТТ-47 дает понятие транзитных перевозок, однако распространяется ли действие ст. V ГАТТ -47 на трубопроводы? Пункт 2 статьи
V также содержит формулировку «другие транспортные средства», к которым можно отнести трансграничные трубопроводы. Ст. 11 Сводного текста для переговоров [25] указывает, что «товары ... включают в себя двигающееся [с помощью фиксированной инфраструктуры, inter alia трубопроводов и электросетей]». Также стоит отметить дело SIOT v. Ministero delle Finanze, в котором Европейский Суд признал применимость статьи V ГАТТ к трубопроводным транзитным поставкам нефти и газа [18]. С учетом ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. также допускается распространять ст. V не только на энергоноситель, но и на инфраструктуру.
Ст. V обязывает государств-членов ВТО способствовать транзиту, а не разрешать его, отмечая при этом обязанность устанавливать свободу транзита «через территорию каждой договаривающейся стороны по маршрутам, наиболее удобным для международного транзита, для транзитных перевозок на территории или из территорий других договаривающихся сторон» (п. 2 ст.
V ГАТТ).
Условие наиболее удобного маршрута ограничивает обеспечение свободы транзита, поскольку порождает необходимость поиска баланса интересов вовлеченных государств (государство, по территории которого осуществляется транзит, и государство, которое зависит от транзита).
Положения ДЭХ относительно транзита
ДЭХ является многосторонним юридически обязательным договором, обеспечивающим международное энергетическое сотрудничество (РФ не является участником ДЭХ).
Несмотря на высокую степень согласованности текста ДЭХ, следующие вопросы до сих пор вызывают дискуссии:
- предоставление мощностей и условия доступа к мощностям;
- соотношение права ЕС и положений ДЭХ;
- механизмы разрешения транзитных споров и их эффективность.
Предоставление мощностей и условия доступа к мощностям
ДЭХ не предусматривает «открытого доступа» к трубопроводам Договаривающейся Стороны (пункт 1У.1(Ь) (1) раздела IV «Понимания»). К транзитным системам применяются положения ст. 7 ДЭХ «Транзит», которая также не содержит явных обязательств для транзитной страны допускать поставщика к своим наличным мощностям Сооружений для Транспортировки Энергии (СТЭ) [1].
Из чего следует, что транзитная страна не обязана предоставлять свои мощности для транзита, однако сообщается о необходимости распространения недискриминационных условий в случае принятия такого решения (п. 1 ст. 7). Стоит упомянуть о возможности исключения из общего правила статьи 7 путем установления иных условий в международном соглашении (п. 3 ст. 7).
Также статьей 4 ДЭХ устанавливается приоритет положений ГАТТ над положениями ДЭХ. Статья V ГАТТ распространяет на транзитные системы «режим не менее благоприятный, чем режим, предоставленный транзитным перевозкам в любую третью страну или из нее», то есть не упоминается о применении условий национального режима к транзитным системам (в отличие от п. 3 статьи 7 ДЭХ). Соответственно, также существует возможность по отношению к транзиту применить тариф более высокий, чем к внутренней транспортировке.
Таким образом, даже если бы Россия приняла на себя обязательства по ДЭХ, это бы не означало, что она обязана предоставлять доступ к свей газотранспортной системе для третьих сторон (НАК «Нафтогаз Украины» требует предоставить доступ туркменским поставщикам. Сегодня же Россия покупает туркменский газ и перепродает его европейским потребителям).
Соотношение права ЕС и положений ДЭХ
Выделяются следующие основные этапы развития европейского права относительно вопроса транзита.
Первый энергетический пакет (Директива 98/30). Положения Директивы согласовывались с ДЭХ. Первый энергопакет позволял государствам -членам выбирать между доступом третьих сторон к системе газопроводов на основе переговоров (nTPA) или госрегулирования (rTPA).
Второй энергетический пакет (Директива 2003/55). Предусматривается полное юридическое разделение между газотранспортной и коммерческой функциями, хотя оператор газопровода и продавец газа могут все еще принадлежать одной компании. Исключается понятие «транзита», т.к. согласно европейской политики, не существует границ внутри европейского сообщества, а рынок представляет собой однородную, единую субстанцию. Таким образом, возникло противоречие между aquis communautaire и ДЭХ. В 2005 году понятие «транзит» было полностью исключено из права ЕС. Соответственно, положения ДЭХ, касающиеся транзита не могут распространяться в 34 государствах, применяющих ДЭХ на постоянной основе.
Третий энергетический пакет (далее - ТЭП), включающий в себя Директиву 2009/72 об общих принципах внутреннего рынка газа и Регламент 715/2009 об условиях доступа к газотранспортной сети.
ТЭП предусматривает полную дифференциацию вертикально интегрированных компаний - разделение контроля над добычей и транспортировкой. Таким образом, исключается возможность совмещения функций оператора трубопровода и поставщика одним юридическим лицом,
что порождает проблемы для российских компаний, в которых совмещены эти функции.
Сегодня ЕС пытается распространить положения Третьего энергопакета на сухопутное продолжение «Северного потока» - трубопровод OPAL, несмотря на вынесенное решение ВТО по спору Россия-ЕС в 2018 году [24]. Орган по разрешению споров ВТО признал, что ограничение поставки газа из России по газопроводу OPAL не соответствует норам ВТО. Суд ЕСаргументирует принципом энергетической солидарности (ст. 194 Лиссабонского договора) по отношению к Польше. Однако подобное решение скорее представляет угрозу энергетической безопасности ЕС и порождает препятствия к здоровому энергетическому сотрудничеству Россия-ЕС.
Механизмы разрешения споров
Арбитражное урегулирование транзитного спора
Процедура арбитражного урегулирования спора рассматривается на примере спора «Нафтогаз» vs «Газпром». «Нафтогаз» подал иск в Стокгольмский суд 13 октября 2014 года. Решение вынесено 28 февраля 2018 года. Основанием для претензии «Нафтогаза» о корректировке и замене недействительных и неэффективных положений является законодательство ЕС.
1. Применяются ли ст. 101 и 102 Договора о функционировании ЕС (далее - ДФЕС)?
Статьи 101 и 102 ДФЕС касаются злоупотребления доминирующим положением на внутреннем рынке. По мнению «Нафтогаза», ст. 101 и 102 ДФЕС применяются независимо от того, где находятся предприятия или где было заключено соглашение. Законодательство ЕС применимо, если соглашение или действие либо реализуются в ЕС, либо оказывают воздействие внутри ЕС. «Нафтогаз» считает, что Транзитный контракт [14] (далее -Контракт) оказывает непосредственное, существенное и предсказуемое влияние на торговые потоки внутри ЕС. Следовательно, к Контракту применяется законодательство ЕС о конкуренции.
Однако Украина не является членом ЕС. Этот Контракт был заключен двумя частными сторонами, созданными за пределами ЕС. Существуют ограниченные исключения из этого фундаментального принципа территориальности: доктрина единого экономического субъекта, доктрина реализации и доктрина последствий. «Нафтогазом» не был доказан факт возможности применения ни одной из доктрин.
Для обоснования применения законодательства ЕС о конкуренции в соответствии с доктриной последствий (когда злоупотребление было осуществлено за пределами ЕС между двумя сторонами, созданными за пределами ЕС), должны быть выполнены критерии немедленных, существенных и прогнозируемых последствий в ЕС.
Единственное прямое влияние на конкуренцию, создаваемое Контрактом, будет иметь место на украинском рынке. Таким образом, статьи 101 и 102 ДФЕС не применяются в настоящем деле.
2. Применяются ли ст. 10 и 18 Договора об энергетическом сообществе 2005 г. (далее - ДЭС)?
По мнению «Нафтогаза», ст. 10 и 18 ДЭС применяются к Контракту. Контракт регулируется шведским законодательством (ст. 12.1 Контракта). Являясь государством-членом ЕС, Швеция обязана применять законодательство ЕС. Украина присоединилась к ДЭС 1 февраля 2011 года и, как Договаривающаяся сторона, обязана применять acquis. ДЭС применим в рамках Контракта на территории Украины в соответствии со шведским законодательством, а также реализован в обязательном украинском законодательстве.
Однако в соответствии со статьей 216 (2) ДФЕС, ДЭС является обязательным только для его государств-членов. Также ДЭС не имеет прямого действия в соответствии с законодательством ЕС. ДЭСтолько устанавливает рамки, в соответствии с которыми Договаривающиеся Стороны (включая Украину, но не ЕС) соглашаются отразить соответствующее энергетическое законодательство ЕС в своем собственном национальном законодательстве.
ДЭС, включая ст. 10 и 18, не содержит каких-либо обязательств, взятых на себя ЕС, и поэтому для этой части ДЭС невозможно создать какие-либо соответствующие юридические права в соответствии с законодательством ЕС. Также Стороны выбрали материальные законы Швеции, которые не являются шведскими нормами коллизионного права. Это означает, что шведские нормы коллизионного права, включая Римские правила, на которые ссылается «Нафтогаз», не применяются. Трибунал должен применять шведское законодательство, и у него нет полномочий или права применять какие-либо другие законы.
4. Есть ли у Трибунала полномочия пересматривать ст. 8 Контракта?
По мнению «Нафтогаза», ст. 13.2 Контракта предусматривает замену недействительных и неэффективных положений (в частности статья 8 Контракта считается «Нафтогазом» таковой).
Однаков соответствии с разделом 1 (2) Закона об арбитраже Швеции 1999 года Трибунал не наделен полномочиями пересматривать Статью 8 Контрактав порядке, запрошенном «Нафтогазом» (украинская сторона требует полного пересмотра статьи 8 и предложения новой формулировки Трибуналом).
Кроме того, Трибунал не обладает юрисдикцией для рассмотрения претензий, основанных на «энергетическом праве», поскольку такие претензии не подлежат арбитражу и выходят за рамки «гражданско-правовых последствий конкурентного права в отношениях между сторонами» в соответствии с разделом 1(3) Закона об арбитраже Швеции 1999 года.
Статья 13.2 Контрактане дает никаких полномочий третьей стороне, такой как Трибунал, навязывать пересмотренный договор сторонам. Любой пересмотр Договора потребует согласия обеих сторон в результате пересмотра. У Трибунала нет прямого права пересматривать Контракт.
Кроме того, Нафтогаз утверждает, что положение, которое является «неэффективным» по украинскому законодательству, должно быть заменено, даже если украинское законодательство не применяется. Однако Статья 13.2
Контракта предполагает недействительность в соответствии с применимым правом, т.е. шведским законодательством.
Трибунал согласился с доводами «Газпрома», приведенными выше.
Однако в вопросе о недопоставках Трибунал встал на сторону «Нафтогаза». Трибунал обязал «Газпром» выплатить «Нафтогазу» $4,63 млрд. компенсации за недопоставки транзитного газа. Тем не менее такое решение непонятно. Ранее в параллельном деле о поставках учли аргументы «Нафтогаза» о резком ухудшении состояния украинской экономики, что повлекло снижение спроса и неисполнение обязательств «Нафтогаза» по отбору газа. Обязательства возникли у НКА «Нафтогаз Украины» по Контракту №КП от 19 января 2009 г. купли-продажи природного газа в 2009-2019 годах [13]. В то же время, аргументы «Газпрома» о снижении закупок европейскими потребителями не были приняты во внимание.
Аргумент «Нафтогаза» заключается в том, что транзитные объемы сократилась не из-за низкого спроса на газ в Европе, а в связи с запуском в эксплуатацию газопровода «Северный поток» в конце 2011 года. Однако конкурентные ограничения могут быть вызваны не только фактическими или потенциальными конкурентами, но и потребителями. Даже предприятие с большой долей рынка может не иметь возможности действовать в значительной степени независимо от клиентов с достаточной силой ведения переговоров.
В любом случае, даже со строительством «Северного потока», Газпром не мог (и до сих пор не может) отказаться от Украины в качестве транзитного маршрута в Европу в пользу других маршрутов. Газпром был (и остается) зависимым от транзита газа через Украину.
В контексте общих договорных отношений Сторон возник дисбаланс между обязательством «Нафтогаза» «бери или плати» по Договору поставки газа и обязательством «Газпрома» по минимальным объемам транзита по Транзитному договору, т.к. обязательство «бери или плати» на период с 2009 по 2017 год было отменено для «Нафтогаза».
Процедура примирения с участием мирового посредника
В случае, если спор не удается разрешить дружественно, и при этом соглашением о транзите не предусматривается арбитражное урегулирование (ст. 7.6 ДЭХ), для участников ДЭХ предусматривает процедуру примирения с участием мирового посредника (ст. 7.7 ДЭХ).
Подчеркивается, что в первую очередь сторонами для разрешения конфликта должны использоваться предварительно согласованные методы (например, арбитраж). Однако в таком случае может возникнуть резонный вопрос: можно ли считать процедуру мирового посредника своего рода апелляционной инстанцией? Согласно Регламенту ведения согласительного урегулирования транзитных споров, механизм согласительного примирения не может быть применим в случае, если транзитный спор уже разрешен с помощью окончательного и обязательного механизма разрешения споров, такого как суд или арбитраж.
Процедура мирового посредника имеет определенные преимущества. Она более мобильна и менее бюрократична, чем арбитражная процедура. Процедура мирового посредника обеспечивает непрерывность транзитного потока до разрешения спора. А значит, в таком случае экономики стран-экспортеров, транзитеров и потребителей несут меньшие потери. Непрерывность транзитного потока закреплена в п. 6 ст. 7 ДЭХ.
Необходимо отдельно подчеркнуть, что в рамках данной процедуры транзитный спор между двумя коммерческими акторами разрешается на межгосударственном уровне, поскольку для инициирования этой процедуры предприятия должны привлечь к спору правительства своих государств.
Однако подобная процедура в случае не полного разрешения спора, не определяет дальнейший порядок разрешения спора или может привести к установлению перманентного состояния неразрешенности спора. В то же время ДЭХ не предусматривает никакого механизма международно-правовой ответственности, механизма применения санкций к странам-участницами ДЭХ, нарушающих свои обязательства.
Факт передачи спора в руки одного человека порождает риск несправедливого назначения тарифов на период спора и необъективное разрешение спора. В то же время, существует вероятность использования секретной, коммерческой информации мировым посредником против одной из сторон при вынесении окончательного решения не без учета политических интересов. Данная процедура, таким образом, возводит мирового посредника в ранг высшей инстанции в отношении конкретного спора.
Заключение
При регулировании отношений, возникающих в связи с прокладкой трансграничного трубопровода, важно учитывать баланс между:
1) положениями универсальных международных договоров, в общем плане нацеленных на содействие транзиту в экономических целях, и
2) правом территориального суверена не допустить на своей территории какую-либо экономическую деятельность иностранного государства.
Ни в одном многостороннем международном договоре не предусмотрено жесткого обязательства государства предоставлять свои мощности для транзита, однако сообщается о необходимости распространения недискриминационных условий в случае принятия такого решения. Стоит также отметить, что в соответствии с положениями ГАТТ/ВТО существует возможность применить более высокий тариф по транзиту, чем к внутренней транспортировке.
Однако свобода транзита представляется возможной только в случае создания юридически согласованной и взаимоприемлемой системы ограничений этой свободы.
На сегодняшний день не существует максимально эффективного способа разрешения транзитных споров, что объясняется, преобладанием политической, а не правовой составляющей.
В области транзитных споров очевидны недостатки арбитража. Решение суда приходится ждать долго. Вынесению долгожданного решения будет предшествовать сложное выяснение обстоятельств дела.
В деле «Газпрома» для российской стороны было несколько вариантов разрешения ситуации.
1. «Газпром» пытался аннулировать решения Трибунала, что сделать. Аргумент «Газпрома»: в составлении текста решения, помимо троих арбитров, принимал участие судебный секретарь, составивший значительную часть текста. Однако 27 ноября 2019 года «Газпром» проиграл апелляцию в деле о поставках. В настоящий момент трудно определенно говорить о создании прецедента. Тем не менее, учитывая схожие доводы «Газпрома» по обоим делам, возможно, решения Суда было бы аналогичным.
2. Предотвращение исполнения решения в каждой стране, в которой «Нафтогаз» претендует на активы «Газпрома». В ходе реализации этой процедуры «Газпром» столкнулся с некоторыми затруднениями (например,Окружной суд Амстердама удовлетворил требования «Нафтогаза» и арестовал акции South Stream Transport B. К).
3. Инициировать иск против «Нафтогаза» и потребовать компенсацию, которая перекроет компенсацию, потребованную «Нафтогазом». «Газпром» в середине июня 2019 года передал в Стокгольмский арбитраж уточненные исковые требования к «Нафтогазу» относительно «несбалансированного» контракта в силу корректировки условия по пункту «бери или плати».
4. Выполнить решение суда. Именно этот путь был в итоге выбран «Газпромом», и 27 декабря 2019 года «Газпром» перевел «Нафтогазу» 2,9 млрд долл. Это условие было необходимо для заключения нового Транзитного контракта. Однако в Проекте Контракта на 2020-2024 гг. в надежде минимизировать политический интерес местом разрешения споров был выбран Международный арбитражный суд Международной Торговой Международный арбитражный суд Международной Торговой Палаты (ICC) в Цюрихе.
Относительно ограничения поставки газа по газопроводу OPAL надежда остается на апелляцию Германии. Из возможных аргументов можно отметить, что Еврокомиссией принцип энергетической солидарности рассмотрен в рамках обеспечения поставок газа европейским потребителям, а также
процессуальные аргументы. Например, не существует процессуальных требований, определяющих, в какой степени Комиссия должна обосновывать свои решения, а обоснованное решение Комиссии не может быть отменено из -за процессуальной ошибки (ст. 263 ДФЕС) Также, в любом случае, есть возможность повторного запроса на согласование мощностей меньшего объема.
Процедура согласительного урегулирования спора (с участием мирового посредника) является своеобразным гибридом, совмещающим в себе посредничество и арбитраж. С одной стороны, мировой посредник выполняет посредническую функцию, с другой - принимает решения относительно спора. Стоит отметить, что данная процедура является уникальной попыткой создать «наднациональный» способ урегулирования транзитных споров, учитывая специфику этих отношений. Тем не менее, в случае разрешения спора арбитражным путем относительно минимизируется политический интерес и учитывается преимущественно правовая составляющая вопроса. Таким образом, необходима дальнейшая разработка специальной процедуры урегулирования транзитных споров.
Список литературы:
1. Белова М., Фейгин В. Транзитные положения Договора к Энергетической хартии (ДЭХ) и Транзитный Протокол в контексте темы энергобезопасности // Экономическое обозрение. 2006. № 4. С. 14-18.
2. Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). Заключено 30 октября 1947 г. // Собрание законодательства РФ. 2012. N 37 (приложение, ч. VI). Ст. 2916 - 2991.
3. Гудков И.В. Транспортировка газа в России: текущее состояние и перспективы нормативно-правового регулирования // Нефть, газ и право. 2009. N 4. Ст. 47 - 52.
4. Гудков И.В. Новое Решение Европейского союза относительно механизма обмена информацией о межправительственных энергетических соглашениях [Электронный ресурс] / И.В.Гудков // Интернет-журнал «Вся
Европа». 2017. №4-5 (120) - Режим доступа: http://aüeuropalux.org/?p=14472^aTa обращения: 03.11.2019).
5. Договор к Энергетической Хартии и связанные с ним документы 1996 г. URL: http://www.enchater.org.Заключительного акта Конференции по Европейской Энергетической хартии (дата обращения: 03.11.2019).
6. Договор о функционировании Европейского Союза (Рим, 25 марта 1957 г.) (в редакции Лиссабонского договора 2007 г.) Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
7. Дудыкина И. П. Земля как объект международных договоров о правах государства на иностранной территории. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Дудыкина И.П. М., 2008. 28 с.
8. Ежеквартальный отчет Публичного акционерного общества «Газпром» за 3 квартал 2019 г. URL: https://www.gazprom.ru/fyposts/77/885487/gazprom-emitent-report-3q-2019.pdf (дата обращения: 03.11.2019).
9. Исполинов А. С., Двенадцатова Т. И. Создание единого энергетического рынка ЕС: тихая революция с громкими последствиями // Балт. рег.. 2013. №2. URL: https://cyberlenmka.ra/artide/n/sozdame-edinogo-energeticheskogo-rynka-es-tihaya-revolyutsiya-s-gromkimi-posledstviyami (дата обращения: 27.01.2020).
10. Конопляник А.А. Договор упущенных возможностей. Энергетическая хартия пока остается вне поля зрения России. // «Независимая газета», ежемесячное приложение «НГ-Энергия», 12.03.2019, с.12-13.
11. Конопляник А.А. Россия и Энергетическая хартия: долгий и извилистый путь навстречу друг другу. - «ЭКО: Всероссийский экономический журнал», декабрь 2010, № 12 (438), с. 114-132 (часть 1).
12. Конопляник А.А. «Четвертый энергопакет ЕС? К чему готовиться «Газпрому» в Европе». // «Нефтегазовая Вертикаль», 2018, №3, с. 26-36.
13. Контракт № КП от 19 января 2009 года между ОАО «Газпром» и Национальной акционерной компанией «Нафтогаз Украины» купли-продажи
природного газа в 2009 - 2019 годах.
https://vz.ru/mformation/2009/1/22/249220 .Мт1(дата обращения: 03.11.2019).
14. Контракт №ТКГУ от 19.01.2009 между Национальной акционерной компанией «Нафтогаз Украины» и Открытым акционерным обществом «Газпром» об объемах и условиях транзита природного газа через территорию Украины в 2009-2019 годах. https://vz.ru/information/2009/1/22/249220.html(дата обращения: 03.11.2019).
15. Москва, У. Международно-правовой режим трансграничных трубопроводов: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.10 / Москва Уршуля. М., 2016. 199 с.
16. Перчик А. И. Трубопроводное право: научное направление, учебная дисциплина, подотрасль транспортного права // Транспортное право. 2005. № 3.
17. Протокол встречи представителей Европейского союза, Украины и Российской Федерации, а также компаний этих стран (ООО «оператор газотранспортной системы Украины», НАК «Нафтогаз Украины», ПАО «Газпром») от 20 декабря 2019 года/ URL: https ://www.kmu. gov.ua/storage/app/sites/1/17 -prezentation-2019/12.2019/protokol.pdf (дата обращения: 03.11.2019).
18. Решение от 16 марта 1983, Societa Italianaperl'OleodottoTransalpino (SIOT) против Ministerodellefinanze, Ministerodellamarinamercantile, CirconcrizionedoganalediTriesteetEnteautonomodelportodiTrieste, дело 266/81, Сборник судебных решений 1983, CTp. 731. § 28.
19. Статистический сборник «ТЭК России - 2018» // Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. URL: http://ac.gov.ru/files/publication/a/22922.pdf (дата обращения: 03.11.2019).
20. Федосов, Я.К. Особенности правового регулирования трансграничного перемещения энергоносителей трубопроводным транспортом: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Федосов Ярослав Константинович. М., 2018. 160 с.
21. Directive 98/30/EC of the European Parliament and of the Council of June 22, 1998, concerning common rules for the internal in natural gas//Official Journal of the European Communities (OJ), No: L204/1, 21/7/1998.
22. Directive 2009/73/EC of the European Parliament and of the Council of 13 July 2009 concerning common rules for the internal market in natural gas and repealing Directive 2003/55/EC. OJ 14.8.2009, L211/94/.
23. Regulation (EC) No 713/2009 of the European Parliament and of the Council of July, 13,2009 establishing an Agency for the Cooperation of Energy Regula-tors//Official Journal of the European Union (OJ), No: L 211/1, 14/8/2009.
24. WTO (2018), European Union and its Member States - Certain Measures Relating to the Energy Sector: Report of the Panel, WTO, Geneva. URL: https://doi.org/10.30875/ca3abb32-en.
25. WTO Secretariat, Negotiating Group on Trade Facilitation - Draft Consolidated Negotiating Text, 21 April 2011, TN/TF/W/165/Rev.8.URL: https ://www.wto. org/english/tratop_e/dda_e/chair_texts 11_e/tradfa_e. doc.
