CC BY
242
УДК 800
Н.А. Мишанкина
МЕТОДОЛОГИЯ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ В ИССЛЕДОВАНИИ НАУЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Применение методологии когнитивной лингвистики, и, в частности, теории концептуальной метафоры к анализу научного дискурса дает возможность проследить аспекты формирования и функционирования научной концепции в системе научной коммуникации. Научная метафора рассматривается как гносеологический феномен, позволяющий смоделировать понятийную структуру и транслировать ее в рамках научной парадигмы и шире - научного дискурса в целом. Специфика научного моделирования проявляется в том, как формируется целостная метафорическая модель, позволяющая представить новые аспекты исследуемого явления и образующая целостную парадигму.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, научная коммуникация, научный дискурс, концептуальная метафора, метафорическая модель, научная метафора, гносеологическая универсалия.
Исследование научной коммуникации в лингвистике было актуализировано в рамках функционально-стилистического подхода, направленного на изучение дифференциальных свойств текстов в аспекте их функционирования. Однако данная проблематика не была открытием функциональной стилистики. Уже в работах ученых Пражского лингвистического кружка формулируются положения о речи как социальном действии и, соответственно, о функциональной дифференциации языка: «В своей социальной роли речевая деятельность различается в зависимости от связи с внелингвистической реальностью <...> Важным фактором для подразделения речевой деятельности служат взаимоотношения говорящих, находящихся в лингвистическом контакте: степень их социальной, профессиональной, территориальной и родственной связи, их принадлежность к нескольким коллективам, порождающая смешение лингвистических систем в городских языках» [Тезисы Пражского лингвистического кружка 1960: 28].
Близкое понимание социальной природы языка представлено в работе «Марксизм и философия языка», опубликованной в 1930 г. под именем В.Н. Волошинова1. Язык здесь рассматривается как имманентно социальная система знаков: «Знак может возникнуть лишь на межиндивидуальной территории, причем эта территория не «природная» в непосредственном смысле этого слова: между двумя homo sapiens знак тоже не возникнет. Необходимо, чтобы два индивида были социально организованы, составляли коллек-
1 Вопрос об авторстве этой работы мы не беремся решать в рамках данного исследования.
тив; лишь тогда между ними может образоваться знаковая среда» [Волошинов 1930: 17]. Особое внимание автор обращает на социальность сознания - по его мнению, сознание формируется как социальный феномен на базе семиотической системы естественного языка или «в слове». В.Н. Во-лошинов фокусирует внимание на социальном аспекте семиозиса, с одной стороны, и вербальном аспекте социальности - с другой. Автор говорит о том, что практически все формы коммуникативного взаимодействия опосредованы языком, и именно поэтому изменения языка являются наиболее чутким показателем социальных изменений. При этом социальная дифференциация языка отражается в специализации языковых структур. «Поэтому классификация форм высказывания должна опираться на классификацию форм речевого общения. Эти же последние формы всецело определяются производственными отношениями и социально-политическим строем» [Волошинов 1930: 25]. В этой работе вариативность социальных миров, идеологических и культурных систем прочно связывается с языковой организацией.
Функционально-стилистический аспект изучения языка как продолжение традиции, заданной в работах представителей ПЛК, получил реализацию в виде целостного направления отечественной лингвистики, в рамках которого были описаны отдельные, функционально ориентированные массивы текстов с точки зрения стиля - «закономерности употребления языка в различных сферах общения и образуемой в результате этого особой речевой организации (речевой системности)» [Кожина 1993: 14]. Функциональная стилистика рассматривает такие варианты как подъязыки или стили, выделяя в качестве одного из стилей на-
учный и определяя его основные параметры в связи с целью использования языка. В работах исследователей этого направления научный стиль понимается как специфическая подсистема языковых средств, обслуживающая научную сферу коммуникации и функционально ориентированная на отражение особой эпистемической ситуации в рамках научного общения (см. работы С.О. Глушаковой, М.Н. Кожиной, М.П. Котюровой, Н.А. Красавцевой, Н.М. Лариохиной, Н.Я. Миловановой, Н.М. Ра-зинкиной, О.Б. Сиротининой, Е.С. Троянской и др.) Ключевая цель создания научного текста - это точная, логичная и однозначная передача научной информации: «Главнейшей формой мысли в области науки оказывается понятие, а языковое воплощение динамики мышления выражается в суждениях и умозаключениях, следующих одно за другим в строгой логической последовательности» [Кожина 1993: 161]. Поэтому основные черты научного стиля - это абстрактность (понятийность), логичность, однозначность, нейтральность. Последнее качество связано с последовательно постулируемым отказом от нерациональных типов мышления в области научного поиска. Однако в работе М.Н. Кожиной отмечается, что научный стиль обладает собственной экспрессивностью, связанной с коммуникативными задачами. Экспрессия научного текста носит интеллектуальный характер, она рационализирована [Кожина 1993: 168].
Функционально-стилистические исследования системы научных текстов выявили их коммуникативную природу и позволили поставить проблему специфики научной коммуникации, особого положения научного дискурса в ряду других дискурсивных областей. Научный дискурс как институциональная область коммуникации определяется еще в работах М. Фуко [Фуко 1996: 60]. Определим базовые параметры его специфики. В качестве участников научного дискурса выступают ученые, исследователи, формирующие определенные научные сообщества на основе научной коммуникации. В рамках дискурса принимается тот и или иной способ коммуникативного действия, являющийся внутридискурсивно нормативным - «порядок дискурса» [Фуко 1996: 50-51]. Значимой чертой научного дискурса является то, что он отражает эпистемические когнитивные установки коммуникантов, тесно связанные с принципиальной ориентацией на получение нового знания на основе уже имеющегося. И в данном случае важную роль играют опорные парадиг-мальные модели - системы научных пресуппозицией и установок, определяющих векторы развертывания научных исследований. Создавая новую
эпистемическую структуру, коммуникант в рамках научного дискурса обязан вступать в диалогические отношения с уже имеющимися концепциями, представленными в других научных текстах. Диа-логичность реализуется здесь в проявленной (прямая и косвенная цитация, терминологические связи, фоновые ссылки) и латентной (осмысление и трансформация общекультурных, общенаучных и парадигмальных моделей) интертекстуальности. При этом коммуникативные установки автора текста в рамках данного дискурса направлены в первую очередь на максимально полное эксплицирование информации, ее развернутость. Автор всегда занимает в тексте позицию профессионала предлагающего и разъясняющего другому профессионалу новую модель объекта исследования.
Следствием данной эпистемической установки является формирование языка науки - специфической подсистемы языковых средств, обслуживающих данный дискурс. Ранее мы отмечали, что эта подсистема была выявлена в рамках функционально-стилистического направления и получила достаточно детальное освещение в работах отечественных лингвистов.
Научная коммуникация предполагает апеллирование коммуниканта к системе знания, поэтому одним из базовых параметров научного дискурса является интертекстуальность. В научном дискурсе действует правило прецедентности: существует некоторый фонд общих знаний и для активизации определенной его составляющей достаточно введения в текст прецедентного феномена. Фоновые научные знания могут быть общими для всех представителей научного сообщества, специальными - общими только для определенной научной области, или специализированными - общими для некоторой группы, представителей отдельного направления в рамках научной дисциплины. Исследователи выделяют два основных типа интертекстуальных отсылок: эксплицитные (прямое и косвенное цитирование) и имплицитные (фоновая ссылка). Тенденция к информационной компрессии предполагает «сжатие» концепции до высказывания или терминологического словосочетания (небесная механика), отсылающих к целостной области научного знания, научной парадигме, достаточно известной и поэтому не включаемой в текст в виде прямого цитирования. Происходит «дробление» исходного научного текста, выделение наиболее информационно емких единиц, маркирующих целостную концепцию.
М. Фуко в качестве ключевого дискурсивного параметра выдвигает неравномерность процесса познания: «... ботаника и медицина, как и любая другая дисциплина, составлены не только
из истин, но и из ошибок, причем ошибок, которые не являются какими-то остаточными явлениями или инородными телами, но обладают некоторыми позитивными функциями, некоторой исторической эффективностью, некоторой ролью, зачастую трудно отделимой от роли истин. Но, кроме того, чтобы то или иное положение принадлежало ботанике или патологии, оно должно отвечать условиям в известном смысле более строгим и более сложным, нежели чистая и простая истина; во всяком случае - другим условиям <...> Начиная с XIX века высказывание не являлось уже больше медицинским, вываливалось «за пределы медицины» и расценивалось либо как индивидуальный фантазм, либо как плод народного вымысла, если оно пускало в ход одновременно метафорические, качественные и субстанциальные понятия (такие, как «закупорка», «разгоряченные жидкости» или «высохшие твердые тела»). Однако высказывание могло и даже должно было прибегать к понятиям равно метафорическим, но основанным уже на другой модели, на этот раз - функциональной и физиологической (это могло быть «раздражение», «воспаление» или «перерождение» тканей)» [Фуко 1996: 66]. Как можно убедиться, ученый обращает внимание на условия принадлежности к определенному типу дискурса как соответствие определенной научной парадигме, которая доминирует на определенном этапе развития науки. Нельзя оставить без внимания и тот факт, что Фуко отмечает метафорическую природу парадигмальных маркеров.
И именно в этой связи можно говорить о том, что дискурсивное взаимодействие в сфере науки моделируется средствами естественного языка. В работах ученых-когнитивистов отмечается близость когнитивных моделей эпистемологии и «наивной» гносеологии [Матурана, Варела 2001: 26; Баранов 2001: 109].
В ряду базовых положений когнитивной лингвистики, включающих тезисы о «телесном» основании мышления, о его гештальтной природе, особое место занимает установка на исследование образных средств языка, фиксирующих иррациональные способы осмысления действительности. Именно с этой установкой связан интерес когнитивного направления к изучению метафоры, получивший реализацию в теории концептуальной метафоры и отразивший когнитивный «поворот» метафорологии. В рамках этой концепции метафора рассматривается как один из ведущих гносеологических механизмов, основанный на аналогии. Когнитивные исследования в области мета-форологии показывают, что применение образных
средств в научной речи значительно более интенсивно, нежели предполагалось ранее.
Вся система выработанных в когнитивной науке моделей ментальной деятельности может быть соотнесена с этапами ментальной деятельности: анализом и синтезом. Когнитивные модели синтезирующего типа позволяют создавать «возможные», виртуальные миры нереферентного типа, получающие онтологизацию как сложные ментальные конструкты. Базовой моделью синтезирующего типа можно считать концептуальную метафору, т.к. она представляет собой структуру, реализующую минимальную синтезирующую операцию. Метафорическая модель является гносеологической по природе, т.к. базируется на механизме аналогии - перенесения уже готового он-тологизированного знания в процессе познавательной деятельности на область неизвестного. Вслед за основоположниками теории концептуальной метафоры Дж. Лакоффом и М. Джонсоном [Лакофф, Джонсон 2004] мы определяем концептуальную метафору как базовую ментальную модель, основанную на аналогии и позволяющую осмыслять объекты (явления, сущности) на основе знаний о других объектах (явлениях, сущностях), получающую выражение в языке, дискурсе, тексте в виде целостной системы метафорических выражений. Вследствие того, что концептуальная метафора принадлежит когнитивной сфере, ее реализация в языке обозначается как метафорическая модель, объединяющая систему речевых репрезентантов - текстовых метафор.
Главным отличием научной метафоры является то, что в системе научного познания актуализируется ее гносеологическая функция. Результат действия гносеологических механизмов метафоризации получает закрепление в языке в виде широчайшего спектра номинативных метафор. Гносеологическая функция остается ведущей и очевидной в случае, если область, осмысляемая посредством метафоризации, является эмпирически недоступной и может быть познана только посредством когнитивного моделирования. В последнее время появляется все больше работ, в которых исследуются когнитивные аспекты представления информации, а научный текст рассматривается как поле метафорической деятельности (Ф. Анкерсмит, Н.Д Арутюнова, К.И Алексеев, О Н. Алешина, С.С. Гусев, Ю.И Манин, В В. Петров, А.Д. Плисецкая, З.И. Резанова, А.Е. Седов, Ю.С. Степанов, И.А. Шмерлина и др.). Метафорические модели привлекаются для познания и введения в сферу когнитивной онтологии объектов различной природы, как физической, так и
идеальной. Языковая реализация метафорических моделей представляет как уже онтологизирован-ное знание, так и новое, гипотетическое.
Эвристичность и информационная емкость метафоры напрямую связаны с ее свойствами: 1) соединением в механизме метафоризации двух принципиально отличных друг от друга способов осмысления мира: интуитивного и рационального; 2) синтетичностью метафорической модели, включающей как новую, так и уже известную информацию; 3) компрессивностью метафорической модели: текстовая реализация всегда предполагает выбор языковой единицы, представляющей признак, значимый для отображения свойств объекта, но при этом ассоциативные связи выстраивают образ целостной ситуации; 4) интеракцио-нальностью метафорической модели, связанной с гештально-фреймовой организацией. Метафорический образ специфичен тем, что он по-разному организован для того, кто метафору порождает, и для того, кто ее воспринимает.
Анализ текстов научного дискурса позволяет говорить о разных уровнях функционирования в нем метафорических моделей, связанных с научной коммуникацией. Первый уровень - это метафора, функционирующая на уровне отдельного текста. Каждый научный текст включает метафорические модели, формирующие пространство, в котором осуществляются научная деятельность и научная коммуникация. В этом случае из всего спектра общеязыковых метафор выбирается и используется система устойчивых дискурсивно-онтологических метафорических моделей, представляющих специфичность организации данного пространства и способов действия в нем. Например, осмысление науки в целом и отдельных дисциплин реализуется, прежде всего, через пространственные метафоры: научная область. О тесной взаимосвязи категории пространства и визуального восприятия свидетельствует целый ряд метафор, репрезентирующих модель «ПОЗНАНИЕ - ЭТО ВИДЕНИЕ». Активное вовлечение «принципа наглядности» в научный дискурс позволяет предположить, что с ним ассоциируется сам процесс познания и понимания [Рябцева 2005]. Наличие в любом научном тексте значительного количества выражений Видимо...; Рассмотрим ... и отсутствие лексических маркеров других видов восприятия свидетельствует о том, что научное познание тесно связывается с визуальной информацией. Привлечение этой модели в научный дискурс позволяет представить различные планы восприятия объектов и процессов, показать зависимость свойств наблюдаемого объекта от пространственной позиции наблюдателя (Такая точка зрения на
алгоритмы позволяет увидеть неожиданные аналогии и постановки задач, заслуживающие обдумывания (Манин Ю.И. Математика как метафора)). Здесь находит свое отражение еще один аспект опыта визуального восприятия многомерных объектов - невозможность одновременного видения всех сторон предмета. Абстрактная сущность осмысляется как многомерный, не плоскостной объект, а его исследование - как взгляд с одной из сторон, чтобы составить полное, объективное представление об объекте исследования требуется всестороннее рассмотрение. При выборе объекта исследования значимым параметром выступает анатомо-физио-логическая ограниченность восприятия углом зрения, поэтому объект исследования осмысляется как попавший/не попавший в поле зрения. В данной сфере функционируют устойчивые онтологические и структурные метафорические модели: «АБСТРАКТНОЕ - ЭТО ОБЪЕКТ/ВЕЩЕСТВО», «ИССЛЕДОВАНИЕ - ЭТО ДВИЖЕНИЕ», «ИССЛЕДОВАНИЕ - ЭТО КОНСТРУИРОВАНИЕ» и др.
Одновременно каждый текст как целостное высказывание представляет модель объекта научного познания, которая выстраивается на основе механизма метафоризации. При этом моделируется как сам объект, так и некоторая система понятий, необходимая для его представления, отображаемая в системе терминов, репрезентирующих данную модель. Этот тип моделей выполняет собственно гносеологическую функцию и, соответственно, получает название гносеологических. Анализ специфики формирования внутритекстовой метафорической системы, отражающей модель объекта исследования, показал, что в различных гуманитарных сферах этот процесс осуществляется подобным образом. Например, в статье «Язык и смерть» В.П. Руднев, чтобы охарактеризовать современное состояние лингвистики и философии языка, обращается к парадиг-мальным моделям, определяющим развитие этих гуманитарных наук в XX в. (ЯЗЫК - ЭТО ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ; ЯЗЫК - ЭТО СТРУКТУРА) и встраивает их в аксиологическую шкалу архе-типической модели «жизнь - смерть», где жизнь оценивается положительно, а смерть - отрицательно. Таким образом автор дает косвенную оценку конкурирующим концепциям и видит выход из кризисного состояния, обусловленного подходом к языку как «мертвому» объекту, в признании ведущей роли психоаналитической модели, рассматривающей язык как действие, как ассоциативный механизм.
Сформированная в отдельном научном тексте модель в зависимости от ее эффективности
вовлекается в другие научные тексты, образуя па-радигмальную модель. В процессе освоения новой предметной области знания о ней приобретают статус онтологических - становятся точными знаниями, и такая модель перестает быть гипотетической, утрачивает гносеологическое напряжение, а позже включается в качестве идентифицирующего элемента в новые модели. В процессе создания текста его автор должен обосновать выбор приемлемой для него модели или введение новой путем критики уже существующих в данном научном пространстве. Анализ показывает, что подобное действие осуществляется как деконструкция неудовлетворяющих метафор. Примером может послужить процесс деконструкции в работе А.А. Потебни «Мысль и язык» существующих метафорических моделей, представленных в теории намеренного изобретения языка (ЯЗЫК - ЭТО ПАССИВНЫЙ ОБЪЕКТ), теории божественного создания языка (ЯЗЫК - ЭТО ДЕЙСТВУЮЩИЙ СУБЪЕКТ) и теории бессознательного происхождения языка (ЯЗЫК - ЭТО ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ/ЧАСТЬ ЖИВОГО ОРГАНИЗМА (часть тела человека)). В процессе деконструкции метафоры «ЯЗЫК - ЧАСТЬ ЖИВОГО ОРГАНИЗМА (ОРГАН)» автор предлагает взглянуть на эту модель по аналогии со структурой «легкие - орган дыхания», что приводит к вопросу, ответа на который в рамках критикуемой теории нет - если мысль рассматривать по аналогии с воздухом, то закономерно встает вопрос: где находится мысль до языка? Кроме того, рассматривая асимметрию формальной и содержательной сторон языка как соотношение «мысль - слово» и «функция - орган», автор говорит о естественном, вытекающем из логики этих соотношений следствии: если органы, выполняющие одинаковые функции устроены у людей одинаковым образом, следовательно, и языки, реализующие одинаковые виды мысли, должны быть формально тождественными, чего в действительности не существует.
С другой стороны, метафорическая модель, введенная в работе В. фон Гумбольдта (Язык есть орган, образующий мысль) принимается и разворачивается в ряде детализирующих образов, связанных с работой слова как особого инструмента языка. Слово в этом случае выступает как действующий субъект (возможна и метонимическая проекция, при которой оно может быть рассмотрено в качестве инструмента), который совершает деструктивные действия по отношению к образам действительности, разрушая их целостность. Слово раздробляет и разлагает образы на отдельные признаки, создавая абстрактные поня-
тия. При этом автор прослеживает эволюцию языка, говоря о том, что междометные единицы представляют собой еще несовершенный инструмент, т.к. всего лишь выражают чувственное впечатление человека. Полноценное же слово является более совершенным инструментом: образ как безыменный конгломерат отдельных актов души не существует для самосознания и уясняется только по мере того, как мы раздробляем его, превращая посредством слова в суждения, совокупность коих составляет понятие. Именно поэтому Слово может быть орудием, с одной стороны, разложения, с другой - сгущения мысли единственно потому, что оно есть представление, то есть не образ, а образ образа. Последовательно описывая процесс функционирования слова в качестве инструмента образования понятий, автор обращается к его устройству, выясняя причину эффективности полноценного слова по отношению к выражениям чувственных восприятий. Именно здесь актуализируется еще одна метафора, представленная в работе В. Гумбольдта: внутренняя форма языка, которую А.А. Потебня преобразует во внутреннюю форму слова. Это понятие представляет собой структурную метафорическую модель, основанную на онтологической модели «СЛОВО - ЭТО ФИЗИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ», но автор уточняет, что это не просто объект, но объект-вместилище, обладающий внешней (звуковой) и внутренней (семантической) поверхностью: Внешняя форма нераздельна с внутреннею, меняется вместе с нею, без нее перестает быть сама собою, но тем не менее совершенно от нее отлична. Образы действительности, а затем и мысли уподобляются веществу, часть которого попадает в границы внутренней формы: ...слово собственно выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один ее признак... А затем Внутренняя форма каждого из этих слов иначе направляет мысль. Таким образом, процессы семантизации и объективации восприятий уподобляются в концепции А.А. Потебни процессам формовки - созданию предметов из вещества посредством использования специальных инструментов - форм. Придание определенной формы мысли - результат работы над пониманием действительности многих поколений людей, и поэтому каждый человек имеет возможность воспользоваться уже предварительно обработанным материалом: В слове человек находит новый для себя мир, не внешний и чуждый его душе, а уже переработанный и ассимилированный душою другого... Таким образом, выстраивание аргументации, направленной на
отказ от определенной парадигмальной метафорической модели основывается на ее развитии и актуализации незадействованных в первоначальном употреблении смыслов. Данное свойство - эври-стичность метафорической модели, заключающаяся, с одной стороны, в вариативности ее интерпретаций и, с другой - в регулятивности, способности направлять интерпретации по заданному пути посредством выборочной актуализации смыслов.
Система текстов, реализующих подобные метафорические модели представления объекта научного описания, образуют парадигму - модель, имеющую интертекстуальный и даже интердискурсивный характер, выходящую за рамки отдельного текста. Одновременно с парадигмаль-ной моделью формируется и терминологическая система, коррелирующая с парадигмальной метафорой. Метафорические модели терминологического или парадигмального характера могут выходить за пределы дискурса отдельной научной дисциплины и оказываются востребованными в других научных областях, оказывая, таким образом, влияние на модели представления объекта описания в рамках других дисциплин. С.С. Гусев отмечает, что академик И.П. Павлов «.описывал механизм образования временных нервных замыканий, метафорически отождествляя нервную систему с телефонной станцией» [Гусев 1984: 136]. Подобное взаимодействие отдельных «дисциплинарных» поддискурсов в рамках научного дискурса можно охарактеризовать как диффузию -размывание границ и взаимопроникновение элементов. Базовым в этом случае становится понятие интердискурсивности, определяемое по аналогии с интертектстуальностью как вовлечение в рамки одного дискурса элемента, однозначно квалифицируемого как принадлежащий к другому дискурсу [Филиппс, Йоргенсен 2004: 118]. Если вспомнить о том, что язык реализуется в речи -речевых актах, формирующих дискурсы как области коммуникации, то можно говорить о том, что все единицы языка когда-то принадлежали к определенным дискурсам и в определенном смысле являются их «обломками»: «В крайнем понимании любое слово уже сказано кем-то, любое слово - это цитата» [Кашкин 2005: 348].
Научный дискурс так же, как и другие сферы коммуникации, не является однородным, т.к. направлен на исследование многообразных аспектов мира. Наука в целом формируется как совокупность различных научных дисциплин, различающихся по объекту исследования. Их развитие предполагает определенную автономность и даже изолированность, т.к. объемы необходимой для
работы в данной области информации становятся все значительнее, что влечет за собой более узкую специализацию. В некоторых научных областях (математика, астрономия) «разрыв» между обыденной и научной информацией произошел еще в эпоху античности [Гусев 1984: 28]. Тем не менее, существуют несколько факторов, способствующих диффузии дискурсов: во-первых, целью ученого всегда является познание, а не строгое следование «букве» избранной им научной области, ученые легко преодолевают границы между научными областями в случае, когда этого требует поиск новых моделей, методов, методологических оснований. Во-вторых, недискретность мира, его континуальная природа и, следовательно, нежесткая граница между объектами научного исследования предопределяют взаимосвязь и информационный обмен между научными областями. Такова связь между физикой, химией, биологией, когнитивной наукой и т.п. Интердискурсивное взаимодействие между отдельными научными областями происходит в форме терминологического заимствования. Ученый привлекает в свою научную область модель (и, соответственно, термин), которая удовлетворяют условиям его поиска. Терминологический обмен возможен и между далекими научными областями. Анализ лингвистических текстов подтверждает это положение - уже в текстах лингвистов XIX в. активно используются термины других наук, при этом зачастую происходит их семантическая трансформация и даже детерминологизация: Истинно научное, историческое, генетическое направление считает язык суммой действительных явлений, суммой действительных фактов, и, следовательно, науку, занимающуюся разбором этих фактов, оно должно причислить к наукам индуктивным (Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию). Математический термин, имеющий точное значение и обозначающий совершенно однозначную математическую операцию, используется в лингвистическом тексте в значении совокупность, множество. Подобное привлечение в текст терминов других научных областей возможно и в более строгих, математических текстах: Первоначальные идеи преобразований, описанных в первой цитате, принадлежат, по-видимому, к категории «фольклорных» (Семенов А. А. О преобразованиях Цейтина в логических уравнениях). В данном случае термин фольклор также понимается расширенно, как совокупность базовых для математики положений, авторство которых не установлено или не актуально, подобные совокупности могут быть обозначены как фоновые научные знания.
Интердискурсивность может проявляться в привлечении в дискурс отдельной научной области целостной модели, фрейма из какой-либо области знания. Например, модель, связанная с понятием «деньги», заимствованная из сферы экономических отношений, получает различное преломление в работах лингвистов в зависимости от их видения основного объекта описания. Актуализируя различные аспекты понятия «деньги» и избирая их в качестве опорных, ученые моделируют значимые для них аспекты языка.
В работе А.А. Потебни «Мысль и язык» в описании процесса образования понятийного значения слова из образа встречаем следующую метафору: Если помнится центральный признак образа, выражаемый словом, то он, как мы уже сказали, имеет значение не сам по себе, а как знак, символ известного содержания; если вместе с образованием понятия теряется внутренняя форма, как в большей части наших слов, принимаемых за коренные, то слово становится чистым указанием на мысль, между его звуком и содержанием не остается для сознания говорящего ничего среднего. Представлять - значит, следовательно, думать сложными рядами мыслей, не вводя почти ничего из этих рядов в сознание. С этой стороны значение слова для душевной жизни может быть сравнено с важностью буквенного обозначения численных величин в математике или со значением различных средств, заменяющих непосредственно ценные предметы (например, денег, векселей) для торговли. В данном случае актуализируется немотивированность ценности экономического объекта его внешним видом. А.А. Потебня заостряет внимание на условности языкового знака.
Подобную модель встречаем у Ф. де Сос-сюра при объяснении понятия значимости элемента системы: Так, для того чтобы определить, какова ценность монеты в 5 франков, нужно знать: 1) что ее можно обменять на определенное количество чего-то другого, например хлеба, и 2) что ее можно сравнить с подобной ей монетой той же системы, например с монетой в один франк, или же с монетой другой системы, например с фунтом стерлингов и т. д. Подобным образом и слову может быть поставлено в соответствие нечто не похожее на него, например понятие, а с другой стороны, оно может быть сопоставлено с чем-то ему однородным, а именно с другими словами (Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики). Автор разворачивает метафорическую модель: с одной стороны слово соотносится с понятием, как монета с количеством хлеба, с другой -слово соотносится с другими словами как монета
соотносится с другими монетами, имеющими другой номинал. В данном случае используется тот же образ, но важна не условность связи денежной единицы с тем, что на нее можно купить, а зависимость ее от других подобных объектов.
С.А. Шаумян: трансформирует данную метафору: Мысль не существует в чистом виде, а всегда заключена в языковую оболочку, точно так же как стоимость не существует в чистом виде, а всегда заключена в товарную оболочку. Подобно тому как стоимость данного товара обнаруживается только в его соотношении с другими товарами, эквивалентными ему по стоимости, точно так же и мысль, заключенная в данном предложении, обнаруживается только в соотношении данного предложения с другими предложениями, эквивалентными ему по заключенной в нем мысли. <... > Всякий товар может быть принят за эталон стоимости, т.е. за объект, непосредственно представляющий стоимость, остальные же товары рассматриваются как воплощение стоимости. Точно так же в данном классе предложений, любое из этих предложений может быть принято за эталон мысли, т. е. за предложение, непосредственно представляющее мысль, остальные же предложения должны в этом случае рассматриваться как лингвистическая форма выражения мысли. ...Нашу аналогию понятия мысли с понятием стоимости можно продолжить. Подобно тому как всеобщей мерой стоимости служат деньги, точно так же должна существовать всеобщая мера смысла. Разумно предположить, что для каждого языка всеобщей мерой смысла должны служить наиболее простые в грамматическом отношении предложения (Шаумян С.К. Аппликативная грамматика как семантическая теория естественных языков). В данном случае перед нами новая интерпретация: знак - носитель мысли, также как товар - носитель стоимости. Эквивалентность языкового знака определяется возможностью к взаимозамене - если существует эталон стоимости - деньги, то в языке неизбежно должны существовать эталонные выражения мысли - прототипические выражения. В данной трактовке отражаются точки зрения лингвистов на объект описания: для А.А. Потебни важно объяснить, почему значимое для него понятие внутренней формы слова нивелируется во многих языковых единицах. Ф. де Соссюр акцентирует системный статус языкового знака. А для С.А. Шаумяна оказывается важным поиск формальных моделей в языке, и он актуализирует компонент «деньги - эталон стоимости».
Выход научной метафоры в сферу общекогнитивную приводит к возрастанию уровня абст-
рактности мышления при сохранении его глубинных «телесных» оснований. Семантические сдвиги, обусловленные научным видением мира, также получают закрепление в языковой картине мира и расширяют понятийную сферу носителей языка в целом. При этом давно функционирующие модели представляют собой своего рода «стершиеся» метафоры и вступают в новые семантические отношения. Активное функционирование научных метафор предполагает еще более существенное расширение сферы их использования, переход их в область культуры, образования, общих областей знания. С другой стороны, в рамках научного дискурса происходит трансформация базовых для культуры в целом концептуальных метафор.
Давно функционирующие метафорические термины утрачивают свою «живую» метафоричность, но при этом включаются в систему моделей глубинного, онтологического уровня. Для представления феномена привлекаются общие знания человека, позволяющие постичь его суть (кора, поле, дерево, слоеный пирог, механизм и др.). «Так, например, термин «сила» был заимствован физикой из сферы проявлений человеческой деятельности, а потому, перенося связанные с ним представления на внешний мир, ученые неявно исходили из мысли о том, что в физическом взаимодействии только одна сторона является носителем активности, другая же представляет собой воспринимающий элемент» [Гусев 1984: 29]. Ситуация, которая складывается в сфере гносеологии, - это постоянная динамика лингвокогнитивных моделей, их перемещение из общей базы знаний в сферу науки и новое возвращение в область общего знания, но уже обогащенными новыми смыслами. Таким образом, сфера науки способствует развитию общекогнитивной сферы, заимствуя когнитивные модели из общего фонда знаний.
Наиболее ранние научные метафоры получили широкое распространение практически во всех научных областях и на этом основании могут считаться метафорическими архетипами научного дискурса. От метафорических моделей дискур-сивно-онтологического типа они отличаются тем, что регулярно используются именно в гносеологической функции и на этом основании могут быть названы гносеологическими универсалиями.
Анализ целого ряда научных текстов позволяет говорить о наличии в терминосистемах следующих метафорических моделей подобного типа: «НЕЧТО - ЭТО ПРИРОДНЫЙ ОБЪЕКТ», «НЕЧТО -ЭТО ЧЕЛОВЕК», «НЕЧТО - ЭТО ПРЕДМЕТ».
Осмысление абстрактных сущностей через призму природных объектов (включая самого человека) - один из древнейших способов метафо-
рической интерпретации. Обширнейшей областью познания для человека является окружающий мир - первичная среда, формирующая базовый уровень целостной модели мира, необходимой для успешного существования живого существа. В сферу метафорического осмысления попадают: природные объекты (растения, ландшафт), сфера самого человека, в его биологическом аспекте («НЕЧТО - ЭТО ТЕЛО», «НЕЧТО - ЭТО СИЛА»), в аспекте социальной организации жизни человека: род, семейство, семья.
Многие исследователи (М. Арбиб, С.С. Гусев, Ю.И. Манин, С.Е. Никитина, В.Н. Прохорова, А.И. Седов) отмечают, что «антропоморфная» метафора вновь актуализируется в современной науке, приходя на смену «машинной». Расширением сферы человека может выступать область артефактов как результатов человеческой деятельности. Она также получает метафорическое отображение в область научного дискурса.
Одной из наиболее распространенных в научном дискурсе является метафора «НЕЧТО -ЭТО ТКАНЬ. Если мы обратимся к лингвистическим текстам, то увидим, что данная метафорическая модель является одной из универсальных: метафорическая модель «ЯЗЫК - ЭТО ТКАНЬ» представляет слово как часть ткани, волокна речи (связная речь), которое может быть оторванным от нее: Дитя сначала говорит только отрывистыми словами (Потебня А.А. Мысль и язык); При этом чужая речь сохраняет свою конструктивную и смысловую самостоятельность, не разрушая и речевой ткани принявшего ее контекста (Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка). Эта метафорическая модель характерна и для медицинского дискурса: мышечная, костная, хрящевая ткань. Близкой к «тканевой» метафоре является, по нашему мнению, метафора «НЕЧТО - ЭТО СЕТЬ». Но метафорическая концептуализация фокусирует внимание на другом аспекте этого артефакта - в фокус внимания попадает аспект «связи». Сеть связывает в единое целое различные объекты, создавая структуру и «не выпуская» их за пределы этой структуры. Не случайно эта модель появляется в лингвистике в структуралистских текстах: сеть функций; сеть зависимостей. Активно функционирует эта модель в медицине (сетка фиброзная; сетка капиллярная; сетчатка глаза), нейрофизиологии (нейронные сети), лингвистике (семантические сети, сеть ассоциаций). Метафорический термин также, в свою очередь, оказал влияние на трансформацию семантики слова «сеть» в языке в целом. Широко употребляются в настоящее время выражения: коммуникационные, электрические,
телефонные и т.п. сети. Феномен Интернет также получает название «сеть», при этом образ исходного объекта в этой метафоре не затемняется и может быть актуализирован за счет обращения к первоначальной функции этого объекта. Одна из рубрик новостной передачи на телеканале «Культура» называется «Сетевой улов», она посвящена информации, размещенной в сети Интернет.
Таким образом, анализ научного дискурса на базе методологии когнитивной лингвистики позволяет выявить значимость метафорических структур как в собственно познавательной, так и в коммуникативной деятельности. Значимость метафорического моделирования в сфере науки подтверждается активным функционированием метафоры на разных уровнях: при моделировании внутреннего пространства научной деятельности, моделировании объекта научного исследования, при формировании парадиг-мальной метафоры, а затем и гносеологической универсалии. Особая эвристичность метафорической модели связана со спецификой метафорической концептуализации, предполагающей вариативность интерпретации семантики языковой единицы. Между сферой терминологии и естественноязыковым мышлением нет жестких границ, это позволяет научному познанию опираться на общие знания о мире, формируя гносеологические универсалии - понятийные структуры, задействованные для представления знания в любой научной области.
Список литературы
Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М., 2001.
Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Ленинград: Прибой,1930.
Гусев С.С. Наука и метафора. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984.
Кашкин В.Б. Сопоставительные исследования Дискурса // Концептуальное пространство языка. Тамбов: Тамб. ГУ, 2005.
Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993.
Лакофф Д. Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004.
Матурана У., Варела Ф. Древо познания / пер. с англ. Ю.А. Данилова. М.: Прогресс-Традиция, 2001.
Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект / Ин-т языкознания РАН. М.: Academia, 2005. (Монографические исследования: лингвистика).
Тезисы Пражского лингвистического кружка // Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. М., 1960. Ч. 2.
Филиппс Л.Дж., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Изд-во Гуманитарный Центр, 2004.
Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет: пер. с франц. М.: Касталь, 1996.
N.A. Mishankina
METHODOLOGY OF COGNITIVE LINGUISTICS IN INVESTIGATION OF SCIENTIFIC COMMUNICATION
The purpose of the research is the prospect for further implementation of the conceptual metaphor in order to reveal the specific nature of linguo-cognitive modeling of a matter for scientific inquiry in scientific discourse. Оrganic components of scientific discourse are conditions of interaction and a system of cognitive attitude which define different aspects of text production.
The methodology of the research is based on the theory of conceptual metaphor proposed by Lakoff, Johnson and represents the concept of the linguistic world-image and its discourse realization.
Metaphorical model is epistemological by its nature because it is based on analogy mechanism. The key findings of the research allow to claim that Russian scientific discourse includes three types of conceptual metaphors: discourse-ontological, which models the space of scientific work; epistemologi-cal, which represents metaphorical hypothetic model of the study subject; communicative, which adapts a new model to cognitive capabilities of listeners. The process of ontologization of knowledge in Russian language scientific discourse is similar to general epistemological process: primary perception takes place by means of selection of a hypothetic model of the object of research - epistemological metaphor. The author of a scientific text appeals to models formed in the discourse, accomplishes choice of a relevant model and either specifies or transforms it in the framework of his text, forming his own vision. Text model is involved in different scientific texts; therefore it creates a paradigm model, which is realized in specific term system. In the course of acquisition such model ceases being hypothetic, loses its epistemological strain and later is included as an identifying element in new models.
Keywords: cognitive linguistics, scientific communication, scientific discourse, conceptual metaphor, metaphorical model, scientific model, gnoseological universal.
